Неоновые тени

 

– Он явно не ожидал этого. – заключил я, глядя на тело. – Он обернулся к гостю, – я попытался представить всё, как было, изображая убитого, – практически полностью увидел его лицо, но был тут же застрелен. – я лёг на пол и мельком глянул в сторону трупа. – На вид от двадцати восьми до тридцати двух лет. – я резво поднялся на ноги и отряхнулся от пыли, что нанесли на ботинках полицейские. – Кого он мог так радушно принимать в съёмной квартире?

Дормер закатил глаза и облокотился о дверной косяк, ожидая продолжения рассказа.

Я огляделся и заметил множество зацепок! Под диваном, например, вековой слой пыли только-только убрали, но лёжа на полу я заметил остатки грязи. Ковёр недавно замыли, причём жёлтым пятнам – скорее всего от собачьей мочи – уделили столько же внимания, сколько остальной площади изделия. Итог: пятна никуда не делись. Из корзины для белья виднеются носки, трусы и футболки. Постельного белья среди всего этого не наблюдаю.

При первом взгляде можно сказать, что убитый сам тут всё прибрал, но мелкие недочёты, в том числе отсутствие перчаток и следов чистящих средств на одежде, выдают бывшего жильца с потрохами – он ненавидел убираться! Об этом явно говорят хотя бы те отвратительные маслянистые пятна на оконной раме и стекле – их не мыли, наверное, уже несколько лет. Жир успел потемнеть, а глубоко в пятнах застряли крошечные ворсинки. При всём желании такой ужас не удастся собрать даже за несколько месяцев.

На обивке дивана множество пятен, которые также второпях замывали. Ткань даже ещё немного влажная. В нос с порога бьёт удушающий запах хлорки. Не удивлюсь, если Майк Стенли, криминалист, и найдёт что-нибудь, содержащее ДНК, то не сможет узнать, кому оно принадлежит.

В таком случае возникает вполне логичный вопрос: кто убирался в квартире убитого?

Вся надежда на старую добрую дедукцию.

– У него обычно полный беспорядок! – воскликнул я. – Обрати внимание на целую гору тряпок в корзине для белья. – чтобы убедиться, что кроме одежды и полотенец в ней ничего постороннего нет, я её потряс. – А теперь сюда, – я подозвал Мэтта и вытащил мусорное ведро из-под кухонной раковины, – полупустой флакон средства для мытья ковров и совершенно новый, но пустой бутылёк хлорки.

– В этой части Бруклина вода не очень, и у него, – полицейский кивнул в сторону тела, – есть пёс. Здоровый немецкий бульдог.

– Да, я заметил в гостиной на ковре пятна от мочи. – согласился я. – Надеюсь, они и правда от собаки, иначе у убитого были проблемы похлеще, чем кажется на первый взгляд. – усмехнулся я, чем вызвал только неодобрение со стороны Дормера. – На плинтусе, обрати внимание, есть едва заметная тёмная, жирная полоска грязи.

– Убирались в спешке. – вмешался Колин Саммерс, новый напарник Дормера. – Майк тоже заметил.

– И обратите внимание на угол, под которым вошла пуля. – я опустился на корточки рядом с телом. – Заметили? Убийца сантиметров на десять выше жертвы.

– Совсем уже спятил… – устало вздохнул Дормер и протяжно зевнул, прикрыв рот кулаком.

– Если бы я спятил, то выдал бы совершенно неправильные вещи за доказательства. – я вытер руки спиртовой салфеткой. – Вон там, – я указал на диван, – чёткий отпечаток кроссовки я бы тоже списал на простое совпадение. И тот крошечный кусочек сухих теней для век.

Я побродил по комнате, представляя, как мог действовать убийца. Что он делал? Как достал пистолет? Как убитый умудрился подпустить к себе смерть так близко? И что в верхнем ящике кухонного стола делает новая пачка таблеток для потенции? Двух уже нет в блистере. Одежда на трупе свежая, воротничок простенькой рубашки затёрт до дыр, но тщательно выстиран. Джинсы прямые, хотя чаще убитый носил широкие с кучей карманов. На волосах заметен гель для укладки, ужин готовился на двоих.

