Форумы, блоги, соцсети и другие ресурсы в Интернете

Глава 1

Илья О. происходил из семьи достаточно интеллигентной и достаточно зажиточной (по советским меркам, конечно). Отчасти это объяснялось наличием дееспособных и энергичных родителей, отчасти было заслугой его дедушки по отцовской линии. По-следний был первостатейным красным командиром и знался с самим Будённым. Это знакомство или что-то еще в его характере позволило ему уберечься как от сталинских репрессий, так и от хрущевской оттепели и брежневского застоя и тихо скончаться в своей постели в окружении родственников в возрасте восьмидесяти трех лет. Оставил он своим потомкам трехкомнатную квартиру в центре Москвы, зимнюю меблированную дачу, автомобиль «Волга-универсал» в кирпичном гараже, а также множество орденов и всяких полезных связей.
Его сын, правда, уже представлял собой некий вариант «на детях природа отдыхает», однако, что называется, по инерции выучился на инженера и стал довольно известным в узких кругах проектировщиком подземных сооружений.
Мать Ильи, хотя и не имела влиятельной родни, богом не была обделена ни внешностью, ни умом: преподавала в МГУ на факультете журналистики и знала в совершенстве несколько языков.
Зато на внуке (их сыне) природа отыгралась по полной: всеядная любознательность вкупе с ядерной энергичностью служили для родителей Ильи источником постоянных стрессов.
— Элиночка, какая ты счастливая, я же живу как на вулкане! — вздыхала мамаша, имея в виду сына своей давней подруги. Жизненный путь Роберта был не только начертан еще до его рождения (как частенько бывает), но и проходился им довольно последовательно после (что является чудовищной редкостью).
Жизненный путь Илюши также был предначертан — хотя и весьма незамысловато, но четко и ясно. После десятилетки — поступление в МГУ и его последующее окончание если уж не с красным дипломом, то по крайней мере с хорошими отметками. Устройство на спокойную (без командировок и материальной ответственности) и хорошо оплачиваемую работу. Женитьба на проверенной девушке (несколько вариантов уже давно были мамой заготовлены, и даже проведены предварительные переговоры). Рождение непременно двух детей и… тихая семейная жизнь в квартире деда.
Но уже к окончанию десятилетки стало ясно: планы родителей можно смело хоронить — и с теми же почестями, с которыми хоронили прославленного дедушку.
Насмотревшись американских фильмов, сын внезапно заболел. Причем болезнь, практически миновав латентный период, сразу перешла в последнюю стадию, для медицины уже неинтересную. Ее название — «американские дорожные дредноуты», громадные, невозможно красивые и мощные грузовики-автопоезда, плывущие по бескрайним дорогам США.
Из советских тяжелых грузовиков грезам Ильи отдаленно удовлетворял своей брутальностью лишь КрАЗ-256Б — его-то он и решил освоить, подав документы в ПТУ — учиться на шофера.
…Семейного совета не было. Не было ни «разговора с отцом», ни матушкиных истерик — не было ничего. Время остановилось.
А Илья поступил и выучился! И пришел на автобазу треста «Мосгеология», находившуюся на обозримом расстоянии от того самого НИИ, где работал его отец.
Начальник автоколонны, в числе многих видевший знаменитый фильм «Карьера Димы Горина», особо не удивился. Если это произошло из-за девушки, значит, скоро паренек вернется к нормальной жизни. А у него как раз «самоуволился» водитель автокрана: по доброте душевной две недели не выходившего из запоя шофера уволили «по собственному желанию».
