ОСЕННИЙ АКЦЕНТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН, Елена ЕЛАГИНА,
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
2024
ОСЕННИЙ АКЦЕНТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН, Елена ЕЛАГИНА,
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
Москва –СПБ -Красноярск 2024
ОСЕННИЙ АКЦЕНТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН, Елена ЕЛАГИНА,
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
адрес
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
Матрёшки Екатерины Калининой
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
© Коллектив авторов 2024г
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Альманах Миражистов
Константин Кедров: «Не было бы моей поэзии, не было бы и термина метаметафора»
29 Мая, 2015, Беседовал Геннадий Кацов Источник можно прочитать по ссылке http://www.runyweb.com/print/articles/17/konstantin-kedrov-interview.htm
Фото Сергея Булгакова
Константин Кедров – поэт, философ. Доктор философских наук (1996). Автор терминов «метаметафора» (1977) и «метакод» (1982), а также аббревиатуры ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз) (1983). Лауреат многих международных премий.Первая публикация в СССР в 1957 г. Затем 30 лет в поэтическом андеграунде. После многолетней изоляции от читателей, в испытательном стенде журнала «Юность» в 1988 г. были напечатаны фрагменты из поэтического манифеста «Компьютер любви».
В середине 80-х КГБ завело дело оперативной проверки «Лесник». В результате, Кедров был отстранен от преподавания в Литературном институте, где после аспирантуры 17 лет работал на кафедре русской литературы.Первая опубликованная монография – «Поэтический космос» (М., Сов. Писатель, 1989).Первый поэтический сборник «Компьютер любви» (1990) вышел с послесловием Андрея Вознесенского: «Константина Кедрова смело можно назвать Иоанном Крестителем новой метаметафорической волны в поэзии».
Константин Александрович, привожу цитату из вашей книги «Метаметафора»: «Андрей Белый – один из первых прозаиков XX века, пишущий после выхода теории относительности». Известно и высказывание Теодора Адорно о том, что «писать стихи после Освенцима — это варварство.» То есть, перед каждым поколением возникают какие-то задачи, которые ему помогают/мешают решать некие вехи, открытия, трагедии прошлого. На ваш взгляд, что такими вехами может послужить для поэтического поколения 2010-х?
– А когда поэзия была возможна? Когда величайшего гения поэзии Иисуса прибивали к кресту гвоздями? Поэзия существовала и возникала во все времена не благодаря, а вопреки. И уже совсем смешно утверждение, что все слова уже сказаны. Не сказаны ВСЕ слова!
2010-е годы – это ослепительная возможность печататься, вернее, – публиковаться мгновенно, без всяких посредников, что я и сделал еще в 2003-м, тюкая одним пальцем по клавише в газете «Новые известия», где был литературным обозревателем. Кое-как забил туда «Компьютер любви», и тотчас мгновенный отклик – премия Грэмми.ру-2003 от 15000 пользователей в номинации «Поэзия года». Чудо один к одному повторилось в 2005-м. Через свинцовую толщу советской и постсоветской изоляции сразу пробило к своему читателю-интеллектуалу во всем русскоязычном интернете. И не только русскоязычном. Заместитель гл. редактора выходящего в Южной Корее журнала «Литература 21-го века» Сехон Банг, защитивший диссертацию по романам Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус», заинтересовался ещё и русской поэзией. Пришёл в один из нынешних союзов писателей, мол, кто теперь Пушкин и Пастернак? Дали ему кипу сборников. «Но это нас не устроило», – сказал он мне с улыбкой. И обратился мистер Банг к своему русскому другу, инженеру-программисту, и тот дал ему мой сборничек «Компьютер любви», который в 1988 году я отпечатал на машинке под цветную копирку. Я много тогда таких рукодельных сборников сотворил. В результате в 2013 году в дворце «Спустившееся небо» мне и вручили премию Манхэ – великого подвижника и поэта, борца за свободу Кореи. Кстати, сначала, когда прочли, решили дать мне премию в номинации «Дело мира», как Манделе. Но господин Сехон Банг предложил комитету прочесть ещё одно моё стихотворение – «Попугай» 1963 года, за которое меня отстранили от печати на 30 лет:
Как мерный страус, прошагало время,
Как фокусник по острию ножа….
И в зоопарке, брошеные всеми,
Затихли звери, дрыхнут сторожа.
Вот попугай – нахохленный дурак.
Вот попугай, он мой давнишний враг.
Вы помните, как злобно, не мигая,
Нас поучали эти попугаи.
Их покупали., им доверяли,
Им судьбы мира порой вверяли.
Они орали, других ругая,
за непохожесть на попугая.
Теперь кричите, тупые птицы.
Кто вас боится?
Кто
вас
боится!
И премию Манхэ мне вручили в номинации «Литература».
Я и сейчас на эту премию живу при моей пенсии в 16 тысяч рублей.
Так что 2010-е годы – это прежде всего свобода коммуникаций благодаря интернету. Мгновенный доступ к новейшей информации, и мгновенный обмен, как у нас сейчас это происходит между нами. Меня это больше, чем окрыляет.
Мы беседуем с Вами 24 мая, в день рождения Алексея Парщикова, который совпадает с днем рождения Иосифа Бродского. Творческий путь Бродского отмечен, кроме всего прочего, рядом необычайно ярких, запоминающих метафор; в стихах и поэмах Парщикова традиционно отмечаются невероятные тропы, которым вы, как поэт и критик, дали имя: «метаметафора». В чём здесь различие? Есть ли здесь иерархический аспект, когда метаметафора в некоем ценностном ряду выше хрестоматийного метафорического ряда? Видимо, уместно поговорить и о разных поэтиках в современной поэзии, поскольку даже несведущему читателю с первого взгляда будет понятно, что тексты Бродского и Парщикова – это разные поэтические сущности.
-Оставлю в стороне Бродского. О нём у нас сегодня разве что из утюга или электробритвы не вещают. Фильмов понаснимали и крутят по всем программам. А вот Парщиков – это открытие 1974 года, когда студентка психфака МГУ Оля Свиблова подкараулила меня после лекции в Литинституте: «Вы должны прочесть стихи моего мужа». Я прочёл и был потрясен. Помню, Оля тогда нечаянно смахнула со стены пастель Павла Челищева – пейзаж нашего родового имения Дубровка. Но я ей это простил за гениальный стих Алеши: «Царь-рыба на песке барахтается гулко / и стынет, словно ключ в густеющем замке». Это типичная метаметафора. Другое космозрение. «Скажу, что между камнем и водой червяк один есть промежуток жути». Потом Оля привела, говорю без иронии, – Ивана Жданова и Сашу Еременко. А в 1977 году я, употребив свое мыслимое и немыслимое влияние, провел вечер трех поэтов в каминном зале ЦДРИ. Представляя их в набитой до отказа аудитории, я сказал: «Это новая метафора эпохи теории относительности Эйнштейна». Чуть позже, у костра на даче у Оли Свибловой, я назвал это новое словом «метаметафора». Напечатать же удалось в первом номере, январском, журнала «Литучеба» за 1984 год послесловие к поэме Парщикова «Новогодние строчки» – «Метаметафора Алексея Парщикова»: «Привыкайте к метаметафоре. Она бесконечно расширит пределы вашего зрения. Метаметафора отличается от метафоры, как метагалактика от галактики».
Суть метаметафоры – выворачивание, или инсайдаут. В обыденной жизни земля плоская, а метаметафорически – в форме сердца. В обыденной жизни космос снаружи и лишь проникает в человека, как в некую пылинку. Метаметафорически песчинка, вывернувшись, как бутон, наизнанку, вмещает в себя космос. Меньшее вмещает в себя большее, охватывая его метафизически изнутри. Павел Челищев в письмах 1948 года из Нью-Йорка к мой тетушке называл это «ангелической перспективой». Она в картине «Каш-каш», которая написана в 1942-м, в год моего рождения. Кстати, именно эту картину Челищева я выбрал в 2011 году для своего литературно-изобразительного, экфрасического проекта «Словосфера». Она в Музее современного искусства (МоМА) встречает зрителей последние годы сразу при входе на четвертый этаж, в вестибюле.Павел писал, что младенец, летящий головой вперед из чрева-дупла мирового дерева в виде руки-ноги, – это я. Ведь если бы я не родился, прервалась бы калужская ветвь Челищевых. Из шести сестёр Павлика только моя бабушка Софья оставила потомство – родилась моя мама. Так вот, картину «Каш-каш» мог бы написать Алеша Парщиков. Новое зрение!
