Глава 1 Поминальный обед новорожденного

— Так ты не помнишь свою смерть? — сказал смуглый мужчина, покуривая самокрутку из чайных листьев.

Едкий табачный дым стоял в старой квартире, затуманивая взор и разум.

— Отвлекаешь, Юлуша, лучше следи за невербаликой, — прошептала бабушка, раскачивая часы на цепочке.

За последнюю сотню лет гипноз, как только не использовали, но реконструкция мироздания определила для него единственный эффективный путь – восстановление воспоминаний. Метод оживления утраченных моментов помогает людям, но истинны ли поднятые со дна сознания фрагменты?

Настали времена противостояния ложных воспоминаний с собранной по крупицам истиной, где победителя раздавит комок совокупной душевной боли человечества. Потерявшие всё в следствии глобального катаклизма, скрывающего в себе пагубное нутро мистического и природного начала, дети Земли перестали верить себе, перестали верить в реальность происходящего, но каждый масштабный кризис не даст соскучиться сторонним наблюдателям.

— Устал уже повторять… — говорил расслабленный юноша, прижатый к стулу, еле открывая рот, чтобы не поперхнуться дымом, — скорее не могу припомнит, ну, что по вашим словам могло забрать мою жизнь… Да как я могу быть мертв, если сижу тут?!

— Тише, тише, оставь вопросы, сосредоточься на маятнике. Всмотрись, не закрывай глаза, слушай мой голос. Так. Что последнее приходит в голову? — продолжала нашептывать женщина.

Состояние опрашиваемого было схожим с алкогольный опьянением, сменяющимся похмельем и мигренью. Оседавшее табачное облако, вытесняя свежий воздух, подавляло тело.

— Трудно разобрать… Вроде, недавно повстречал девочку, странную такую. Хотя нет, гулял с девушкой, ровесницей. Не могу вспомнить имя… Как богиня говорила, или сам бог реально ругал… А, да, это было до… Чего? Кхм, сложно. От девочки не по себе стало, попросила помощи, отказать не мог.

— Были ли у неё отличительные черты?

— Глаза стеклянные, жуткие. Еще ранец был прозрачный, модный ныне из-за сериала, там лежала пирамидка с колечками…

До этих слов у вопрошающих было спокойное выражение лица, однако, перечисление обыденных вещей из жизни современного человека вызвало бурную реакцию:

— Модные сейчас? Когда? Нет, скорее ты про какой год?

Не успел договорить Юлуша, как его резко перебила гипнотизёр:

— Угомонись, не прерывай процесс. По его одежде уже было понятно, что он из этого века.

— Ой не шути! — взвёлся пухлолицый азиат. — В подобных одеяниях спокойно могли расхаживать головорезы великого востока!

— Параноик, это обычный домашний халат, — сердито поправила бабушка. — Ф-ф-ф-х, опять всё перенастраивать… Продолжим, дыши медленно, смотри на…

Парень нахмурился, медленным движением отодвинул руку с часами и уставился на ошеломлённых незнакомцев.

— Это подождёт, надоело, мне нужно в туалет.

— А?! Хорошо, только не вставай резко, Юлуша проведёт тебя.
Театр абсурда прервался на антракт. Новая для допрашиваемого сцена походила на типичную советскую ванную комнату с раздробленной настенной плиткой и заплесневелым потолком. Картина была бы привычной, если бы не следы крови и обгоревшей кожи.

— Ты эт… Бритву на полке можешь взять, а то с таким видом публика не воспримет, — стоя за дверью громко сказал курящий как паровоз мужчина. — Ария, — тихо обращаясь к хозяйке квартиры, — он и так наши слова в штыки воспринимает, как тогда лучше ему преподнести сюрприз краха старого мира? А? Я краснеть не хочу, пытаясь рассказать о тварях, колдовстве и отбитых на голову божках! Без прохождения «девятилетки» всё прозвучит как анекдот.
Перешёптывания затмились проявившимся образом в зеркале, который сильно отличается от всплывающих воспоминаний: заросшее бакенбардами и щетиной лицо, забывшее о существовании лезвия на пару недель, появление множества пучков седых волос как на мелкой бородке, так и на украшенной ранами голове. Ухоженный вид, подготовленный для фото после получения диплома, снизошёл на нет.

Единственная лежавшая на полке одноразовая бритва уже была кем-то использована и капли крови от её местонахождения тянулись к грязной от йода и зелёнки ванне.
— И в процессе подумай над новым именем. Настоящее отныне использовать нельзя, — продолжал паровоз.
— Почему? Я где-то провинился?

— Не совсем. Ты, как и многие в полисе, пробужденный – очнувшийся от вечного сна для продолжения своей истории. Прошлое имя выдаст тебя возможным врагам из прошлого, да и навести порчу со сглазом нынче проще заваривания чая.
— Опять вы продолжаете байку про возрождение… Какие враги у меня могут быть? Хотя… ну, только дорогу чёрным копателям переходил…
— Не нагружай себя рассуждениями, просто следуй совету. Понимаю что испытываешь, сам проходил это, мозг отторгает наплыв информации, но ты вместо возмущений лучше послушай, какие бы «бредни» я ни говорил.
Совет остался без реакции, ибо трясущаяся рука слушателя порезала щеку бритвой. Кровь медленно закапала в раковину, вводя в транс. Слух отключился. Проснулся долгое время не проявлявшийся нервный зуд, пронизывающий иглами всё тело. Чувствовалась пульсация от пояса халата, на котором висел незнакомый странный предмет, похожий на катану, только деревянный. На рукояти выцарапана буква А, возможно обозначающая инициалы владельца, но изнутри возникало чувство скорби, перетекающее в фантомные боли.

— Ау, пришелец, чего перестал реагировать?

Ответа не поступало еще пару минут. Пока не послышался громкий стук от падения чего-то большого. Время на промедления не было, дверь заперта, но это не являлось проблемой для сильного удара по рукояти, выломавшего её. Дверь распахнулась и открыла взор на очередной кадр в этом психоделическом слайд-шоу.

— Старуха! Дурной походу вскрыл себя бритвой, тащи бинты!

Очнулся пробужденный в кресле, перед восхищенной гипнотизёршей, исписавшей наполовину блокнот заметками.
— … ага, слышите осуждающий голос бога, ваши действия?

— Ых-х, больно… — вытянул из себя допрашиваемый.

— Ай-ть, сорвалось! — недовольно прошептала бабуля рядом стоящему Юлуше.

Пока женщина заново настраивала инструменты – малец положил руку на рукоять меча, пытаясь опереться на него и встать. Подъем прервал резкий замах Юлуши кухонным ножом:
— Не-не-не, отложи агрессивные мысли, мы тебе лишь хотим помочь, даже мысленно не надейся нам навредить артефактом, — сквозь зубы прошипел Лу Юй, настоящее имя которого проговорила бабушка.

— Какие… чего… Так, блять, почему ты тычешь в меня ножом?! — будто только проснувшись возмутился мечник.

— Мальчики, спокойнее, особенно ты, Лу, знаешь же о возбуждении защитных механизмов после пробуждения. Всё, расслабьтесь, выпейте чая и отложите игрушки, способные отобрать жизнь, — плавно жестикулируя подавляла конфликт гипнотизёр. — Теперь давай представимся друг другу, меня зовут Ария, а какое имя выбрал ты?

В этот момент мысленный поток снова утянул из душной квартиры безымянного. Представляться им настоящим именем опасно, выдумывать случайное ненадёжно. В голову стреляли фрагменты из литературы, игр и прочих сфер, где разнообразие предоставит идеальный вариант, сочетающийся с прошлым, привычным слуху.

