Я снова в этом доме, в этих стенах,
за этим рыжеватым кирпичом.
И слово вертится одно – “измена”.
Измена самому себе причём.
С кого спросить, когда во всём виновен
сам? Палач своей повисшей головы.
И на расстрел все ружья смотрят вровень
в слезах заката, вырвавшись из тьмы.
“Пиф-паф”, как будто в детском фильме
о доброте и зле, о дружбе, о мечтах.
Как хочется любить всё то, что мы забыли,
когда с годами вырос этот страх.
Но он живёт с тобою по соседству.
И пествует проклятие отцов.
Как жалко, что погибло наше детство
в баталиях ненужных наших слов.