Когда Парщиков умер, ему было 54 года, Бродскому – 55 лет. Общим местом стало утверждение, что поэзия – дело молодых, и лучшие вещи написаны Бродским до его отъезда из СССР в 1972 году, а Парщиков, творчески осмысливая увлекших его в последние годы, о чём он мне сам рассказывал, итальянских герметистов (Э. Монтале, Дж. Унгаретти), стал труднопонимаем и тяжело прочитываемым. Я считаю, что поэзии все возрасты покорны, при этом, как в случаях с Пастернаком или Заболоцким, трудно не согласиться, что поэт на протяжении своей жизни может далеко уйти от своих стихов, принесших ему славу в молодости. И Бродский, и Парщиков покинули этот мир вовсе не в преклонном возрасте, но насколько критическим он был для их творчества, насколько, на ваш взгляд, далеко они уже уходили от тех Парщикова и Бродского, чьи стихи знали, любили многие?
Мы вырвались из ньютоновской клетки «космоса Ньютона» в «космос Эйнштейна», где время и пространство могут сжиматься до нуля, приближаясь к скорости света. Но нам этого не надо. Скорость мысли больше скорости света, говорил я еще в 1960-м. У Парщикова, Жданова и раннего Ерёменко именно этот прорыв. Потом они пошли другими путями. Я же был верен себе с начала 1960-х, когда написал:
Никогда не приближусь к тебе ближе
чем цветок приближается к солнцу.
И главное:
Я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел ПОД
воздвигая НАД
Это ангелическая перспектива Павла Челищева и мой внутренний опыт. Мир Бродского, конечно, в совершенно иной плоскости: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. / Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?». За первую строку дал бы Бродскому Нобеля не задумываясь. Парщиков – это Мебиус в поэзии. Бродский, скорее, Кьеркегор с поправкой на своеобразный религиозный агностицизм.О Бродском я могу говорить только, как об айсберге, но я ведь не гляциолог. Холодом тянет, и что-то величественно александрийское. Для меня его поэтика абсолютно советская, в александрийском мундире. Не случайно он так вдохновенно про Жукова и какие-то прохоря. Странно, что мы ровесники. Для меня это абсолютно паралельный советский мир. Там ещё и сигареты «Шипка» есть, а я не курящий.
В Парщикове всё родное и близкое до деталей и мелочей, и ничего советского. О Парщикове не могу говорить абстрактно. Он мне, как родной сын в поэзии.
Лет десять назад, писатель и публицист Владимир Бондаренко (только что издательство «Молодая гвардия» в малой серии ЖЗЛ издало его книгу о Бродском, вторую в ЖЗЛ о Бродском, после написанной Львом Лосевым) отметил в «Независимой газете»: «… метареалисты во главе со Ждановым как наиболее ярким из них поэтом, и с теоретиком Кедровым, под их влиянием превратившимся в поэта…». Во-первых, «метареализм» (термин Михаила Эпштейна) или ваше определение – «метаметафора»: в чем различие? И во-вторых, в ряде своих статей вы отмечаете, что задолго до появления на поэтическом небосводе Жданова, Парщикова и Еременко, которых вы в конце 1970-х – начале 1980-х и определили в «метаметафористы», вы сформулировали для себя проблему нераздельности-неслиянности мироздания как в виде теоретической идеи, так и в форме художественных образов. После чего пришли к выводу, что главной оппозицией является оппозиция внешнего и внутреннего («Человек – это изнанка неба»), написав под впечатлением от этого ряд текстов, а к примеру, Парщиковское «море – это свалка велосипедных рулей» есть поздняя аллюзия на одну из похожих, уже написанных вами ранее метафор. Так кто был раньше: Кедров-поэт или Кедров-критик? Кедров-метаметафорист или поэты, определяемые вами же, как «метаметафористы»?
Бондаренко у меня был с Парщиковым и по идее должен быть в курсе дела. Впрочем, моя поэзия была в те годы тайной для всех, кроме Алеши и Оли. Иначе мне пришлось бы расстаться с кафедрой уже в 73-м, да и в аспирантуру я бы не попал. Я ведь поступал не со стихами, а с дипломной работой «Хлебников – Лобачевский – Эйнштейн» в 1968-м. Cтихи мои знали в начале 60-х только Крученых, Кирсанов и Шкловский. Они меня испуганно поддерживали. Испуганно, шепотом, оглядываясь по сторонам. Такое времечко было, будь оно трижды проклято.
Метареализм никакого отношения к метаметафоре не имеет. Метареализм – это типовой союзписательский термин. Что общего у поэзии с каким бы то ни было реализмом? Мне это абсолютно чуждо. Алексей Парщиков поставил все точки над и в телеинтервью с Александром Шаталовым сказал: «Термин «метаметафора» ввел Константин Александрович Кедров. Позднее появился метареализм, что пришлось более по душе Клеху». Вот именно, по душе. Им лишь бы реализм на хвосте висел. Что касается приставки «мета», то метафизична любая метафора. Я же имел в виду еще и мета-мета – запредельную метафору, метафору в квадрате, такую же значимую, как квадрат Малевича. Так и получилось. Через полгода после моего манифеста в «Литучебе», в «Литературной газете» появилась статья Сергея Чупринина «Что за сложностью?», где фактически пересказывался мой манифест, правда, со всеми цитатами в кавычках. Метаметафора вырвалась на свободу. Но именно метаметафора, а отнюдь не ее автор! Автору полагалась статья в «Литобозе» № 4 за 1984 г. «На стыке мистики и науки» со ссылками на уже преставившегося Андропова и еще не преставившегося Черненко о недопустимости идеализма.
Меня вызывает ректор Литинститута В.Ф.Пименов: «Чем вы там занимаетесь?» – «Поэзией». – «Не надо! Поэзией у нас занимается Егор Исаев». И добавил: «Вы ученый, зачем вам все это?».
Ну как? Разве это не перекликается с высказыванием Бондренко и многих других, не понимающих, что теория метаметафоры – это всего лишь комментарии к её практике, к самой поэзии. Не было бы моей поэзии, не было бы и термина «метаметафора». Но мы живём в мире наизнанку. Стихи-то были опубликованы четыре года спустя после манифеста и после тридцати лет запрета. Ну, представьте, что вместо стихов Велимира Хлебникова и Маяковского прочли бы только манифесты футуристов, а стихи – четыре года спустя и после тридцати лет запрета.
Я считаю судьбу поэтов моего возраста самой трагичной. С Хвостом, Алексеем Хвостенко, мы ровесники. Он ещё в 1989 году прислал мне весть из Парижа. А в 1991 году написал и посвятил мне стихотворение «Часослов». За два месяца до своего трагического ухода он внезапно появился в Литмузее в Трубниковском переулке на праздновании двадцатилетия моего поэтического общества ДООС, 15 сентября 2004 года. И произнес речь, где были такие слова: «Из всего, что делается сегодня в поэзии, мне ближе всего ДООС». И за полгода до этого он дал интервью журналу «НЛО» (№ 72, 2005): «Такие люди, как Кедров, Пригов, я, Анри Волохонский и ещё некоторые создают славу теперешней поэзии». Спасибо Лешеньке, успел!
Успел и Вознесенский, написавший и прочитавший по телевизору в прямом эфире телемоста «Эфирные стансы», посвященные Косте Кедрову:
Костя, не противься бреду,
их беде пособолезнуй,
в наших критиках, по Фрейду,
их история болезни.
Костя, Костя, как помирим
эту истину и ту?
Станем мыслящим эфиром,
пролетая темноту
1994 г.
А что первично: искусство или наука? Вопрос к вам непраздный, поскольку вы и популяризируете научные взгляды, имеющие отношение к словесности; и разработали философскую теорию метакода; и развиваете в сторону поэтики разнообразные научные теории, допустим, из квантовой физики. Или, к примеру, разработали идею, известную сегодня, как «поэтическое мышление», угаданную еще Андреем Белым, которая у академика Лихачева, в его «Очерках по философии художественного творчества», звучит так: «Искусство как познание первично; наука же вторична». Любопытно, что вы цитируете письмо своего двоюродного деда, русского художника Павла Челищева, где определена эта же позиция: «Много читаю, думаю – вся моя жизнь в работе – в живописи – я как бы мост между наукой и искусством – это бывает очень редко и вот на мою долю упала эта участь!»
Все мои обращения к науке в советское время носили, конечно, маскировочный характер. Я прекрасно знал, что теория относительности есть уже в Новом Завете: «Для Бога один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день». А выворачивание – инсайдаут – для меня не только и не столько теорема выворачивания в топологии, сколько картины Павла Челищева и мой личный поэтический мир.
Но так получилось, что мои друзья юности по Казанскому университету – математик Самуил Шер и те, кто изучал теорию относительности и кибернетику, понимали мою поэзию, а вот филологи и критики предпочитали ньютоновскую поэтику XIX века. Это положение спустя полвека еще более усугубилось.