Всё это говорит только об одном – убитый ждал особенного гостя. Геем он не был, я уверен, следовательно, это может быть Элли Ти Эн – единственная женщина, с которой убитый регулярно созванивался в течение последнего месяца.

– Так что, в конце-то концов?! – закипал Мэттью.

– Cherchez la femme[1]. – коротко ответил я. – Если у Элли Ти Эн окажутся такие тени… – я цокнул языком. – Это сильно подпортит ей жизнь.

– Кто она? – снова встрял Саммерс, готовясь записать мой ответ в блокнот.

– Единственная женщина, с которой часто общался убитый. – сообщил я. – Единственное женское имя в контактах убитого. Конечно, если не учитывать барышень, с которыми он недавно познакомился в супермаркете. – добавил я. – Но это точно не они.

– Почему? – удивился Дормер.

– Обе предпочитают нарощенные ресницы и татуаж. Обе позиционируют себя борцами за «натуральную красоту и правильное питание». – сказал я. – Вряд ли бы они стали таскать в своих сумочках такие вульгарные неоновые тени. – заключил я и достал мобильник. – И сегодня они обе были на каком-то сборище в Бронксе. – я показал Дормеру фотографии со страничек подозреваемых в соцсетях. – Не успели бы. При всём желании. Только если они не перемещаются со скоростью вспышки.

Мэттью недовольно запыхтел и сложил руки на груди. Он огляделся по сторонам, сердито глянул на Саммерса и достал из кармана двадцать долларов. Дормер всучил банкноты мне и пробубнил что-то неразборчивое. Похоже, опять проспорил.

– Твои доводы звучат бредово. – добавил он.

– Можешь лучше? – усмехнулся я.

– Я позвоню. – бросил Мэтт мне вслед.

Вернувшись в квартиру, которую теперь снимаю на пару с Эйденом, я застал священника на кухне. Он устало подпирает голову рукой и, кажется, дремлет над чашкой горячего чая. Я аккуратно отставил её подальше – зная Фроста, он вполне может решить лечь во сне и угодит в кипяток.

Я успел принять душ, пока Эйден дремал, и переодеть джинсы, провонявшие хлоркой в квартире убитого. Несмотря на ранний подъём, спать совсем не хочется, но желудок сворачивается от голода – в квартире убитого очень аппетитно пахло жареным мясом и запечёнными овощами. Вчера Фрост как раз притащил банку таких овощей. Даже пюреобразное состояние не делает их менее вкусными и нисколько не перебивает моё желание умять всё в одиночку.

Как я и предполагал, Эйден спустя полчаса улёгся на стол и глубоко вздохнул. Соня. И что ему в кровати не спалось? Зачем было вставать? Я ведь предупреждал, что позвонить мне Дормер может в любое время суток.

Полгода прошло с того момента, как мы вернулись в Бруклин. Это было безумно приятно. Так я не пускаю слюни по чужой жене. Так я не думаю о Рут. И обо всех остальных, конечно, я тоже думаю меньше. Мне долгое время не давали покоя мысли об Алексе: я боялся, что из-за него мисс Дэвис – или правильней теперь называть её миссис Райз? – снова может угодить в крупные неприятности.

Уверен, я бы не совладал со стальным характером и нравом Рут так же удачно, как это делает Александр. Я бы не смог быть таким же, как нынешний супруг медиума, но это вовсе не мешает мне думать о ней. Постоянно держать её в мыслях. Эйден считает, я такими темпами закончу свои дни либо в психушке, либо в объятиях удушающего перегара. Возможно, священник прав.

За Саманту я спокоен – она может за себя постоять, но всегда будет верно служить Князю. Такова её натура. Кимберли, наверное, тоже вернётся на работу в ломбард. На мой взгляд, перестрелки, погони и всё такое просто не для неё. Что до Тревора, то он будет долго искать новое место. Для него жизнь буквально перевернулась с ног на голову. Думаю, мистер Янг и не подозревал, что способен на какие-то безумства.

