Графоман

1

Вот он, бронзовый, на улице…
И к нему цветы несут.
Всем придумал самосуд…
Не болеет, не сутулится.

Что вы, Пушкин, понаделали!..
Посвели с ума века:
Только Пушкин – великан,
Остальные – плесень белая.

Он – на бронзовом постое…
Хоть спекись в золу нутро,
Даже в руки брать перо –
Все ведь сказано – не стоит.

А случится что-то в сумерках,
«Вот поэт, ни дать, ни взять», –
Просто некому сказать –
Умер Пушкин, Пушкин умер.

Сторониться – сторонятся…
В небесах грохочут пушки.
Я иду к тебе, мой Пушкин,
Я иду к тебе – стреляться.

2

Он пришел как будто с фронта,
В гимнастерке, с чемоданом
Стихотворных оборотов,
Зарифмованных тачанок.

Он пришел почти без лести,
Как бы заново, сначала
К партонессе-поэтессе,
Что когда-то привечала.

Что когда-то привечала
Симпатичного мальчишку.
Патронесса обещала
Просто сразу сделать книжку.
Патронесса обещала
Омужичить, опоэтить.
Так сбылось его Начало:
Две войны рождали третью.

У нее она под водку,
У него она – всухую.
Лейтенанты драли глотку
И палили вхолостую.

Он в казарме под подушку
Прятал тощую тетрадку,
Плац солдатский брал на мушку
И вгонял в стихи свинчатку.

Ей, дошедшей до Бунцлау,
Марш-бросочки ретроспекций
Были орденом и славой,
Продолженьем, темой сердца.

И спились они и спелись
На ристалищах Литфонда –
Два поэта, две свирели,
Два…
……..
Да черт бы их всех побрал,
пусть пишут, чего хотят,
но я-то, я-то
здесь при чем?!.

… уроды!

А потом они скучали
И накладывали вето:
Дом и сад – всегда случайны,
Нету темы, темы – нету.

А еще потом лежал он,
Запрокинувшись на креслах,
И толпа не окружала
Забубенного повесу.

Пьяный храп в дворцовых залах
С гордым видом на Кваренги…
Спи, солдат, и здесь – казарма,
Все шеренги да шеренги…

3

По профессии я – инженер.
Мать мечтала о моем «поплавке».
А про стихи мои, например,
Говорила: это мусор в руке.

Хорошо тому, кто не любит мать,
Кто смеется ей в сухое лицо.
Стиснув зубы, я могу молчать
И считать себя подлецом.

Мать мечтала о достатке в дому,
О мужике, что хозяин, а не гость.
Мать хотела, чтоб я жил по уму –
В общем, все, что у самой не сбылось.

А мне горла поперек – «поплавок».
Растеряв себя, что еще терять?
Я бы взвел давно проклятый курок –
От греха метя караулит мать.

4

Строки рваные, кривые –
Комплексую, комплексую.
Сердце рву себе впустую,
И впустую – не впервые.

На расстроенной гитаре
Брать аккорды невозможно.
Вру мелодию безбожно –
Я сегодня не в ударе.

Не в ударе вы, маэстро!
Где мелодия эпохи?
Заковыристые строки
Зарифмованы не к месту.

Я шуршащие листочки
В костерок сложу беспечно.
Воскрешай, седая вечность,
Мой обугленный подстрочник.

Мистер Воланд кашу варит,
На пиру пирует честном.
Я – не Мастер, я – маэстро,
Я сегодня не в ударе.

5

…И нет парижских маленьких кафе,
И слишком поздно в Питере светает.
Не помогает аутодафе,
Не помогает…

За окнами на взорванной стене
Горюет ночь, озябшая, бессонно.
Печаль едва заметна в тишине
И невесома…

Но вот ушла последняя звезда,
И боль в груди все тише, тише, тише.
Ты будешь жив – и завтра, и всегда.
А если жив, то что-нибудь напишешь.

30 июля – 4 августа 1989
Липово