Новогодняя инспекция

Цесаревич Михаил Алексеевич принял Степана Вележева в кабинете весьма сдержанно. Вежливо кивнул и равнодушно произнес:

– Хорошо, господин Вележев. Наш церемониймейстер считает присутствие пожарного инспектора на мероприятии весьма желательным. Посему и с нашей стороны возражений нет. Соответствующий костюм вам подберут.

На этом краткая аудиенция завершилась. Оказалось, ничего страшного, зря Степан так волновался несколько дней. Наследник российского престола – приятный молодой человек, без тени заносчивости. На душе инспектора стало легко и спокойно. До начала новогоднего бала оставалось еще несколько часов. Так что Степану хватило времени на тщательный осмотр Малого зала Кремлевского дворца празднеств.

В центре красовалась пятиметровая голубая ель, вся в игрушках и гирляндах. Ствол прочно покоился в огромном дубовом чане с водой, укрепленный камнями и тросами. Гирлянды и мишура со вкусом располагались повсюду на стенах и светильниках и не мешали созерцать бесценную коллекцию живописи из нескольких десятков полотен.

Ранее Степану довелось видеть эти шедевры только в книгах и на экране. И вот, наконец – очное знакомство с классикой. Особый интерес инспектора всегда вызывала коллекция, посвященная бурным событиям последних десятилетий восемнадцатого века. Степан не спеша рассматривал картины Васнецова «Чудесное спасение государыни Елизаветы Петровны от заговора отравителей», «Молодой генерал Суворов на параде в честь победы в Семилетней войне»; драматические полотна Репина «Елизавета Петровна оплакивает внучатого племянника Павла Петровича», «Опальный великий князь Петр Федорович гибнет при пожаре в крепости», «Граф Алексей Орлов расправляется с убийцей Екатерины Алексеевны».

Отдельно на стене располагалась картина Крамского «Чудесное обретение наследника престола Алексея Петровича». Хрестоматийный сюжет: Григорий и Алексей Орловы представляют Елизавете Петровне юного графа Бобринского, а взволнованная государыня читает обгоревшее письмо покойного Петра Федоровича последнему прусскому королю Фридриху II. Степан начал считать, каким же «пра» приходится Алексей II государю и цесаревичу, но отвлекся: в зал ступила очаровательная девушка лет двадцати с небольшим. В жизни она выглядела гораздо привлекательнее, чем на снимках.

В прелестных голубых глазах читалось крайне изумление. Девушка перебросила через плечо длинную русую косу и принялась теребить кончик. Наконец, несмело заговорила:

– Сударь… Простите, не имею чести… Как вы здесь оказались?

– Нижайше прошу меня извинить, сударыня, что вынужден рекомендоваться лично. Дозвольте представиться – капитан внутренней службы Степан Вележев, пожарный инспектор. Уполномочен следить за соблюдением противопожарных мер в ходе бала.

– Вот как… Что-то новенькое. Графиня Елизавета Пушкарева, музыкант при дворе великого князя Михаила Алексеевича. Инспектор, вы не удовлетворите мое любопытство – чем отличаются пенный и углекислотный огнетушители? Я их постоянно путаю.

– Извольте, графиня…

И Степан приступил к кратким объяснениям. Графиня Елизавета, впрочем, слушала не особо внимательно. Зато пристально всматривалась в лицо инспектора. Затем не без смущения заявила:

– Вообще-то, я акустику зала хотела проверить – тут столько мишуры. Но в вашем присутствии, право, сие неловко.

– Счел бы за честь, сударыня, насладиться вашим дивным вокалом. Но не смею настаивать.

– Вы так интересно рассказывали об огнетушителях… Сразу видно образованного человека. И живописью, похоже, весьма интересуетесь…

Беседа о пустяках продолжалась с четверть часа. Спеть графиня Елизавета так и не сподобилась – покинула зал. А Степан задумался. Юная графиня Пушкарева в списке подозрительных участников бала не значилась. Но почему-то поначалу решила устроить Степану небольшую проверку по пожарному делу. Своеобразная девушка! Стоило и ее взять на заметку.

А пока Степан в очередной раз мысленно прикинул все плюсы и минусы по трио подозрительных лиц.  Кто же из них замаскированный альтернативщик? Или руководство главного политического департамента императорской жандармерии все же ошибается? В любом случае лучше избыток бдительности, чем недостаток оной.

