Поцелуй меня под снегопадом

Поцелуй меня под снегопадом.

Часть 1. Знакомство.

Город Денвер – крупнейший город и административный центр штата Колорадо. Несмотря на большой размер этого города, неподалёку от Гольфакс Авеню началась такая же большая история двух маленьких людей.

Рядом с Гольфакс Авеню была построена в 1889 году школа для детей дипломатов, государственных служащих и деятелей науки. Именно в этой школе начал своё обучение с 1 класса мальчишка по имени Дмитрий.

Дмитрий был родом из русско-американской семьи военных и учёных, поэтому с самого рождения ему была заказана дорога в эту школу. Мать -Джессика – была профессором в Технологическом университете, а отец – Эдуард – нёс службу на должности генерала армии США в Эфиопии. Из-за частых командировок отца и постоянной работы мамы мальчик воспитывался родной русской прабабушкой по папиной линии – Любовью Константиновой. (Семья прабабушки Любы эмигрировала в США во время реформ Александра 2. Отец Дмитрия женился на американке.)

Дима рос сорванцом, часто пропадал на улице, обучение, даже в престижной школе, его не тянуло, хотя у него были все способности. Он мог не ходить на занятия, но, когда у него что-то спрашивали из школьной программы он, не задумываясь давал правильный ответ, аргументируя это тем, что для него это программа слишком слаба. Джессика предлагала ему экстерном сдать вступительные экзамены в Технологическом университете, но отец был против, так как не хотел лишать сына возможности жить полной жизнью и выбирать самому, что он хочет.

Дмитрий с первого класса хотел стать юристом и вершить правосудие на территории государства. Его восхищали Американские и Российские юристы, которые были чем-то схожи во взглядах, по совершенствованию законов и унифицированную общих принципов права. После окончания школы, Дмитрий хотел поступить в Гарвард на факультет уголовного права и криминологии, но он даже представить себе не мог, что для него приготовила жизнь после окончания школы.

А сейчас уважаемые читатели, я познакомлю Вас с ещё одним очень важным, можно даже сказать ключевым, персонажем моего небольшого рассказа.

В 1896 году, в Париже на свет появляется маленькая принцесса, её так называл отец. Родители долго думали, как назвать своё сокровище и в конечном итоге сошлись на имени-Мими.

Мими, как и Дмитрий была родом из обеспеченной семьи. Её мама по происхождению была немкой и звали её Мари. Мари переехала в Париж с родителями довольно давно в возрасте 14 лет, в 22 вышла замуж за однокурсника и бросила обучение. Отец Мими был дипломатом и также часто ездил в разные страны по работе. Жак – отец Мими – после поездки в США предложил Мари переехать в Денвер в связи с предложенной новой должностью. Было решено немедленно переезжать. Мими на тот момент было 16 лет, почти 17, и она очень негативно отреагировала на переезд, так как в Париже были её друзья, её родная школа и много других поводов, которые держали её.

Денвер встретил гостей тёплыми лучами солнца и Мими подумала: «Может и вправду не всё так плохо?». Но она не подумала, что ждёт её в этом городе, какие испытания подготовила ей жизнь.

Итак, уважаемые читатели, я кратко познакомил Вас с нашими главными героями, разумеется по ходу истории будут появляться немало важные персонажи, но ключевыми фигурами выступают Мими и Дмитрий. Самые внимательные уже поняли, что Мими попала в ту же школу, где учился Дмитрий, из-за положения её отца. Я Вам скажу больше, она попала к нему в класс.

Часть 2. Первая встреча.

1912 год. Денвер. 1 сентября. Дмитрий проснулся в квартире своего лучшего друга Боба, надел рубашку и минуя последствия вчерашней вечеринки направился в школу. Началась учебная пора и ему осталось доучиться 2 года, чтобы вырваться из родного гнезда и уехать учится своему любимому делу. По дороге в школу Дмитрий зашёл в булочную, взял большой крендель с карамелью и поспешил на урок истории, который уже начался три минуты назад. Ввалившись в кабинет, дожёвывая утренний крендель, он спросил у учителя разрешения войти, на что тот сказал:

– Мистер Константинов, я вижу, что Вы к нам очень торопитесь.

– Вы как всегда безусловно правы, мистер Стокман! Так Вы разрешите мне войти или я пойду?

– Проходите, но впредь, постарайтесь не опаздывать на урок. Вы же не хотите остаться на второй год в 10 классе?

– Нет конечно, упаси Бог! – демонстративно перешагивая порог кабинета, сказал Дмитрий.

Дмитрий вошёл в кабинет и бросил взгляд на своё место в конце класса у окна, где сидела новоиспечённая ученица из заграницы. Лучи солнца красиво перевались на её маленьком личике. Красивые, пышные локоны играли с лучами света и переливались в различные цвета.

– Мистер Стокман, а что это за оккупация?

– Я Вас не понимаю, Мистер Константинов.

– Кто это? – не отрывая глаз и показывая пальцем на Мими, задал вопрос Дмитрий.

– Дмитрий, во-первых, некрасиво показывать пальцем на незнакомого Вам человека, а, во-вторых, это наша новая ученица из Франции. Будьте с ней добры и ласковы, она наша гостья не только в школе, но и в стране. Будьте так любезны, сядьте на свободное место.

– На первый раз прощу – шёпотом обратился к девушке молодой человек и плюхнулся на свободное место.

Первая встреча у них не задалась, это мягко сказать. Дмитрий – импульсивный, вспыльчивый хам, который привык всегда брать своё, а Мими- тихая и спокойная девушка из светской семьи, которая привыкла, что к ней относятся как к принцессе. С первого взгляда никто из них друг другу не понравился. Но легка беда началу.

Часть 3. Рождество на ранчо Сэма.

Как Вы поняли на протяжении 10 класса Мими и Дмитрий, так и не смогли наладить нормальные отношения. Оба были горды и оба не хотели общаться друг с другом из-за плохих первых впечатлений.

Так по разные стороны баррикады они отучились год и вместе перешли в 11 класс. Оба повзрослели и готовились к поступлению в Университеты, никто из них даже думать не хотел об отношениях, вечеринках и уж тем более если это будет проходит в компании, где есть кто-то из них. Дмитрий усилено готовился к поступлению на юриспруденцию, а Мими готовила эскизы для поступления в Архитектурный университет в Париже. Она не хотела оставаться в Денвере и вообще в штатах. Ей хотелось свободы и самостоятельности. Он хотела быть госпожой в своей жизни и стремилась вернуться во Францию.

