АПРИОРИ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

2024

 

           АПРИОРИ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

КрасноярсК

2024

АПРИОРИ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

КрасноярсК

2024

 

АПРИОРИ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

                                           

Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин

адрес

nikolaier@mal.ru

телефон 8 950 401 301 7

Обложку украсила фотофантазия Елены Копытовой

Кошек нарисовала  Кристина Зейтунян-Белоус

© Коллектив авторов 2024г

 

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ

Альманах Миражистов

– ПАЛИНДРОНАВТИКА –

Я и ты – балет тела бытия. (Елена Кацюба)

Учебное пособие Академии Поэтов и Философов
Московской академии образования Натальи Нестеровой
Москва, 2008

– Хроника событий –

14 февраля 2007 г. в приемной Натальи Нестеровой на Тверской, 20 состоялась презентация
«Антологии ПО». Все двадцать номеров «Газеты ПОэзия» и «Журнала ПОэтов» с 1995 по 2007 гг.
вышли под одной обложкой в твердом переплете тиражом 999 экз. Это первый случай в истории
поэзии, когда поэты сами в течение 12 лет выпускают свое издание без всяких посредников.
Учредитель – группа ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз) при поддержке Русского Пен-
клуба. А с 2001 года издание стало еще и учебным пособием факультета Академия Поэтов и
Философов Московской Академии образования. Во вступительной речи Андрей Вознесенский сказал
об «Антологии ПО»: «Это великая книга». Еще одна презентация состоялась в книжном магазине
«Библио-Глобус» 21 марта – 8-й Всемирный день поэзии. Елена Кацюба представила антологию на
телеканале «Звезда» в программе Ивана Кононова «Предметный разговор». ДООСы и авторы ПО
также принимали активное участие в Международном фестивале «Другие» под эгидой журнала
«Футурум-Арт» (гл.редактор Евгений Степанов), в фестивалях поэзии в Туле, в Киеве, в фестивале
«Литератерра» Нижнем Новгороде, в Гуманитарным семинар «Seminarium hortus humanitati» в Риге, в
фестивале «Европа 2008» в Праге, организованном русскоязычными писателями Европы и Русским
Домом при посольстве РФ.
21 марта 2008 г. в Мраморном зале Дома журналистов состоялся 9-й Всемирный день поэзии под
эгидой ЮНЕСКО (напомним, что впервые этот праздник был проведен ДООСом в театре
Ю.Любимова на Таганке в 2000 г.), при поддержке журнала «Персона». Участвовали: Константин
Кедров, Алексей Симонов (и.о. директора Пен-клуба), Елена Кацюба, Вадим Рабинович, Алла
Кессельман, Михаил Бузник, Александр Бубнов, Алина Витухновская, Ольга Адрова. Гл. редактор
«Персоны» Лариса Шамикова зачитала два документа: благодарность К.Кедрову от ЮНЕСКО за
проведение 1-го Всемирного дня поэзии и нынешнее послание Генерального директора ЮНЕСКО
Коитиро Мацууры к поэтам: «2008 год имеет для поэзии особую значимость, ибо Организация
Объединенных наций провозгласила его Международным годом языков. Ведь языки – это сама
основа поэзии, та материя, из которой рождаются стихи. В этом году поэты смогут мыслью и делом
воздать должное тому неисчерпаемому богатству, каковым является для их творчества языковое
разнообразие…» А в апреле вышел номер журнала «Персона», посвященный поэзии Константина
Кедрова, 100-летию манифеста футуризма и 9-му Всемирному дню поэзии. Также в рамках 9-го
Всемирного дня поэзии состоялся вечер «Шок-шоу ДООСа» в ГЦСИ (Государственный центр
современного искусства), который вел искусствовед Виталий Пацюков. А 30 мая в кафе «Сити» на
Сивцевом Вражке состоялось открытие Литературного клуба поэта Константина Кедрова и ДООС
(Добровольного общества охраны стрекоз).
К сожалению, прошлый год стал для «ПО» и ДООСа годом тяжелой утраты: закончилась земная
жизнь Александра Ткаченко. После ухода в 1999 г. Генриха Сапгира и Игоря Холина это еще она
невосполнимая потеря. «Улетел от нас Ткач, / как в ворота футбольный мяч. / Плачь – не плачь, не
вернется Ткач. / Сенькью вери мач – / Сенькью вери матч – / Сенькью вери мяч – / Сенькью вери
Ткач».
ДООСы Нина Зарецкая, Константин Кедров и Елена Кацюба сняли по заказу телеканала «Культура»
фильм «Нечетнокрылый ангел» о всемирно известном художнике Павле Челищеве – двоюродном
деде К.Кедрова. Музыку к фильму написала Алла Кессельман. Съемки проходили в Москве и Нью-
Йорке.
В Китае изданы две антологии русских поэтов с участием авторов «ПО». В Париже вышел очередной
номер журнала «Прессаж», который издает наш автор и член редколлегии поэт и скульптор Борис
Лежен. В Дублине издан сборник-билингва русских поэтов «Ночь в отеле Набокова» в переводах
также члена редколлегии нашего журнала Анатолия Кудрявицкого.

– Палиндронавтика –

Если строка движется в обратную сторону с тем же смыслом, значит настала полнота времени –
смысл обрел вечность. И наоборот, вечность обрела смысл – тоже палиндром. Но палиндронавтика не
довольствуется снованием челнока смысла туда и обратно. Она устремляется внутрь каждого слова, и
тога из перестановок всех букв рождается анаграмма. Палиндром становится частным случаем
анаграммы. Так в Осирисе таится Сириус, а в восходе кроется вдох. Возникает подозрение, что
изначальный язык палиндромен и анаграммен. Иначе как объяснить, что в свете весть, а в голосе
соло. Поэзия пробивается к изначальному языку богов, на котором, по утверждению Ф.Соссюра,
написаны Илиада и Одиссея, Ветхий Завет и Махабхарата. Поэты не филологи, хотя в слове филолог
– лиф гол.
Никто не знает, куда заведет нас звук. В этом году 100-летие манифеста футуризма Маринетти. Стихи
Маринетти никто не помнит. Его политические взгляды никого не волнуют, а вот манифест
бессмертен. В нем декларируется все, чего сам Маринетти не смог написать. За него пустующую
графу заполнял Маяковский. Его тоже почти забыли. Запомнился птичий щебет: «жил – жив». На
птичьем языке пытался говорить Хлебников. Он же написал первую в ХХ веке русскую
палиндромическую поэму «Перевертень» – «мы, низари, летели Разиным». Ему принадлежит
гениальная догадка, что палиндром – машина времени. Путешествие из будущего (от конца строки) в
прошлое (к ее началу). Он построил гигантский палиндром из всей мировой истории, где все события
возвращаются на круги своя через 365 лет. Получается нечто похожее на еще не открытую в то время
ДНК. Палиндромы генетического четырехбуквенного кода еще не прочитаны. По сути любая форма
жизни – чтение анаграмм и палиндромов генетического кода. Идеальная азбука из 4-х букв: мама и
папа – уже начало жизни. Палиндром от «папа» – апа (женщина, тюрк.), палиндром от Адама – мадам
(мадам Адам). Мы еще не научились читать книгу жизни, но поэзия ее пишет. «Прометей: «Я мял
пламя!» Не точно по буквам, но точно по звуку. «Манифест – сев и нам. Маринетти – хит тени рам».
Знаменитые палиндронавты нашего времени ДООСы Елена Кацюба и Александр Бубнов. Бубнов
изобрел таблицу элементов для всех палиндромов. Выяснилось, что количество элементов в ней
бесконечно. Кацюба в своей «Свалке» открыла лингвистическую комбинаторику, расширив
возможности палиндронавтики далее горизонта. Ушли асы палиндронавтики Ладыгин, Гершуни,
Авалиани, Рыбинский. Забавно, что в музыке палиндром называется «ракоход» и является вполне
обычным приемом, никогда не вызывавшим никаких нареканий. С палиндромом сложнее. Он был в
почете в XVIII веке, но позже, после деражвинского «я иду с мечем судия» и приписываемого Фету
«а роза упала на лапу Азора» дальнейшее – тишина. В ХХ веке в России палиндром запретили почти
на полвека. Только последнему футуристу Семену Кирсанову позволили опубликовать подборку в
журнале… «Наука и жизнь». Палиндром Андрея Вознесенского «а Луна канула», прозвучавший со
сцены Таганки, в конечном итоге привела к лишению гражданства Юрия Любимова. Брежнев решил,
что это насмешка над нашими неудачами в космосе, ведь первыми на Луну высадились американцы.
«Первый палиндромический словарь» Елены Кацюбы и «Новый палиндромический словарь»
включает более 13 000 палиндромических пар. Но дело ведь не в количестве, а в новом качестве
языка поэзии. Он становится все более похожим на генетический код, но уже не природный, а
поэтический. Ведь не случайно в имени Евгений – Ев гений и ген неги. «О, негин, Ев негий, он
гений». Возможно, палиндронавтика изменит наше восприятие времени, превращая жизнь человека в
анаграмму, палиндром и фрактал вечности. Можно будет сказать о том, кто умер: «умер у мер». А в
безмерности – «вижу – жив»!

Константин Кедров, гл. редактор «Журнала Поэтов»

Константин Кедров
доктор философских наук
ДООС – стихозавр

– Сойди эйдос –
(А.Ф.Лосев)

Вес о Лосев
Логика аки гол
Иль символ лов мысли
Соло голос
Логос о гол

Сом Сократ стар космос
Платон о толп
Ни толп Плотин
Плотин ни толп
Ах Аристотель лет от Сираха
Корень не рок
Вея дребодан над о Бердяев
И икс не роль Флоренский
И диалектика аки ткала иди
Я мал Палама мала пламя
Ешь циник Ницше
Арт с утра Заратустра
Но Фавор или миров Афон
Имя Бог обя мы
Им я Бог об я мы
Схима в миру Рим вам ХС

– Философия –

Ха брей Ев Фейербах
э тих Фихтэ
э Шеллинг гнил еще
лег его Гегель
реб у Бубер
дрейфь Фрейд
а Кант нака
а Декарт рак еда
аз и псина Спиноза
вея дребодан над о Бердяев
ешь циник Ницше
о кому Камю мак ум око

– Религия –

И нам ом мани
А Кама мака
Сансара нас нас
Далай Лама а мал и ал лад
И сам авта тат твам аси
И дуб Инду будни Будды

– Протестанты –

Ад гони иногда
запрет юла Лютер паз
уж и в себе бес вижУ
Готика аки итог
ухаб Баху
Баху ухаб
Томас сам от
себя я бес
Юнг ню
иногда ад гони

– Атеизм –

Кит сон гад агностик

– Адам и Ева –

Адам органа громада
ля из звезд зев зиял
а рот тора
а нутро фортуна
а зал гада глаза

а вер Ева
роз взор
ноль лон
соски икс ос
лобок кобол
и тити
увижу живу
око чар зрачок о
а полет тела па

– Античность –

Овидий и диво
но за Назон
рад ни Пиндар
о фас Сафо
мак Эврипид и пир аэкам

– Аргонавты –

Ад арго ограда
мора паром
Зевс вез
Ясона нося
но Колхида ад их локон
Медея едем
везет Тезей в
а грамота том Арго

– Одиссея –

Иди сам Одиссей еси дома сиди
не риск сирен
полк и циклоп
оспа лакома Калипсо
море мог Улис силу Гомером
силу Гомером море мог Улис
ну Зевс везун

* * *
Юрий Любимов ставит в Дельфах нашу мистерию “Сократ / Оракул”

Логос о гол
сан Ра Парнас
сом Сократ стар космос
а Дельф Леда

– Илиада –

Йа Елене Менелай
Амур ума
я ор Троя
Илион но или
а не лень Елена
се вижу Менелай а Лене муж и вес
тишь щит Ахилл

– Дон Жуан –

Анна:
Да он дон но дно ад

Он Дон:
О да Анна надо

Анна:
Амиго а мигом
идальго и долго
на уж Жуан

– Сирия –

Я ирис Сирия
Алеппо пела
Я мер время
Дамасск сам ад
а Пальмира Рима лапа

– Флоренция –

Этна Дантэ
яиц не роль Флоренция
мало ран а вас Саванаролла
и лечи то Ботичелли
о то ж Джотто
Лоенардо с одра но ел
или Буонаротти и то рана убили
дива Давид

Издательство «1-С Паблишинг» в 2007 г. выпустило аудиодиски со стихами Константина Кедрова
«Компьютер любви» в авторском исполнении.

Г Москва

 

Николай ЕРЁМИН

Альманах Миражистов

КРУИЗ на КАСТИНГ     

***

Разговоры с Богом

О немногом:

– Дай! Прости! Спаси и сохрани! –

Но

Односторонние они:

 

Шепчешь и страдаешь,

Ждёшь ответ…

И не знаешь:

Слышит

Или нет…

 

ВСПОМНИЛАСЬ ЧАСТУШКА:

 

– Мы с милёнком в Чёрном море

Целовались на просторе…

И теперь на фоне гор

Ходим петь в церковный хор!

 

АНЕКДОТ

 

Как-то я,  безвестный классик,

К звёздам залетел на кастинг

И сказал: – Здесь все – родня.

Боже, выбери меня! –

И теперь  я,  старый чёрт, –

Всем  известный Звездочёт!

 

СОНЕТ ПРО ПОЭТОГРАД
ЧИТАЙТЕ ГАЗЕТУ «ПОЭТОГРАД»!

 

http://reading-hall.ru/contents.php?id=1919
Песенка сия  пропета
В честь Степанова и Фета:

 

Степанов перенёс ковид…

И вдруг,  имея бледный вид,

Всех, кто без маски, перестал

Впускать, увы,  в Читальный зал…

И приглашать – была пора! –

В журнал  для взрослых «Дети Ра»,

Где  все дружили, словно дети,

И наяву, и в Интернете…

И славили Поэтоград,

Не зная вирусных преград!

И я бывал там, очень рад,

В гостеприимном терему…

…Когда  всего лишь 50! –

Увы, исполнилось ему…

Николай Еремин
Поэтоград № 05 (313), 2018

 

***

Лету – венец.

Свету – конец.

Всюду война –

Бога вина.

