Хроники поисковой экспедиции.

1.
Все было просто замечательно. Нет, действительно, здорово, когда все так удачно складывается! И еще не до конца веришь, что все, обратного пути нет, и ничего уже не изменить! И никто не может тебе помешать! Все проблемы, заботы, рабочие дела – все уже там, позади, за две тысячи километров! Ты уже не должен никому ничего доказывать, объяснять, продавать. Не надо выдумывать несуществующие причины, искать веские и в то же время нелепые доводы, чтобы доказать свою правоту! Не надо изобретать новые уловки, чтобы избежать конфликта, не надо делать вид, что внимательно слушаешь и рассеяно кивать и поддакивать, дабы не обидеть собеседника, не надо лгать и притворяться, не надо… не надо…
Все произошло очень быстро, «как по нотам», и вот я сижу в небольшом уличном кафе на привокзальной площади провинциального городка. Я жду. Вообще-то, меня должен был встретить Алексей, местный мужик. Номер его телефона дали мне на одном из форумов в интернете. Алексей помогал туристам при заброске к началу маршрута. На своем ГАЗ-66 он встречал у поезда туристов и отвозил их в отдаленные уголки огромной северной территории. Туристы обычно платили не скупясь, и дела у Алексея шли неплохо. Помимо «шишиги» у Алексея была еще «Нива» для повседневных поездок и для заброски туристов-одиночек вроде меня. Вот эту белую «Ниву» я и высматривал, допивая остывший кофе. Алексей сам позвонил мне полчаса назад и предупредил, что задерживается – пробил колесо. Мой багаж – большой экспедиционный рюкзак и такой же большой гермобаул, привязанный к тележке, стоял тут же, рядом со столиком. В рюкзаке – одежда, спальник, палатка, другой туристский скарб, а в большом синем бауле – надувная байдарка. По бокам баула привязано разобранное весло.
Надо сказать, что подобные рюкзаки-баулы были здесь довольно привычным зрелищем – этот край очень популярен среди туристов, как пеших, так и водников. Здесь, на Русском Севере, можно и отдохнуть отлично, и красот всяких насмотреться. Правда сейчас, в конце августа, поток туристов почти иссяк – вместе со мной с поезда сошла только одна небольшая группа. Их так же встретили, и, покидав в машину рюкзаки и мешки с лодками, они укатили навстречу приключениям. А я вот что-то никак не укачу. Где-же Алексей? «Лех, Лех, Леха, мне без тебя так плохо…». Вообще, он согласился меня встретить и отвезти не сразу. Пункт назначения – довольно далеко, ехать почти двести пятьдесят километров. Туристов туда возили крайне редко, дороги там убитые и т.д. Но я был готов к возражениям. Да, далеко. Места глухие, редко посещаемые не только туристами, но и местными жителями. Двое водителей мне отказали, и только третий, Алексей, сказав, что «в принципе, можно попробовать», назвал сумму. Дорого. Очень. Но я знал, на что шел, и подготовился заранее, в том числе и финансово. В конце концов, другого варианта попасть в верховья интересующей меня реки, я не видел. Разве, что идти пешком и волочить за собой тележку с лодкой. Но это, конечно, смешно. Я согласился и Алексей, до этого настороженный и сдержанный, оживился, повеселел (я, слушая его по телефону, ясно представил, как он улыбается от удовольствия). Еще раз переспросив меня о дате приезда, номере поезда и вагона, он заверил, что все будет в порядке.
И вот, ожидание на вокзале. Это первый «прокол» в череде удачно складывающихся событий последнего месяца. Судите сами: мне удалось пойти в отпуск в тот момент, когда на работе полная запарка, мне выдали зарплату за месяц вперед, закрылась пара моих проектов – я получил хорошую премию и мне начислили нехилые отпускные. Буквально чудом удалось купить билет на поезд – в это время много северян возвращаются из отпусков и мест, обычно, не бывает. И, наконец, моя девушка, которая не хотела меня никуда отпускать, получила приглашение поехать на двухмесячную стажировку в Европу. Все один к одному! Ну, круто же!
Я сошел с поезда точно по расписанию, в 12.10. По моим прикидкам, если поехать сразу, то к вечеру я уже мог бы «встать на воду». И вот, прошел уже почти час, а я все сижу на вокзале. Погода начала портится, подул порывистый ветер, похолодало. Временами накрапывал дождь. «Пора перебираться внутрь вокзала». Я встал, поставил увесистый рюкзак на край стола, слегка присев, влез в лямки и застегнул поясной ремень. Затем подтянул лямочные ремни и, немного наклонившись вперед, оторвал от стола свою ношу. Взяв за ручку тележку, я стал очень медленно, дабы не зацепить кого-нибудь своим багажом, выходить из кафе. И именно в этот момент на привокзальную площадь стремительно влетела долгожданная белая «Нива». Алексей сразу увидел меня и подкатил почти вплотную. Выскочив из-за руля, он молча распахнул заднюю дверь и стал мне помогать укладывать вещи. Потом, опомнившись, повернулся и протянул руку: «Леша». Чуть старше меня, очень худой и ростом под два метра. Очень подвижный, суетливый, весь как на шарнирах. Несмотря на прохладную и дождливую погоду, одет в сетчатую майку и широченные и коротковатые спортивные брюки. На ногах – стоптанные кроссовки.
Наконец, вещи уложены, и мы заняли свои места в машине. Я попросил Лешу заехать в продуктовый магазин – требовалось кое-что докупить из продуктов, и он безропотно повиновался. Потом заехали на заправку(полный бак и пара канистр), и наконец, тронулись в дальний путь. Примерно две трети этого самого пути предстояло проехать по довольно оживленной асфальтированной дороге, а вот потом… Но Леша меня успокоил: «Нормально. Я в прошлом году в ту сторону за клюквой катался с нашими. Правда, на 66-ом. Проскочим». Интересно, но с самого начала Леша вел себя словно солдат перед генералом. Сам не заговаривал, на вопросы отвечал четко и очень кратко. Он явно чувствовал себя виноватым из-за того, что опоздал. Не глядя, достал из пачки сигарету, помял в пальцах, покосился на меня: «Можно?». В общем, сначала говорил больше я, задавал вопросы. Напряжение постепенно спало, и Леше разговорился.
А погода все больше ухудшалась. Дождь, хоть не сильный, шел без перерыва. Обсудили погоду, грибы-ягоды, местное житье-бытье. И все это время Леша неотрывно смотрел вперед и гнал «Ниву» на приличной скорости, не обращая внимания на ямы и ухабы. Миновали несколько деревень и довольно крупный поселок, главной достопримечательностью которого были громадные горы бревен и множество лесовозов. Сюда, по словам Леши, вывозится лес со всех окрестных лесосек, грузится на платформы и по «узкоколейке» отправляется в город, откуда мы выехали, а уж затем, по «настоящей железной дороге» прямиком в Архангельск и Новодвинск.
Темы для разговора постепенно иссякли, все чаще и длиннее стали паузы. И вот в такие моменты я ловил себя на мысли, что «вот, происходит именно то, о чем мечтал, к чему стремился последние три года. С каждой секундой, под грохот и дребезжание «Нивы», я приближаюсь к началу маршрута. Я приближаюсь к реке». «Ну вот, поворот», – Лешины слова выдернули меня из размышлений. Мы подъехали к указателю «Ивенье. 14 км.» и повернули направо. Асфальт исчез километра через два, и дальше дорога представляла собой укатанный известняк, «грейдер», как сказал Леша. Такая дорога будет до деревеньки Ивенье, а потом пойдет «лесовозка». «До недавнего времени тут заготавливали и вывозили много леса, специально дорогу отсыпали. Но в прошлом году все, конец»,- Леша все также смотрел перед собой, но скорость заметно сбавил и ямы объезжал.
А я смотрел по сторонам. Местность заметно изменилась. Теперь вдоль дороги, за зарослями иван-чая и редкими кустарниками, стоял настоящий северный лес, сырой и темный. В основном ельники. Редко промелькнет небольшой осинник или несколько берез, и снова елки, елки. Этим лесом были покрыты большие холмы, по которым прихотливо извивалась дорога. Лесной сумрак, непрекращающийся дождь навевали не то чтобы тоску, но, скажем так, не вызывали радости. Вскоре лес расступился, дорога пошла по большой пустоши, показались деревенские дома. «Ивенье, -сообщил Леша,- раньше большой поселок был, лесопилка, коровники, а щас – все, доживают несколько старух, дома разваливаются. Раньше вот это все выкашивалось, много сена заготавливали». Мы подъехали к домам, и я успел заметит, что из некоторых труб идет дым – печи топят. Но на улице – никого. Ни людей, ни собак. Многие дома сильно покосились, многие разрушены. Это все еще добавило нам настроения, и мы долго молчали.
«Все, дальше людей нет. Еще шестьдесят кэмэ ехать.» – Леша сказал это таким спокойным и будничным тоном, словно ехал в соседнюю деревню, за пару километров. Лес все больше сгущался, дорога сужалась, было ощущение, что мы попали в гигантские тиски, которые медленно, но неотвратимо сжимаются вокруг нас. Грейдер давно уже закончился, и мы катили по обычной колее, местами залитой водой. Внезапно чаща расступилась, и дорога вышла на просторную поляну, на которой стояли несколько вагончиков-бытовок, за ними десятки ржавых пусты бочек, а в стороне, в зарослях, громоздился остов давно брошенного трактора-трелевочника.
«Бывший лесопункт», – пояснил Леша. И опять дорога нырнула в чащу. Пару раз буксовали в колее, но благодаря Лешиному водительскому мастерству, выбирались из ловушки и ехали вперед. «Еще повезло, что сильных дождей не было, а так бы не проехали, только на «шишиге» – спокойно вещал Леша. А время пролетело незаметно, уже вечер, скоро стемнеет, а еще ехать и ехать. Дождь, наконец, закончился, стало немного веселее. Вскоре совсем стемнело и все, что мы видели в свете фар – колея, стены стволов по бокам да изредка перебегающие дорогу зайцы и лисы. Внезапно Леша рассмеялся: «Да, друг! И занесли же тебя черти в глухомань! Это ж какую ты авантюру затеял! Поди уж и не рад! А то, может, вернемся? Да шучу, шучу! Ладно, уже скоро, подъезжаем. Авантюра!..». И снова рассмеялся. И вот, наконец, лес расступился, и дорога подошла к небольшой реке, точнее к ручью. Моста не было – ездили в брод. Леша, не сбавляя скорости, яростно закрутил баранку, и «Нива», круто развернулась и остановилась. Леша выключил дальний свет, заглушил двигатель и несколько секунд мы сидели, словно в оцепенении, в полной тишине. Леша тряхнул головой, включил свет в салоне и весело посмотрел на меня: «Прибыли!».
Откуда-то из-под сидения достал большой фонарь и вышел из машины. Я тоже открыл дверь и вылез наружу. Леша уже открыл заднюю дверь и приладил на нее фонарь – получилось вроде большой люстры. Темнота немного отступила, и я рассмотрел окружающую обстановку. Небольшая поляна на берегу речки, в стороне – старое кострище, на земле несколько ржавых консервных банк и пластиковых пивных бутылок. Тут-же небольшой навес, а под ним стол и две лавки. «Раньше мужики на лесовозах здесь останавливались на перекур», пояснил Леша. Он уже вынул мои вещи из машины и аккуратно сложил на стол под навесом, снял большой фонарь и захлопнул заднюю дверь «Нивы». «Покурим?» – мы уселись на лавку под навесом, не спеша закурили. Я достал из кармана заранее приготовленные деньги и протянул Леше. Он поставил фонарь на край стола, аккуратно взял сложенные пополам купюры и, немного смущаясь, пересчитал. Сунул в карман брюк. «Ну, ладно. Бывай. Поеду. Ты это… поаккуратнее, места глухие. Там ниже по реке сеть появится, если что – наберешь, номер есть… Ну, бывай». Крепко пожав мне руку, Леша проворно погрузил свое длинное тело в «Ниву», завел двигатель, включил фары и поехал. Я еще несколько минут видел отблески фар и слышал рычание двигателя, но потом все пропало.