В честь светлого праздника как Рождество, родители учеников организовали своим детям поездку на зимние каникулы в штат Орегон, где старик Сэм держит большое ранчо со скотом и безграничными полями, а также сдаёт в аренду большой трёхэтажный дом со всеми удобствами.

Ученики с радостью отреагировали на эту новость кроме Мими и Дмитрия, которые понимали, что им придётся провести неделю под одной крышей и за одним столом, в принципе, как и в школе, но, если бы они ходили туда.

Перед отправлением, когда все ждали машину, Дмитрий подошёл к Мими и протянул мизинец со словами:

– Был не прав. Извини. Давай отдохнём от всей суеты и на неделю забудем нашу обиду, а когда вернёмся можешь и дальше ненавидеть меня.

– С какой это стати я должна прощать тебя? Ты повёл себя как аморальный подлец и спустя год ты просишь прощения? Наглости нет придела! – возмущённо проговорила Мими и оттолкнула его руку.

– Ты думаешь я хочу ехать туда с тобой? Ради наших одноклассников, давай не будем портить им настроение – прижав её за талию, на ухо сказал Дмитрий и отпустил её.

– Не нужно распускать свои руки! Кем ты себя возомнил? Богом? – растерянно и со страхом в глазах произнесла Мими.

– А что? Похож? – ухмыльнувшись спросил Дмитрий.

Мими проигнорировала его дурацкий вопрос и отошла в компанию подруг. Дмитрий покрутился на месте и тоже отошёл в сторону, достал из кармана пачку сигарет и закурил одну. Он начал курить в конце 10 класса, когда отца ранило на войне и они с мамой не знали выкарабкается он или нет, но всё обошлось, он остался жив, быстро восстановился и продолжил службу, но привычка у Дмитрия осталась.

Через какое-то время за учениками приехал автобус, парни помогали девушкам загрузить вещи в машину. У Мими был тяжёлый чемодан, но все быстро начали помогать другим одноклассницам не замечая её. Она пыталась дотащить его сама, но чемодан был слишком тяжёл, чтобы хрупкая девушка дотащила его на каблуках по льду в автобус. В стороне курил и наблюдал за всем этим Дмитрий. Он мило улыбнулся потушил сигарету и побежал в сторону Мими. Не предложив ей своей помощи выхватил чемодан и побежал в сторону автобуса. Мими догнала его только тогда, когда тот засунул её чемодан в багажное отделение.

– Не думай, что после этого я тебя простила – сказала Мими толкнув его в плечо.

– Не за что, принцесса.

У Мими полезли глаза на лоб после услышанного, ведь так её называли только родители и она никогда бы не подумала, что услышит это от постороннего человека, тем более от такого невоспитанного хама, как она думала.

Автобус тронулся с места в сторону ранчо, где учеников ждал фермер Сэм и его обслуживающий персонал.

Через несколько часов в ворота ранчо заехал автобус из окон которого высовывались руки и головные уборы счастливых выпускников, которые приехали отдохнуть перед тяжёлой порой поступлений.

Прислуги распределили всех ребят по комнатам, всем хватило места. Горничная провела экскурсию по дому, а старик Сэм показал свои угодья. На территории ранчо была конюшня. У Дмитрия были привилегии на этой территории, так как Сэм и Эдуард (отец Дмитрия), знакомы с юношества и Семья Константиновых часто отдыхает здесь. У старика Сэма есть внук – Алан – хороший товарищ Дмитрия, с которым они часто пропадали в конюшне. Этот раз тоже не стал исключением. После распределения они оба пошли кормить скотину и надолго задержались в конюшне.

Дмитрий увидел своего любимого коня Дасти и уговорил Алана дать его ему на вечер.

Пока все учащиеся бродили по заснеженному ранчо, Дмитрий и Алан вымыли Дасти, проверили подковы и надели на него седло. Пока они всё это проделали уже стемнело. Многие одноклассники сидели в доме за столом и общались. Компания девушек в том числе и Мими отправились в прекрасную ротонду, которая расположилась на возвышенности и из которой открывался прекрасный вид на лес. Под множеством фонариков девушки пили вино и обсуждали свои интересы.

В это время Алан открыл большие, тяжёлые ворота конюшни, откуда со всех ног рванул в неизвестность Дасти верхом на котором был Дмитрий. Они скакали без цели, как будто оба хотели сбежать из этого мира и престать быть его частью. Холодный воздух обнимал порывами ветра мокрое тело чёрного, чернея ночи, жеребца, который соскучился по такой жизни. Большие, красивые голубые глаза Дмитрия из-за холодного воздуха и ветра, наполнялись слезами, которые капали на спину Дасти и тут же высыхали. Они оба были как одно целое несмотря на долгую разлуку. В какой-то момент Дмитрий остановил Дасти и тот встал на месте как вкопанный. Дмитрий вытер слёзы рукавом своего пальто и хотел уже было скакать обратно, как услышал смех, который раздавался из ротонды. Он повернул голову и увидел Мими, его пронзило что-то острое и душераздирающее. Он увидел её под лучами уже фонарей, которые освещали лицо так же как солнце в первый день их встречи, тогда, 1 сентября, год назад на уроке истории. В эту секунду Дмитрий что-то почувствовал и его, слово магнитом, потянуло в сторону компании девушек.

Подъехав ближе, Дмитрий поднял коня на дыбы, чтобы привлечь внимание дам. Девушки от неожиданности испугались и начали ругать молодого человека за то, что тот их напугал. Все кроме Мими. Она смотрела на разгорячённого Дмитрия, от которого шёл пар, волосы были взъерошены из-за ветра, пальто было расстёгнуто, а верхние пуговицы рубашки еле держались на его груди. Их взгляды встретились и оба в глубине души не хотели отрывать глаза друг от друга. Подруга Мими – Нора попыталась нарушить идиллию между ними, попытавшись стянуть обидчика с коня, но Дасти не дал в обиду хозяина и ударил девушку хвостом. Все рассмеялись кроме Мими и Дмитрия, которые были чересчур увлечены друг другом.

Из темноты появился Алан, который медленно тянулся на карете, запряжённой тремя лошадями. Подобравшись в плотную к ротонде, он встал и сказа:

– Дамы, прошу! – снимая шляпу и демонстративно кланяясь произнёс он, – господин Сэм ждёт всех Вас на официальном ужине у себя в поместье. Позвольте довезти Вас?