2024

 

***

Вдруг  – и мне! – открылась истина,

Что в толпе, между людьми,

Стала жизнь совсем бессмысленной

Без Надежды и Любви.

 

СОНЕТ ПРО ЗИМНЮЮ БЕРЛОГУ

 

Куда мы едем,

Муза дорогая?

Я становлюсь медведем,

В сон впадая…

 

И представляю, как среди дорог

Ты – ах! – в берлоге ляжешь мне под бок…

 

Зачем? Куда мы едем в мерседесе,

Назло соседям и  на радость прессе?

Которая – Ха-ха !– да – Хи-хи-хи…-

Цитирует везде мои стихи…

 

Скорей бы наш закончился круиз!

Парнас в снегу… Мы смотрим сверху вниз…

Берлога наша – где-то там, внизу,

Куда тебя я скоро привезу…

2024

 

ДЕНЬ УЧИТЕЛЯ   

***

Прошедший кастинг,

Поднявший рейтинг, –

Теперь я – практик

И теоретик –

Вкусней арбуза

День ото дня…

 

О, дыня Муза,

Люби меня!

2024

 

***

От Солнца – магнитная буря

Невидимо рвётся к земле…

Где я, о любви балагурю,

О долларе и о рубле:

 

Мол,  бурю видал я в гробу –

И верю в иную судьбу!…

 

СОНЕТ ПРО МЕТАМОРФОЗУ

 

Я пережил социализм,

Увы, марксизм и ленинизм

ГУЛАГ и – чья там  хата с краю? –

В барак вернуться не желаю, –

Капитализм переживаю…

 

А Муза мне:  – Овсянка, сэр?

Кефир? Советские сосиски?..

А к ним – коктейль «Уодка-Уиски»…

 

И, прозу превратив в стихи,

Но тут же возвратив их в прозу,

Увы и  ах,  за все грехи

Внушает мне метаморфозу:

– Бери, поэт,  и не жалей!

Блажен, кто подружился с ней…

2024г

***

Я никого не обожаю

И никого не обижаю…

Поскольку – нечет или чёт –

В любом живут и Бог, и Чёрт.

 

СОНЕТ ПРО  ВОСХОД И ЗАКАТ

 

Таинственные обстоятельства:

Луна – над морем…Соловьи…

Вещественные доказательства

Взаимной неземной любви…

 

Которая  на сердце след

Оставила… И – Всем привет! –

Ушла куда-то  в под-сознание

Поэта… Рраз – и навсегда…

 

А  он – наивное создание –

Идёт за нею сквозь года,

Чтобы  вернуться и вернуть

Сюда, где начинался путь…

 

– Какой закат! Какой восход! –

Который век, который год…

***

Был театр – без железного занавеса:

Сцена – Боже! – Над  центром земли:

Говори, что захочешь, смотри в небеса! –

Да суфлёры театр подожгли…

 

И актёры, увы, глядя ввысь,

Как лунатики, врозь разбрелись…

2024

УЧИТЕЛЬ

(Яков Васильевич ПОЧЕКУТОВ –

Со мной на фото)

 

Он

Гусиное перо

Превратил в перо Жар-птицы!

 

Он сказал,

Что в нас гнездится

Бескорыстное добро…

 

Всем понятны и просты

И шаги его,

И мысли:

 

Будни, праздничные числа…

Дом,

Тетрадные листы…

 

…Лебединый дальний гул

Оторвал его

От дела…

 

Он забыл,

Где трость воткнул…

А она – зазеленела!

КрасноЯрск, 5 октября,2О24 года, День Учителя, однако!

ПРО НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ и про АНОНСЫ  ОКТЯБРЯ    

СОНЕТ Эльвире Частиковой,

сказавшей:

«Каждый день — уроки и работа над ошибками!»

***

Вся жизнь моя была ошибкой:

Дурдом  –  работа,  просто  – дом…

Зачем? – Досадная  улыбка

Даётся мне с большим  трудом…

 

 

Не может быть! Но мне урок

Рабов  безумия – не впрок…

Спасибо, что идёт процесс:

И я не умер, не воскрес…

И не испытываю страх –

Исправиться  на Небесах…

 

И хорошо, что снова  ночь!

Что Муза хочет мне помочь

И помогает  – дураку,

Мне, выдать  мудрую строку…

 

Николай ЕРЁМИН   5 Октября 2024

 

***
Я рад: в небесной  стороне
Есть та, кто помнит обо мне…
И, из подарков выбирая,
Шлю адрес ей земного рая…

 

СЛАВЫ ДЫМ

Какая это всё же благодать:

В угоду славе, тостам, дифирамбам

Поэтом зваться – и стихи кропать

Приятным слуху пятистопным ямбом…

И книжицу издав, – презентовать

Хмельным донельзя мужикам и бабам…

Которые похвалят: – Вери гуд! –

А протрезвев, ни строчки не прочтут…

Но будут днём с огнём – Вот славы дым! –

Хвалиться всем Автографом Твоим…

 

СМЫСЛ

 

Описки,  оговорки,  опечатки…

Смысл искажён – с поэта взятки гладки…

И объяснить,  в чём смыл,  а в чём подтекст,

Пожалуй, смогут только Фрейд и Крест…

 

***
Откуда лёд в душе берётся
И лютый  холод?… Вот те на!
И нет желания бороться…
Ни положительных эмоций
Нет, ни подруги, ни вина…
Увы, такие времена.

 

СТИХИ ПАРОДИСТА

 

Мы встретились недавно у фонтана…

Многоречив, я был от счастья пьян…

Шутя-любя-нарочно, как ни странно,

Она сказала мне: – Заткни фонтан!-

 

О, этот юмор…О, фонтан хрустальный…

О, смыслы – переносный и буквальный…

АНОНС

Литературная гостиная Союза писателей XXI века состоится 5 октября (в субботу) 2024 года в Малом зале ЦДЛ. Будут представлены стихи, проза, новые книги писателей, входящих в наш союз.
Начало в 17 часов.
Ведущие — Нина КРАСНОВА и Евгений СТЕПАНОВ.

Пресс-служба Союза писателей ХХI века

2024-10-02

ПРИГЛАШЕНИЕ ПОД ПРЕСС

Степанов перенёс ковид.

Анонс имеет бледный вид.

Ну, нет! предчувствуя беду,

Под пресс,  на встречу не пойду!

ВОЗМОЖНЫ  ВАРИАНТЫ

Среди вариантов лжи
И правды – лишь два, заметь:
Один вариант – это жизнь.
Другой вариант – это смерть.

ПОТОЛОК

Поэт дорос до потолка
И хочет – Бог ты мой! –
Пробить пространство чердака
И крышу – головой…

Его желанье – не порок.
Но очень крепок потолок.

САЛЬВАДОР ДАЛИ

Гениальный художник Сальвадор Дали после обеда
Любил прогуливать на поводке гигантского муравьеда…
И в состоянии ремиссии демонстрировать проявления своего бреда,
Удивляя просвещённую публику безумием, которое входило в моду
И очень нравилось скучающему народу,
Постоянно требующему от правителей земли и неба
Вина, зрелищ и хлеба…
…Вот почему  приплывшего в Америку, где царила скука,
сошедшего с трансатлантического судна, –
в прогулке по берегу  его сопровождала гигантская, выпеченная на корабле по  спецзаказу Булка…
И таких примеров экстравагантного поведения было много –
Другим наука и подтверждение, что  гениальность  и болезнь – не мало, не много –
Совместимы и даются  от Бога.

***

…Кричал в деревне, в городе, в лесу…

И в тишину кричал он, и в грозу…

– О чём кричишь?- спросил я, – Дурачок!-

А он – молчок, и зубы – на крючок.

 

БИБЛЕЙСКАЯ ЛЕГЕНДА

Бесы вышли из свиней…
И, когда вошли в людей, –
Добродей  вдруг стал злодеем,
Чародей стал лиходеем…
И захрюкали вокруг
Сто друзей и сто подруг…

…И зачем – теперь пойми –
Свиньи стали вдруг людьми?…
И не ведает никто –
Кто кем был и кто есть кто…

 

***

Мой друг, а вы бы так смогли?

Как бы случайно, ненароком

Поэтом стать  Всея Земли,

То есть Космическим пророком,

Чтоб одному  – и смех и грех! –

Всё время отвечать за всех…

 

***

Мария! Вот ведь как бывает:

Не ты меня, не я тебя,

А  н а с  Младенец выбирает,

Душой навеки возлюбя…

 

Уже Звезда о нашем чаде,

О чуде, светит всем в пути…

И непорочное Зачатие

Должно вот-вот произойти!

Октябрь 2024 г КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск

 

ЕРЁМИНУ НИКТО НЕ ПИШЕТ 

 

РЕМЕЙК

 

Ерёмину никто не пишет…

Ерёмина никто не ждёт…

Осенний дождь стучит по крыше…

И крыша улетит вот-вот…

 

По телеку – война…

Горячая война…

Крутые времена…

Пустые семена…

 

Ерёмина никто не слышит.

А он поёт, поёт, всё тише:

 

– Не дай мне, Бог, – эх, ма! –

Как всем, сойти с ума…

Сойти с ума, как всем, –

Совсем-совсем-совсем…

Октябрь 2024 г

 

РОССИЯ

 

Россия – старушка-процентщица –

Больна головой, и не лечится…

 

И радуется жульё,

Что скоро погубит её…

 

Поскольку – не жулик, не вор –

Раскольников точит топор…

 

 

СОНЕТ ПРО  СОВЕТ

 

Боже, что с тобой?  И что со мной?

Ты ли, я ли, – кто из нас больной?

Мир вокруг безумен, это – факт…

У него инсульт или инфаркт…

Что-то и с моею головой…

Слышу голоса и ветра вой…

Кто-то что-то хочет мне сказать…

Только – что? Никак не разобрать…

Уж не ты ли хочешь вразумить,

Точно Гамлет: «Быть или не быть»

– Или?  – Или! – Не могу забыть –

В память кол осиновый забить –

Константина Кедрова совет,

Хоть давно страны советов  нет.

 

***

Поэзия – дорога на Тот свет,

Откуда никому возврата нет…

И чем, увы, талантливей поэт,

Тем он быстрее набирает скорость…

 

Быть позади толпы?  Ну, нет…- Привет! –

Ему никак не позволяет гордость…

И на погосте, где успех – не грех,

Он – впереди толпы…Он –  выше всех!..

 

И неспроста опять поёт толпа:

– Не зарастёт народная тропа!..

 

ПОЭТЕССА РАИСА

 

Поэтесса Раиса припомнила Райский сад,

Как будто бы там была и только  что в Ад вернулась…

 

И читает стихи, что в этом лишь я виноват,

А жизнь на земле – сплошная ересь и глупость…

 

И влюблённо смотрит в глаза,

и зовёт меня в Рай, за собою…

А я ей пою в ответ: – Кондуктор, нажми на тормоза! –

И иронично качаю головою…

 

ОКТАВА ПРО СТАРЫЙ ПАРК

 

У смерти ритм старый –

И жизнь идёт на слом…

От девушки с гитарой…

До девушки с веслом…

 

Где, с горном,  всем в пример,

Из гипса – на века –

Поставлен пионер…

Отбитая рука…

 

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

 

КРИЗИС В ДОМЕ ИСКУССТВ

 

Как дела, неизвестный читатель?

Это я, всем известный писатель,

Вопрошаю: – Как ваши дела?

Все мои – точно сажа, бела…

 

ИКС, ИГРЕК, ЗЕТ

 

Я был похож на Икс…

Потом – на Игрек…Зет…

Кто ты? Зеркальный Сфинкс,

Зачем молчишь в ответ?

 

БОРЬБА

 

Что такое жизнь? Борьба с усталостью…

В юности и в зрелости – со старостью…

С грязью…С повседневной круговертью…

И – в конце концов – борьба со смертью…

 

***

Жизнь прожил…А в итоге –

Лишь догадка о Боге,

Суть Которого – Свет:

Хочешь – верь, хочешь – нет.

Николай ЕРЁМИН  Октябрь 2024г

 

ЗА ДАЛЬЮ  ЛЕТ И ЗИМ     

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

***

Магия магнитной бури:

Контры мудрости и дури –

Смерти, жизни и любви

Между мною и людьми…

 

***

Музе возлюбленной вторя,

Полон космической страсти,

Раньше я плакал от горя…

Нынче – рыдаю от счастья…

Исторические сонеты

СОНЕТ ПРО БОЛЬНОГО ИЗРАНЕННОГО ПИЛИГРИМА

 

Я – несчастный пилигрим.

Где моя дорога в Рим?

Где мальтийские друзья,

Без которых жить нельзя?

 

Одинокий и больной,

Я бреду к себе домой…

Только где мой милый дом,

Понимаю я с трудом…

 

Но – несчастный – я иду

У несчастных на виду…

Ах, бредущих вслед за мной

По тропе совсем иной…

 

Где – за далью зим и лет

Счастья не было,  и нет.

2024

 

СОНЕТ ПРО ХОЛМСА И ВАТСОНА

 

– Завтра – завтрак на траве!

Завтра – ветер в голове!

А сегодня, Ваша честь,

Нет, чего бы – выпив, съесть…

 

Да и не с кем, – вот беда!-

Кто бы по траве сюда

К нам добрался сквозь  года

Без особого труда…

 

И сказал бы: – Господа!

Вот вам  – выпивка, еда…

Слава дружеской молве!

Слава ветру в голове!..

 

– Что ж, пока споём вдвоём:

«Слава Богу, что живём!»

 

СОНЕТ ПРО ОСЬМИНОГА

 

«Осьминог – сокращённо  – Ося

И.Б.»

Иосиф, превращённый в Осьминога

Поэзии, – дал людям очень много…

Он – станцевавший на восьмой ноге…

Она – На! – на метле и кочерге…

 

Никто не смог – О, вдохновенья прыть! –

В изгнанье эту пляску повторить.

 

Недаром – даром – свистопляске рада,

От Нобеля ждала его награда.