Сесто стал вторым – после Рэда, разумеется, – доверенным лицом Князя, а мистер Аншель Леви отправился в Ирландию. Он сказал, что решил завязать с делами и насладиться обеспеченной старостью. Правда, чутьё подсказывает, такой человек, как Леви, до самого последнего вздоха будет крутиться в бизнесе. Никогда он на пенсию не уйдёт. Просто не сможет.

А Рут… Интересно, она собирается стать матерью? Или уже носит под сердцем ребёнка Райза? Или ещё хочет погулять? Может, Рут всё ещё такая же дерзкая и бойкая, какой я её запомнил, и совершенно не думает о детях?

– Опять ты за своё? – сонно протянул Фрост, подняв на меня голову. – Оставь её в покое!

– Я о деле думаю! – возмутился я.

– Ну конечно. – хмыкнул Эйден и потянулся. – Ты всегда так лыбишься, когда о жмуриках думаешь?

Священник грациозно поднялся и заложил руки за голову. У него служба через пару часов. Парень, который хладнокровно стрелял в людей, будет читать проповеди. Иронично. Каждый раз смотрю на него и представляю, как насмехается над нами жизнь.

– Кто на этот раз? – безынтересно протянул Фрост. – Помолюсь за его душу.

– Пока не знаю. Мэтт должен позвонить, когда будет известно. – пожал плечами я. – Но дело интересное, я чувствую.

– Ты любишь свою работу, – парень расплылся в улыбке, подняв глаза к потолку, – тебе все дела интересны. – Фрост выпил почти половину чашки чая. – Я в душ. – оповестил он и направился к ванной, но затем остановился в дверях и развернулся вполоборота. – Не заходи. – с явным флиртом, но робко добавил священник.

– Чёрт! – наигранно взмахнул я руками. – Всегда мечтал посмотреть, как ты моешься!

Эйден закатил глаза и скрылся за дверью.

Попрошу ключи от квартиры убитого у Мэтта. Что-то я упустил, точно знаю, и это что-то может играть важную роль во всём деле.

Я заглянул в участок примерно в восемь утра, как и договорились с детективом Дормером. Мэттью привычно напивается дешёвым растворимым кофе, чтобы хоть немного взбодриться после бессонной ночи. Он терпеть не может этот кофе, но каждый раз, проезжая мимо кофеен, забывает взять себе стакан нормального. Благодаря его забывчивости, у меня в очередной раз появился прекрасный шанс сделать Мэтта сговорчивее. Может, за чудесный двойной эспрессо он выложит всё, что удалось накопать за ночь?

–  Подкупить меня решил? – с подозрением сказал Дормер, почувствовав насыщенный кофейный аромат. – Ничего не выйдет. – отрезал он и для большей уверенности сложил руки на груди.

– Что ты! – отмахнулся я. – Это просто скромное дружеское напоминание, что ты самый невероятно талантливый и находчивый детектив всего Бруклина. – так слащаво протянул я, что самому тошно стало. – А ещё ты мало спишь, поэтому, и только поэтому купил тебе кофе.

Мэттью расплылся в улыбке. Всегда покупается на лесть. Ай-ай-ай, Мэтт! А ещё детектив! Но его наивность мне только кстати – полицейский тут же заговорил о деле и отдал ключи от квартиры убитого.

– Мортимер Гринсон. – обмолвился детектив. – Ты был прав, ему тридцать один год. И, похоже, Гринсон действительно ждал Элли Ти Эн, но она не пришла бы. – сказал полицейский. – Что-то там с дочерью случилось, Ти Эн поехала с ней в больницу. – Мэттью потёр глаза. – Чёрт, напрочь забыл, что там стряслось с ребёнком. То ли обожглась, то ли ножку подвернула… Чёрт его знает. – отмахнулся он. – В общем, домой Элли вернулась только в третьем часу. От ребёнка даже в туалет не отходила.

– Может, её кто-то прикрыл?

– Вряд ли, Хилл. – помотал головой Мэтт. – Знаешь, есть мамочки-наседки? – спросил он. – Ну, как куры с цыплятами? Вот, эта такая же: круглосуточный надзор за дочкой ведёт.