Мне удалось во время журналистской практики на вечернем отделении МГУ, взять удостоверение от «Нового мира» и побеседовать через переводчика с Нильсом Бором. Я лишний раз убедился, что принцип дополнительности Нильса Бора и принцип неопределенности Вернера Гейзенберга гораздо поэтичнее, чем все эти «реализмы» с приставками или без. Вот Жуковский: «Здесь – мгновенно, там – всегда». Тут ведь вся квантовая физика с космологией умещаются.
В 1984 году вы создатели литературную группу, дав ей название-аббревиатуру ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз). Недавно вышли книги разных поэтов в издательстве ДООС – красивой серией, отражающей эстетические пристрастия, предполагаю, и издателей. Кто, что в группе ДООС, и ради чего?
Аббревиатура ДООС возникла из моего стиха с таким названием в 1983 году. Афган, кровь, КГБ, травля… Вот я и написал у распахнутого окна на первом этаже девятиэтажки, куда за год до этого мне, кстати, помогали перетаскивать вещи Алеша Парщиков и Илюша Кутик.
Квитанция, которую я получил
Полыхает закатом
Там солнечная печать
Надо доверять только вечности
Только по субботам
Все остальное время
Лучше не доверять
«Неостановленная кровь обратно не приниматся!»
ДООС –
Добровольное общество охраны стрекоз.
А уже где-то через год в «курчатнике», ДК им. Курчатова, мы выступали уже ДООСом с ансамблем «Три О». Ты тогда, Гена, тоже выступал с нами, читал цикл про Гришу, булку и печать. Сережа Летов посвятился в ДООС в 1999-м, в звании Саксозавра, в интернет-кафе «Скрин». Пожелали стать ДООСами уже официально Стрекозавры Андрей Вознесенский и Генрих Сапгир. Они даже как бы поспорили за этот титул. Тогда я из Стрекозавра переименовался в Стихозавра, для разнообразия.
По инициативе ДООСа был проведен Первый Всемирный день поэзии ЮНЕСКО в театре Ю.Любимова на Таганке, 21 марта 2000 года. На два часа раньше, чем в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, из-за разницы во времени. Я получил тогда благодарность от комитета по делам ЮНЕСКО в РФ.
А на афише Таганки так и было обозначено – Стрекозавр Андрей Вознесенский, Стихозавр Константин Кедров, Libellula Елена Кацюба. Выступала еще Алина Витухновская. Она вступила в ДООС в 2004 году в TV Галерее Нины Зарецкой на Малой Якиманке. Среди великих ДООСов и Милорад Павич. Он в 2006-м сказал мне: «Я тоже ДООС и стрекоз», – и я его принял прямо в ресторане в Белграде. Потом он поручил мне открывать свой скульптурный портрет в атриуме Библиотеки иностранной литературы и зачитать его речь, что я и сделал с гордостью и удовольствием в 2012 году.
Сегодня в ДООС прямо-таки «большой лом». Вступил на Волошинском фестивале в Крыму Кирилл Ковальжди в звании Кириллозавра со словами: «Никогда не был ни в какой партии, а на старости лет вступил в пионеры!» Славный и знаменитый ДООС Заузавр Сергей Бирюков. Огнезавр Герман Виноградов, Лингвозавр Вилли Мельников. Палиндрозавр профессор Александр Бубнов из Курска – автор двух диссертаций о палиндроме. Живущий в Ирландии поэт и переводчик Прозостихозавр Анатолий Кудрявицкий. Днепрозавр Саша Чернов, он ведь фактически из той же плеяды, что Парщиков, Жданов, Еременко. Лида Григорьева, Стреказанка, друг нашей с Леной юности в казанском литобъединении им. В Луговского. Теперь вот в Лондоне живет.
Оса ДООСа Кира Сапгир часто приезжает из Парижа, тоже тусуется с нами. В 2005 году она напечатала в «Русской мысли» мой лозунг – «Вся власть поэтам», это был заголовок статьи о презентации сборника-билингвы «Русская поэзия сегодня» на Парижском книжном салоне и о ДООСе. Когда в прошлом году мы праздновали в Русском Пен-клубе 30-летие, Кирилл Ковальджи провозгласил такой гимн ДООСа:
Весь мир бездарности разрушим
ДО ОСнованья, а затем
мы гениальный мир построим
стихов ДООСских и поэм.
Вот и вся философия. А еще (это уже мистика) звонит мне в 1998 году Андрей Вознесенский: «Я с тобой из-под дерева Будды говорю, из Индии. У меня такой телефон, мобильник. Записывай:
Настанет лада Сredova –
Constanta Кedrova».
По желанию Андрея мы напечатали это в нашей «Газете ПОэзия». ПО большими буквами – это тоже Вознесенский придумал.
Удивительно, Константин Александрович: в середине 1990-х я был издателем и главредом по совместительству нью-йоркского популярного еженедельника «Печатный Орган». Везде в аббревиатуре так и писали: ПО. Большими буквами. А что с пророчеством Вознесенского?
Сбылось спустя три года после ухода в вечность великого ДООСа, когда мне в Южной Корее во дворце Спустившееся Небо в 2013 году вручили буддийскую премию Манхэ в номинации «Литература».
Сегодня душа ДООСа – мы трое: Елена Кацюба, я и основательница Издательства «ДООС» Маргарита Аль – моя выпускница в Университете Натальи Нестеровой, где я был деканом Академии поэтов и философов 2001-2013. Художник, инсталлятор, поэт, она только что выпустила в свет второй том Антологии ПО, куда вошли все номера «Журнала ПОэтов» за 2009, 2010 и 2011 гг. На очереди следующие тома – 2012-й, 2013-й, 2014-й… И еще мы выпускаем серию «ДООС – поэзия». Кроме книжечек: моей, Лены Кацюбы и Маргариты Аль, – вышли томики ДООСов Александра Чернова, Сергея Бирюкова, Алины Витухновской, Кирилла Ковальджи, Анатолия Кудрявицкого и замечательного композитора и поэта авангардиста из Казани Лоренса Блинова. Много славных имен, ещё не охваченных. Кроме того, Маргарита Аль планирует выпустить мой пятитомник: «Поэтический космос», «Метаметафора», «ДООС», «Инсайдаут», «Или».
Познакомились мы с вами лет тридцать назад. Я посещал и ваши лекции о метакоде, и часто бывал у вас дома, засиживаясь допоздна, поскольку темы бесед были захватывающими и люди собирались необычные. После 1984 года с вашим именем было связано и то, что получило название – «метаметафоризм», и развитие некоей литературной традиции, которая органично соединяла футуристическую и символистскую эстетики. Интерес тогда, в середине 1980-х, к поэзии был высок и я прекрасно помню, как мы выступали на аудитории в сотни человек. Тогда не то, что об издательстве и своем журнале нечего было и мечтать, но и о журнальной публикации своих стихотворений где бы то ни было. Сегодня у вас издательство ДООС, «Журнал ПОэтов», огромное количество публикаций… Но есть ли интерес сегодня в России к поэзии вообще, и к тому её течению, которую представляете вы и иже с вами? Поэты есть, но есть ли серьезный, пытливый, готовый к усложненности и эксперименту читатель?
Во времена Пушкина было четыре процента грамотного населения. Не было интернета. Так что сегодня читателей более, чем достаточно. В Сеуле со мной говорили студенты из Японии, Китая, Франции, любящие мою поэзию. На вручении мне премии DOMINANTA 2014 в Мюнхене мои стихи читали на польском, сербском, японском, немецком, турецком и других языках. Это несмотря на замалчивание в России. Так что с читателем тоже всё в порядке. Массовость никогда не была моей целью. Мне достаточно любви к моей поэзии Вознесенского, Сапгира, Холина, Капицы, Павича. Они очень внятно сказали и написали об этом. Агрессивное замалчивание и неприятие постсоветскими критиками и издателями вполне понятно. Ведь это те же самые люди, что не печатали и замалчивали в советское время. Тогда по приказу КГБ, теперь по зову сердца и вкуса, забуксовавших на шестидесятниках и рокерах, вкупе с гужевиками. Ну, и бог с ними.
1 июня исполняется 5 лет со смерти Андрея Вознесенского. Моё впечатление, которое я вынес еще из 1980-х: вы похожи в немалой степени и в поэтическом поиске, и в парадоксальности смысловых и фонетических находок, в некоем общем представлении о мироустройстве, где все равно всему и низ, как в цирковом аттракционе или на листе Мебиуса, одновременно является и верхом. «Можно и не быть поэтом, / но нельзя терпеть, пойми, / как кричит полоска света, / прищемленного дверьми!» – думаю, под этим можно бы поставить и ваше имя. В свое время говорили: «Пока Вознесенский и Евтушенко читали свои стихи на стадионах, Бродский читал книги». Чем Вознесенский стал, или не стал, для русской поэзии? Если бы вас попросили составить некий иерархический список русских поэтов последней четверти ХХ век, только первые пять имен, как бы он выглядел?