Чтоб я, к нему взойдя на пьедестал,

Весь Осьмитомник взял и прочитал…

 

И, как любой двуногий на земле,

Теперь – в раздумьях о добре и зле,

Как  Ося-Осьминог, увы и ах,

Пляшу – то на ногах, то на рогах…

2024

 

СОНЕТ ПРО ЗНАК ВОПРОСА

 

Корабль затонул…  Я  спасся чудом,

На радость всем  мечтам,  на зло – Иудам,

Взирающим, как – Боже! –  сам-с-усам –

Я вновь и вновь  ступаю по волнам…

 

Хотя мои усы не дальше носа,

И стал  я походить на знак вопроса…

 

Но, ниже неба, ниже горизонта,

Иду – по кромке  Эвксинского  Понта…

И жду, когда – безумно влюблена –

Меня накроет  вечная волна…

 

И до сих пор, не знаю  – Почему? –

С волнами  у меня  «всё по уму»

И, подбирая рифму, как поэт

Я рад, что на вопрос ответа нет.

 

***

Мы затем обменялись мечтами,

Голосами, увы,  и местами

Над землёю и под небесами

Став крестами и журавлями, –

 

Чтобы  кто-нибудь вспомнил про нас

И себя сохранил в этот час!

Да, – вдруг вспомнил, – кого схоронил,

И для жизни себя сохранил…

Октябрь 2024 КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск

Александр БАЛТИН

Альманах Миражистов  

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ НОЧЬ

 

Тиха рождественская ночь,

Прозрачно-тёмный воздух зыбок.

Органов ангельских и скрипок

Сумеет сумма нам помочь?

 

Красива филигрань древес:

Напомнит нежный тополь сердце,

И на него не наглядеться,

Других не надобно чудес.

 

В церквях различных золотым

Расплавом службы льются мерно.

И не узнать уже наверно,

Как было всё, сколь ни хотим.

 

…волхвы, пещера, пастухи,

Великолепное мерцанье

Снегов – от сердца мирозданья.

Мальчишкам – игры да снежки.

Наивно-кукольны стоят

Вертепы в храмах: смотрят дети,

Их радость – будто сад: на свете

Нет лучше сада – без утрат.

Идёт рождественская ночь,

Свет будущего предваряя.

Мечта должна быть золотая,

Другие – изгоните прочь.

 

*  *  *

Славно глядеть в костёр –

Угли его золотисты,

Будто он режиссёр:

Фильм снимает не быстро.

 

Славно глядеть в огонь –

Пусть всё плохое пеплом

Станет, и сумму волокон

Его разметает ветром…

 

*  *  *

Стих пишет сам себя порой,

Своей же логике подвластен,

Он слов выстраивает строй.

В себе стих замкнут, как герой,

Что корень, сильный и прекрасный.

 

КАЗНА ПАМЯТИ

Есть памяти казна, из оной черпай –

Там злато опыта и серебро.

Воспоминаний не исчислить стержень.

Казна устроена весьма хитро –

Подобье лабиринта – сундуки же

Порой гнильём набиты, стыд и страх.

И выбросить нельзя. Однако, выжил –

Жаль, редко слышен в лабиринте Бах.

 

*  *  *

Чёрный кофе с дождём. Одиноко.

Дождь играет на струях воды,

Как на струнах гитары – и только.

И в кафе звуки слушаешь ты.

Чёрный кофе с дождём. Сигарета.

Мысли мрачные о судьбе,

О себе, снова кончилось лето,

Снова лето ушло, и т. п.

 

ЛОСЬ В ЛЕСОПАРКЕ

(стихотворение в прозе)

На просек лесопарка, более напоминавшего лес, на серый, ручьём текущий асфальт, плавно покачиваясь, вышел лось…

Он был серый, с желтоватыми подпалинами, вислым задом, мокрыми, мягкими губами, и огромными лопастями ветвистых рогов.

Вышел – и встал в растерянности…

Машины остановились, гудя, образуя небольшую пробку; машины, пестро переливаясь на осеннем солнце, стояли, гудели, люди высовывались из окон, кто-то нажимал кнопки мобильного, фотографируя, иные командовали растерявшимся лосем.

-Смотри-ка, лось! – воскликнул один приятель.

Шли по тропинке.

-Надо ж, что делается! Люди-то…

Люди – и гулявшие, и водители – со смесью детского восторга, недоумения, необходимости двигаться – точно обалдели.

-Проходи, проходи! – махали лосю.

Он – плавный, как лодка – то двигался вперёд, то отходил, перегораживая собой ручеёк асфальтового просека.

Ему сигналили, улыбаясь, махали руками.

-Ну же, давай!

Лось замер посередине серого ручейка.

-Вот бы фильм снять – десятиминутку. Короткометражный такой, представляешь?

-Ага. – Отозвался второй приятель, закуривая. – Эстетское бы вышло кино.

Лось, наконец, перешёл просек, и двинулся, торжественно задевая ветви, в гущу пламенеющего, пестреющего лесопарка, терявшего листву, но не суть своего существования.

Машины поехали, и лось скоро пропал из виду, и люди, любовавшиеся роскошным зверем, разошлись.

 

*  *  *

Некоторые воспоминанья

Стали стихами, рассказами,

Проросли словесными гладиолусами, или астрами.

Другие сгорели, не осталось и пепла.

Жизнь пронеслась наподобие ленты ветра.

Только и остаётся: выбирать то, или это,

Облечь формой прозы, или сделать кирпичик сонета.

Только и остаётся.

Грустно всё это.

 

*  *  *

В цепи цивилизаций – наша

Подросток – эгоизм и прочь.

Полна агрессиею чаша

Людская. Нам должны помочь.

Но эту помощь ощущаем

Едва, не становясь добрей,

Касаясь сути жизни краем

Сознанья, данники страстей.

 

СЛЕВА, ГДЕ СЕРДЦЕ

(стихотворение в прозе)

С бессонницей знаком, как с одноклассником каким-нибудь…

Засиживается ночью, боясь ложиться, страшась образов, овалов, кругов, что цветасто будут переполнять мозг, не давая уснуть, играя на струнах беспокойства и тревоги…

А в эту ночь вдруг марево ползло на глаза, тяжёлая, цветная гуща заливала мозги, всё плыло, кружилось.

И рухнул в постель, как башня, рухнул, медленно погружаясь в бездну, из которой вдруг начали мерцать строчки, ибо был поэтом.

Они мерцали, красивые и нежные, но не было сил встать, записать их…

Забуду, подумалось, прежде, чем навалился сон.

Утром белым, снежным проснулся уже, начал возиться по домашнему хозяйству, выпив кофе, мыть полы, протирать плиту…

Потом сел записывать стихотворение, думая, что того, что мерцало в ночи не вспомнить уже никогда, никогда…

И вдруг в середине другого, какое записывал, вспыхнуло оно вновь – яркое: и писать не надо: просто смотри, и переноси на бумагу…

И радость залила сознанье, и стало горячо слева, где сердце…

 

*  *  *

Я батценами некогда платил,

Ганзейского союза зная силу.

Торговую я видел перспективу

Основой, и, возможно, сгустком сил.

 

Отшельником, не зная денег я,

Жил некогда, духовное стяжая,

 

Мечтая, чтоб открылась золотая

Страна небес, что ярче бытия.

 

Я нумизматом некогда сидел,

Лелея ауреи, в милой лавке.

Тогда, наверно, получалась ладно

Жизнь в сумме разных пёстрых дел.

 

История монет – всего лишь часть

Истории, что ж деньги столько значат?

Курочат мозг, сознание иначат…

…поэт горит… сгорает, что свеча.

 

*  *  *

Не то вино воспел Хайям,

Какое нам весьма известно –

Экстаз мистический, что нам

Не открывает свето-бездна:

Сие вино воспел Хайям.

 

*  *  *

…ибо Феникс начинает песню

Грустно-золотящуюся нам.

…ибо все мы оказались в бездне,

Чёрным стал давно наш общий храм.

 

Феникс обновляется – из пепла

Восставая – как же обновить

Сердце, ставшее добычей ветра,

Запрещающего нам любить?

 

Феникс – драгоценный символ сути

Бытия…

Небесные сады.

Жалко всех. И бедный ум пасует

Перед тем, как жил несчастный – ты.

 

Феникс повстречается с Жар-птицей.

Их надежда – обновить людей,

Может быть, потом осуществится.

А сейчас осуществить сложней,

 

Чем постичь всё бытие в объёме

Полном.

Длится холодом январь.

Коли всё неладно в общем доме,

То надежды важен календарь.

 

*  *  *

Время неандертальцам, время

Протобактериям, время – титанам.

Торжественны службы в роскошном Риме,

На зависть иным обветшалым странам.

 

Рождество – не вино и индейка вовсе,

А наличье в душе  хоть луча Христа.

За внешним, пышным духовной прописи

Жизни забыты совсем неспроста…

 

Три лика Троицы чьё-то сознанье

Может постичь? И попытки смешны.

…ибо удерживают мирозданье

В равновесии вовсе не сны.

 

Время – нам, и время грядущим.

Часы отстающие надо чинить.

Но ежели жить насущным, а вовсе не сущим,

Можно жизнь бессмыслицей разорить.

 

*  *  *

За шторой – зыбкость бытия,

Отдёрни штору – всё конкретно:

Порывы ветра, или ветка

Стиха, какую правил я.

 

Но зыбкость ощущаю всей

Судьбою, или сердцем сердца.

Как будто нет на свете средства

Уйти в простор живых лучей.

 

*  *  *

Одиночество, как положенье

Можно корректировать вполне.

А как состояние – мученье:

Не изменишь, сколь известно мне.

 

Пообщайся с тенью, или книгой,

Иль с цветком, ответы их услышь.

Массой одиночество великой

Собственной поддерживает тишь.

 

Глубина своя не измерима –

Марианской впадине на за-

висть… А вон дорога пилигрима.

Открываешь нехотя глаза.

 

День белеет, январём играя.

Долог будет, весь хрустя, январь.

Одиночество в оттенках рая,

В красках ада ты не спрячешь в ларь.

Александр Балтин ЭФИР И ШОКОЛАД

Эфир, попавший в шоколад?

Мол, у него всё сладко, всё хорошо?

Чего только не бывает в причудливом мире альманахов, запускаемых в мир Николаем Ерёминым…

***

Константин Кедров-Челищев берёт музыкальные аккорды,

созидая портреты композиторов,

звуком играя,

чтобы соответствовал прославленным именам:

 

Шопот Шопена
Шопена шопот
Гогот Гогена
Гогена хохот

Шуберта шуба
Шумана ум
Шумана Шумана
Шумана шум…

 

***

 

Ироничен Николай Ерёмин: метафизически исследуя тайну землян, равно – невероятность голосов,

устремлённых в небеса:

и – онтологическую обыденность небес,

принимающих эти голоса:

 

Есть у каждого землянина изъяны.
Не случайно утверждает Имярек:
Если ты произошёл от обезьяны,
Это значит – ты совсем не человек.

Не случайно каждый 3-й из землян,
Имярек, – потомок инопланетян –
Может слышать неземные голоса
И стремится улететь на небеса…

***

Максим Цариков пользуется современностью

– для роста стиха от классического корня,

и отсутствие проводов,

и волны,

заполняющие пространство,

играют своеобразно-иронические роли в пьесе стиха:

 

В голове у меня микросхема –
И, сама по себе не беда, –
Жизни пошлой несложная тема…
Но… Отсутствуют к ней провода!
А пространство – заполнили волны!
И помехи, поэтому я
Так боюсь всех невидимых молний
Искривляющих путь бытия!

 

***

В финале альманаха Николай Ерёмин

предлагает вспомнить Елену Гуро:

футуристическую эспериментаторшу словесного пространства…

 

Эфир, конечно, в шоколад не впечатать;

но, играя словом,

можно экспериментировать и с названием альманаха,

что и делает Николай Ерёмин,

собирая разных авторов…

ради: совсем не понятных целей.

 

     Александр Балтин город Москва

 

СОНЕТ-КОММЕНТ в ОТВЕТ

эпиграф

Александр Балтин: «Эфир в шоко-ладе» –

Эфир, попавший в шоколад?

Мол, у него всё сладко, всё хорошо?

Эфир, конечно, в шоколад не впечатать;

но, играя словом,

можно экспериментировать и с названием альманаха,

что и делает Николай Ерёмин,

собирая разных авторов…

ради: совсем не понятных целей.

 

 

***

– Для чего я авторов собрал?

Для кого я альманах издал?

 

Цариков  Максим –  не идеал.

Кедров Константин – не идеал…

Балтин Александр – не идеал…

 

Вот  Гуро  Елена – идеал,

Жизни цель , поэзии… Да, но

К сожаленью, умерла давно…

 

Так зачем Ерёмин –друг и брат –

Всем напомнил вдруг про  шоко-лад?

 

Шок и лад? Война и мир? В чём цель

На Руси  Иванов и Емель? –

 

Прочитал всех Иисус Христос

И сказал: – Хорошенький вопрос!

 

Николай ЕРЁМИН , Доктор ПОэтическиз наук.

КрасноАдск, КрасноРайск, КрасноЯрск

3 октября 2024г

Елена КОПЫТОВА

Альманах Миражистов

 

 

Елена Копытова – Латвия, Рига, Email:elena.kopytova1974@gmail.com Преподаватель вуза

 

 

С чистого листа

 

Нащупать пульс…

 

Тихим вздохом или волной сумбурной

оживай, пытаясь облечь в слова

то, о чём не скажешь литературно…

Смотришь в небо. Кружится голова.

Выше – Вечность. Ей рапортует Город,

сам накрытый тьмой с головы до пят,

будто он по улицам-швам распорот,

наизнанку вывернут и распят.

Навидался всяческих безобразий.

Здесь ломались копья, свистел свинец.

Выбивались «в люди» (из грязи – в князи)

те же – льстец, подлец, на-душе-игрец…

Да какого лешего – брат на брата?

Чтоб потом скандировать: «Чья вина?»

…И пустое место бывает свято. –

На поминках. Зыбится тишина.

Ты молчишь, привычно считая раны

от фальшивых слов и случайных пуль.

Выше Вечность чуткой дрожит мембраной. –

Просто тронь рукой и нащупай пульс.

 

 

Чужая беда

 

Если б каждому встроить в сердце такой движок,

чтобы знал человек: не бывает беды чужой…

Неприглядная правда всегда – неугодный «миф».

