Карточный домик

Владимир Зюськин

 

КАРТОЧНЫЙ ДОМИК

Рассказ

 

Таракан медленно полз по давно утратившей блеск клеенке, волоча заднюю, видимо, перебитую ногу. Он замер над крошкой хлеба и блаженно пошевелил усами, забыв об опасности. А она уже нависла над ним в виде толстой книги. Вишневый переплет, покрытый пятнами и царапинами, громко хлопнул по столу, но таракан успел выскочить из смертельно опасной зоны и скрыться за настольной лампой с изрядно облупившейся грязно-синей краской.

– Ну, ты даешь, инвалид! – восхищенно воскликнул молодой человек в инвалидной коляске, разочарованно выпустив книгу из неестественно растопыренных пальцев. – Конечно, столько ног!

Взгляд охотника за тараканом, одинокого хозяина однокомнатной квартиры, замер на основании лампы, однако насекомое не появлялось. Трудно сказать, сколько продолжалась бы эта засада, но скрежетнул звонок входной двери. Молодой человек повернул голову на звук и крикнул:

– Входите! Не заперто!

Раздался скрип открываемой двери, и на пороге возникла девушка. Длинноногая, пышноволосая, в темной мини-юбке из дорогой материи и светлой блузке, под которой тяжело колыхались две вольные птицы, едва ли знавшие гнет тугих матерчатых силков, – она произвела на хозяина такое впечатление, как если бы к нему вкатилась шаровая молния.

Девушка прошла в комнату, поздоровалась, пробежав взглядом по засаленному, кое-где прорванному дивану; иконе Христа в темном окладе; немытому полу; грязной, выщербленной тарелке на столе; валявшейся рядом с ней рубашке с истершимся до дыр воротником; старенькому шифоньеру; странной металлической стойке над диваном. А тут еще, как нарочно, из-за лампы выбежал ускользнувший от смерти таракан и, перевалив через опасную бритву с темно-зеленой ручкой, продефилировал, ковыляя, через весь стол. Ярко накрашенные губы гостьи брезгливо дрогнули. Но она мгновенно взяла себя в руки и, улыбнувшись, спросила:

– Александр Куликов – это вы?

Оторопевший хозяин с готовностью кивнул головой.

– Меня прислали сделать вам массаж. Разденьтесь и перейдите на диван!

Откуда? Кто прислал? Зачем массаж? В голове Александра заметались вопросы, как пчелы разоренного улья. Однако он очнулся от изумления, задвигался, хотя вряд ли полностью осознавал происходящее. Скорее всего, действовал как робот, получивший команду.

Довольно ловко подъехал к дивану, зацепил крючки веревок, свисавших со стойки, за кольца, торчавшие из приспособления, надетого на грудь, как корсет. Привычным сильным рывком потянул веревку, на мгновенье завис над диваном с болтающимися, как плети, ногами. И тут вдруг увидел себя ее глазами.

Пот отчаянного стыда покрыл его худощавое тело.

А гостья уже хорошо владела собой и ситуацией. Когда пациент опустился на диван и начал своими не очень послушными пальцами отстегивать веревку, массажистка спокойно помогала ему. Вдвоем они быстро разделались с рубашкой, майкой. Однако руки девушки взялись за брючный крючок. Расстегнули.

Александр смущенно дернулся, но препятствовать не решился. Через пару минут он лежал на животе в одних стареньких «семейных» трусах, а девушка ласково гладила ему шею, спину, спускаясь руками все ниже, пока не коснулась трусов. Затем она быстро и ловко оттянула резинку вниз, обнажив ягодицы, тотчас покрывшиеся «гусиной кожей», и начала уделять этой части тела повышенное внимание.

Пациент снова дернулся, сжался.

– Расслабьтесь! – властно прикрикнула массажистка, шлепнув его по одному из полушарий.

