Ольга Сергеевна была зла, как никогда. Никак не могла отдышаться после подъёма по лестнице, а главное, от приступа возмущения. Какой-то подлец на угловатом джипе с разгону въехал в лужу и окатил её грязной талой водой с ног до головы. Прямо возле редакции. И хоть бы остановился, негодяй. Она еле поднялась по лестнице в кабинет, предвкушая привычный утренний ритуал. А тут этот новый курьер с дебильным именем. Селиван! Отдал кому-то банку кофе и не знает кому, он вообще никого в редакции не знает.
— Что же за идиоты родители? Так назвать ребёнка. И ведь вырос, не умер от стыда в младенчестве. — Ольга Сергеевна, перекладывая папки, по привычке тихонько ворчала вслух, в её возрасте это не считалось зазорным. В редакции Шапошникову не любили за скверный характер и вступающий в свои права маразм, но наличие дочери в Министерстве Культуры делало “Шапокляк”, как ее называли за глаза, непотопляемой и неувядаемой. Закончив перебирать папки и обнаружив незнакомую неучтенную рукопись, Ольга Сергеевна без тени сомнения сунула ее в мусорную корзину – за долгие годы работы в редакции она привыкла к таким вот подкинутым рукописям непризнанных гениев и относилась к такому способу прославиться с изрядным отвращением.
Селиван слов “Шапокляк” не слышал. Курьер, как угорелый, носился по кабинетам, разыскивая пропавший кофе. Но заспанные сотрудники только пожимали плечами: “Растворимый не пьём”. Утренний кофейный ритуал в редакции заканчивался, когда сердобольная полноватая Елена Павловна сжалилась над парнем и отдала ему кофе из своих запасов. Селиван казался сверстником ее сына Димки, неожиданно для родителей бросившего институт и стремительно загремевшего в армию. Материнская тревога живо нарисовала картину — вот её щуплому Димке даёт кулаком поддых здоровенный старослужащий, и вот Димка также, как Селиван, мечется по казарме, отыскивая тому курево. Елена Павловна не услышала слов Селивана и погрузилась в грустные мысли.
Селиван на минуту остановил свой бег по коридору, пропуская в кабинет секретаршу брюнетку Маринку, красотку редакционного значения. Маринка привычно опаздывала на работу и пыталась проскользнуть за свой стол, не попавшись начальству на глаза. Селивана обдало благоуханием духов и обожгло кокетливым взглядом. Тоненькая, на высоких каблуках, во всеоружии макияжа и маникюра Маринка привычно покоряла сердца даже мимоходом, даже совсем не нужные в хозяйстве сердца. Вот и сейчас поймав заинтересованный взгляд парня, Маринка победно расправила плечи. Но все её мысли всё равно были о Нём, об Игоре: “Поговорил он, наконец, с женой, или она опять болеет? Когда же она перестанет болеть, эта старая кляча? А может, она вообще сдохнет? Годы уходят, когда же жить. Как же хочется жить. Я такая старая”. Про роман Маринки с Игорем Андреевичем, перспективным со связями замом главреда быстро узнал весь коллектив, и вся очарованная поначалу Маринкой молодежь мужского пола тут же стала называть ее за глаза “профурсеткой” и “секретуткой”. Почему профурсеткой? Да потому что “профура” в редакции уже была.
“Профурой” звали Оксану Валерьевну – красивую, статную, всегда роскошно одетую женщину. Она была замом по хозчасти. Злобность ее и умение упиваться своей властью поражали любого, кто к ней приближался. Она упекла в тюрьму предыдущего зама, её побаивался даже сам Шеф. Из её кабинета девчонки выходили с заплаканными глазами, а парни с потерянными. Все в редакции, как один, жалели ее мужа, немолодого, спивающегося инженера, занимавшегося эксплуатацией здания редакции. Так жалели его, что не очень то возмущались вечно неработающими туалетами, протекающей крышей и исчезающим в разгар рабочего дня интернетом.
Проходя мимо одного из кабинетов, Селиван услышал неприятный хохот и обрывок фразы: “…купец известный, вот уже кофе пропадать начал”. Сердце шумно выбросило порцию крови, в висках застучало. Он дёрнул ручку двери и вошёл. В кабинете притихли, только молодые ребята чуть слышно сговаривались идти в обед играть в настольный теннис на чердак. Селиван обвел всех взглядом. На одном из парней взгляд остановился, тот сразу же крикнул с вызовом: “Эй, Селиван, сгоняй за сигаретами, ты курьер или купец?”. Селиван перевел вопросительный взгляд на солидного мужчину, казавшегося ему начальником. Тот, опустив взгляд в телефон, что-то читал. Не поднимая глаза, мужчина буркнул:
– Семёнов, заткнись уже и сиди работай.
