Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/, либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/
Политический роман с фантастикой и исторической прозой. Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских “ястребов” во главе с Бжезинским, намеренных сорвать “разрядку” и вернуться к “холодной войне”: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.
Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая “дубль-два” в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.
Кн.2. Глава 7. Птенцы гнезда Гелена
Когда ночью всю молодежь поселка, сплошь состоявшую из членов “Гитлерюгенда” и “Союза немецких девушек” подняли по тревоге, Конрад и Томас, на ходу застегивающие шинели, чуть не столкнулись друг с другом на улице. Они побежали на поселковую площадь, где было объявлено построение, а за ними несся их третий товарищ – Уве.
На площади перед парнями и девушками выступил примчавшийся ночью на мотоцикле лейтенант СС. С его слов, группа советских военнопленных совершила побег из концлагеря. Беглецы представляют опасность для жителей округи, их необходимо выловить, сил СС для этого не хватает, поэтому молодежь будет привлечена к поимке.
Всех собравшихся лейтенант разбил на четверки и обозначил каждой направление движения. Конраду, Томасу, Уве и Линде, получившим автоматы и длинную острую пику, предстояло дойти до заброшенной фермы и ее обследовать, обратив особое внимание на сеновал – для того и пика.
Когда они шагали по ночной дороге, Линда несколько раз отставала от остальных. Грубые солдатские сапоги натерли ей ноги, и ей очень хотелось их сбросить. Но до фермы четверка добралась без приключений.
Дальше Конрад, назначенный старшим группы, велел всем держать наготове автоматы и заходить в помещение бесшумно. На сеновал они наткнулись сразу, и Томас стал протыкать сено пикой то на одном участке, то на другом. Вдруг раздался стон, что безошибочно указывало на попадание пики в цель. Раскидав сено, они обнаружили спрятавшегося русского уже мертвым: пика в нескольких местах проткнула ему живот и грудь.
Вскоре Конрад и Уве обнаружили в подвале и второго русского беглеца. Это был совсем молодой парень, который вряд ли успел повоевать. Скорее всего, он был угнан в Германию на принудительные работы, а дальше за какую-то провинность отправлен в концлагерь. Больше на заброшенной ферме никого не оказалось.
Пойманный беглец, понурив голову, шагал по дороге под прицелом автоматов. Ничего хорошего для себя ожидать он не мог. Когда четверку нагнал грузовик с эсэсовцами, его швырнули в кузов, чтобы отвезти обратно в концлагерь, где его несомненно ждала газовая камера.
А бойцов “Гитлерюгенда” позже поблагодарил тот самый лейтенант СС, который примчался на мотоцикле. Он также передал Конраду письмо от его дяди, офицера абвера Дитриха Лолле, в котором дядя сообщил, что через два дня по пути из Берлина заедет в соседний с поселком городок и хотел бы с племянником встретиться и серьезно поговорить.
Встрече с дядей Конрад был очень рад. Разлив шнапс, Лолле после неизменного “прозит” сказал нечто заставившее парня подумать, что мир перевернулся.
– Надеюсь, ты понял, что Германия войну проиграла? – без обиняков спросил Дитрих. – Русские шагают по нашей территории и скоро будут в Берлине. Что собираетесь делать ты и твои друзья?
Конрад промямлил что-то невнятное. А что он мог ответить?
Лолле продолжал его удивлять. Он сообщил, что вместе со своим шефом Геленом и всей структурой их отдела он вскоре будет востребован в новом статусе. Нынешние союзники СССР, США и Великобритания, неизбежно начнут стоить против русских мощный оборонительный вал из государств Западной Европы. Им потребуются специалисты и… ценные материалы.
Речь шла об архивах отдела Гелена. Те, кто сумеет вывезти их из Берлина в расположение англо-американских сил, этим покупают себе освобождение от любых неприятностей и получают перспективу работы уже на новых хозяев.