Я сидел в темноте и слушал шум ветра в кронах деревьев. Снова закурил. До ближайшего жилья, до людей было много километров. Я посмотрел на небо. Ветер немного разогнал тучи, и кое-где проглядывали звезды. Пока Леша был здесь, я, теоретически, мог еще отказаться от своей затеи, еще был шанс. Но теперь все, обратного пути нет. Теперь только вперед, полагаясь только на себя, на свои силы. Один. Совсем. «Не об этом ли ты мечтал три года? Не к этому ли стремился? На! Держи! То, что ты так хотел! Только теперь не жалуйся, если что. Пеняй сам на себя, турыст!». Я все сидел, облокотившись спиной о стол, слушал шум ветра и, закрыв глаза, буквально растворялся в этом шуме. Мне было совсем не страшно одному, в глуши. Я заранее знал, на что иду. Напряжение, которое держало меня последние годы отступало, и я чувствовал только усталость и острое желание спать. И еще радость, тихую и светлую радость.
2.
А утром меня разбудили птицы. Еще не открывая глаз, я услышал бойкое щебетание, посвистывание и еще бог знает какие звуки утреннего леса. Леса, который уже чувствовал приближение осени, холодов, затяжных дождей, жестоких северных ветров, долетающих сюда с Белого моря. И каждый погожий денек лес принимал словно подарок, словно праздник. И он словно старался отдать мне как можно больше радости и тепла. Накануне ночью, после отъезда Леши, я еще долго сидел и курил, слушал лес, но потом, все же достал из кармана рюкзака и надел на голову налобный фонарь, достал палатку, спальник и уже через полчаса провалился в глубокий, тяжелый сон, сон без сновидений. Так, наверное, засыпают люди после тяжелого, но очень нужного, необходимого для других труда, засыпают с осознанием того, что они не зря живут, живут «по-настоящему», не дешевят и не размениваются на разные пороки и соблазны. Вот какие мысли! Слыхали? Незадолго до отъезда я снова, уже в который раз, перечитал «Территорию» Олега Куваева. Наверное, это как-то повлияло на мои мысли и рассуждения. Кто читал эту книгу, тот поймет.
Солнечный свет пробивал тент палатки, но был какой-то неяркий, матовый. Я почти наверняка знал, что это из-за тумана, что над рекой сейчас стоит неясная молочная мгла. Но это ненадолго. Скоро солнышко поднимется повыше, и туман пропадет, исчезнет. Посмотрел на часы – полседьмого. Для подъема рановато и я позволил себе еще немного полежать в теплом спальнике и вспомнить события прошедшего дня. Интересно, как там Леша? Благополучно доехал? Надо будет позвонить, как только сеть появится. А кстати, что с сетью? Я посмотрел на телефон – сети не было. Ну и не надо! Отключил телефон, дабы не разряжать аккумулятор. Что там Леша говорил? Что сеть появится километров на пятьдесят ниже по реке, что будут перекаты и шиверы, что возможны завалы. Отсюда до ближайшей деревни Кулики примерно пятьдесят-пятьдесят пять километров. «Будешь в Куликах, дак привет передай Валентине, если встретишь». Мужики из этой деревни не поднимаются вверх по реке на моторных лодках именно из-за мелководных перекатов. В этой деревне есть магазин и телефон. И еще Леша предупредил, что из-за летних пожаров в соседних районах сюда, в местные леса, пришло много медведей и лосей. Пока я все это вспоминал, солнечный свет стал гораздо ярче, и в палатке стало душновато. «Пора вставать!». Я откинул спальник, расстегнул молнию внутренней палатки, а затем молнию внешнего тента и выглянул наружу. Да, денек обещал быть отличным! На небе – редкие облака, ветерок, солнышко, птички поют – прямо середина лета, а не конец августа. Правда, довольно прохладно. Так. Позавтракать, собраться и выдвигаться.
Пока разводил костер, готовил завтрак, накачивал лодку и укладывал вещи, вспоминал события вчерашнего дня. И почему-то постоянно крутилась в голове это Лешино: «Авантюра!». Авантюра? Хе-хе-хе, Леша… Знал бы ты… Ну да, авантюра. Только не все так просто. На самом деле эта моя авантюра состоит из трех авантюр поменьше. Первая – вообще вся эта затея, подготовка, сбор информации, переписка с десятками людей. Вторая – идти сейчас я хочу не по течению, вниз, а вверх! Ходят слухи, что верховьях реки, в истоке, есть целая система небольших озер. На спутниковых фотографиях озера выглядят, словно расширения русла реки, но снимки нечеткие, поэтому непонятно. Вот эти озера я и хочу посмотреть, потратить на них день, может два. Ну и третья часть – я не собираюсь сплавляться по реке до устья, до впадения в большую реку. Примерно километров на тридцать ниже Куликов, я наметил определенную точку и вот от этой точки у меня будет пеший переход на другую реку. Да, да, да! Но не просто переход, а с посещением одного небольшого озерца – шириной метров сто, длиной – около километра. На первый взгляд, ничем ни примечательное северное лесное озерцо, тут таких много. И тем не менее, именно туда устремлены мои мысли. Почему? Об этом позже. Из озера вытекает узкая протока, которая петляя километров двенадцать, впадает в ту самую «вторую» реку. По той, «второй» реке, мне предстоит пройти почти двести сорок километров по абсолютно дикой территории и в конце концов выйти в один из заливов Белого моря. Вот такая, вот, загогулина, понимаешь…
А сейчас я допиваю чай и, с кружкой в руках, обхожу еще раз место сборов. Внимательно осматриваю поляну на предмет забытых-оставленных-потерянных вещей. Нет, все в порядке, ничего не забыл. Подхожу к реке. Лодка уже на воде, вещи уложены, весло собрано. Споласкиваю кружку, цепляю ее карабинчиком к шнуру, удерживающему носовую герму. Кружка служит иногда для вычерпывания воды из лодки, поэтому должна быть под рукой. Отвязываю от куста шнур и, смотав его в клубок, запихиваю в самый нос лодки. Усаживаюсь поудобнее и, оттолкнувшись веслом, начинаю тот самый водный поход, сплав, путешествие. Да, три года ожидания, и вот, плыву. Думал, буду волноваться, но нет, все как-то буднично. Сначала вверх по реке, к озерам. Тут недалеко, километра четыре. Течение, конечно, немного мешает, но я все же иду вверх. Примерно через полчаса русло расширилось, течение практически исчезло, но продвижение вперед стало невозможным – река полностью заросла камышом, да таким густым, что я смог пробиться всего на несколько десятков метров. Вот и посмотрел озера. Аккуратно, чтобы не перевернуть лодку, встал в полный рост и попытался разглядеть, что впереди, но насколько я мог видеть. все видимое верхнее течение реки представляло собой непроходимые камышовые заросли. Ну, что-же, не судьба! Зато теперь день-два есть в запасе.
Сажусь и, чуть подгребая, задним ходом, по своему же коридору в камышах выхожу на чистую воду. Разворачиваюсь, делаю несколько сильных гребков. Теперь вниз по реке, погнали. Надо сказать, что в первый день сплава мне очень повезло с погодой – солнце, редкие облака. Правда, довольно прохладно. Потихоньку раздувается северо-западный ветер – наверное, погода будет ломаться. Но пока все хорошо, Лес шумит, птицы поют, гнуса нет вообще. Вот и место моей ночевки, брод. Еще раз, с воды внимательно осматриваю поляну. Пока не хочется грести в полную силу – несколько гребков, пауза. Я смотрю по сторонам, слушаю, глубоко вдыхаю прохладный воздух, настоянный на речной сырости и запахах северного леса. Все-таки, здорово, что я здесь!
3.
Река неспешно несет свои воды, прихотливо петляя среди леса. Радуюсь, что пока нет завалов – можно спокойно плыть. Иногда течение ускоряется, бывают небольшие перекатики. Вода довольно прозрачная, но имеет слабый «чайный» оттенок – вероятно, это из-за окрестных торфяных болот. Ну вот, только подумал и на тебе! Завал. Гигантская елка упала поперек реки. Упала совсем недавно – хвоя еще зеленая и не осыпалась. Под ветвями не пробиться, придется обносить. Потратив примерно минут десять на обнос плыву дальше. Погода, точно, ломается – небо затягивает серой пеленой. Дождя, правда, пока нет. Похолодало. Смотрю на часы. Начало второго. Пора подкрепиться.
Начинаю высматривать подходящее место для остановки. Характер реки меняется. Берега становятся выше и круче, русло сужается – река течет дальше в этаком каньоне, течение ускоряется, впереди видны белые всплески – то ли порог, то ли перекат. Направляю лодку к берегу – небольшому обрывчику высотой около полуметра, поросшему багульником и еще какой-то неизвестной мне высокой жесткой травой. Лес подходит вплотную к воде, некоторые деревья прямо нависают над рекой. Скоро течение потихоньку размоет берег под ними, налетит свирепый северный ветер и эти елки и березы упадут в реку. Привязав лодку к небольшой осинке, выхожу, точнее, забираюсь, из воды на берег. У меня есть с собой и газовая горелка и баллоны с газом, но пока буду готовить на костре. Пока варится суп и кипятится чай, нарезаю хлеб, сало, чищу луковицу. Потом разворачиваю карту и примерно вычисляю пройденное расстояние. Навигатора с GPS-ом у меня нет, только карты и компас. Да еще спутниковые снимки местности из интернета. Навигатором не пользуюсь принципиально – уж слишком предсказуемый маршрут получается. К тому же, техника есть техника, навигатор может сломаться, потеряться, утонуть и человек, целиком положившись на него, остается как без рук. Ну и вообще, недолюбливаю я все эти гаджеты. В городах – да, там без них никак, а здесь надо все-таки отключаться от суеты, от комфорта. Но это сугубо мое мнение. Итак, карта. Ну, судя по ней, я прошел по реке около двадцати километров. Очень неплохо. За все время пока встретился один серьезный завал, который пришлось обносить. Вообще это большая редкость для небольших северных рек. Так же меня радует, что пока я не заметил присутствия на реке бобров – эти ребята свое дело знают и плотины строят профессионально.
Пообедав, я решаю пройти пешком по берегу вперед, посмотреть порог. Ничего страшного – довольно бурный перекат, метров триста длиной, но воды в лодку наплещет однозначно. Ладно, как же без этого? Возвращаюсь назад, укладываю вещи обратно в байдарку, привязываю гермы по прочнее, еще раз осматриваю место привала. Отталкиваюсь веслом от берега, и течение тут же подхватывает меня и резво тащит за собой. Выравниваю лодку и, встав на основную струю, короткими гребками корректирую курс. Вхожу в перекат. Река словно кипит вокруг, валы высотой до полуметра. Немного заплескивает в лодку. Это конечно не категорийные пороги, но все же добавляет мне адреналина. Внезапно вижу прямо по курсу здоровенный валун, едва выглядывающий из воды. Уворачиваюсь от него и лечу дальше. Класс! Так продолжается несколько минут, а потом накал спадает, течение успокаивается, и река снова неспешно несет свои воды. Начинает накрапывать мелкий дождь, пока совсем робкий, но по опыту я знаю, что такой вот несмелый дождик за минуту может перерасти в сильный ливень. Поверх «горки» надеваю накидку-пончо с капюшоном и гребу дальше.
