Роман из двух книг “Гранд-пасьянс в кабинете Андропова” полностью опубликован здесь – https://www.next-portal.ru/users/grand-passianse/ ЧТЕНИЕ И СКАЧИВАНИЕ БЕСПЛАТНО. Политический роман с фантастикой и исторической прозой. Пророчества последнего жителя затонувшей 12 тысяч лет назад Атлантиды и слепой провидицы Златы из Югославии свелись к одному: в 1979-ом году человечество ждет Третья мировая война и полное уничтожение. Это не останавливает группу американских “ястребов” во главе с Бжезинским, намеренных сорвать “разрядку” и вернуться к “холодной войне”: они готовят безумную выходку у берегов Крыма, не осознавая, что спровоцируют ядерный кризис.
Советская разведчица Валентина Заладьева (девушка из Древнего мира, погибшая в борьбе против Рима, но получившая “дубль-два” в теле жительницы XX века) решается на отчаянную попытку ценой собственной жизни сорвать гибельную для всего мира американскую провокацию, хотя понимает, что шансы на успех близки к нулю.
Глава 14. Узница Лабиринта
Пройдя по Аппиевой дороге, Реште свернула с нее и прошла еще четверть часа, прежде чем оказалась у восточного входа в Лабиринт.
Это грандиозное подземное сооружение появилось во время Второй Пунической войны, после двух страшных поражений римлян. Тогда Ганнибал, успевший до этого разбить войско Гая Фламиния у Тразименского озера, в следующем сражении под Каннами наголову разгромил превосходящую по численности римскую армию Эмилия и Варрона. Рим тогда был охвачен паникой, ждали скорого появления карфагенян под стенами города. Но этого не произошло: Ганнибал не решился на осаду. Вскоре полководец Фабий Максим даже сумел вытеснить его из Италии.
Но военная удача, как известно, переменчива: Ганнибал мог еще вернуться. И тогда сенат вынес постановление – вырыть за чертой города подземный лабиринт, в котором при новой угрозе Риму могло спрятаться множество людей. Предполагалось держать в Лабиринте постоянно обновляемый запас пресной воды и пищи, а в случае приближения врага население должно было укрыться там, причем входы после этого предполагалось завалить изнутри.
Вскоре после принятия этого решения на новую стройку было согнано множество рабов. Условия их работы можно было сравнить разве что с таковыми во время строительства Великой Китайской стены во времена правления в Китае императора Цинь Ши Хуанди. Ежедневно множество рабов умирало от непосильного труда и болезней, а вместо них везли новых и новых, в коих у Рима никогда не было недостатка. Но если в Китае нерадивых или ослабевших работников, да и беглецов, конечно, замуровывали в стену, то римляне таких рабов просто бросали в ямы, часто не потрудившись добить, и закидывали землей и камнями.
Но Ганнибал так и не вернулся в Италию. После его поражения от Сципиона при Заме карфагеняне поспешили подписать с Римом невыгодный для себя мир, который подвел итог Второй Пунической войне.
О Лабиринте вновь вспомнили лишь восемнадцать лет назад, когда Вечному городу стали угрожать восставшие рабы Спартака. Но тогда Красс, возглавивший римское войско, сумел убедить сенат, что опасность не настолько велика, чтобы спешить прятать граждан под землю.
По мере того, как Римское государство крепло и прирастало новыми землями, отодвигая границы все дальше во все стороны, Лабиринт приходил в упадок.
Реште подошла к восточному входу за несколько часов до назначенного времени встречи и быстро юркнула внутрь. После этого она время от времени подбиралась к выходу и осторожно выглядывала наружу. Ближе к полудню она стала выглядывать все чаще. Ведь если тот, кому было адресовано письмо, придет, то он должен вот-вот появиться. Кто же это будет: квестор Гай Кассий или мессопотамский принц Абгар?
Когда парфянка выглянула в очередной раз, она вдруг увидела совсем недалеко от входа группу людей, одетых как землепашцы. Они стояли небольшой кучкой и степенно беседовали. Очевидно, речь шла о будущем урожае.