Девушки захихикали, закрывая лицо руками и послушно стали усаживаться в карету, все кроме одной. Той, что так и не смогла оторвать взгляд от молодого человека на чёрном жеребце. Алан попытался привлечь внимание девушке, но Дмитрий оборвал его и сказал, что они немного задержатся. Алан молча кивнул и ударил плетями упряжку. Карета тронулась с места и лениво поехала в сторону поместья.

После нескольких импульсивных толчков сердца Дмитрий слез с коня и подошёл почти вплотную к Мими и спросил:

– Замёрзла?

– В Париже было бы теплее – улыбнувшись, ответила она.

Дмитрий улыбнулся в ответ и сняв с себя пальто укрыл им Мими. Та немного поёрзала и молча кивнула, таким образом поблагодарив его за такой искренний жест. Дмитрий предложил ей руку и указал на выход из ротонды. Мими взяла его под локоть, и они тоже направились к поместью. Пока молодые люди шли они начали разговор о том, кто из них куда пойдёт учится и кем хочет стать. Беседа была бессмысленна и коротка, но после года молчания все сказанные слова были на вес золота оба впитывали информацию друг о друге как губки. Минут через 5 они уже стояли возле порога поместья, где проходило торжество. Они оба заглянули в окно и поняли, что не хотят идти туда, что хотят провести остаток вечера за тёплой беседой и Дмитрий предложил:

-Тут недалеко есть перевалочная станция. Она открыта всегда, там кормят и угощают чаем, предлагаю прогуляться туда.

– Ты в своём уме? Туда идти, наверное, несколько часов.

– Дасти нас подкинет до туда за 10 минут

– Кто такой Дасти?

– Сейчас узнаешь.

После этих слов Дмитрий свистнул со всей силы, что складывалось ощущение, ещё чуть-чуть и в доме лопнут стёкла. Через мгновение перед молодыми людьми появился конь.

– Вот кто Дасти – гладя его по шее сказал Дмитрий.

– Ну уж нет. Я ни за что не сяду сюда с тобой.

– А что так? Привыкла к роскошным автомобилям?

– Я чувствую себя там гораздо комфортнее.

– Да ладно тебе, нужно иногда выходить из зоны комфорта.

– Я не поеду.

– Эх, я хотел по-хорошему.

Дмитрий схватил Мими за ноги, поднял её словно пушинку и усадил на коня. Ошеломлённая девушка хотела слезть, но Дмитрий вскочил на Дасти и тот рванул со страшной силой. Мими ничего не оставалось, как схватиться за грудь молодого человека и прижаться к широкой спине всем телом. Когда она это сделала, то почувствовала неистовое, адское тепло, которое исходит от него. Она закрыла глаза и забылась. В этот момент она не хотела думать ни о чём, а только быть с ним и слушать его сердцебиение.

Добравшись до перевалочной станции молодые люди ввалились туда, попросили чай и провели остаток ночи вместе за кружкой чая.

Часть 4. Конец учебного года.

С момента посиделки в здании перевалочной станции прошло несколько месяцев, и наши герои уже не могут представить свою жизнь друг без друга. Дмитрий стал частым гостем в доме Мими где они часами могли пить чай, сидеть в больших и мягких креслах и разговаривать о разных пустяках, слушать радио, танцевать, читать газеты и заниматься прочей ерундой, которая другим бы показалась весьма странной, но для влюблённых – это были самые значимые моменты.

В тот рождественский вечер Дмитрий извинился перед Мими и признался в том, что любит её. Мими очень засмущалась и не знала, что ответить, ведь он ей понравился ещё с первой встречи, но тот хамский поступок, не давал ей возможности переступить через гордость и заговорить с ним первой. Дмитрий, как истинный джентльмен, сделал первый шаг на встречу любви и стоя на открытой террасе, пытаясь разглядеть лицо Мими из-за падающих снежинок, поцеловал её. Этот поцелуй под снегопадом стал знаком зарождения настоящей любви и пробуждению искренних чувств между двумя враждующими сердцами.

На улице Денвера уже стояла жаркая майская погода, до окончания школы оставалось несколько недель, и все выпускники бегали из кабинета в кабинет, до сдавали долги по учёбе, собирали документы для поступления, общались с преподавателями, чтобы те посоветовали в выборе университета и специальности.

Мими и Дмитрий собрали все нужные документы и направили их в Гарвард, но на разные факультеты. Дмитрий, как и хотел пошёл на юриспруденцию, а Мими поступила на факультет искусства, в надежде вернуться в Париж и устроить себе карьеру в сфере художеств или моды.

Молодые люди были на седьмом небе от счастья, когда им пришло письмо о том, что их приняли на выбранные ими факультеты.

В этот вечер пара зашла в магазин, купила лучшее вино и направилась к родителям Мими. На пороге дома их встретила Мари и искренне улыбнувшись гостям провела их в гостиную, где в кресле за чашкой чая Жак читал утренею газету.

– Папа, здравствуй! – громко сказала Мими, чтобы отец обратил на них внимание.

В ответ прозвучала гробовая тишина. Мими была не из робких и крикнула во второй раз. Ответ остался низменным.

– Да что же это такое!? – маша возмущённо руками сказала Мими и пнула кресло в котором сидел папа.

– Оставь нас, дочка – из-за газеты послышался голос отца.

– Что прости? – переспросила Мими.

– Оставь нас с Дмитрием наедине. Не переживая, с ним ничего не случится – всё также не отрываясь от газеты сказал Жак.

Мими покорно отошла от кресла, подошла к любимому и взяв бутылку сказала:

– Не переживай, всё будет хорошо – и удалилась на кухню.

Дмитрий прокашлялся и плюхнулся на диван, который стоял напротив кресла, в котором сидел Жак с газетой. Вдруг газета резко упала на колени мужчины и взволнованный отец его любимой женщины сказал:

– Сынок, знаю, что тебя так никогда не называл, но сейчас мы все должны бать как одна семья. В правительстве пошёл слух, что грядёт нечто ужасное и смертельно опасное для всего человечества на земле. Германия переходит все рамки законов и границы суверенных государств. Она как пёс, который сорвался с цепи. Никто не сможет её остановить в случае чего. Дима, грядёт война. Война, которая изменит ход всей будущей истории новых поколений. Эта война заберёт если не 20, то 40 процентов населения планеты. Ты закончил школу хорошо?