— Старайся не брать имена и клички уже существовавших персон, хотя можешь подкорректировать их. Главное, чтобы твоё имя запоминалось, ибо этот фактор поможет тебе выжить в новом мире, где наименования дают силу, либо лишают жизни, — напряженно сказал Лу, положив нож на стол перед юношей.

Единственным подходящим на эту роль являлся зачастую используемый в виртуальном пространстве псевдоним.
— Дантей…

После одобрительных кивков обряд имянаречения, заключающийся в дублировании сказанного красными чернилами на чайном листе, впоследствии положенного в заварник, прошел относительно успешно.

— Так, Дантей, надеюсь нашим «байкам» ты начал верить, поэтому заново объясню законы нового мироустройства, пока опять себя резать не побежал.
— Себя резать?! Это случайно произошло, пошатывает меня от твоего непрекращающегося курения, трудно даже станок в руке удержать!

— Юнец, я чайное сырье курю и тлеющий Пуэр, а не табак. Попробуй, может эфирные масла помогут одолеть слабость.

— Юлуша, хоть его не трави, сам то не высыпаешься из-за кашля. А обморок… похоже сам себя ввёл в транс, подсознание требует восстановления воспоминаний.

— Всё-всё, хао ба, транс, гипнозы – с этим разбирайтесь сами, моё же дело помочь освоиться, ведь ты та-аа-ак боишься отдать его на адаптацию к Дроздам.

Ария нахмурилась, но резко приняла образ доброжелательной «бабушки» для «внука», взяв чашку чая, медленно преподнося. За блюдце схватился Лу Юй, другой рукой запихнув самокрутку в рот Дантею.

— Затянись, подержи в лёгких, затем запей.

— Не дури! Дрянью своей всё усугубишь!

— Женщина, мне сейчас жизненно важную информацию транслировать придётся, а ты процедурами его в опьянённом состоянии навеки оставить хочешь? Смотри, сейчас взбодриться.

Отступать было некуда, нож лежал прямо под рукой того, кто недавно им угрожал. Черный, смолистый чад с отталкивающим запахом жжения горечью овеял везде где только можно, осев в дыхательных путях. За такой сюрприз голодный желудок явно не скажет спасибо. Гортань приняла на себя весь удар, воззвав на помощь мокроту, придавшую хрипоту. Заглушил ли чай горечь? Отнюдь, но его голубой цвет завоевал внимание. С каждый глотком отступала усталость, разум прояснялся.

— Отлично, тебя не стошнило. Теперь медленно проговори своё имя и сильно не удивляйся, ведь временно голос станет грубее.

— Д-а-н-т-е-й. Пх-хр, фух-х… Тер-пимо, першит только. А зачем помимо имени и голос менять?
— Дело в тембре, сейчас ты говоришь внушительнее, затрагивая все слуховые рецепторы, играя на нотах души собеседника, внедряя свой образ в подсознание, заставляя запомнить тебя.

— Мне как-то и не особо нужно внимание. Приятно, конечно, если меня не будут забывать, но так ли это важно? Уже неоднократно концентрируете внимание на этом.

— Один из аспектов выживания, — тихо ответила Ария.

— Выживание… ага. Простите, а к чему вы меня готовите? Зазывать в ряды секретной организации? Ха-х, — нервно усмехнулся Дантей.

Вопрос заставил смутиться, будто был неожиданным, непредсказуемым для данной ситуации. Несколько секунд неловкого молчания будто намекали на то, что планы обрушились, марионетка оборвала нити.

— Почему ты не можешь просто проникнуться атмосферой и осознать своё положение? Мы тебе помогаем вспомнить прошлое и помочь с будущим, а тебе лишь бы найти подвохи, — проворчал Юлуша.

— Погоди, погоди, не нагнетай. Это тебя сразу же после пробуждения пригрели и за пару минут накормили пирогом из информации. Ему же, как представителю этого столетия, нужно объяснять всё так, чтобы разделял реалии от тех же иллюзорных реалий, которые впитывал из масскультуры.

Бабушка неспеша выпила содержимое чаши, одолжила самокрутку помощника, втянула и на выдохе продолжила:

— Сказанное нами можешь перепроверить на улице у любого встречного, хоть сейчас беги, никто не держит, но, как и сказал Лу, для начала осознай своё положение. Ты являешься пробужденным – таким же человеком, как и все, только вот однажды помер, оставив след в истории и благодаря ему вернулся. До этого момента пробуждались лишь люди из прошлых эпох, некоторые являются полулегендарными, божественными, сказочными, только вот самые «молодые» закончили первое существование до начала 21 века. Тебе же, судя по сленгу и прочему, выпала доля быть первым подтверждённым дитём, ступить и почить за последние десятилетия, а значит, предположительно, любой из ныне живущих может сгинуть, и вернуться. В общем, твой пример может вызвать хаос, зародившийся с надежды, если весть о таком событии выйдет в свет, нам и кровожадных тварей на окраинах хватает.

Ария перевела дыхание, выпила еще три чашки чая и внимательно смотрела за реакцией слушателя.

— Ага… хорошо… как вы и сказали, я могу выйти и спросить у прохожих о сказанном, перепроверить? Просто кроме гостиной и ванной комнаты ничего не видел, а слышу описание сказочного мира.

— В халате с палкой наперевес? — подметил Юлуша.

— Так сейчас же бабье лето, тепло…

— Вот и вспомнил дату смерти, молодчина, вот только тебя встретят холода, вмиг застудившие места буйства, — с издевкой перебил Юлуша, медленно собирающий вещи в рюкзак.

Дантей подбежал к окну и подтвердил сказанное. Не только чужаки в одеждах как из школьного учебника истории с иллюстрациями, или маскарадов, встретили пробудившегося от долгого сна, но и чуждый для города мокрый снег. Вдалеке виднелся огромный воздушный шар, расписанный словами на разных языках, а из него выпадали игрушечные птицы, которые по команде из рупора оживали, одаривая эмоциями толпы собравшихся на празднества.

— Так почему факт о моём «пробуждении» породит какой-то хаос? — растерявшись спросил юноша.

Наставница улыбнулась, принесла угощения к чаю и приготовилась завершать прерванную сказку.

Вряд ли к парадигме новейшего мира применимо понятие «хаос», ибо только он мог быть чем-то рациональным на фоне происходящего. Появление средств массовой информации и их предков, навлекло тайфун из кумиров нового поколения – персон, не чурающимся принципами и моралью ради популяризирования себя. Эти мотивы могут отсылать на детские переживания и прочие психологические проблемы, связанные с недостатком внимания, только маниакальная жажда популярности и славы таила в себе другой инстинктивный аспект: сознание подготавливало почву к пробуждению. Что же будет со всеми после раскрытия факта о возможной второй жизни, если успеть себя вписать в историю, даже новейшую? Начнется война, бойня за проталкивание своей иллюзорной оболочки на космологические страницы истории. Почему это должно казаться ужасом? Почешите голову и вспомните любую новостную сводку о любом серийном убийце, они-то еще задолго до всей канители с пробужденными решили губить чужие жизни ради прославления своей, будь то прерывания невинных жизней для рекорда, либо подражание не менее известным преступникам.

— … и сходят с ума сейчас, пытаясь уверовать в любую чушь ради малейшего шанса на вторую, или последующие жизни, — внушительно говорила Ария, отсылаясь к прошлому. — Разгадывания твоего пути приведёт к бедствию действий фанатиков.

— Закончили? Времени мало, я спешу, — говорил Юлуша, бросая тёплую одежду к ногам слушателя. — Так, сходи в туалет, только снова от вида своих же жидкостей в обморок не упади, попей, поешь, оденься и готовься к экскурсии, чтобы во всём убедиться и не быть надоедливой помехой, — продолжал Лу, складывая блины с прочими гостинцами в рюкзак.

