Два друга спор вели…

Два друга спор вели, насколько жёны им послушны,

Насколько ум великодушный супружеским сознанием терпим.

 

«Моя жена ─ твердил один, ─ во всём мне так послушна,

Что я в семье своей, не то, что господин, а даже Бог,

И я, как Аладдин, с волшебной лампою в руках,

Ни в чём не ведом страх мне,

Я в жизни, жизнью не судим, доволен я вполне».

 

«Моя ─ твердил другой, ─ мне в жизни ─ госпожа,

Как я люблю, любить нельзя, но я люблю,

Моя стезя ─ быть ангелом супруге дорогой,

Ни в чем ей отказать не смею, я, будто в рай явился на постой,

Я перед ней благоговею и участию горжусь такой,

Что быть рабом её умею».

 

«Послушай, я понимаю, ума тебе всё время не хватало,

Но то, что ты твердишь, безумием попахивает, ─

Ему приятель отвечал в ответ, ─

Не скрою, есть в твоей судьбе секрет,

Но весь секрет, лишь в том,

Что ты заложником становишься любви,

И Боже упаси, тебе подругу потерять,

Не то, что другу, врагу не пожелаю такого счастья,

С небесами о любви болтать,

Не лучше ль в жизни брать, лишь то,

Что ты сумеешь донести до той черты,

Где уж не надо будет лгать,

Выкручиваться, взаймы прося мечты,

Ведь ты волшебником при жизни хочешь стать,

Такого не бывает,

Жизнь, только раз к нам милость проявляет,

Мы раз рождаемся, и раз лишь умираем,

Мы не должны брать то, чего не знаем».

 

Но спорить было не с руки

И разошлись, как в море корабли.

Приятель тот, что хвастался

Своим могуществом и робостью жены,

Живёт, всё так же, не являя новизны

В своей судьбе, и в ус не дует,

С женой, как с мышкой озорует.

 

А что другой? Другой ─ уже не свой,

Сбылись намёки лукавого пророка,

Он в жизни стал, немного холостой,

И в радости своей, безмерно одиноким.

 

Ему жена, уйдя из жизни,

Дарила яркую стезю поэта,

Здесь всё написано его рукой,

Рукой, что Богом в дар дана, ─

Нести любви прекрасные сонеты.

 

* * *

 

Есть в жизни масса дорогих вещей,

Есть масса в мире, дорогих тебе людей,

Когда ты массе сопоставишь массу,

Тогда ты станешь небом всех идей.