(Не пристало страдать, когда приходящим в мир

вид на жительство дан на очень короткий срок.)

Не порок, что ты в отечестве – не пророк.

Не порок молчать, не веря в свою вину.

Человек молчит, покорно идя ко дну.

Он, как все. О нём не скажут: «Не повезло».

Воевать за правду – трудное ремесло.

Сколько лжи писалось вилами на воде –

всё вросло в мозги, не вырубишь топором.

Человек идёт вперёд по чужой беде…

Перекрестится ли, покуда не грянул гром?

Но скорее свистнет рак на пустой горе…

«Не моя вина. И беда не в моём дворе.

Мне такая ноша, право, не по плечу.

Не ропщу. Молчу. И бόльшего не хочу».

 

Чёртово колесо

 

Завела История чёртово колесо. Всё быстрее крутит,

разуму вопреки. Сколько душ сгубила, жаром дыша в

лицо. Сколько раз бывали правы еретики. Цифровое

время. Дикий нелепый век. Разрешат – дыши, по свистку

возвращайся в строй. Что ты сделать можешь, маленький

человек? Тот, кто в строй не встал, сегодня – почти герой.

Как известно, не зарекаются от тюрьмы… Сколько «римских

империй» кануло в никуда. И не первый ныне пир

посреди чумы, где вершит безумства чокнутый тамада.

Жребий брошен. Финита. Актёры смывают грим. Семь

кругов пройдёшь, покуда не проторишь хоть тропу – не

дорогу (дороги приводят в Рим). Госпожа История, что ты

опять творишь! Колесо раскручено. Вехи и города друг от

друга скрыты пологом грозовым… С неба льётся Слово,

чистое, как вода, по щекам стекает холодом дождевым.

Если слышать можешь, значит, жива душа, до сих пор

она уверена, чёрт возьми, что ещё не поздно в сторону

сделать шаг, а с него начнутся тысячи новых миль.

 

 

За правду

 

Помолчим о правде своей возвышенной…

День клубком скатился за край земли.

Видишь, чёрные во́

роны в небе выжжены? –

 

Раньше были вышиты журавли.

Скоро ночь затеплит огонь во флигеле.

Споры будут долгими. Не до сна.

Правды нет, зато есть своя религия…

И своя война. И своя вина.

Кто-то врал, что горькое слово «родина»

можно пить стаканами до утра…

Пустота за пазухой (камни розданы).

Напоследок – обухом топора.

Правды нет, но споры о ней горячие

не унять. Дай Бог, нам у той черты,

за которой сердце однажды спрячется,

обалдев от собственной «правоты»,

ощутить дыхание человечности

и не вбить «за правду» последний гвоздь

в нечто очень хрупкое и невечное,

но уже прошившее нас насквозь.

 

Небо и земля

 

Метёт метла. – Ничто не на века.

Шуршат обрывки небыли и были.

Сметает дворник в лужи облака,

бурча под нос: «Как молоды мы были…»

И важно ли, чего не наверстать?..

На стройке мальчик в стоптанных кроссовках

паркурит или… пробует летать,

сигая с трёхэтажки без страховки.

Ушибся, лёг на мокрый камуфляж

листвы. Но крылья целы и упруги.

Старик и мальчик. Небо и земля

привычно отражаются друг в друге.

 

Один из нас

 

А в Поднебесной, окрасив пагоды,

закат уходит за край Земли.

Глядит с прищуром, как солнце падает

десятилетний «философ» Ли.

Все пожелтеем мы и прищуримся

за пару сотен грядущих лет.

Смешон вопрос о яйце и курице.

Мы все вторичны, здесь первых нет.

До нас тут жили. Любили. Спорили.

Ругали власть. (Утешенья для?)

И потрошили свою историю,

как будто можно начать с нуля.

Придут другие, на нас похожие.

Даст Бог, отпразднуют новый век.

Здесь всё исхожено. Подытожено.

Но не разучится Человек

с нуля историю переписывать,

вмещая вехи в обрывки фраз.

…Глядит на солнце над рощей тисовой

китайский мальчик. Один из нас.

 

Овчинка

 

Что это – снег или пепел твоей Помпеи?

Бьётся за пазухой тёплым цыплёнком свет.

Мы и подумать, в общем-то, не успели –

стоит овчинка выделки или нет.

Всё, что казалось правильным и удачным,

всё, что мы так отчаянно берегли,

жёстким крылом своей прямоты наждачной

мёрзлый февраль невольно стряхнул с земли.

В тысячный раз стеная: «Ещё бы… мне бы…»,

меркнет душа, терзаясь по пустякам…

Рано ещё топтать сапогами небо,

пачкая пеплом прошлого облака!

Время, устав, ютится в зрачках грустинкой.

Тает на западе жёлтый цыплячий свет.

Вскинешь глаза… А небо и впрямь с овчинку.

Думаешь – стоит выделки или нет?

 

 

Балтийский сёрфинг

 

Волны рвутся вскачь. И куда несёт их?

Пенной гривой дыбится глубина.

Жду свою волну, как заправский сёрфер. –

Отвлечёшься, бац и… прощай, волна!

Скоро время все горизонты сузит,

все мечты закрутит в клубок тугой.

Не разрубишь гордиев этот узел…

Заглушая мысли, гудит прибой:

«Оглянись! Во-он там промелькнула юность,

истощив возможности – от и до.

Пролегла недолгой дорогой в дюнах –

паутинной зыбью твоих следов».

Говорят друзья, распаляясь в споре,

(иногда – заботливо и любя):

«Не войдёшь ты дважды всё в то же море.

Извини, дальнейшее – без тебя».

Но себе назло жду волну, и всё тут!

Хоть поймёт и форменный идиот:

ну, какой на Балтике к чёрту сёрфинг! –

По колено море. Здесь проще – вброд.

Взять своё, чтоб после вернуть сторицей…

Потому сегодня на склоне дня

так бесценно всё, что не повторится,

так желанно всё, что не для меня.

 

На удачу

 

…За спиной быльём поросли дороги.

Лопнул шарик с надписью «Мир. Труд. Май».

Приходилось слышать от очень многих:

«Впопыхах решений не принимай!»

С возвращеньем.

– Здравствуй, любимый город! –

Ты стоишь, расхристанный в пух и прах.

Опускаешь взгляд. Поднимаешь ворот

и дрожишь, как пёс, на семи ветрах.

 

 

Рассказать соседу за «рюмкой чая»

обо всём, что ясно, как дважды два?

Он молчит и в такт головой качает.

Застревают в горле твоём слова.

Что сказать? Сперва занесло на запад,

а потом отбросило на восток…

Во дворе – сирень. Сумасшедший запах!

И заката красный пророс цветок.

Ты, вздохнув, подумаешь: «И сдались мне

перепевы памяти о былом…»

И сорвёшь сиреневый пятилистник –

на удачу. Вдруг она – за углом…

 

Завтра

 

Этот шумный Город под небом с подъёмным краном.

Может, здесь – та кухня, где мама читала Сартра?

Первый велик «Школьник»… И красный баллон с пропаном,

и на нём гвоздём нацарапано слово «завтра».

Вот же слово какое! Оно на лету поётся,

на язык ложится радостно-леденцово,

будто солнце тугим птенцом на ладони бьётся.

Пляшет свет его на кафеле изразцовом,

обещая, что завтра станет (вот-вот!) сегодня.

…А на деле, время выплеснув из ушата,

ты уже не будешь правильней и свободней.

И уже не хочется. Хочется – надышаться.

Чтоб сквозняк – в безветрие! Мало, безбожно мало!

Разменяв себя на выдохи междометий,

ты стоишь на людной площади у вокзала –

с полной шапкой почти погасшей осенней меди.

2023

 

 

Лететь и падать…

 

Спят облака на крышах пятиэтажек.

Листья и мысли чадят посреди двора.

Осень – пацанка-дурочка в камуфляже,

в сношенных берцах – топчет своё вчера.

Город как город. Некто на постаменте.

Школа, тюрьма, больница, базар, вокзал.

Всё здесь нормально. В полном «ассортименте» –

счастье, любовь, разлука, беда, гроза…

Всё происходит, в общем, как и пристало,

пусть – без особо радужных перспектив.

Годы-вагоны длинным идут составом,

в дальнюю даль их тянет локомотив.

Город успел отчаянно поматросить.

(Белая-чёрная-белая… полоса).

Как бригантина, он заплывает в осень,

ветру подставив алые паруса.

Раннее утро пахнет пшеничным хлебом.

В мыслях – ни тени горечи, ни обид.

Хочешь, пиши, в умытое глядя небо.

Хочешь, молчи и… просто дыши навзрыд.

Мир в круговерти пёстрого листопада.

Воздух беспечно-ярок и звонко-чист.

Впору лететь и падать

лететь и падать

как порыжевший

бывший зелёный лист.

 

С чистого листа

 

Ты здесь – никто, случайный «первый встречный»,

сквозняк, летящий в завтра из вчера.

Как звёздный прах в пыли библиотечной,

ты существуешь – ровно до утра.

Потом (и это, в общем-то, не странно,

ведь с новым днём прибудет чистота),

придёт с ведром и шваброй МарьИванна,

и ты начнёшься с чистого листа.

Молчи! Как говорят: «Твой номер восемь».

Знакомо? Никому не прекословь.

Смотри, лицом дурнея, вянет осень.

Как остро! – Иглы ливня входят в кровь.

Всё, что тебя не сделало счастливым,

на шёпот переходит, сбавив тон.

Вот печь жуёт дрова неторопливо,

вот Розенбаум выводит «Вальс-бостон».

И листья жгут, и двор насквозь прокурен.

И вороньё марает синеву.

И опустевший парк температурит,

откашливая мёртвую листву…

Всё выбелит зима. Как вольно шагу

на белом будет. Новая черта

на выдохе ложится на бумагу.

Но как же трудно – с чистого листа…

 

Живопись

 

С годами краски мягче и светлей.

Эскиз лишён былого эпатажа.

А прошлое застыло на столе

вполне самодостаточным пейзажем

в дешёвой фоторамке из ларька.

Ему к лицу дожди и облака.

Наматываешь новые круги.

Всё явственней часов тахикардия.

Глядишь в себя… И не видать ни зги!

Чуть различима только ностальгия.

И осень левитанится вдали.

И над мольбертом тают журавли.

А память, как вчерашний вернисаж,

увешана полотнами былого.

В конце (как и в начале) будет Слово –

автограф, завершающий пейзаж.

 

Источник альманах «Слова и Смыслы» №1 за 2023год

“Слова и смыслы”

Daniel SALGUEIRO

Вчера, 23:23

Кому:вам

Здравствуйте,
Благодарим вас за внимание и интерес к нашему альманаху!
Вы можете перепечатывать любую поэтическую подборку из наших изданий при условии обязательного отсыла к первоисточнику. С уважением, Редакция

https://drive.google.com/file/d/1NKRi7rEJPMn6nJkSut0_3w1V6NWqsR-G/view

Елена Копытова Родилась в Риге в 1974 году. Окончила юрфак Московского государственного индустриального университета, магистратуру рижского Института транспорта и связи (TSI). Живет в Риге. Член Балтийской гильдии поэтов.

Страница автора https://poezia.ru/authors/elena%20kopytova

Солнцем – на синем…

Впереди – колокольно-ржаная Россия.
Купола – по глазам! Так пронзительно-ясно.
Всё казалось мне писаным солнцем – на синем.
Оказалось: всё писано гарью – на красном.
————————————————————————————
Если плачешь, к стволу припадая – берёза; чтоб повеситься, больше подходит осина. На заблёванной скатерти – пьяные слёзы. «Да какого ты ляда рыдаешь по сыну? Ведь вернулся. Уже восемь месяцев дома. Цел–здоров. Нет работы? Найдётся халтура!» – Объяснять им, что значит с «чеченским синдромом», всё равно, что доказывать: пуля – не дура. Нет, не дура. У пули – другая натура…

Делу – время. Страна продаётся «по таксе». На элитной Рублёвке – своя субкультура. На странице истории – жирная клякса. На воде, значит – вилами: «равному – равный»? Прокричать бы навзрыд: «За Державу обидно!» Всё казалось мне писаным ложью на правде, а подложная правда казалась постыдной…

От себя убегая, дрожишь на перроне.
И душа умирает, себе же – чужая.
Тут не то, что слезы – и плевка не обронишь!
«Посошок». Без закуски.
– Меня уважаешь?!
————————————————————————————-
…Бездорожье, бурьяны, кресты на погостах,
всё быстрее мелькая, проносятся мимо.
Время смыло оттенки лихих девяностых,
и российское знамя взлетело над Крымом.
Но хлыстом по спине – ветер смерти с Донбасса.
– Сохрани пацанов! Не пускай их из дома! –
Чтоб дожди не стонали над пушечным мясом!

…И повсюду – раскаты весеннего грома.
Пусть мужик перекрестится (Грянет – не грянет?)
От разбитого тракта до неба – Россия.

Я стою на коленях, а в горьком тумане –
купола, купола…
Золотые. На синем.

2015

«Висс бус лаби»

/В переводе с латышского – «всё будет хорошо»/

Моему Другу
Инге Д.

…А лучшего вовеки не найдёшь ты; пусть этим никого не удивишь. Гуляет кот (не тот, который – «йошкин») по Городу (который  не Париж). Свобода? – Ну, какая, блин, Свобода! Здесь проросли друг в друга на века, хоть не сказать, что – братские – народы, но слышащие оба языка.

«Гудят» соседи. Ванька бросил Янке, все точки расставляя кулаком: «На кой мне в Риге НАТО-вские танки?! И Запад окаянный мне на кой?!» И не расслышать, что ответил Янка… А надо ли? – Рассеялся туман. И, верь-не верь, они поют «Смуглянку». И тут же – «Кур ту тэци, гайлит манс»*.

Стучит в висках рассеянное время. Идут часы, отмеривая пульс. Пусть нет войны не знавших поколений, но… всё равно – на всех не хватит пуль. Как страшно убегать от сновидений. Вот форточка открытая дрожит. Вот кот урчит. Вот грудь сосёт младенец. Здесь каждый вдох и выдох – это жизнь. Ты слышишь? – Море стонет в трубах ржавых… А Город бьётся рыбой на мели. Молюсь, чтоб никакие «сверхдержавы» его не сдули – пёрышком – с земли.