– Я знаю тебя и твоих друзей. Вы абсолютно надежные люди, и я в вас уверен. Возьметесь? Учти, дело очень опасное. За измену по-прежнему расстреливают.
– Надо поговорить с Томасом, Уве и Линдой, – задумчиво проговорил Конрад. – Я-то согласен. Думаю, они тоже согласятся. И когда нам надо быть в Берлине?
Как он и ожидал, друзья быстро пришли к единому мнению. Особого выбора у них все равно не было.
Задание действительно оказалось сопряженным со смертельным риском. Грузовик с архивами Гелена дважды останавливали патрулирующие Берлин отряды СС. На сопроводительные документы в первый они посмотрели с немалым подозрением, но все же пропустили грузовик вместе с сопровождающей легковушкой, в которой ехали четверо «гитлерюгендов», готовых при необходимости вступить в перестрелку.
Но во второй раз повезло меньше. Контуженный патрульный офицер почувствовал что-то неладное и крикнул:
– Слишком уж вы похожи на тыловых крыс, которые сейчас бегут на запад сдаваться! Я бы с радостью перебил всех таких, как вы! Открывайте ваш кузов!
Сопровождающие его солдаты сорвали с плеч автоматы. Боестолкновения было бы не избежать, но как раз в этот момент завыла сирена и началась бомбежка. Контуженный и его эсэсовцы побежали в убежище. Воспользовавшись этим, грузовик и легковушка рванули вперед.
После того, как их конвой покинул Берлин, дальнейшие события протекали спокойно. Архивы были спрятаны в надежном месте и вскоре переданы Геленом американцам и англичанам.
Германия вскоре капитулировала, а Гелен под крылом новых хозяев уже создавал немецкую разведку, нацеленную на борьбу с СССР. Он стал первым директором БНД, а Лолле – одним из его заместителей. Не забыли и четверых молодых людей, сумевших вывезти документы из-под носа у СС. Лолле лично представил их Гелену, после чего бывшие «гитлерюгенды» вошли в состав охраны резиденции вновь созданного ведомства.
– Эта рутина для вас продлится не бесконечно, – обнадежил племянника дядя Дитрих. – Гелен обязательно даст вам возможность проявить себя в настоящем деле.
Но такая возможность представилась лишь через одиннадцать лет.
В 1956-ом году разразился Суэцкий кризис. Египетское правительство Насера объявило о национализации Суэцкого канала, что молотом ударило по интересам Великобритании и Франции. Энтони Иден и Ги Молле, премьер-министры этих стран, от угроз перешли к действиям: начали военную операцию против Египта, к которой присоединился и Израиль.
И вот тут-то по блоку НАТО впервые прошла трещина. Президент США Эйзенхауэр не только не поддержал своих союзников, но и открыто их раскритиковал. Его рифмующийся коллега канцлер ФРГ Аденауэр занял позицию строгого нейтралитета.
Гелен был в бешенстве. Он понимал, что за Насером в этом конфликте стоит Хрущев, но идея единого фронта западных стран против СССР не срабатывала. Выступить в открытую с критикой Аденауэра он не мог, но организовать какую-нибудь провокацию, которая лишила бы египтян поддержки сочувствующей им части европейской и американской публики, было в его силах.
Конрад и трое его друзей получали задание лично от Лолле. Им предстояло проникнуть в город Порт-Саид, штурм которого начали британские и французские десантники. Там надо было найти труп британского или французского солдата и сделать фото, на котором причиной его смерти было бы повешение. На груди мнимого «казненного» предполагалось повесить табличку на арабском языке «убийца египетского народа». Если будет возможность – еще и нанести на тело следы пыток.
Когда четверка прибыла в Порт-Саид, сопротивление египтян еще не было до конца сломлено. Стрельба шла во многих местах, то и дело из разных концов города слышались взрывы. В кварталах, примыкающих к крошечному скверу с несколькими деревьями, на земле валялись трупы жителей города: штурм был предварен жестоким обстрелом. Но тела убитых британцев или французов не попадались.