О Вознесенском. Это ведь правда, когда он мне подписывал свой пятитомник: «Костя, милый, пишу только для тебя». Он ведь писал все гениальнее. Голос пропал, и тело почти исчезло. Он был похож на ангела с переломанными крыльями. Шептал мне в телефон гениальную поэму «Возвратитесь в цветы». Потом подарил с надписью: «Это моя Нобелевка». Там есть такие слова: «Живите искренне! Живите ирисно! Возвратитесь в цветы». Я ему потом ответил:
«Возвратитесь в цветы» –
говорит Вознесенский
возвратимся Андрюша и я и ты
а когда возвратимся
то вновь возродимся
когда в нас возвратятся цветы
Мы прошли по земле
как Христос по воде
оставляя лилий следы
Мы прошли по земле
и остались в земле
как в земле остаются сады…
На моём юбилее в 2002 году в ПЕН-клубе Андрей прочитал:
Константирует Кедров
поэтический код декретов.
Константирует Кедров
недра пройденных километров.
Так, беся современников,
как кулич на лопате,
константировал Мельников
особняк на Арбате.
Для кого он горбатил,
сумасшедший арбайтер?
Монстры ходят на демонстрации.
Демонстрирует блядь шелка.
А поэт – это только страстная
демонстрация языка…
Это предисловие к моей книге «Или» (поэзия 1957 – 2002 гг.) М., Мысль, 2002. Она рекомендована к прочтению на сайте Всемирной Стокгольмской библиотеки. А перед этим Андрей сказал: «Мы все уходим в язык. Язык – то наша смерть или бессмертие, это одно и то же.» Непонимание поэзии Вознесенского идет от непонимания поэзии как таковой. Соглашусь, что его тексты основательно засорены уже никому непонятной публицистикой. Но ведь у Гомера, у Данте, у Хлебникова и Маяковского такой засоренности ничуть не меньше. Поэты еще и люди, они не могут не откликаться на все и вся. Не Штирлицы ведь, чтобы хранить молчание. Одним словом, ХХ-й век начался гением Маяковского, закончился гением Вознесенского. Но в XXI-м веке Вознесенский рванул, уже с ДООСом, ещё дальше. Сирень, пылающая ацетиленом, – это ХХ-й век. А «Чайка – плавки Бога» – уже метаметафора XXI-го века. Надо же так зримо показать бесконечное тело Бога.
Что касается «первой пятерки», то иерархия такая:
Маяковский
Хлебников
Вознесенский
Кирсанов
Введенский
Но ведь моя Троица – Парщиков-Ерёменко-Жданов, тоже в ХХ-ом веке. И Алина Витухновская с Еленой Кацюбой тоже. И они пятеро мне роднее и ближе, тут уж ничего не поделаешь
Вознесенский как-то заметил, что это Пастернак отсоветовал ему поступать в Литературный институт, и он пошёл в Архитектурный. Вы преподавали в Литинституте ряд лет. Насколько он способствует, помогает литературному дару, поскольку о бездарности и говорить нечего?
Литинститут – гениальное творение Брюсова, Шкловского, Паустовского и многих других, кто в нем преподавал несмотря ни на что. Я отдал ему 20 лет жизни. Сначала аспирантура, потом преподавание. Да, это было своеобразное литературное гестапо. Но ведь именно там учились Парщиков, Ерёменко, Чернов, Кутик. Кроме того, есть такой парадокс – тот же Лев Ошанин очень неплохо вел семинары, допуская свободу высказываний, никого не давил. Хотя при моём изгнании в 1986-ом , когда я, беспартийный, не пришёл на правеж в партком, Ошанин вытащил устав партии и сказал: «Кедров беспартийный, имеем право рассматривать без него».
Всё сложно в нашем мире. Но Литинститут нужен, как нужен был Нежинский лицей Гоголю, не говоря уж о лицее Пушкина. Отклики, даже отрицательные, поэту нужны. Как-то Игорь Холин сказал мне: «Костя, никого не слушайте, делайте, что хотите. Пусть хвалят, пусть ругают, лишь бы не забывали». Да, и пять лет академического образования раскручивают мозг, приучают его к работе. Самообразование – это для великих личностей, типа Льва Толстого. Так ведь и он на старости гениальных лет занялся доморощенной эстетикой, прозевав всю гениальную французскую поэзию. Одним словом, Литинститут нужен. И от образования поэту только поддержка.
Вместе с вашей супругой, поэтом Еленой Кацюбой, вы принимаете участие в литературных проектах, создаете литгруппы, журналы, вместе выступаете; не знаю, есть ли у вас совместные поэтические тексты, но могу предположить, что найдутся. Столько десятилетий вместе, в одной и той же сфере, всегда рядом. Поделитесь опытом: как в одном доме могут сосуществовать два поэта – разных, талантливых, каждый со своими амбициями и, вероятно, критическим отношением к текстам другого, что обычная для любого поэта позиция? На моей памяти, такое содружество – в категории уникальных, ведь не так много поэтических пар можно сегодня насчитать, которым все еще нравится жить вместе. Прежде, чем вы ответите: и вам, и Лене – долгих лет супружества и творчества!
Спасибо тебе, Гена, и за возможность высказаться, что бывает довольно редко, и за тепло! Честно говоря, мы с Леной, будучи вместе полвека, не любим, когда из нас делают этакую пару, типа Гиппиус – Мережковский или Гумилев – Ахматова. Мы разные. Мы сами по себе. Нас объединяет эстетика футуристов и метаметафора. Без Лены не было бы «Журнала ПОэтов», не было бы двух томов палиндромического словаря, о котором Вознесенский сказал со сцены Таганки: «Если бы Хлебников жил сегодня, он писал бы, как Елена Кацюба».
У нас были трудные времена, особенно когда пришлось жить на Ленину зарплату, которую она получала в библиотеке им. Тютчева. Лена отвергала все компромиссы, не терпела предательского заигрывания с советской эстетикой среди окружавших нас поэтов. Это в конечном итоге и привело к разрыву со многими талантливыми, но слабыми духом. Конечно, нас соединяет поэзия, но поэзия и любовь в данном случае синонимичны.
Город Москва
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
РАЙ-ЯЛЬ В ОКТЯБРЕ
НА КОЛЕНЯХ
Став однажды на колени
Пред тобою, – понял я,
Что тебе, увы, до фени –
И любовь, и жизнь моя…
Ты ушла…А я, убог,
Так подняться и не смог…
Воет ветер:- Ай лав ю! –
Это я тебе пою…
ОБИЖЕННЫЙ РОЯЛЬ
Ты пойми мою печаль,
Здесь, где тишь да гладь,
Я – обиженный рояль…
Ты меня погладь!
Одинокий, при луне,
Весь я – лунный блик…
Поиграй чуть-чуть на мне!
Я играть отвык.
Ах, какая в струнах дрожь…
Трудно нам с тобой.
Я расстроен? Ну, так что ж,
Ты меня настрой!
Милая, увы, людьми
Был я позабыт
И – без дружбы, без любви –
Свой утратил вид.
Оживи – и ад, и рай,
Радость и беду!
Поиграй же, поиграй,
Я не подведу…
Воскреси – и явь, и сон,
Музыку храня.
Ни в кого я не влюблён –
Полюби меня!
Ах, играй… Моя вина,
Что звучал не так…
Скоро скроется луна –
И наступит мрак…
ОСЕННИЙ СОН
И снова – Ах! –
Райяль в кустах
Как микрочип
В ночи звучит…
И – невесом –
Любви шансон _
Я вознесён
В осенний сон…
2024
ПОЭТ и КОМПОЗИТОР
Поэт:
– Сим-Сим, о чём твоя симфония?
Признайся, правды не тая!
Молчащий, у неё на фоне, я –
Недоуменье бытия…
Композитор:
– Ах, если бы я это знал,
То всё стихами бы сказал!
И от начала до финала
Она как песня бы звучала…
Но Явь, возникшая из снов,
На то и музыка – без слов!
ПОЛУСОНЕТ ПРО САМОУБИЙЦУ
Маниакальный стихотворец
Внушил себе, что он – творец…
Но – хором – возмутились вскоре
Бог-сын, Бог-дух и Бог-отец,
Пропев: – Не ты, а мы – творцы! –
…И, грустный, он отдал концы…
О, депрессивные юнцы! – Самоубийцы, Мертвецы…
СТРАСТИ
Страсть была – покорить высоту…
Страсть была – покорить глубину…
Ихтиандр и Икар… Ну и ну,
Разве страсть им поставишь в вину?
О, счастливые страстные дни!
Святый Боже, скажи, где они?