Пора искать место для ночевки, через пару часов начнет темнеть. Еще пара небольших перекатов. На правом берегу вижу избушку. Точнее остатки избушки. Крыша провалилась, двери сорваны. Иду дальше. В реку впадает небольшой ручей, берег довольно высокий, поросший высоким, крепким сосняком. Хорошее место. Причаливаю. Поднявшись на берег осматриваюсь. Вытаскиваю гермы с вещами и решаю затащить наверх байдарку. Как-то спокойнее, когда лодка рядом. Надо поторапливаться, скоро стемнеет. Первым делом натягиваю тент, чтобы укрыться от дождя. Развожу костер. Ставлю палатку. Достаю топорик и срубаю пару сушин – запас дров на всю ночь. Разрубаю их на метровые отрезки и складываю тут же, под тентом. Все хочу как-нибудь попробовать соорудить настоящую нодью. Надо будет потом устроить дневку в хорошем, красивом месте, не торопясь заготовить хорошие смолистые бревна и сделать нодью по всем правилам. Снял сапоги и поставил недалеко от костра на просушку. На ноги – обычные шлепанцы, далеко ходить уже не придется, а ногам надо отдохнуть. Рядом с костром положил пару чурбаков уселся по-удобнее, и стал готовить ужин. Два котелка – в одном гречка варится, в другом вода для чая. Достал банку тушенки. Вдруг поймал себя на мысли, что все делаю не спеша, тщательно и аккуратно, словно специально растягиваю процесс. А ведь, правда, черт возьми! Так и есть. Невольно даже рассмеялся. Ведь все это, мои действия, окружающая обстановка, даже этот несмелый дождик – все это было маленькими частями той самой мечты, которую я лелеял несколько лет. И вот теперь, оказавшись здесь и погрузившись в походные будни, я ежесекундно испытывал удовольствие буквально ото всего, даже от дождя и холодного ветра. Гречка сварилась. Вывалил в котелок из банки тушенку, перемешал и поставил к огню на несколько минут.
Почистил луковицу, нарезал хлеб. Привычку брать с собой в лес несколько луковиц мне привил отец. Сколько мы с ним бродили по лесам – всегда на привале к столу был лук и черный хлеб. Надо ли говорить, насколько вкусная еда, приготовленная на костре после длинного ходового дня, насколько душист и крепок ароматный чай? А вокруг тем временем совсем стемнело, ветер стих и только дождь все так же несмело шелестел по тенту. Я опять развернул карту. После дневного привала я прошел еще километров десять-двенадцать. Если завтра двигаться в том же темпе, то после обеда увижу деревню Кулики. Надо будет купить в магазине пару буханок хлеба, может несколько шоколадок. Посмотрим. Включил сотовый – сети нет. Сегодня только вторая ночевка на маршруте, а такое ощущение, что иду по реке уже неделю. Ладно, пора спать. Тщательно упаковываю продукты – их запах может привлечь зверье всякое и мишку в том числе. Леша говорил, что медведей много в этом году, поэтому лучше подстраховаться. Всю еду по пакетам и в герму, банку из-под тушенки – в костер. Теперь еще кое-что. Подкладываю в огонь несколько поленьев, а сверху кладу еще одно, большое толстое сырое полено. Пока оно просохнет на костре, пока прогорит – пройдет довольно много времени. Так же оно даст много дыма – еще один способ прогнать ночных непрошенных гостей. Закинув все вещи в палатку, ставлю сапоги в тамбуре между внутренней палаткой и палаточным тентом. Тут же оставляю шлепанцы. Перед тем, как застегнуть клапан тента, еще раз осматриваю свою стоянку. Убедившись, что костер горит, но пламя в мою сторону не пойдет, застегиваю клапан палаточного тента, а затем и клапан палатки. Подвешиваю к дугам фонарь, обустраиваюсь. И, наконец, забравшись в спальник, выключаю фонарь. Какое-то время смотрю на слабые отблески костра, пробивающиеся через стены палатки, думаю об озере, о том самом озере, куда лежит мой путь. Но усталость берет свое, глаза закрываются, и я выключаюсь.
Ночью внезапно просыпаюсь от ощущения, что кто-то рядом. Приподняв голову, долго прислушиваюсь. Костер потрескивает, но есть еще что-то. Точно! С другой стороны, за палаткой, осторожные шаги, хруст ветки. Или показалось? Нет, вот опять! В голову, естественно, лезут мысли о медведях, о снежном человеке, о лесных разбойниках и прочие кляузы. Рукой нащупываю нож, который снял с пояса и положил у изголовья. Опять напряженно вслушиваюсь. Нет, ничего. Только потрескивание костра. Еще долго лежу и слушаю. Тишина. Никого. Засыпаю, теперь уже до утра.
4.
Утром раздул угли, подкинул дровишек и костер весело затрещал, словно здороваясь. Доброе утро. Над рекой опять туман, холодно. Дождя нет. Решил побаловать себя и сварить кофе. Никак не могу себя заставить отказаться от вредной привычки пить крепчайший кофе по утрам, натощак. Вскипятил воду в маленьком котелке, засыпал пару ложек молотого кофе, пару минут потомил на углях и поставил в сторонке – пусть заваривается. Вспомнил о ночных страхах, надел сапоги, пошел смотреть. Ну, так и есть! В одном месте совершенно четкий отпечаток большого копыта. Лоська в гости приходил. Ну, хоть не медведь. Хотя, лось тоже в состоянии делов наделать. Ладненько, пьем кофеек и собираемся. Мне не терпится плыть дальше, я уже вошел во вкус, ощутил то самое чувство абсолютной свободы, когда ты сам определяешь все свои действия, никому не подчиняешься, не перед кем не отчитываешься. В этом, наверное, и есть прелесть одиночных походов и сплавов. И хотя туман еще не полностью рассеялся, и плыть в таких условиях довольно опасно – можно наскочить на завал, пропороть лодку и так далее, я все же потихоньку подгребаю и плыву дальше.
Внезапно слышу сильные всплески, впереди. Что-то большое плещется в реке. Из-за тумана не вижу, что там, и начинаю усилено табанить веслом и гребу к берегу. Ухватившись за ветви, останавливаю лодку и жду. Вижу перед собой смутные очертания кого-то большого, кто переходит реку вброд. Большое бурое пятно – силуэт размыт туманом. До него – метров десять, не больше. Если медведь – хреновы мои дела. Но тут туман расступился, и я вижу огромного лося. Он тоже меня видит, несколько секунд смотрим друг другу в глаза. Равнодушно отворачивается, выходит на берег и исчезает в лесной чаще. Может тот самый, ночной? Отпускаю ветки и плыву дальше. И только сейчас вспоминаю, что у меня есть фотоаппарат! Второй день иду по реке и ни одного снимка! Но фотик упакован в герму, герма завязана и крепко закреплена. На привале достану. Опять небольшой перекат. Река меня пока балует – ни завалов, ни серьезных порогов. Прямо курорт какой-то! Но я-то знаю, что так постоянно не бывает, если сейчас все гладко – трудности будут позже.
А погода настраивается. Через прорехи в облаках начинает проглядывать солнцу, становится теплее. Опять избушка. Причаливаю, иду смотреть. Это прямо чудо какое-то! Свежесрубленная, чистенькая. Крыша покрыта рубероидом. Внутри железная печка, нары, стол. На полках посуда, банки с крупами, сахаром, солью. В небольшом ящике с крышкой – мешок с мукой. В избе идеальный порядок. Рядом, под навесом небольшой дровяник. На углу приколочен умывальник. В нескольких метрах от избы, в кустах, будка туалета. Все удобства. Вокруг ни бумажки, ни бутылки пустой – все прибрано, мне даже показалось, что подметено. Здорово! Вот где ночевать! Или пожить недельку-другую. Сажусь в лодку, плыву дальше, а сам все думаю об избе. Точнее мечтаю. Эх, вот построить такую же избу где-нибудь в глуши, чтобы никто не знал, и пожить годик, а то и два! Пропитание – охота, рыбалка, огород небольшой рядом посадить. Взять с собой кучу книг и по вечерам, при свете керосинки, попыхивая трубочкой читать Толстого и Чехова, Лескова и Пушкина, Хемингуэя и Экзюпери. И чтобы никакого интернета, никакого телевизора и радио! Вот они, мечты современного горожанина!
А река тем временем заметно расширилась, скорость течения сильно упала и теперь, нужно постоянно грести. Скоро Кулики. Решаю пройти деревню, а потом найти удобное место и остановиться на привал. Впереди, по правому берегу, показался просвет и вот лес отступил, открывая небольшой выкошенный лужок, затем, после небольшого перелеска еще один, побольше. Тут же рядом, в бурьяне – развалины старинного дома. Вот и по левому берегу лес отступил, тоже луга. И тоже развалины, только не дома, а не то конюшни, не то коровника. И тут до меня долетели звуки цивилизации – где-то впереди играла музыка, и негромко урчал какой-то двигатель. Река сделала плавный поворот, и деревня Кулики предстала передо мной во всей красе.
Первое, что бросилось в глаза – мост и стоящий перед ним лесовоз. Двигатель работал, а из кабины раздавалась громкая песня: «Ветер с моря дул, ветер с моря дул…». Водитель, спустившись к воде и присев на корточки, набирал воду в пластиковую канистру. Заметив меня, он выпрямился и, завинтив пробку на канистре, так и стоял, глядя на меня. Я поздоровался, махнул рукой. В ответ лишь едва заметный кивок. Резко развернулся, поднялся к машине и забрался в кабину. Лесовоз взревел, заглушая музыку, и укатил по своим лесовозным делам. Сразу стало тихо. Не спеша подгребаю, рассматриваю деревню. Два десятка домов, огороды, на берегу – баньки. Несколько деревянных шитых лодок и катеров-казанок. Народу не видно, только дым из труб выдает, что деревня жилая.
Решаю причалить и узнать у местных насчет магазина. Вытаскиваю байдарку на травянистый бережок и поднимаюсь к большому бревенчатому дому. Во дворе, под большим навесом стоит полуразобранный «Буран». Тут же молодой крепкий мужичек в грязной фуфайке вытирает тряпкой руки и внимательно смотрит, как я приближаюсь. Здороваюсь и интересуюсь где магазин. «Дак вон он, магазин-то, через дорогу. Только он закрыт!» и посмеивается. «Когда же откроется?», – вопрошаю. «Не боись, щас откроем!», – и, повернувшись к дому, громко крикнул,- «Валь! Валюша, покупатель!». «Иду!» – послышался женский голос где-то в глубине дома. «Валюша моя и продавец, и товаровед, и кассир!»,- снова широко и открыто улыбнувшись, произнес мужичек. Протянул руку: «Федор. Федор Коробов». Я назвался. «Магазин-то у нас тока на час и открывается, каждый день. Народу нет никого дак. Это раньше, а щас… Но товар привозят регулярно, раз в неделю, понемногу, но регулярно. Ну, а если кому чего срочно надо, дак Валюшка моя сбегает, откроет. А ты откуда парень плывешь? Тут туристов-то и не бывает, рыбаки да охотники в основном, да и те зимой приезжают». Я кратко рассказал историю своего похода, а Федор слушал внимательно, да кивал молча. «Ну дело, дело. Река то у нас красивая, не то, что раньше конечно, и заросла, и обмелела, но все равно красивая, веселая!».
