Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” полностью опубликован здесь – https://www.litprichal.ru/users/gp436/, либо https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/ Чтение и скачивание бесплатно.

Политический роман с фантастикой и исторической прозой. Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских “ястребов” во главе с Бжезинским, намеренных сорвать “разрядку” и вернуться к “холодной войне”: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.

Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая “дубль-два” в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.

Глава 31. Неожиданный друг

На рукава своей белой рубахи Здрогов старался не смотреть: он и так знал, что они обильно пропитаны кровью. Стараясь не совершать резких движений, которые усилили бы боль, он осторожно присел на холодную кровать.
Внезапно Никите вспомнились генерал Хольгенстрем и трое его гостей, которые методично составляли хладнокровный план разгрома и расчленения России.
– Чтоб вы сдохли все, контра белогвардейская! – громко выдохнул он из себя сгусток ненависти, не заметив, что перешел на русский.
– На чью голову ты сейчас послал проклятие на языке Странного Мира? – вдруг раздался женский голос совсем рядом.
И сказано это было п о – р у с с к и ! Голос же принадлежал, похоже, совсем молодой девушке.
От неожиданности Никита вскочил с места, застонав от усилившейся из-за толчка боли в раздробленных руках, пытаясь разглядеть, кто сейчас к нему обратился.
Но никого в камере не было – кроме него самого.
– Ты где? Я тебя не вижу, – растерянно проговорил Здрогов.
– Ты и не можешь меня увидеть. Меня здесь нет. Твою темницу и тебя я вижу во сне, – отозвалась невидимая девушка.
– Да как же такое возможно? – не поверил Никита.
– Со мной такое уже было, – ответил голос. – Я заснула в Лабиринте и во сне оказалась в Странном Мире, к которому ты принадлежишь, раз говоришь на его языке.
Все это выглядело совершенно невероятным. Но чему тут удивляться, если совсем недавно московский десятиклассник средь бела дня вышел из школы, прошел по улице и вдруг вместо Москвы 1969-го года оказался в Стокгольме 1741-го года, да еще в теле тамошнего жителя?
– Ты русская? – спросил Никита, потихоньку успокаиваясь.
– Я не знаю этого слова, но догадываюсь, что так называют себя жители Странного Мира.
«Может, она инопланетянка?»
– А сама ты откуда? – поинтересовался Здрогов.
– Из Парфии.
– А это где?
Невидимая собеседница не отозвалась. Видимо, не знала, что ответить. Тогда Никита решил зайти с другой стороны:
– А кто у вас правит?
– Царь Харрут Второй, – на этот вопрос для незнакомки ответить труда не составляло. Потом она добавила:
– Но он из Аршакидов, а не из персидской династии.
– Персия, значит? – обрадовался Никита. – То есть, ты иранка? Хорошо, что не инопланетянка.
– А что здесь за страна? – осведомился голос, имея в виду ту, где сейчас находился в тюрьме Здрогов.
– Швеция.
– Не знаю такой.
– Не знаешь? Странно, – удивился Никита. – Хотя, будь моя воля, и я предпочел бы не знать. Видишь, что здесь со мной сделали?
– Я вижу, что тебя пытали. Но за что?
– Они обвиняют меня в том, что я русский шпион.
– А это не так? – поинтересовалась невидимая девушка.
– Так, – признал Никита. – Я узнал, что они хотят напасть на мою страну, Россию, и решил стать шпионом. А что мне еще оставалось делать?
– Ничего, – согласилась собеседница. – Я тоже стала лазутчицей в стане врагов, которые готовятся напасть на мою страну, и совсем недавно тоже была в темнице.
– И кто тебя туда посадил?
– Красс.
– Ничего себе! – изумленно воскликнул Здрогов.
Какой же советский школьник не знает Красса! Все в пятом классе на уроках истории проходили восстание Спартака, а Никита еще и романы на эту тему читал.
– Так ты, получается, из Античного мира! Точнее – из первого века до нашей эры, – вслух рассуждал Никита. – Хорошо, а скажи… Восстание Спартака в Италии уже было?
– Оно было восемнадцать лет назад.
– И Красс все равно с кем-то воюет?
– У нас всегда кто-то с кем-то воюет. У вас ведь то же самое?