– Да, мистер Дюбуа, две четвёрки по техническим наукам. Нас с Мими приняли в Гарвард, мы поедем в штат Массачусетс и будем там учится. Мы пришли как раз Вам об этом рассказать.

– То, что Вы поступили, это похвально, особенно для неё. Глупышка, хотела поступать в Париж, но слава Богу появился ты и она осталась в Штатах. В Европе назревает буря, очень страшная буря и дай Бог, чтобы ты не попал в эту передрягу.

– Мистер Дюбуа, я уверен, что со связями моего отца в армии меня не отправят на фронт и я смогу закончить университет и жениться на Вашей дочери.

– Дай Бог, малыш, только он видит и в случае чего поможет. Ладно, загрузил я тебя всяким. Пойдём к столу, госпожа Мари приготовила отличного гуся.

Жак и Дмитрий одновременно встали с мест и направились в сторону кухни, где мать и дочь уже накрыли праздничный стол в честь окончания школы и поступления детей в университет. Родители Дмитрия уехали в Санкт-Петербург к друзьям Эдуарда на несколько месяцев, чтобы застать белые ночи, а с сыном они держали связь по телефону. Вернувшись домой, Дмитрий набрал родителей, у них как раз было уже утро и обрадовал их тем, что поступил. Когда Джессика отошла от телефона и отец с сыном остались вдвоём на телефонной линии, то Дмитрий рассказал о разговоре с Жаком и что он переживает, насчёт того, что война разлучит его с любимой Мими и нервы, потраченные на поступление, будут лишней потерей. Эдуард долго молчал в трубку и не знал, что ответить сыну, после минутной тишины он сказа:

– Мальчик мой, не переживай. Учись, люби, живи. Пока я жив ты не наденешь эту ужасную форму.

– Спасибо, пап – сказал Дмитрий, тяжело вздохнув – я люблю тебя! Передавай маме привет и скажи, что я её тоже очень сильно люблю.

– И я тебя люблю, сынок. Доброй ночи! – сказал Эдуард и повесил трубку.

На дворе стоял 1914 год. 28 июля. Дмитрий проснулся у себя дома и по традиции включил радио и начал надевать штаны, как вдруг из колонки раздался голос диктора со словами:

– Уважаемые граждане США, мне грустно сообщать Вам такую новость, но наше поколение вступила в новую страницу истории. Германия в ночь на 28 июля вторглась на границу Великой Франции тем самым объявив войну 38 странам Европейского, а также африканского и азиатского континентов. Началась Мировая война. Берегите себя и своих близких в эти тяжёлые времена.

Слова диктора словно смертельно ранили Дмитрия. Его бросило в жар, вены на висках вздулись, ноги стали ватными, его накрыла паника, но больше он пережевал не за себя, а за родителей, которые сейчас в России, он переживал за свою Мими, кто знает, как сложатся обстоятельства и вдруг их разлучат навеки веков, и он больше никогда не сможет сказать ей: «Я люблю тебя», не сможет прижать к груди, как делал это всегда, нежно поцеловать в лобик и просто быть счастливым. Вдруг всё это у него отнимут? С этими мыслями он подошёл к телефону и набрал отца.

Часть 5. Любовь. Долг. Предубеждения.

Август 1914 года. На порог дома Дюбуа вступил восемнадцатилетний молодой человек в красивой парадной военной форме. Жак, увидев его, с грустью протянул ему руку для приветствия и сказал:

– Всё же я был прав… Проходи, Дмитрий.

Утром 28 июля 1914 года, когда Дмитрий в агонии хотел поговорить с отцом, чтобы убедиться, что с ними всё хорошо, трубку взял князь Борис Морозов и сказал, что Эдуард с Джессикой уехали 26 июля, так как отцу позвонили из Министерства обороны США и вызвали на службу. Также он добавил, что все знали, что будет война и отец готовился к ней. Дмитрий спросил, как он может связаться с родителями, на что Борис ответил, что не знает и остаётся лишь ждать их приезда дома.

С того момента прошло чуть больше месяца, и Дмитрий потерял все надежды встретить родителей. В Министерстве пообещали найти их, но попытки были четны. От потерянности и чувства долга перед отцом, Дмитрий через связи папы попал в ряды добровольцев, обладая неистовым желанием найти родителей, а в худшем случае отомстить за них.

Мими не знала до последнего момента и была страшно напугана, увидев любимого мужчину в военной форме. Она подбежала к нему со слезами на глазах и начала бить кулаками по груди приговаривая:

– Что же ты за человек!? Ты же обещал! Я не пущу тебя!

Дмитрий аккуратно перехватил руки возлюбленной, поцеловал их и сказал:

– Любимая Мими, я клянусь тебе, что ты увидишь меня через время целым и невредимым. Как только я вернусь мы сыграем свадьбу и будем жить в большом, светлом доме, где из каждой комнаты будет слышен смех наших детей. Любовь моя, я должен отстоять честь своей семьи, и я обязан хотя бы попытаться найти своих родителей, пойми меня, пожалуйста.

– Почему ты не сказал, что твои родители пропали. Я бы попросила отца найти их – вытирая слёзы сказала Мими.

– Любимая, я не хотел впутывать Вашу семью в свои проблемы. Мне помогали высокопоставленные люди из Министерства и Правительства. Всё безуспешно. Я чувствую сердцем, что мне нужно туда, что там мои родители. Меня отправляют на фронт России, как добровольца. Они месяц назад уехали оттуда, и я уверен, что я смогу найти их там. Из-за ситуации в мире они могли застрять там. Я должен им помочь.

– Почему ты не сказал раньше!? Почему ты не посоветовался со мной!? – закатываясь новой истерикой твердила Мими.

Жак, который за всем этим наблюдал, позвал Мари и заставил увести дочь наверх в комнату, а сам налил в два бокала виски и подошёл к Дмитрию со словами:

– Мальчик мой, я верь в тебя и на твоём месте каждый настоящий сын поступил бы также. Давай выпьем за всё хорошее и пусть Бог будет с тобой. Аминь.

Мужчины чокнулись бокалами и каждый осушил свой. Дмитрий спросил разрешения увидеть Мими, на что Жак молча кивнул. Молодой человек словно на крыльях взлетел на второй этаж, где у себя в комнате на кровати лежала Мими. Дмитрий лёг рядом с ней и сказал:

– Je t’aime, ma belle princesse. Tu me manqueras beaucoup et j’ai hâte de te voir. Pardonne-moi, chérie (Я люблю тебя, моя прекрасная принцесса. Я буду очень скучать по тебе и с нетерпением ждать встречи. Прости меня.).