Вдруг Томас сделал всем знак прислушаться. Кто-то обращался к ним по-английски. Это был раненый британский солдат, который не мог подняться с земли, но увидел людей европейской наружности и просил их о помощи.
Все четверо быстро переглянулись, после чего Конрад быстро кивнул. Подойдя, Томас осмотрел раненого. Следов крови на военной форме практически не было, что благоприятствовало замыслу сотрудников БНД.
– Потерпи, парень, сейчас мы дотащим тебя до врача, – обратился к нему Томас и, приподняв, посадил на скамейку. Уве подошел сзади и ударил солдата в затылок прикладом автомата. Тот лишился сознания.
Конрад и Линда уже успели привязать к ветке плотную веревку. Томас сделал петлю, надел ее на шею британца, после чего они втроем с Уве и Конрадом вздернули солдата на этой импровизированной виселице. По его мышцам пробежала мгновенная судорога, после чего он висел уже неподвижно.
Конрад быстро достал таблицу с надписью на арабском языке «убийца египетского народа», попросил товарищей его поднять и повесил таблицу на грудь мертвого британца.
После этого все четверо достали фотоаппараты и начали делать снимки. Позже им предстояло еще и привести сюда журналистов.
– Смотрите, – тихо сказал Уве, кивнув налево. Его товарищи повернули взгляды в ту сторону.
Там стояла девочка-египтянка лет семи-восьми. Возможно, родители потеряли ее или погибли во время обстрела. И было совершенно понятно, что эта девочка своими глазами цвета спелых маслин видела их манипуляции с британским солдатом от начала до конца.
– Как не хотелось бы, – произнес Конрад, страдальчески скривив лицо.
– Еще бы, я же знаю, какие вы все чистоплюи, – отрезала Линда. – Отвернитесь, я сама все сделаю.
Выдернув пистолет, она направилась в сторону девочки, а Конрад, Уве и Томас в расстроенных чувствах отвернулись.
Тишину прорезал детский крик, и одновременно с ним – хлопок выстрела.
Когда ее товарищи повернулись, Линда, напевая и пританцовывая, шла обратно, а в глазах ее плескался какой-то нездоровый блеск.
Конрад и Томас мгновенно переглянулись. Выяснялось нечто не самое приятное: Линда явно была ненормальной.
Снимки с повешенным британским солдатом мгновенно разошлись по европейской и американской прессе. Это не добавило симпатий к участникам военной экспедиции в Египет, но заставило многих западных обывателей сделать вывод, что египетские сторонники Насера – оголтелые жестокие фанатики, но Советский Союз их почему-то продолжает поддерживать.
Сама идея использования трупов для дискредитации противника родилась не у Гелена: ему ее во время войны поведал его хороший приятель – рейхскомиссар Украины Эрих Кох. Этот разговор имел место во время их встречи весной 1942-го года – когда Гелен приехал на оккупированные восточные территории.
– А если трупов для этой цели нет, надо просто сделать, чтобы они появились, – усмехнулся тогда Кох.
Их встреча произошла в тридцати километрах от Киева, в небольшом городе с названием Буча.
Сейчас Кох отбывал пожизненное заключение в одной из тюрем в Польше, зато карьера Гелена казалась незыблемой.
На исход событий эта мелкая провокация не повлияла. Хрущев в ультимативной форме потребовал от Великобритании и Франции прекратить операцию, пригрозив военным вмешательством. США и ФРГ не поддержали своих союзников по НАТО. Французско-британский экспедиционный корпус покинул полуразрушенный и заваленный трупами Порт-Саид, в который вернулась египетская армия.
Гелен долго осмысливал эту ситуацию, а через год с лишним провел закрытый семинар, на который были приглашены молодые западные политики, которые в будущем вполне могли составить костяк руководства своих стран. Семинар не касался напрямую Суэцкого кризиса, во время которого страны НАТО повели себя столь разобщенным образом, и точно так же Гелен никого не критиковал персонально. Идея же, им высказанная, сводилась к следующему: «старые» элиты Запада слабеют перед лицом русского натиска сразу по двум причинам. Первая: каждая из национальных политических элит ставит свои национальные интересы выше общецивилизационных. Этим умело пользуется СССР. Вторая: то же самое относится к бизнесменам.
