Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/, либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/

Политический роман с фантастикой и исторической прозой. Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских “ястребов” во главе с Бжезинским, намеренных сорвать “разрядку” и вернуться к “холодной войне”: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.

Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая “дубль-два” в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.

Кн.2. Глава 12. Мертвый лес

Учеба в Академии войск ПВО подходила к концу, и курсанты в ожидании назначения строили догадки, в каком уголке огромной страны окажется востребован каждый из них. А вот Никиту это особенно не волновало. Куда пошлют – туда и пошлют. В далеком будущем, когда он по выслуге лет выйдет в отставку, он все равно вернется в Москву. Кто знает, а может, и раньше такое случится. А пока – будь готов служить Родине там, где ты ей нужен.
И тут – сюрприз! Нужен он ей оказался совсем близко от Ленинграда, всего в часе с небольшим езды на электричке!
– Вот это везуха тебе! – позавидовали ему товарищи.
Везуха заключалась в том, что в этом году база ПВО в Ленинградской области была усилена дополнительной установкой «С-200». Боевой расчет был укомплектован сразу, но нужен был еще оператор обнаружения. В Академию отправили заявку. А в этой ипостаси самые высокие показатели в теории, на практических занятиях и на учениях были у курсанта Здрогова.
К городу на Неве Никита относился с особым пиететом. Вариант выходил просто сказочный. В свои выходные дни он сможет ездить на электричке в Северную Венецию, бродить по ней столько, сколько душа пожелает, а вечером возвращаться к себе в часть. А ведь в Питере еще и театров много, и музеев!
Когда Здрогов прибыл в часть, его поселили в небольшой комнатушке, принадлежавшей к отсеку, занимаемому медпунктом. Комендант прокомментировал это так:
– Холостым квартиры не предоставляем. Если женишься, тогда и будем об этом думать. Считай, прямой стимул обзавестись семьей.
Никита про себя подумал, что вообще-то жениться надо по любви, а не ради квартиры, но вслух развивать эту тему не стал.
Вскоре у него появился первый приятель – муж докторши, капитан по имени Глеб. Был он на десять лет старше Никиты и очень любил обо всем пространно порассуждать, а лице новичка обрел идеальную аудиторию. Глеб за одно лишь чаепитие успел просветить Здрогова насчет того, кто есть кто в части и кто чего стоит. О своих заслугах в данном социуме он тоже упомянуть не забыл. Глеб похвастался, что в своей роте он сумел перебороть дедовщину.
– Разве ее можно перебороть? – удивился Никита.
– Можно, если не лениться и найти свой подход к личному составу.
Подход оказался незатейливым, но оригинальным. Глеб собрал «дедов» на разговор и объявил им, что отныне все они получат «молодых» для персонального шефства. Допустим, «дед» получил двух молодых в качестве подопечных. С этого момента он лично отвечает за то, чтобы они выглядели бодрыми, выспавшимися и с высоким боевым духом.
– Я их предупредил: если замечу, что какой-нибудь салага выглядит заморенным сусликом, то «дед», который за него отвечает, долго из нарядов не вылезет, сам вместо него будет ночами у тумбочки дневалить.
– И сработало? – с интересом спросил Здрогов.
– Еще как! Был даже случай, когда один «дед» другому в ухо дал, когда тот на его подшефного салагу стал наезжать.
Показателем успеха Глеба стал коллективизм в портяночном вопросе. Носков рядовому составу не полагалось, только портянки. Но если их намотать неправильно, то они съедут, а на оголенном участке стопы сапоги натрут кровавые мозоли, после чего солдат вместо молодцеватого шага сможет только ковылять. У части новобранцев долго не получалось наматывать портянки правильно. Эта категория молодняка получила название «хромота».
Для «дедов» эта «хромота» всегда служила бесплатным цирком. «Хромотей» целенаправленно получал задание, требующее прыти, и для скорости был вынужден быстро перемещаться путем перескоков, припадая на одну ногу – под гомерический хохот упражняющихся в остроумии «дедов».
Но после «реформ» Глеба все в его роте изменилось. Если в каком-нибудь отделении через несколько недель еще оставался неумеха по части портянок, то его опекали всем отделением, терпеливо помогая и не допуская малейших издевок.
– Но вот по Уставу я с них спрашиваю по полной программе, – посуровел Глеб. – После первой вечерней «тренировки подъемов» на утреннем построении весь молодняк на меня волками смотрел.