Дантей, хоть и не чувствовал голода — набросился на угощения, предоставленные бабулей, только смущал ряд из чашек, наполненных разными сортами чая. Внимание выбору напитков он не придавал, брал знакомые по запаху: бергамот, тайская орхидея, улун. Осушив несколько чашек — встретился взглядами с Арией, одобрительно кивнувшей ему в ответ, намекая о пройдённом тесте.

Идиллию прервало легкое покачивание стен, сопровождающиеся скрежетом кирпичных блоков, будто прямо в квартире начались строительные работы. Безмятежное состояние сменилось паникой: Лу прыгнул в дверную раму, приказав остальным сделать то же самое, но Ария невозмутимо попросила бежать из дома, оставив её. Дантею уже приходилось сталкиваться с землетрясениями в пределах 4 баллов, но это и близко не шло в сравнение. Юлуша будто за шкирку, как котенка, схватил высокого, ошеломленного парня, и рывками вытолкал к двери. Она была не заперта, намерения незнакомцев оказались чисты, парень мог выйти в любой момент, насильно его никто не держал. Ария медленно встала, взяла посуду, и помахав рукой пошла мыть в раковине. Дантей пытался окрикнуть, спасти, но любые возгласы прерывал Лу, силой тащивший за собой обузу.

Подъезд вибрировал, надписи на стенах сверхъестественно плыли, то меняя язык написания, то вовсе видоизменялись под орнамент или мозаику. Всё походило на аттракцион галлюцинаций, постепенно сменяющих друг друга. Перилла изгибались, словно змеи, пытаясь обрести новую форму. Зрелище прервал яркий солнечный свет. Наконец-то выход в мир. Лу расслабил хватку и отряхнулся.

— Малец, это её решение, так что отбрось мысли о геройском вызволении, лучше всмотрись к деталям дома и запечатлей первое из доказательств наших «сказок».

На улице не ощущалось землетрясения, пиком изначально являлся хрущевка, плавно трансформирующаяся в стиль барокко. Серые стены осыпались, принимая цвет ясного неба, а между окнами выпячивались колонны, при этом ни одной трещины не прорезалось, будто изначально здание и замышлялось так.

— Всё, насмотрелись и хватит, теперь быстрым шагом уходим отсюда… Ай, байчи! Одеться то не успел!

— Мне не холодно, я зимородок…

— Тюлень ты неуклюжий, чего останавливался в подъезде, в стену желал замуроваться?! Про Арию мыли пока отбрось, она останется там дожидаться прихода Дроздов, мы же от них сваливаем, вопросы задашь позже.

Толпа прохожих и жильцов смотрелась гармонично на фоне дома-перевёртыша, так как у каждого второго было холодное оружие, а некоторые одеты в средневековые балахоны. По сравнению с этим сборищем реконструкторов старинной моды Дантей выглядел в халате с деревянным мечом не так уже и странно.

 

 

Глава 2 Широкий четверг

Путь лежал через капилляры жилых массивов, заставленных автомобилями. Обычное будничное зрелище, однако всеобщие изменения затронули и «вторых граждан»: бывшие миллионные вложения стали походить на конструктор с отсутствующими деталями, требующий либо ремонта, либо окончательных похорон.

— Ой, а почему машины стоять разобранными? Тут воры орудуют?

— Конечно, мародерство присутствует, хотя в данном случае сами владельцы по частям распродают, даже не сами запчасти, а обшивку. Видишь ли, город пару месяцев отрезан от внешнего мира, соответственно, прекратились поставки горючего и прочего, вот горемычные совсем духом пали.

Голова разрывалась от вопросов, которые наставник пытался истолковать еще до выхода в свет, но весь абсурд отказывался пропускать барьер логики. Внимание перехватили гуляния, разворачивающиеся на соседней улице. Праздничная обстановка и легкий мороз, студящий мысли, отринули заготовки и породили новый вопрос, определивший судьбу Дантея: «Может отправимся туда, к толпе? Нам же нужно переждать пока те “Дрозды” отстанут от бабушки, правильно понимаю?».

— Тебе может и да, а я вот в другое место собираюсь.

Лу Юй остановился, посмотрел на часы, перепроверил содержимое рюкзака и застыл в раздумьях.

— Ладно, сходи, подыши, может и воспоминания вернуться. Только не лезь в эпицентр веселья, посиди на бордюре или в парке неподалеку.

Под «парком» Юлуша подразумевал Всесвятское кладбище, располагающееся в одной улице от главной артерии Краснодара – Красной, на которой ежедневно собираются единомышленники для культурного времяпровождения.

— Я? Один? А вы куда?

— Мне в гости надо «на блины». Сейчас же пятый день празднования масленицы и вряд ли уместно будет в дом тещи приходить с незнакомцем. Пережди пока где-нибудь, а лучше после гулянок навести знакомых, переночуй и возвращайся к старшой. Ты ведь в этом городе был до пробуждения, как я понял, вот и не заблудишься.

— Вернуться к Арии? В тот опасный дом?

— Есть альтернативы? Дерзай! В любом случае всё лучше на своей шкуре испытать, — сказал Лу, доставая термос и самокрутку, — я нянькой не нанимался, для такого есть Дрозды, так что справляйся сам, как и многие пробужденные. Не забудемся!

— Чё? — возмутился Дантей, не успев среагировать на рванувшего вперёд чайного гуру.

Провожая взглядом убегающий силуэт Дантей упрекал себя за отсутствие силы воли остановить и допросить интригана, оставившего его в одиночестве с грузом неотвеченных вопросов.

Оставалось лишь желание примкнуть к всеобщему веселью, забыться, отринуть все проблемы, только мешала сонливость, которая двойным ударом совместно с прохладой валила с ног. Тело инстинктивно тянулось к ближайшей удобной скамейке, однако на проезжей части такого не сыскать. Спасало лишь упоминание «парка», где точно должны быть места отдыха.

Спустя минуту шатаний путник свалился на ухоженную лавочку, с удобной подушкой под седалище. Крепко обняв меч, Дантей задремал.

Сон потревожил явно выпивший мужчина, каждый вздох которого сопровождает икота. Демонстративно сев на скамью и глотнув содержимое бутылки из-под виски, произнёс:

— Малой, ик, неприлично спать на чужой могиле.

Запах алкоголя, будто еще раз перебродившего в желудке этого забулдыги, вызывал рвотные позывы из-за недомогания. Всё обошлось неловким молчанием.

— Что, грустишь, ик, по тому свету?

Тон незнакомца изменился на приятельский, он даже достал помятый стаканчик из внутреннего кармана куртки, расправил и поставил возле ладони Дантея:

— Какая смерть на счету?

Лицо пьяницы повеселело, будто нахлынули приятные воспоминания. Содержимое бутылки заполнило стакан, окрасив в фиолетовый цвет.

— Давай, ик, угощаю, эта бурда из Адыгеи примчала с последней вылазкой, как если не с приятелем по несчастью её разделить?!

— Не совсем понимаю про что вы… ладно, за знакомство… выпьем…

Обильная спиртуозность взбодрила, прояснила чувства. Медовые нотки подняли настроение и согрели, как тело, так и душу. Только неловкие вопросы разрушали атмосферу приятельского диалога.

— Говорю, ик, вижу насквозь тебя, дитя потерянное. Настрадался, тяжело пришлось в первые смерти? Ув-ик-ы, тут свободного места под могилу не найдешь, всё уже мной занято. На этой, — показывая трясущимся пальцем, — пьяным я заснул и замёрз, ик, насмерть, так что еще спасибо скажи за своевременное вмешательство!

— А… Понятно… Ну, момент, кхм, смерти не помню. Говорят, мол успел запомниться многим, вот и воскрес.

— М-да, значит веришь в бредни, ик, неоплатоников о памяти и прочего-подобного?