В отделе кадров поставили штамп, и Илья пришел в коллектив добрых, умеренно пьющих мужиков, годившихся ему в отцы. Правда, «прописка» чуть было не закончилась для него летальным исходом: рафинированная печень едва выдержала напор непомерной дозы водки и ядреных солений.
Наутро он уже ждал его! Ржавый, с отвисшими крыльями, разряженными аккумуляторами, грязно-темно-зеленого цвета автокран на базе того самого КрАЗа, имеющего у шоферов прозвище «лаптёжник».
Но Илью это не испугало: с юношеским азартом он принялся приводить авто в порядок; день и ночь отныне слились для него в единое целое, а скопленные деньги расходовались с третьей космической скоростью.
На машине появились невообразимый «кенгурятник», сваренный из водопроводных труб, три фары на крыше, две фальшивые «паровозные» выхлопные трубы позади кабины; салон был оклеен пленкой «под дерево», а сиденье обтянуто темным бархатом, позаимствованным из матушкиных запасов.
Водители ржали, начальник матерился, но терпел: редкая фамилия паренька чудесным образом совпадала с фамилией уважаемого инженера, по чертежам которого и работал его трест.
И даже тогда, когда Илья засадил «дредноут» в грязь по самые мосты, да так, что самый мощный трактор трудился полдня, а плотность матерных слов в воздухе позволяла вбивать гвозди, Николай Васильевич сдюжил!
Терпение лопнуло, когда КрАЗ завалился набок в свежевырытый котлован: начальник понял, что эта «беда» (так называли за глаза Илью) может погубить не только себя, но и его карьеру.
Парня «самоуволили».
Впрочем, его задор к тому времени почти иссяк: одно дело — любоваться на американских красавцев, бесплодно мечтая посидеть за рулем одного из них, другое — шуровать длиннющим рычагом коробки передач, крутить огромную, тяжеленную «баранку» да продавливать ногами «дубовые» педали «гордости советского автопрома» в продуваемой деревянной кабине, обшитой снаружи железными листами! Да всё это — практически на открытом воздухе в любое время года, в кирзовых сапогах и телогрейке.
К тому же — в стране начались необыкновенные изменения, рождавшие в душах интеллигентных юношей и девушек искреннюю веру и надежду на какие-то не описуемые словами различные состояния, в которых они очень скоро могут оказаться!
Например, знаменитая фраза «мне в Париж по делу срочно» уже могла восприниматься не как издевка, а любые продукты, обувь, китайские пуховики и магнитолы стали продаваться внавал, где попало, но зато без всяких очередей и блата!
Английский язык вошел в русскую речь и действительность, как нож в теплое масло, а словосочетание «свободно конвертируемая валюта» (СКВ) стало использоваться с той же периодичностью, с которой ранее употреблялись слова «развитой социализм».
Илюша понял: пора! И с тем же рвением и азартом принялся изучать английский язык.
Родители вздохнули спокойнее: их мальчик целый день дома. Преподаватель из МГУ приходил к ним, парень не работал (хватит уже приключений на нашу голову!), «сгоревшие» сбережения заменили фамильные драгоценности, которые (после драматических обсуждений, с чем можно-таки расстаться) менялись уже не на «деревянные» рубли, а на вожделенную СКВ.
Правда, с женитьбой дело не заладилось. Нет, девушки в жизни Илюши постоянно присутствовали, но… он с тоской понимал: им всем нужно, в сущности, одно и то же. Штамп, семья, дети и… равномерная череда будней до самой старости в шикарной дедовой квартире. Еще до работы шофером его это как-то интуитивно не устраивало — в душе рождался неосознанный протест: а как же я?!
Протест оформился вполне конкретно и осязаемо во время бесед в бытовке с рабочими и водителями. Это «хождение в народ» человека из другого социального слоя оставило в его душе неизгладимый след.
Он понял, как жили эти люди.