Тренировка подъемов – штука еще та. В армии подъем в шесть утра, отбой в двадцать два. Но бывает так, что после отбоя в казарму заходит офицер и командует:
– Рота, подъем!
Уже изготовившиеся ко сну солдаты вскакивают, напяливают форму, портянки и сапоги, заправляют койки и строятся в коридоре. А офицер в это время смотрит на секундомер. Если хоть кто-то в норматив времени подъема не уложился, то все повторяется. И так может быть за ночь очень много раз, пока вся рота в этот норматив не уложится.
«Деды» в тренировках подъемов не участвуют, они заранее о них знают и после отбоя курят себе на улице.
– Ну, я после первого же раза на утреннем построении им все разжевал. Понятно и доходчиво.
А разжевал он им вот что. Никто над солдатами издеваться не собирался. Но в условиях войны какие-то несколько секунд могут стать ценой жизни. Замешкался, не покинул казарму вовремя, и как раз в эти несколько секунд прилетел снаряд.
А войска ПВО вообще особый случай, за их спиной города, где их же близкие живут. Здесь драгоценные секунды – уже цена их жизни.
– Троих взводных я тоже к воспитательной работе обязал. Должны же и лейтехи что-то делать, не все же я один. Слушай, Никита, а у Суворова ведь в армии дедовщины не было?
– Откуда ей было взяться? Тогда вообще не существовало срочного призыва, лямку тянули двадцать пять лет, отношения в солдатской среде были братскими.
– Слушай, друг, а ты бы мне помог? А то каждый год по-новому приходится начинать, состав то меняется.
– Как же я тебе помогу? – удивился Никита. – Я же технический специалист, личным составом не командую.
– А ты мог бы перед моей ротой выступит на политинформации? Рассказать им, как было у Суворова, Ушакова, Кутузова? А то политинформации срываются, ты же знаешь насчет нашего замполита. Опять…
– Я в курсе, – кивнул Здрогов.
Запой на должности замполита – явление не то, чтобы частое, но бывает. В других частях за это можно было лишиться звания и вылететь со службы. Здесь смотрели сквозь пальцы, жалели человека.
– Ну вот, а ты у нас в истории даже не профессор, а академик.
Никита про себя улыбнулся. Для того, чтобы завербовать его к себе в помощники, Глеб использовал даже грубую лесть. Пришлось согласиться.
На политинформации младший лейтенант Здрогов просветил личный состав насчет отношений между бойцами в армии Суворова. В солдаты тогда попадали по жребию и служили двадцать пять лет – если доживали. Понятно, что у солдат постарше силы были уже не те, организм изнашивался, особенно – суставы. Поэтому молодые солдаты старались старших оберегать от лишней работы, подменяя их в самых тяжелых делах. Это делалось добровольно, по совести и от души.
Старшие тоже в долгу не оставались. У костра за котелком каши Александр Васильевич Суворов рассказывал им разные военные премудрости, а те потом доносили их до молодежи. И главная премудрость – как в бою выжить.
А для этого нужно знать, что по-разному бьют саблей турецкий янычар и польский конфедерат, а значит – защищаться от удара тоже нужно по-разному. И помнить, что у башибузука еще и кинжал при себе имеется. Шведы и пруссаки в штыковом бою против русских слабы, но артиллерия у них бьет далеко и точно. Но самый опасный противник – солдаты новоявленной французской Директории. Воюют они лучше всех. Сколько бы ты из ружья ни сделал выстрелов в минуту, они все равно сделают больше. С ними, как и со шведами и пруссаками, тактика общая: быстрее вперед и в штыки.
– Вот так, товарищи, обстояли дела с отношениями внутри суворовской армии, – подвел итог Никита. – Никакой дедовщины там по определению быть не могло. Потому что существовало главное правило: «Сам погибай, а товарища выручай». Вопросы есть?
Поднял руку один из солдат второго года службы, слегка нагловатый и вальяжный. Получив разрешение, он задал вопрос:
– Товарищ младший лейтенант, а вы, наверное, в школе по истории лучше всех учились? Почему вы тогда в историки не пошли?
По форме вопрос был корректным и уважительным. Но так же была очевидна содержащаяся в нем подковырка: как тебя, «ботаника», угораздило заделаться «сапогом»?
«Ботаник» – понятие, часто используемое в солдатской среде, уж точно тут не в ходу слово «гуманитарий».
Ответить следовало в том же духе, четко обозначив, кто здесь «ботаник», а кто нет.