«Как они здесь некстати!», – с раздражением подумала Реште.
Стоп! Но ведь для землепашцев сейчас время страды, когда «день кормит год». Землепашцы в это время не разгибают спины от рассвета до заката, а не ведут праздных разговоров. И почему у них такая выправка… военная?!
Засада!
Реште метнулась назад, укрылась за входом, затем через мгновение выглянула снова.
Мужчины, одетые землепашцами, уже бежали ко входу.
«Они меня заметили!»
Парфянка повернулась и побежала вглубь Лабиринта. И вовремя! Она успела отбежать достаточно далеко, когда услышала позади, где-то в отдалении, мужские голоса. Очевидно, преследователи обсуждали, идти ли за ней или просто ждать, пока она, лишенная воды и пищи, не выйдет из Лабиринта сама.
Вряд ли они пойдут за ней, поймать ее здесь невозможно.
«Пусть ждут, – подумала Реште. – Я просто пройду через весь Лабиринт и выйду через западный вход. Если там, конечно, не будет такой же засады!»
О том, как быть, если засаду поставят и там, парфянка решила пока не думать. Сейчас ей предстояло пройти через Лабиринт, а это тоже не просто.
Вспомнив про расположение обоих входов, парфянка сделала вывод, что идти придется все время как можно более прямо, по возможности не отклоняясь в сторону.
Реште быстро шла вперед, освещая себе дорогу зажженным факелом. На свое счастье, она сообразила захватить его с собой вместе с огнивом, и все это уместилось в ее короб, перекинутый через плечо с помощью ремня. Присутствовало здесь даже теплое платье. Плохо же было то, что у нее совсем не было еды, а воды всего лишь одна фляга. Если она заблудится и не найдет выхода из гигантского подземелья – ей конец.
Серые шероховатые стены, местами покрытые влагой, казалось, вопрошали незваную гостью: зачем она явилась в это царство мрака и тишины? Время от времени на ее пути появлялись боковые ответвления, которые парфянка игнорировала, продвигаясь прямо и прямо.
Вдруг Реште остановилась и открыла свой короб. Там она нащупала письмо. Это было послание, которое она написала парфянскому военачальнику Сурене Михрану, рассказав про намерение римлян использовать против парфянской конницы боевых собак. В нем же она предложила полководцу свой план противодействия этому замыслу: к броне, которой закрыты спина и бока коней катафрактов, приделывать направленные вниз лезвия, заточенные по всему протяжению. В этом случае, разъяренная собака вряд ли решится прыгнуть под коня, чтобы распороть ему брюхо или сухожилия – в этом случае она будет перемолота, как в мясорубке. За парфянского всадника-катафракта опасаться не стоило, он закован в броню с ног до головы.
Зная, что в Рим вот-вот приедет парфянский посол Варсег, чтобы сделать последнюю попытку договориться о мире, Реште хотела передать ему это письмо. Впрочем, в успехе его миротворческой миссии она сильно сомневалась и считала войну неизбежной.
Внезапно парфянка остановилась: перед ней была развилка.
«Пойду влево, а на следующей развилке поверну направо», – подумала она.
Свернув влево, она прошла еще немного, и вдруг впереди забрезжил просвет! Неужели – выход? Так быстро?
Обрадованная парфянка побежала вперед, но по мере приближения к свету, она все больше начинала понимать, что это еще не выход из Лабиринта. Какой-то тускловатый этот проблеск.
Через несколько секунд ход привел ее в большой зал, в котором почему-то не было темно. Но сколько не озиралась Реште вокруг, она так и не смогла понять, что здесь было источником этого слабого освещения. В помещении витал какой-то странный цветочный аромат, от которого приятно кружилась голова, поднималось настроение, а все беды и опасности начинали казаться мелкими и несущественными.
А вот в середине зала…
Чаша бассейна! Причем, этот бассейн был доверху наполнен водой.
При взгляде на него у парфянки появилось огромное желание с головой окунуться туда. Конечно, в подземный бассейн вода вряд ли поступала подогретой, но даже если вода холодная, процедура ее только сильнее взбодрит. Это желание оказалось настолько всеподавляющим, что она, позабыв обо всем на свете, сделала несколько быстрых шагов в сторону бассейна.
