Я учился в школе, он работал.
С утра до вечера на работе, ночи в барах и клубах. При таком режиме я видел его мельком, встречал лишь фотографично, отрывочно.
Вот он проснулся, как всегда не заправил кровать, исчез в рабочем будничном дне.
Дома появлялся словно из дыма, долго прихорашивался, брился, одевался, и на скорую руку ел, чтоб снова обратиться в пар.
Подтянутый, высокий, чувствовалось, что он сильнее всех на свете.
Нередко приходил с синяками на лице и глубокими ранами на крепких кулаках – задорная молодость старшего брата.
Если вспоминаю его, то всегда в воспоминаниях светит солнце.
Вот мы на «Кымыле» – озеро недалеко от города.
Молодые и крепкие он и его несменный кореш: они высокие, сбитые, очень крепкие тела блестят после холодной воды озера. Я в воду не иду, вожусь с блокнотом.
Камыши, комары, неживая природа вокруг.
Рабочий автомобиль «99», на котором можно было вдоволь кататься в свободное время. Светило солнце. Как-то он взял меня с собой до «Балагана», купить «шмотку».
Низкие дома Нижневартовска – повсеместно пятиэтажки, редкие деревья улиц и солнце, много летнего солнца. Метал авто, покрытый краской цвета вишни, нагрет как сковорода. Я был мал, лет четырнадцать, воображал, что где-то рядом большое синее море, а вовсе не болота Самотлора (в школе рассказывали, это слово переводится как «мёртвое озеро» с хантыйского). Его везде сопровождал русский рэп. Магнитола, кассета «Касты» – пацанская лирика под нехитрый бит затрагивала серьёзные взрослые вопросы.
Я надел его солнцезащитные очки, высунул руку в открытое окно, обжигал кожу об раскаленное железо 99-ой и чувствовал себя взрослым. Антураж не позволял быть подростком.
Только что полученная зарплата пошла в ход, и, помимо прочего, он купил себе футболку в чёрно-бирюзовую полоску. А ещё флакон духов – летний, свежий, взрослый мужской аромат. А мне в подарок наплечную сумку, которые тогда носили все. Я в дальнейшем положил туда раскладной нож, так, на всякий случай, и ходил по улице без опаски.
Вот он сидит на кухне, 4 утра, он только пришел – я и не ложился (как всегда, смотрел кино). Медленно ест после бурной ночи, кидает кому-то смски. Наливаю чай и молчаливо составляю компанию. Я никогда не спрашивал, что он делал и где был? И тем же он не утруждал меня. Солнце заливало кухню и жар летней белой ночи заполнял квартиру. Скоро мама придёт с ночной, брат, немного поваляется и уйдёт на работу, я же буду дрыхнуть до обеда.
После долгих ночей перед недолгим сном, доставал на столик из карманов: неизменную пачку сигарет «Синий Chesterfield», зажигалки, маленькую мобильную трубку «Siemens S55»; высыпал на стол салфетки с номерами телефонов разных почерков. Мне особенно запомнилась одна, на которой «позвони мне», длинный номер и сердечко синей ручкой.
От одежды перманентно пахло сигаретным дымом, смесью духов, иногда потом.
Мне казалось, что так и пахнет взрослая жизнь, где есть место тяжелому труду и отдыху.
Как-то заметил, что футболка в чёрную и бирюзовую полоски пропала.
Где же?
Ответил, что забыл у одной девчонки. И улыбался.
Почему не забрать? Интересовался я.
Но мне дали понять, что видеться с той девчонкой вновь никак нельзя.
Причины повисли в воздухе.
И он улыбался. Это меня так волновало, что можно свою одежду забыть у девчонки.
После молчаливых десятилетий позвонил брату.
«Помнишь у тебя были «Hugo Boss XY», когда я учился в школе?
Я купил их сейчас, еле как нашёл, такие сейчас не продаются».
Мягко-стойкий, ненавязчиво громкий и учтиво-беспардонный.
Лёгкие цитрусовые, зажатые меж нотами горьких трав, теряются на запястьях.
Конечно, помнит.
После обыкновенных «Как дела?» в трубке недолгое молчание.
Чувствовалось, он улыбался.
Автор публикации