– Я и по физике, и по математике лучше всех в классе учился, – сообщил Никита. – Хотите, докажу?
– Так точно!
– Тогда ответьте, товарищ рядовой, что такое роторно-поршневой двигатель?
Солдат чуть не икнул и изумленно вытаращил глаза на Здрогова, после чего выдавил из себя:
– Так это… Такое в школе не проходили…
– Не проходили, – кивнул Никита. – Но знать основы техники не мешает любому мужчине. В РПД камеру сгорания ограничивает треугольный ротор, выполняющий функцию поршня.
Сконфуженный солдат сел на место под тихое хихиканье товарищей. Глеб незаметно показал Здрогову поднятый вверх большой палец.
Вечером новый приятель предложил Никите слегка подбодриться чем-нибудь покрепче чая.
«Почему бы нет?»
Естественно, от алкоголя потянуло на откровения. Глеб принялся рассказывать Здрогову обо всех интересных происшествиях, имевших место в части в последние годы.
– А еще тут такая история была. Мне ее Женя рассказал, служил у нас, пока врачи что-то хроническое у него не нашли, тогда он в отставку вышел. Еще он офигенно лицом похож на Бельмондо. Зимой под самую ночь забрели на базу двое гражданских. Понятно, их задержали для выяснения личности. Парень и его девчонка, оба студенты. Это они, типа, в пеший поход отправились.
– Зимой под ночь по лесам попер и девчонку поволок? – поразился Никита. – Он что, из дурки сбежал?
– Вроде, нет. Женя личности их выяснил через паспортный стол, продержал для острастки часок под арестом, да и отпустил, аккурат к последней электричке. Он человек-то нормальный, не стал их в КГБ сдавать, чтобы к ним потом неприятности прицепились. Какие из них, к дельфиням, шпионы?! Хоть у нас и секретный объект, но американцы-то через свои спутники каждый гектар здесь просматривают, как и мы у них. Но самое интересное – другое. Жека понял, что даже они Мертвый Лес успели увидеть.
– Что еще за Мертвый Лес?
Глеб охотно рассказал. Это здешний морок, который уже успел напугать многих. Говорить о нем публично не было принято, но на кухнях и в курилках эту тему уже успели обсудить тысячи раз.
Если темным вечером или уже ночью отойти от базы по лесной тропке в противоположном от железной дороги направлении, то через некоторое время окружающий лес вдруг на время изменит свой вид. Он станет выгоревшим и посеченным, с огромной воронкой от ядерного взрыва. Еще и какие-то плохо различимые твари начнут где-то близко бегать, выть и вонять. Это продлится минуты, потом пропадет, и лес снова примет свой обычный вид.
– Я лично этого не видел, хотя специально сходил туда ночью, – закончил Глеб. – Но немало у нас тех, кому удалось увидеть.
– И что это может быть? – спросил Никита.
– Знаешь, сейчас я, наверное, фантастикой из книг заговорю, но общее мнение здесь такое, что мы видим как бы кадр из будущего. После ядерной войны. То есть, получается, что она будет, хоть сейчас только и слышно, что у нас якобы с американцами вовсю идет «разрядка международной напряженности».
Реплика приятеля произвела на Здрогова неприятное впечатление. Он вспомнил свой жуткий сон в подростковом возрасте, когда ночью он как бы проснулся от того, что на улице выла сирена, а при этом отец с матерью стояли у окна и смотрели куда-то вдаль с обреченным видом.
Получается, войны все-таки не миновать? Но в ней же не будет победителей, это гибель всех, смерть человечества!
«Я должен взглянуть собственными глазами», – вдруг подумал Никита.
Распрощавшись с Глебом, он вышел на улицу. Был уже поздний вечер, совсем рядом с военным городком базы ПВО чернела громада ночного леса.
Здрогов направился туда. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ним никто не наблюдает, он легко пролез под проволокой и пошел по лесу, включив фонарик и время от времени поглядывая на компас. «В противоположную сторону от железной дороги». Ну да, он идет верно.
И тропка даже нарисовалась, которая вела в нужную сторону. Но ничего необычного вокруг не наблюдалось. Всего лишь темные густые заросли, редкие обитатели которых наверняка убрались как можно дальше, услышав шаги человека и почувствовав его запах.
В какой-то момент Никита, сильно задумавшись, незаметно для себя сморгнул. И сразу же чуть не вскрикнул от неожиданности, потому что картина окружающего поменялась на свою противоположность.