«Осторожно, здесь может быть опасность», – шепнул ей внутренний голос, но Реште, которая всегда к нему прислушивалась, в этот раз этого не сделала, разлитый в воздухе дурманящий запах сделал свое дело, напрочь отключив всякую осторожность. Вода тянула ее к себе с неудержимой силой. Словно зачарованная, она вновь шагнула вперед.
Пол возле бассейна был выложен одноцветной серой плиткой, и в нескольких местах были видны бурые пятна. Какая-то жидкость здесь успела в этот пол въесться. Какая?
И только тут дурман и оцепенение, сковавшие ее волю, вдруг ушли на задний план.
«Беда! Прыгай вбок!» – ударил по ее сознанию внутренний голос. Парфянка не просто остановила свое движение к воде – она резко прыгнула вправо и назад.
Вылетевший из воды огромный эузухий длиной в несколько метров в своем прыжке пролетел совсем рядом с ней и приземлился в том месте, где она только что стояла. Реште успела даже расслышать щелканье пасти хищника и ощутить исходящее из нее зловонное дыхание.
Оказавшись на полу, чудовище начало быстро разворачиваться в ее сторону. Не выпуская из рук факела, Реште бросилась к выходу из зала, стараясь бежать зигзагами. Эузухий совершил еще один бросок, но каким-то чудом опять пролетел мимо.
Парфянка успела нырнуть в проход и отбежать по нему некоторое расстояние, когда услышала, что зубастый монстр тоже ворвался в тоннель следом за ней.
От своего наставника индуса Калишатхи она знала, что эузухий передвигается почти с той же скоростью, что и бегущий человек, поэтому убежать от него можно. Главное, надо все время перескакивать слева-направо и наоборот, чтобы он не смог достать тебя в прыжке.
Но как это сделать в узком проходе, не оставляющем возможности для подобного маневра?
Впрочем, тренированное тело Реште пока что успевало сослужить ей хорошую службу. Она бежала настолько быстро, что хищник явно стал отставать, звук его перемещения все отдалялся, а потом вообще перестал быть слышным. Очевидно, монстр понял, что за добычей ему не угнаться, и прекратил преследование.
Парфянка остановилась и целую минуту хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Сердце, которое еще некоторое время назад готово было выскочить из груди, понемногу возвращалось к своему привычному ритму.
Но как он сюда попал? Скорее всего, его выловили из Нила. Но кто его здесь держит и зачем? Просто как стража Лабиринта или еще с какими-то целями? И этот бассейн, вырытый специально для него… А чем он питается? Вряд ли одними мышами. Реште вспомнила бурые пятна на полу возле бассейна, и ее передернуло: еще немного – и их количество могло увеличиться за счет ее собственной крови.
Но мысли о хищнике быстро покинули ее, уступив место другим, впрочем, столь же малоприятным. Ведь спасаясь от эузухия, она бежала в первую попавшуюся сторону, а значит…
Значит, что теперь она сбилась с пути.
Реште ощутила приближение приступа паники, но все же сумела взять себя в руки.
«Все эти ходы – лишь верхний уровень Лабиринта, из них какие-то замаскированные лазы ведут на нижний уровень, где в случае опасности и должна была укрыться часть населения Рима. Но мне на нижний уровень не нужно, мне нужно наверх. Следовательно, пока я не ослабла от голода, я должна обойти как можно больше ходов, пока где-нибудь не натолкнусь на выход. Но факел?! Он ведь погаснет, когда прогорит вся смола, как я после этого буду передвигаться в темноте?»
Парфянка быстро пошла вперед. Теперь перед развилками она не озадачивала себя проблемой выбора, а просто шла куда попало.
Так она бродила где-то час, но никакого выхода так нигде и не обнаружила.
«Факел скоро сгорит. У меня есть огниво, но какой тогда от него толк?» – осознала она страшную очевидность.