…Они ютились в своих «хрущевках» вместе с тещами и детьми, где им принадлежали только кресло, телевизор (последний — не всегда) да половина кровати. На балконе хранились покрышки и прочие запчасти, купленные «впрок» для своих древних «жигулей» и «москвичей». Летом они ездили на дачи, где занимались огородом и строительством, зимой — смотрели футбол и хоккей. Общение с женами сводилось либо к перебранке, либо к бытовым вопросам; ни о каких романтических отношениях и речи не шло. Дважды в месяц они отдавали всю зарплату жене, а взамен получали мелочь на сигареты и обед. Их дети постоянно требовали денег, чтобы не отставать в школе от детей более обеспеченных родителей, что являлось поводом устроить очередной скандал из-за их невысокой зарплаты. Единственной их личной территорией являлось курение, употребление спиртного да увлечение футболом и хоккеем…
И, прожив так лет до пятидесяти — шестидесяти пяти, они умирали.
В его социальной среде дела обстояли немногим лучше; просто отношения были более мягкими, денег и жилплощади больше. Но всё равно: родители его сверстников не ездили на своих машинах на работу — берегли! Возить «только себя» считалось предосудительным. Летом они ездили на дачи, разве что вместо картофеля разводили цветы; а зимой вместо хоккея читали книги…
Илья не хотел так жить! Никогда и ни за что…
Впрочем, как он хотел жить, он тоже не знал. Но зато теперь твердо усвоил, как не хочет.
…Английский давался не тяжело и не легко: Илья просто прилежно учился. И поставил себе цель не уметь «читать со словарем», а знать язык в совершенстве — так, чтобы не просто свободно владеть им, а еще и думать на нём.
Чтобы в один прекрасный день родиться заново! Уже американцем или англичанином.
В его голове созрела еще одна гениальная идея — идея об эмиграции.
…В России всё рушилось; было грязно и тревожно — на Западе же было чисто и спокойно. Цены на московские квартиры в СКВ росли быстрее грибов после теплого дождя: многие дееспособные россияне захотели жить в Москве. А такие же активные москвичи — жить за границей.
Лежа без сна, Илья рисовал в своем воображении чудесные картины новой жизни, которые не сильно отличались, по сути, от грез Остапа Бендера о Рио-де-Жанейро.
…Квартиру дедушки планировалось, естественно, продать — вместе с мебелью и антиквариатом (бабушка коллекционировала фарфор), квартиру родителей и их гараж — тоже. А жить они вполне могли бы на зимней даче со всеми удобствами до тех пор, пока он не обживется на новом месте, не обзаведется работой и друзьями. В дальнейшем они, конечно же, приедут к нему, чтобы провести остаток жизни в спокойствии, а также в стабильном климате с минимальными колебаниями атмосферного и политического давления.
Единственной проблемой, мучившей Илью весьма нещадно, был выбор той самой страны проживания, «новой родины», где он собирался прожить до конца своих дней, лишь изредка приезжая в Россию, чтобы побродить по родным местам (впрочем, последнее его немножко пугало: обеспеченный иностранец легко мог стать объектом нападения в этой бандитской стране).
…Изучение английского языка и вопросов эмиграции заняло несколько лет; Россия тем временем потихоньку поднималась с колен, а Москва постепенно хорошела от забот ее знаменитого мэра, не менее энергичного и предприимчивого, чем сам Илья.
Парень жил один в квартире деда; несколько раз в неделю его маман убирала ее и готовила еду. Родители жили у себя; ездили на дачу (на которую Илью было не затащить и на аркане), разводили там цветы, зелень и простые овощи. Фрукты вырастали сами. Илью снабжали витаминами и деньгами: он нигде не работал.