С этим Никита мог согласиться лишь отчасти. Во времена Ульфа все так и есть. А вот во второй половине двадцатого века вряд ли кто осмелится напасть на СССР. Была, правда, в этом году заварушка с китайцами на Даманском полуострове, так это пограничный конфликт, а не настоящая война.
– Теперь понятно, почему ты Швецию знать не можешь, – сказал он. – В твое время здесь только козы по скалам прыгали, ну и те, кто на них охотился ради мяса и шкур. Слушай, но почему ты по-русски так разговариваешь, будто всю жизнь в СССР жила?
– Сама не знаю, – ответила невидимая собеседница. – Я провела в Странном Мире всего несколько часов. Но это было не так, как сейчас. Я находилась в теле какой-то девушки, и от нее ко мне перешло это знание.
– И что ты там делала эти несколько часов?
– Я узнала немало нового для себя, потому что мне много рассказал один человек, молодой жрец по имени Степан. Он один из тех, кто сумел открыть ворота в загробный мир.
– Поп, что ли? – недоверчиво спросил Никита. – У нас, вообще-то, в загробный мир только старушки верят. А молодежь вся – атеисты.
– Я не знаю, что такое «атеисты». А те жрецы, к которым причислил себя ученый муж Степан, называют себя…
Тут девушка на мгновение запнулась, словно мобилизуя свою память, а затем четко выговорила явно не понятную для себя фразу:
– …ассистентами режиссера на «Ленфильме».
Здрогов принялся хохотать. На какой-то момент он даже забыл, что в его нынешнем положении смех, мягко говоря, не совсем уместен.
– Ну и каша у тебя в голове! – сумел он выговорить, когда отсмеялся.
Невидимая девушка не ответила.
– Эй, ты что, обиделась, что ли? – спросил Здрогов. – Ну, извини, я же не нарочно. Просто смех разобрал, да и все тут.
– Я думаю, – наконец дождался он ответа.
– О чем?
– Когда тебя должны казнить?
– Не знаю, приговор еще не объявляли.
– Из темницы ты сбежать не сможешь, – вслух рассуждала собеседница. – Значит, остается только одно.
– Одно – что? – не понял Никита.
– Где здесь совершаются казни? На базарной площади? – вместо ответа спросила невидимая жительница Древнего мира.
– Наверняка на площади. Ну и что? Оттуда тоже сбежать невозможно.
– Послушай, – произнес голос. – Я принадлежу к роду Файзака, и на нашем родовом гербе – змея, пробивающая щит, под которой нанесена надпись нашего девиза: «Будь готов к невозможному!»
– Я все равно тебя не очень понял.
– Только что я говорила тебе, что сама недавно была в темнице и приговорена к смерти. На арене цирка меня бросили на растерзание питону, а потом льву. Но с моей головы не упал ни один волос. Потом римляне меня закопали, но ты же знаешь, что я все равно жива.
– Невероятно! – воскликнул Здрогов. – Ты что, бессмертная?
– Нет, я всего лишь говорю тебе: будь ко всему готовым. Может быть, я… сумею тебя выручить.
То, что она сейчас сказала, настолько поразило Никиту, что он на несколько мгновений потерял дар речи.
– Но как?! – воскликнул он, придя в себя. – Ведь тебя здесь нет!
– Ничего не случается просто так – этому учил меня наставник Калишатха. Если богам вдруг захотелось, чтобы я во сне увидела тебя здесь, то может случиться и то, что в день твоей казни я снова окажусь в твоем мире, но не так, как сейчас, а в чьем-нибудь теле.
– И тогда ты…
– Я попробую что-нибудь придумать.
Человек, обреченный на смерть, готов хвататься за любую надежду. Именно такое сейчас и произошло с Никитой. Конечно, это выглядит какой-то фантастикой – бежать прямо с места казни. Но разве все остальное, что происходит с ним сейчас, не выглядит такой же фантастикой? Начиная с его попадания в тело шведского парня XVIII века и заканчивая появлением этой невидимой девушки, которая сейчас физически находится в I веке до нашей эры.
Есть от чего крыше съехать.
– Знаешь, а я почему-то начинаю верить, что из этого что-то получится, – проговорил он. – А до моей казни ты еще появишься?
– Разве я могу это знать? – недовольно сказала жительница Античного мира. – Это ведь решаю не я, а боги, которые во сне принесли меня сюда. И еще… Я могу погибнуть сама. Очень скоро. Тогда я не успею прийти тебе на помощь.