Храни, судьба! Не будь со мной в разладе! Сегодня – без особенных причин – сказал мне старый дворник: «Висс бус лАби!» и залучился нитями морщин. Кипит весна живым подкожным соком, распахивает душу сквозняком. И я иду в «прекрасное далёко» – с китайским камуфляжным рюкзаком.

* известная латышская песня

2015

Московский форштадт

Осколок улицы щербатой. Изнанка города. Весна.
Дворы московского форштадта. Гуляет рижская шпана.
Пустопорожнее наследство – цветёт, как этот тощий куст –
неуправляемое детство, солоноватое на вкус.

Куда расти? Пока… клин клином. Плечом к плечу. В руке рука.
И пахнет воздух тополиной неутолённостью пока.
И «завтра» кажется просторней опустошённого «вчера».
Но маета пускает корни в суглинок тесного двора.

На пятерых судьба распита. Растёрты слезы рукавом.
Лоб рассечён. Губа разбита. Душа зашита прочным швом.
Уходят годы без оглядки, а новый день невинно чист –
он прорастает из брусчатки, как подорожник-пофигист.

***
«Это русская сторонка». Летний зной в затоне тонет.
Спит соломенное солнце, зарываясь в облака.
Голосит петух поддатый: «Распрягхайте, хлопцы, ко́ней!» –
Метит в «яблочко» навылет (чтоб уже наверняка)!

Хоть полшара десантируй, здесь любому хватит места.
За бескрайним Енисеем всякий – Будда (в меру сил).
Медитируют в Сибири дети светлой Поднебесной…
«Рэнь-шэн бу-кэ хвань-дэ-хвань-ши»* – как Конфуций говорил.

Прав он был. Да кто бы спорил? Всё бесценно. Время тленно.
Над чубатыми борами – желторотая заря.
Машут лапами берёзы. Вечер будет офигенным!
– Разбавляй речной прохладой жгучий спирт из «пузыря»!

Ветеран двадцатилетний. Он послал меня в… европу!
Он сказал, что я с акцентом говорю!.. Достал баян…
понеслись гнедые звуки по околице галопом.
Это русское застолье…

«Это Родина моя.
Это русская сторонка».

Здесь тебя не ранят в спину.
Ночи лунные полынны. Тонкокожи тополя.
И почти невыносимо бьётся жаром за грудиной:
«Это русские картины…
это русская земля…»

—————————————
* Нужно прожить жизнь так, чтобы ни о чём не сожалеть.
Конфуций.

Провинциальное

…И неважно, где он и как зовётся –
городок с часовенкой под ребром.
Ночью время черпаешь из колодца,
до утра гремишь жестяным ведром.

И душа наполняется зыбкой грустью.
Всё застыло будто бы на века
в закоулках этого захолустья.
На цепи по-волчьи скулит тоска.

…Колосится утро над бездорожьем.
На лугах – ершистая трын-трава.
Вот бы враз оторваться, сдирая кожу!
Отболев, отникнуть, но – черта с два!
Как ни бейся – хлёсткая пуповина
неизменно тянет тебя назад.

…У хозяйки – брага (к сороковинам).
На столе – портрет (утонувший брат).
На цветастом блюдце – свечной огарок.
Кислый квас – во фляге. В печи – блины.
На плакате выцветшем – Че Гевара,
и ковёр с оленями в полстены.

Даже то, к чему ты едва причастен,
прикипает к памяти навсегда.
В сенокос – царапины на запястьях
да жара без продыху – ерунда.
От того, что было сплошной рутиной –
горячо и больно, по телу – дрожь…

Тишина колышется паутиной –
даже выдохнуть страшно,
а вдруг порвёшь?

Февраль

Старый сказочник из детства в зимнем городе неброском.
Он выуживает сказки из февральской синевы.
А душа бежит подростком по наброскам перекрёстков
мимо судеб двухколёсных, легковых и грузовых.

Одиноко и безлюдно (так бывает спозаранку).
А захочешь быть по-свойски с этим городом на «ты» –
постарайся приобщиться – прицепи себя к изнанке
неприкаянной до боли предвесенней маеты.

…А потом… захочешь выше… с трубочистами – на крыше,
где звезда глядит на город, точно пёс сторожевой…
Прогоришь пустой надеждой – может, Бог тебя услышит? –
И «фанера» из Парижа просвистит над головой.

Он потом тебе расскажет, что «в начале было слово» –
пусть знакомо и не ново – просто слушай и кивай…
Всё одно – душа – в лохмотья… И настолько февралёво,
хоть напалмом самогона дыры в сердце заливай!

И куда тебя уносят эти вьюжные зигзаги,
совершенно безразлично, потому что… как во сне
на ветру сгорает спичкой твой карманный Копенгаген.
(Так солдатик оловянный растворяется в огне).

2014

Без слов

 

Говорят, в Отечестве нет пророка,

да и кто б узнал его, если есть?

Но зато опять на хвосте сорока

притащила сдуру худую весть.

 

А в чужое сердце влетишь с разгона,

так тебя проводят – “на посошок”-

полной чаркой спелого самогона.

Сумасбродно, ветрено – хорошо!

 

…А потом – привычный рассол на завтрак.

Хоть полвека пей, всё равно – тоска.

Ты чужой здесь и… не сегодня-завтра

упорхнёшь, как ласточка с облучка.

 

Но пока молчи! На душе бездонно.

Всё, что важно, сказано и без слов.

Просто Бог, шутя, раскидал по склонам

золотые луковки куполов.

 

Просто остро пахнут лещом и тиной

на равнинах волжские рукава.

И тебя пронзает гусиным клином

ножевая русская синева.

 

 

Незнакомая Родина

 

Два вопроса: “Что делать?” и “Кто виноват?”,

как седые просёлки, навеки схлестнулись.

В Ярославле над Волгой ярится закат.

Тлеет Тула витринами пряничных улиц.

 

А в вагоне – туман опрометчивых слов.

Да и сам ты доверчив, наивен и жалок,

обнаживший всю душу до самых основ,

точно Питер – изнанку своих коммуналок.

 

…За спиною – перрон. Переступишь порог –

и на пир с “корабля”. Но расходятся гости.

А рассвет с огоньком, и с горчинкой дымок,

и дрова – на дворе, и трава – на погосте.

 

Оживает душа, обращённая в слух.

Акварельные зори свежи и прозрачны,

но умолк предпоследний нетрезвый петух,

оцарапав околицу хрипом наждачным.

 

Вот бы взять да попробовать жить-не тужить,

чтоб душа – нараспашку! Похмельно-непьющий,

понимаешь, что… К лешему вся эта жизнь! –

Что за чушь, что дорогу осилит идущий?

 

Кто соврал, что идущему ноша легка?

Добрести бы до дома неровной походкой…

(Как известно, Россия в глазах чужака –

пресловутый медведь, балалайка и водка).

 

Незнакомая Родина… Всё занесло –

заметелило пеплом неверного слова.

…А в плацкартном вагоне тепло и светло.

И подросток-“ботаник” читает Толстого…

 

 

Не парижское

 

Улицы не парижские. Ветер гуляет кочетом.

Голуби над задворками. Нудные холода.

У пацанов с окраины папы – сплошные “лётчики”.

Рано стареют матери. Чадно горит звезда.

 

Хочется… прочь! – Из города, чтобы дорога – скатертью,

чтоб разговоры в тамбуре, а за окном – поля,

чтобы вдыхать заутренний свет над церковной папертью…

Чтобы отцу и матери пухом была земля.

 

Или… на тесной кухоньке пить до утра шампанское,

чтоб на одном дыхании – залпом объять сполна –

русское и еврейское, польское и цыганское…

Чтобы в душе – бубенчики, а на дворе – весна…

 

Был бы, слегка присоленный, хлеб – на ладони времени…

Чтобы в гостях – желанные (и никогда – врасплох),

чтоб прорастало лучшее не из чужого семени…

Но на ветру качается пыльный чертополох.

 

Не золотятся колосом Псковщина и Смоленщина,

наглухо занавешены долгие вечера.

А в безымянном городе плачет хмельная женщина,

будто опять поверила, что из Его ребра…

 

 

Постновогоднее

 

Зимний город – осколок чужого наследства –

прижигает лицо, как пчелиный укус,

и хрустит на зубах карамелькой из детства.

Хорошо… – на не слишком взыскательный вкус.

 

Хорошо, потому что рукой – до Парижа.

Над Монмартром – луна. И вино – дотемна.

Кто сказал, что далёкая Родина ближе? –

“…был ли мальчик?” (ну, в смысле – была ли Страна?)

 

…Отболеть-отгореть-улететь в “несознанку” –

всё нормально, все средства давно хороши.

Ты, как Маугли, прячущий волчью изнанку

в камуфляже глухой человечьей души.

 

Да куда ж – от себя? Доживай иноверцем,

догорая костром на чужом берегу.

Продолжайся – ожогом на чьём-нибудь сердце,

беглой строчкой, пунктиром лыжни на снегу…

 

Белый город мятежные мысли хоронит.

И уже однозначно – тебе не родня

пассажиры на гулком метельном перроне.

 

И… да здравствует Родина!

Пусть – без меня.

 

 

 Четвёртое измерение № 28 (304) от 1 октября 2014 года

 

Дорожное

 

…а за окном – берёзово. Шпалы – чересполосицей.

Небо играет красками щедро и нараспев.

Сумерки гонят с пастбища рыжее стадо осени.

Даль убегает в прошлое, выдохнуть не успев.

 

Только прикосновение, только намёк – не более…

Тянется-канителится времени волокно,

зыбится послесловием чеховской меланхолии…

Жёлтый зрачок прожектора высветил полотно.

 

Беглый этюд – плацкартное:  рыжий трёхлетка с яблоком.

Ложка  по подстаканнику бряцает бубенцом.

На незнакомой станции суетно, как на ярмарке.

Пахнет капустой квашеной, бочечным огурцом.

 

Можно дышать, как дышится… или парить, как движется.

Можно сказать, как выдохнуть, – шелестом-ветерком.

Только вот слово «Родина»,  в общем-то,  слишком книжное…

Лучше бы – полушёпотом, тающим сквозняком.

 

Бродят слова ненужные (вроде письма с оказией) –

то ли уже на подступе, то ли ещё в пути …

 

– Вяленым рыбным Севером, спелой арбузной Азией,

мокрым хохлатым Питером

встреть меня, приюти…

И посмотри доверчиво… И обними по-дружески…

Пусть себе паутинится медленной речи вязь.

Будь ты слегка подвыпившей, луковой и простуженной…

Знаешь, и пуповинная недолговечна связь.

 

Вижу – на шею времени  кольца легли годичные.

Вижу, как из дорожного старого рюкзака

волком глядит предательство паспорта заграничного

с ужасом обречённости вечного чужака.

 

2013

 

Крепкий орех

 

Только мама и ты. И весна на дворе.

Воздух детства, звенящий, как спелый арбуз.

Слово «Родина» – крепкое, точно орех –

не распробуешь с первого раза на вкус.

 

Середина пути. И дождём осаждён

серый город, дрейфующий в талой воде.

Так бывает: годишься не там, где рождён…

А бывает, и вовсе не годен нигде.

 

И трясёшься в вагоне – судьбе ли назло?

Вот и дерево кроной глядит на восток.

Так подбитая птица встаёт на крыло,

безнадёжно ловя восходящий поток.

 

А тебе говорят: «Так ведь это – твой дом!» –

ножевые слова, как удары серпа.

Слово – крепкий орех, да вот только потом

от него остаётся одна скорлупа.

 

И царапаешь душу в густой трын-траве.

Но с тобой пуповиной земли сплетены –

вместо матери – крест, вместо Родины – две

совершенно чужих бесприютных страны…

 

2014

 

Памяти мамы

 

…и когда онколог развёл руками… и хлестнула чёрная полоса

по судьбе… и дымными облаками занесло больничные корпуса, –

в жуткий миг, когда умерла надежда и пахнуло ужасом и концом,

этот мир остался таким, как прежде! – Так хотелось плюнуть ему в лицо!

 

…и меня шатало – от слёз и водки. Сигаретный пепел летел в глаза.

Пьяный двор качался разбитой лодкой.

– Мама, сколько нужно тебе сказать!

Сохранить тебя – до последней пяди!

…а потом… моя неживая тень наступала на ноги тем, кто сзади, –

в похоронный хмурый осенний день.

 

Только боль – по горло, тоска – по пояс,

да в пустынном небе – никчёмный свет.

Так чего-то ждёшь, опоздав на поезд,

и ненужный держишь в руке билет…

……………………………………………………………

…и опять  рождается по привычке

новый март, готовый пуститься вскачь.

Акварельно, ветрено и синично!

Несомненно, время – хороший врач.

 

Но со мной – мои «болевые точки». И как нерв искрящий – моя звезда,

невзначай застрявшая в междустрочье.  И «кривая» вывезла не туда.

И до боли ясно – не быть Поэтом  (что ни слово – рублено топором)…

– Только, мама… где же твои заветы?

Где-то там – у вечности под ребром?

 

Ты прости, во мне тебя слишком мало, я хочу не сбыться, а просто – быть.

Не смогу я жить по твоим лекалам, не сверну с дороги своей судьбы.

Я – чужой Вселенной слепой осколок, потерявший веру в благую весть.

Если Бог безмолвствует, как онколог, как-то глупо спрашивать: «Шансы есть?»…

 

2014

 

 

 

«Незачёт»

 

В этот двор вернуться – в своё начало. Во дворе – пернатая чехарда.

Мой бумажный кораблик приплыл к причалу; на борту написано «НЕ БЕДА».

Ерунда написана – не «ПОБЕДА». Поделом мне, в общем-то, поделом!

А кому-то мама кричит: «Обедать!» – Всё такой же двор. И такой же дом –

 

неизменно-жёлтый, пятиэтажный. Из окна открытого – чей-то взгляд.

Это мой ровесник – такой вчерашний и бесстрашный, как… тридцать лет назад.

У моих ровесников всё достойно. Наступает срок собирать плоды.

Отчего ж не завидно и не больно? Совершенно искренне – «до звезды»!