*

На торжественную часть приглашенные лица начали входить после восемнадцати часов. В зале уже находилась немногочисленная прислуга, наряженная применительно к наступающему празднику. Пятеро половых – трое мужчин и две женщины – облачились в костюмы белых медведей и лисиц, а два распорядителя нарядились Снеговиками. Степан предстал в образе Щелкунчика.

Церемониймейстер же был в традиционном парадном мундире, лишь слегка украшенном серебристым дождем. Рядом стоял дядя цесаревича, великий князь Сергей Михайлович – тоже в парадном мундире. Князю смиренно кланялся каждый из приглашенных и после оглашения имени и титула становился у ели. Степан понимал, что брат государя и без того прекрасно знал всех родных из младшего поколения и их ближайшее окружение. Но установленный церемониал требовалось соблюдать неукоснительно.

По окончании процедуры вокруг ели расположились около полусотни князей и княжон – великих и императорской крови, – их друзей и подруг графского и княжеского достоинства. И тогда церемониймейстер громовым голосом объявил:

– Его императорское высочество великий князь Михаил Алексеевич!

Из динамиков на стенах грянула «Патриотическая песнь» Глинки. Молодой высокий цесаревич, одетый в строгий парадный мундир, ступил в зал и медленно зашагал к присутствующим. Остановился и обменялся поклонами с дядей. Из круга приглашенных выступила графиня Елизавета Пушкарева и восхитительным лирико-колоратурным сопрано запела под минусовку из динамиков:

– Боже, царя храни, сильный державный…

Ей подтягивали половые и распорядители. Они успели встать за солисткой, едва началось вступление.  Сразу откинули на спину капюшоны с масками, так что зрелище комичным не выглядело. Напротив, Степан чувствовал, что внутри словно поднимается некая волна – как всегда при исполнении гимна. С уважением подумал, как все разумно организовано при дворе цесаревича – минимум работников, и каждый мастер на все руки.

Едва отзвучал гимн, под ту же песнь Глинки четверо гвардейцев вкатили в зал малый трон. Остановились и замерли рядом с цесаревичем. Около них вскоре оказался великий князь Сергей Михайлович и громким басом зачитал императорский указ:

– Божией поспешествующей милостью, мы, Алексей Пятый, Царь и Государь Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский; Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский, Великий Князь Прусский и Саксонский, Великий Князь Финляндский и Литовский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский, Аляскинский и прочая, и прочая, и прочая поручаем любезному брату нашему великому князю Сергею Михайловичу провести государственную церемонию тронного совершеннолетия великого князя Михаила Алексеевича…

Да, именно в последний день 2022 года цесаревич праздновал двадцать первый день рождения. Отныне при наследовании трона старший сын государя не нуждался более в опекуне. Степан не знал, почему государственную церемонию решили провести в Москве, а не в Петербурге. Возможно, следовало вновь напомнить державе и миру о бывшей столице – императору видней.

Князь Сергей Михайлович извлек из кармана ключ, ярко блиставший в свете ламп, и отпер ящик на троне. Извлек оттуда золотую цепочку с красным алмазом «Негус». У Степана перехватило дух при виде исторической драгоценности. Он знал, что красных алмазов во всем мире найдено не больше десятка. Вес большинства – от половины до одного карата. И только «Негус» весит целых двадцать пять карат!

Вот только историю уникального камня вспоминать публично не было принято. Однако Степан, в отличие от большинства россиян, по долгу службы был достаточно осведомлен о замысловатой судьбе редчайшей драгоценности. Красный алмаз, несколько веков назад найденный в Эфиопии, не раз менял владельцев. По окончании победоносной войны с Османской империей в 1800 году «Негус» в качестве трофея при подписании мирного договора получил российский фельдмаршал Наполеон Бонапарт. В Петербурге во время парада военачальник передал алмаз императору Алексею II, но тут же получил драгоценность обратно – в знак признания своих заслуг.  Увы, в 1802 году Бонапарт поднял мятеж и сто дней удерживал в своей власти столицу Российской империи. Но даже после подавления беспорядков у опального фельдмаршала не реквизировали «Негус». Позже Бонапарт скончался перед этим камнем – сидя за столом в своем домике в Соловках. «Негус» экс-фельдмаршал заблаговременно завещал российской казне.

