Гений

Как-то странно и не к месту смотрелся он в своем «прикиде» в аудитории, стены которой хранили память о величайших умах не одного века. Высокий и сутулый, как и многие выше среднего, с неухоженной бородой, в потертых джинсах и засаленном пиджаке. Но если кто и обращал внимание на одеяние человека, торопливо выводящего формулы на доске и бормочущего себя под нос, то это были слушатели не из первых рядов. Они были в шикарных костюмах, очках в дорогой оправе, с золотыми часами на запястьях. Хотя сейчас они забыли о своих костюмах. Некоторые стояли и выводили пальцем вслед за лектором формулы в воздухе. Другие, перегнувшись через столешницу, хаотично водили глазами по доске, пытаясь осмыслить написанное.

– Всё. Проверяйте.

Творивший положил кусочек мела на стол и пошел к выходу из аудитории. Дойдя до ступенек, он услышал звук аплодисментов и крики: «Верните его! Верните немедленно гения в аудиторию!».

– Ты сволочь! Что ты с ним сделала? – Размалеванное, под рыночную торгашку, лицо источала гнев богов ада.

– Ничего. – Внезапно для такого солнечного весеннего дня.

Тяжелая сумка просвистела в сантиметре от уха и уничтожила стоявший за мной стеклянный столик.

– Почему он сломал всю мебель в квартире? Такого с ним уже 20 лет не было. Что ты ему сказала, тварь? Почему он сидит в углу и качает свою воображаемую игрушку?

«Совсем спилась дура старая? Какая игрушка?».

– Зачем я согласилась на этот цирк? Бедный мой ребенок. – Жирные пальцы с накладными ногтями устремились  к моей шеи. – Иди ко мне! Я убью тебя, тварь!

Я попыталась протиснуться к двери. Не судьба.

-А ну стоять! – Откуда у хабалок такие гениальные дети? Наверное, отцовская наследственность. – Я придушу тебя!

Осколок стекла моего любимого столика преградил дорогу объятиям. Она даже не пыталась убрать острый край от своего горла.

– Я пройду? Вы не против?

– Угу.

Резкая смена ненависти на страх лишает не только речи. Надо бежать.

Странные люди существа. Стоит на секунду опуститься на их животный уровень общения, и они становятся покорными, как… Как животные.

Мы ехали с ним в шикарном лимузине. Это был фурор! Пресс-конференция по своей значимости могла бы затмить любую королевскую свадьбу.

Я восхищалась его способностями складывать цифры в уме, умножать быстрее калькулятора.

И откровенно завидовала его дару. Кем я была в свои тридцать семь? Журналист с большим опытом и маленьким доходом. С ребенком и без мужа. С машиной и без квартиры. А он! Он гений! Мне бы его способности. Я бы на Мальдивах замок построила. И еще один. На Бора-Бора.

– Что этот дар. Кому он нужен? Только вам для потехи. – Тяжело вздохнул Пелерман.

– Но ты гений в этой области. – Он запретил мне говорить ему «вы». – Ты доказал одну из недоказанных теорем. Тебе стоя аплодируют академики и профессора всего мира.

Он пристально посмотрел мне в глаза:

– А ты можешь сама выйти из дома. Можешь сама пожарить картошку. У тебя есть дочь. – Он отвернулся к окну. – А у меня только дар.

– С помощью дара ты станешь знаменитым. У тебя появится женщина. И, быть может, она родит тебе дочь.

– Ты дура, Марина. – Прозвучало как-то очень безнадежно. И неожиданно.

– Почему?

Повернувшись ко мне и, схватив больно за руку, шепотом произнес:

– Что ты готова отдать за дар?

У меня во рту стало пустынно. Всё что я смогла выдавить:

– Не поняла?

– Что тут не понятного? – Он нервно облизывал губы. – Что из того, что ты имеешь ты отдашь за какой-нибудь дар, который тебя прославит?

Волна ужаса прокатилась от середины живота и комом застряла в горле:

-Я, я не понимаю, – прошептала я.

Пелерман откинулся на сидение и монотонно заговорил:

-Я думаю, это было проклятие. Хотя, тогда мне казалось честной сделкой. Я был одинок в классе. Не было друзей. Все меня ненавидели и презирали. Он пришел ночью. В обмен он попросил мое общение, моих
друзей. Я с радостью согласился. Обменять то, чего не было на то, что сделает меня великим среди этих.

Всё загадочнее и таинственнее.

– Много людей поддается такой слабости. Но не ко всем приходит… Кто это был? – решила подыграть я.

– Ты знаешь, кто это был.

Ну да. Уже догадалась.

– Но почему он именно к тебе пришел? Ведь одиноких людей миллионы.

– Я родился в несуществующий день. У меня нет дня рождения. – Он отвернулся окну и закрыл лицо рукой.

Где-то я это уже слышала.

– У тебя так много загадок. Я знала, что ты уникальный человек. Но настолько!

– Хватит уже обо мне.

– Извини. Но … Но может это был сон? Просто ужасный сон?

– Для меня – нет. – Он резко дернул меня к себе и прокричал в лицо. – Понимаешь? Посмотри на мою жизнь. Для меня это был не сон!

Автомобиль неожиданно остановился на пешеходном переходе. Пелерман распахнул дверь и выскочил из лимузина.

– Ты куда?

Кричать было бесполезно. Поздний вечер поглотил сгорбившуюся фигуру гениального ученого, а начинающийся легкий весенний дождик смывал следы, взятых на прокат итальянских туфель.

«Черт побери. Пятый этаж хрущевки. Почему гении так высоко живут? Лучше бы переносной лифт изобрел. Ладно. Поныли и хватит. Вот его квартира». Марина попыталась найти звонок. Нет. Гении не пользуются такими мелочами. «Может открыто?», – она легонько толкнула дверь. Дверь, громко скрипя, пригласила войти. Сделав пару шагов в квартиру, Марина наступила на осколок. «Чешский фарфор, не иначе». Она услышала сдавленное всхлипывание. Но источник найти было трудно. Обстановка в каждой комнате напоминала картины позднего Пикассо. Можно было предположить, что раньше эти разбросанные элементы интерьера были мебелью.

Обойдя две комнаты и осмотрев ванну с туалетом, Марина вошла на кухню. Между стеной и холодильником выглядывали пожуханные носки. Именно там она и обнаружила гения. Со сложенными руками, качающими, в такт напеваемой колыбельной, невидимого мишку. Из под холодильника выглядывал скомканный листок с типографским шрифтом – «29 февраля 19..».