Перед ним был Мертвый Лес.

Спустя несколько месяцев службы на базе Здрогова вызвал к себе командир части. Некоторое время расспрашивал о том, как служба, как успехи, хотя наверняка все и так знал. Никита уже успел так себя проявить, что считался лучшим из лучших. Этакий образцово-показательный офицер. И про Мертвый Лес праздно языком не чесал, чем сильно отличался от иных сослуживцев.
Командир перешел к главной теме разговора. Сейчас идет усиление обороны Крыма – главного военного форпоста страны в Черноморском регионе. Севастопольская РЛС, предназначенная для раннего предупреждения о ракетно-ядерной атаке с южного и юго-западного направлений, сейчас проходила ускоренную модернизацию. В январе 1979-го года должен быть запущен новый радар типа «Днепр».
Поэтому в данном районе будет увеличено количество расчетов ЗРК «С-200», а значит – расширится и кадровый состав. В частности, речь шла и об операторе обнаружения.
– Вы сами-то имеете настроение ехать? – последовал вопрос.
В армии официально таких вопросов не существует. Все решения принимает начальство, и офицер едет туда, куда страна пошлет. Но в реальной жизни командиры часто мнением подчиненных на этот счет все же интересуются. Не то, чтобы оно имело какое-то решающее значение и способность на что-то повлиять, но выдерживается определенный этикет, призванный показать понимающее отношение начальника.
Никита ответил утвердительно. Он бы так же и ответил, если бы речь шла о глухом уголке Сибири или Крайнего Севера. Надо – значит надо. А тут вообще – Крым! В сказке такого не придумаешь. Везуха продолжалась.
Но еще несколько месяцев Здрогову все же предстояло отслужить в Ленобласти. Сильно огорчился Глеб: терял приятеля и аудиторию.
– Знаешь, Никита, а я ведь могу твою судьбу предсказать не хуже югославской бабули Златы.
– Ну? Аж заинтриговал!
– Пройдет еще время, и вернешься в свои края. В Москву. Вокруг нее таких баз хватает. Всех москвичей сначала погоняют-погоняют по стране, а потом потихоньку и по одному возвращают к родной печке. Да не только москвичи, многие потом поближе к дому прибиваются, и им в том способствуют. Ведь у людей еще родители, за которыми когда-то примотр понадобится. Слава Богу, такое понимание у начальства есть.
– Твоими бы устами да мед пить.
– Послушай еще мой совет, – добавил Глеб. – Постарайся жениться до возвращения в Москву, а не после. Не тяни с этим.
– Почему?
– Чем меньше и дальше от столицы город или поселок, в котором живет невеста, тем лучшая получается из нее жена. Почему – понял, наверное?
– Чего ж тут понимать. Все ясно.
– Вот и молодец, коли ясно.
Поскольку через несколько месяцев с Ленобластью предстояло расстаться, а весь центр города и самые известные пригороды Никита уже успел обойти не по одному кругу, он решил в этот выходной день побывать в каком-нибудь месте, которое не на слуху. Так занесло его в город Ломоносов, где он умудрился заблудиться: пошел в противоположную сторону от дворца и парка. И забрел в скопище каких-то необитаемых хибар. Из одной выскочила свора диких собак и с лаем закружилась вокруг Здрогова.
Отмахиваясь подобранной с земли палкой и не подпуская тварей на опасное расстояние, Никита поспешил покинуть неприятное место. Перевел он дух тогда, когда вышел в более-менее оформленный проезд. Там преследователи от него отвязались.
Навстречу шла девушка, что-то беспечно напевая.
– Туда нельзя! – Никита даже руки развел в разные стороны, перегораживая ей путь.
– Почему?
Он объяснил. Девушка грустно вздохнула:
– Слышала я про эту стаю. Недавно второклассника куснули. Вот теперь и не знаю, как мне домой попасть.
– Если вы живете недалеко, то я вас провожу, – предложил Здрогов.
– Буду вам очень признательна.
Разумеется, по дороге они разговорились. Инесса оказалась девушкой общительной и лишенной той «зажатости», которая так бесит мужчин. Словом – интересной во всех отношениях. Никита и сам не заметил, как выложил ей о себе все без утайки.
– Ну, вот и мой дом, – сказала Инесса, остановившись возле одной из пятиэтажек. – Спасибо, что спас от четвероногих минотавров. Хотя здесь иногда и двуногие попадаются не лучше.
– Я был бы рад еще увидеться, а ты? – поинтересовался Здрогов.