И вот через двести двадцать лет после «ста дней» Бонапарта «Негус» в качестве официальной регалии засиял на груди нового цесаревича. Еще раз прозвучал гимн – теперь без голосового сопровождения. Михаил Алексеевич занял место на троне и объявил новогодний бал открытым.

Степан, медленно обходя зал, внимательно наблюдал за праздничным действом. Возраст приглашенных составлял от восемнадцати до тридцати пяти лет. Семейных пар лишь четыре. Число дам соответствовало числу кавалеров. Регламент бала Степан изучил заранее – распорядители от плана не отступали ни на вершок. После каждых двух танцев объявлялся веселый конкурс.

Самое пристальное внимание Степан уделял заблаговременно «вычисленным на логарифмической линейке». Один из троих мог оказаться тайным альтернативщиком. Но какая провокация возможна здесь, в ближайшем окружении наследника престола? Пять лет назад Степан расследовал непристойный казус: на информационном табло в центре Петербурга вдруг появились кадры из порнографического западноевропейского фильма.  Безобразие продолжалось около минуты и вызвало несколько столкновений автомобилей. Злоумышленником оказался ловкий хакер, позже отравленный в двухлетнюю ссылку на Аляску.

В Малом зале тоже есть гигантский телеэкран. Неужели кто-то сумеет показать там гнусные измышления альтернативщиков? Вроде бы вся техника проверена, защищена, но как знать? Итак, кто же из троих? Или вообще никто?

Графу Францу Лейхтенбергу тридцать лет. Интересный шатен среднего роста. Помолвлен с княжной императорской крови, троюродной сестрой цесаревича. Во время учебы в университете Дрездена фигурировал в скандальной истории со взятками преподавателям. Один из профессоров позже был разоблачен как альтернативщик и сослан на два года в Благовещенск. Так что теоретически граф Лейхтенберг мог иметь контакты с прусским подпольем.

Тридцатипятилетний жених еще одной троюродной сестры наследника князь Антон Чичагов. Тщедушный блондин, сторонник сыроедения. Весьма известный пианист – с многочисленными знакомствами в разнообразных музыкальных кругах. Любитель мастерить изящные модели кораблей и самолетов – уникальное увлечение для дворянина. Пришел на бал в странных матовых очках с толстыми стеклами. Постоянно протирал их, убирал в нагрудный карман и снова надевал.

Самое пристальное внимание Степана привлекала двадцатипятилетняя княжна Анна Зубова, сожительница сына великого князя Сергея Михайловича. Довольно неуравновешенная особа, хотя кузен цесаревича, по слухам, любил Анну без памяти. Однако причуды молодой княжны мешали паре получить родительское и высочайшее благословение и узаконить отношения. Во время учебы в университете княжна Анна, случалось, не приходила на экзамены после бурных вечеринок. Кое-как пересдавала. Брала и академический отпуск после неудачной сессии. Наконец, была разоблачена в группе интернет-мошенников. Правда, следствие установило, что юную княжну злоумышленники обманули и использовали втемную. Однако даже случайное пятно с репутации быстро не смывается…

К Степану подкатился Снеговик-распорядитель, показал агенд на дисплее смартфона и вежливо попросил:

– Милостивый государь, не могли бы вы на четверть часа приостановить наблюдения и подменить кавалера? Князь Чичагов почувствовал себя нехорошо и отказался от двух ближайших танцев. Отбыл в комнату отдыха на некоторое время.

«Немудрено, – подумал Степан. – Я бы на одних сырых овощах уже давно концы отдал». А вслух немедленно согласился.

Сначала он танцевал вальс с графиней Елизаветой Пушкаревой и рассыпался в комплиментах по поводу исполнения гимна.

– Зато в праздничном концерте участвовать не буду, – сообщила девушка. – Михаил Алексеевич сказал, сегодня я гостья, а не музыкант. А вы на удивление шикарно вальсируете, Степан Петрович. Неужели пожарные инспекторы проходят танцевальную подготовку наравне с гвардейскими офицерами?

– Самоучка я, – отшутился Степан.

– Я до сих пор полагала, что Антон Чичагов у нас лучший танцор. Он и преподавал ритмику, кстати. Сегодня в программе его ученицы тоже примут участие. За все граф хватается – и все у него получается. Но, честное слово, инспектор, вы не хуже Антона. Браво!