— О таких не знаю, просто как очнулся – напичкался рассказами о пробужденных, а теперь блуждаю, пытаюсь побольше об этом узнать.

— Странно, ты не прошёл «девятилетку»? Хотя, ик, на том свете можно многое наверстать… Тогда послушай дяденьку, существование которого слова тех зануд обращает в прах!

Дальнейший диалог продолжался около получаса с перерывами на алкогольное подкрепление: незнакомца звали «Железным Майком» за его невероятную стойкость ко всем внешним раздражителям, будь то битое стекло в отравленной еде или неожиданный холодный душ в морозный вечер на улице. Его травили, сбивали на машине, но он возвращался целый и невредимый в бар за стаканчиком алкоголя. Наконец в тридцатых годах двадцатого века удушен угарным газом, чего сейчас боится, как вампир чеснока. Личность не особо известная и ничего не добился, являясь лишь трудовым мигрантом во времена Великой Депрессии, но всё равно пробудился наравне с великими деятелями. Однако, на фоне остальных он сильно выделяется безрассудностью по отношению к дару, имеющегося лишь у менее десятка человек – повторному пробуждению, больше походящее на подвид бессмертия, которое позволяет ему пропивать свою жизнь во всех смыслах по несколько раз в неделю. Естественно, таким безынициативным, издевающимся над подарком свыше, заинтересовались силовые структуры, постоянно несшие потери в своих рядах из-за схваток с чудищами или жуткими преступниками. С того момента пьянчугу за несколько бутылок дешевого пойла брали в рейды, где он был мясным щитом.

Из этого рассказа Дантей понял две вещи: его странное даже по меркам этого времени воскрешение может быть и не таким особенным и уже несколько месяцев городские власти организуют рейды на оккупированные неведомым врагом земли.

Железный Майк не интересовался ничем кроме крепких напитков, а жизненный опыт забывался в солодовых блужданиях. Мельком затронул и неоплатоников – группу единомышленников, несущих в массы учение о космической иерархии и различных процессах, связанных с реинкарнацией и трансмутацией души. Хоть эти словосочетания пьянчуга еле выговорил бы и будучи трезвым, но смысл понимал. Только вот откуда у ирландца 30-х готов прошлого века багаж знаний, включающий русский язык и античную философию? Виновниками торжества являлись Дрозды — организация, внедрившаяся в большинство процессов города. Расспрос о них завёл диалог в тупик.

— Ты-к, как о них знать не можешь? А как тогда на одном языке разговариваем? Хотя, — завис в раздумьях, — может быть ты здешний, только веком не тот?

После прощупывания почвы Дантей решил соблюдать наставление Арии. Если же в городе образуются странные структуры, толкающие на каждом ходу учения о перерождении души, будто секты перед мнимым апокалипсисом, то новость о некой новой стадии пробуждения и вправду вскружит всем голову.

— Да, на войне прославился. А о Дроздах пока ничего хорошего не слышал, кто это?

— Повезло тебе висеть не на их крючке. Засели тут как пиявки, ловят только что пробудившихся, ик, обучают «девятилетке», затем находят поводы завербовать в свои ряды и отправить за границы полиса…

— Так они некая новая власть получается?

— За власть все продолжают глотку рвать, поэтому едино-ик-личными кукловодами их трудно назвать. Правда на начальных этапах себя хорошо показали, да и похоже «девятилеткой» мозги промывают, навязывают радугу над своими мордами.

— А что за «девятилетка»?

— О-о-о-о, рвало от неё похлеще текилы с пивом. Эта штукенция вроде в здешних школах была как некий учебный план с различными занудными терминами. Вот шишки Дроздовские смогли каки-то образом сжать все эти знания в коктейль с безумием нового мира, ик, и впихать за несколько минут в похмельное сознание пробудившихся. Головёшка так перестраивается, что даже фирменные фразочки проговариваются как на родном языке.

— Интересно… — растерялся Дантей и продолжил недоумевая, — так если они так помогают, почему же их побаиваются?

— Дурья твоя башка, сказал же тебе о вербовке! Берут, наводят страха, типа человечеству может прийти конец, работы и еды почти нет, так что добро пожаловать в ряды наших доблестных рыцарей.

Майк прервался, чокнулся бутылкой со стаканчиком собеседника, выпил залпом всё содержимое и продолжил:

— Ху-х, хороша! Продолжим… Латы то их в дерьме, а сами готовы перерезать всем глотки за место потеплее у камина и мать за перерождение продать.

— Разве всё так плохо? Хотя бы трудоустраивают и помогают.

— Пха-ха-ха, — залился хохотом бессмертный и на вдохе выпучил глаза, агрессивно аргументируя, — ага, мне давалось повидать времена повальной безработицы и разрухи, только тогда был цел мир и существовали осязаемые враги и союзники в виде соседних стран!  Малой, сейчас остался лишь этот городишко и полчище злобных тварей, выдуманных больными мозгами. Дрозды и прочие фракции могли бы уже сплотиться и дать достойный отпор внешней угрозе, но губят жизни сородичей…

Личность собеседника постоянно менялась: от беззаботного бродяги до яростного противника нового режима. Некоторые выражения противоречили другим, отчего доверие постоянно угасало. Угасала и искра в словах Железного Майка, медленно принимающего позу для сна. Вероятно, подействовал алкоголь, к счастью для Дантея, желающего поскорее присоединиться к празднествам и встретить новых всезнающих ораторов.

— Так, недолго сталось твою головёшку прояснять, благо еще одного воскресшего, ик, от рабства спас. Слушай, не вступай в ряды Дроздов или якобы им неподконтрольного Йормунганда, будь защитником своего дома, как делал на какой-то войне. Не лезь в бездну на окраинах города, и помни: не чудовищ надо бояться, а их прародителей.

— Спасибо за совет, постараюсь соблюдать его. А что вы собираетесь делать дальше, спать здесь? Может я помогу вам дойти до ближайшего теплого места? Замёрзнете ведь.

Майк улыбнулся, схватился за печень, и свернулся в позу эмбриона, протянув рукой пустую бутылку:

— На, бери, может, ик, это не даст свернуть с пути, парень то видно неплохой, обидно пропадать такому… На обратной стороне этикетки несколько адресов баз Жерара Люмпена и Меркурия, к последнему не советовал бы идти. Найдешь пристанище, накопишь на хороший ирландский виски и вернешь мне должок, дерзай.

— Благодарю, но, всё же, давайте и вам помогу, мне нетрудно…

— Меня преследует назойливая сука, — перебил он, — циррозом печени именуемая… Сколько бы ни воскресал – не отстаёт, будто поженили нас! С минуты на минуту впаду в кому, а там и сладкая смерть… Не переживай, потом я бодрячком, будто весь день спал!

Непонятно было как реагировать на такое. Подобные повседневные случаи для мечника чужды, как и все новоприобретения города, на осознание которых уйдёт не одна жизнь.

Дантей на пару минут погрузился в мысли с застывшим в удивлении лице, затем пожал холодную, возможно уже безжизненную руку, накрыл тело рекламным плакатом, лежавшим рядом, и побежал на Красную улицу, стараясь обогнать приближающиеся волны безумия.

Дополнительно для ознакомления с эпической составляющей прикрепляю 19-ю из 21 законченных глав.