– А что тебе угрожает сейчас?
– Я должна погубить экспедицию римлян, во главе которой стоит Красс. И я это сделаю. Но возможно то, что платой за это станет моя жизнь.
– Нет, ты уж постарайся, раз себе задачу поставила, и ее выполнить, и сама в живых остаться, – взволнованно сказал Никита. – Я это не потому говорю, что так уж за себя переживаю, что не смогу на тебя рассчитывать. Просто я уже понял, что ты девчонка отличная, незачем тебе погибать. Ты уж как-нибудь…
Вдруг Здрогов замолчал. Он как-то почувствовал, а правильнее сказать, понял, что собеседницы здесь уже нет. То есть, она у себя в Древнем мире проснулась и потеряла всякую связь с ним.
Неожиданно Никита обратил внимание на то, что боль в раздробленных руках как-то даже уменьшилась. И настроение узника стало заметно лучше.
Но этот кратковременный подъем духа закончился, а потом пришло обрушение всех надежд. Никита вспомнил, что допросы не закончены, его будут истязать и дальше, поскольку в отношении изменников и шпионов какие-то шведские «параграфы» и «уложения» это позволяют. Значит, и до ног доберутся. А после этого он шага сам сделать не сможет, какое там «бежать»! Принесут сюда, швырнут на кровать, а путь к месту казни придется проделать, лежа на повозке.
Нет, не светит ему сбежать, и никакой хитроумный замысел загадочной новой союзницы его уже не спасет.
«Все равно, спасибо ей, – подумал Здрогов. – Жаль, не успел спросить, как ее зовут. Хотя, может быть, еще появится?»
Он сумел даже немного поспать. А на следующий день Никиту почему-то на допрос не повели. Но понятно, что это лишь временная передышка.
Еду ему за день принесли три раза. У шведов, похоже, все основательно поставлено. Даже врач один раз наведался, осмотрел разбитые кости рук, ничего не сказал и вышел.
А невидимая девушка так больше и не дала о себе знать. Похоже, она больше не появится, что-то с ней случилось.
К вечеру второго дня в застенке Никита принял окончательное решение. Завтра его уже точно поведут в этот проклятый зал, где опять начнут калечить, не слушая никаких его доводов. Но Здрогов туда не пойдет. Он набросится на солдат-конвоиров и вступит с ними в схватку. Конечно, его убьют, но тем лучше. Зато никаких больше пыток и неотвратимого четвертования.
После того, что сделали с его руками, Никита сможет драться только ногами, что должно стать неожиданностью для его врагов, европейцев XVIII века. В отличие от Японии и Китая, здесь в это время даже не представляли как это – драться ногами.
В свое время родственник дядя Слава показал Здрогову, что такое боевое искусство «сават», появившееся во Франции только к концу прошлого века. Этот вид единоборства не особо затейливый. Надо нанести обутой стопой удар по голени противника спереди. При хорошей силе удара, которая определяется скоростью, прием становится для противника очень травматичным и на какое-то время лишает его возможности передвигаться.
Дядя Слава предупредил Никиту, что применять такое можно только в экстремальных ситуациях, но никак не в школьных или дворовых потасовках, где сегодня подрались, а завтра снова ходят в друзьях. Ведь так можно запросто отправить товарища на больничную койку и за это стать изгоем для остальных, когда потом никто с тобой ни здороваться не будет, ни рядом за партой сидеть не захочет.
Здрогов мысленно оценил диспозицию для будущего скоротечного боя. Ульф Сингельд парень крепкий, а в ногах особенно, не зря ведь деревенский, пешком отходил немало. Плюс фактор неожиданности. Одного конвоира он резким ударом подошвой в голень вырубит сразу, заставив присесть и отползти. Но надо успеть добраться и до второго, пока тот не успел выстрелить или проткнуть Никиту штыком.
Если получится, то дальше надо просто бежать по коридору к выходу из тюрьмы. Только вот где он, этот выход, Здрогов уже не помнил.
Нет, убьют, конечно, это понятно, но сперва он еще побарахтается. Во всяком случае, он не баран на веревочке, чтобы покорно плестись на пытку или казнь.
– Я не баран! – повторил Никита вслух. – А вы, сине-желтые, как-то быстро забыли русских после Полтавы. Так вот, вы еще наших, советских, не видели.