Тут послышались шаги, и на крыльцо вышла жена Федора Валентина. Признаться, невольно загляделся на нее. Очень стройная, подтянутая, ростом чуть ниже меня. Ярко красная спортивная куртка, джинсы, белоснежные кроссовки. Светлые волосы забраны сзади в конский хвост. Скуластое смуглое от загара лицо, зеленые глаза, белозубая улыбка. Встретишь такую в Москве и подумаешь, не иначе, тренер по фитнесу или аэробике. И ни грамма, ни миллиграмма косметики. Валентина повела меня в магазин, и я купил пару буханок хлеба, пару шоколадок, и маленькую бутылочку растительного масла. Потом пошли обратно. Я все не мог налюбоваться на свою попутчицу. Такая красавица и живет в такой глуши! И красота у нее не искусственная, не нарисованная, а настоящая, первозданная. Наверное, именно такие женщины вдохновляли великих поэтов прошлого, благодаря таким женщинам весь мир знает, что нет красивее русских девушек. Ну да ладно, что это я так увлекся. Моя Маринка ничуть не уступает Валентине.
Федор все возился с Бураном, когда мы вернулись. Стали на пару уговаривать меня остаться на ночь, а утром продолжать путь. Предложение было чертовски заманчивое, но я решил не оставаться и идти дальше по реке. Пошли провожать меня к лодке. Вспомнил вдруг просьбу Леши: «Вам, Валентина, Алексей просил привет передать». Валя вдруг смутилась, и пожав мне руку, быстро пошла в дом. Видя мое удивление, Федор пояснил: «Леха то этот, ее бывший. Пил он раньше, ой как пил… Ну и Валюшу то по пьянке избил сильно, а она ребеночка ждала. Ну… Дите так и не родилось… Врачи сказали больше не будет деток-то… Три года уже прошло, вроде как успокоилась, и вот видишь…». Попрощались. Я поплыл дальше. И так мне мерзко стало на душе – люди ко мне со всей душой, а я им старые раны разбередил. Но, черт возьми, я же не знал! И Леша тоже, со своим приветом, будь он неладен. Ладно, надо дальше двигать.
Характер местности заметно изменился. Исчезли высокие берега, река расширилась и спокойно текла по плоской, временами болотистой, равнине. Лес поредел, зачастую стоял не сплошной стеной, а этакими «островами», окруженными болотистыми пустошами. Скоро вечер, пора определяться с местом ночевки. Берега низкие, сырые. Тут и палатку то не поставишь, утонет. Все, пора останавливаться, уже сумерки, стемнеет очень быстро. Благо, прямо по курсу, очередной лесной «остров». Вытащил байдарку на берег, осмотрелся. Сыро. Вода чавкает под ногами. Можно, конечно, натянуть тент и спать под ним прямо в лодке, уже приходилось как-то раз. Но тогда было лето и было тепло. А сейчас нужен костер. Класть надувную байдарку перед костром я категорически не хотел. Придется соорудить лежак. Но сначала – костер. Топор в руки и вперед. Сначала разрубить на несколько частей вон ту упавшую елку. Она сырая, то что нужно. Из нее делаю этакий настил под костер. А дальше привычно валю несколько сушин и разрубаю на отрезки примерно метровой длины. Выбрав пару сосен, между которыми буду устраивать лежак, отступаю примерно метра два и устраиваю «настил», а на нем и костер. Ставлю греться котелок с водой. Так, теперь лежак. Два толстых чурбака по краям, несколько жердей, ветки лапника, пенка, коврик, спальник. Между деревьями натягиваю до звона веревку на высоте около полутора метров. Накидываю тент. Делаю спереди свес, около полуметра и растяжками креплю к колышкам, вбитым в землю. Получается этакий козырек. Задний свес расправляю и натягиваю так, чтобы опускался до самой земли. Прижимаю его несколькими жердями. Эта задняя стенка не только защитит от ветра, но и послужит этаким экраном, который будет отражать на меня тепло от костра.
Пока провозился, окончательно стемнело. Ветра нет. Дождя нет. Кра-со-та! Готовить особо не хотелось. Пожевал хлеба, выпил пару кружек чая с шоколадом. Вообще устроился я неплохо. Вокруг сырость, под ногами чавкает, а я уютно лежу в теплом спальнике и смотрю на костер. Вдруг вспоминаю, что забыл перевернуть лодку вверх дном на случай дождя. Вылезаю из спальника, натягиваю сапоги и бреду к лодке, она тут же, в нескольких метрах. Снова угнездившись в спальнике, курю, смотрю на костер и опять думаю о Федоре и Вале. Потом мысли перешли на Лешу, потом стал думать, как бы мне завтра не проскочить намеченную точку схода с «первой» реки. Потом еще о чем-то. Как уснул, не помню. Помню, что ночью снился мне огромный, ревущий, падающий самолет. За штурвалом – Леша в кожаном пилотском шлеме и летных очках. Самолет падает, а он спокойно так говорит: «Не! Авантюра!». Самолет приснился не случайно, завтра объясню, в чем дело. А сейчас я невольно проснулся. Костер почти полностью прогорел. Было темно и очень тихо. Поленился вылезть из спальника и подбросить дров. Поворочался, устроился поуютнее, поплотнее застегнул застежку спальника и снова задремал. Так и проспал до самого утра.
5.
А утром начался дождь, да какой дождь! Стеной! Буквально. Костер мой залило, воды под ногами изрядно прибавилось – сплошная глубокая лужа. Кое-как собрав снаряжение, я уселся на пока еще сухом лежаке под тентом. Вспомнил про газ и горелку. Тут же, на лежаке вскипятил немного воды, заварил кофе. Такое положение дел меня несколько обескуражило. Дождь, судя по всему, был затяжной, надолго. Если так и дальше пойдет, то поднимется уровень воды в реке и, что самое неприятное, на болотах, и они станут непроходимы. А это ставит под угрозу весь мой поход, все мои замыслы. Пока пил кофе и курил, дождь только усилился. Оставаться здесь нельзя, надо двигать дальше. Разогнул голенища сапог, поверх «горки» надел накидку-пончо. Вещи – в гермы. «Ладно, не сахарный, не растаю». Быстро свернул тент, погрузил все в лодку, привязал попрочнее. Оттолкнулся веслом и поплыл по кипящей от дождя реке.
Меня снова обступил глухой хвойный лес, все звуки заглушал грохот падающей воды. Невольно возникло чувство некой тревоги, словно кто-то смотрит на меня из чащи и усмехается, а елки, высоченные древние елки смотрят равнодушно и им абсолютно все равно, что со мной будет дальше: «Тебя здесь никто не ждал, до тебя никому нет дела, сто лет стояли до тебя и еще сто простоим, чужак.». Поминутно кружкой отчерпываю из лодки воду. А ведь предупреждал меня Генка, друг, что нужна либо закрытая лодка, либо с самоотливом, при котором вода уходит через отверстия в днище. Но я не послушался и взял с собой открытую байдарку без того самого «самоотлива». Но ничего! Пусть сыро, пусть дождь стеной, но я все же продвигаюсь вперед, черт возьми! И прилично, надо сказать, продвигаюсь. Река словно вспухла от дождя, притопив все перекаты и порожки, течение ускорилось и мне остается только корректировать курс короткими сильными гребками.
Сегодня, к вечеру, я планирую дойти до точки схода с «первой» реки, и мне очень не хочется проскочить это место. К счастью, есть два очень явных ориентира, которые я увидел на спутниковых фотографиях – это небольшой островок посреди реки, а за ним резкий поворот русла почти на сто восемьдесят градусов, с северо-западного и направо, на юго-восток. Затем следует снова поворот уже на северо-восток и через пару километров то самое место – граница обширного болота и лесного массива. Но до туда еще далеко, плыть целый день. А дождь все льет и льет. Все живое попряталось и только я, наивный глупец, одиночка, вступил в единоборство со стихией. Несмотря на все мои сапоги, пончо, я давно насквозь промок и стал замерзать. Так дальше нельзя. Надо остановиться, просушить одежду, поесть.
И тут я понял, что высшие силы все же есть, существуют и внимательно наблюдают за нами. За очередным поворотом реки я вижу стоящий в лесу вагончик-бытовку. На крайнем севере его называют «балок». Налегаю на весло и через пару минут уже выпрыгиваю из лодки и, чавкая сапогами, выбираюсь на берег. От радости едва не забываю привязать лодку, но вовремя спохватываюсь. Наконец, байдарка подвытащена на берег, крепко привязана, а я иду на разведку. Вагончик довольно старый. Стекла, как обычно отсутствуют, а окна затянуты полиэтиленовой пленкой. Дверь плотно закрыта и подперта ржавой лопатой. Заглядываю внутрь – сумрачно, душно, но главное сухо! Бегом за вещами. Первым делом затопить печь. Натянул веревку, развесил для просушки одежду. В принципе, обстановка знакомая. Стол, нары, печь. Пара полок с посудой, керосинка. Это, конечно, не та сказочная избушка, которую я видел давеча, но после холодного и мокрого плавания условия для меня райские. Ставлю на печную плиту котелок и тутошний чайник. Сегодня уже никуда не поплыву, конечно. Проверяю, не подмокло ли снаряжение. Да нет, вроде все сухо. Все же гермоупаковки – отличная штука. Бросил на нары спальник и, закурив, прилег. Еще совсем не поздно, около четырех часов. Пока варится каша, суп, внимательно осматриваю интерьер моего убежища. На стенах – картинки, вырезанные из журналов. Что на них? Правильно! Женщины, всякие, много. Судя по всему, висят уже много лет, многие потемнели от грязи и копоти. На полке те самые журналы: «Работница», «Здоровье», «Огонек». Тут же «Охота», «Рыболов-спортсмен», «Человек и закон». Да, есть что почитать в такую вот погоду. На столе старые, обколотые эмалированные кружки и миски, в мутном граненом стакане – вилки и ложки. Под нарами стройными рядами водочные бутылки. Там же ящик с гвоздями, старые драные сапоги и какое-то тряпье. На подоконнике – пара сломанных зажигалок, початая пачка «Примы», несколько блесен, небольшой ножик.
В общем, ничего необычного. Обстановка во многих лесных избах схожа с убранством этого вагончика. А как же он сюда попал? На вертолете привезли? Странно. Еще одна небольшая головоломка. Приоткрыв дверь, выглядываю на улицу. Дождь немного приутих. Рядом с вагончиком сиротливо лежит и мокнет брюхом кверху байдарка. Чуть в стороне замечаю старую заросшую тракторную колею, уходящую в лес. Теперь понятно, как попал сюда вагончик – притащили трактором. Интересно, куда ведет эта колея? Решаю посмотреть карту, вдруг что обнаружу. Но нет, никаких дорог, троп или зимников на карте нет, как нет и на спутниковых снимках. Ну и не надо! Не спеша обедаю-ужинаю. Валяюсь на нарах, спать пока не хочется, но и заняться особо не чем. Опять с тревогой думаю о непроходимости болот, по которым предстоит идти без малого двадцать два километра. Точнее, двадцать два – это по моим прикидкам, измерил по карте. В реальности, конечно, больше. Как там пройти? Тащить лодку волоком за собой, или делать волокушу? Будет ли подход к озеру. Будет очень обидно, если я все же дойду, увижу в бинокль озеро и не смогу подойти к нему. Но судя по карте, шансы у меня есть. Озеро, я говорил, имеет вытянутую форму. Длиной – около километра, шириной – метров сто, сто пятьдесят. По длинным сторонам оно словно зажато в тиски лесом, подходящим прямо к воде. А по коротким сторонам – открытые болота. Этакий прямой коридор, ориентированный с северо-востока на юго-запад. Озеро, скорее всего, не посещается людьми ввиду труднодоступности. Однако имеет название. Знаете какое? «Яма»! Помимо всего прочего название меня крайне заинтриговало. Раз Яма, значит глубина. А в моей ситуации, это очень и очень важный момент. Почему? Ладно, пора мне раскрыть все карты, выдать все мои секреты. Но сначала надо мысленно вернуться во времени, вернуться в начало сороковых годов прошлого века, вспомнить о войне. Итак…
6.
