Общество мёртвых поэтов
разбрелось по сосновым лесам,
чайным розам, дворцовым проспектам,
по таинственным голосам
повзрослевших детей подземелья.
Эту боль невозможно стереть.
И сердца через раз поредели,
и глаза постарели на треть.
Что же, Господи, делать с рапирой?
Ведь, пронзая больные тела
ещё некогда девственной лирой,
я разбитые правил сердца.
А теперь, только в горе потеха.
Посмеялись, и можно убрать.
Мы живём просто так, ради смеха.
Не прибавить, и не отнять…