– Сударыня, ваш комплимент – лучший новогодний подарок. Но, право, вы слишком добры ко мне. A propos, с каких пор граф Чичагов носит очки? Никогда не видел его с ними на снимках.

– Я тоже. Наверное, решил предстать в образе рассеянного профессора – Новый год же…

Согласно обновленному агенду, следом Степан стал кавалером княжны Анны Зубовой в танго. Энергичный танец почти не оставлял времени для светской беседы. К тому же молодая княжна буквально излучала страсть. Немудрено, что племянник государя потерял голову. Степан немедленно вспомнил несколько случаев, когда подобные роковые женщины беззастенчиво манипулировали даже самыми сильными мужчинами. И те становились покорными игрушками в руках преступных красавиц. Несомненно, что и Анна Зубова при необходимости прекрасно сыграла бы роль такого кукловода. Широко улыбаясь, и она похвалила Степана:

– А вы блестящий кавалер, инспектор. Вот уж не ожидала!

В двадцать один час церемониймейстер объявил получасовой перерыв на легкий ужин. В зал вкатили столики с легкими закусками и вином. Зазвучали тосты, зазвенели фужеры. Степан заметил, что княжна Анна лихо осушила три полных бокала шампанского. Лицо девушки порозовело, голос зазвучал громче.

Столики укатили четко по графику. В зале появились могучий Дед Мороз и прелестная Снегурочка. Степану сразу стало легко на душе – наконец-то праздник охватил все существо инспектора. Что ж, артисты досконально знали свое дело. Игры и конкурсы стали еще веселее. Куплеты новогоднего дуэта вызывали бурный смех. В конкурсах на знание песен о зиме и о выпивке участвовали все в зале, даже великие князья Сергей Михайлович и Михаил Алексеевич – цесаревич то спускался с трона, то возвращался туда. Однако лучшим знатоком песен всякий раз оказывалась графиня Елизавета Пушкарева.

Степан подивился: когда юная графиня успела столько узнать? Сам он начал понемногу успокаиваться и расслабляться. Не верилось, что кому-то придет в голову испортить всеобщее веселье какой-то пакостью. Вполне возможно, что информатор жандармерии что-то не так истолковал. Однако от шампанского, поднесенного в ходе ужина очаровательной лисичкой, все же отказался. Голова не должна быть замутнена даже каплей алкоголя.

Но вот участники бала распрощались с Дедом Морозом и Снегурочкой. За полчаса до полуночи в зал вновь вкатили столы и легкие кресла – расставили в виде буквы «П». Начался праздничный новогодний ужин. Столы ломились от яств и хмельных напитков – и легких, и крепких. Степан наблюдал за действом со стороны. Наконец-то инспектор смог сесть – на скамье у стены, вместе с распорядителями. От зала это место было отгорожено фанерой сказочного терема – Степан выглядывал из оконца.

За семь минут до полуночи включился огромный экран под потолком зала, и все встали у столов. На экране появился пятидесятилетний император Алексей V – в парадном мундире. Государь обратился к четырем сотням миллионов подданных империи, раскинувшейся от прусских и саксонских земель на западе до Аляски на востоке, от Шпицбергена на севере до Кушки на юге. Который год Степан слушал предновогоднее выступление и не уставал поражаться: у императора всегда находились новые слова – простые и доступные, проникавшие в самое сердце.

Вглядываясь в знакомое лицо, Степан находил в нем некоторые черты предка – Петра Федоровича. И с чего взяли альтернативщики, что Алексей II не его сын? А все козни Бонапарта. Тот при мятеже распространял слухи, что Алексей II не законный государь, а всего лишь граф Бобринский: Петр Федорович отнюдь не принуждал Екатерину Алексеевну оговорить себя; якобы Орловы подделали письмо великого князя Фридриху с признанием отцовства.  Более того, именно они подожгли крепость, где содержался опальный Петр Федорович. Разумеется, все фальшивки, сработанные ловким Бонапартом, давно уничтожены. Но до сих пор альтернативщики порой мутят воду, призывая к проведению нового Земского собора…

И вот, наконец, император поднял фужер с шампанским. Собравшиеся в зале – тоже. Звон хрусталя слился с боем курантов Спасской башни – Новый 2023 год вступил в свои права.