Итак. 1943 год. Война в самом разгаре, уже наступил великий перелом и советские войска активно, и массово наступают, теснят гитлеровцев с территории СССР. Но это в центральных и южных регионах страны. В советском же Заполярье хозяйничают немецкие подлодки и авиация. Пускают на дно караваны союзников, идущие через Северное и Баренцево моря, а также по Северному Морскому пути. И хотя советский флот и авиация, несмотря на потери, активно противостоят врагу, преимущество на стороне гитлеровцев. Секрет их успеха кроется не только в техническом превосходстве. Дело в том, что немцы стали заранее готовиться к войне в высоких широтах, задолго до начала Великой Отечественной. В наше время имеется масса информации в открытых источниках, свидетельства и воспоминания участников войны, данные разведок и т.д. Немецкие дирижабли и самолеты неоднократно облетали арктические территории СССР, вероятно ведя при этом фотографическую и картографическую съемку, а корабли и подлодки, тайно заходя в советские территориальные воды, успешно создавали на пустынных северных берегах и островах секретные базы, хранилища топлива, продовольствия, боеприпасов.
Впоследствии этими базами для пополнения запасов и ремонта активно пользовались гитлеровские подлодки, месяцами орудуя в советском глубоком тылу. Наиболее известные базы находились на Новой Земле, на Земле Франца-Иосифа, в так называемых шхерах Минина, на Кольском полуострове в бухтах Западная Лица и Лиинахаммари. Иногда база представляла собой просто замаскированный блиндаж-склад, а иногда, как на Земле Александры в архипелаге Земля Франца-Иосифа, ремонтный минизавод, несколько бараков для отдыха экипажей подлодок, мощную электростанцию для зарядки аккумуляторных батарей. Но, конечно же, самое масштабное сооружение немцев в Арктике было обнаружено уже после войны, в дельте реки Лена, в протоке Быковская, на одном из островов. Двухсотметровый железобетонный причал! Как немцы умудрились тайно построить такую махину в советском тылу, и главное, для чего?! Интересен так же тот факт, что недалеко от тех мест, в районе порта Тикси были найдены останки людей, одетых в немецкую форму.
Помимо выслеживания и уничтожения караванов, немецкие подлодки уничтожали советские метеостанции, посты наблюдения, высаживали на побережье и эвакуировали разведгруппы. Какое же все это имеет отношение ко мне и всем этим лесам и болотам? Ведь по прямой отсюда до Белого моря около трехсот километров. Причем тут немецкие подлодки и все остальное?! Терпение! Продолжаю. Не менее активно действовала немецкая авиация, выполняя помимо задач по обнаружению и уничтожению советских военных кораблей и гражданских судов, множество задач по наблюдению, разведке, заброске, эвакуации и снабжению диверсионных групп. Здесь стоит вспомнить, что помимо создания секретных баз для подлодок на морском побережье и островах, немцы сумели создать несколько секретных аэродромов в советском тылу в глубине материковой территории. Самые известные такие аэродромы в Архангельской области в районе сел Золотица, Мегра, Погорелец. Есть достоверные сведения о трех площадках в Вологодской области. А сколько таких секретных точек так и останутся необнаруженными… Как устраивались подобные аэродромы? Путем разведполетов предварительно выбирались дикие, отдаленные пустоши, подходящие по размеру и рельефу. Затем они обрабатывались прямо с самолетов, либо теми же диверсионными группами химическими препаратами, которые уничтожали всю растительность. В особо отдаленных районах трава просто выжигалась. Согласитесь, при высоте травы около метра сесть и взлететь любому самолету весьма проблематично.
Очень часто, в глубине материковой территории для посадки легких гидросамолетов использовались местные водоемы. Например, во многих источниках, очень подробно описывается случай, когда гидросамолет совершил посадку на озере Лача, чтобы эвакуировать диверсионную группу, которая совершала теракты на железной дороге в районе поселка Коноша. К счастью местный СМЕРШ и НКВД были начеку, самолет был обстрелян, несколько диверсантов убиты. Несмотря на полученные повреждения, гидросамолет взлетел, но смог дотянуть только до соседней Карелии, где совершил аварийную посадку на Юнгозере. Экипаж и оставшиеся в живых диверсанты скрылись в лесах, об их дальнейшей судьбе неизвестно. Самолет был обнаружен местным жителями и вывезен с озера. Но в этом случае озеро Лача использовалось только для кратковременной посадки, так как данный район довольно плотно заселен, по берегам озера расположены несколько крупных деревень.
Есть данные о нескольких секретных точках, расположенных на труднодоступных лесных озерах. Именно там могли совершать посадку немецкие гидросамолеты, выполняя различные задачи в советском тылу. Как правило, на таких точках был некоторый запас топлива, продукты, медикаменты. Именно на эти точки могли уходить после выполнения задания диверсионные группы, чтобы пополнить боеприпасы, воспользоваться медикаментами, да и просто для отдыха. Вероятность обнаружения таких точек советскими СМЕРШем и НКВД была крайне мала. Именно к таким озерам относится Яма. По обрывкам информации, по крупицам фактов было установлено приблизительное местоположение одной из таких точек. В данном районе несколько озер, но все либо малых размеров, либо имеют очертания, делающие невозможными посадку и взлет гидросамолетов. И только Яма подходит идеально. Судите сами. Практически прямой «коридор», укрытый густым лесом. И в то же время на северном и южном берегах леса нет – идеальные условия для посадки и взлета. Озеро глубокое – тоже плюс. Поблизости нет деревень, не ведутся лесозаготовки. Скрытность полная. Но не только вероятное расположение точки привлекло наше внимание к этому озеру.
Три года назад, к нам попала информация об эскадрильи из четырех гидросамолетов BV-138, взявших неизвестный груз с одной из подлодок в районе пролива Вилькицкого. Так же, имеются сведения о специальной секретной группе, которая проводила геологические изыскания в советском Заполярье. В частности, на восточном побережье полуострова Таймыр в бухте Прончищевой, а также в бухтах Кожевникова и Нордвик. Возможно, немцы что-то нашли и переправляли в Германию пробы грунтов, пород на подлодках. Есть вероятность, что именно эти образцы и взяли на борт гидросамолеты BV-138. А если пойти дальше и предположить, что речь шла о поиске урановых руд, то становится ясной та спешка, с которой шла доставка образцов и проб. Гитлеру тогда требовалось супероружие, чтобы сломить врага. Еще, конечно, надо упомянуть, что данные самолеты не предназначены для перевозки крупных грузов. Их основное назначение дальняя разведка и уничтожение наземных и надводных целей. Забрав груз, самолеты совершили посадку в одном из фьордов Новой Земли, где получили от подлодки-танкера топливо, а затем взяли курс на юго-запад. Вероятно, пунктом назначения их был один из портов Скандинавии, либо Германии.
Вот тут-то и начинается самое интересное. На юго-запад полетели три самолета, а четвертый, взяв курс на юг, ушел вглубь советской территории. Из трех самолетов не долетел ни один – все они были сбиты. Судьба четвертого – неизвестна. И лишь одна микроскопическая деталь приоткрывает завесу тайны. Жители одной из деревень, расположенных на «второй» реке, видели необычный, «квадратный» самолет, который прошел на бреющем полете над лесом и исчез. А ведь это было именно в том районе, где находится Яма. А что, если самолет летел целенаправленно на эту точку, летел с конкретной миссией? Сведений о нем больше нет, по крайней мере, в открытых источниках. А если он совершил посадку и не смог взлететь? И останки самолета до сих пор находятся на озере? Понятно, что слишком много «если». Ну а вдруг?! Вот. Такая вот предыстория. Еще один неприятный момент. О конечной цели моего похода знают два человека. Один – мой друг, Генка. Второй – недруг. Он тоже знает о четвертом самолете и тоже активно ищет его. Мы с ним случайно познакомились на одном из форумов в интернете. Мою идею о поисковом походе он принял, как личное оскорбление и посоветовал нам с Генкой «не лезть не в свое дело, а не то…». Мы даже прозвище ему придумали, «Ганс». Но эти угрозы еще больше подхлестнули наш интерес.
К сожалению, у Генки обнаружились проблемы со здоровьем (хроническое заболевание), и он не смог принять участие в поиске. Ехать пришлось одному. Геныч обещал быть на связи, и виртуально следить за нашим оппонентом. Как он это собирался делать, я не знаю. Зато знаю, что он слов на ветер не бросает, раз сказал, значит, есть какой-то план. Эх, появилась бы сотовая связь, может от Генки какое сообщение придет. Достал мобильник – нет, глухо. Положил на стол, глянул в окно. Почти стемнело. Выглянул на улицу. Дождь закончился и лишь с еловых лап капали большие тяжелые капли. Спать. Завтра тяжелый день, надо выспаться впрок. Уже в полудреме усмехнулся – а вдруг опять приснится Леша на самолете в шлеме пилота? Оказалось, в вагончике живет целое мышиное царство. Среди ночи мыши устроили концерт, гремя посудой, бегая по полу и по столу, иногда и по моему спальнику. Но я плюнул на них, накрыл голову рубахой и проспал до утра.
7.
Все случилось очень быстро. Очередной поворот русла реки, быстрое течение, и завал, основу которого составляла вековая ель, упавшая поперек реки и выставившая мне навстречу метровые сучья-кинжалы. Среагировать то я успел, да только не до конца, и попал в тот самый пресловутый прижим – лодку развернуло течением и бортом швырнуло на завал. Негромкий хлопок, шипение воздуха, несколько моих витиеватых реплик. Прокол. Я успел выскочить прямо на поваленные деревья, отбросил весло на берег, и ухватившись за шнур обвязки вытянул обмякшее тело моего кораблика из воды. В принципе еще легко отделался – байдарку могло затянуть течением под бревна, сильно изорвать о сучья, я мог потерять все свое снаряжение. Убедившись, что лодка не упадет обратно в воду, осторожно отвязал обе гермы и переступая по стволам оттащил на бережок. Вернулся за лодкой. Тут сложнее. Байдарка длиной около четырех метров и обмякла – пропорот один из четырех бортовых баллонов. Но все же потихонечку, по немножечку, выбрался. Ну, что ж, бывает, хотя, конечно, обидно. Километров через пять намеченная точка схода с реки, уже через час я мог бы быть на месте, и вот! Ладно, будем клеится.
Достал из носовой гермы ремкомплект. Потом уже, пока подсыхала свежая заплатка на борту байдарки, вскипятил чай, сварил суп и задумался, как дальше поступить. Можно закончить сплав по «Первой» реке прямо сейчас, прямо отсюда начать пеший переход к Яме. Развернул карту. Э, нет! Придется обходить обширное болото, обозначенное на карте, как непроходимое. А после дождей уж точно, непроходимое. Придется действовать согласно первоначальному плану. Уже начинались сумерки, когда я, наконец, увидел небольшой островок, прямо посреди реки – первый ориентир! Метров через двести – резкий поворот русла направо, почти на сто восемьдесят градусов, быстро вытаскиваю из кармана компас – точно, поворот с северо-западного направления на юго-восточное, это – второй ориентир! Еще один поворот – на юго-восток, это третий ориентир! И сразу же лес оборвался, и река потекла по гигантской, болотистой пустоши. Впереди видится граница нового леса. В сумерках лес выглядит, словно стена средневекового неприступного замка. Опять начал накрапывать мелкий холодный дождик. Нажимаю на весла. Наконец, лодка утыкается носом в привычный уже торфяной, обрывистый бережок и я быстро разгружаюсь. Дождь усиливается. Место не очень удобное для ночлега, но выбирать не приходится. Тент, костер. Опять очень сыро, палатку не поставить, придется мастерить лежак. Сделано. И, хотя ел совсем недавно, кипячу чай. Можно немного расслабиться.