И, видимо, ситуация решила добить ее окончательно. Увидев на полу блестящий предмет, Реште нагнулась, чтобы его рассмотреть. Это оказалась ее булавка для волос, которая в какой-то момент выпала. Значит, она здесь уже проходила. То есть, все это время парфянка просто ходила по кругу, лишь теряя силы и драгоценную смолу на факеле!
Никогда в жизни Реште не испытывала такого отчаяния. Спасения не было. Судьба предназначила ей смерть в этом проклятом Лабиринте.
И вдруг она успокоилась. Почему-то ход ее мыслей принял иное направление.
Как и большинство персов, а в то время – парфян, Реште была зороастрийкой. Эта религия, как и все остальные, предполагала бессмертие души, о которой позаботится верховное божество Ахур-Маздог, а еще особое значение предавалось Огню, как главной животворящей силе. Впрочем, Реште вполне допускала, что одновременно существуют и боги других народов: греко-римские, индийские, о которых ей рассказывал наставник Калишатха, как и о пророке Будде, которого почему-то сами индусы не признали, ну и множество других высших существ. Но Ахур-Маздог все же был ей ближе всех. И если он решил, что она должна закончить свой земной путь в этом Лабиринте, то его воля священна.
Парфянка решила принять смерть с достоинством, как подобает девушке из рода Файзака и дочери военачальника Амбеаршана. Но испытывать страдания, неизбежные при угасании от жажды и голода, она не собиралась. Ей ничего не стоит вскрыть себе вены кинжалом, который у нее с собой. А еще она может остановить свое сердце – этой практике ее обучил тот же индус Калишатха. Под его бдительным наблюдением она и останавливала – правда, всего на мгновения. Но знает, как это сделать и необратимо.
От этих мыслей Реште пришла в хорошее расположение духа и только тогда почувствовала, что очень хочет спать. Она была в теплом платье, имелось и то, что можно было подстелить на пол. Даже то, что где-то недалеко может бродить эузухий, ее не пугало: в любом случае ей предстоит уйти из жизни.
Парфянка достала из короба шерстяное платье, бросила его на пол и легла сверху, свернувшись калачиком. Если и замерзнет во сне – какая разница?
Впрочем, сразу заснуть ей не удалось. Мысль о неизбежности смерти заставила ее заняться подведением итогов своей не очень-то долгой жизни.
Реште была дочерью парфянского полководца Амбеаршана, принадлежавшего к древнему и прославленному персидскому роду Файзака, ближайшего сподвижника царя Ксеркса, того самого, который водил войско в неудачный поход на Элладу. Были даже случаи браков между представителями царской династии и этого самого рода Файзака. Поэтому Реште вполне могла ходить с гордо поднятой головой, но, впрочем, никогда этого не делала.
Амбеаршан был владетелем крепости, возвышавшейся над городом Гафутом и окрестными селами. Как и у любого парфянского вельможи, у него имелся гарем, причем, до рождения Реште старшие жены приносили ему лишь мальчиков.
Появление в гареме последней, младшей жены и матери Реште стало результатом необычных обстоятельств.
Двадцать один год назад купцы-мореплаватели из торгового города Тира собрались отправиться в дальнее морское путешествие – в далекие и неизвестные северные земли. Про земли эти лишь ходили слухи, что они покрыты непроходимыми лесами и болотами, снег там лежит половину года, а вода в реках и озерах на все это время превращается в лед. А что там за люди живут, да и есть ли вообще там жизнь – этого никто не ведал.
Тирский корабль отправился в путь заблаговременно, с расчетом достичь этих земель тогда, когда там настанет лето и не будет опасности замерзнуть. Обогнув западное побережье Европы и пройдя через узкий пролив между Европой и Британией, тирцы оказались в мало приятном на вид море с серой водой и холодными сильными ветрами. Пройдя на восток, путешественники преодолели еще один пролив и вышли уже в другое море, мало чем отличающееся от предыдущего. Это море делало изгиб и поворачивало на север.
Пройдя и его, торговое судно в конце концов оказалось в узком заливе, которым это море заканчивалось. Вскоре мореплаватели уперлись в восточный берег.
Здесь образовывала дельту какая-то река, по которой путешественники решили направиться дальше, против течения. Попутный ветер был им в помощь.