– Если мы хотим выиграть «холодную войну» и загнать нашего вечного, генетического врага, русского медведя, в широты вечной мерзлоты, нам надлежит отказаться от временных выгод от компромиссов с русскими и всегда выступать единым фронтом против них, даже когда такое этим выгодам противоречит. Пора отказаться от мировоззрения минутных дельцов и перейти к мировоззрению долговременных политиков. В этом я и рассчитываю на ваше поколение, а еще больше – на последующие.
Свои мысли Гелен умел излагать прекрасно. Он требовал, чтобы Запад перестал быть прагматической конструкцией и стал идеологической. Основой для единения Запада должно будет стать неприятие не столько коммунизма, сколько России в ее тысячелетнем существовании. Не должны существовать ни эта страна, ни ее народ.
После семинара к Гелену подошел молодой американец, которому не было и тридцати, и попросил директора БНД уделить ему несколько минут.
Экс-генерал нацистской разведки, лишь глянув на неожиданного собеседника, мгновенно понял, что это один из тех, кого ждет большое политическое будущее. Такие не становятся первыми лицами государств, но именно они формируют политику своих стран на десятки лет вперед.
Незнакомец назвался Збигневом Бжезинским, преподавателем в Гарварде. Преподаваемый им предмет носил красноречивое название «антикоммунизм».
– Я готов ответить на любой ваш вопрос, мистер Бжезинский, – благожелательно улыбнулся Гелен.
Американец пояснил, что он – один из тех, кто хотел бы поучаствовать в создании будущей «идеологической транснациональной элиты» с жестким единомыслием и железной дисциплиной в духе ордена иезуитов. Но как привлечь под свои знамена как можно больше людей? И как получить полный контроль над телевидением и прессой?
Гелен про себя вздохнул. Ответы на эти вопросы были даны в Германии в 1933-м и в последующие годы. Но в одну и ту же реку не ступить дважды. Решения надо искать в новых, сегодняшних условиях.
– Вы когда-нибудь бывали на Гаити? – спросил он Бжезинского. Тот ответил отрицательно.
– Мой заместитель Дитрих Лолле через месяц отправится туда для общения с очень колоритным местным политиком Франсуа Дювалье, новым президентом страны. Который также является жрецом религии вуду. Вы можете составить Дитриху компанию в этой поездке, из которой вынесете много интересного для себя, включая и ответы на поставленные вами вопросы.
Так состоялось знакомство Бжезинского и с Лолле. Конечно, американец был изрядно озадачен. Что такого ценного можно почерпнуть на острове Гаити? Но разогретое до предела любопытство подтолкнуло Бжезинского к участию в этой поездке, о чем он позже никогда не жалел. Кроме него и Лолле, на встречу с Франсуа Дювалье поехал еще один молодой американец – Юджин Элспи, с которым Збигнев до этого не был знаком.
В это время четверо бывших «гитлерюгендов» получили достаточно хорошие должности в БНД. После успешной акции в Порт-Саиде их карьера сдвинулась с мертвой точки. Теперь Конрад, Томас, Уве и Линда совместно с коллегами из американской и британской разведок сами разрабатывали планы эффективных провокаций в различных точках земного шара.
Время от времени в своих приватных разговорах они вспоминали минувшую войну, презрительно называя Гитлера «прыщом скукоженным, который погубил Германию», но восхищаясь Роммелем, Гудерианом и Канарисом. Конрад и Томас уже успели обзавестись семьями, Уве находил более привлекательной холостяцкую жизнь. А что касается Линды…
Когда она встретила Филиппа, гражданина Исландии, она была сражена наповал. Молодой скандинав, высокий, плечистый, голубоглазый блондин чем-то напоминал бога Тора. Пропагандисты Третьего рейха сочли бы его образцовым представителем арийской расы.