Пальцы негаданной гостьи сновали всюду, надавливая, сжимая, пощипывая, как бы случайно проваливаясь в промежность. Эта игра заставила Александра судорожно сглотнуть слюну.

– Расслабьтесь! Расслабьтесь! Что вы, как маленький мальчик! Закройте глаза и представьте, что лежите в теплой воде.

Не прекращая массажа, девушка еще раз скользнула взглядом по интерьеру и задержалась на основании настольной пампы, где маячили два таракана. Они сидели неподвижно, и, казалось, с каким-то зловещим интересом наблюдали за манипуляциями незнакомки, у которой снова дрогнули губы.

Пациент, лежащий на животе, увидеть этого никак не мог. Да и не

до того ему было. Из губ Александра прорвался еле слышный стон. Послушный воле девушки, он ощущал себя в невесомости. Теплые, ласковые, бесстыдные руки вызвали у пациента яростный прилив крови. Бедра его приподнялись. Словно напор водяных струй шевельнул головку переносного душа, лежащего на дне ванны.

Девушка, видимо, почувствовала это. На мгновение она замедлила движения. А затем Александр перестал ощущать ее руки. У него даже мелькнула ужасающая мысль, что массажистка оскорбилась и ушла. В отчаянии он попытался повернуть голову, но это не удалось. Сзади слышалось едва ощутимое дыхание. Александр вновь почувствовал сладостные руки, вернувшиеся с парализованных ног к центру тела.

Он лежал с закрытыми глазами, едва сдерживаясь, чтобы не застонать. Все было так стремительно, нереально. Казалось, откроет глаза – и  гостья исчезнет как наваждение. Но вот Александр ощутил, что тело его переворачивают. Неосознанно, слабо он попытался сопротивляться. И сдался. Так человек, висящий над пропастью, поняв, что не выбраться, разжимает пальцы.

Весу в нем было немного, и девушке удалось уложить пациента на спину. Сейчас ему было уже не скрыть возбуждения, которое охватило тело, словно пламя – сухое дерево. Александр по-прежнему держал глаза закрытыми, напоминая страуса, который в момент опасности прячет голову в песок.

Затаив дыхание, прислушивался он к нежным касаниям рук, летавших над шеей, грудью, животом, понимая в страхе и блаженстве, что для них нет никаких границ, никаких запретов…

Трусы были спущены сзади, а спереди их, натянув, держала упругая сила, о которой люди никогда не забывают, но предпочитают во всеуслышанье не говорить. Если уж не утаить шила в мешке, то тщетно сетовать на занавеску, которая не по своей воле превратилась в шалаш. И чем ближе сновали руки к этому пульсирующему сооружению, тем яростнее топорщилась ткань. Девушка не без труда оттянула ее и осторожно спустила вниз. Наверное, с таким же выражением лица расчехляет пушку артиллерист, готовясь к сражению.

И оно началось.

Сердце парня рухнуло, словно сбитая в лет птица, когда он ощутил свой орган зажатым в нежной женской руке. Александр по-прежнему был как зомби: лишенный воли, способный лишь подчиняться. Все, что он мог себе позволить – это наблюдать за девушкой сквозь прищуренные веки. Но как ни был он поглощен собственными ощущениями – все же не мог не заметить, что необычная гостья ничуть не смущена. На лице ее застыло выражение, какое бывает у человека, выполняющего привычную работу. Она сняла юбку, аккуратно повесила ее на спинку стула. Больно и сладко ударила по глазам грациозная шоколадность бедер, увенчанных розовой паутинкой трусиков. Взялась было за блузку, но передумала и только расстегнула ее, обнажив полную, ничуть не обвисавшую грудь, которая ослепила белизной, контрастно выделяясь на темном фоне загоревшего тела. Будто вспыхнули две большие матовые лампочки.

Розовую паутинку она сняла так быстро и ловко, что это было похоже на элемент танца. И вот уже массажистка лежит на нем. Он чувствует своей грудью ее упругие полушария, вдыхает имбирный, пьянящий аромат ее волос. И никаких слов, никаких объяснений.