– Ты когда теперь будешь в Питере?
– Могу в следующее воскресенье.
Но на следующее воскресенье Инесса была приглашена на день рождения к одному из друзей. Неожиданно она предложила Никите составить ей компанию.
– Я же никого не знаю!
– Неважно. Ты будешь иметь почетный статус моего спутника.
Инесса ему очень нравилась. Яркая, искрометная, умеющая себя подать. До этого серьезных увлечений у Никиты не было, если не считать тех коротких приключений, которые время от времени скрашивают жизнь каждого курсанта.
Через неделю они встретились у выхода из метро и потом долго ехали в какой-то спальный район, перескакивая из троллейбуса в автобус.
Компания, в которую попал Здрогов, оказалась довольно необычной из-за своей разношерстности. Имениннику исполнялось сорок три, а друзьями его оказались семнадцатилетние парни. Выглядело это весьма странно.
«Надеюсь, она не на сборище гомосеков меня привела? Тогда я тут явно буду белой вороной».
Впрочем, вскоре у него отлегло от сердца: пришли еще девушки, подруги Инессы, правда, они были без спутников. И выяснилось, что объединяющим фактором для этой компании было общее увлечение – «тяжелый рок».
Эта музыка лилась из колонок непрерывно, атакуя нервные клетки каким-то океаническим количеством децибелов. Приложением к ней был усиленно потребляемый крепкий алкоголь.
Хозяин квартиры считался здесь главным знатоком тяжелого рока, поэтому юноши ради какого-то непонятного куража обращались к нему не по имени, а иначе. То «Учитель», то «Гуру», то «Сэнсэй», то «Великий Учитель», но чаще всего последнее сокращалось до «Великий У».
Несмотря на уже основательный возраст, Великий У был холост. Если у него и имелась подруга, то здесь ее не наблюдалось. А еще он умел сам готовить пиццу, которой был заставлен весь стол.
Курили здесь все, кроме Никиты и Инессы. Мужская часть компании делала это прямо в комнате, настежь открывая окна, а девушки выходили на лестницу, а с ними «постоять рядом за компанию» выходила и новая подруга Здрогова.
Хотя Никита старался пить едва-едва (в отличие от остальных), вскоре он начал ощущать что-то вроде недомогания. Главной причиной этого был тяжелый рок, долбящий ему по голове с мощностью кувалды.
Спиртное за столом как-то быстро иссякло.
– Бросаем жребий, кто идет за водкой, – сказал Великий У.
– Не надо, я схожу, – поднялся с места Никита. Сейчас для него вдохнуть свежего воздуха на улице и дать покой ушам – самое то.
Он вышел на лестницу, а отправившиеся чуть раньше курить девушки в это время стояли на площадке выше: видимо, оттуда курящих не гоняли соседи. Здрогов уже собирался спускаться, как вдруг услышал, что на площадке выше прозвучало его имя.
Никита был из хорошей семьи, где правила приличного поведения в обществе прививались с раннего детства. Одно из них гласило: если ты не Ульф Сингельд, денщик генерала Хольгенстрема, не по своей воле запертый в каморку возле гостиной, то во всех остальных случаях слушать чужие разговоры нехорошо и некрасиво.
Но к этому правилу негласно прилагается небольшая оговорка. Хотя о ней стыдливо молчат, но для человечества она имеет неодолимую силу и гласит: «Если только речь не идет о тебе».
Никита оказался перед ней слаб, и его ноги сами по себе отказались выполнить приказ спускаться вниз.
Одна из девушек спросила Инессу:
– У тебя с ним серьезно?
– Пока рано говорить, – отвечала новая знакомая Здрогова. – Но я бы не против.
– Вестимо, не против, – усмехнулась ее подруга. – Как ты сказала? Сначала Крым, а когда-нибудь и Москва? Вариант очень даже. Если всем женатым в Крыму сразу квартиру дают, то это вообще песня песней.
В разговор вступила третья.
– Несси, только он у тебя какой-то… тефтель, что ли. Мужик должен весь светиться уверенностью в себе и излучать ее во все стороны. Без этого как-то не то.
Никита невольно улыбнулся. Вот ведь приложила – «тефтель»! Острый язычок у этой дамочки. Но сейчас Инесса ей его укоротит.
Но от того, что он услышал, ему захотелось схватиться за перила, чтобы не упасть.