Теперь они шли по могучей полноводной реке, оказавшейся, как потом выяснилось, очень короткой. Берега ее имели вид довольно унылый: вдоль них тянулись неприглядные болота, поросшие северными кустарниками и перемежающиеся с непроходимыми на вид лесами. Ясно, что человеческой жизни здесь быть не могло. Тишину разрывали лишь крики чаек, сопровождавших судно в надежде перехватить что-нибудь съедобное, если таковое будет выброшено за борт. Капитан подумывал о том, чтобы повернуть назад.
Но неожиданно река закончилась. Как оказалось, она… вытекала из еще одного моря!
– Как такое может быть?! – кричали изумленные купцы.
Впрочем, один из корабельщиков догадался попробовать воду на вкус. Она оказалась пресной.
То есть, это было не море, а гигантское озеро. Может быть, дальше все же есть какая-то жизнь?
Мореплаватели отправились вдоль ближайшего, южного берега. Через какое-то время они увидели устье еще одной реки, на первый взгляд похожей на предыдущую и впадающую в гигантское озеро с юга. Путешественники повернули корабль на нее. Здесь оба берега выглядели все же приветливее, встречались и поля. И скоро начали попадаться редкие береговые селения, жители которых, увидев корабль, спешили покинуть их и укрыться в ближайшем лесу. Высаживаться на берег тирцы не рискнули, ведь на них откуда-нибудь из укрытия мог обрушиться шквал стрел.
Оказалось, что и эта река вытекала из большого озера. Но чуть-чуть до него не доплыв, мореплаватели все же впервые сумели вступить в контакт с местными жителями.
Их поселение располагалось на высоком холме на западном берегу. Здешние люди убегать не спешили, а высыпали из своих домов, наблюдая за пришельцами. Хотя у многих из них были луки и копья, которые они готовы были при необходимости пустить в ход, сначала они все же решили узнать, зачем пожаловали сюда чужаки.
Началась беседа, причем, основным способом общения стали жесты.
Йонты – так эти люди называли себя – имели очень примитивное земледелие. Также они промышляли охотой. Но основным их занятием был вылов рыбы из большого озера, в которое впадала река, до него они добирались на своих лодках, которые не отличались особым совершенством конструкции. Ходили они в звериных шкурах, но это потому что день выдался холодный, а в жару, наверно, все же ходили полуголыми.
Начался торг. Купцы выложили принесенное с корабля оружие, кое-какие инструменты, орудия земледелия, а также ткани. У поселян загорелись глаза. Они щупали предлагаемые товары, громко перебрасываясь между собой короткими фразами на незнакомом языке. Особое впечатление на светловолосых и светлобородых северян произвело оружие. Судя по всему, металлов здесь еще не знали: наконечники стрел и копий у них были костяными.
Взамен йонты ожидаемо предложили бурые, серые и рыжие шкуры, зерно и вяленые рыбу и мясо. Тирцы были не прочь приобрести меха и пополнить запас продовольствия, но жестами дали понять, что эквивалента пока достигнуть не удается и северяне должны предложить что-нибудь еще.
Поселяне начали о чем-то негромко переговариваться, потом один парень вприпрыжку побежал к какому-то из деревянных домов и вскоре вернулся, ведя за руку девушку необыкновенной красоты. Такую мореплаватели видели впервые. Она была светловолосой, с голубыми глазами и идеально правильными на любой вкус чертами лица и формами тела. Еее после возвращения можно было продать с огромной выгодой. Торг состоялся.
Путешественники грузили в лодки меха и провизию, а йонты потащили в один из домов оружие и ткани, а йонты потащили в амбар оружие, ткани и еще ряд полезных для существования предметов. После этого купцы отправились в обратный путь.
Труднопроизносимое варварское имя, которым обозначили девушку соплеменники, тирцам не далось, поэтому они предпочли звать ее просто Йонтой.
Она довольно быстро освоилась в непривычных для себя условиях корабля и не делала попыток броситься в воду. Йонта довольно легко перенесла трудности обратного путешествия. Она сноровисто выполняла самую разную работу: готовила еду, прибиралась в помещениях корабля и стирала в воде одежду мореплавателей.