– Тогда как ребёнок умудрился попасть в больницу?

– По словам мисс Ти Эн, она отвлеклась на звонок от убитого. – Дормер в очередной раз сделал глоток эспрессо. – Элли страшно болтлива.

– Ты сам говорил с ней?

– Только с врачом и медсёстрами с ночной смены. – Мэтт закурил. – Собирался часов в десять лично наведаться к подружке Гринсона.

– Дай знать, если что узнаешь. – я похлопал Дормера по плечу. – Пороюсь пока в его квартире.

Я попрощался с другом и поспешил на место преступления.

В квартире Гринсона не изменилось практически ничего. Разве что тело убрали с прохода, а вместо него оставили меловой контур.

Первым делом я решил осмотреть спальню. Часто именно там люди прячут все компрометирующие подробности своей жизни: от коллекции журналов для взрослых до тел бывших. Чего только не приходилось находить под кроватями и в матрасах подозреваемых и убитых. Мортимер Гринсон не стал исключением: к каркасу кровати он приделал небольшой ящичек, где хранил пару пакетиков с белым порошком. На полиэтилене заметны перламутро-неоновые следы. Кусочек таких же теней лежал недалеко от тела. Интересно, Мортимер приобретал наркотики только для личного пользования или ещё и сбывал?

За эту находку Мэтт уже меня расцелует.

Матрас продавлен в двух местах. Похоже, Морт любил спать то справа, то слева – форма вмятин совершенно одинаковая. Матрас сделан, судя по бирке, семнадцать лет назад. Да уж, то-то он так воняет. Но каркас кровати, на удивление, новый. Ему от силы пару месяцев.

Я связался с владельцем квартиры и расспросил его о мебели, которую он оставил арендующим. Среди неё кухонный гарнитур, простенькая вешалка у входной двери и мебель для ванной. Всё остальное принадлежало Гринсону. Сам Дмитрий Белых, владелец квартиры, не появлялся в Бруклине уже пару недель.

Перетряхнув подушки, я обнаружил несколько лавровых листьев. Их наличие в подушках уже показалось мне странным, а выведенное на каждом листочке «Элли» вообще ввело в ступор.

Шкаф в той же спальне самый простой. Кроме необходимого набора одежды и обуви, в нём ничего нет. В том числе чистых полотенец и постельного белья. Обои поклеены давно, нигде ничего не отходит – я облазил каждый уголок от плинтуса до потолка, чтобы убедиться в этом.

Остались ванная и кухня-гостиная. С первой комнатой я быстро управился – судя по всему, мистер Гринсон не любил не только убираться, но и следить за личной гигиеной. Мебелью – именно мебелью, не учитывая сантехнику! – Белых, кстати, назвал хлипенький шкафчик с двумя крохотными полочками и треснувшим зеркалом над раковиной. Это вся мебель.

Мортимер не имел привычки прятать что-либо в ванной. Также он не принимал таблеток, в его аптечке есть только пустая баночка антисептика и серого цвета бинт, который, кажется, уже использовали не один раз.

Кухня-гостиная куда интереснее. Здесь гораздо больше всяких ящичков и коробочек. Например, в банке из-под сахара Гринсон прятал двести долларов. Видимо, как заначка на чёрный денёк. Даже не знаю хорошо это или плохо, что он не дожил до него?

Из специй у убитого был набор из трёх молотых перцев – кайенский, чёрный и душистый, – гималайская розовая соль прямиком из Пакистана, морская крупная соль и большая жестяная банка звёздочек аниса. Понятия не имею, на кой чёрт ему столько аниса.

От изучения скромного набора специй меня оторвал звонок Дормера.

– Митч, что у тебя?

– Пара пакетиков белого порошка, странные лавровые листья в подушках с именем его подружки и целая куча аниса. – сообщил я, придерживая телефон плечом. – Я ещё не закончил. Что у тебя?

– Ник Лайн нашёл татуировку у Гринсона на затылке. – устало сказал Мэтт. – Скину фото. Чем он вообще занимался?