Телеэкран тут же погас. Для гостей цесаревича начался концерт в зале. Певцы и танцоры появлялись один за другим, исполняли свои номера, кланялись под бурные аплодисменты и покидали зал. Степан с удовольствием тоже аплодировал знаменитостям, которых прежде видел только на экране.

Великий князь Михаил Алексеевич окончательно покинул трон и расположился за столом между графиней Елизаветой Вележевой и княжной Анной Зубовой. К удивлению Степана, княжна Анна после первых трех фужеров шампанского больше к спиртному не прикасалась. Хмель ее улетучился. Напротив, графиня Елизавета, похоже, решила последовать призыву исполненных песен про выпивку. Глаза девушки затуманились. Степан опасался, что юная певица вот-вот заснет за столом. С другой стороны от графини сидел князь Чичагов и вяло ковырялся в тарелке не то с порезанной репой, не то со спаржей.

Что удивительно – наследник престола тоже боролся со сном. Очевидно, позднее время повлияло и на крепкого молодого мужчину. Граф Франц Лейхтенберг на противоположной от цесаревича ножке «П» уже не сопротивлялся чарам Морфея – откинулся в кресле и посапывал, закрыв глаза.

Около двух ночи к елке выбежали шесть очаровательных девушек в белых нарядах снежинок. Зазвучал «Вальс цветов» Чайковского. Танец завораживал и не раз срывал аплодисменты. Но вдруг… У Степана буквально отвисла челюсть. За столом раздалось слившееся в единый хор:

– Ого!.. Ах!.. Ох!..

Это с одной из девушек соскользнуло легкое белое платье. Белья под ним не оказалось, и прелестная танцовщица предстала в костюме Евы. При этом преспокойно продолжала танец – правда, всего несколько секунд.

Снежинки вдруг исчезли в кромешной тьме – внезапно погас свет. Из-за столов послышались недоуменные возгласы, затем аплодисменты. Очевидно, участники новогоднего празднества приняли отключение света за часть программы.

– Ловко она придумала! – со смехом выкрикнул кто-то.

Степан тоже поначалу подумал, что освещение вот-вот включится – а снежинок у ели уже не окажется. Однако зал оставался погруженным в темноту.

За столом начали загораться фонарики на смартфонах. Степан включил свой чуть раньше и осторожно подошел к ели. Девушек-снежинок там уже действительно не осталось. Один из Снеговиков сопровождал Степана и принялся со своим смартфоном осматривать гирлянды на елке. Второй стремительно двинулся из зала.

– Дымом не пахнет, – заметил Степан. – Ничего не перегорело.

И он быстро зашагал из зала за вторым Снеговиком. Нашел того у панели с аппаратами защиты сети. Основной оказался заблокирован странным устройством в виде миниатюрных тисков из пластика.

– Неудачная шутка, – заметил Степан. – Не трогайте зажим, это по моей части.

Инспектор извлек из кармана специальный индикатор, похожий на небольшой портсигар, и поднес к загадочному устройству. На панели прибора заморгал зеленый свет.

– Без взрывчатки, – с удовлетворением заметил Степан. – Действительно шутка, а не теракт. Полагаю, разбираться в ней никто не будет – не нашего ума дело. Но рекомендую вам все-таки доложить князю Сергею Михайловичу.

Он аккуратно снял «тисочки» с аппарата и вновь передвинул рычаг. Всюду тут же вспыхнул свет. Из зала раздались громкие возгласы и аплодисменты. Степан переложил находку в полиэтиленовый пакет и зашагал обратно. По пути отправил СМС руководителю: «Замок». Снеговик спешил следом за инспектором.

Доклад великому князю возымел действие: вскоре Сергей Михайлович прибыл вместе со Снеговиком за фанерную ширму и сухо поинтересовался:

– Покажите, что вы обнаружили, инспектор.

Вопрос был задан вовремя. Загадочное устройство в пакете стояло на лавке и неожиданно начало расплываться. Промедли великий князь две-три минуты, и увидел бы только светло-бурую густую жижу в пакете. Но устройство расплавилось на глазах брата императора. Тот был потрясен и с изумлением спросил:

– Инспектор, вы можете пояснить, что это означает?

– Шутник не хотел, чтобы зажим обследовали, ваше императорское высочество, – пояснил Степан. – Заложил туда особый растворитель в оболочке. Через некоторое время она распалась, а следом начался распад устройства. Довольно редкое и дорогое вещество.

