«Ничего на земле нет длиннее, чем жизнь после нас…»
И. Бродский
«City and Colour – Hope For Now»
Капли солнца с кисти Ренуара залили веранду.
Воздух неподвижен. Горы вокруг как зубы исполина.
Подрагивает куст кипариса.
Ровная, знойная синева неба.
Всё вокруг в цветах.
Нетороплив шёпот моря.
Мать нежно напевает,
отец чинит стул. Я уплетаю тёртую малину с сахаром,
брат в небо запускает огромного воздушного змея.
Ты задумчиво глядишь сонными глазами на облака,
подперев милое лицо рукой –
кажется, тебе есть что сказать, но молчишь.
Жаркий день у моря.
Я в таком возрасте, что не осознаю до конца,
кто ты? Ангел, сестра?
Я так легок, что нежусь на твоих руках.
Всё, что я вижу – станет фотографией.
Помогаешь накрывать на стол:
персики, кобальт фарфоровых чашек, блюдца,
самовар томно вздыхает, чай со свежей мятой,
сладкие финики и груши, принесенные из сада.
Брат балуется с мёдом, поднимая ложку над тарелкой,
за которой тянется янтарная струя.
Отец затянет привычно «Приму», шуршит большой газетой.
Стук о стенку чашечки при колоброжении ложки в чае.
Всё дрожит от солнца.
Гоняюсь за котом,
нас обдаёт тёплый солёный ветер.
День начался.
Это было так давно.
Корниш на склоне горы ручейком ведёт к воде.
Брат срывает абрикосы с ветвей древа.
Царапка от кота на твоём запястье.
Кучерявые деревья, солнечная молва.
Нежная улыбка глаз.
Раздаются в воздухе колокола –
звуки тают на глазах.
Стрекот цикад и жёлтые стены домов без хозяев.
Фён хочет стать Самумом.
На тебе белое платье с кружевами.
Твои зелёные глаза сливаются с синью моря.
Память – искусный художник блуждает:
или море было зелёным, а небо меркло на фоне синевы глаз?
Тебе осьмнадцать.
Чувствую, как бьется твоё сердце.
Мои руки вокруг твоей шеи обвиты,
разглядываю ожерелье из мелких ракушек,
которое в дальнейшем сохраню на всю жизнь
и буду знать каждую из них наизусть –
немногое, оставшееся после.
Засыпаю, уткнув губы в тёплое плечо.
Годы заставляют твой голос в моей голове выцветать.
Яркое воспоминание греет всю оставшуюся жизнь.
Напев моря сродни голосу матери.
Ржано-бронзовые пряди стремятся в спираль,
водопадом упали по плечам, лопаткам, шее.
По некогда северно-белой коже разлит загар юга.
Приговариваешь: «Не бойся», погружаешь меня на руках в море.
Воспоминание выходит из себя,
как порой детская ручонка
неловко водит карандашом в раскраске
и сходит за очертанье рисунка.
Ты заходишь в море, идёшь всё дальше,
дальше и дальше.
Теряю из виду – тебя украли волны, похитило время.
Мозг сопротивляется времени –
не приучить к потере.
Лишь сон может позволить вновь
коснуться рукой твоей щеки.
Вижу, как море порошит снег –
крупные февральские хлопья.
Настоящее вплетается в прошлое.
Уже видно серое зимнее утро Петербурга.
День наступит.
Но тебя в нем не будет.
Автор публикации
