Сударыня, Вы отворили закрытые сени,
Сквозняк всколыхнул на столах свеч зажжённых огни,
Вас видно застало в пути первой бурей осенней,
Сжав чёрную трость шёл чуть сзади Ваш денди-жених,
Совиный, понурый, печальный, озябший и мокрый,
Тот вечер октябрьский закатных лучей вытер медь,
Дождь бился припадочно в грязные ,мутные стёкла,
Ревел ураган, как в берлоге голодный медведь,
Рябой половой появился у двери аллюром,
Прошамкав губами привычно и нервно: ”Прошу…”,
На косоворотку спадала его шевелюра,
И нос длинным был, как потёртый вишнёвый мундштук,
Жених, стул подвинув, в улыбке расплылся: ”Позвольте?
Застала нас ,сударь, лихая в дороге пора”,
Я вяло рукою махнул, мол, себя не невольте,
И скупо представился: ”Шацкий Апполодор, граф”,
Дул ветер: неистовый, бранный, похмельный,
Бродил у домов с кистенём, как желвак кадыка,
Привиделось мне, будто в сумрачном я подземелье,
И сыплет яд в сбитень мой женская злая рука,
Сударыня, Вы превратились в болотную ведьму,
Жених Ваш – лохматый отчаянный волк,
Да, вечер мне может сей стать в этой жизни последним,
Чу, шум урагана нежданно на улице смолк,
Застыв на мгновение на лакированном стуле,
Пытаясь найти силуэты в застывшей смоле,
Серебряные полетели рифлёные пули,
Когда я свой верный двуствольный достал пистолет…
Затихло. Рябой половой у канавы жёг трупы,
”Останьтесь, граф на ночь”- сказал, запирая засов,
В ведро смёл мех волчий и ведьмины струпья:
”Здесь оборотни к нам заходят из дальних лесов”.
Это ещё не жуть. Жуть будет к 30 – му году.Придут к нам оборотни и совершат своё злодеяние.
Серебряные пули наготове, если что. Осиновый кол тоже.