– Что за чертовщина… – пробормотал великий князь. – Инспектор, пройдемте в мой рабочий кабинет.

Когда выдвинулись из-за ширмы, распорядитель громко провозгласил, что в концерте объявляется перерыв, скоро подадут очередную перемену блюд. Степан глянул на цесаревича. Тот выглядел так, словно пробудился ото сна. И красный алмаз на груди наследника престола блестел уже как-то иначе. Или показалось? Однако на душе Степана вдруг стало тревожно. Продолжать игру, похоже, больше не имело смысла.

В кабинете Степан предъявил князю Сергею Михайловичу удостоверение ротмистра жандармерии. Вкратце рассказал о деле, ради которого предстал в личине инспектора пожарной охраны:

– Как видите, инспектор-Щелкунчик никого не насторожил. Задуманное воплотили в жизнь. Теперь я склонен считать, что наш информатор слышал о шутке, но истолковал ее всерьез. Давать ли расследованию ход – не мне решать, ваше императорское высочество.

– Я подумаю… Разумеется, сейчас, в праздник, ни о каком расследовании не может быть и речи. Может быть, потом, в узком кругу… Мы сообщим о решении шефу жандармов. И, несомненно, отметим вашу блестящую работу и редкую наблюдательность, господин ротмистр. Пакет с останками устройства передайте нашему церемониймейстеру – для хранения в сейфе.

Оба вернулись в зал, и мнимый инспектор вернулся в фанерный «домик». А за столами царило веселье. До Степана долетали обрывки разговоров: все шутили над неожиданным приключением. Впрочем, графа Франца Лейхтенберга ничего не трогало: тот по-прежнему дремал в кресле.

В разгар веселья цесаревич медленно поднялся и, слегка покачиваясь, двинулся в сторону служебных помещений. Небрежно потрогал бесценный алмаз, и камень внезапно скользнул вниз. Через мгновение с уст наследника сорвалось словцо, которое повергло в смущение молодых женщин. Разговоры за столом мгновенно прекратились, и все взоры устремились на великого князя Михаила Алексеевича. А тот рассеянно смотрел на лежавший у ног красный алмаз – «Негус» раскололся пополам…

Степан метнулся к цесаревичу, подобрал осколки и шепотом сказал:

– Дозвольте сопроводить вас в кабинет князя Сергея Михайловича, ваше императорское высочество…

Вскоре два великих князя и Степан расположились за столом в кабинете. Ротмистр Вележев рассказал подробно о своем задании уже цесаревичу и с волнением добавил:

– Боюсь, ваше императорское высочество, отключение света имело целью не только шутку. Здесь есть что-нибудь стеклянное?

Князь Сергей Михайлович указал на журнальный столик. Степан провел осколком алмаза по стеклянному покрытию – и ничего не произошло. Нахмурился и со вздохом пояснил:

– Видите… Алмаз режет стекло, а это… Это страз. Поэтому так легко раскололся надвое. Некто в темноте успел снять «Негус» с цепочки и приспособить страз. В спешке не сумел сделать это надежно. Стоило коснуться так называемого камня – выпал из гнезда крепления. И слава богу! Сейчас, по горячим следам, еще есть шанс найти злоумышленника и вернуть «Негус». Я на всякий случай заблаговременно подал условный сигнал «Замок» своему руководителю – охрана никого не выпустит из дворца до особого распоряжения.

– С ума сойти! – возмутился Михаил Алексеевич. – Но как же я ничего не почувствовал? Впрочем, я, кажется, задремал… Голую девушку, про которую все говорят, уже не видел. Очнулся, правда, во тьме – от громких голосов. Но никакого движения рядом не почувствовал…

– Полагаю вам незаметно подлили в фужер снотворное, – предположил Степан. – Выглядели вы и впрямь весьма сонным, да и сейчас тоже. Не угодно ли вам будет вызвать лекаря и сдать кровь на анализ?

– Даже не знаю… Нужно подумать. Но кто бы мог так дерзко поступить? Стоп, неужели сие несравненная Анюта? Я уже не помню, когда видел ее на праздниках трезвой, а сегодня – как стеклышко. И это после первых трех фужеров! Приняла нечто антиалкогольное?