Глава 19 Гонки без правил репутации и имиджа

В Краснодаре чаще всего местом проведения гоночных соревнований становился район аэропорта. Представительница краснодарского полка ДПС сообщила, что в ГИБДД есть своя команда гонщиков. По информации стритрейсеров, в своё время Управление ГИБДД даже хотело выделить специальную площадку для «уличных» гонщиков в районе краснодарского аэропорта «Пашковский». До Великого Катаклизма подобные инициативы терялись на стадии рассмотрения, а позже, в рамках программ создания благоприятной среды для граждан, учитывались все пожелания, и стритрейсерам не только позволили легально проводить соревнования на многих участках дорог, но и спонсировалось с бюджета полиса смена гонщиками транспорта — с железных коней на кожаных. Топливо в дефиците, а электрокары выкупила администрация для нужд системы здравоохранения и органов правопорядка. Конный спорт, а точнее её дисциплина — драйвинг, дополненный разрешенными магическими причудами, стал столпом массового развлечения, наряду с битвами гладиаторов на стадионе и зоопарками с пойманными чудищами. Спортсмены заколдовывали лошадей, позволяя говорить и веселить публику, либо позволяли упряжкам левитировать.

Дантею повезло поймать попутку в виде тандема белоснежных пегасов. Управляющий и его помощник грум направлялись в парк Галицкого провести ритуал в французском саду перед важным марафоном. Спортсмены хвастались достижением дрессировки пегасов, хотя отдавали должное и соперникам, у который могут быть и квадрига из единорогов, и молот из гиппогрифов с цилинями. Кирины, леберы, ногглы и другие мифические существа даруют свои хозяевам привилегию быть желанными гостями на всех мероприятиях. Репутация приручивших необузданных коней закрепляется счастливой подковой.

Под конец поездки добрейшей души извозчики подарили крохотную связку из волос своих крылатых коней, а Дантей дал пару сангвиков на корм благородным существам. Со стадиона разносился гул, а по парку бродили фанаты выступающих гладиаторов. Под вечер парк сиял огнями ламп, китайский летающих фонарей, фейерверков, магических люминесцентных сфер, и иных источников, призванных не только освещать и восхищать, но и оберегать от злых ночных духов.

Время на рассмотрение красот у мечника отсутствовало, офис Сатании круглосуточно работает только для продавших души клиентов.

На входе стояли охранники инкубы, массивные, в строгих костюмах. В прошлое посещение они отсутствовали, так как на соседнем стадионе не проходило мероприятий, откуда могут прийти взбешенные пьянчуги. Левый громила осмотрел гостя, спросил имя, кивнул напарнику и пригласил внутрь. Дантей оставил боккэн в камере хранения и последовал за инкубом, не успев поздороваться с сидевшим рядом Ширкисом. Охранник предложил жвачку, чтобы перебить запах алкоголя, и выдал сертификат. Мечник заполнил рот пяти мятными пластинами, поднялся на этаж выше и показал пропуск главным стражникам. Инкубы расступились, а Дантей неуверенно вошел в кабинет, забыв подготовленные слова.

— О, наконец-то явился! — сделав два оборота на кресле сказала Сатания. — Где на этот раз помирать собрался?

— Че-го? — запнулся от неожиданного вопроса.

— Пришёл снова «застраховать жизнь»? От кого на этот раз?

— Да я за советом пришел… Хотя, ладно, чего таить, это тоже волнует.

— Волнение оправдано. Где духовный меч? Голыми руками Сизифа решил побороть?

— Отк… а, понял. Нет, оставил дома.

— Значит вернул его, молодец. А халат, хм, вроде другой на тебе был?

— Просто чище стал, хотя ощущения немного другие, да и некоторые элементы видоизменились.

— Естественно, ведь ты запомнился многим в домашнем халате без ярких отличительных узоров, вот и меморис «доткал». Без твоих атрибутов сотканный из ноосферы образ был бы неполноценным, и, следовательно, будешь чувствовать дискомфорт от мельчайших изменений.

— Понятно… Эм, а за мной еще остался долг?

— Закрыт полностью, славно потрудился. Но второй раз подобное не провернуть. «Страховке» не бывать.

— Почему?

— Мы нарушили законы мироздания. Повторение погубит соучастников. Чего, малыш, хотел бесконечно выигрывать в лотерею с жизнью?

Дантей опустил взгляд и тяжело вздохнул.

— Не расстраивайся, сам ведь видел какой красоткой стала Смерть, страшиться такую не стоит. Кстати, о чём хотел посоветоваться?

— Ну, кхм, стоит ли заводить дружбу с парнем внизу? Ширкисом вроде зовут.

Сатания рассмеялась, смочив затем горло бокалом вина.

— Дружба с Ширкисом? Кто тебя надоумил? Даже в корыстных целях это плохая затея, особенно имея следы божественной крови. Кстати, её слабее ощущаю, скорее всего архитекторы тела облажались.

— Что с ним не так?

— За просто так выдавать секреты клиентов? — Сатания подмигнула и указала пальцем на торчащие из кармана волосы пегаса.

Дантей кивнул, положил недавно полученный подарок на стол и сел на диван.

— Парнишка он странный, и не клиент вовсе, а попросил укрытия. Ты немного напоминаешь его, наверняка найдете общий язык, но сблизившись, мигом утянет за собой в болото. Прозвище получил из арабских терминов о многобожии. Еще в ребячестве он промышлял различными эзотерическими практиками, вёл несколько
форумов с обсуждением всего божественного и сверхъестественного. Подкопив средств, организовал выставку собственных работ, на которых изображались выдуманные им боги или же его представление о существующих. Из-за некоторых экземпляров на него завели
дело об оскорбление чувств верующих. На фоне этого в совокупности с серыми реалиями взрослой жизни у него развелось помешательство. Перед каждым важным делом он проводил установленные собой практики прошения помощи у богов, полагался на бросание кубика, которым по его поверью двигала рука бога судьбы. Поэтому независимо от своих желаний он полагался на выпавшее число или слово. Толчком к раскрытию истинного «я» послужил Великий Катаклизм. Ушедший в себя юноша преисполнился веры в воздаяние своих молитв богам и как только появились пробужденные — рванул выискивать персонификации всего, чему посвящал себя. Как только находил — запудривал голову о том, какие почести им отдавал, создавал культы и всячески прославлял, благодаря чему те и пробудились. Не успевало божественная сущность осознать всё происходящее — Ширкис составлял и подписывал контракт, по которому между ними устанавливается относительно равное сотрудничество, где первому по необходимости отходят благословения, а сущности прославление имени при свершении великих дел.

Дантей молча кивал и хмурил брови. Сатания безостановочно продолжала, потирая в руках срез с гривы мифических коней:

— Неточностей предостаточно, и поверить сложно, но он реально так ловко манипулировал всем, что на несколько дней стал одним из влиятельнейших граждан. Зачастую ходил в рейды, истреблял чудищ, ведая всем о важности поклонения определённым богам и прошения их
благословений. Поговаривают, что даже несколько раз помирал и воскресал благодаря тем самых благословениям. Опыт ведения форумов и привлечения глаз к своим работам
отразился на его пиар-способностях. Первые месяцы некоторые районы только и знали о тех божествах, которых прославлял Ширкис. Вот только эта монополия вниманием негативно сказывалась на силах других сущностей, а так же на самомнении прославляемых. Именно они и придумали кредитование благословениями, а так же мнимое апостольство, благодаря которому многие сильные личности становились невольниками. Слишком много божеств подписало с ним контракт и уже непонятно кому нужно было отдавать почести, вот самые амбициозные и стали прекращать сотрудничество, тем более
репутация самого Ширкиса знатно подмочилась, так как начал приписывать себе и чужие заслуги, дабы постоянно держаться в инфополе. Еще умудрился повязнуть в долгах и ради быстрого заработка подался в наёмники, устраняя только тех чудищ, на которых назначен ценник. Приписывают ему и поклонение злостным порождениям. Так же поговаривают о пробуждении сущностей, которых выдумал ранее Ширкис и теперь их силами пользуется без ограничений. А контрактные неизвестно как расходовал ради изнурения благодетеля для дальнейшего расторжения контракта, по которому сущеность грязнет в прописанных обязательствах. В общем, как у вас говорят: «С кем хлеб-соль водишь, на того и походишь».