– Девчонки, я все понимаю, – сказала Инесса. – Но мне уже двадцать шесть. Из тех парней, которые мне подходят по возрасту, высший сорт уже давно разобран. Остался только первый. Дотяну до тридцатника – и этого не будет. А потом и второй сорт закончится. Сами знаете, время не на бабской стороне играет.
Дальше Никита слушать не стал и начал медленно спускаться по лестнице. Уши у него горели.
«Не высший сорт, а первый». Как о колбасе в гастрономе! Тьфу! Угораздило же его познакомиться! Но это ему и урок на будущее. Впредь надо быть умнее. И… наблюдательнее.
Когда он вернулся в квартиру из магазина, компания уже начала расходиться. Причина оказалась простой: Великий У безмятежно похрапывал, положив голову на блюдо, а подушкой служила огромная пицца.
Никита и Инесса вышли на улицу.
Обхватив его руку, девушка заглянула ему в глаза и сказала:
– Родителей сегодня нет, я дома одна. Поедем ко мне?
Этот момент стал для Здрогова настоящим испытанием. Велико было желание отдаться течению и по нему поплыть, ох как велико! Но рассудок шептал иное. Это сейчас кажется одно, но на деле не доставит радости секс с женщиной, которая только что отозвалась о тебе пренебрежительно. Да и вообще – сможет ли он после такого даже состояться, этот секс?
Никита мягко, но настойчиво освободил свою руку.
– Извини… Я совсем забыл тебе сказать, что сегодня мне до двадцати часов вечера уже надо прибыть в часть. Я потом позвоню.
И быстро зашагал к остановке.
Не оглядываясь.

Потом произошел перевод в Крым, и началась служба на новом месте, рядом с городом-героем Севастополем, главным форпостом страны на Черном море.
В феврале 1979-го года у Никиты был очередной отпуск. Чем ближе поезд подъезжал к Москве, тем больше его охватывало радостное предвкушение встречи с родителями, близкого соприкосновения с родным интерьером своей комнаты. «Хорошо, что есть на свете это счастье – путь домой».
Родители встретили его празднично накрытым столом, пришел и дядя Слава. Последовало несколько радостных часов общения с близкими, а уже во второй половине дня дядя Слава собрался уходить, но вдруг тут же вернулся.
– Никитос, сделай мне одолжение. Ты сейчас человек свободный, сходи в какой-нибудь день на «Мосфильм».
Оказалось, что уже не сильно-то молодой дядя вдруг заделался страстным поклонником одной известной актрисы, своей ровесницы. Хотя, разумеется, она была замужем, дядя Слава возжелал оказаться отличенным ее вниманием. То, что он несостоявшийся профессор философии, работающий дворником, его не смущало.
Впрочем, чем бы дитя ни тешилось… Дядя Слава хотел начать с малого, не показываясь ей пока на глаза. Вот тут и нужен Никита. Кто-то из дядюшкиной агентуры на «Мосфильме» оформит на него пропуск, а дальше он разыщет актрису и вручит ей букет и вложенное в него письмо с признанием и стихами от поклонника по имени Вячеслав.
– Без проблем, – засмеялся Никита. – Только вот вдруг она нервная, как многие творческие натуры? И этим букетом – да меня по физиономии?
– Никитос, ты же мужик, тебе что, впервые по морде получать? Зато тогда и тебе будет, что вспомнить.
Хотя дядя Слава подробно объяснил ему, куда надо будет идти и где искать предмет его вдохновения, Никита все же умудрился заблудиться в этом лабиринте коридоров и лестниц.
Сейчас он шел по одному из этих коридоров, безлюдному, если не считать идущего отдаленно впереди человека.
Может, нагнать его и спросить? Здрогов уже собирался ускорить шаг, но почему-то сдержался.
Вроде бы, в походке этого человека не было ничего особенного. Но… Никиту всегда отличало обостренное шестое чувство. И сейчас оно просто кричало ему, что от незнакомца исходит опасность. Нет, не для него, Здрогова, ведь человек не оглядывается и не знает, что за ним следом кто-то идет, а ходил Никита всегда бесшумно – просто по привычке, со времен детских игр в разведчиков.
Опасность от идущего впереди исходила для кого-то другого, для Здрогова неведомого.
Этого скоротечного анализа своих ощущений хватило Никите для того, чтобы насторожиться и подобраться. Мало ли что…
И вдруг погас свет. Лишенный окон коридор мгновенно погрузился во тьму, и теперь для Здрогова стали кое-как различимы лишь очертания ближайших дверей и темная фигура незнакомца.