Неуловимое движение женской руки – и он снова ощутил себя пойманным, зажатым. Девушка уже стоит над ним на корточках. Лицо ее на миг морщится, как у больного, которому делают укол. Но через мгновение разглаживается, становится каким-то сонным и одновременно строгим, как у кассира, выдающего зарплату. Это как-то плохо согласуется с движением бедер, которые ведут себя отнюдь не спокойно. Да чего там – легкомысленно! Увлекают за собой в раскачку и грудь. Этот контраст доводит возбуждение Александра до предела. Блаженное падение в пропасть. Судороги. Стон, похожий на рычание.

Девушка тотчас спрыгнула на пол и, глянув на часы, рыбкой метнулась в ванную. Александр лежал неподвижно, как придавленный. Оползень ласк, погребший его, лишил возможности пошевелить даже пальцем. Только сердце металось, будто зверек в силке, да взгляд перебегал с одежды гостьи на дверь ванной комнаты, за которой журчала вода.

– Кто ты? – спросил Александр, когда «золотая рыбка» вынырнула и вновь оказалась в поле его зрения.

– Хорошо было? – ответила она вопросом на вопрос, застегивая блузку. Причем таким тоном, каким интересуются: идет ли дождь, привезли ли молоко.

– Да! Ты придешь еще? Придешь?

Незнакомка, одарившая его, молчала. Она оделась так быстро, что мог бы позавидовать новобранец, разбуженный по тревоге. Чуть больше времени заняла косметика. Нанеся губной помадой последний штрих, гостья оглядела себя в зеркале шифоньера, как художник, завершивший картину, и, наконец, ответила:

– Будет желание и возможность, позвонишь. Меня зовут Лола. – Она взяла со стола обгрызенную ручку и записала телефон, имя на уголке газеты. – Все. Улетаю. Адью.

– Подожди. Постой, Лола. Кто тебя прислал?В ответ процокали каблучки. Хлопнула входная дверь. И стало тихо. Как на кладбище.

Александр лежал в состоянии прострации, ощущая ароматы имбиря и спелой груши, заполнившие всю квартиру. Он осмотрелся, как человек, попавший  в незнакомую обстановку. Вылинявшие, кое-где прорванные обои; давно не крашенный пол, первозданный цвет которого смог бы определить разве что Шерлок Холмс; потолок в разводах и пятнах – будто помолодели и обрели какой-то романтический вид. Даже Христос с иконы смотрел приободряюще.

Взгляд Александра скользнул по спинке стула, которая еще несколько минут назад служила вешалкой для нежно-дерзкой незнакомки; пробежал по столу и уперся в номер телефона, записанный небрежной женской рукой. Одеваясь, Александр то и дело возвращался к нему взглядом. И видел, как по газете один за другим, прямо по записанному номеру, не спеша прошествовали два больших темных таракана. Еще один сидел на ручке бритвы, крутя усами. Откуда повылазили? Обычно боязливые насекомые появлялись только ночью, в темноте. А тут вдруг осмелели…

Он начинает обратный переход – с дивана в коляску. Если туда это было не сложнее, чем здоровому человеку подняться на шестой-седьмой этаж, то обратно – как на двадцатый. Дрожат и не хотят слушаться руки. Им, касавшимся цветущего женского тела, не хочется цеплять крючки и поднимать своего хозяина посредством блока, будто мешок с песком.

Как только Александр завершил это нелегкое перемещение, он схватил телефонную трубку и набрал номер, ставший для него магическим. Послышались частые гудки.

Еще и еще раз – те же гудки. Сжав зубы, он бросил трубку на рычаг. Взгляд опустился к собственным ногам. Так смотрят на смертельного врага, которого, нет сил одолеть.