— Странно, я о нём вообще не слышал, да и при встрече пристал с расспросами о Зевсе.

— Не хватило ему гнева пантеона, так он на главного олимпийца нацелился… Глупец, еще и меня подставить может! — вслух рассуждала демонесса.

— Даже греческих одурачивал?

— Еще как! «Самые приоритетные мамонты», как он выражался.

— А-а, ясно тогда к чему были вопросы.

— Так зачем с ним сблизиться хочешь? Одолжить блага?

— Сам пока не знаю, может разузнаю больше о спонсировании божествами, на войне любые средства хороши.

— Не переоценивай Сизифа, он параноидальный старик, обессиленный, жалостно одержимый бессмертием.

— За ним ведь стоят Урбанисты, не?

— Разве? Ох, давненько я по улицам не прогуливалась. Неделю назад шайки Люмпена обсуждались, а тут другие беспризорники вес набирают.

— А кто этот Люмпен? Случайно не помощник Сизифа?

— Возможно, возможно. Жерар вынырнул из низов и стал героем обездоленных. В принципе, свергнутого царя Коринфа мог взять под свою протекцию, не отрицаю. Люмпен за счет своего дара, награждающего меценатов, воздвиг приюты, обеспечил кровом низы общества и тайно сформировал подпольную организацию. Попробуй сейчас тронуть любого попрошайку и увидишь результат. Если пожертвуешь им хоть гроши — ощутишь милость короля нищих, вплоть до кратковременной повышении силы или развеивания недугов. Ходят слухи о его коллекции артефактов. Его сокровищнице позавидуют все магистры артефакторики.

— Значит, если Сизиф под его крылом, то на меня могут разозлиться все маргиналы?

— Страшен человек, лишенный всего.

В дверь постучался инкуб, Сатания впустила, догадываясь о цели визита. Переданное им письмо заставило вздрогнуть демонессу.

— Приятно было увидеться с тобой, но меня ждут дела. Приходи почаще, персонал предупрежден, впустит в любой будний день. Не забудемся!

— Хорошо, постараюсь, не забудемся!

Дантей спешно удалился, направляясь к Ширкису, биография которого только больше воодушевила познакомиться ближе.

Интерьер дома терпимости пополнился разнообразными шедеврами, сотворёнными в разные эпохи. Дантей тешил себя мыслями о том, что это он их принёс, предполагая в какие аномальные дерби его забрасывало. Запечатанные ностальгические порывы прервал укутанный в три слоя одежды силуэт. Это Ширкис в своём обыденном камуфляже. Без маскировки прогулка дальше порога культурного заведения заканчивается в лучшем случае разбитым носом.

— Эй, братишка, привет! — крикнул сквозь толстый шарф.

— Привет, а чего такой нарядный?

— В падлу тратить силы на встречи с «друзьями». Кстати, ты в ближайшее время не занят?

— Нет, а что?

— У Кекропа дела возникли, а билеты уже не вернуть, пойдешь со мной на гладиаторские бои?

— Бесплатно?

— Если захочешь — купи нам глинтвейна, на стадионе прохладно. Всё, погнали, я уже пропотел. Жду на улице.

— Хорошо, минуту.

Дантей понимал, что взамен будет очередное вытягивание информации о богах, только вот в перетягивании каната он уступать не собирался.

Ожившие деревья у стадиона приветствовали гостей, тянули ветви, обнимали. Раньше их стригли в кубическую форму, сейчас же они благородно демонстрировали свою природную красоту, не подпуская людей с острыми предметами.

Территорию патрулировали скоморохи на электросамокатах, раздавая конфетки с флаерами предстоящих мероприятий. Все наслаждались атмосферой, конфликтов не возникало, а если и находился разгневанный проигрышем любимого гладиатора — исчезал в сопровождении скоморохов и Дроздов.

Над парком летал воздушный шар с экипажем представителей логоса. В усиленный магией рупор говорил, пел, или играл на скрипке шут императрицы Анны Иоанновны — флорентийский музыкант Педрилло. Его голос слышался аж в офисе Сатании: «Кровожадные муравьишки, готовы к зрелищам?! Если опоздаете на главное шоу или зажмотите пару сангвиков на билет, коротышечки, то единственный вариант запечатлеть поединок легенд — отправиться на небеса, хотя, вид сверху на кучерявые головы неотличителен от подсматривание за барашками!».

С момента объявления толпа взбудоражилась, построилась в очереди. Особо нетерпеливые использовали дары нового мира для быстрейшего ознакомления с красотами арены: взлетали, проходили через стены, манипулировали логосом, чтобы их пропускали вперед очередей, просили импетусом подбросить в небеса и приземлялись на парашютах. Во всеобщей мешанине двоица и словом не обмолвилась.

Зеленые спортивные трибуны накрылись одеялом из лепестков роз, знаменитой выходкой Гелиогабала, а зрителям выдали подарки. В одних коробочках радовали гостей сангвики, в других пачка сухариков, а самыми странными являлись: гранитный камень, деревяшки с выцарапанным именем императора, зубочистки и ворох прочего. Этой затеей римлянин хотел одних расположить к себе, а других отвлечь, чтобы они грызлись за подарки между собой, а не освистывали его. Только он не учел смену времен и нравов.

В комментаторской кабине сидели эксперты и представители логоса. Звездой ремесла выступала древнегреческая богиня боевого клича Алала. Греческие воины нападали на врагов с криком «алала», чтобы вызвать страх в их рядах. Гесиод утверждал, что афиняне кричали таким образом, чтобы подражать крику совы.

Дантею досталась коробочка с мясными чипсами, а Ширкису с деревянным нательным крестом.

— М-да, с ним, — уставившись на крестик говорил Ширкис, — сотрудничать еще не приходилось. Да и не буду, отзывы плохие. Брат, тебе он нужен?

— Крестик? Не, распривык с ним ходить.

— Правильно, — ухмыльнулся посредник богов и выкинул подарок. — О! Сбегай к продавцу, купи пива и закусок.

— Закусок? Вот же, чипсы.

— А ты знаешь из какого они мяса? Я-то знаком с Элагабалом, тот еще припиздышь, спокойно мог слугу зажарить.

— Реально? Ладно, понял…

По пути Дантей обменял с болельщиком чипсы на «сыр косичку» и две пачки чесночных гренок. За половину из оставшихся сангвиков купил по два литра крепкого нефильтрованного пива.

Открывали бой выступлением хоровых ансамблей, затем разносились по всему стадиону звуки труб, рогов, барабанов. Каждый раз Дантея пробирало до мурашек. Знающие понимали, что за торжественной музыкой скрывался реквием по ненавистному юнцу, отравившем своим правлением жизнь многим. Оставалась надежда, что он перед смертью раскается, изменит мировоззрение, обретет человечность.

Алала резким выкриком остановила вступление и перешла к объявлению главных участников события: «Сегодня, сейчас, здесь вы запечатлеете поединок двух римских императоров, не заставших друг друга при жизни, но связанных разницей в пять предшественников! Один желает отомстить за осквернение наследия, напомнить вам о доблести и величии, а другой обрести искупление, заслужить доверие как надежного защитника полиса! Встретьте подобающе представителей династий Антонинов и Северов!».

Стадион скандировал имя богини, хлопали, прыгали на месте, взрывали хлопушки. Складывалось ощущение, что больше трибуны жаждут поучаствовать в кровавом побоище, а не гладиаторы.