В один из погожих дней конца августа всё кончилось.
«Волга» отца вышла на встречную полосу. Шедший навстречу древний американский «дредноут»-контейнеровоз не оставил им с матерью никаких шансов.
Их похоронили вместе, в одном закрытом гробу (так захотел Илья) на их фамильном участке Ваганьковского кладбища.
Илья поставил им замечательный гранитный памятник за невообразимые деньги — муж и жена слились в объятиях.
Перевезя архивы и прочие милые сердцу вещицы в свою квартиру, он продал родительскую вместе с мебелью. Затем наступил черед дачи и гаража. Затем Илья избавился от своей машины — больше он не сядет за руль никогда! Все авто отныне стали для него враждебными; но наиболее омерзительны были, конечно, мощные и красивые американские «дредноуты».

…Илья не замечал родителей — они были «даны» ему от рождения; он не боролся за них и не завоевывал, как это иногда бывает с девушками.
Лишь потеряв их, он понял, что часть его жизни ушла навсегда…
Ночью ему снилась мама; она приходила к нему в виде серого полога. Полог укутывал его, и он чувствовал блаженное спокойствие, умиротворение и безопасность. Часто снился и отец — в виде большой и теплой горы. Он прижимался к ней и… растворялся.
Проснувшись, он рыдал, лежа в постели до обеда и безуспешно пытаясь сохранить в памяти обрывки этого чудесного состояния.
Пролистывая семейные альбомы, он не находил в них ничего интересного; вся эта жизнь была ему знакома до мельчайших деталей: он видел себя маленьким, видел молодых родителей, дедушек и бабушек, видел и… не ассоциировал их с собой сегодняшним. Фотографии ему были не нужны.
Ему были нужны полог и гора.
Илья послал подальше всю немногочисленную родню: полог и гора отныне должны были принадлежать только ему!
Но главное — он собирался поставить им памятник, и куда более значительный, чем надгробие.
Памятником должна была стать его собственная жизнь!
…Уехать за границу, завести свое дело, подняться и начать жить… совсем не так, как прожили жизнь в этом странном государстве его мать и отец.
…Иметь свой частный дом, а не квартиру в многоэтажке; и при нём сад, а не огород; прислугу, машину с личным водителем и… жену, но ни на йоту не похожую на тех жен своих друзей, с которыми он общался после их женитьбы. Жену-мать, жену-подругу. Понимающую его с полуслова и живущую прежде всего для него, а не для собственной мамы…
Никаких тещ! А дети? У детей будет няня, а он станет лишь заплетать косички дочери да одергивать рубашку сына, пока они не подрастут. А вот тогда он и передаст им весь свой жизненный опыт и знания без остатка! А еще они с женой постараются сделать так, чтобы после их смерти детям снились полог и гора…
…В России же тем временем грянул дефолт! Многие иллюзии рассеялись. Из-за границы стали возвращаться прежние друзья, и их рассказы были весьма неаппетитны…
Над мечтами Ильи нависла большая и темная туча. Впрочем, он к этому времени и сам распрощался со многими грезами.
Кроме одной: быть победителем!
Днями просиживая в Интернете, он собирал массивы информации, чтобы, пропустив их через свой мозг, сформировать четкую картину современного мира. И постепенно Интернет вовлекал его в свои сети, делая необязательным живое общение: виртуальное нравилось ему гораздо больше!
Как и виртуальная работа — не требующая общения с незнакомыми людьми и даже выхода из дома.
Илья решил стать фрилансером — это модное западное течение в России в целом еще являлось диковинкой, однако в той области, где он решил применить себя, уже было вполне понятным и востребованным.
Илья стал переводчиком, работая с бюро переводов в «удаленном режиме». Российским фирмам он переводил с английского на русский, западным — с точностью до наоборот.

Глава 2

За окном сыпался дождик-изморось; а равномерно затянутое низкими облаками осеннее небо создавало ощущение потолка в павильоне «Мосфильма», где выстроены декорации в виде домов, а прохожим платят за участие в массовке.
Но всего этого Илья не видел — он спал. Илья работал (а точнее, жил) фрилансером исключительно по ночам. Ему была нужна тишина. Стеклопакеты не пропускали остатки ночного шума с улицы, а толстые перекрытия «сталинского» дома — звукового мусора из соседних квартир.
Илья обожал тишину — он полюбил ее постепенно, и с годами эта любовь только ширилась и крепла. Со временем она заменила ему всё: он жил с нею, он ласкал ее, он спал с ней!
Тишина и экран монитора — больше ему ничего не было нужно.
Несколько раз в неделю приходила домработница — тщательно убирала большую квартиру, стирала, приносила продукты по списку и готовила его любимую пищу. Это время было для него самым мучительным: он не знал, чем себя занять; приходилось уходить на улицу, чтобы не слышать шума пылесоса и стука посуды. А улицу Илья также не любил — там были ветер, грязь, постоянно разная температура и… шум, а точнее шумовой мусор, обволакивающий его и мешающий думать. У него не только не было автомобиля, но и практически отсутствовала сезонная одежда, обувь, а также прочие аксессуары, без которых не обходится ни один горожанин.
Необходимые для жизни товары он заказывал на дом, а что не продавалось в Интернете, приносила прислуга.
…Его миром, его страной стала его квартира. И страна эта раскинулась на многие тысячи километров и часовых поясов. В гостиной — тропики (множество роскошных растений и громадный аквариум с экзотическими рыбками), в спальне — Азия (шикарная кровать в восточном стиле и умиротворяющие пейзажи на стенах), в рабочем кабинете — Европа (строгая мебель и точечное освещение). Кухня была оформлена в виде средневековой испанской таверны, а в ванной комнате находился мини-бассейн, который был установлен вместо штатной ванны, ранее сиротливо жавшейся в углу из-за размеров помещения.
Илья переводил быстро, качественно, не отказываясь от любой тематики, кроме узкоспециализированной. Знание языка практически на уровне носителя позволяло ему не беспокоиться о заказах. Писал статьи и для сетевых изданий, не гнушаясь при этом рерайтингом; однако он писал так «вкусно» и искусно, что его творения превосходили исходные тексты и являлись в дальнейшем, в свою очередь, объектами рерайта. Анонимно вел свой блог, высказываясь по всем злободневным проблемам, при этом выдавая за свои чужие мысли и умозаключения.
Впрочем, тоже «вкусно» и искусно.