Стукнула открываемая дверь. Александр вздрогнул и с надеждой глянул в проем, соединяющий комнату с прихожей. В нем показалась пожилая патронажная сестра, которая приносит ему, как одинокому инвалиду, обед.

Машинально выхлебал Александр жиденький суп, съел рыбную котлетку с перловой кашей, выпил компот, плохо соответствующий своему названию.

– Спасибо, тетя Поля.

– На здоровье, Саша, – широкое лицо женщины стало еще шире из-за добродушной улыбки, обнажившей не только зубы, но и десны. – Завтра приду на часок позднее. Зато с мясной котлетой! Не помрешь с голоду?

– Не помру, – слабо улыбнулся Александр. Но тут же оживился:

– Массажистку собес присылал?

– Не слыхала я ничего про массажистку, – удивленно вскинула жидкие брови тетя Поля по дороге с пустыми тарелками на кухню. – Это, наверно, поликлиника, – закончила она оттуда.И через пару мгновений воскликнула:

– Тараканов-то, тараканов! Тьма тьмущая! Видно, соседи погоняли, и у них началась эта… как она… эмиграция!

– Миграция, – поправил Александр, рассматривая запись на газете, оставленную Лолой: узкие, высокие цифры, буквы с левым наклоном.

После ухода тети Поли, перекрестившейся на икону, он еще много раз набирал постоянно занятый номер телефона. Наконец, повезло – прорвался.

 

– Лола, тебя  к телефону, – крикнула хриплым голосом немолодая женщина, и, сунув в жирные губы сигарету, глубоко затянулась. Кроме нее в комнате, на диване, сидели в развязных позах три девицы. Они были явно навеселе. Ерзали, хихикали, дрыгали ногами:

– Сейчас иду! – донеслось из ванной комнаты.

Вскоре оттуда с полотенцем на голове вышла Лола. Без марафета и в халате она выглядела не сексапильно, зато – по-домашнему мило. Но внимательный взгляд уловил бы в глазах девушки, в линии рта – смятение, обиду, раздражение.

– Лола слушает… А две тысячи у вас есть?.. Как зачем? Вы хоть знаете, куда звоните? Это же не собес. Это бордель!.. Кто я? Шлюха, которой заплатил ваш спонсор. Не знаю, может быть, отец… Но заплатил он за один сеанс. А благотворительностью я не занимаюсь.

– Ты как с клиентом разговариваешь! – лениво вмешалась курящая дама и, выпятив нижнюю губу, выпустила струю синего дыма.

Лола отмахнулась от нее рукой, как от мухи. Спросила в трубку:

– Что вы замолчали?.. Нет. Просто так, для разговора, прийти не могу. Времени в обрез. Тружусь не покладая ног… Что? Что?..

Лола надолго замолчала, по-прежнему держа трубку возле уха. Выражение злорадного вызова в ее лице уступило место обеспокоенности.

– Нет, – произнесла она менее уверенно. Но внезапно вспылила:

– Да пошел ты!..

Клацнула трубка, брошенная на рычаг. С минуту Лола стояла неподвижно, глядя куда-то в угол комнаты. И не услышала обращенной к ней фразы:

– Ты что сегодня такая вздрюченная? Клиент с фантазией попался?

Высокая девица с таким толстым слоем помады на губах, что хватило бы на пятерых, не получив ответа на свои вопросы, не смутилась. Поджав под себя ногу в розовом чулке с прожженной дыркой на колене, она плотоядно хохотнула:

– Вчера у одного фантазера была. Становись, говорит, в «березку». А я ему: за цирковые номера полагается доплата! Торговаться начал, козел! Но «березку» все-таки пришлось исполнять. Вообще-то, нештяк! Коротко, но бурно. И пятисотку лишнюю унесла!

– Наверно, йог?

– В общем, йогнутый!

Раздался смех. С придыханием, с  повизгиванием. Будто пустые миски покатились по ступенькам лестницы, а догоняющие их щенки не смогли сдержать восторга и изумления.