 

И в пустых карманах ветрам не тесно, но судьба-зануда опять ворчит –

говорит, такие как я, – не к месту. Посылает к чёрту на куличи.

Говорит, что каши со мной не сваришь, что и бесу не надо такой родни!

Я, как волк тамбовский, плохой товарищ. Тут и спорить не о чем. Извини.

 

И слова в висках, как удары гонга. И опять за пазухой – ни шиша.

И помятым шариком для пинг-понга под подошвой жизни хрустит душа.

И опять до ужаса неохота колошматить рифмами наугад

ветряные мельницы Дон Кихота – те, что машут крыльями и… летят…

 

И от этого вряд ли найдётся средство. Не по всякой шкуре судьбы клеймо.

…Хорошо сидеть на скамейке детства, где такое вкусное «Эскимо»,

всё, что всуе сказано, забывая. Да и то, что было, теперь не в счёт.

Вот и всё. Бывает же так… Бывает.

«Незачёт» по жизни мне. Не-за-чёт.

2014

 

 

 

* * *

Как бенгальские огни – фонари.

Разухабистой реки рукава.

Если скажут: «Дважды два будет три!»,

я отвечу: «Дважды два будет два!».

 

Отчего же, как всегда, всё не так? –

Скоро май, а кто-то колет дрова…

Мне привиделся холодный барак,

где невеста голосит, как вдова…

 

– Наливай в стакан тоску через край!

За свободу, коей век не видать!

Отпусти меня, пожалуйста, в рай!

…Ах, какая на Земле благодать.

1998

 

* * *

Лето прошло, как любовь безответная.

Сбросив фантомы вчерашних оков,

осень устало, как мать многодетная,

гладит густые вихры облаков.

 

А через поле, бурьяном поросшее,

шалые мысли несутся гурьбой…

Что впереди? – Неоглядное прошлое –

годы, угасшие наперебой.

 

Что остаётся от гонки отчаянной? –

Два удивительно целых крыла.

Строки, рождённые слёту, нечаянно…

И погребённые в недрах стола…

2005

 

 

* * *

Живёшь, привыкая с пелёнок

к напутствиям бед и обид.

Душа, как продрогший ребёнок,

по снежному полю бежит.

 

А звуки победного марша

преследуют битых калек.

И кто-то становится старше –

всего за полмига – на век.

 

И жить не надеешься проще…

Но сердце немеет, когда

кукушка, как вредная теща,

бестактно считает года.

2006

 

 

* * *

 

Так, не зная, что мы знакомы,

ты сгораешь…

Сгораю я…

За дымящимся окоёмом

окаянного бытия.

 

Веря в вечность библейских истин,

я сгораю…

Сгораешь ты…

Осень. Жёлтые, словно листья,

мысли падают с высоты.

 

Изначальная несвобода:

был бескрылым – к земле прирос.

Солнце, тая, как капля мёда,

камнем катится под откос.

 

И, не зная, что мы знакомы,

я сгораю…

Сгораешь ты…

За дымящимся окоёмом

Сумасбродной слепой мечты.

1995

 

* * *

 

Здесь небо лицемерно-голубое,

и боль переплавляется в слова.

И выросла трава на поле боя,

багряная, без запаха, трава…

 

Бежать от чувства? –

Право, не посмею –

взлечу на крыльях боли в облака…

 

Как дышится взахлёб с петлей на шее!

Как думается с дулом у виска!

 

Порою жизнь мне кажется игрою.

– Спаси, Господь, от тяжкого греха!

 

Болит душа, прожжённая искрою,

случайно отскочившей от стиха.

1999

 

Солдату

 

«Война уносит жизни – свой трофей…» –

старушки у подъездов точат лясы.

А ветер ставит галочку в графе,

означенной как «пушечное мясо».

 

Спросите у трепещущих осин,

о чем ревёт вчерашняя невеста…

Ей снится не рождённый сокол-сын;

своё с солдатом рядом видит место –

на кладбище…

Над камнем под сосной

поплачет, причитая: «Не забуду!»

…И выйдет замуж раннею весной.

И с новым милым будет бить посуду –

на счастье…

И, целуясь на ветру,

по-юношески весело и сочно,

не вспомнит, как он клялся: «Не умру!

Отпраздную свой “дембель”, это точно».

 

…И только мать обронит скорбный взгляд,

считая век свой горькою ошибкой,

на фото, где тяжёлый автомат

бросает тень на детскую улыбку.

2006

© Елена Копытова, 1995-2014.

© 45-я параллель, 2014.стория издания

poems@45parallel.net

 

Елена Копытова  о себе:

 

Я родилась в Риге. По образованию юрист. Работала преподавателем в вузе.

Люблю лес и море, поезда, велосипеды и дельтапланы.

Увлекаюсь цифровой фотографией и спидкубингом (сборкой головоломок на время).

Все знают о том, что существуют физики, в душе которых скрываются лирики. Я же, напротив, лирик, в душе которого прячется физик. Поэтому для себя в качестве путеводного «фонарика» я выбрала слова Альберта Эйнштейна: «Жизнь подобна езде на велосипеде. Чтобы сохранять равновесие, необходимо продолжать движение».

К поэзии я пришла гораздо раньше, чем к вопросу о выборе образования. Стихи  начала писать лет в 13-14, а в пятнадцатилетнем возрасте  уже чётко знала, что поэзия будет главным делом в моей жизни. Возможно, покажется странным, что при таком раскладе я не получила литературное образование. Более того, у меня была реальная возможность поступить в Литературный институт, в 1995 году мне предлагали рекомендацию для поступления от известного в то время латвийского литературного журнала «Даугава», где была опубликована подборка моих стихотворений. Но для меня крайне важно было тогда, чтобы творчество оставалось абсолютно свободным, без малейшей «обязаловки», мне казалось, что его очень легко можно спугнуть, если направить в контролируемое русло. Поэтому образование я выбирала, руководствуясь критерием «любое, кроме литературного». Спустя много лет, могу сказать, что сейчас я бы поступила точно так же. Вот только профиль образования был бы другим. Думаю, что теперь я бы выбрала не юриспруденцию, а программирование..

Нередко я вспоминаю так называемые «лихие девяностые», которые, кстати, хронологически совпали с моими личными «двадцатыми». С одной стороны, для меня и многих моих современников – это время крайне болезненных потерь и разрушения привычных ценностей, с другой стороны – это время новизны и многочисленных возможностей. Это годы, буквально наполненные энергией – разной, и разрушительной, и созидательной. А в калейдоскопе моих личных воспоминаний 90-е годы – это студенчество, людные митинги, разнообразные встречи, разбавленный спирт, советские песни, которые пели хором, шансон на заезженных кассетах, поезда дальнего следования и много чего ещё… В общем, чем старше я становлюсь, тем с большей теплотой отношусь к тому времени. И немного удивляюсь себе, так как раньше 90-е представлялись мне чем-то гораздо более безотрадным.

Мой родной город – Рига. А что такое родной город? Это всё равно, как родители – их не выбирают, но они единственные. И это на всю жизнь. Родители разными бывают, но мы ведь в большинстве своём не пытаемся изменить их и подогнать под собственные представления о том, какими им следует быть. Вот и в отношении родного города можно ощущать нечто подобное. Центр Риги теперь похож на типичный европейский город, окруженный «спальными» жилыми массивами поздней советской застройки. Я редко бываю в центре города, мне там неуютно, всё больше провожу время на окраинах…

А вообще, мне кажется, что о своём городе я лучше умею рассказывать в стихах…

В Латвии большая русскоязычная диаспора, так что оказаться совсем «чужим среди своих» даже при желании не получится.

В  Риге есть различные союзы для авторов, пишущих на русском языке. Я уже много лет состою в литературном объединении, которое называется «Балтийская гильдия поэтов». В этом союзе состоят не только латвийские поэты, но и авторы из других стран балтийского региона, однако основателями Гильдии являются именно латвийские литераторы.

В целом я всё же не могу назвать себя человеком, которому полностью удалось интегрироваться в латвийское общество.

Что меня поддерживает? Во-первых, общение с близкими по духу людьми, во-вторых, творчество. Но последнее скорее является зеркалом состояния души, да и пишу я не очень часто. В-третьих, помогают различные хобби, а человек я очень увлекающийся. Я разделяю свои увлечения на «нормальные» и «нестандартные», которые иногда несколько удивляют окружающих. Так, например, мне было уже почти сорок, когда я вдруг решила, что пора прыгнуть с парашютом. Сначала я прыгнула в тандеме с инструктором с высоты 3000 метров, а ещё через год совершила самостоятельный прыжок: захотелось встретиться с небом один на один, испытать себя. В общей сложности сейчас у меня шесть парашютных прыжков. Кроме того, я пробовала летать на параплане и на мотодельтаплане. Последнее мне настолько понравилось, что уже на протяжении нескольких лет я периодически приезжаю на аэродром, чтобы полетать с пилотом над Ригой, которая, кстати, с высоты птичьего полёта чудо как хороша!

Ещё одно необычное моё увлечение – это спидкубинг, так называется скоростная сборка кубика Рубика и других, более сложных, головоломок. Я увлекаюсь этим уже третий год и не перестаю удивляться, как за 30-40 секунд полный хаос можно привести в состояние упорядоченности, главное выбрать оптимальную последовательность действий. Теперь и на сложные жизненные ситуация я смотрю как на некую последовательность ходов.

Впрочем, вполне обычные интересы у меня тоже есть. Так я очень люблю велосипедные прогулки, катаюсь с марта по ноябрь почти ежедневно. Строчки стихов нередко приходят ко мне именно во время езды на велосипеде. Ещё я увлекаюсь мобильной фотографией – всё, что просится в кадр снимаю на смартфон, который всегда беру с собой. А вот профессиональный фотоаппарат у меня как-то не прижился. Но именно в этом и состоит идея мобильной фотографии как жанра: главное – взгляд фотографа, а не наличие дорогостоящей аппаратуры.

Теперь немного о творчестве. Что касается героев моих стихов – это, как реальные, так и вымышленные персонажи. При этом у вымышленных персонажей нередко бывают реальные прототипы. То же самое можно сказать и о ситуациях, которые я описываю – вымысел переплетается с реальностью, вымышленные события часто обрастают деталями и обстоятельствами, которые действительно имели место в моей жизни.

Я иногда использую просторечные и даже жаргонные выражения. Мне кажется, это делает тексты более экспрессивными, эмоциональными, приближает автора к читателю. Кому-то это по душе, кому-то – нет, но ведь автор и не должен нравиться всем без исключения. Так, например, некоторые поэты иногда используют ненормативную лексику, и это тоже может быть выразительным средством, если применяется к месту. В поэзии, пожалуй, вообще нет запрещённых приёмов, главное, чтобы все средства выражения применялись по существу и умело.

А образ поезда и дороги – это такая сквозная метафора, проходящая через моё творчество. В последнее время я прихожу к мысли, что по-настоящему свою станцию я вряд ли когда-нибудь найду. Но, если раньше у меня была твёрдая уверенность в том, что моя конечная «станция» точно будет находиться либо в Латвии, либо в России, то теперь я вполне допускаю, что она, возможно, будет найдена где-то в другом месте. А пока что я просто продолжаю движение в своём «поезде» и из окна наблюдаю за всем, что происходит вокруг.

Мне кажется, что одна из главных проблем современности – духовное одиночество. И здесь есть один нюанс – большинство одиноких людей в современном мире часто даже не подозревают о своём одиночестве. Типичная картинка: скажем, сидит в кафе группа молодых людей. Они, вроде  как, встретились, вроде как, общаются, но… Они не видят друг друга, не общаются – каждый сидит, уткнувшись в смартфон, и листает ленту в социальной сети. Так же проходит, например, воскресный завтрак в типичной семье – люди не замечают своих близких, не знают их, но при этом каждый живёт иллюзией насыщенной и людной «жизни» в Интернете. Такое вот коллективное помешательство: абсолютно одинокие люди, находящиеся рядом с другими абсолютно одинокими людьми, живут иллюзией виртуального «неодиночества». А сейчас скажу нечто, совершенно противоположное тому, о чём только что шла речь. Именно для поэтов виртуальное общение как раз во благо. Без Интернета круг читателей каждого из нас скорее всего ограничивался бы рамками родных, друзей и регионального ЛИТО, аудитория наша была сугубо «местечковой». И именно благодаря цифровым возможностям каждый пишущий теперь может обрести читателей в любой точке мира.

Вот такой интересный парадокс. Впрочем, ничего удивительного в этом на самом деле нет. Как всякое детище технического прогресса, всемирная паутина – и благо, и зло одновременно. Нормальная медаль с двумя сторонами.

Для меня человечность – это в первую очередь неравнодушие к другим людям. На мой взгляд, это именно то, чего современному обществу более всего не хватает. Особенно страшно бывает, когда люди демонстрируют безразличие к большому человеческому горю, спокойно живут рядом с чужой бедой, и при этом нередко ещё и подчёркивают, что у них «всё замечательно».

И ещё страшно, когда мы начинаем делить людей на «наших» и «не наших», на «своих» и «чужих» – точка невозврата, за которой очень быстро заканчивается человечность.

Расскажу немного и о своей профессиональной деятельности. Почти пятнадцать лет своей жизни я посвятила преподавательской работе. Из них первые лет пять прошли с полной самоотдачей, а всё оставшееся время я боролась с профессиональным выгоранием. Так бывает, когда человек изначально неверно оценивает свои внутренние ресурсы и за короткое время сжигает всё своё «топливо». Главным тогда для меня было сделать так, чтобы мои студенты этого выгорания не заметили, и я уверена, что это мне удалось. Студент не должен страдать из-за того, что у лектора, видите ли, «профессиональный кризис». В этом плане педагогика родственна медицине, в этих профессиях – либо совсем уходи, либо делай хорошо «через не могу». Но вот творчество моё в тот период серьёзно страдало… Сейчас случилось так, что есть возможность пожить какое-то время, как «вольный художник». А на перспективу примеряю к себе «удалёнку», не выходя из  дома. (Ещё одна из возможностей цифрового времени). И мне было бы очень интересно приобрести некоторые знания в сфере информационных технологий. Есть у меня установка такая, что учиться новому никогда не поздно.