Коммод выехал на пегасе с голубой гривой, так как еще в прошлой жизни ставил себя в один ряд с богами. Самолюбие правителя не знало пределов. На монетах Коммода изображали в образе Геркулеса, сына Зевса. Пегас был лучшим другом Геркулеса, хоть в мультфильме, но повествование смешалось, всё складывается в пробуждении, как и часть образа императора, ибо его популярность в наше время связано с оскароносным фильмом «Гладиатор». Его появление вызвало неоднозначную реакцию, однако многократно лучше, чем у оппонента.

— Напыщенный петух, — указывал пальцем на Коммода Ширкис попивая пиво, — он никогда не дрался насмерть публично, а лишь состязался деревянным мечом с другими спортсменами и гладиаторами. И тут возомнил себя уверенным бойцом?!

— Чего ты так его невзлюбил?

— Моих потенциальных клиентов оскорбляет лишь своим существованием. Он называл и называет себя «римским Гераклом» и даже облачился, играя эту роль, в львиную шкуру, взяв дубину. Если «обосрется» в этом образе — покроет позором и любимый пантеон. Однажды, давно, во время гладиаторского боя этот павлин хотел воспроизвести историю о победе Геракла над гигантами, поэтому собрал всех римлян, потерявших ноги в результате болезни или несчастного случая, а затем, прикрепив к их коленям несколько подобий тел змей, дал им для метания вместо камней губки, затем с лёгкостью убил их ударами палицы.

— Вот же тварь сумасшедшая.

— Как и многие римские императоры, второй троекратно хуже. Кстати, стоит отдать должное Коммоду, ведь он успел поучаствовать после пробуждения в десятках боях, настоящих, не подставных, хоть и на деревянных мечах, а сейчас на настоящих, острых. Так что зрелище будет захватывающим, особенно под пиво.

— Надеюсь… А про второго что думаешь?

— Мразь, способная нехило удивить, о, вот, сейчас реакция публики всё за меня скажет.

Гелиогабал появился на колеснице с шестёркой белых коней, огромных, сильных. Загружена колесница черным коническим метеоритным камнем, символически обозначавший солнечного бога Элагабала, в честь которого и назвали посмертно императора. Вожжи никто не держал, они были наброшены на бога, как будто возничим был он сам. Гелиогабал во времена своего правления объявил Элагабала верховным божеством римского пантеона, разгневав этим, и последующими выходками, всех римлян.

Верховного жреца и понтифика непобедимого бога публика встретила в большей степени негативно, только задобренные хорошими подарками не освистывали его, остальные с удовольствием бросали в него дары в виде пустых бутылок или камней.

— М-да, чёт явного любимчика у людей нет. А ты за кого болеешь? — поинтересовался Дантей, допивая первую бутылку.

— Это столкновение дерьма и мочи, битва экскрементов. Поддерживать подобное не по мне, хотя если быть в теме, то интересно будет противостояние именно их богов и идеалов. Сирийская и греко-римская религиозная традиция не каждый день сталкивается лицом к лицу.

— И всё же за кого ты?

— За выгоду. Если в полной мере раскроют потенциал божественных спонсоров, то я сразу побегу заключать с ними контракты, пока это не сделали другие, — прервался прополощить горло пивом и продолжил, — ну, а вообще, мне насрать, пусть эти «чсвешные» мрази сдохнут, всем только легче станет, но Пеан не допустит смерти гладиаторов. Он и Аида вылечивал, а ранения смертных тем более залатает.

— Пеан? Хм, вроде где-то слышал про его дар врачевания…

— Конечно слышал, он за главного во всей лечебной сфере! Ранее был врачом олимпийских богов, а сейчас по своему желанию любого может как спасти, так и обрести на мучения в болезнях. Мутный тип, но, отчасти, я тут ради него. Личный доктор каждому нужен, вот и хочу с ним сделку оформить.

— Кстати, пока они просто круги по стадиону нарезают, может обсудим всю эту неразбериху с теургией и спонсированием? Ты в этой сфере крутишься и как никто иной сможешь на личном опыте всё растолковать.

— О, братишка, давно пора! Только ведь знаешь какой самый ценный и ходовой ресурс?

— Информация?

— Ага, информацию за информацию. Прошлый разговор у нас потёк не в том русле, но тема до сих пор волнует.

— Окей, напомни пожалуйста, что тебя интересовало?

— Сейчас любые сведения о богах сгодятся, но Зевс и Мискеллани в особенности, второй тем более, слишком резко вес в инфополе набрал.

— Хорошо, кхм, про Зевса тишина, но, кажется, чайный бог что-то знает. Мискеллани поселился на Черёмушках, как и многие другие подобные.

— Например?

— Бастет. Вряд ли с тобой на контакт пойдет, но если заинтересуешь её — найдет через кошек. А, еще Вишну, но к нему даже подойти не сможешь.

— Вишну?! Вишну пробудился, уже?!

— Ага, с жёсткими телохранителями.

— Аватарами? Пиздец…

Ширкис запил эмоции залпом, а Дантей перевел взгляд на гладиаторов. Они заканчивали объезд поля боя и готовились перебрасываться едкими фразами.

— Удивил так удивил! Если не против послушать меня вместо несения чепухи императорами, то готовь уши.

— У меня нет к ним симпатии, жду самого боя.

— Правильно! — открыл пачку гренок с чесноком Ширкис. — Спонсирование божествами довольно сложная штука для понимания, но общие положения постараюсь донести. Боги, которые не смогли материализоваться в новом мире, или восстановили силы после пробуждения, выбирают понравившуюся кандидатуру и даруют от повышенной сопротивляемости к чему-либо до сверхъестественных навыков. Взамен кандидат соглашается скрепить духовным контрактом этот союз, в контракте прописаны многочисленные пункты: согласие на постоянную слежку, согласие на передачу определённых процентов духовной энергии с убийства чудищ, согласие на вступление в ряды последователей данного божества и организации культа и т. д. Божества от заключаемых контрактов получают почитание людей, синергию энергии монстров и информативного толчка. Это позволяет им самим прорваться в наш мир и усиливать свои способности, если спонсируемые ими кандидатуры не откажутся на тот момент от покровительства. Есть боги, одалживающие часть своих сил за пожертвования и восхваления, а есть кредиторы — максимально вникшие в материальные нужды, одалживающие силы за деньги, либо специальные расписки, по которым должник мог заплатить через время с процентами, а в случае избежания возврата — на его поиски выходила спецкомиссия, которая при поимке отправляла должника на однодневный пиаркурс, после которого он обязан рекламировать кредитора или создавать культы почитателей. Это я рассказал обобщено, без углубления в негатив, которого ой как много. Сотрудничество в мире, где многие живут одним днем, так как боятся умереть на следующий — зачастую провальное.

— А в чём негатив? Принудительно некоторых заставляли что ли?

— Бывало, бывало, — кивал Ширкис, передавая недоеденную пачку Дантею, — жуй, а то от предстоящего зрелища забудешь про аппетит, кабзданешься еще от голодного обморока.

— У меня вторая же, сейчас вскрою. Продолжай.

— Короче, многие были сильно возмущены, ибо считали одалживаемую силу достоянием народа, необходимым для процветания. По их мнению, кредиторы укрылись в уютных домах, не выходят на вылазки, не учувствуют в обороне или зачистке города от чудищ, поэтому хотя бы силу для борьбы они должны передавать безвозмездно энтузиастам. Из-за таких настроений Люмпен и иные покровители обездоленных принимали в свои ряды и должников, помогая им избежать преследования спецкомиссии. Только за рукой помощи скрывался диктофон: они выуживали у контрактников сведения о способностях богов и продавали информаторам Йормунганда.

— Получается Люмпен, Йормунгандовцы и прочая шушера повязаны вместе?

— Естественно! И чтобы ты не наткнулся на них заключай контракты через меня, риски минимальны, еще и скидку накину!

— Я подумаю, спасибо.