– Не зна-ю! – с трудом выдохнула сквозь смех виновница веселья. – Такой шкет с виду, а пальцы – прямо железные! У меня весь зад в синяках.

– Не верю. Покажи! – долетел из прихожей густой мужской голос.

В дверях показался рослый, крепкий парень лет двадцати пяти, одетый в майку с вышитым драконом и джинсы. На его толстом пальце с «печаткой» болтался ключ от автомобиля.

Пострадавшая от «железных пальцев» не успела в ответ и рта открыть, как вошедший, не глядя на нее, направился к Лоле:

– Собирайся. Есть клиент.

– Возьми кого-нибудь, Влад, – со сдерживаемым раздражением ответила ему Лола. – Я только что вернулась от двух кабанов…

– Клиент требует тебя. Давай быстро! Еще часок работы, и будешь отдыхать до завтрашнего дня! – сказал парень, словно вбил гвоздь.

– Лола у нас нарасхват! Прямо прима-балерина! – протянула полная невысокая брюнетка, закинув ногу на ногу.

Лола, как сомнамбула, подошла к окну, постучала пальцами по подоконнику, глядя на клен, тронутый кое-где багрянцем. Возникла напряженная пауза.

– Хорошо. Только заедем на десять минут в одно место, – наконец сказала Лола.

Не прошло и получаса, как «Тойота» остановилась у дома, где живет Александр. Искусно подкрашенная Лола открыла дверцу, и желто-бурый лист, влетев в машину, упал ей на колени, а погода стояла по-летнему теплая. Осень еще не вошла, лишь робко постучалась.

– Десять минут! – напомнил Влад. – Клиент уже ногами скет.

Лола нажала на кнопку дверного звонка с небольшими перерывами несколько раз. До нее со стороны квартиры не донеслось ни звука, пальцы девушки начали мелко дрожать.

– Александр, открой! Александр! – Лола приложила ухо к двери. За ней что-то негромко стукнуло. Затем послышался скрип коляски и, наконец, – звук отодвигаемого запора.

Дверь медленно отворилась. По глазам резанула бледность Александра.  Он попытался улыбнуться, но глаза смотрели тоскливо. И рука… Она как-то неестественно поднята, согнута в локтевом суставе. Рукав рубашки закатан. На локте – красная дорожка и свисает багровая капля.

Лола, обогнув коляску, кинулась в комнату. Лежавшая на столе опасная бритва глянула на нее своим зеркальным лезвием, приглушенным кое-где влажно-красным… На полу того же цвета – лужица.

– Ты что наделал, дурачок! – из глаз девушки брызнули слезы. – Ты что, совсем..?!

– Я же сказал по телефону… – слабый голос Александра будто ударил Лолу.

– Да как ты посмел! Не сам пришел – не самому и уходить! Ты… – девушка бросилась к телефону. Крутанула диск два раза:

– Скорая? Срочно! Попытка самоубийства! Вены взрезал…

Она назвала адрес. Положила трубку. И заголосила – тихо, почти шепотом:

– Ты думаешь мне сладко, да? Я по ночам волчицей вою. Ног у него нет! У меня все на месте, все работает, да не мое. В аренду сдают. Как стиральную  машину. По пять раз на день! Сейчас вот, только что, двух кабанов обслужила. Липкие, вонючие, хрюкают. А ты сказал, что, если не приду, вены вскроешь. Подумала: пугаешь. А ты… ну дурак! Какой дурак! Может, в жены возьмешь – шлюху, проститутку?

Лола вдруг замолчала. И уже совсем другим тоном – без отчаяния и сарказма – спросила:

– А что, взял бы меня в жены? Вот такую… Ты теперь все знаешь…

– Взял бы! – не колеблясь, ответил Александр.