А что касается моих мыслей по поводу того, что было бы, если бы у поэтов была возможность зарабатывать на жизнь своим творчеством… Ой, боюсь, что в этом случае большая вероятность «проложить себе дорогу» была бы не у тех, кто пишет лучше, а у тех, кто лучше локтями работает… Даже представить страшно, чтобы тогда было! Шучу, конечно, но в этой шутке точно есть доля правды…

Несколько слов о моём отношении к своим и чужим стихам. Если говорить о собственных стихах, то здесь всё очень просто. Работает так называемый «эффект края» – те тексты, которые написаны самыми последними, дороже всего. Они кажутся более беззащитными что ли, как самые младшие детёныши. А вот на то, что написано уже давно, значительно легче смотреть критично и без лишних эмоций. А вообще, конечно, что удачно, а что – нет, лучше определять не автору, а читателям.

В отношении стихотворений, написанных другими поэтами у меня такой критерий – если зажглась внутри меня «лампочка» в ответ на прочтение стихотворения, значит – хорошо. Для меня хорошо. Иногда спрашивают: «Но как же! А вдруг текст с литературной точки зрения совсем безграмотный?» Поэтому я сразу хочу определить, как презумпцию – мы говорим сейчас об авторах, которые всерьёз занимаются поэзией, и, конечно, могут отличить грамотное от безграмотного. И сразу предположим – есть много литературно-полноценных текстов, да вот только «лампочка» загорается не на каждый из них… Опять-таки – речь идёт исключительно о моей личной «лампочке». У иного читателя она на совершенно другие тексты загорится. Это всё о том, насколько субъективны в этом деле оценочные категории «удачно» и «неудачно»…

В юности мне по-крупному повезло, у меня случился замечательный литературный опыт – сотрудничество с потрясающим редактором, поэтом и переводчиком Леонидом Константиновичем Черевичником, который долгие годы работал в отделе поэзии латвийского журнала «Даугава». Этот человек очень многому меня научил, в том числе тому, что, если хочешь достичь профессионального уровня, необходимо править свои тексты. Поэтому уже много лет я подхожу к этому вопросу очень тщательно. На каких бы эмоциях ни было написано стихотворение, через день-два я возвращаюсь к нему и «довожу до ума». А в процессе такого редактирования свежего стихотворения я люблю рядом с собой близкого человека посадить и советоваться по поводу каждого нюанса.

Для меня важно, чтобы тексты редактировались через небольшой промежуток времени после их написания – «по горячим следам», потому что терпеть не могу «незавершёнку» в этом вопросе. К написанному давно – я, как правило, уже не возвращаюсь. Хотя, и в этом, конечно, возможны исключения.

И, наконец, несколько слов о моих литературных предпочтениях. Когда мне было лет тринадцать, мама подарила мне томик стихотворений Сергея Есенина. Помнится, стихи произвели на меня настолько сильное впечатление, что я почти всё выучила наизусть – не учила специально, само запомнилось. Вот тогда и возникла мысль: «Я тоже хочу писать стихи!» Ну, а дальше были и другие поэты Серебряного века… Но, вот что интересно – сейчас поэзию той эпохи я почти не читаю, как-то восприятие изменилось. Впрочем, такое бывает не только со стихами. Так в ранней юности моей любимой книгой был роман «Мастер и Маргарита», я его читала раз шесть, не меньше, целые главы наизусть знала. Но я точно знаю, что теперь мне уже не стоит к нему возвращаться, вряд ли сейчас это произведёт на меня столь мощное впечатление. Я по-доброму завидую людям, которые сохранили такое восприятие жизни, что и после сорока лет этот роман остаётся у них любимой книгой. Для меня же лучше пусть это произведение останется любимой книгой юности. Кстати, и сейчас у меня тоже есть самое любимое литературное произведение, к которому бесконечно хочется возвращаться – это роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».

А что касается поэзии, под настроение с удовольствием могу почитать Иосифа Бродского, Роберта Рождественского, Леонида Филатова. Булат Окуджава в работе со Словом в моём понимании – истинный ювелир.

Современных поэтов читаю достаточно часто. В основном – то, что размещено на литературных сайтах. Сейчас современная поэзия для меня интереснее классической, она кажется мне более насыщенной, будто содержит больше смысла на единицу текста. На объективность такого восприятия я, конечно, не претендую.

Есть по меньшей мере несколько десятков современных поэтов, стихи которых я очень люблю, поэтому принципиально не хочу выделять кого-либо из них. Скажу лишь, что многие из этих поэтов – авторы сайта Поэзия.ру.

Поэзия.ру – литературный сайт, где я впервые создала свою поэтическую страницу. Я долго искала, «примеривалась». То есть выбор этой площадки был не спонтанным, а вполне осмысленным. Помню, мне тогда очень понравилось, что здесь все авторы проходят редакторский отбор, и это, конечно, сразу повышает планку уровня произведений и делает сайт более камерным. Что я могу сказать сейчас? Здесь публикуют свои стихи многие поэты, которых я читаю и люблю. Здесь я размещаю свои новые тексты и всегда нахожу неравнодушных читателей. Я вижу, что в последнее время сайт развивается, появляются новые интересные рубрики. Всё это меня, безусловно, радует, и я от всей души желаю сайту Поэзия.ру дальнейшего развития.

 

 

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК

Альманах Мражистов

СОВРЕМЕННАЯ БАЛЛАДА

 

Он служил водолазом

и однажды,

на дне —

увидел русалочку, спящую в зарослях ила,

синие водоросли слонялись по дну

и склонялись

над ней,

и он — разбудил ее,

и она его — полюбила.

 

(О странный век, не верящий чудесам!..)

А он приходил к ней ночью,

когда берег и море горели —

фиолетовые огоньки блуждали по ее волосам

и были глаза ее, как две фосфоресцирующие форели.

 

Они катались,

скользя с волны

на волну,

в глубину погружались,

гуляли на дне по аркам лунных мостов.

Тени больших пароходов проходили над ними

и заслоняли

луну,

и доносило до них приглушенное шлепанье винтов.

 

Он на берег выходил,

уезжал, если велели дела.

А русалка

со дна поднималась и плавала у причала,

и плакала,

и звала его,

и ждала,

и — «любит, не любит» — гадала на чешуе,

и скучала.

 

Он подарил ей щенка,

которого утопили в бочке,

(их пятеро родилось, и всех —

утопили

и выбросили в кусты)

 

а щенок оказался таким веселым —

выгонял окуней из-под кочек

и гонялся за ними,

и обкусывал им хвосты…

 

Но однажды возвратился он —

море зимнее

лежало ленивое и пену слизывало с песка.

Он ждал ее, а она не плыла.

И взмолился он: «Море, верни мне ее!..»

 

И море к ногам его мертвого выплеснуло щенка.

 

 

***

Я нарисовал русалку

на мокром песке у самой воды.

В ее влажные волосы

я вколол зеленую ветку клена

и ушел…

 

А когда возвращался обратно,

я увидел пучок оранжевых водорослей

и себя,

нарисованного на мокром песке у самой воды

 

МОРЕ

1

Мы живем в обманчивой беспечности,

землю под собой считая дном,

только мир, как зеркала, до бесконечности

отраженные одно в одном.

 

Золотая огненная глыба

заплывает в небо и горит.

То ли слиток звездный, то ли — рыба

красными усами шевелит.

2

Ах какое солнце поднимается

из глубин над молодой землей,

поднимается, переливается

розоватой рыбьей чешуей.

 

А потом, под вечер, обгоревшее

упадёт в дубраву или в пруд,

и его кикиморы и лешие

по кускам на серьги разберут.

 

Но в глубинах — новое созреет

и всплывет, и землю осветит.

Только этому никто не верит,

а видавших — смерть не возвратит.

3

Море, море — песня колыбельная,

рыбы, рыбаки и корабли.

Я в пути, как мачта корабельная —

ствол, лишенный леса и земли.

 

Вижу я, как ветры пролетают

и сшибают пену взмахом крыл.

Вижу я, как рыбы умирают,

глаз остекленевших не закрыв.

 

Вижу я, как птицы в час последний

падают и бьются под волной

и как чьи-то очи из-за гребней

сторожат

и следуют за мной.

4

Мы по свету маемся, мы ищем

новых песен и спокойных рифм

до поры, пока потертым днищем

не нарвемся на подводный риф.

 

Но и в этот миг, перед покоем,

перед вечным, отходя ко дну,

я увижу небо под водою,

а под этим небом — глубину.

 

Я увижу призрачное царство,

в нем дворцы из мертвого огня,

а в дворцах — медузы ворошатся

и угрюмо смотрят на меня.

 

И опять — слепая, как ограда,

глубина, и снова — глубина.

Буду падать, бесконечно падать,

головой не доставая дна.

 

И увижу: утро полыхает…

И в мои пустынные зрачки

в красной пене медленно вплывает

солнце, растопырив плавники.

 

НОЧНОЙ ФИЛЬМОСКОП

 

Мы сидели на краю обрыва,

и вершины деревьев,

как стаи голубей, копошились у наших ног,

перебирая свои зеленые перья.

И ты сказала:

посмотри,

вон — белый домик

на голубой лужайке из лунных лучей…

И я увидел белый дом, лужайку и сад,

и нас —

на черном экране окна, в глубине.

Приемник потрескивал

и приносил к нам через спящие пространства

музыку далеких миров.

 

(Зеленый кружок пульсировал в темноте

и походил на звезду.

Радиоволнами смыло ее с высоты

и прибило

к земле.

Испуганная, сидела она внутри,

как в аквариуме,

и учащенно дышала…)

Но вдруг фонарь над нами потух

и не стало белого дома.

Распалась поляна из лунных лучей

и даже голуби с зелеными перьями

разлетелись.

И только невидимый пароход,

шлепая лопастями,

прошел где-то под нами.

И на остывшей аллее кто-то пел песню,

слов которой

не разобрать.

 

***

Прийти и лечь под облаками
и, землю чувствуя плечом,
лежать, как лист, как зверь, как камень
лежать и думать ни о чем.

Забыть слова и их значенье,
забыть о пище и тепле,
лишь смутно ощущать свеченье
земли, несущейся во мгле.

И нет ни птиц, ни рек, ни крова.
И нет основ. И мира нет.
Лишь тьма. И влажный запах зова.
И просто — звук, и просто — цвет…

И вдруг — очнуться в вихре света,
в круженьи пены и огня,
когда гудящая планета
под солнце вынесет меня.

Встать. И опять уйти в кварталы,
и помнить ночи колдовство.
И этот мир принять сначала,
принять — и полюбить его.

***

Когда я возвращаюсь в свой город,

меня спрашивают —

что я видел?

И был ли я на выставке художников?..

И цел ли скелет

в том самом зймке,

где старый князь

заживо замуровал свою дочь,

полюбившую рыбака?..

И есть ли памятник на могиле поэта,

который умер там в прошлом году?..

Я пожимаю плечами.

Я молчу.

Как рассказать им о том,

что я видел?..

 

Я видел море —

до самого горизонта.

 

И песчаный остров, исчерченный прибоем и ветром,

который казался бы мне

гофрированной коробкой противогаза,

если бы я был с птицами, пролетающими

высоко.

 

Я видел рыбку с прозрачными глазами.

Она лежала в луже,

промерзшей

насквозь,

как царевна в хрустальном гробу.

 

Я выловил из волн черный кусок дерева

с хохочущим профилем черта

и выстругал вместо копыт ему

рыбий хвост.

 

Я думал отвезти его любимой,

но подарил девушке,

которая сидела на берегу

одна,

в дырявой лодке, занесенной песком и снегом,

и плакала.

Я И ТЫ

1

Когда я говорю: «милая»,
всё живущее на земле прислушивается к моему голосу
и ждет моего
прихода.

Я говорю: «милая»
и звезды
заплывают в глубинную заводь витрин до утра
и ждут.

А юным женщинам снятся песочные города
и детский плач
на берегу заброшенных морей.
2
Накинув пальто,
ты
по мерным
ступенькам
медленно
сходишь
к осеннему
городу
в ночь.

В первый раз
город пуст для тебя
без меня.
В первый раз
неуютны кварталы
и листья каштанов
В первый раз
ты не знаешь меня,
не находишь меня.
В первый раз —
не узнаешь меня.
3
Я — заря.
Я — бессонная рама слепого окна.
Я — весна, та. что будет и та, что уже отлетела.
Я — твой сон.
Я — твой сын.
Я — твой стон, если ты, просыпаясь — одна.
Я — твое ожидание.
Я — твое тоскование тела.
4
Когда я смотрю в твои глаза,
я вижу медленные волны
и белые крылья,
уходящие
в глубину.
Я целую тебя
и твои разметавшиеся волосы
уплывают сквозь пальцы мои.

Я властвую над тобой.
Я поклоняюсь тебе.
Я обожаю тебя.
Ты —
звездная полночь,
когда нищий становится
богом
и губы в губы
узнаёт о своем
бессмертии.

 

СКАЗОЧКА

 

Ты явилась, милая, из лилии

в ночь, когда луна в волне не плавала

и со звезд на землю ливни лили,

а из ливней выплеснуло дьявола.

 

Я очнулся… вижу — я на суше,

невредим, и вроде новосела,

высох и пошел людские души

закупать для дел своих веселых.

 

Вот уж солнце, пресное, как тыква,

вывалилось. Море куролесить

начало. Но тут ты и возникла,

чтобы зло мое уравновесить.

 

Вышла, как из детского журнала —

то ли фея, то ли лунный лучик…

только ты об этом и не знала

(может — что не знала — было лучше?).

 

Ты глядела в воду, отражалась

или песни пела, если пелось.

А земля цвела, преображалась,

и в плоды земли входила спелость.

 

Стали люди твои песни слушать,

дали тебе солнечное имя.

Было трудно вербовать их души,

потому что — ты владела ими

 

(и не знала даже, что владела).

Сотни лет мне не было покоя:

«Что же делать, — думал я, — что делать?

Надо ж сделать что-нибудь такое!..»

 

Сотни лет я просидел без пищи

и решил: «Не буду я злодеем,

дьяволом не буду, стану нищим,

но твоей душою — завладею!»

 

Ты была все та же, ты следила,

как на гребнях волн кипела пена;

если грустно было — ты грустила,

ну а если пелось — песни пела.