– Возможно… – неуверенно произнес Степан. – Ваше императорское высочество, дайте мне полчаса. Полагаю, за это время ваши подозрения либо подтвердятся, либо рассеются – если виновным окажется другое лицо.

– Надеюсь, вы понимаете, господин ротмистр, что должны действовать исключительно деликатно, – ледяным тоном произнес князь Сергей Михайлович. – Произошедшее – государственная тайна! Лучше потерять алмаз, чем честь кого-либо из императорской семьи.

*

Степан сидел на скамье в «домике» и напряженно размышлял. Кажется, все участники действа проинструктированы и подготовлены. Он быстро потер ладони и негромко произнес:

– Пора!

Оба Снеговика с веселыми криками выскочили из-за фанерной ширмы. Один разбрасывал вату и бумажные снежинки вокруг елки. Второй одну за другой разряжал хлопушки, которые доставал из карманов. За столами вновь оживились и зааплодировали. Овации усилились, когда в руке Снеговика загорелась сразу дюжина бенгальских огней. И тут вдруг второй распорядитель, пробегавший мимо, неловко толкнул товарища. Горящие металлические прутья посыпались в бумагу и вату на полу. Огонь вспыхнул моментально.

– Пожар! Пожар! – раздавалась со всех сторон.

Вокруг столов моментально возникла толчея. А к елке уже спешил Степан с огнетушителем в руках. Мгновение спустя потоки пены накрыли языки пламени. Через минуту-другую все было кончено.

– Вот это инспектор! – заговорили вокруг.

– Никогда еще не было такого увлекательного Нового года! – послышался восторженный женский голос – Степан узнал княжну Анну Зубову.

– А что за шум? – удивленно произнес наконец-то проснувшийся граф Франц Лейхтенберг, и слова его утонули в море хохота.

Степан же, скромно поклонившись, вернулся за фанерную ширму. Половые и распорядители приступили к уборке. А в домик пожаловала прелестная гостья – графиня Елизавета Пушкарева. Она улыбалась.

– Получилось, сударыня? – с надеждой спросил Степан.

– Еще как! – со смехом ответила девушка. – У меня от вашего предложения весь хмель, пардон, улетучился. А князь ничего и не заметил – запаниковал. Я его толкнула – и подобрала эту штуковину.

И графиня передала пакет с находкой мнимому инспектору.

Через несколько минут тот вновь стоял в кабинете перед двумя великими князьями и пояснял:

– Извольте взглянуть, ваше императорское высочество, на очки князя Антона Чичагова. Они сразу показались мне странными. И теперь могу достаточно уверенно заявить – в них замаскирован прибор ночного видения. Экспертиза это наверняка подтвердит. Граф – искусный мастер. У него тонкие ловкие пальцы. Плюс острый ум. Отлучившись под предлогом недомогания во время танцев, граф установил радиоуправляемый зажим в щитке. Во время скандального стриптиза при танце снежинок воспользовался отвлечением всеобщего внимания на обнаженную танцовщицу. Привел в действие пультом свое устройство – оно сработало, свет погас. За какие-то мгновения подготовленным инструментом извлек алмаз из цепи спящего князя Михаила Алексеевича и заменил на страз – не очень удачно, как я уже говорил. «Негус» был передан голой сообщнице, бывшей ученице графа. Полагаю, наставник очень неплохо заплатил ей за весь этот маскарад. Я уже сообщил о подозрениях руководству. Девушку осмотрит врач-гинеколог с жандармерии…

В этот момент смартфон подал сигнал. Степан удовлетворенно кивнул и продемонстрировал августейшим собеседникам снимок на дисплее – «Негус», лежавший в вазе.

– Как я и ожидал, танцовщица спрятала камень в лоне, – невозмутимо пояснил Степан. – Так что ее оплаченное графом бесстыдство имело двоякий смысл. А как поступить с графом, решать опять же не нам. При необходимости мы получим от вас указания через шефа жандармов. И тогда уже разберемся, кто такой граф Антон Чичагов – альтернативщик, ловкий авантюрист или банкрот, решивший поправить дела необычным дерзким способом.

– Что ж, время покажет. Не исключено, что через несколько лет пост шефа жандармов достанется вам, причем обязательно в качестве новогоднего подарка, – серьезно сказал цесаревич, улыбнулся и крепко пожал руку ротмистру Степану Вележеву.