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Поэзия – повсюду и во всём.
Недаром мы в себе её несём –
(Авось, да пригодится!) – сквозь года –
Невесть откуда и невесть куда…
***
Ах, неужели осень на дворе?
Вся в золоте стоит и в серебре…
Красавица – аж замерло в груди…
– Ну, здравствуй! Не стесняйся… Проходи…
***
Взаимное непонимание, увы, над агнцами царит…
Поэт, идущий на заклание, не понимает, что творит,
Свои пророчества даря
Стоящим возле алтаря…
***
А жизнь к закату клонится…
Вот тут и проясняется:
Поэтами не становятся,
Поэтами рождаются!
ПОЖЕЛАНИЕ
«Ничего, Праздник души, сквозь тебя я не вижу» Виктор Магоня
***
Поэт, не смеши –
И виждь, и пиши…
Но праздник души
Тушить не спеши!
Октябрь 2024
МЕСТО В РЕЙТИНГЕ
СОНЕТ про ВОЛШЕБНУЮ ФУТБОЛКУ
Владимиру Евгеньевичу ПАВЛОВСКОМУ в честь 67-летия
***
Хожу в футболке от «КрасРаба»…
Я молод в ней, и полон сил…
Её – Волшебная Награда! –
Мне сам Павловский подарил,
Сказав: – Ерёмин, как поэт
Ты должен в ней прожить 100 лет! –
…И я, влюблённый в жизнь такую-
Сякую, против – ни гу-гу,
Живу, футболками торгую
И выживаю, как могу…
Пока стихи писать охота,
Зову В.Е. играть футбол…
И – имениннику в ворота
Вновь забиваю новый гол!
Николай ЕРЁМИН, Член союза писателей СССР с 1981 г, Союза Российских писателей с 1991г, Русского ПЕН-центра. Кавалер Золотой медали «В.М.ШУКШИН» – До новых встреч!
Памятка для читателей
ПАВЛОВСКИЙ Владимир Евгеньевич
Родился 15 октября 1957 года в городе Боготоле, Красноярского края; трудовую деятельность начал водителем автомобиля; окончил филологический факультет Иркутского государственного университета в 1988 г.; прошёл срочную службу в Советской Армии, в том числе в дивизионной газете в Уральском военном округе; 1978—1986 — корреспондент, заведующий сельхозотделом, ответственный секретарь, заместитель редактора Боготольской районной газеты “Знамя Ленина”; 1986—1991 — редактор Курагинской районной газеты “Заветы Ильича”; 1991—1997 — собственный корреспондент, заведующий отделом государственного строительства редакции газеты “Красноярский рабочий”;
С февраля 1997 г. – Главный редактор, директор ООО Редакция газеты “Красноярский рабочий”
Два года пролетели, как 2 секунды
СОНЕТ с высоты 79-ти лет
Эх, было! Везло мне чертовски!
Поэзию в строчках ценя,
Владимир Евгеньич Павловский
В «Крас-рабе» печатал меня…
Ау! Наша молодость, где ты?
Недаром, исполненный сил,
Шутя, на столетье газеты
Футболку он мне подарил:
– Минуя сибирские зимы,
Не зря – журналист и поэт –
Божественным словом хранимы,
Должны мы прожить по 100 лет! –
Эх, где мои – 65?
Поэзия, ты благодать!
Октябрь 2022г Красноярск
– октябрь 2024
Так что, дорогой Владимир Евгеньевич, до новых встреч и новых, естественно, сонетов! – Желающий вам крепкого здоровья и удачи –
Николай ЕРЁМИН, Член союза писателей СССР с 1981 г, Союза Российских писателей с 1991г, Русского ПЕН-центра. Кавалер Золотой медали «В.М.ШУКШИН» , ваш покорный слуга
ВСЕ ТАЙНЫ ВПЕРЕДИ!
ТРОИЦА
Тех ведут Бог-сын и Бог-отец,
Кто поверил в них без разговоров…
Черепа баранов и овец
Жертвенно белеют вдоль заборов…
И над всеми – следом за толпой –
В облаках плывёт Бог-дух святой…
СОНЕТ ПРО ВЕК И МИГ
«В тебе – прекрасные мгновения,
Когда, – ты помнишь? – я с тобой
Не жил – стонал от наслаждения…
И вторил нам морской прибой…
И плыли медленно вдали –
Вдоль горизонта – корабли…
В тебе – источник вдохновения,
Неиссякаемый родник,
От вечности и до мгновения –
Прекрасный век, счастливый миг –
Смысл быта и небытия,
О, Муза милая моя…»
А впрочем, что я говорю?
Вот, написал…Прими…Дарю…
ЗНАНИЕ – СИЛА
Знать – не дано…Не знать – дано…
Мне это было всё равно…
Я – Боже! – как на свет родился,
Ни тем, ни тем не тяготился…
Что Ты мне дал, тем обходился…
Меня хранило – Ё, моё! –
Ограничение Твоё…
А то, что нужно было знать, –
Дарили мне отец и мать…
РЕМИНИСЦЕНЦИЯ
На Монмартре, помню, было дело,
Мы вдвоём сидели с Амедео…
Что-то пили, ели, трали-вали,
И в кафе входящих рисовали…
Помню, за рисунок мой Пикассо
Угостил меня бутылкой кваса…
Неспроста, мой друг, скажи на милость,
Копия рисунка сохранилась…
…А когда Ахматова вошла –
Амедео вздрогнул: – О-ла-ла! –
…Вот он, Модильяни, спору нет…
Узнаёшь? – Ахматовой портрет.
Это ж надо было так суметь:
За какой-то миг запечатлеть
Образ поэтессы – на века!
Вот, что значит – гения рука…
ГОРБ – ГЕРБ
От восхода до заката
Жизнь моя была горбата…
От заката до восхода –
Темнота и несвобода…
Тяжек вдохновенный труд
В глубине сибирских руд –
На крутых, увы и ах,
Енисейских берегах…
Не случайно вырос горб,
Не вмещающийся в гроб,
А такой, что – каждый знает –
И могила не исправит…
Посреди Сибирских гор
Точно герб – фамильный горб.
С ним – во сне и наяву –
Выживаю и живу:
Знает горная страна
Про поэта-горбуна…
От восхода до заката
Жизнь, то рада, то не рада,
Славу дарит и успех…
Мы – над смертью – выше всех…
На «ПОСЛАНИЕ К ПИЖОНАМ» ГОРАЦИЯ
Хорош совет в «Послании к Пижонам» –
Не выносить стихи на суд людей!
Но у меня, Гораций, нет резона,
Я не Пижон – скрывать стихи, ей-ей!
И, чем скорей на суд их выношу –
Тем радостней от реплик я дрожу…
Поскольку, если есть на мне вина,
То и стихам моим не грош цена….
Ведь глупость их и мудрость их видна …
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Святый Боже, снизойди!
Вразуми – в любви, в надежде:
Что там будет впереди?
Или – ничего? Как прежде?
***
Поэтесса выглядела стервой…
А вчера призналась – вот так да! –
Что, увы, осталась старой девой,
Не заметив, как прошли года…
***
– Положи мне руку на живот
И скажи – кто там сейчас живёт? –
И сказал я: – Слышу – бьётся сердце
Веры нашей и единоверца!
***
Люблю разгадывать загадки:
Повсюду тайны – горьки, сладки…
…Как радостно щемит в груди,
Когда есть тайна впереди!
Октябрь 2024 г г Красноярск
ПОЭМА ПОСВЯЩЕНИЙ
ТУШЕНИЕ ПОЖАРОВ
Александру Балтину
Трещит голова, как пустой орех…
С похмелья болит башка…
И вновь меня разбирает смех:
– Зачем я страдаю – один – за всех?
Виновных во все века…
…Зачем за Россию горит душа
От водки палёной, увы?
Не важно: противна ли, хороша –
Но просит пожар потушить, чудь дыша –
Устами больной головы:
– Тушить! – как техническим спиртом в воде
Тушат бурю магнитную солнца…
Тушить! – как всегда, со всеми, везде! –
Да! – чтоб жить, покуда живётся…
ДИФИРАМБ
Евгению Степанову
Астафьеву – 100 лет!!!
Мне – 80 лет!!
Степанову – всего лишь 60…
Но держит он за всех тройной ответ,
Пока в России музы голосят
И просятся к Пегасу под крыло,
И объясняют: где добро, где зло.