 

Я подкрался. Я расставил сети.

Только — что на свете не случается!..

…………………………………………

 

«Ну, а что ж случилось?..» — спросят дети,

Но на том — и сказочка кончается.

Избранные авторы:

Пётр Межиньш, Людмила Межиньш 2, Святослав Румянцев, Ольга Зашибина

Источник

 

© Copyright: Леонид Черевичник, 2012
Свидетельство о публикации №112092505809

Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении

Другие произведения автора Леонид Черевичник

 

 

Эльвира ЧАСТИКОВА

Альманах Миражистов

К  УЧИТЕЛЮ

Дай, Учитель, на то, что нельзя изменить,

Понимание, а не безумную прыть,

И спокойствие двигаться дальше,

Не склоняясь намеренно к фальши.

Дай, Учитель, отвагу свершить, что могу,

Пусть опасно, как сопротивленье врагу,

Всё ж – точить каждой каплею камень,

Что лежит на пути главном. Амен!

Дай, Учитель, мне мудрости, я ведь – не ас,

Подкрепления духу, прицеленный глаз

(Ошибаться в сей жизни не ново) –

Отличить мне одно от другого!

 

КУКЛА

Татьяне Ивановой

Всё детство хотелось сестёр или братьев –

Похожих, родных и желательно старших:

Для игр и защиты, примеров, объятий,

Для жизни совместной …со ссорами даже.

Но с этим не вышло – росла одиночкой,

Имея подружек и рыцарей рядом

Без кровных завязок, пусть – маминой дочкой,

Не зная обносков и общих нарядов.

Но если мечтаешь (мечты – это крылья!),

Сбывается что-то, ведь ты – уже пленник.

Мне куклу-близняшку на днях подарили,

Хоть и не для жизни, но для впечатлений.

И это – не зеркало, а перекличка,

Отдельное нечто, но кровное явно.

И я, и не я! Автор куклы отлично,

Лепя, понимал, ЧТО является главным.

Конечно, душа! – вылетает подсказка.

Свет Божий в глазах – и для куклы везенье.

Вот с этого и начинается сказка,

А сказка всегда путь торит во спасенье!

 

 

***

                                                 Николаю Ерёмину

Не Вам – полковнику никто

Не пишет, забывая

Его, и адрес… А про что

Писать в дни урожая?

 

Полковник целится в людей,

Что далеко не круто.

А Вы от рифмы до идей

Доводите, как будто.

 

Врачуете, себя и нас

Спасая добрым слогом.

Я Вам пишу, да и сейчас

Благодарю, ей-Богу!

 

Эльвира ЧАСТИКОВА

ДИПТИХ  ДРУГУ

Валерию Прокошину

1. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Я мерцающий март различала в февральском набеге,

Я вдыхала его, самый манкий из всех, аромат.

Я читала на вольно раскинутом вафельном снеге

Иероглифы птичьих следов как земной постулат.

Я с тобой не прощалась, планируя что-то на среду

И на месяц вперёд, волю дав торопливым словам.

Ты же чувствовал время иначе, улавливал Лету,

И, шепча благодарности мне, влажно поцеловал.

Ты простился со мной, может, даже не осознавая,

Что уже никогда, никогда… Я, роняя «пока»,

Улыбнулась тебе. И со мной твоя мета живая

Устремилась в весну… и вошла в неё наверняка.

Потому с каждым днём проступает румянец заметней

На щеке моей правой в том месте касанья… Рукой

Я его заслоняю от лишних вопросов и бредней,

Мутных предположений и зависти глупой людской.

2. ТОЧКА ВОЗВРАТА

Ни разу про тебя не сказала «помер»,

А вот мне – говорили, узнавшие быстрее…

В своём мобильном я не стёрла твой номер,

Надеясь дозвониться. И пока это греет.

Ну да, ты отдалился, к звезде стал ближе,

И ведёшь себя так же, как небесное тело:

Меняешь орбиты, царапаешь крыши,

Гаснешь и вновь проступаешь в окне запотелом.

Ты мне намекаешь на точку возврата,

И я цепляюсь, а как же иначе?

Иначе – верить, что потеряла брата,

Друга, над стихами которого тихо плачу.

Обнинск

 

Игорь БИРЮКОВ

Альманах Миражистов

Родился и учился в Красноярске (правый берег, район улицы Кольцевой). Ещё совсем «зелёным» школьником принимал участие в нескольких «сборных» чтениях, где слушал стихи и учился у красноярских поэтов Николая Ерёмина и Сергея Кузнечихина. Окончил актёрский курс Института искусств. Местом для жизни случайно выбрал город Владимир. Служил в театре. В настоящее время — креативный директор РА. Поэтический «стаж» делится на две части, между которыми было ровно 30 лет «тишины». Победитель нескольких литературных конкурсов: журнала «Русский пионер», «Турнира поэтов-2018» на ЛитКлубе TV при Российском союзе писателей, первая премия «Поэт года» за 2018 год в номинации «Дебют», лауреат (2-е место) журнала «45-й калибр» за 2018 год.

 Мама, купи мне Бога

Бирюков Игорь

I

Мама, купи мне Бога. Мягкого, чтоб из плюша.
Чтобы к нему щекою мог я во сне прижаться.
Если вокруг всё плохо, с Богом мне станет лучше.
Даже ненастоящий будет мной обожаться.

Мама, найди мне Бога. Доброго как с обложки,
Что на огромной лодке молча спасает зайцев.
Помнишь, как ты топила бедных котят у кошки.
Я это видел мама, только не мог признаться.

Мама, оставь мне веру сахарную как вата.
Липкие пальцы, ладан, запах цветов и свечек.
В том, что лежишь так тихо ты же не виновата.
И упрекнуть тебя не в чем.

II

Бог, ты верни мне маму.

10.01.2023

* сентиментальной песенка:
https://vk.com/id191783586?z=video191783586_456239100

Человечек

Бирюков ИгорьI
маленький человечек
жалкой фигурой речи
пламенем искалечен
тает грошовой свечкой

тает и сам не знает
что это за напасти
волосы исчезают
взгляд постепенно гаснет

вдруг исчезают губы
так что ни слова больше
тело идёт на убыль
воском стекают мощи

с ним исчезает «мама»
сказанное в начале
снимут с него лекала
тихо вздохнут в печали

маленький человечек
дымом сансарных свечек
тысячами колечек
выдохнут скоротечно

так истекает вечность

II

думали
что огромны
думали
что планеты

но заблуждались в этом
18.09.2024
*** текст, ставший песенкой, можно смотреть и слушать здесь:
https://vk.com/id191783586?z=video191783586_456239110

Слово мне говорило

Бирюков Игорь

Слово мне говорило: плюнь на мою свободу.
Я теперь про природу. Я теперь мимимишно.
Дети, семья, кредиты — на фиг бы я народу.
Мало ли кем я было? Важно каким я вышло.

Я теперь стало крепче, образней и обсценней.
Разве ты сам не кроешь мною всё трёхэтажно?
Часто, когда мне стрёмно, лезу и я на стены,
Если мной гонят воду не утоляя жажды.

Было ли я в начале? Мне говорят, что было.
Я же себя не помню: ни языка, ни смысла.
Помню, что я боялось, помню как я любило,
Помню себя пророком, даже доносной крысой.

Помню себя на плахе или на баррикадах,
Только не помню с кем я (вечное или-или).
Jedem das Seine – тоже я на воротах ада.
Лютер сказал, а после лютые повторили.

Мальчики мной твердили то, что король раздетый.
Мальчиков убеждали, сделав из них военных.
Чаще мной убивали проще, как мух – газетой.
Мною и воскрешали этих же убиенных.

Если меня ты вспомнишь и повторить захочешь,
Сгинуть со мной за слово – глупо, одним-то словом.
Нынче я с воробьями в стае дерусь за крошки.
Вылетело по-дури, да измельчало снова.

01.01.2024
***«Jedem das Seine» (Каждому своё) — выражение встречавшееся в работах немецкого богослова Мартина Лютера / Надпись на воротах концлагеря Бухенвальд.

© Copyright: Бирюков Игорь, 2024
Свидетельство о публикации №124010200137
Елена АТЛАНОВА

Альманах Миражистов

Офис

 

я чувствую
что с  недавних  пор
у меня начал расти
русалочий хвост

по ночам он растёт гораздо быстрее
ведь не запретишь же себе
видеть во сне
море

днём
в сухопутном офисе
хвост ведёт себя построже
но сам факт его существования
стало всё труднее скрывать
от сослуживцев:

в самый неподходящий  момент
хвост вдруг начинает биться
о лёд раздражения

успокаивает
лишь картина на стене
где среднеазиатские розы
стоят в литровой банке с водой
средиземного
цвета

 

Вина

 

Когда давно нет от тебя известий
я  почему-то точно знаю
что ты беспробудно
пьёшь

когда вижу в новостях по телеку
твой город сизым от холода
снова мерещится картинка
как тянешь ты горькую
на тёмной пыльной
кухоньке

а если летней полночью
принесёт  прохладу
северо-западный
полынный ветер
я чую запах
дешёвого
пива

когда ж горчит редкое письмецо от тебя
мне и тогда видны за строчками
промахнувшаяся горечь
твоих пальцев и…
почти ничья
вина

Иль потому как мне жаль
что горько ты пьёшь
так сладко тебе
пить?

 

Шопинг

 

Тысячу железных башмаков
я сносила
прежде чем сняла с полки
эти летучие
с а н –
д а –
л и –
и
Лечу теперь над скороходами…

 

Клубок

 

Вытянула из себя все жилы
смотала в тугой
клубок
Сижу теперь в кресле
и вяжу любимому
кольчужку

Коротка…

 

Баллада о тапках

 

Босая стрекоза
ещё не успела убежать
из муравьиного лабиринта
когда неутомимые молоточки
плотоядно влюблённого муравья
начали торопливо перековывать
её старые золотые башмачки
для юной фаворитки:
пой–танцуй
дорогая
блоха
ха

 

Аперитив с завистницей

 

Вот ты говоришь
жизнь моя – в шоколаде…

Где уж понять тебе, сладкоежке
что конфеты Мишка на севере
и реальная медведица
на холодном льду –
совершенно
разные
вещи

а самые-самые мои
главные вещи
и не вещи
вовсе

Ты, подруга, не взыщи:
я давно уже живу
на льдине…
кстати
советую бросить
пару кубиков в бокал
будет вкуснее, не пожалеешь

 

Милостыня

 

нет
не сержусь

просто осень
чудит

она опять
после стирки
не успела снять
своё пересушенное
пожелтелое бельишко
а ветер уж всё и разметал
по крышам да по задворкам

глянь–ка: cтоит голышом на сквозняке
неужели собирается ждать
белоснежных обновок
от богатенькой
сменщицы?

проси не проси
зима–то нынче
проворовалась
и на милостыню
скупа

да нет
не сержусь совсем
просто осень стынет…

 

Шарик Гузеевой и Ко

 

Над невесткой
на бобах

над молодицей
в годах

над старухою
в трудах

девочка смеётся
до поры

 

Гарем

 

Когда воспылал ко мне
мой господин –
сгорела я

Лишь пепел
остался

Через год
на пепелище
дворцовой клумбы
душа моя проросла редчайшим цветком
который хан тут же сорвал
и подарил
другой

В каменной оправе  неволи
засох бы и стебель
если бы не та
другая:
она поливала бледный куст
сначала живою водою
а потом и своими
слезами

Растение оказалось
многолетним

Теперь
цветов хватит
на весь наш гарем

 

Ты первый бросил в меня камень

 

Ты
первый
бросил в меня
камень

Камень упал на сердце
и долго лежал там
пока не скатился
за пазуху

Теперь берегись:
первым
бросил в меня
камень
Ты

 

Запасник

 

Перед самым отъездом
она попросила у него
лишь автограф

А он нарисовал для неё
картину маслом

Так и пылится
в чулане

 

Поэзия          

  .мне дано по вере.

Вера Чижевская

Вот говоришь
что ты и на моторке
доберёшься…

я лучше ладони в кровь –
но с теми чудаками
на галерах

А если
руки  ослабнут
и разбитые фаланги осыпятся
как дамские пальчики
с виноградной
кисти
ты и тогда
не зови меня

Или под парусом пойду
в одиночестве
опасном

Но даже
если ветер
так затаит дыхание
что и зеркальце не запотеет
и штиль упокоит
паруса
ты и тогда
не зови меня

Пойми –
моторки туда
не доплывают

 

Родная чужбина

 

Разломили каравай
накрошили
и ушли

Быть бы мне зерном …

увы, чёрствой горбушке
и на сытой чужбине
не прорасти

 

Пунктуация

 

Дефис
оказался
слишком короток
как та самая  кольчужка…
Между нами теперь – тире
Не уцелеть
иначе

После
двоеточия
перечисления
не получилось:
двоеточие  мимикрировало
в математический знак
деления

Восклицательный
со временем загнулся
вопросительным
– Всё ещё вместе?

До сих пор
точка с запятой
заламывают прутья запястий
открытых кавычек для извечных препинаний

Вот здесь бы и точку поставить

Однако  по окончанию
жизни  нашей любви
как же сумели мы
вывести тонкую
запятую
ту,
после  которой
снова следует
многоточие
…

 

© Елена Атланова, 2011–2014.

© 45-я параллель, 2014.

 

 

ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ

Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ!

Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996

ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!

06.09.15 07:07

 

45-тка ВАМ new

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:

КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/

СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083

КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921

Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474

Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148

ТАЙМ-АУТ

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826

КРУТНЯК

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593

СЕМЕРИНКА -ВАМ

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224

АВЕРС и РЕВЕРС

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900

ТОЧКИ над Ё

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809

ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307

РОГ ИЗОБИЛИЯ  http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103

БОМОНД http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372

ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135

КаТаВаСиЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480

КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА   http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005

ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424

ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798

СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612

СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121

АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив” http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444

5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564

 

                                   

 

 АПРИОРИ

                                Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

КрасноярсК

2024

                                              

 

 АПРИОРИ

 

 

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН, Елена КОПЫТОВА,

Леонид ЧЕРЕВИЧНИК, Эльвира ЧАСТИКОВА,

Игорь БИРЮКОВ, Елена АТЛАНОВА

КрасноярсК

2024