– Reviens vite, mon amour. Je t’attendrai et t’aimerai de tout mon cœur jusqu’à la fin des siècles (Возвращайся скорее, любимый. Я буду тебя ждать и любить всем сердцем до конца веков) – ответила она.

Молодая пара повернулась друг к другу лицом и нежно, будто в последний раз поцеловалась.

После этого Дмитрий поехал в порт, откуда направился навстречу неизвестности, от которой пахло ужасом, болью и смертью.

Часть 6. Жизнь до/после.

Прибыв в сентябре на фронт Дмитрий понял, что жизнь разделилась на до и после. В окопах не было ничего, кроме мерзких запахов отходов, пороха, пота и урины с калом. Не было мягкой кровати, Все спали либо на «нарах», либо сидя, но в большинстве случаев приходилось не спать. Германия подвергала русские укрепления постоянным массированным артиллерийским ударам, а также постоянным бомбёжкам с воздуха и вечными попытками наступлений.

В армии Дмитрий быстро нашёл себе товарищей. Во-первых, он свободно говорил на русском, а во-вторых, в окопах на линии фронта все становились друг другу братьями не только по оружию, но и по страху за свою жизнь. Каждый хотел вернуться домой живым и видя большое количество смертей, это желание только усиливалось.

Так прошло несколько месяцев войны. В постоянном страхе и неуверенности в завтрашнем дне. Люди, которых перекинули из Африки на помощь русским замечали, что смерть в России даже пахла по-другому. В Африке, под мощным огнём Германии, трупы тоже нередко подолгу лежали непогребённые между позициями, но солнце работало быстро. Ночью вместе с ветром долетал запах, сладковатый, душный, тяжёлый, – мертвецы, вспученные газом, призрачно поднимались в свете чужих звёзд, словно вновь сражались, молча, без надежды, каждый в одиночку, но уже на следующий день съёживались и припадали к земле, бесконечно усталые, как бы стремясь зарыться в неё. В России же смерть пахла – грязью и зловоньем.

Апрель месяц. Дождь шел уже несколько дней. Снег таял. А всего лишь месяц назад сугробы были выше человеческого роста. Разрушенная деревня, казалось, состоявшая из одних обуглившихся крыш, с каждой ночью бесшумно вырастала по мере того, как оседал снег. Первыми выглянули наличники окон; несколько ночей спустя — дверные косяки; потом ступеньки крылечек, которые вели прямо в грязно-белое месиво. Снег таял и таял, и из-под него появлялись трупы.

То были давние мертвецы. Деревня много раз переходила из рук в руки — в ноябре, декабре, январе и теперь, в апреле. Ее занимали и оставляли, оставляли и опять занимали, а метель так заносила трупы, что иногда, спустя несколько часов, санитары многих уже не находили — и почти каждый день белая пелена заново покрывала разрушения, как медицинская сестра покрывает простыней окровавленную постель.

Первыми показались январские мертвецы, они лежали наверху и выступили наружу в начале апреля, вскоре после того, как снег стал оседать. Тела закаменели от мороза, лица казались вылепленными из серого воска.

Их бросали в могилу точно бревна. На холме за деревней, где снегу было меньше, его расчистили и раздолбили промерзшую землю. Это была тяжелая работа.

У декабрьских мертвецов оказывалось оружие, принадлежавшее январским — винтовки и ручные гранаты уходили в снег глубже, чем тела; иногда вытаскивали и стальные каски. У этих трупов было легче срезать опознавательные жетоны, надетые под мундирами; от талой воды одежда успела размокнуть. Вода стояла и в открытых ртах, будто это были утопленники. Некоторые трупы частично уже оттаяли. Когда такого мертвеца уносили, тело его еще не гнулось, но рука уже свисала и болталась, будто посылая привет, с ужасающим, почти циничным равнодушием. У всех, кто лежал на солнце день-другой, первыми оттаивали глаза. Роговица была уже студенистой, а не остекленевшей, а лед таял и медленно вытекал из глаз. Казалось, они плачут.

Вдруг на несколько дней вернулись морозы. Снег покрылся коркой и обледенел. Он перестал оседать. Но потом снова подул гнилой, парной ветер.

Сначала на потускневшем снегу появилось серое пятно. Через час это была уже судорожно вздернутая ладонь.

— Еще один, — сказал Захар.

— Где? — спросил Иван.

— Да вон, у церкви. Может, попробуем откопать?

— Зачем? Ветер сам все сделает. Там снегу еще на метр, а то и на два. Ведь эта чертова деревня лежит в низине. Или опять охота ледяной воды набрать в сапоги?

— Нет уж, спасибо! — Захар покосился в сторону кухни. — Не знаешь, чего дадут пожрать?

— Капусту. Капусту со свининой и картошку на воде. Свинина там, конечно, и не ночевала.

— Капуста! Опять! Третий раз на этой неделе.

Захар расстегнул брюки и начал мочиться.

— Еще год назад я мочился такой струей, как из шланга, — сказал он горько. — По-военному. Чувствовал себя отлично. Жратва классная! Шпарили вперед без оглядки, каждый день столько-то километров! Думал, скоро и по домам. А теперь мочусь, как дохлый шпак, безо всякого вкуса и настроения.

Иван сунул руку за пазуху и с наслаждением стал чесаться.

— А, по-моему, все равно, как мочиться.

— И, по-моему. Только похоже, мы так навек и останемся солдатами.

— Ясно. Ходи в героях, пока не сдохнешь. Одним эсэсовцам можно еще мочиться, как людям.

Захар застегнул брюки.

— Еще бы. Всю дерьмовую работу делаем мы, а им вся честь. Мы бьемся две, три недели за какой-нибудь поганый городишко, а в последний день являются кавалеристы и вступают в него победителями раньше нас. Посмотри, как с ними нянчатся. Шинели всегда самые теплые, сапоги самые крепкие и самый большой кусок мяса!

Иван усмехнулся.

— Теперь и кавалеристы уже не берут городов. Теперь и они отступают. В точности, как мы.

— Нет, не так. Мы не сжигаем и не расстреливаем все, что попадется на пути.

Иван перестал чесаться.