Первый этап моего странствия завершен, я в точке схода с «первой» реки. Дольше пешком по лесам и болотам, приблизительно двадцать два – двадцать три километра. И это самый оптимистичный прогноз. Я был уверен, что придется топать все тридцать, учитывая наличие болот и сильные дожди. Достал мобильник. Сети нет, вероятно, будет ниже по реке, как обещал Леша. Но мне уже не потребуется, я буду в другом месте. Развернул карту. Еще раз пробежался глазами по завтрашнему маршруту. Примерно половину пути предстояло идти по границе леса и болота. Затем характер местности менялся, и на моем пути возникало очередное гигантское болото, лесные островки на котором напоминали архипелаги в океане.
Вот от островка к островку мне и предстояло передвигаться примерно километров семь – восемь, затем острова смыкались в единый массив. На мой взгляд, это – самый трудный участок пути с точки зрения ориентирования, легко запутаться. Хотя есть вполне себе четкий ориентир. Примерно в километре от Ямы имеется небольшое возвышение, холм, поросший лесом, и несколько небольших болот. Если обнаружу холм, будет гораздо проще выйти к озеру. Почему-то вдруг опять подумал о самолете. Как такая махина умудрилась сесть на такой крошечный водоем? BV-138. Размах крыльев почти тридцать метров, максимальная взлетная масса почти семнадцать тонн. Где-нибудь в Баренцевом и Карском море такие летающие лодки чувствовали себя комфортно, но здесь… Впрочем, возможно, ничего и не было. Не было никакого самолета, никакой секретной точки и так далее. В этом случае я просто осмотрю озеро и окрестности, чтобы, наконец, закрыть вопрос, мучавший нас с Генкой три года. И еще запишу себе в актив очередной пеше-водный многодневный одиночный поход.
А дождь, тем временем, так и не набрал сил и несмело моросил и шуршал каплями по моему тенту. Уже стемнело, а я все сидел, задумавшись, глядел на костер, курил. Надо еще решить вот что: тащить лодку волоком, или свернуть ее и сделать волокушу. Если честно, второй вариант мне больше нравился – не хотелось еще раз повредить надувные борта об острые сучки. Но тогда придется мастерить волокушу, а это потеря времени. Есть, конечно, еще пара вариантов, а именно: все нагрузить на себя и передвигаться подобно вьючной лошади, либо перенести груз за два захода. Но эти варианты я отбросил – от переноски больших тяжестей у меня иногда болела спина, и это могло сильно осложнить мой дальнейший поход. Ходить взад-вперед по болотам я тоже не хотел, поэтому оставался вариант с волокушей. Ладно, утро вечера мудренее! Побольше дров в костер, застегнуть поплотнее спальник и спааать!
8.
Две осиновые жерди длиной около трех метров. Несколько осиновых же метровых обрубков. Моток прочного шнура. Исходный материал для изготовления волокуши готов. По правде говоря, волокушу я делаю впервые, поэтому не сразу определяюсь с конструкцией – расположить длинные жерди параллельно, либо связать один конец и придать волокуше очертания треугольника. Прав я был или нет, но выбрал второй вариант. Делаю топориком небольшие засечки в местах крепления поперечин. Их три штуки. К ним я буду привязывать свой багаж. Четвертая – рукоять, за которую я буду держать, и тащить мою волокушу. Связываю шнуром концы жердей, противоположные развожу на расстояние примерно метра, чтобы я мог свободно поместиться там с рюкзаком на плечах. Начинаю привязывать рукоять и вдруг вспоминаю, что во время предыдущего ночлега, в вагончике, я взял из ящика под нарами десятка полтора гвоздей. Процесс ускоряется и вот уже примерно через полчаса моя волокуша готова. К поперечинам и продольным жердям прочно привязаны две мои гермы. В них, помимо свернутой байдарки, самые тяжелые предметы. Банки с тушенкой, крупы, топор, спальник, палатка, баллоны с газом, мешок с одеждой. Сверху к гермам привязано разобранное весло. В рюкзаке я оставил тент, надувной коврик, пенку, накидку-пончо, котелки, легкие продукты, флягу с водой. Все для того, чтобы на привале быстро обустроить стоянку, приготовить еду, не отвязывая гермы от волокуши. В карманы куртки – компас, горсть карамелек, несколько сушек – перекусить на ходу. На шею-бинокль. А вот нож пришлось снять с пояса – он мешал застегнуть поясной ремень рюкзака. Немного помудрив, закрепил ножны с ножом прямо на левой рюкзачной лямке, рукоятью вниз – и не мешает, и всегда под рукой.
Так, надо примерить. Надеваю рюкзак и наклоняюсь вперед за волокушей. Ага, неудобно. Проще привязать к рукояти метровый шнур, чтобы, не наклоняясь с рюкзаком поднимать волокушу с земли. Попробуем пройтись. Вроде, нормально, идти можно, надо только избегать помех в виде поваленных деревьев и зарослей багульника. Что еще? Немного не нравится, что вся нагрузка от волокуши ложится на руки, а через них и на спину. Решаю сделать на рукояти пару веревочных петель и карабинами креплю к металлическим кольцам на рюкзачном поясном ремне. Теперь руками можно только поддерживать волокушу, чтобы не заваливалась в сторону, а вся нагрузка идет на бедра – уже хорошо. К тому же не надо всякий раз опускать волокушу на землю, если потребуются свободные руки.
Ну, вроде все готово к пешему переходу. Смотрю на часы – ого, уже одиннадцать тридцать, долго я провозился! А погодка то разгулялась – сквозь облака проглядывает солнце, легкий ветерок, заметно потеплело, красота! Решаю на дорожку все же выпить кофейку, еще раз разглядываю карту. Вроде, все учел, все предусмотрел. А нет, не все! Фляга с водой в рюкзаке, захочу пить – придется снимать, слишком хлопотно. Проще засунуть ее в боковой сетчатый карман рюкзака – так можно достать ее прямо на ходу. Еще раз осматриваю место стоянки. Честно говоря, жаль расставаться с «первой» речкой, но надо двигать дальше. Надеваю рюкзак, застегиваю поясной ремень, подтягиваю лямки. За шнур поднимаю с земли волокушу и креплю к рюкзачному поясу. Ну, теперь, вроде, точно все.
С Богом! Начинаю не спеша двигаться вдоль границы леса и открытого пространства болотной пустоши. Приноравливаюсь к волокуше. Конечно, непривычно. Иду медленно, обхожу кочки. Сегодня надо постараться пройти хотя бы с десяток километров. Слева от меня темный, сырой лес, справа – болото. Я иду по низкорослому редколесью, старательно обходя низенькие елочки и поросшие черничником и клюквой кочки. Кстати, клюквы очень много, но она еще незрелая, очень твердая и нежно-розового цвета. Во время привалов набираю горсть, бросаю в рот и слегка морщусь от такой кислятины. Зато как бодрит! Пару раз видел издалека лосей, которые заслышав меня, скрывались в чаще. Один раз почудилось, будто слышу собачий лай, где-то далеко, в лесу. Вот, собственно и все приключения. Намеченное расстояние я прошел. Наконец лес отступил, и передо мной открылось очередное гигантское болото с лесными «островами». Так, время? Начало пятого. По идее, можно остановится, не спеша оборудовать стоянку, приготовить ужин, но мне не терпится продвинуться подальше вперед. Еще раз, прикинув дальнейший маршрут по карте, выдвигаюсь в сторону первого «острова». По прямой – это около полукилометра, но я иду по длинной дуге, обходя непроходимый болотистый участок. Волокуша пока с честью выдерживает все испытания. Так, первый «остров» пройден, теперь второй. До него метров двести вполне проходимого болота. Иду, словно по водному матрасу – мох мягко пружинит подо мной. Пару раз терял равновесие и падал. И почему я не сделал себе посох? Было бы намного легче идти. Вот и второй «островок». Дальше идти не хочу, надо сориентироваться, «островки» близко друг к другу, некоторые «срослись» редколесьем и уже с трудом соответствуют карте. К тому же сумерки наступают.
Буду ночевать на «острове». Он крохотный – в диаметре метров пятьдесят, не больше. Зато в самом центре, между сосен, есть отличная полянка, позволяющая поставить палатку. С погодой мне пока везет – небо полностью очистилось, ветра нет. И вот уже тент натянут, палатка стоит, потрескивает костер, готовится ужин. Я, наконец, ощущаю сильную усталость – все-таки, волокуша отличный тренажер, тренирует все группы мышц! Очень тихо. Еще не совсем стемнело и сквозь ветви деревьев я вижу открытое пространство болота. Поднимаю глаза. Надо мной небольшой кусочек неба, ограниченный кронами деревьев, а на нем звезды, пока еще тусклые, но много их. Пока ужинал, окончательно стемнело. Снова гляжу на небо. Звезды стали гораздо ярче и, словно, приблизились. Немного мешают отблески костра. А что, если? … Поднимаюсь и, захватив бинокль, иду к болоту, выхожу на открытое пространство и опять поднимаю глаза.
Аж дух захватывает! Миллиарды звезд, миллиарды километров, миллиарды световых лет! Непостижимая, невероятная бесконечность, неподвластная человеку, возомнившему себя царем природы. А по большому то счету, летит в ледяной темноте глиняный шарик, а на нем шесть миллиардов микробов, и каждый со своими амбициями, каждый хочет подняться над остальными. У микробов своя политика, они воюют и убивают друг друга. Каким смешным и ничтожным кажется все это, когда стоишь вот так, смотришь в бездну, и твой разум вопрошает: «Что же там? Есть ли предел? Есть ли где-нибудь в глубинах космоса такие же «разумные» существа? Может, хоть они разгадали смысл своего существования и вместо войн и ненависти познают и осваивают вселенную? Может, они достигли той самой гармонии жизни, когдаправят милосердие, правда и доброта, правит мудрость? Или у них все, как у нас? Процветают жадность, тщеславие, жестокость и глупость, глупость, не поддающаяся никакому обузданию и объяснению. Отзовитесь! Дайте знак!».
Я смотрю, я потерял счет времени, я «ушел» в звездное небо. Вот плывет по звездному океану изумрудный огонек, плывет медленно, аккуратно. Спутник? НЛО? Тряхнул головой, опустил глаза, полез в карман за сигаретой. Вдруг столбенею. Краем глаза вижу справа от себя какой-то большой темный сгусток. Медленно поворачиваю голову и чувствую, как из полуоткрытого рта по подбородку течет капля слюны. Медведь. Рядом. Метров десять-двенадцать, не больше. Незаметно подошел, пока я смотрел на звезды. Я лихорадочно вспоминаю, что и нож, и топор остались у костра. Из всех средств обороны только зажигалка и бинокль. Как говориться, «влип, очкарик». Миша стоит ко мне полубоком, и внимательно так смотрит, слегка склонив голову. Я случайно заглядываю ему в глаза и уже не могу отвести взгляд. Несмотря на испуг, в голове прокатилась мыслишка: «Ты же знал, куда идешь! Пеняй на себя! Ты же сам тайком мечтало такой встрече, чтобы проверить себя! Чтобы узнать, сможешь ли ты победить страх! Получай!». А мишка, наверное, думает: «Что за идиота занесло сюда, в глухомань? Стоит ночью посреди болота и пялится на небо!». Вдруг, внезапно для самого себя, я громко усмехаюсь и начинаю… петь. «Пусть бегут неуклюжи пешеходы по лужам… а… вода по асфальту рекооой…». «Неее, точно, дебил!», – решает мишка и, опустив голову и обнюхивая что-то, не спеша удаляется в сторону «первого» острова.