– Дребеденью всякой, вот что я тебе скажу. – ответил я, наткнувшись на подозрительно неглубокий ящик. – Слушай, у меня тут кое-что есть. Перезвоню.

– Сейчас приеду, Хилл.

Пока Дормер едет, я разберу этот ящик. Сбоку у него есть совсем крохотная выемка и несколько намёток от чего-то острого. Кто-то уже пытался искать тайники. Чутьё подсказывает, ящик с двойным дном. Так и есть! Я достал фальшивое дно ящичка и нашёл ещё пару пакетиков с белым порошком всё с теми же следами вульгарных теней. Всё больше склоняюсь к тому, что Гринсон сбывал.

Но и на этом секреты кухонного шкафа не закончились: дно лёгкое, но раза в три толще, чем у остальных ящиков. Мортимер для чего-то склеил два листа оргалита, оставив между ними небольшое пространство. Что это? А, главное, для чего?

Нож быстро расправился с неаккуратным и подозрительно свежим полупрозрачным клеем и на пол вывалилась тетрадка тёмно-зелёного цвета в обыкновенной, самой дешёвой бумажной обложке, обклеенная полосками прозрачного скотча. Не подписана, зато вся исписана. От корки до корки тетрадь заполнена незнакомыми символами, некоторые из них обведены в кружочки. Будто заголовки или описание.

Дормер явился спустя пятнадцать минут. К слову, он тоже не разбирается в странных символах в кружочках. Ещё мой друг предположил, что Гринсон увлекался оккультными науками. Возможно. С этим трудно не согласиться. Ничего другого на ум не приходит при взгляде на записи в тетрадке.

– Вот, полюбуйся. – полицейский протянул мне телефон с фотографией татуировки на затылке убитого. – Ничего не напоминает?

Я пригляделся. Попадался похожий значок в записях Гринсона. Я спешно листаю тетрадь в поисках нужной заметки. Есть! Значок похожий, но текст под ним прочесть не представляется возможным. Буквы – или как эти закорючки назвать, – очень напоминают буквы иврита, коих я предостаточно насмотрелся в доме мистера Леви. Возможно, Эйден всё-таки сможет мне помочь. Если ему не известно значение данных символов в кружочках, то, возможно, священник сможет прочитать заметки.

– Именно, – согласно кивнул Дормер, увидев символ в тетради, – и теперь мне нужно знать, что это такое. – он небрежно ткнул указательным пальцем в записи.

– У меня есть один полиглот. – сказал я, захлопнув тетрадку. – Покажу ему, если ты не возражаешь.

– Опять побежишь к своему священнику? – насмешливо произнёс Мэтт. – И как сильно ты доверяешь ему? По шкале от десяти до нуля.

– Двадцать, Мэтти. – ответил я, пряча записи в сумку. – Доверяю ему на двадцать, ясно?

– А мне? – полицейский горделиво задрал подбородок.

– Тоже на двадцать. – выдохнул я. – Ты, что, ревнуешь?

– Вот ещё! – воскликнул Мэттью. – Будь ты Мэри… – уверено начал он, но тут же прикусил язык. – Всё равно бы не ревновал, ясно тебе, Хилл?!

Мы вместе занялись диваном. Честно говоря, меня не отпускает чувство, будто до нас в квартире уже кто-то порылся. Неспроста всё это. Чутьё не обманывает.

– Кстати, чуть не забыл! – вдруг вскочил Дормер. – Элли Ти Эн сказала, Морт отдал ей на хранение шкатулку накануне. Просил подержать у себя, пока он разберётся с какими-то делами.

– Шкатулка?

– Да. – кивнул полицейский. – Деревянная.

– Ты забрал её?

– Она не отдала. – сообщил Дормер. – Разрешила осмотреть, но не забирать.

– Слушай, она верующая? – спросил я, суетно ища мобильник.

– Крестик носит, иконы на кухне и молитва у входной двери. – пожал плечами Мэтт. – Всё как положено.

Я немедленно набрал Фроста. Священник ответил, на удивление, сразу же.

– Эйден, я хочу тебя видеть! – выпалил я совершенно неожиданно для самого себя.