Симпатия оказалась взаимной, и они начали встречаться. Филипп предложил совместную поездку в Румынию, и Линда предположила, что именно в этой романтической обстановке и состоится разговор об их общем будущем.
Румыния, хоть и социалистическая, но далеко не просоветская, охотно принимала туристов из Западной Европы: от валюты там отказываться не собирались. Первые два дня Линда и Филипп провели в Бухаресте, с удивлением разглядывая здания центрального проспекта. Румынская градостроительная архитектура XX века резко отличалась от любой другой в Европе, обладая неуловимым то ли турецким, то ли арабским, то ли индийским колоритом.
Но главной целью поездки все же была Трансильвания. А точнее – ее столица Брашов. Был январь, который в южных Карпатах считается «сезоном туманов». Со слов Филиппа выходило, что вечерний туман в Брашове – это нечто такое, чего больше нигде не увидеть.
Так и получилось. По мере наступления сумерек, туман начал спускаться с гор, постепенно охватывая город. Но главная феерия началась, когда зажглись уличные фонари и вечер окончательно вступил в свои права. Все пространство вокруг оказалось пронизано множеством концентрических радужных кругов, возникающих из-за причудливого преломления туманом света уличных фонарей, окон и витрин, а за этими кругами еле просматривались силуэты готических зданий.
Линда была в восторге. Когда они шли обратно к гостинице, она сказала Филиппу:
– Какая бесподобно красивая страна! Жаль, что она досталась коммунистам.
– Было много хуже, когда до сорок четвертого здесь правили фашисты.
Линда мысленно похвалила себя, что не проболталась ему о своем пребывании в «Союзе германских девушек». Для порядка она поинтересовалась:
– А что здесь натворили фашисты?
– Здесь так же истребляли евреев, как в Германии. Только у румын не было денег на газовые камеры. Они набивали до упора товарные вагоны стоявшими людьми, закрывали их и прицепляли на несколько дней к курсировавшему поезду. Через несколько дней вагоны открывали, и оттуда сыпались трупы. Хорошо, что отец вовремя уехал отсюда в Исландию.
– При чем здесь твой отец? – спросила Линда.
– Он был евреем. Просто внешне я пошел не в него, а в мать-исландку.
Туман был таким густым, что невозможно было что-либо разглядеть как следует даже на расстоянии меньше метра. Тем более – выражение лица Линды.
Когда ночью в гостинице Филипп привычно придвинулся к ней, она резко отстранилась и даже загородилась рукой:
– Сегодня нельзя. У меня «женские дни».
– Они же у тебя недавно были, – удивился Филипп.
– А теперь почему-то снова. Вернусь – сразу покажусь врачу.
Когда их поездка завершилась, Линда, заранее подготовившаяся к этому разговору, произнесла целый монолог:
– Филипп, я тебе очень благодарна за внимание ко мне, за наши отношения и за это путешествие. Но прости, что я скрыла от тебя главное. У меня есть мужчина, между нами произошла размолвка, после которой я встретила тебя, но сейчас все изменилось. Я… должна к нему вернуться. Пойми меня и прости.
Линда врала необыкновенно убедительно, даже у самого искушенного слушателя не осталось бы сомнений в ее искренности. Пожелав ошеломленному Филиппу счастья в будущей жизни, она быстро ретировалась.
После этой истории у Линды время от времени менялись любовники, но она больше не позволяла себе кем-либо серьезно увлечься. Каждый раз выскакивала предательская мысль: «А вдруг?»
И это при том, что с сотрудниками израильского «Моссада» в БНД контактировали регулярно, бывали и совместные операции. Но в личной жизни у Линды присутствовало то, в чем она не могла через себя переступить.