Минута – и как ничего не было. А может и правда, глюки? Сначала задом, потом бочком, потихоньку возвращаюсь назад, к костру. Медведь, конечно, был. Вспоминаю советы, как вести себя при встрече с косолапым. И вдруг понимаю, что все сделал правильно. Не запаниковал (был скован испугом), не побежал (ноги были как из ваты), говорил спокойным тихим голосом(да у меня во рту мгновенно пересохло, по-другому и не мог). Прямо супермен какой-то. Судя по всему, для медведя я был как собака, перебегающая дорогу перед машиной. Чуть тормознешь, чтобы успела добежать до обочины, и едешь дальше. Так и Миша. Шел по своим делам и вдруг увидел на пути такого вот чудика. Вообще, он вряд ли напал бы на меня. Еды предостаточно – ягод богатый урожай, лоси чуть ли не стадами ходят, и на фига ему нападать на какого-то странного бородатого субъекта, от которого пахнет табаком и потом? А вообще, конечно, страшно. Я подбросил дров, и костер весело затрещал, словно подбадривая меня: «Не боись, брат! Мишка уже ушел, все в порядке. Ты сильно устал. Ложись спать, а я тут покараулю!». И то верно!
9.
Утро. Стою на краю болота и всматриваюсь в дальние «острова». В руках карта и спутниковые фотографии. Пытаюсь найти сходство с реальной местностью, как-то сориентироваться. Между мной и «островами» непроходимое болото, придется делать большой крюк. Я четко знаю, где нахожусь, в какой стороне озеро. Но вот дальше, после долгих обходов болотистых топей, четких ориентиров нет. Все «острова» похожи друг на друга, некоторые срослись молодым редколесьем, как сиамские близнецы. Впервые серьезно пожалел, что нет навигатора, сейчас бы он здорово помог. По прямой до озера еще около десяти километров, с обходами – все пятнадцать набежит, наверное. Ладно, надо идти. На месте будем соображать.
Рюкзак, волокуша и вперед. Небо начинает затягивать серой пеленой, ветер усиливается, надо спешить. Очень не хочется оказаться во время сильного дождя на открытом болоте и наблюдать, как вокруг прибывает вода. По длинной дуге обхожу топкое место и беру курс на заранее намеченный «островок», от него по полосе редколесья перехожу к следующему и так далее. Так продолжается около двух часов. Я втянулся в ритм такого передвижения и пока не чувствую усталости. Опять дождь, но я не останавливаюсь. Во-первых, мне чертовски нравится вот так вот идти, осознавая, что силы еще есть, что двигаюсь вперед, несмотря ни на что. Во-вторых, посреди болота, в дождь, останавливаться ну совсем не хочется, буду тянуть до следующего «острова», переходящего в довольно большой лесной массив. Так продолжается еще около часа. Озеро уже где-то рядом.
Делаю небольшой привал. Надо поесть. Решаю не возиться с костром, а использовать газ – не хочу терять время. Пока обедал, в голову пришла авантюрная мысль. Я по карте вижу, что рядом с озером есть возвышение, небольшой холм, поросший лесом. Решаю забраться на елку и осмотреться. Ну, вот! Прямо по курсу, примерно в двух километрах, сквозь пелену дождя я вижу возвышенность. А это что там?! Там дым? Костер? Вспоминаю, что бинокль оставил внизу. Лихорадочно спускаюсь, затем опять лезу вверх, направляю окуляры, навожу резкость. Но, нет. Я вижу только серую пелену дождя, низкие серые облака. Видимо, показалось. Опять вниз, впрягаюсь в волокушу и выдвигаюсь в сторону холма. Очень хочется до темноты попасть на озеро и обустроить стоянку. До холма дохожу на одном дыхании. Еще немного. Достаю бинокль и обшариваю взглядом направление северо-северо-восток. Есть! Я четко вижу разрыв леса и свинцовую полоску водной глади. Подхватываю волокушу и почти бегу вперед, не обращая внимания на лужи болотной грязи.
Вдруг останавливаюсь. Что это? Ветер доносит до меня запах дыма. Там люди. Слышу выстрел, второй. Потом опять и опять. Кто они? Откуда? Неужели Ганс опередил? Что мне делать дальше? Туда идти нельзя. Надо передохнуть, собраться с мыслями, составить план действий. Поворачиваю назад и бреду к холму. Только теперь замечаю, что промок насквозь. И устал, да, очень устал. А еще чувствую разочарование, что меня обошли и тайну самолета раскрыл кто-то другой. Черт! Нет, надо подумать, как поступить дальше. Уже сумерки, скоро стемнеет. Обхожу холм, выбираю неплохое место на противоположном склоне. Холм прикроет меня, огонь и дым от моего костра не будет видно со стороны озера. Тент, костер, палатка. Переодеваюсь в сухое. Мокрую одежду развешиваю для просушки.
Итак, что мы имеем? Впереди неизвестные люди. Они вооружены. Если это Ганс, то для меня все может сложиться не очень радужно, он ведь предупреждал: «Не суйтесь!». Я не знаю, кто он, каковы его намерения. Можно, конечно, сделав крюк, обойти озеро, выйти к протоке и сплавиться ко «второй» реке. А как же самолет? И что я скажу Генке, когда вернусь? Что я поджал хвост и по-тихому свалил, предоставив Гансу самолично раскрыть тайну пропавшего самолета? Не, не пойдет. Вот как я поступлю. Рано утром, на рассвете, я попытаюсь скрытно подойти к озеру и посмотреть, что там. Пойду налегке, взяв только бинокль, нож, карту. Остальное оставлю здесь. Ну, а потом уж буду принимать решение, что делать дальше. Да, так будет правильнее всего. Кашу с тушенкой на завтрак сварю сейчас, чтобы утром не терять время, с собой возьму сушки и пару шоколадок – неизвестно, сколько мне придется наблюдать. Поверх «горки» надену пончо. Эта накидка и от дождя защитит и маскировку создаст – окраска у нее камуфляжная. Да, так и сделаю. От того, что принял решение, ощущаю прилив сил и адреналина. А что, если сейчас пойти? Но тут же сам себя одергиваю – надо отдохнуть, просушить одежду и сапоги. Тогда спать, а завтра будем играть в разведчиков.
10.
На лице – темные полосы, углем. Так все спецназы делают, чтобы лицо не блестело в листве. Перед выходом попрыгал (в кино видел), дабы проверить, что ничего не гремит, не звенит в карманах. Пончо пока не надеваю, дождя нет, а накидка только стесняет движения и шуршит. Сворачиваю и подвешиваю на поясницу – так не мешает. Так же за спину – пенку в темно-зеленом чехле. На открытое место не выхожу, двигаюсь по кромке леса, поминутно останавливаясь и в бинокль осматривая местность. Пока все тихо. Дождя нет, но очень сыро, с деревьев падают крупные капли. Вот и озеро. Лес вплотную к воде, по берегам заросли кувшинок. Озеро вытянуто с юго-запада на северо-восток. Длина – метров восемьсот, ширина – около ста. Точно, «коридор», сжатый по бокам лесными стенами. Я сейчас в самой южной точке озера и в бинокль, сантиметр за сантиметром, осматриваю берега. Пока ничего не видно.
Ага, есть! Примерно в трестах метрах, у берега я вижу ярко-оранжевую надувную лодку. Людей не видно. Еще рано, вероятно, спят. Подойти поближе. Еще. Иду очень медленно, руками раздвигая ветви, ступаю на носок. Пару раз под ногой звонко хрустнул сучек – замирал и прислушивался. Пока все тихо. И вот, метрах в двадцати перед собой вижу небольшой просвет, поляну на берегу. На ней палатки, две. Ярко-красная и голубая. Люди любят яркое снаряжение, не маскируются. Рядом еще одна надувная лодка, темно-зеленая. Тут же натянут тент. Потухший костер. Немного в стороне накрыты пленкой разборный туристский стол и стулья – любят комфорт. К березе примотан проволокой самодельный умывальник из пластиковой бутылки. Вообще, на стоянке порядок, нет мусора, бутылок. Ближе подходить рискованно, могут услышать. В десятке метров вправо вижу поваленную ель с густой, еще не осыпавшейся кроной. Идеальное место для наблюдателя. Опускаюсь на четвереньки и, словно ящерица, заползаю под тяжелые мохнатые ветки. Разворачиваю и стелю под себя пенку, сверху накрываюсь накидкой. В бинокль внимательно осматриваю стоянку, палатки. Судя по всему, три или четыре человека, не больше.
Как они сюда попали? Если бы шли моим путем, я, несомненно, встретил бы их следы. Да и Федор с Валентиной их бы точно увидели и мне рассказали. Загадка. Бинокль кладу рядом. Теперь можно немного полежать, расслабиться. Переворачиваюсь на спину, надеваю капюшон «горки» и опускаю голову на еловые ветви. Вообще, я хорошо устроился. Тут тепло, уютно. Постепенно глаза закрываются, и я начинаю дремать. Вдруг вздрагиваю – кто-то чихнул в палатках. Переворачиваюсь на живот, приподнимаюсь на локтях и приникаю к окулярам бинокля. Пока никого не видно, но я слышу негромкий разговор, потом смех. Женский. Вот это да! В красной палатке, слышится какая-то возня, женское хихиканье. Наконец, входной клапан палатки расстегивается изнутри, и на свет божий появляется физиономия мужичка, рыжего, словно апельсин. Он какое-то время смотрит по сторонам, потом с кряхтением вылезает, и я могу его рассмотреть. Невольно улыбаюсь. Небольшого росточка, пухлый, рыжий, в очечках. Бородка подковой. Но главное, с головы до ног укутан в натовский камуфляж. На ногах – армейские ботинки, не зашнурованы. На поясе – огромный мачете. На пару минут отходит «в кустики», возвращается и, наклонившись, достает из палатки и надевает опять же натовскую панаму и жилет-разгрузку. Подсел к погасшему костру. Через минуту пошел дымок и весело затрещало пламя.
Подхватил пару котелков и на берег, за водой. В этот момент из красной палатки вылезла девушка, я опять улыбнулся. Точная копия своего мужчины – невысокая, коренастая, даже полноватая. Одета тоже в камуфляж, но попроще. Села рядом с костром и принялась расчесывать темно-русые волосы. В голубой палатке пока царила тишина. Мужчина вернулся, и они принялись готовить завтрак. Я тоже незаметно перекусил своим сухопаем. Так продолжалось минут тридцать. Наконец, девушка постучала ложкой по пустой миске и звонко крикнула: «Э-эй! Завтрак готов! Конкуре-ент! Вставай!». В зеленой палатке кто-то повозился, что-то промычал и опять замер. «Да пускай спит, он вчера страху натерпелся, перенервничал!», – неожиданно высоким тенором ответил мужчина и громко захохотал. Девушка подхватила. Они быстро поели каши, попили чаю. Мужчина закурил трубку, девушка достала сигареты. «Ладно, поехали на озеро, порыбачим, а он пускай дрыхнет!», – девушка решительно поднялась. Поставили котелки около костра, дабы не остыли, пошли к лодке.