После возвращения девушку выгодно продали парфянскому полководцу Амбеаршану из рода Файзака, на которого ее красота произвела такое впечатление, что он не пожалел на покупку огромных денег и взял ее в свой гарем младшей женой.
Старшие жены никакой работой себя не утруждали и все дни проводили в приятном безделье, лакомясь сладостями и орехами и прохладительными напитками. То же самое могла делать и Йонта. Но северянка к праздности не привыкла и быстро включилась в повседневные хозяйственные заботы огромного дома. Вместе с прислугой она мыла, стирала, штопала, задавала корм скоту и следила за порядком в помещениях. Прислуга воспринимала ее не как госпожу, а как свою. В округе Йонту тоже любили: она потихоньку подкармливала крестьянских детей.
Вскоре младшая жена понесла. В положенный срок у нее родилась девочка, что оказалось неожиданным: от старших жен у Амбеаршана рождались только сыновья. Появилась Реште на свет в ночь на Праздник винограда, который у древних персов и парфян отмечался на несколько недель раньше, чем у более поздних иранцев и приходился на шестнадцатый день месяца шахривара по персидскому календарю.
Йонта умерла от лихорадки, когда Реште было всего несколько месяцев, поэтому мать она помнить не могла.
Чем старше становилась девочка, тем более явно становилось видно ее внешнее несходство с матерью. Ничего от красоты Йонты Реште не унаследовала. Она была некрасивой, а многие считали ее даже безобразной. Особым предметом общих насмешек стал ее огромный кривой нос, вполне приемлемый для мужских лиц на Востоке, но совершенно не украшавший женскую внешность.
К тому же, Реште росла замкнутой и нелюдимой. Старшие братья, сыновья Амбеаршана, общаться с ней не желали, придавая значение тому, что она была дочерью купленной рабыни. Но еще хуже было отношение к ней старших жен полководца. Они опасались того, что Амбеаршан, понимавший, что выдать ее замуж вряд ли возможно, отпишет ей небольшую часть имущества. Жадность их не знала предела, даже в мелочах. На общем совете старших жен было принято решение ее убить – дело было во время пребывания военачальника в очередном походе. Случайно подслушавшая этот разговор служанка рассказала о нем Реште.
Ей пришлось сбежать из крепости, а одно из крестьянских семейств, хорошо помнящее ее мать, укрыло отверженную девочку у себя и делилось с ней своей скудной пищей. Реште в долгу не осталась: она помогала своим спасителям в нелегком труде на поле и огороде, а также в ведении их небогатого хозяйства и работала вместе с ними от рассвета до заката. Старшие жены в это время полагали, что она сбежала в пустыню, и ее труп там давно сожрали стервятники.
Когда Амбеаршан вернулся из похода, Реште пришла в крепость и все ему рассказала. Отослав девочку спать, военачальник задумался о ее дальнейшей судьбе. Выдать ее замуж с такой некрасивой внешностью не представлялось возможным. Знатные парфяне сочли бы такое предложение за оскорбление, а породниться с незнатными он и сам не собирался. Так же недопустимым, по мнению вельможи, было бы, чтобы его дочь, аристократка древнейшего рода, сама добывала себе пропитание, работая наравне с простонародьем.
Зачем она тогда вообще нужна на этом свете, если ничего хорошего в жизни ее никогда не ждет?
«Пожалуй, действительно надо ее убить», – подумал полководец.
Обрадованный простотой решения, он ударил в барабан, призывая к себе своих воинов, чтобы отдать им соответствующий приказ.
Но никто не прибежал. Полководец вспомнил, что он сам разрешил солдатам устроить себе праздник по случаю возвращения с войны и теперь его бойцы способны общаться лишь с бочками вина.
– Скоты, пьяные обезьяны, – пробурчал вельможа и отправился спать.
Амбеаршан не был ни извергом, ни злодеем. Он был всего лишь человеком своего времени, а ценность человеческой жизни тогда была равна нулю.
На следующее утро к нему приехал гость – его хороший друг, индийский брамин Калишатха.