В его тихом  голосе прозвучала такая сила, что Лола вздрогнула и заговорила, как во сне, как в чаду:

– Может, это судьба? А? Оба мы неполноценные. Вот и будем друг на друга опираться… Как карты. Одна-то на ребре не стоит. А две – домик. Ты правда согласен? И не попрекнешь?

– А ты?

– Что я?

– Инвалидностью меня… попрекать не станешь?

– Я? Я же вещь. Меня никто не любил. В детдоме росла. Твой папик вон хоть девочку тебе купил. Как коробку конфет. А мои обо мне и не вспомнили… Ты подожди. Я сейчас… Только руку не разгибай в локте. Я сейчас! – заспешила Лола.

– Отец?.. Сразу и он, и ты?.. Не верю… Расскажи…

– Потом. Я только машину отпущу – и обратно. Где же «Скорая»? Руку в локте не разжимай!

Когда Лола села в машину, не закрыв дверцу, Влад кивнул на свои ручные часы:

– Просила десять, проторчала двадцать!

– Все, Влад. Ухожу из «Розовых грез». Возьми Розу или извинись перед клиентом. Адью.

– Чего-чего? – Влад поперхнулся дымом сигареты. – Ты чего надумала? Как жить-то будешь?

– Как  все, – Лола попыталась выйти из машины, но тяжелая рука Влада легла на ее плечо.

– Как все? Значит, будешь бегать за трамваем, боясь опоздать на работу, и возвращаться с авоськой картошки? Сейчас ты спишь до обеда, а начнешь вскакивать в шесть часов и на ходу жевать бутерброд с икрой «заморской», то бишь кабачковой!

– Это мои проблемы. Пусти!

– Не мельтеши! Куда ты пойдешь? На завод? Живым придатком к станку? Затосковала по трудовым мозолистым рукам?

– В пухлых и липких не лучше!

– Сейчас тебя миллионеры трахают, а будет – нужда. Причем, без передыха и во все дырки. У тебя что, крыша поехала?

– Замуж я выхожу! – крикнула Лола, пытаясь освободиться от руки Влада. – Пусть инвалид, но любит! Больше жизни!.. Вены взрезал… Нужна я ему, – быстро говорила Лола, похоже, убеждая не только Влада, но и себя саму.

– А ты о Камолом не забыла? Думаешь, он тебя так просто отпустит?.. Инвалида пожалела, а фирму не жалко? У тебя же сеть постоянных клиентов! Ох, девушка, по минному полю гуляешь!

– Отпусти меня, Влад. Дай я выйду. Пусти…

– А как тебе такой расклад. Придешь домой с завода, после трудовой, ударной смены – твой дорогой инвалид висит, как елочная игрушка. Вся разница только в том, что не сияет, а пахнет.

Лола поежилась, глядя куда-то в окно машины. Вечерело. До сумерек еще далеко. Но чьи-то два окна в доме уже засветились. Подъехала «Скорая». Два рослых санитара с носилками скрылись в темной пасти подъезда. Влад снова выплюнул сигарету, передавленную зубами, и захлопнул дверцу со стороны Лолы. Она не пошевелились.

– Все будет О’Кей, малышка! – машина тронулась с места. – Ты просто устала. Много работала в последние дни. Отдохнешь и еще «спасибо» мне скажешь, что уберег от глупого поступка.

Через несколько минут отъехала и машина «Скорой помощи», приняв в себя лежащего на носилках пациента. Он был без сознания, но обескровленные губы тронула едва различимая улыбка.

А в пустой квартире Александра пара жирных тараканов подползла к бордовой лужице на полу. Насекомые на мгновение припали к ней. Затем синхронно отползли и закружились, будто пьяные в танце. И как по сигналу, со всех сторон, изо всех щелей и укрытий выползли тараканы, двинулись к лужице. Их было так много, что казалось, ожили пол, стены.

И вот уже по иконе Христа ползет темно коричневая беременная самка таракана. Из нее сочится жидкость, оставляя на светлом лике Бога влажно-желтый след…

1993