— Что это на тебя нашло сегодня? — спросил он удивленно. — Ни с того ни с сего какие-то человеческие нотки! Смотри, Романчук услышит — живо в штрафную угодишь. А снег перед церковью продолжает оседать! Руку уже до локтя видно.

Захар взглянул в сторону церкви и вдруг почувствовал тяжёлую руку на своём плече. Это была рука Дмитрия, который ходил в окоп за сигаретами.

За время, проведённое на войне, он очень сильно повзрослел. Стал более груб и решителен, больше начал курить и выпивать, так как из развлечений на фронте больше ничего не осталось. Но оставаться по своему нежным и не превратиться в глыбу льда ему не давали письма любимой Мими. Раз в неделю ему приходило письмо от неё в котором она писала о жизни в Гарварде, как ей там интересно учиться и о том, как сильно она соскучилась по его красивым большим глазам. Как она переживает и молится за него каждый вечер, прося Бога вернуть его живым и здоровым. Дмитрий же пишет ей о своих чувствах к ней и о своих переживаниях по поводу родителей. У него не получается отыскать их и, что только письма Мими спасают его от припадков и мыслей суицида. В одном из писем он писал ей:

Хочу гулять с тобой я по Бродвею,

Чтоб ты была в вечернем платье,

А я надел бы чёрный смокинг.

Мы шли бы и скучали,

Всё потому что мы устали

От лживых, скучных и назойливых людей.

Тогда, гуляя по Бродвею,

Мы начинали бы мечтать о жизни,

Где нет назойливых людей…

Этот небольшой, несуразный стишок, стал стимулом для них обоих ждать и верить, что он вернётся и они спокойно заживут вдали от всех. В дали, где нет войны, где нет убийств, где только Дмитрий и Мими. Письма были единственной отдушиной для них обоих. Мими часто вспоминала прогулку на коне, как Дмитрий поцеловал её под снегопадом и их чувства разгорелись. Все строки в письмах грели каждую клетку сердец влюблённых.

Закурив, Дмитрий спросил у Захара:

– Друг, а почему Вы не хотите откопать ту церковь?

– Дима, там снега немерено. Мы не хотим там утонуть – доставая сигарету из портсигара ответил Захар.

– Интересно, что скажет на это Романчук?

– А пусть Романчук вместе с нами копает, тогда мы все пойдём копать – где-то в стороне сказа Иван.

– Безбожники Вы – выдыхая сигаретный дым сказал Дмитрий.

– Нет, брат, это война и тут нужно быть аккуратным во всём, если хочешь попасть домой – похлопав его по плечу сказал Захар и направился в сторону столовой.

Дмитрий долго смотрел на торчащий из-под снега крест и думал: «Господи, дай мне сил найти родителей и встретиться с Мими».

Часть 7. Время жить и время умирать.

1916 год.

Жизнь в окопах тянулась очень долго. Многие погибли, на их место пришли новые. Этот цикл, казалось, продолжался бесконечно и ему не было конца.

Несмотря на то, что в США не велись боевые действия, в сердце Мими был самый настоящий апокалипсис. Её душа горела от мыслей и переживаний. Письма, которые приходили Мими с фронта были надеждой, что их жизнь наладится. Она верила в любимого и знала, что он добьётся своей цели несмотря на преграды и трудности.

В Гарварде ей обучение давалось легко, так как она занималась любимым делом и занятия хоть на мгновение отвлекало её от негативных мыслей. Родители Мими часто приезжали в гости и привозили гостинцы. Мими же делилась с ними новостями с фронта. Но наступил момент, когда и Мими перестала получать вести с фронта. Она не знала, как вести себя, что думать и уж тем более что делать.  В голову лезли самые страшные мысли и на почве всех переживаний Мими очень сильно заболела. Семье Дюбуа пришлось забрать дочь из кампуса университета и уехать на Аляску, чтобы всем перевести дух и отдохнуть от свалившихся проблем. Господин Жак приказал дворецкому в Денвере проверять почту ежечасно и в случае, если придёт письмо от Дмитрия, доставить его лично в поместье на Аляске.

За несколько месяцев до болезни Мими произошло следующее. Под небольшой деревушкой на окраине России в его грудь, от разрыва мины на которую наступил его друг Захар, прилетело очень много осколков. Иван тащил своего друга под свист пуль и оглушающие взрывы снарядов.

Дмитрий не шевелился. Перед бело-голубыми пятнышками стояла одна лишь картина: «Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», – подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба немцев с артиллеристами. Но он ничего не видел. Над ним не было ничего уже, кроме неба, – высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нём серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал Дмитрий, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как мы с озлобленными и испуганными лицами, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видел прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!».

Никому толком неизвестно сколько он пролежал на той поляне, но можно сказать только одно. Ему крупно повезло родиться в рубашке. Иван подозревал, что с ними что-то случится, когда Романчук отправлял их на разведку. Немцы, отступая из деревни заминировали её, а молодые ребята нарвались на одну из мин. Когда они не вернулись, командир не отдал приказ на их поиск, подумав, что те дезертировали и приказал готовиться к наступлению. После нескольких недель подготовки и выхода из лагеря прошло немало времени, но Иван верил, что увидит друзей живыми. Посчастливилось увидеть в живых только Дмитрия. Зайдя в деревню, на русскую армию с воздуха полетели немецкие бомбы, но увидев окровавленное тело Константинова, Иван бросился к нему и всеми силами потащил в укрытие. Как только стих авиа-обстрел Ваня понёс брата по оружию в госпиталь.

Как я уже описывал, обездвиженное тело волоклось по грязи в окопе, в сторону госпиталя. Командира Романчука убили и отряд пришёл в панику. В укрытиях началась анархия, кто-то яростно бросался на танки, кто-то оставлял оружие и бежал. Но только не Иван. Он нёс друга, словно отец тащил сына.

В госпитале, считай в полевых условиях, провели несколько тяжёлых операций по удалению осколков. Дмитрий выжил, но потерял все письма Мими. Он несколько дней бился в конвульсиях и умолял дать ему бумагу и ручку, но врачи приковывали его к кровати и вкалывали несколько доз успокоительного от которых он спал по несколько суток. Этот цикл повторялся несколько недель. Через время его всё же поставили на ноги, но это был не тот горячий Дмитрий, которого помнили все.