В 1966-ом году ФРГ возглавил новый канцлер – Курт Кизингер. Во времена рейха он был членом НСДАП с 1933 года и работал в министерстве пропаганды Йозефа Геббельса. Вполне возможно, что с Геленом у него в те времена сложились напряженные отношения, потому что уже в нынешнее время и очень скоро, в 1968 году, последний был вынужден оставить пост директора БНД. Его преемником стал Герхардт Вессель, в гитлеровские времена работавший в отделе Гелена.
Вессель произвел чистку структуры, постаравшись заменить большинство креатур Гелена своими собственными выдвиженцами. Это коснулось и Дитриха Лолле. После отставки он на какое-то время исчез, а затем объявился вновь и пригласил Конрада на серьезный разговор.
– Тебе и твоим друзьям нормально работать не дадут. Вессель, как и Кизингер, одержим идеей заменить всех и вся. Боюсь, вам придется искать новую работу.
– И кому мы теперь будем нужны? – растерянно спросил Конрад?
– Тем же, кому оказался нужен я.
Речь шла о ЦРУ. Через свои тамошние связи Лолле получил в Лэнгли должность одного из помощников главы ведомства. Его опыт борьбы против СССР с 1930-х годов оказался более чем востребован. Сейчас Дитрих обещал пристроить туда же племянника с его друзьями, но при этом добавил:
– Сейчас, после избрания Никсона, вам придется несколько лет сидеть на задницах ровно, коптить небо и не высовываться. Но рано или поздно республиканцев сменят демократы, и тогда мой хороший знакомый Збигнев Бжезинский окажется у руля внешней политики. Тогда для вас и начнется настоящая работа, без канцелярщины и скучной отчетности, зато с выплесками закипающего в крови адреналина, которого вам так не хватало в последнее время.
Когда Конрад сообщил новость Томасу, Уве и Линде, они мгновенно воспряли духом.
Все свои обещания Лолле выполнил, и события пошли по тому сценарию, который он предвидел. Работа в ЦРУ оказалась для четверки друзей куда более творческой и динамичной, нежели в БНД.
Прошло десять лет.
В декабре 1978-го года, когда в Иране власть шаха Пехлеви оказалась расшатанной до предела, Бжезинский в телефонном разговоре сообщил Баджари, что для генерала настала поры возвращаться в Иран и вновь приступить к своим обязанностям первого заместителя верховного главнокомандующего.
– В аэропорту вас встретят люди, который на весь период решающих событий возьмут на себя обеспечение вашей безопасности.
– Новые телохранители?
– Я бы назвал их функции куда более существенными. Они посвятили всю свою жизнь борьбе против русского коммунизма, последние десять лет работали в ЦРУ и способны заниматься даже планированием тактических действий в условиях гражданской войны. Присутствие возле вас таких высококлассных профессионалов облегчит вам выполнение всех существующих задач.
– У древних римлян таких соратников называли контуберналами, – усмехнулся Баджари в трубку.
– Думаю, они будут польщены таким сравнением.
Баджари следил за событиями в Иране почти ежечасно. Уже было известно, что шах собирается отправить в отставку правительство и предложить должность премьер-министра Шапуру Бахтияру. Это вряд ли приведет к затиханию беспорядков. Наоборот, противостояние подойдет к своей критической отметке. Вот тут-то и по сигналу Бжезинского и должен будет выйти на сцену популярный генерал.
В тегеранском аэропорту Мехабад Баджари встречали четверо: трое мужчин и одна женщина. Все они были его ровесниками, им тоже в этом году исполнилось сорок восемь. Выражение лиц жесткое, холодное и сосредоточенное. Да, с такими он будет точно как за каменной стеной.
В машине, по пути в резиденцию шаха, произошел первый разговор Баджари с его новыми соратниками и защитниками. Представлялись они довольно немногословно, а наибольший интерес вызвала у генерала Линда.
«Надо будет как-нибудь предложить ей переспать», – подумал Баджари, решив, что вслух свои мысли он выскажет немке сразу, как только представится случай остаться с ней наедине.
Автор публикации