Дальнейшие действия этого человека были стремительными. Он подскочил к одной из дверей, одновременно выхватывая что-то из правого кармана. Левой рукой он потянул дверь на себя, вытянув тут же правую с каким-то зажатым в ней предметом в сторону комнаты, дверь в которую он открыл.
За доли секунды Здрогов преодолел расстояние до незнакомца и ударил его по вытянутой руке, тут же услышав последовательно три звука.
Первый – негромкий хлопок, говорящий о том, что пистолет был с глушителем. Второй донесся из комнаты: звон разбитого стекла, либо зеркала. Третий – звук удара о пол металлического предмета, оброненного противником из-за неожиданной атаки Здрогова.
Не дав новоявленному врагу опомниться, Никита приемом вольной борьбы швырнул его на стену. Ударившись об нее всем телом, тот сразу обмяк и начал сползать на пол. Здрогов колебался: поднять ли сначала с пола пистолет или разглядеть незнакомца получше, насколько позволяла темнота. Выбрав второе, он сделал шаг вперед. И это стало его роковой ошибкой.
Противник, только что не подававший признаков бодрого самочувствия, внезапно ожил, вскочил на ноги, а его рука прямо-таки выстрелила вперед, жестким ребром ладони врезав Никите в кадык.
Здрогов задохнулся резкой болью и полетел на пол. Незнакомец быстро поднял с пола свой пистолет, бросился в сторону выхода из коридора и исчез из зоны видимости.
Из того, что он, хоть и не отошел от боли, но все же способен оценивать окружающее и осмыслить факт своего поражения, Никита сделал вывод, что пропущенный удар не угрожает его жизни. Похоже, противник точно рассчитал силу своего приема для того, чтобы только вырубить Здрогова, но не убить. А ударь он чуть сильнее… Но, похоже, не захотел убивать случайного человека, брать лишний грех на душу.
«Оригинально: этакий убийца-моралист!», – мелькнула у Никиты непрошеная мысль.
И тут снова зажегся свет.
Из комнаты, куда стрелял незнакомец, выбежала миловидная девушка с серебристо-пепельными волосами, на вид – ровесница Никиты, и тут же уставилась на упавшего.
– Что здесь было? – быстро спросила она. – Это вы в меня стреляли?
Никита не смог выговорить ни слова, только захрипел. Он лишь показал рукой сторону выхода из коридора. Туда же взглянула и девушка.
– Я не смог его задержать, – сумел все же выговорить Здрогов. – И разглядеть не смог в темноте. Проворный, гад. Так мне врезал, что чуть шею не сломал. И пистолет свой успел унести.
– Так вы – мой спаситель! – проговорила девушка. – Благодарю вас от всей души. Но ведь вам врач нужен срочно!
– Не надо, оклемаюсь, – ответил Никита, медленно поднимаясь с пола и окончательно приходя в себя. – А вот милиция действительно нужна срочно.
– Ни в коем случае! – резко сказала незнакомка. – Это не банальная уголовщина, за попыткой убийства стоят очень серьезные люди, я еще не знаю кто, но выясню. А вам нужно как можно скорее отсюда исчезнуть и никому – слышите, никому! – не рассказывать о том, что здесь было. Иначе вы подвергнете опасности уже свою жизнь.
– За свою я спокоен, – усмехнулся Здрогов. – Я с шестнадцати лет после одного случая могу считать себя заговоренным. Убить меня невозможно.
– Друг мой, вам бы надо усвоить одну великую истину, – с легким раздражением произнесла девушка. – Она звучит так: будь готов к невозможному. Просто поверьте мне на слово.
– Будь готов к невозможному… А ведь я это уже однажды слышал, – медленно начал размышлять вслух Здрогов. – Надпись под змеей, пробивающей щит. Герб и девиз рода Файзака.
И осекся.
Потрясенная девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах выговорить ни слова. И эта реакция была очень красноречивой.
– Так там, в шведской тюрьме, это были вы?! – воскликнул Никита.
– А это были вы?!
В течение нескольких мгновений они ошеломленно смотрели друг на друга.
– Но вы же там выглядели по-другому, – с удивлением сказала девушка, но тут же рассмеялась и махнула рукой. – Ах, ну да, иначе и быть не могло. Простите, что вам тогда чего-то наобещала, но так и не смогла прийти на помощь. Я тогда очень скоро погибла. А вас казнили?