Покончив с обязаловкой, Илья переходил, наконец, на объект своей жизни: Интернет! Причем именно Интернет, а не Рунет — безупречный английский с огромным словарным запасом позволял ему чувствовать себя на любом форуме в любой стране как рыба в воде. Интернет представлялся ему в виде бескрайнего поля деятельности, где можно, оставаясь физически недоступным, одерживать каждый день маленькие виртуальные победы.
Его страстью стали форумы: он мог зайти на любой общий или тематический форум и, блестяще начав дискуссию, подчинить себе большую часть завсегдатаев. Под стеклом его рабочего стола лежал список из сотен адресов электронной почты, форумов и паролей к ним. Регистрация на многих из них годы назад позволяла ему везде чувствовать себя «своим», а другим пользователям — доверять его информации.
А она была весьма своеобразна! Просматривая за ночь сотни новостных страниц, Илья делал из них в своей голове компиляцию; затем, перетасовав факты в нужном ему ключе, «вбрасывал» информацию на форумы и с наслаждением следил, как она расходится по ресурсам Сети, как круги по воде.
И, постепенно проникнувшись ощущением собственной значимости, он объявил войну всему виртуальному миру!
Один в поле не воин?
Он был один и — тем не менее — каждый раз одерживал победы, оставаясь неуязвимым для своих врагов. Это был бесстрашный и умный партизан, возникающий ниоткуда, наносящий чувствительный удар врагу и — исчезающий незаметно для последнего.
Он писал от имени юношей и девушек, мужчин и женщин. Гомосексуалистов и лесбиянок. Уголовников и полицейских. Спортсменов и алкоголиков. Наркоманов и врачей. Депутатов и безработных.
Мастерски формируя слог, он добивался своего — ему верили!
А он — купался в словах, во фразах, наслаждался своими победами, прививая активу форума свои взгляды и привычки.
Высшим пилотажем Илья считал «развал» ненавистного ему по каким-либо причинам форума. Десяток компьютеров с выходом в Интернет с разных сетевых адресов позволял ему одновременно имитировать разных пользователей, а фразы, составленные из словарного запаса, присущего определенным социальным категориям, не давали усомниться в правдивости слов пишущего.
Подобная деятельность объяснялась особенностями его характера: он не терпел людей, чье жизненное кредо было ему чуждо.

…На форуме любителей подледного лова (зачем сидеть часами на морозе ради десятка рыбешек, если живую рыбу можно купить?) он сообщал, что недалеко от их излюбленного места ловли произошел сброс отравленных стоков, а знает он это от подруги своей жены, чей муж работает природоохранным инспектором.
Фанатам певицы N (зачем ходить на концерт — там душно и небезопасно; и всё ради того, чтобы с дальних рядов увидеть скачущую по сцене фигурку?) писал, что концерт под вопросом, ибо певица нездорова, а информация эта конфиденциальна, поскольку продюсер не хочет отмены концерта, но его, скорее всего, отменят, поэтому жителям других городов не сто́ит приезжать в Москву.
Любители латиноамериканских сериалов получали сообщения о незапланированном перемонтаже и продолжении некоторых картин; поэтому он настоятельно не советовал им покупать диски с фильмами сейчас…
Начинающим автомобилистам он (со знанием дела!) предлагал приобрести наиболее проблемную марку авто; да еще и взять кредит в банке Y с самыми драконовскими условиями, мотивируя это своими знакомствами в автосервисе и руководстве этого банка.
На форуме о нетрадиционной медицине он пространно описывал чудесные случаи исцеления от депрессии и бессонницы молодой крапивой; ее листья нужно было прикладывать к телу. Переждав шквал насмешек, сообщал, что в иголочках крапивы найдены неизвестные ранее вещества, обладающие необыкновенными свойствами. Разве его двоюродный брат, занимающийся наукой в США, будет ему врать?!
Форумчане притихали. И верили…
Илье верили все!
А поверить было легко: в его сообщениях не было корысти! А также пустого трепа (флуда), скрытой рекламы и ссылок на платные сайты. Добрые люди (юноши и девушки, мужчины и женщины) лишь по-свойски делились информацией, искренне желая только хорошего!