2024
МРАМОРНЫЙ РЯД
Константину Кедрову
Серый мрамор…
Белый мрамор…
Чёрный мрамор…
В нишах – бюстики бессмертные стоят…
И пока я молча с ними замер,
Смотрят – ввысь и вдаль – за рядом ряд…
А прислушаешься –
Что-то говорят…
ПРЯМАЯ ЗАВИСИМОСТЬ
Елене Кацюбе
Стихи зависят от бумаги…
От поэтической отваги
Того, кто строчки сочинил…
От цвета высохших чернил…
И от того, кто – доброзол –
Их – молча или вслух – прочёл…
PERGAMON- FANTASY
Андрею Александеру
– Кто Пергамский алтарь на века
Смог украсить скульптурной резьбой?
Бог зубила и молотка…
Только он, и никто другой!
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СОКРАТА
Владимиру Монахову
– Сегодня – день рождения Сократа! –
Об этом птицы спели мне стократно:
– Миф лжив!
– Философ жив,
На самом деле! –
Пропели птицы мне – и полетели:
– Глянь в зеркало! –
Я глянул, птицам рад…
А в зеркале – ну, вылитый Сократ!
АЛЬ-ТЕРНАТИВА
Маргарите Аль
= Бежим! – Пегас копытами стучит
И крыльями взбивает кромку неба…
Ах, у него на всё – ответный вид:
– Летим! Давным-давно таким я не был…
…Разбитые песочные часы –
Как будто вертикальные весы…
Во мне и вне – космическая дрожь,
Светящийся метеоритный дождь…
АНТИЧНЫЙ МОТИВ
Олегу Фёдорову
Ты умираешь, оставляя песни,
Которые никто не будет петь,
И думаешь:- Хоть в мраморе воскресни!
Хотя, к чему? Ведь мрамор – тоже смерть…
И напеваешь: – Хватит помирать!
Смотри: вокруг – такая благодать…
ПЕРЕПЛЫВИ ВОЛГУ!
Александре Заболотской
– Посмотрите, ради Бога:
В безалаберной стране
Заболоченная Волга
По колена стала мне…
Помогите! Как мне быть?
Как мне Волгу переплыть?
ЭДИПОВ КОМПЛЕКС
Ирине Силецкой
Убить отца? На матери жениться?
Нет, лучше отравиться, ослепиться…
Вонзить в себя по рукоятку нож…
Рок! От судьбы – в изгнанье – не уйдёшь…
Нам это доказал, увы, Эдип…
Эдипов комплекс – страшный архетип!
ДОРОГА
Артёму Савельеву
Я от себя отправился в бега,-
Пока могу по счётчику платить…
Дорога – посекундно – дорога…
О чём ещё с таксистом говорить?
В ДЕТСТВЕ
Андрею Баранову
Помню сказки братьев Гримм…
Как я в детстве их читал! –
Каждый миг неповторим…
А потом я в мифы влип
Про Парнас и про Олимп,
Про Афины и про Рим…
А потом – кто б только знал! –
Сам – вдруг – сказочником стал…
БРАТ
Серафиму Введенскому
Если не глядеть на Серафима,
То его как будто бы и нет…
Незаметно он летает – мимо,
Поглощая телом белый свет…
Если ж в наши души поглядим –
Оживёт Бессмертный Серафим!
Брат, увы, Горгоны, Карлеона,
Данта, Минотавра и Харона…
И в журнал ПОэтов – между тем –
Нас введёт, как в Метрополитен…
Где под небом мраморным – Привет!-
Все поэты излучают свет…
РУКОПИСЬ
Себе, любимому
– Поэма твоя никому не нужна! –
Вдруг в гневе поэту вскричала жена…
– Новую музу себе подыщи!…
Ну, а с меня, что должна, не взыщи.
С голоду сдохну с тобою , урод!
Так что прощай! Подаю на развод…
Можешь ступать – в полынью ли, в петлю…
Мне всё равно. Я тебя не люблю! –
Выслушал эти признанья поэт –
И зашагал прямиком на Тот свет,
Рукопись крепко сжимая в руке…
Чтоб возвратиться, увы, налегке…
Октябри 2015-2024г.г. КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск
БАЛЬЗАМ
ПОЛУСОНЕТ ПРО ХОРОШИЕ СТИХИ
«Хорошие стихи – бальзам от ран»
Сергей Прохоров
Опять болит на сердце рана:
Израненная – ждёт заря…
К производителям бальзама
Себя причислил я не зря!
Но прежде, чем назначить вам, –
Лечусь от всех болезней Сам!
К сему – ваш доктор Сам-с-усам.
***
Счастливые стихов не пишут,
Счастливые строчат романы
О том, кто как неровно дышит,
Любовные лелея раны…
Не зря – счастливый, холостой
Стал графоманить граф Толстой…
Ну, да, была любви эпоха –
И всё, что хорошо, что плохо,
И кто был прав, и в чём не прав, –
Вы чётко описали, граф…
Но, извините, Ваша честь,
Нет времени, чтоб вас прочесть…
Пылают с Интернет-экранов
Стихи несчастных графоманов,
Мерцают Гениев огни:
– Прочти! Спаси! И сохрани!
ОКТАВА ПРО ЧТО-НИБУДЬ
– Там, вдали, – борьба за власть,
Верный шанс в борьбе пропасть…
Крокодилу в пасть попасть…
Точно пропасть – эта пасть… –
Так сказал мне Бог-отец,
– Ты ж – певец, а не борец
И дитя судьбы иной…
Спой мне что-нибудь, Сын мой!
СОНЕТ ПРО БОЛЬ УТРАТ
Я спросил, хмельной:
– Муза, Ангел мой,
Ты пойдёшь со мной
По траве степной,
По тропе лесной,
По золе земной –
В радость, в боль, в беду?
– Да! С тобой – пойду! –
И с тех пор вдвоём –
Есть ли радость, нет –
Мы идём-бредём,
В сердце – боль утрат,
Впереди – рассвет…
Позади – закат…
ПОМНИШЬ?
Безмерная морская бирюза
Заполнила тогда твои глаза…
О, так с тобой мы были влюблены,
Что – в отраженьях Солнца и Луны –
Я помню: чуть завидев нас с тобой,
От зависти штормил морской прибой…
КОМПЬЮТЕРНЫЕ ИГРЫ
В небесах воюют беспилотники…
На земле – с дебилами дебил…
Кончив бой, безумные невротики,
Кто кого? – не знают – победил…
И тревожат воплями Дурдом:
– Мы на Этом свете? – Иль на Том?
ПО СЛЕДАМ БРОДСКОГО
Поэтесса пишет лучше Бродского,
Подражая – без стыда и фальши…
И в слезах судью Санкт-Петербургского
Просит: – Вы меня как можно дальше,
Ах, сошлите! В Лондон ли, в Париж…
Здесь – кого стихами удивишь?
Умоляю! Тунеядка я…
Срочно экстрадируйте меня!-
И судья, чьи помыслы чисты,
Думает: «Куда её? В «Кресты»?
Нет!» И, взяв казённую бумажку,
Пишет: «Направление на «Пряжку»
***
Помню, в детстве, за счастье в ответе
Пел мне – ах! – Робертино Лоретти…
Вместе с ним – Буратино Мольберти…
Вместе с ними – Мальвина Альберти…
Артемон вторил… И – без прикрас –
Подпевал Карабас Барабас…
О, счастливых болезней края:
Скарлатино…Ангино… И я…
…Помню выздоровления путь…
Спой, Мальвина, ещё! Что-нибудь…
Октябрь 2024г Красноярск
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
Жизнь спешит, увы,
Навстречу смерти
Впереди меня,
На гром грозы…
Раб молвы, я –
Верьте иль не верьте –
Вынужден по ним
Сверять часы,
Сохраняя временный уют…
Слава Богу,
Снова
Отстают…
СОНЕТ ПРО СТАРУШКУ МУЗУ
«Пельменная», «Сосисочная», «Булочная»,
Бар «Винотека», бар «Пивной причал»,
Кабак «Речной вокзал», и рядом «Рюмочная»,
Где я старушку Музу повстречал.
Она, меня погладив по плечу,
Сказала нежно: – Водочки хочу!
Не знаю, это правда или ложь,
Что ты, Ерёмин, много лет не пьёшь?
И покорил Москву довольно лихо…
Москва ж – тебя, с улыбкою, хитро,
Ах, тем, что ложь и правда – вход и выход
В привычное подземное метро…-
И я, желая Музе новых сил,
Конечно же, москвичку угостил…
***
Вновь Поэтика
И Политика –
Во вражде
От строки до строки…
И поэтому
Хитрая Критика
Подавать им не хочет
Руки.
Ждёт…И сразу
Во время щедрот –
Жадно
Обе руки подаёт…
***
Дарил ты – Ха-ха-ха! –
Отметив числа,
Цветы без запаха,
Стихи без смысла…
И вновь – Хи-хи! –
Сравнив года лишь,
Цветы ль, стихи
Со смыслом даришь…
ОКТАВА ПРО СМЕНУ ПОЛЮСОВ
Поэтески, для любви мертвы,
От мужского имени кропают…
Психопатология, увы,
Мускулинизация…Бывает…
Нет в запасе женских нежных слов!