– Потерпи до вечера и увидишь. – вполголоса проговорил священник. – Я сейчас занят, Митч.

– Мне срочно, очень срочно нужна твоя помощь как служителя церкви. – практически молил я. – Пришлю адрес, встретимся там, хорошо? – с надеждой сказал я, знаю, что такому тону он точно не откажет. – Через сколько ты освободишься?

Эйден вздохнул, показывая всё нежелание идти на поводу у моих слов.

– Допустим, у меня сейчас нет важных дел. – начал он. – Жду адрес.

Священник положил трубку, а я тут же отправил ему адрес, продиктованный Мэттом. Мы немедленно отправились к Элли Ти Эн. Возможно, разгадка находится у нас прямо перед носом.

Эйден пришёл спустя пару минут после нас и прожигает меня взглядом. Чтобы немного задобрить его, я показал тетрадь Мортимера Гринсона. Фроста развлекают разного рода загадки и головоломки, так что записи убитого сыграли мне на руку.

Как и ожидалось, со служителем церкви Элли Ти Эн оказалась куда сговорчивее. Она с радостью показала шкатулку Гринсона и, по-моему, могла бы с радостью отдать её Эйдену. Даже уговаривать не пришлось. Фрост забрал шкатулку, сказав, что дух может обозлиться, если его будет удерживать в мире живых какой-то предмет. Первый раз подобное слышу и уверен, Эйден придумывает на ходу.

Мы покинули дом подружки Гринсона и отошли подальше. Всё это время Фрост нёс шкатулку на вытянутых руках, брезгливо держа её буквально подушечками пальцев. В конце концов, он выбросил её на траву, вывернув на землю всё содержимое резного деревянного ящичка.

– Ты не трогал шкатулку?! – налетел на меня Эйден, хватая за лацканы куртки. – Прошу, скажи, что не трогал!

– Да ничего я не трогал! – я ошарашенно поднял перед собой ладони. – Мэтт сказал про неё.

– Я не трогал. – тут же выдал Дормер, отшатнувшись от взбесившегося священника. – Не трогал, клянусь. Только салфеткой!

Эйден немного успокоился и взял себя в руки. Он пальцами зачесал упавшую чёлку назад и выдохнул, уперев руки в бока. Священник попросил показать тетрадь и недолго изучал записи Гринсона.

– Руны. Толкование рун. – вполголоса заключил Фрост. – Это арабский. – Эйден протянул тетрадь полицейскому. – Мортимер Гринсон владел русским, он долго жил в Брайтон-Бич, но способности к языкам у него не было, тем более ему не дались бы семитские языки. Морт скорее был математиком. Он и русский-то выучил только из-за острой необходимости. – священник перевёл небрежный взгляд на шкатулку и множество цветных камешков, которые из неё высыпались. – Можете не верить, детектив Дормер, но на шкатулке сильный приворот. Такой только профессионал способен сотворить.

– Лавровые листья с именем тоже из того разряда? – спросил я.

– Да. – кивнул Фрост. – Чёрная магия, да ещё и руны. – священник хмыкнул. – Жуткая вещь.

– Это никак к делу не прицепишь! – возразил Мэтт. – Может, полиции теперь совета у экстрасенсов спрашивать? Кого сажать, а кого нет! – прошипел полицейский. – Ты тоже в эту чепуху веришь, Митч?

Я ничего не ответил, просто сунув руки в карманы джинсов.

Мэтт нервно фыркнул и закурил. Спустя короткое время ему позвонил Колин Саммерс. Камеры видеонаблюдения засекли девушку высокого роста у дома Гринсона. Она была единственной женщиной такого роста, кто попал на камеры в нужный временной интервал. Богдана Нагу, гражданка Румынии, уже имеет приводы в полицию. В их числе мелкие грабежи и хранение наркотических средств. Вся подкладка её сумочки испачкана неоновыми тенями, кусочек которых мы нашли на месте преступления. Совпали и марка, и дата выпуска. Те же самые тени есть на пакетиках.