С появлением соцсетей у Ильи открылось «второе дыхание».
Десятки аккаунтов и десятки тысяч «друзей» в них позволили ему начать манипулировать уже общественным сознанием, «вбрасывая» информацию о политических акциях, флешмобах и прочих массовых мероприятиях, которых либо вовсе не было, либо смысл их был им сильно искажен.
Нет, Илья не призывал к гражданской войне, национальной нетерпимости и прочим омерзительным вещам — все его сообщения носили лишь информационный характер.
Однако кто владеет информацией, тот владеет и миром…
Эту истину Илья усвоил твердо.
И… он подавал информацию тем, кто считал себя вправе ею распоряжаться по собственному усмотрению!
Он насмехался над ними, зная черты характера, присущие этим людям.
Он знал, что они обязательно «заглотят» наживку, поскольку его сообщения не были официальными; а это ценилось — ох как ценилось такими людьми!
Слухи, сплетни, варианты ОБС (одна баба сказала) всегда использовались соответствующими структурами для формирования мнения населения о каком-либо действии властей.
Так было в советское время, так было и сейчас.

…Илья мог бы стать весьма заметным блогером или известным пиарщиком и сделать на этом неплохую карьеру; мог бы достичь приличных по высоте вершин и в бизнесе, но… его это нисколько не интересовало!
Он мог бы стать богатым или по крайней мере обеспеченным, но деньги ради денег его не интересовали также…
Он мог бы поставить перед собой практически любую цель и — идти, ползти, рваться к ней, расталкивая локтями столпившихся у «кормушки» таких же «страждущих». Мог бы и «пойти по головам».
Мог бы, но не хотел.
Поскольку любая цель была конечна, а за ее чертой не было ничего, кроме опустошения и тоски.
Он читал сотни статей и откровений людей, дошедших до вершин, и — не хотел быть одним из них!
Он хотел быть выше этого.
Выше всех, ибо считал себя тем, кто познал некую истину…
И осознание этой истины наполняло его душу и сердце такой благодатью, какой не наполняет человека ни одна реальная цель, которой он со временем обязательно достигнет!
Если будет очень неглуп и прилично работоспособен, конечно.

У Ильи не было конкретных целей. А стало быть, ему не к чему было стремиться — он просто жил в своей квартире-стране, со всех сторон граничащей со страной Россией. И мог бы жить где угодно — там, где есть хорошие интернет-каналы и где к нему не пришли бы «красные (или любого другого цвета) комиссары» с оружием — завоевывать его страну. Накопленных денег было вполне достаточно, чтобы переехать и обосноваться в любом месте земного шара. Но переезжать он не спешил – современная Россия его вполне устраивала, ибо в обозримом будущем нападения не намечалось.
В его же собственной стране революции были исключены.
А посему Илья жил в душевном спокойствии и достатке.

Глава 3

Пейзаж за окнами квартиры Марины М. менялся кардинально четыре раза в год. Как, впрочем, и за окнами любой другой квартиры в средней полосе России, в точности повторяя времена года.
Но интересовало ее это лишь с точки зрения одежды: она всегда одевалась плотно и добротно (хотя и немодно). За этим тщательно следила ее мама, с которой у дочери сложились необыкновенно теплые отношения: мама заменяла ей подружек и даже, в некотором роде, мужа. В свои тридцать три Марина представляла себе свою дальнейшую жизнь всего лишь на месяцы вперед; перспектива выхода замуж, рождения детей виделась ей в каком-то тумане, и она совсем не хотела, чтобы он наконец-то рассеялся.
Марина с мамой проживали в красивом и добротном доме — квартиру (за выездом) там получил ее отец, высокопоставленный военный. Он трагически погиб на службе, когда Марине было всего пять, и ее воспоминания о нём ограничивались несколькими эпизодами, впрочем, довольно яркими.
…Он приходил со службы, и Маришка всегда бежала в прихожую в одних рейтузиках, развивая такую скорость, что ее заносило на поворотах. А отец почему-то обязательно вставал на колени, и она видела его лицо прямо перед собой. Нет, он не надевал на нее свою фуражку и даже не целовал, а просто смотрел пристально до тех пор, пока она сама не обнимала его за шею.
А мама почему-то всегда сердилась, когда он вставал на колени…
— Пока руки не вымою и не умоюсь, обнимать ее не буду, — неизменно повторял он.
Их адресом был Советский Союз (как шутила мама). В молодости они кочевали по гарнизонам: чтобы стать впоследствии женой полковника, она вышла за младшего лейтенанта — именно так, как и говорится в старой, избитой поговорке.