На планете – смена полюсов…
И за поэтесок вновь строчит
И поёт пиит гермафродит…
НА СТАРОЙ КОЛОКОЛЬНЕ
– Я прошу меня извинить,
Дайте в колокол позвонить!
– Да зачем это вам? Вы чудак…
– Можно, я позвоню просто так?
Пусть услышат, дела отложив,
Все, что колокол всё ещё жив…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ВЕЗДЕ
Везде, увы, – подхалимаж и лесть
Мечтающих куда-то выше влезть,
Используя то славу, то молву,
Чтоб на халяву получить халву…
ПРИШЛА ПОРА
Пришла пора вопросов и допросов,
Увы, ответов лживых и наветов…
Казалось: Мир вокруг тверёз и розов…
А оказалось: пьян и фиолетов…
***
Я пережил клиническую смерть,
И неспроста мне приоткрылась тайна…
Эх, только бы опять не умереть
И не воскреснуть глупо и случайно!
…………………………………………….
***
Уничтоженные строфы
Под влиянием Луны
Ожиданьем катастрофы
В ночь тревоги рождены…
Слава Богу! – Солнца свет
Брызнул – и тревоги нет…
Октябрь 2024 Красноярск
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов
ОДИНОЧЕСТВО СКРИЖАЛЕЙ
В запредельных шахматах победа
Часто поражению равна.
Если ум заходится от бреда,
В этом, друже, лишь твоя вина.
Всё случайное закономерно.
Одиночество скрижалей есть
Их непонимание: отменно
Нам соблазн свою доносит весть.
Одиночество скрижалей выше
Запредельных шахмат бытия.
Или просто не нашёл я ниши
В жизни? проиграл смертельно я?
* * *
Принципиально не хочу
Ходить я по земле.
Лечу по лёгкому лучу,
И пусть земля в золе.
Лечу, и золото течёт
Кругами бытия.
Принципиален мой полёт,
Раз выбрал оный я.
* * *
Эволюции витки тугие,
Тонкость клеточного естества.
Ящеры, чья ярость огневые
Выбросит шары – как дважды два.
Долго эволюции ветвленье,
Выделяется ведущий вид.
Вот его развитье, становленье,
Зреет мозг, и многое сулит.
Пальцы обретут потом искусность.
Долго эволюция идёт.
Не завершена. Довольно грустно,
Что не совершенен верхний род.
Человек штудирует себя же,
Ошибаясь, кропотливый труд.
Химия, генетика и даже
Строчки тайный код в себе несут.
СЛОВО ОБ АВВАКУМЕ
Люди скручены из пружин,
Старых щепок, обрывков бумаги.
Аввакум – целокупно един:
Он из веры, что больше отваги.
Знак пути, расшифрованный им,
Завершается огненным даром.
Только в смерти не верит режим,
Захлебнувшийся в пламени яром.
Камень веры не может гореть,
Коли духом самим отшлифован.
Раскрывается тихая твердь:
сад садов возвышается Словом.
Долго жизнью страдал Аввакум –
Убеждал, и писал, и плодился,
Заходился от адовых дум,
И с неправдою воином бился.
Ветер пламя порвёт на клочки,
Не избавит от лакомой смерти.
Для познавших на свете лучи –
Много далей у солнечной тверди.
ХРАМЫ БАГАНА
Баган рассветный. Розоватость храмов.
Поющий камень необычен нам
Из разных уголков земли, и самых
От Мьянмы удалённых.
Каждый храм
Звучит своим мистическим мотивом.
Источен камень, где-то закруглен.
Везде сплошным представлен и красивым,
Как будто сам собой живущий он.
Но он впитал моленья поколений,
И аура вокруг него светла.
Лучи легко касаются ступеней.
И умерев, не думай – жизнь прошла.
ЗОЛОТЫЕ НЕДРА МОЗГА
1
Мост мозга, от ствола идущий,
Но сам принадлежит стволу…
А разветвленье мысли сущей
Напомнит лёгкую волну.
Гипоталамус и таламус,
И мерно зреющая весть.
А где гнездящаяся самость?
Она реальна? Дышит? Есть?
Мозг-ад. И мозжечок хлопочет
Побольше адского нагнать.
Мозг-рай. Души спасенья хочет.
Нельзя сие предугадать.
Продолговатый мозг, укрывшись
В стволе, творит мои года.
И ромбовидной ямки пышность
Играет янтарём всегда.
А перекрестом пирамиды
Границы явлены… Огонь,
Рай исчезает, что за виды
Чернеют, и со всех сторон…
Участок веры тронут будто
Касаньем тайного луча.
От мощи мозга станет жутко,
Как от небесного меча.
2
Ствол мозговой, как продолженье
Спинного мозга. Сложен ствол.
Вот ромбовидной ямки тени,
Вот мозжечок, его глагол
Тяжёл – ответственен донельзя –
Координаций ему
Движений ведать… что на срезе?
Увидишь волоконцев тьму.
Эпифиза ветвится стебель,
Срединной борозды пролёт.
Четверохолмие…Где щебень
Воспоминаний? А полёт
Фантазии? Ответы, верно,
Сложны, как знания вообще…
И наверну сейчас отменно
Борща, сметана в нём – в борще.
3
Таламус – зрительный бугор,
Четыре основных ядра.
И слух, и зренье в нём…
Мой взор
Упрётся в схему… Так остра
Та линия, а завиток
Вот этот круто сотворён.
Янтарный мозг, и в нём поток
Всего – и мыслей и времён.
4
Гипоталамус – подбугорье,
Он ножек мозга спереди.
Многоструктурен, будто море.
Нейронов так сложны пути.
Контроль системы эндокринной –
Гипоталамуса труды.
Нейрон обязан быть активным…
Жив ты. Не знаешь мозга ты.
5
А это средний мозг… Вентральной части
Массивность сложных ножек тяжела.
Межножковая ямка, нервы власти
Едва ли из её идут угла.
Сколь пирамидные пути понятны?
И сильвиев тугой водопровод.
Вот серым веществом играют пятна
Того, что мысли обеспечит ход.
Четверохолмие, краснеют ядра,
И чёрное мерцает вещество.
И мозг един, и не разделишь на два
Его янтарное живое существо.
6
Полушарий золотые глыбы,
Сложные и тонкие изгибы.
Мозг большой из оных состоит.
Тайны приоткрыты. Жажда власти
Где-то тут, а также – сфера счастья.
В целом мозга грандиозен вид.
В чём кора похожа – допущенье! –
На кору земли? Мерцанье щели
Пограничной. Доли лобной часть,
Теменной, височной…
Объясненья
Гениальности и поведенья,
И всего, что дарит каждый час.
7
Золотые недра мозга –
Камера твоей судьбы.
Сколь дойти до цели можно,
Не поняв своей тропы?
И тирана, и поэта
Мудрый мозг определит.
Игры тьмы, оттенки света –
Сила, что нам жить велит…
* * *
Шершавый шорох по асфальту
Колёс коляски. Спит малыш.
Я лужу – мутную, как смальта
Объеду. Лиственная тишь.
По липовой аллее еду.
Оливковые тени на
Асфальте, как подспорье свету.
Кругом апрельская страна.
Сказать, что вдруг охватит счастье –
Как ничего вам не сказать.
А миг его – почти участье
В том, что едва ли осознать.
Александр Балтин: АЛЬФА «АПРИОРИ»
До опыта полученное знанье
вполне могут иллюстрировать стихи:
когда приходят к шестилетнему ребёнку,
поражая его самого;
альманах «Априори»,
организованный Николаем Ерёминым,
вспыхивает изначально «Палиндронавтикой»
Константина Кедрова-Челищева,
исследующего феномен перевёртышей,
и предлагающего в качестве иллюстрации
свои варианты увлекательной игры:
Вес о Лосев
Логика аки гол
Иль символ лов мысли
Соло голос
Логос о гол…
Логос, цветущий задом наперёд, завораживает, чаруя…
***
Онтологическую ситуацию этического ада:
вечной безответности пространства тверди,
кратко и компактно выражает Николай Ерёмин,
не скатываясь в безнадёжность,
не впадая в уныние:
Разговоры с Богом
О немногом:
– Дай! Прости! Спаси и сохрани! –
Но
Односторонние они:
Шепчешь и страдаешь,
Ждёшь ответ…
И не знаешь:
Слышит
Или нет…
***
Стих Елены Копытовой – пышной выделки,
широко и просторно звучащий,
гулом словно наполняющий пространство,
и ощущения,
несомые им,
столь глубоки,
что непроизвольно думаешь о бездне вечности:
Тихим вздохом или волной сумбурной
оживай, пытаясь облечь в слова
то, о чём не скажешь литературно…
Смотришь в небо. Кружится голова.
