Маленькое солнце на потолке
пожелтевших обоев.
А вдалеке
я стану взрослым.
Бабушка прикалывала буквы
булавкой к картонной стене.
Я был собою,
только не знал ничего о себе.
И проходили дни. Как розги
заживали обиды на белой спине.
Выступали слезы.
Всегда выступали слезы
от обиды.
И я был один наедине
с собой,
с черным лесом, с северными кострами,
с белым фонарем в синеве ночной,
с VEF-овским радиоприемником
с его лучами
осциллографа,
чайкою за кормой
на почерневшем стальном причале.