…Мужчин Марина побаивалась — это были незнакомые ей живые существа, своими повадками не напоминающие никого из известных животных.
Да, Марина любила животных! Но любила она их по-особенному — в ее доме не было даже хомячка, не говоря уж о пяти собаках и десяти кошках.
Она работала медсестрой в многопрофильной ветеринарной клинике. Крупной и довольно популярной у хозяев Марининых любимцев.
Она могла бы выучиться и на врача, но категорически не хотела этого! Причинять «прелестным зверенышам» боль (даже ради их выздоровления) было выше ее сил. Марина была «лицом» клиники — проводила первичный осмотр, заводила карточку и направляла к соответствующему специалисту.
И «лицо» этой клиники было довольно-таки замечательным!
— Кто это к нам пришел такой прелестный?! — восхищалась она настолько искренне, насколько это вообще возможно, глядя на несчастного кота и не менее несчастную его владелицу. Некрасивое лицо ее расцветало, излучая какой-то божественный свет.
— Чьи это такие чудесные лапуньки? Ах, какая у нас круглая головка и мягкая шерстка! Полосатый тигренок… как тебя зовут?
— Епифа-ан, — жалобно скулила хозяйка. — Его рвет, и в кале я видела кро-овь!
— Ничего страшного, наш доктор Ашот Вазгенович — настоящий кудесник… Тебе будет совсем не больно, мой прелестный хищник! Да-а-а, хищник! На воробьишек охотимся?
— Господи, да что вы, он не выходит из дома…
— Ну как же так?! Ведь ему надо искать нужные травки, играть с бабочками и вообще… Ведь на улице столько новых запахов!
Следом шла владелица кавказской овчарки невероятных размеров; по сравнению с ней маленькая, сухонькая женщина бальзаковского возраста выглядела беззащитной жертвой этого монстра.
— Ох, како-ой богатырь! — всплескивала руками Марина, садясь перед ним на корточки, как перед ребенком, — какой плотный бутуз! Какой красавец… Белунька! А пастюшка красная… Но нёбо-то — с черными точками… Злой звереныш ты, да?
Настоящим счастьем для нее был приход посетителей со всякой экзотикой: крупными кошками, крохотными собачками, мини-пигами, морскими свинками, кроликами, ящерицами и прочими представителями модной фауны.
Она буквально порхала вокруг них, одаривая своим теплом и кучей необыкновенных эпитетов.
Марина возвращалась домой неизменно в хорошем настроении и с восторгом, подробно рассказывала матери обо всех событиях, словно это был ее первый день на престижнейшей работе, куда ее устроили, конечно же, по великому блату.
Она щебетала без умолку, поглощая в больших количествах разные вкусности, приготовленные мамой. Они любили поесть; Марина была довольно полной, как, впрочем, и ее мать; но это ее совсем не заботило! «Хорошего человека должно быть много», — неизменно повторяла мама. «Полные люди — добрые и щедрые, а худые — злые и жадные!»
Марина верила и… сама в точности соответствовала этому определению.
…Квартира сияла чистотой, а холодильник — всегда полон: мама не работала, получая пенсию «по потере кормильца».
Бытовые заботы были минимальны — все вечера Марина проводила за компьютером.

Впрочем, проводила она их несколько своеобразно.
Ее время делилось на две неравные части: посещение форумов о содержании различных животных в доме, где она задавала вопросы, восхищалась фотографиями да делилась советами о лечении, и… всех прочих.
Причем именно «всем прочим» уделялась львиная доля времени.
У Марины не было аккаунта ни в одной из соцсетей; не вела она и своего блога. Переписка же с онлайн-друзьями сводилась к минимуму — почтовый ящик был заведен Мариной лишь для активации аккаунтов на форумах.
Впрочем, и «не онлайн»-друзей у нее не было.
Ее подруги детства и юности постепенно исчезли: их интересы были ей чужды. А им — чужда Марина: восхищение детьми, сплетни о муже и прочая реклама собственных достижений на ниве семьи и карьеры не вызывали в ее душе зависти (как это бывает у большинства женщин и на что, собственно, и рассчитывает говорящая). Чувствуя это, они переставали с ней общаться: их треп не достигал цели, являясь лишь бесполезной тратой времени.
Зато на форумах Марина чувствовала себя свободно; она могла выбрать тот, куда в данный момент смещался ее интерес, и… начинала общаться таким образом, о котором следует рассказать особо и подробно.
…На всех форумах она регистрировалась под одним и тем же ником — Enigma, что означало «Загадка». Это слово очень нравилось ей: так назывался и обожаемый ею одноименный проект электронной музыки, имевший большую популярность в начале 90-х годов ХХ века.
С этого же слова начинался и ее адрес электронной почты.
Никакой другой идентификации в Интернете у нее не было.