Он посидел, из глаз ушла голубизна и она стали серыми, словно впитали в себя весь ужас войны и запахи пороха. Молодой, горячий, амбициозный парень превратился в старенького мужичка, несмотря на молодой возраст. На дворе уже стояло начало 1918 года.

Выйдя из госпиталя со всеми вещами и ноющими ранами Дмитрий пошёл в Воронежский переговорочный пункт, чтобы позвонить в Денвер, но сотрудница сказал, что связь с Америкой они не держат и попросила его покинуть помещение, подумав, что он пропойца. Опечаленный Дмитрий вышел на просёлочную дорогу и побрёл куда глаза глядят.

В его сердце разрывалось от боли и тоски по родителям, которых он так и нашёл, от того, что, наверное, никогда уже не увидит любимую Мими. Но сунув руку в карман своей протёртой шинели, чтобы достать сигареты, он нащупал треугольный конверт, достав его, он увидел письмо от Мими в котором было написано: «Cher Dmitry (дорогой Дмитрий), я пишу тебе с благодарность за то стихотворение, которые ты посвятил мне. Я храню теперь это письмо у самого сердца. Ты очень добр и внимателен ко мне. Даже на расстоянии я чувствую твою любовь, каждое твоё письмо для меня как страница романа, строки которого пропитаны твоей любовью.  Я часто вспоминаю наш первый поцелуй под снегопадом. Так хочется пережить это мгновение ещё раз. Я жду тебя, мой герой, и жду я тебя только с щитом, на щите не принимаю. Je t’aime, ta princesse Mimi (Люблю тебя, твоя принцесса Мими).».

Это письмо разожгло в Дмитрии неистовый пожар, который заставил раненого бежать, он не знал дороги, но сердце прокладывало путь. Он бежал через луга ромашек, через лес, лишь бы быстрее попасть к любимой.

Часть 8. Постамент.

С того момента прошло несколько лет. Война закончилась победой Антанты и на время во всём мире наступила тишина. Мими поправилась, но утолить ту боль, которая разрывала её изнутри она не могла. Излечить её окончательно мог только один единственный человек на всей земле – Дмитрий.

Мими вернулась в университет и закончила его с отличием. На вручение диплома пришли её родители с огромным букетом белоснежных роз. Все веселились, а Мими нервно просматривала толпу, в надежде увидеть знакомые голубые глаза, по которым она так сильно соскучилась.

После окончания Гарварда, Мими пригласили работать в художественный университет в Вашингтоне. После долгих раздумий и уговоров родителей, она согласилась на должность преподавателя и переехала в столицу. Ей выделили комнату в общежитии для иногородних сотрудников, окна которой выходили на аллею славы погибших солдат во время Первой мировой войны. Мими разложив вещи, спустилась вниз и направилась к постаментам. Среди сотен фамилий она нашла ту, которую не хотела найти.

На огромном камне, золотыми буквами было высечено: «Константинов Дмитрий».

Я не смогу описать всю ту боль и горе перенесла Мими в ту секунду. Её тело покрылось холодной испариной. Вены пульсировали со страшней силой, что это было видно даже под платьем. На минуту у неё закружилась голова, но любезный прохожий поддержал её и провёл на скамейку. Придя в себя, Мими сказала:

– Дорогой, я никому не отдам своё сердце. Оно принадлежит только тебе.

После сказанного она медленно подошла к памятнику и тонкими пальцами провела по выпуклой золотой надписи.

С этого момента для Мими началась жизнь после… Но стоит отдать ей должное, что она ни на минуту не потеряла надежду встретиться с ним.

В это время Дмитрий, благодаря языковым навыкам и добрым людям добрался до Петрограда. Его уже захватили большевики и начали вершить правосудие над всеми, кто был им не угоден. Бредя по пыльному Петербургу, он становился свидетелем разных ситуаций. Новая власть устраивала публичные казни, а местная шпана мучила и так уже уставший народ. Насмотревшись всего этого ужаса, он направился в порт, но там его ждало разочарование.

В порту ему сказали, что пока США не признает советскую власть легитимной, никаких отправок туда не будет.

Дмитрий отошёл от пристани и увалился под высокую сосну, которую когда-то привёз Пётр I из Финляндии. Он почесал голову, закурил и достал из кармана уже протёртое письмо любимой. Прочитав его снова, он сказал:

– Прости, Мими, я не сдержал данного тебе обещания. Живи полной жизнью, а если Бог даст возможность, то мы обязательно встретимся.

Дмитрий потушил сигарету, встал, отряхнулся и пошёл в неизвестность.

Часть 9. Эпилог.

К большому сожалению для наших героев США признает советскую власть лишь 16 ноября 1933 года, когда Мими и Дмитрию будет около 33 лет. С момента их последней встречи прошло больше 15 лет. Каждый из них прожил это время по-своему, но мысли друг о друге не покидали никого, ни на минуту.

Мими защитила в университете докторскую работу и стала доктором наук в сфере живописи. Работа ей очень нравилась, и она нисколько не жалеет, что прислушалась к советам родителей. Во всех её успехах и начинаниях рядом не хватало лишь одного человека. Того, кто когда-то завоевал её сердце. Он часто обращалась в различные государственные органы за помощью в поисках Дмитрия, но каждый раз получала отказ из-за того, что он был в списках погибших. Самой ей ни как бы не удалось отыскать его, так как сам Дмитрий иногда не понимал, жив он или мёртв.

За огромный промежуток времени в России произошло много событий. За это время был убит предводитель революции – Ленин. К власти пришёл стальной вождь – Сталин. Началась разруха, эпоха репрессий и властного беспредела. Попав под эти жернова, бедному ветерану Первой мировой войны, пришлось приспосабливаться к внутриполитической ситуации страны.

На основе накопленных знаний, он поступил в Ленинградский Государственный университет на факультет «Государственного управления». Революция в России пошла ему на пользу. Он спокойно говорил на русском языке, но также у него не было документов, и он не мог писать. На вступительном экзамене он очень сильно удивил комиссию своим багажом знаний, что было странным для крестьянина в те времена. Он пообещал в короткий срок научиться писать и сдержал своё обещание. Через неделю он сам заполнил все документы и подал их в университет.

Отучившись там несколько лет, его направили в Ростовскую область по целевому направлению. Там он отработал около пяти лет и на все накопленные деньги собрал себя в поездку в Америку под видом русского туриста. От партии ему был выдан билет и суточные, но Дмитрий прекрасно понимал, что больше никогда не вернётся в Союз, а останется в штатах и будет всеми силами искать Мими.