На одежде убитого обнаружили молотый чёрный перец, слюну, и слизь из носа, принадлежащие Нагу. Предположительно, Гринсон просыпал на себя специю, пока готовил, но неожиданно к нему заявилась Богдана. Мортимер стряхнул с рубашки остатки молотого перца, что вызвало приступ чихания у убийцы. Таким образом слюна и слизь из носа попали на одежду Гринсона. Помимо этого, орудие убийства совпадает.

Осталось проверить отпечатки на пакетиках с порошком, но следы теней, думаю, и так доказывают, что отпечатки принадлежат Богдане.

– Дело закрыто. – невесело сообщил Дормер. – Всё как обычно, – самодовольно заявил полицейский, – и никакой магии, святой отец.

– Я и не говорил, что магия убила его. – ответил Фрост в своей обычной немного вызывающей манере. – Я говорю, что она сыграла во всём этом не последнюю роль. И шкатулку не отдам.

– Сдалась мне эта деревяшка! – буркнул Мэттью. – Увидимся, Хилл! Спасибо за помощь.

Прежде чем пойти домой, мы закопали шкатулку где-то под мостом. Эйден вылил на несчастную деревяшку целую бутылку святой воды и сжёг пару церковных свечей. Только после этого мы ушли.

На город опустились сумерки, зажглись фонари, и на улицу высыпали люди. Только сейчас я осознал, что действительно подустал за сегодняшний день. Набегался, если честно, и надышался хлоркой, которая ничуть не выветрилась из квартиры Гринсона.

Жуткая вонь дезинфицирующих средств до сих пор не даёт мне покоя. Кто проник в квартиру? Судя по тому, что следы Богданы были оставлены уже на чистом полу, а Мортимер убираться не любил, был кто-то третий. Мы не нашли следов его присутствия только потому, что он сам же их и стёр своей проклятой хлоркой! Те отметены на кухонном ящике подтверждают мои догадки – кто-то третий приходил именно за тетрадью.

– О чём думаешь? – полюбопытствовал Фрост, не отрывая взгляда от подъезжающего автобуса. – Всё ещё о деле, да?

– Не дают покоя некоторые несостыковки.

Эйден положил руку мне на спину.

– Ты разберёшься. – подбодрил священник. – Если тебе это так важно, Митч, я готов выслушать. – сказал он, потупив взгляд. – Серьёзно.

Моей реакцией на его слова была нервная усмешка. Честно говоря, я никак не ожидал от Фроста такой чуткости и желания помочь. Он, конечно, не сухарь и действительно хороший друг, но такую мягкость в нём замечаю впервые.

Вернувшись домой, я вытащил из почтового ящика пару газет, листовки и конверт без адреса, имени и каких-либо опознавательных знаков. Эйден тем временем поставил чайник и ругается, что в холодильнике ничего не появилось за время нашего отсутствия. Сразу обратил внимание, что конверт изготовлен из бумаги высокого качества. Такой на каждом углу не купишь.

– Ты ещё не разделся? – с долей надежды крикнул священник из кухни, а я только снял куртку.

– Нет. – выдохнул я и снова оделся. – Сходить в магазин?

– Ага. – ответил Эйден. – Кроме маринованных огурцов и горчицы ничего не осталось.

Священник увязался со мной. Мы взяли то необходимое, что нужно на сегодняшний ужин и на будущий завтрак. Завтра Эйден сам купит всё остальное потому, что я «не проверяю срок годности на пачке», и в результате мы оба едим «тухлятину».

Вернувшись домой – снова, – я заварил себе чай, пока Фрост колдовал над продуктами, и совершенно случайно, вытаскивая газету снизу опрокинул чашку. По столу стремительно расползается лужа горячего напитка. Я едва успел убрать все преграды на её пути, но каким-то образом недосмотрел за конвертом.

– Чёрт! – прошипел я, подцепив конверт ложкой.

Обсушив несчастный конверт полотенцем, я заметил проступивший знак на задней склейке. Сначала появился круг, затем стали проявляться мелкие детали рисунка. Наблюдаю как заворожённый за магическим конвертом.

На меня обратил внимание Эйден.

– Что там у тебя?

– Хирон.

[1] Ищите женщину (фр.)