— Понимаю, у тебя уже не мало божественных знакомых, да? Будь внимателен, в бизнесе дружбе и безвозмездной помощи места нет.

— Согласен… А почему все не заключают контракты? Вроде обе стороны заинтересованы в этом.

— Одни не хотят быть должниками, другие не могут довериться снизошедшим богам. Да и просто новый рынок необходимо регулировать. Хитрецы создали лобби, новички мечутся как обезьяна с гранатой, а последствия и эффекты от данной практики еще не изучены.

— М-да, сложно… С теургией так же всё запутанно?

— Там жопа, братишка, неоплатоники нагородили всякого научного, что обыватели мозги сломают. Вообще она тоже направлена на практическое воздействие на богов, ангелов, архангелов и демонов с целью получения от них помощи, знаний или материальных благ. Старшая сестра спонсирования так сказать. Если поймешь как она действует на примере Коммода, то дам пару советов, а так лучше сразу идти в универ за теорией. В теургии ритуалы, мысленные образы и слова используются для осуществления слияния личного Эго с волей Бога. Каких божеств на этот раз прославлять он будет — не знаю, но эго у него перетянутое точно.

Словоблудие гладиаторов окончилось. Всё сводилось к недопониманию поколений, оскорблениям на почве возраста, личностных качеств и отсутствий необходимых правителю навыков. Но сказанное отходит на второй план, когда дело решается не словами, а расчетливым ударом меча.

Императоры отпустили коней, Гелиогабал прислонился к метеориту, шёпотом молясь, а Коммод, вооруженный дубиной, дабы продемонстрировать навыки и качества грозного воина, взывал к Геркулесу, чей образ пытался воссоздать:

— Чемпион и защитник слабых, я дарую предстоящую победу тебе! Как ты убил Ларнейскую гидру, так и я уничтожу все головы слабости империи, проявляющиеся и поныне!

— Ты способен лишь на кражу яблок Гесперид, а никак не на борьбу с великими чудищами. Даже зверей, с которыми насмерть сражались гладиаторы, зная, что находятся на пищевой ступени ниже, ты поражал копьями через забор. Отгородиться от меня таким способом не получится!

— Ты на благо народа и насекомое убить не способен. Жалкий, погрязший в юношеском безумии лжец!

— Наш народ пал, ныне беречь благо граждан полиса — вот моя задача. Лишь солнце способно рассеять тьму, следующую за тобой по пятам.

— Тьму отбрасывает камень, за который ты хватаешься дрожащими руками, девчонка. Обнажи меч, покажи остатки императорской доблести перед смертью!

— Меч погубил бесчисленное количество жизней. Не только железо оберегает людей…

Коммод походкой летучей мыши, как «римский Геракл», двинулся в сторону неумолкаемого юноши. Гелиогабал неторопливо открыл кинжалом запечатанный баллончик аэрозольной краски, бросил клинок в сторону противника и начал наносить на метеорит причудливый узор, напоминающий символы Урбанистов.

— Насмехаешься надо мной? В историю и так вошёл только твой эпатаж, не оскорбляй хотя бы Колизей! Подними кинжал в знак извинений перед теми, кого твоё правление погубило и окропи своей кровью, если отказываешься биться!

— Подожди, безумец, я развеиваю лживую преданность богам. Кто сказал, что Геркулес желает олицетворяться с таким глупцом? Не позорь его имя, сними одежду, прими повторную смерть в истинном обличии!

— Думаешь, если ты безоружен, то не стану реагировать на оскорбления в свою сторону? Молись, ублюдок!

Коммод ринулся к собрату по разрушению империи. Их разделяло двадцать шагов. На пятнадцатый Гелиогабал протянул руки к небу, закрыл глаза и расплылся в улыбке. Вспышка света поразила весь город в непроглядной тьме ночи. Всех на несколько секунд ослепило, а затем поразило увиденное слезящимися глазами: перед ошеломленным подражателем Геркулеса стоял чёрный голем, излучающий проблески света сквозь щели камней. Элагабал, почитаемый Гелиогабалом бог солнца и плодородия, пробудился в священном камне, метеорите, привезенным на повозке. Придя в чувства, Коммод со звериным рёвом принялся колошматить дубиной противоестественное существо.

— Ярость, грубая сила и хаотичные действия — вот твои столпы, на которых держалось правление, приведшее к началу конца величия Рима, memento mori — с долей насмешки и злости говорил верховный понтифик.

Весь стадион, еще не пришедший в чувства от внезапности, сидел в гробовой тишине. Лишь томное дыхание «народного чемпиона» эхом отражалось по всей арене. Десятки ударов по непробиваемой оболочке лишь раззадоривали идола и идолопоклонника.

— Любимый многими полубог, вершитель подвигов, славный герой, — кричал гладиатор, схватив треснувшую дубину руками в молитвенном жесте, — отзовись на мою мольбу, помоги побороть несправедливость, кха-а, накажи губителей древнейшего и истинного пантеона!

— О, сейчас будет! Смотри, вот о чём я говорил! — тыкая пальцами говорил Ширкис.

Голем не двигался, предоставляя право сопернику показать все «тузы в рукаве». Спустя дюжину секунд непробиваемая шкура Немейского льва впилась в тело Коммода, на руках проросли перья Стимфалейских птиц, острых как наконечники стрел, из лба и костей запястий прорезались рога Критского быка, а кожа покрылась упругой и твёрдой щетиной Эриманфского вепря. Двенадцать подвигов даровали апостолу греко-римского полубога возможность свершить тринадцатый. Первым делом обожествленный гладиатор прицельно стрельнул перьями в ненавистного жреца, задев висок, шею и левое колено. Гелиогабал рухнул на правое колено, прикрывая порезы руками. Кровь заструила из хилого и изнеженного тела.

— Поздно становиться на колени, мозоль на роде человеческом, — спокойным, внушительным тоном говорил Коммод.

Элагабал незамедлительно двинул массивной рукой в лицо обидчику, но тот успел схватить её, пожертвовав сломанными костями. В ответ последовал шквал ударов бычьими рогами, трескавшихся и моментально восстанавливающихся. На метеоритной оболочке оставались лишь царапины, однако Коммод целился в светящиеся разломы. Следующий замах пришёлся в львиную шкуру, поглотившую большую часть урона. Буйствующий гладиатор не намеревался уворачиваться — мнимая слабая точка каменного существа пока открыта, беззащитна. Последующие удары были настолько быстрыми, что рога не успевали вылезти, отчего страдали кости рук, ног, головы. В ход шло всё и всё заливалось кровью, обычной человеческой кровью, незаметной на тёмной поверхности голема.

— Остановись, ху-у, ублюдок, — кряхтя в агонии требовал понтифик, — вы проиграли, отступи, крх, выживи.

Воплощение Геркулеса не реагировало. Самоубийственные попытки раздробить путь к победе отключили органы чувств. Удар, два, три — всё бесполезно, Элагабал лишь непоколебимо стоял, принимал выпады, чтобы они не задели верховного понтифика. Ожившее изваяние двинулось только при попытке Коммода произвести повторный выстрел. Каменные руки обхватили звероподобного человека, зажали в смертельные тиски и перед заключительным вздохом гладиатор крикнул: «Боги справедливости не дремлют! Наследие и память не забыть! Не убить! Проклинаю!».

Нечеловечный оппонент сдавил императора, перевернул вверх ногами и бросил к ногам призывателя. Зазвучал горн и на арену выбежали целители, спешно погрузив еле живых императоров на носилки. Голем поднял руки в небо, озарил всех яркой вспышкой и рассыпался. Разрисованный узорами камень покатился в сторону Ширкиса и Дантея, последний подскочил, допил пиво и помчал на выход, упомянув о каком-то неотложном деле.