Со стороны это выглядело бы каким-то безумием. Двое совершенно целых и здоровых людей вспоминали о собственной гибели.
– Убит при попытке к бегству, – сообщил Никита. – И тут же очнулся снова здесь. Я ведь из двадцатого века, а там в чужой шкуре оказался… случайно совсем. А вы-то как попали сюда из Древнего мира? Знаете, все это так странно… Я ведь тогда действительно только слышал ваш голос, а вас не видел.
– Это вам повезло, что вы меня не видели, – улыбнулась незнакомка. – А то могли бы и испугаться. Я ведь «там» тоже была не такая, как «здесь».
Вдруг улыбка исчезла с ее лица.
– Что же вы встали?! – почти крикнула она. – Берите свой букет и бегите отсюда как можно быстрее! Никто не должен знать, что вы здесь были и что-то видели. Никто! Это залог вашей жизни!
Она сама подняла с пола брошенный Никитой букет, сунула ему в руку и махнула рукой в сторону выхода из коридора.
Здрогов понял: ситуация действительно такая, что не до шуток. Он быстро дошел до конца коридора, махнул рукой глядевшей ему вслед девушке и оказался на лестнице. Начав по ней спускаться, он чуть было не столкнулся с каким-то старичком, неловко извинился и спросил, как быстрее выйти из здания.
Окончательно Никита пришел в себя, лишь оказавшись за пределами «Мосфильма». Только тут он вспомнил, что поручение дяди Славы так и осталось не выполненным.
«Ну и ладно, скажу, что предмета его воздыханий просто не было на месте».
В течение нескольких дней Здрогов внутри себя «переваривал» эту ситуацию. То, что все произошедшее выглядело ворвавшимся в обыденность фантастическим сюжетом, он воспринял более-менее спокойно. Он уже был подготовлен к такому историей, произошедшей с ним в шестнадцатилетнем возрасте.
А еще Никита вдруг переосмыслил свое отношение к девушкам и понял, что никто из них ему не нужен.
Никто, кроме этой незнакомки.
Случилось именно то, о чем предупреждал его дядя Слава. Как он тогда сказал? «У тебя с ней кармическая связь». А потом добавил: «Только не вздумай влюбиться в нее заочно».
И ведь как в воду смотрел! Вот бы с ним переговорить! Но – нельзя. Ведь она категорически потребовала от него молчания.
Здрогов много раз пытался сделать над собой усилие и выбросить ее из головы. Да, судьба их сводила уже два раза. Но надо быть человеком в розовых очках, чтобы уверить себя, что будет и третий раз. Москва – один из самых огромных городов мира. И ведь он не успел спросить, как ее зовут, ни тогда, ни сейчас.
Нет, никак не получалось выбросить ее из головы. Напротив, лезли в эту голову все новые и новые мысли.
Почему-то Никита не просто был уверен, а з н а л , что такая никогда не будет делить людей на высший, первый и второй сорт, как это сделала Инесса.
И когда он в шестнадцать лет вдруг оказался в чужом и враждебном мире 1741-го года, ожидая в шведской тюрьме новых пыток и мучительной казни, эта девушка стала единственным человеком на свете, попытавшимся протянуть ему руку помощи. И не важно, что помочь ему она так и не успела.
Да и биография этой жительницы Древнего мира говорила о многом. Была брошена в тюрьму, потом на растерзание зверям на арене цирка… Потом ее пытались закопать живьем… Получается, что свою личность выковала в борьбе с жестоким и кровавым врагом – Римом. Значит, такие понятия, как любовь, преданность, долг – для нее не пустой звук.
И еще Здрогов почему-то был уверен, что и девушка не осталась к нему равнодушной. Подтверждений этому не было, но это словно подсказывал ему какой-то внутренний голос, тот же, что заставил его в коридоре «Мосфильма» приглядеться к идущему впереди человеку.
А мать еще когда-то наивно сватала ему какую-то университетчицу Валю Белихину, даже записку писала Блаженной Ксении Петербургской, чтобы они когда-нибудь встретились. Об этом она проговорилась отцу, а Никита услышал. Ох уж эти родительские затеи!
Тут ему пришла в голову еще одна неприятная мысль. Охотящийся за девушкой ликвидатор, с которым Здрогов схватился в коридоре, в покое ведь ее не оставит. А Никиты уже рядом не будет.
Здрогов чуть не застонал от отчаяния. В лице этой девушки судьба подбросила ему сказочный подарок, но тут же разбросала их в разные стороны.