Вскоре я увидел, как ярко-оранжевая лодка не спеша скользит по кувшинкам. Девушка сидит на веслах и подгребает, а мужчина забрасывает спиннингом блесну. Не спеша подматывает, снова забрасывает. Постепенно они исчезли из виду. У меня созрел дерзкий план. Пользуясь отсутствием «камуфляжной парочки», я решил прокрасться в лагерь и обыскать их палатку. Обитатели зеленой палатки признаков жизни не подавали. Я выбрался из укрытия и, стараясь не шуметь, стал продвигаться к поляне. Вот и палатка. Еще раз взглянув на озеро, я стал тихо-тихо тянуть за замок молнии на входном клапане. Так, есть. Наклонился, заглянул внутрь. Все как обычно, спальники, коврики, пакеты с одеждой. У самой стенки, под спальником ружье. Полуавтомат. Нормально! Наверное, из него вчера стреляли. Больше ничего особенного. Осматривая палатку, я присел на корточки и наполовину засунулся внутрь. Вылезаю. Начинаю обратно застегивать входной клапан и… Слышу за спиной, что кто-то расстегивает вход в другую палатку. Так же сидя, поворачиваю голову и замираю. Из палатки выбирается какой-то длинный, щуплый субъект. На нем флисовая серая кофта, капюшон натянут на голову. Джинсы, стоптанные кроссовки. Меня не видит, трет руками глаза. Плюхнулся на складной стульчик у костра, облокотил локти в колени, руками обхватил голову и замер.
Я как сидел, так и сижу на корточках возле красной палатки. От меня до субъекта метра три, не больше. Но, что это?! ЧТО?!! Эти черные лохматые волосы, выбивающиеся из-под капюшона, этот паракордовый браслет на левом запястье, и эта привычка слегка раскачиваться и сидеть в такой позе. Все это я узнаю везде и всегда. Передо мной сидит мой друг Генка. Тот самый, который не смог со мной поехать из-за болезни. Тот самый, с которым мы три года искали следы того самого самолета. Я пока не могу поверить увиденному, этого всего просто не может быть! Я опять смотрю на озеро, на Генку. Надо что-то делать. Или сваливать, или раскрываться. Мне уже смешно, первый шок от увиденного прошел. Поднимаю с земли сосновую шишку и бросаю в товарища. Он сначала, отмахивается, будто просит не будить. Потом резко вздрагивает, поднимает голову и видит меня. Немая пауза. Затем его рот расплывается в широкой улыбке: «Здорово!». Я тоже улыбаюсь в ответ, но ситуация все еще напряженная. Меня мучает неизвестность, а Генке предстоит все мне объяснить. Поднимаюсь и усаживаюсь напротив него. Он все улыбается. Я наливаю в две кружки горячий чай, одну протягиваю ему. Закуриваю. «Ну, рассказывай!». «Да-да, сейчас!»,- он делает несколько глотков, аккуратно ставит кружку на столик, тоже закуривает. И все время смотрит на меня смеющимся взглядом. «Ты сейчас охренеешь, друг! Значит так…», и он начинает свое повествование.
11.
«Значит так! Ты когда уехал, я ведь в больнице был… Обострение старой болячки, ну ты знаешь. Думал, хана, придется операцию делать. Очковал сильно. Чтобы как-то отвлечься, стал искать по сети Ганса. И тут, вдруг, он сам выходит на связь, представляешь? И все спрашивает, что, да как. И все про самолет выведывает. Ну я, конечно, в несознанку, мол, ничего не знаем, больше ничего не нашли и так далее. И тут он говорит, что все нашел, но немного сомневается. Что готовится экспедиция поисковая, и, что скоро все разрешиться. Это все было на следующий день, как ты уехал. Я сразу тебе звонить – нет связи. Тут он снова звонит, и говорит, что скоро выезжают на север. А я возьми, да и ляпни, что уже тю-тю, мы первые! Он удивился, занервничал.
Тут ко мне в палату доктор пришел, я прервал разговор. И знаешь, что мне доктор сказал? У вас, говорит, милейший, нет никакого обострения, просто почки застудил, отсюда и острая такая боль. И что уже завтра могут меня выписать и отпустить домой. Я, конечно, обрадовался, но ты то ведь уже уехал, не догонять же тебя! Тут Ганс снова звонит. Спрашивает, а я то почему не поехал. Ну, я, по простоте душевной все ему и выложил и про тебя, и про больницу. И знаешь, что он мне предложил? Поедем, говорит с нами, друга твоего найдем, самолет вместе поищем. Представляешь? Я просто обалдел. Думал весь вечер, тебе раз сто набирал, а сети все нет. Решил ехать. Ведь, если ты с ними столкнешься, лучше, чтобы я рядом был, понимаешь? Ну, перезваниваю, говорю, что согласен. Он даже обрадовался. Сказал, что выезд завтра утром, и они за мной заедут. Адрес записал. Я даже опешил от такой спешки, но процесс уже пошел, надо было шевелиться. Я к доктору, а он уже домой ушел, я к дежурному врачу, а он говорит, что не может меня выписать, ждать до утра по любому. А мне же еще собраться надо! Короче, сбежал я из больницы и в трениках и шлепанцах домой на такси приехал. Родители в шоке, успокоил, как мог. Пока помылся, пока поел, пока собрался…
А в шесть утра уже звонок в дверь и этот Ганс на пороге. Рыжий весь, смеется, ну ты видел! У подъезда уазик армейский, буханка. За рулем солдат. Залезли внутрь, а там эта, подруга его, и тоже все смеется. А дальше – вообще чума! Прямиком на какой-то военный аэродром. Там транспортный борт летел на север, ну и мы прямиком к трапу подъехали. Никаких документов, никаких денег, представляешь? Как в кино! Через три часа посадка, перегрузились на Ми-8 и снова летим. Еще час и вот, озеро под нами. Вертушка зависает в нескольких метрах над болотом, мы вещи побросали и сами по веревке спустились. И все. И вот с тех пор тут обитаем! Самолета, конечно, тут нет. Мы первые два дня вокруг озера рыскали, каждую кочку осмотрели. Ничего. Ноль. У Ганса дозиметр есть, измерял фон, все в норме. Потом мне металлоискатель вручили, а сами по озеру с эхолотом плавали – ничего, ни у меня, ни у них. А потом они мне рассказали, что все это делали так, для самоуспокоения, на всякий случай. И что они заранее знали, что ничего нет. Но это они тебе сейчас сами расскажут, вон плывут. У девчонки этой дед адмирал, отсюда все эти самолеты-вертолеты. Ну и доступ в архивы, сам понимаешь. Поэтому все так лихо получилось. А вообще ребята они душевные, простые. Если честно, не ожидал. Ладно, пошли встречать, что ли?».
12.
Лодка неспешно скользила по зарослям кувшинок. Девушка по-прежнему чуть подгребала, а рыжий орудовал спиннингом. Когда до берега осталось метров тридцать, рыжий взглянул в нашу сторону, замер на секунду и что-то тихо сказал подруге. Она тотчас опустила весла и, повернувшись, уставилась на нас с Генкой. Потом снова заработала веслами, рыжий отложил спиннинг, и уже через минуту они вылезли из лодки и стояли перед нами. «Ну, что, давай знакомится? Костя! А это – Галка, жена. – по очереди протянули мне руки. Я назвался. Было еще какое-то напряжение, но по глазам Галки я понял, что она вот-вот рассмеется. Так и вышло. «Ну вот, теперь все в сборе! Пойдемте к костру, чай пить!», – невероятно звонким голосом произнесла Галка.
Мы сидели у костра, обменивались репликами, напряжение исчезло. Нет, правда, я еще никогда не встречал таких открытых и доброжелательных людей. Постепенно перешли к разговору о самолете. Они мне вкратце рассказали то, что я и так уже узнал от Генки, потом попросили меня рассказать о моем походе. Слушали с интересом, часто переспрашивали. Драматичная история Федора и Валентины очень потрясла Галку: «Ты записал их телефон? Обязательно надо с ними познакомиться и чем-то помочь!». А вот рассказ о там, как я играл в разведку, развеселил всех. Даже обычно сдержанный Генка расхохотался. А Костик хохотал, запрокидывал голову и хлопал ладонью по колену: «Даже лицо углем разукрасил!!! Вот это да!!!». И только тут я вспомнил, что так и не умылся, и под новый взрыв хохота побежал к озеру.
А потом, уже успокоившись, Галка рассказала про самолет. Ведь вся наша уверенность в том, что самолет был в этом районе, основывалась только на показаниях жителей деревни Погост, которые видели низколетящий самолет странной формы. И все. Больше никаких фактов, только домыслы и предположения. Пользуясь положением своего деда, Галка стала искать в архивах другие подтверждения, в том числе и протокол с показаниями селян, рапорты и служебные записки СМЕРШа и НКВД. И окончательный ответ она получила уже перед самым полетом. Да, действительно упоминалась деревня Погост. Да вот только находилась она абсолютно в другом месте. В глубине Онежского полуострова. То есть примерно в трехстах километрах к западу от нашего озера. В середине девяностых оставшиеся жители покинули деревню, переехав в города или близлежащие крупные поселки, Погост стал нежилой деревней, а вскоре и совсем исчез с карт. И таких покинутых, забытых деревень довольно много.
Вообще, название Погост довольно распространённое на севере, поэтому и вышла путаница. «Наш» Погост, на «второй» реке – довольно крупный поселок и в наше время, он есть на большинстве карт, вот мы и пошли по ложному следу. Но, потом, мы все же сошлись во мнении, что Яма вполне могла служить секретной точкой, перевалочной базой для немецких гидросамолетов. А то, другое озеро, конечно, будем искать. К тому же, только мы четверо знаем, про этот секрет. Мы потом еще долго сидели у костра, обсуждая наши поиски и планы на будущее.
После обеда мы все компанией сходили за моими вещами. Костика насмешила моя волокуша, но он отдал должное моей изобретательности. Я поставил свою палатку рядом с первыми двумя. Вечером опять долго сидели у костра. Я вдруг спросил, что имел ввиду Костя, когда давеча говорил, что Генка перенервничал. Оказывается, они решили пострелять из ружья, потренироваться. Как раз эти выстрелы я слышал. Но, когда ружье дали Генке, он опустил ствол вниз и случайно нажал на курок. Едва не прострели себе ногу. Перепугавшись, он бросил ружье и больше не стрелял. Рассказывая это, Костя вначале смеялся, но потом, вдруг, стал серьезным и заявил, что это, вообще-то, его вина. Раз дал пострелять неопытному человеку, будь добр, обеспечь безопасность.
Мы еще пару дней рыбачили. Я все же обошел вокруг озера и внимательно осмотрел окрестности. Ничего. А потом собрались, погрузили вещи в лодки и по узкой протоке стали выбираться от озера ко «второй» реке. Погода нам благоприятствовала, словно, провожая, боялась испортить наше впечатление о севере, о лесах и болотах, о фантастической красоты закатах, о кислой клюкве, о медведях и лосях, которых мы видели неоднократно, о щуках и хариусах, которыми неизменно нас одаривала «вторая» река. Мы дошли до Белого моря, двое суток ждали самолет в старинной поморской деревне, где весь быт людей, весь их жизненный уклад пропитаны морем и студеными северными ветрами.
А потом прилетел АН-2, легендарный «кукурузник», до сих пор составляющий основу малой авиации на окраинах государства. Часовой перелет, автобус, и вот мы уже грузимся в купейный вагон на вокзале славного города Архангельска. Домой. В бесшумном, мягком вагоне мы спим. Точнее, спим мы втроем, а Галка пишет дневник и что-то набирает на ноутбуке. Закончилась наша «поисковая экспедиция». Самолет мы не нашли. Но это неважно. Ведь у нас есть новые зацепки, а значит, будут новые экспедиции, новые приключения. А главное, теперь у нас есть команда, очень сплоченная, надежная команда, наши друзья. И у меня нет ни малейшего сомнения, что нам все по плечу. Мы покидаем Север, но знаем твердо, что вернемся.

Автор публикации

не в сети 3 месяца

Андрей Телепнёв1 594

Живу. Наблюдаю. Пишу.

52 годаДень рождения: 28 Августа 1972Комментарии: 120Публикации: 29Регистрация: 24-09-2021

1

1

1

91