– Олег Иваныч, а почему как работай, так Семёнов, а как премия, так Семёнова нет? – неожиданно злобно отозвался парень.
Селиван воспользовался паузой и выскользнул из кабинета, а начальник только вздохнул. Все его мысли были только об ипотеке. Когда-то подающий надежды молодой автор он увяз в рутине и сейчас думал только, как прокормить троих детей и неработающую жену. И выплатить кредит, этот проклятый кредит.
Селиван растерялся и возбуждённо дышал. Мысли путались. Вспомнилась школа, издевательства одноклассников. Перепутав, зашёл в какой-то кабинет, увидел раскрасневшегося молодого сотрудника, что-то ожесточенно доказывающего пожилому коллеге. Прислушался к пустопорожнему политическому спору. Тихонько вышел.
Легче не становилось. С надеждой заглянул в кабинет Шапокляк. Старухи не было. Поискал взглядом на столе свою рукопись. Не нашёл!
– Читает, – взволнованно прошептал вслух и, развернувшись, вдруг споткнулся взглядом о знакомые листы в мусорной корзине.
В коридоре было жарко, отопление не отключили, окна глухие. Весна. Смахнул рукой пот со лба. Ожесточенно почесал волосы. Ногти царапали кожу головы, под ними оставалась кровь. Жара. Расстегнул рубаху. Дошел до конца коридора.
– Туалет не работает, – дёрнул ручку, дверь поддалась. – Вот и хорошо, что не работает. Тут прохладнее. Надо успокоиться, надо успокоиться, надо успокоиться.
Он заклинал себя. Не помогало. Таблетки с собой не взял, просто отвык уже от них. Нарастало раздражение. Нет. Изнутри поднималась ярость. Так уже было когда-то. Там, в школе. Родителям тогда всё удалось замять. Перевели на домашнее обучение, закончил школу, в армию не взяли, конечно, вот сюда пока договорились курьером.
Селиван лихорадочно прислушивался к своим мыслям.
— Зачем вы? — думал парень, — кто и зачем создал вас и собрал в этом проклятом месте? Ни один из вас ничего стоящего не создал, не помог ни одному талантливому автору. Вы ходите сюда, чтобы не работать, ходите за зарплатой. Занимаетесь рутиной, личными делами, спортом, чтением новостей, чем угодно, лишь бы не своими обязанностями. Никакого вдохновения, самые приземлённые интересы. Самые приземлённые люди! Какая польза обществу, людям от вашего существования? Зачем вы, зачем? Ведь вы препятствие, а не помощь творчеству, искусству, культуре. Жалкие паразиты, бессмысленные со своими отсутствующими взглядами и сиюминутными интересами.
– Зачем вы! — почти кричал голос изнутри Селивана, вырываясь из его рта каким-то глухим рычанием.
Он жил рядом. Дорога до дома и обратно заняла пятнадцать минут. Металл отцовского ружья приятно холодил руку. Стремительно прошел мимо поста охраны. Женщина-дежурная от неожиданности рухнула на стул, позабыв про все тревожные кнопки. Лихорадочно стала вызывать полицию, лишь когда раздались первые выстрелы. Парень методично обходил кабинет за кабинетом, слышались крики и выстрелы, никто почему-то не выбегал в коридор, не бросался на убийцу. Селиван с багровым лицом, обливался потом, дрожал крупной дрожью и приглушённо рычал с каким-то подвыванием: “Зачем вы?”
А потом всё закончилось. И рассказ этот закончился. Всё в этом мире конечно. Особенно жизнь, кстати. И никто так и не смог спросить умершего в 1892-м году промышленника Селивана Авдеева важно ли ему, чтобы его праправнук носил его имя. Я думаю, не важно. И талант писательский не важен. Главное, чтобы человек был хороший..
Автор публикации
Дмитрий! Как всегда – безукоризненный слог!
Правда, тянет скорее на отрывок из главы романа, чем на само/стоящую миниатюру. Я, как читатель, ждал от этого рассказа изюминки, неожиданного поворота, парадокса, но… полагаю, всё это ожидает нас в следующей главе, которую, кто знает, напишет ли вообще когда-нибудь столь замечательный и всеми любимый нами автор господин Инженерофф ? !
Электричка уже подъезжала, нужно было сворачиваться :))
А-а! Ну это совсем другое дело! У Чуковского дача была подальше, он успевал дописать до задуманного конца!
И ещё, Дмитрий. Добро вам не идёт. Не для вашей ошеломительной ужастиковой прозы.
Текст изумителен…все гармонично, но как правильно заметил Андриан, нет завершенного сюжета, я предполагаю, что Вы просто пишите дальше! Удачи!