Так и произошло. В декабре 1934 году на паром вступил 38-и летний мужчина, который отправился, в так называемый, новогодний отпуск.

По прибытии он выбежал с палубы в сторону, где были припаркованы такси. Прыгнув в первую попавшуюся машину он, хлопая по плечу водителя кричал:

– Гони! Гони! Гони!

Машина с пробуксовкой удалилась в обратную сторону от порта. С каждым проеденным километром, снегопад затуманивал очертания порта. По пути Дмитрий дал адрес водителю и закурив, откинулся на спинку заднего дивана.

Паром, на котором приплыл молодой человек, остановился в порту Бостона. В этом городе жили бабушка и дедушка Дмитрия по маминой линии – Бернард и Сусанна. Подъехав к дому близких ему людей, которые явно похоронили мысленно не только свою дочь, но и внука, никак не ожидали встретить его на пороге своего дома.

Ошеломлённые старики хватались за сердце и голову. Они не могли поверить своим глазам и думали, что за ними пришла смерть, так как такие чудеса случаются только в кино. Но через несколько десятков минут после объяснений с стороны Дмитрия, бабушка и дедушка успокоились. Они накрыли на стол в гостиной и сели ужинать. Никто из присутствующих не хотел затрагивать тему войны и уж тем более смерти родителей. Все кушали и просто общались на отдалённые темы, пока в малюсеньком экране телевизора Дмитрий не увидел её, свою Мими. С экрана телевизора она вещала, о реконструкции светского балла.

Дмитрий не мог оторвать взгляд от возлюбленной. Он смотрел на неё и по его щекам текли слёзы. Голова начала закипать от мыслей. После стольких лет. После стольких мучений и страданий. Он увидел свою любимую.

Оторвавшись от экрана, он подбежал к Бернарду и сказал:

– Дедушка, ты знаешь где это будет?

– Да. Этот бал проходит круглый год в Вашингтонской Академии искусств. Раньше это был университет, а сейчас сделали академию. Я правда не понимаю для чего, кому какая разница как называется… – Бернард не успел договорить, как его перебил Дмитрий.

– Дедушка, мне не интересно как она называлась раньше. Ты сможешь меня туда отвезти? Или дай мне машину.

– Ага. Меня похоронят в моём кадиллаке, а ты его угробишь. Я сам тебя отвезу.

Сусанна вмешалась в разговор.

– Бернард, а ты не боишься ехать 11 часов в снегопад, на улице уже темнеет.

– Сусанна, я водил машину, когда ты ещё не родилась в своём солнечном Милане. Поэтому оба не дурите мне голову.

– Ба, а у Вас есть приличная одежда прошлого века или карнавальный костюм?

– Мальчик мой, откуда у нас это будет?

– Сусанна, дай парню форму Эдуарда, она нам не к чему, а сыну будет память и образ для бала.

– Откуда у Вас форма отца? – удивлённо спросил Дмитрий.

– Дорогой, в Риме есть всё! Я жду тебя в машине. Пошевеливайся, модник.

– Так точно! – встав по струнке ровно и отдав честь, сказал Дмитрий.

В это время со второго этажа спустилась бабушка, которая держала в руках зимнюю форму отца. Дмитрий взял её в руки сжал и прислонил к груди, как будто обнимал отца. От кителя ещё шёл лёгкий аромат парфюма, который пробивал его на чувства, но сигнал машины с улицы заставил отбросить все воспоминания. Дмитрий быстро переоделся, схватил ручку с бумагой и поцеловав бабушку, побежал в машину.

Примерно через 11 часов машина Бернарда заехала в город и напаривалась в сторону Академии. Примерно через 40 минут красный кадиллак остановился у ступеней большого здания из окон которого были видны какие-то движения. Дмитрий попрощался с дедушкой и направился внутрь.

Внутри царила благодать. Официанты носили подносы с алкоголем и закусками. Кавалеры были одеты в дорогие смокинги 19 века, а их дамы в роскошные платья того же столетия. В бесконечной толпе было сложно разглядеть кого-то, но сердце Дмитрия потянуло его на балкон. Он медленно потянулся в сторону него, аккуратно обходя танцующих людей. Выйдя на балкон, он поднял голову на верх и увидел, как крупные хлопья снега лениво опускаются вниз. Они качались его лица и моментально таяли. Пытаясь собраться с мыслями, он почувствовал тяжёлый взгляд на своей спине.

Он не стал оборачиваться и сказал:

– Я Вас знаю?

– Нет, как и я Вас. Кто Вы? И как Вы сюда попали?

– Мисс, я думал, что вход свободный, поэтому и зашёл. Я видел Вашу рекламу – не оборачиваясь продолжал Дмитрий.

– Да, Вы правы, но все гости прошли через меня, и я всех запомнила, но Вас я не видела. Так Вы ответите на мой вопрос? Кто Вы? – медленно подступая, говорила незнакомка.

– Laissez Votre question répondre à ce baiser sous la neige, l’hiver de la treizième année (Пусть на Ваш вопрос ответит тот поцелуй под снегопадом, зимой тринадцатого года) – сказал Дмитрий, слегка повернув голову в стороны девушки, которая попятилась назад.

– Не может быть? Я… Я не верю! – топнув ногой сказала она.

Дмитрий повернул голову обратно и тяжело вздохнул.

– Если Вы выдаёте себя за того, кем не являетесь, то ответьте ещё на один вопрос. Comment s’appelaient mes parents et lui? (Как меня называли родители и он?)

– Princesse. (Принцесса) – ответил Дмитрий и почувствовал приближающиеся шаги, а затем те же самые объятия, что были много лет назад во время поездки на Дасти. Такие же горячие, такие же любимые и нежные. – Мими, я же обещал тебе, что вернусь, всё-таки сдержал.

После этих слов он почувствовал на своей спине несколько мокрых полосок, которые стекали по шинели и потихоньку впитывались. Он повернулся лицом к ней, нежно приподнял и поцеловал.

Этот поцелуй стал таким же символом для уже для взрослых Мими и Дмитрия, как когда-то для совсем юных ребят-выпускников.

Шёл сильный снегопад, снежинки, которые падали на целующихся молодых людей, не успевали таять. Со стороны казалось, что с минуты на минуту они превратятся в одну большую снежную фигуру, которая будет олицетворять настоящую любовь, которая выдержала самые суровые испытания.

Конец.