Выше – Вечность. Ей рапортует Город,
сам накрытый тьмой с головы до пят,
будто он по улицам-швам распорот,
наизнанку вывернут и распят.
***
…вариант современной сказки, красиво организованной, звучащей разноритменно и по-своему,
предлагает,
помимо прочих словесных исследований, Леонид Черевичник:
Он служил водолазом
и однажды,
на дне —
увидел русалочку, спящую в зарослях ила,
синие водоросли слонялись по дну
и склонялись
над ней,
и он — разбудил её,
и она его — полюбила.
Нежность лучится словесными сгустками….
***
Серебряное изящество,
столь характерное для поэзии Эльвиры Частиковой,
прослаивает,
определяя сердечные ритмы,
любое её произведение:
и чувства, вложенные в них,
окрашиваются дополнительным эмоциональным обаянием:
Всё детство хотелось сестёр или братьев –
Похожих, родных и желательно старших:
Для игр и защиты, примеров, объятий,
Для жизни совместной …со ссорами даже.
Но с этим не вышло – росла одиночкой,
Имея подружек и рыцарей рядом
Без кровных завязок, пусть – маминой дочкой,
Не зная обносков и общих нарядов.
***
Необычно: чисто-детски-наивно вспыхивают мечтательные строки Игоря Бирюкова:
Мама, купи мне Бога. Мягкого, чтоб из плюша.
Чтобы к нему щекою мог я во сне прижаться.
Если вокруг всё плохо, с Богом мне станет лучше.
Даже ненастоящий будет мной обожаться.
***
Графические стихи –
словно рисунки мыслей,
ощущений и чувств
предлагает Елена Атланова:
я чувствую
что с недавних пор
у меня начал расти
русалочий хвост
по ночам он растёт гораздо быстрее
ведь не запретишь же себе
видеть во сне
море
Так выстраивается «Априори», –
составленный Николаем Ерёминым новый альманах,
а его насыщенность
свидетельствует о богатстве
индивидуальных полей и общественных пространств
современной русской поэзии.
Александр Балтин, город Москва
Елена ЕЛАГИНА
Альманах Миражисто в
***
И климат наш неисправим, и души,
И мрак тысячелетнего барака…
Одна седьмая — непригодной – суши.
Здесь жить нельзя. А мы живём, однако,
Отапливая гиблое пространство
Своими невеликими телами,
В кликушество впадая и в шаманство,
Мир изумляя странными делами.
Здесь жить нельзя. Но мы живём упрямо:
Детей рожаем и с зимой воюем,
То всласть выводим: «Мама мыла раму»,
То храмы рушим, то кресты целуем.
Нас оттеснили от тепла Европы,
Её морей, её семьи народов,
Мы – сироты, убоги наши тропы
Среди повальных бед и недородов.
Какой там третий Рим! Снега! Сугробы!
Зима по триста дней, о чём вы, право?
Какие тоги здесь? Тулупы, шубы, робы,
Подлёдный лов да зимние забавы.
***
И не то, чтобы день нехорош,
И не то, чтоб погода плохая,
Но едва ощутимая дрожь
Беспокоит и жжёт, не стихая.
И какой-то грызёт червячок,
Отравитель привычного быта,
По душе будто плачет сверчок,
И бессмысленно кружит волчок,
И любимая кружка разбита…
***
«В предзимье – как будто в предместье заехать».
В. Лелина
Предзимье тёмное – не белая зима.
Пробел в судьбе, пустующие строки,
Неразличенье дней. Слагаются тома
Бессмыслицы. Бездумье и пороки
Той орфографии, что разума сильней,
Что пересилит волю и желанья,
Всё чётче, всё прозрачней, всё ясней…
Предзимье тёмное. Сплоченье мрачных дней.
И стих тяжёл – какой там соловей!
Лишь снегири мелькают меж ветвей,
Скорей, зима, освободи, овей,
Моё – привычным холодом – дыханье!
***
На бумаге папиросной,
На машинке югославской
На обрезках в пол-листа
Размножать стихи чужие
И свои взахлёб печатать –
Вот такое было время,
Вот такое было счастье!
………………………………………….
………………………………………….
***
Либо череп, обтянутый кожей,
Либо рыхлое рыло свиньи –
Выбирай свою старость, пригожий,
Не по письмам мадам Совиньи,
А по атласам анатомички,
По раскрытым к прощанью гробам.
Вьются в небе весёлые птички,
Обеспечен приют муравьям…
Похоронный оркестрик, сбиваясь,
Прорыдает шопеновский марш,
Поползут червяки, извиваясь,
Заготавливать наново фарш.
Жизнь не вылечишь смертью. Иное
Там несчастье и подвиг иной.
Ну, а здесь – крепкий дух перегноя
И прошедшая жизнь за спиной.
Череп твой оглядит археолог,
Восстановит портрет по зубам.
Колос колок, и век наш недолог,
Что курган, что погост – бьёт там-там
Или ружья торжественным залпом
Провожают от этих полей…
На помин выпей горькую залпом
И – За здравие! – снова налей!
Елена Васильевна Елагина живёт в Санкт-Петербурге.
Она – автор девяти поэтических книг. Лауреат премии имени Ахматовой.
На Радио России ведёт рубрики: «Волшебных строк златые нити»
и «Читаем вместе с детьми».
Источник: книга Елены Елагиной «Два века» СПБ, 2023г
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
Альманах Миражистов
***
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи, —
На головах царей божественная пена, —
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер — всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
1915 г.
* * *
Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далёко развеять,
Из глубокой печали восстать.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от неё не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.
Я качался в далёком саду
На простой деревянной качели,
И высокие тёмные ели
Вспоминаю в туманном бреду.
1908
* * *
На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Берёзы ветви поднимали
И незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, —
Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
1909
***
За гремучую доблесть грядущих веков,
За высокое племя людей
Я лишился и чаши на пире отцов,
И веселья, и чести своей.
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав
Жаркой шубы сибирских степей.
Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,
Ни кровавых костей в колесе,
Чтоб сияли всю ночь голубые песцы
Мне в своей первобытной красе,
Уведи меня в ночь, где течет Енисей
И сосна до звезды достает,
Потому что не волк я по крови своей
И меня только равный убьет.
1931 г.
***
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
1933 г.
Tristia
Я изучил науку расставанья
В простоволосых жалобах ночных.
Жуют волы, и длится ожиданье,
Последний час вигилий городских;
И чту обряд той петушиной ночи,
Когда, подняв дорожной скорби груз,
Глядели в даль заплаканные очи
И женский плач мешался с пеньем муз.
Кто может знать при слове расставанье —
Какая нам разлука предстоит?
Что нам сулит петушье восклицанье,
Когда огонь в акрополе горит?
И на заре какой-то новой жизни,
Когда в сенях лениво вол жует,
Зачем петух, глашатай новой жизни,
На городской стене крылами бьет?
И я люблю обыкновенье пряжи:
Снует челнок, веретено жужжит.
Смотри: навстречу, словно пух лебяжий,
Уже босая Делия летит!
О, нашей жизни скудная основа,
Куда как беден радости язык!
Все было встарь, все повторится снова,
И сладок нам лишь узнаванья миг.
Да будет так: прозрачная фигурка
На чистом блюде глиняном лежит,
Как беличья распластанная шкурка,
Склонясь над воском, девушка глядит.
Не нам гадать о греческом Эребе,
Для женщин воск, что для мужчины медь.
Нам только в битвах выпадает жребий,
А им дано, гадая, умереть.
1918 г.
***
Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,
За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда.
Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,
Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.
И за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,
Я — непризнанный брат, отщепенец в народной семье, —
Обещаю построить такие дремучие срубы,
Чтобы в них татарва опускала князей на бадье.
Лишь бы только любили меня эти мерзлые плахи —
Как прицелясь на смерть городки зашибают в саду, —
Я за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе
И для казни петровской в лесах топорище найду.
1931 г.
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГ ИЗОБИЛИЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
| БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372 |
| ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135 |
| КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480 |
| КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005 |
| ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424 |
| ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798 |
| СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612 |
| СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121 |
| АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444 |
| 5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564 |
ОСЕННИЙ АКЦЕНТ
Альманах Миражистов
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,
Николай ЕРЁМИН,
Александр БАЛТИН, Елена ЕЛАГИНА,
Осип МАНДЕЛЬШТАМ
2024
Николай Николаевич Ерёмин – составитель альманаха
Красноярск, телефон 8 950 401 301 7 nikolaier@mail.ru
ПИШИТЕ! ЗВОНИТЕ! ТВОРИТЕ! ПРИСЫЛАЙТЕ!
Автор публикации
