Бродит пыль по стемнённым углам.
Ночь проникла в оставленный храм,
Повалив стул на грязный и пыльный пол.
В акафисте “три” для пола глагол…
И на голых досках постеливши сон
Ночь поставила всю свою тьму на кон,
Проиграв до часа раздачи карт,
Как никчёмный учитель за пространствием парт:
Залежали картины, без звона, в осколках.
Книги ветер листал на застеленных полках.
Затвердевшую тушь кол кистей подпирал.
Дневник стал морщинист, как кожа, и мал.
Вино уксусом стало, схоронив насекомых.
Формул ряд усреднялся до цифр искомых.
На доске был поставлен ладьёй с ферзём мат.
Только слышался скрип царских выбитых врат.