Индус этот был известным в Азии мудрецом и считался одним из самых образованных людей той эпохи. Длительное время он жил даже при дворе китайского императора и являлся его ближайшим советником.
В разгар их приятельской беседы, когда вельможа и его гость обсуждали «Анабазис», великое творение Ксенофонта, наслаждаясь молодым вином и красным мясом с бобами под тыквенным соусом (впрочем, индус из своего меню мясо сразу исключил), Амбеаршан вдруг что-то вспомнил и сказал:
– Прости друг, я отвлекусь на несколько мгновений, только отдам распоряжение воинам ее убить, а затем мы вернемся к нашей беседе.
– Ее – это кого? – поинтересовался Калишатха.
Военачальник коротко рассказал ему, о ком идет речь, и уже собирался ударить в барабан, но брамин мягко удержал его руку.
– Постой, мой лучший приятель, и послушай меня. Я могу найти ей хорошее применение.
Амбеаршан остановился и с интересом взглянул на индуса.
– Все, что ты предлагаешь, Калишатха, заслуживает особого внимания. Мне будет интересно тебя услышать.
– Как ты знаешь, Амбеаршан, Рим уже совсем близко подобрался к парфянским границам. Помпей завоевал Иудею. Большая война неизбежна.
– Я тоже считаю, что большая война неизбежна, и скоро придется крестить меч с новым врагом, – ответил военачальник. – Но какое это имеет отношение к злополучной девушке?
– Чтобы успешно воевать, вам надо заранее знать о замыслах противника, – рассуждал брамин. – А для этого надо иметь в Риме свои глаза и уши.
Амбеаршан кивнул:
– Я согласен. Когда столетия назад Филипп Македонский с сыном Александром готовились к походу на Персию, нашими глазами и ушами в Афинах был наш хороший друг оратор Демосфен.
– Это так, но Демосфен был фигурой публичной, и враги-македоняне прекрасно знали, что персы платят ему золотом. О том, какова правильная шпионская наука, я узнал в Китае, постигая китайскую мудрость в политике. Скажи, друг, если вашим лазутчиком в Риме будет женщина, сможет ли кто-нибудь из римлян подумать на нее?
– Ты задал риторический вопрос. Конечно, нет. Но не проще ли подкупить кого-то из знатных римлян?
Калишатха улыбнулся:
– Но ведь даже для этого нужен тот, кто вступит в переговоры с этим римлянином. Да и нельзя полностью надеяться только на человека из чужого и враждебного народа.
– Я с тобой согласен. Но эта девочка… Она ничего не знает и не умеет. Ей не известен даже язык римлян.
Индус ответил:
– Если на то будет воля вашего царя, я могу заняться ее воспитанием для этой цели.
Так Реште избежала гибели. Амбеаршан и Калишатха приехали ко двору тогдашнего парфянского царя, отца нынешнего Харрута Второго, и монарх одобрил их замысел, пообещав обоим хорошее вознаграждение.
Калишатха приступил к воспитанию девочки и вскоре был поражен: Реште оказалась великолепной ученицей, способной схватывать все на лету. Через какое-то время она уже могла разговаривать и писать на латыни и прекрасно разбиралась в гражданском устройстве Римского государства, знала обо всех влиятельных политиках Рима и борьбе партий. Ее знания продолжали пополняться, а одновременно совершенствовались и навыки. Реште на скаку поражала мишень из лука и могла пользоваться мечом не хуже иного воина.
Когда ей исполнилось девятнадцать, Амбеаршана уже не было в живых: он погиб в войне с аравийским царем. Калишатха, полностью завершив курс ее воспитания, получил вознаграждение и исчез, а тем, кто решал ее дальнейшую судьбу, стал Сурена Михран, полководец нового царя Харрута Второго. Наступил момент, когда Сурена объявил Реште: пришла пора ей ехать в Рим. Война была на пороге.
Постепенно парфянка устала от воспоминаний. Голова ее все больше затуманивалась, и настал момент, когда стены Лабиринта начали расплываться, и она провалилась в сон.
Автор публикации