…У Марины неожиданно обнаружился некий дар, о котором идеалисты сказали бы, что он дан ей от Бога; материалисты же склонились бы к уникальной структуре ДНК, химическому составу крови, биологическому изменению в мозге и прочим малопонятным современной науке вещам, которые когда-нибудь непременно будут досконально изучены.

…Прогуливаясь зимой около пруда в парке, находившемся в ее микрорайоне, плотно и тепло одетая, с шоколадным батончиком в кармане, она увидела группу «моржей». Искупавшись, мужчины и женщины средних лет совершали пробежку вокруг пруда в пляжном виде и босиком.
Марина задумчиво ела батончик, провожая удаляющихся взглядом. Она уже почти доела его, когда группа, описав круг, вернулась к проруби. Некоторые совершали заплыв еще раз, другие стояли на берегу совершенно спокойно, будто температура окружающего воздуха внезапно сменила минус на плюс.
Резко развернувшись, Марина заторопилась домой.
Включенный компьютер уже ждал ее.
Начался активный поиск информации по этой теме; а на форуме любителей зимнего плавания появился новый пользователь.
Насытившись сведениями, Марина открывала закладку давно посещаемого ею форума, который был посвящен различным аспектам девичьих проблем.
Я однажды лежала в постели под тремя одеялами (у нас сломался котел) и… как-то резко разозлилась на холод, сказала: «Да пошел ты!» Скинула одеяла — и нагишом на улицу, прямо в сугроб!!! Сперва я чуть с ума не сошла!))) Прибежала домой — и сразу на тренажер, размялась — и ощутила такую радость, такое счастье неземное!!! Прогрелась до пота — и опять на улицу!!!
Наутро встала — боль дикая во всём теле, но стиснула зубы — и на тренажер! А потом — на улицу! Уже две недели теперь вот так!))) Настроение — супер!!!
Мышцы окрепли, а живот — вообще прелесть: смотрю в зеркало — и даже есть не хочется, а хочу еще и еще так делать!!! А до этого тренажер я не особо жаловала.))) Попробуйте!!! Если не в коттедже живете, а в квартире, то можно под ледяной душ встать… Главное — сразу решиться, а там — как по маслу всё пойдет!!!

Следом шел другой форум — о здоровом образе жизни и духовном очищении.
С утра я просыпаюсь и лежу еще немного, прислушиваясь и предвкушая. Если нос замерз и дом выстудился, значит, на улице мороз, да еще и ветер. Сколько раз ни выходишь, а волнуешься, как в первый!!! А когда ветер — это вообще здо́рово! Выскакиваешь из-под одеяла — и к зеркалу. А сердце уже колотится… Приношу приготовленные с вечера ведра из сеней. На них корка льда. Разбиваю кулаком и потом льдинками растираю тело перед зеркалом: лицо, шея, грудь, живот… Медленно и ничего не пропуская. Я делаю это затем, чтобы выйти на улицу не только голой, но еще и мокрой. Выхожу на крыльцо — на мне ничего нет, я даже крестик снимаю! А руки заняты ведрами, будто связаны, и я… ну совсем беззащитна перед всем этим… и сердце колотится так сильно! И вдруг… налетает на тебя порыв ветра, да еще с порошей, которую с крыши сдуло! Ох… Я даже не знаю, как объяснить… Это такое чувство! А потом поднимаешь ведро медленно вверх, но опрокидываешь на себя быстро, но льется на тебя не вода, а будто сыплются камни тяжелые … Мне долго не удавалось не охнуть в этот момент, я даже злилась на себя. Зато, когда получилось, я была так счастлива! Потом еще одно ведро… и всё!!! Вокруг тебя всё родное, теплое и мягкое! Всё покрыто пушистой, чистой ватой. Весь палисадник, вся улица. Ты прыгаешь в нее, и тебе кажется, что это всё твое! Весь участок, вся земля… Потом прибежишь домой, затопишь печку, а всё тело горит, и такое чувство… ну, как после хорошего секса!)))

И только потом Марина написала на форуме «моржей» свое первое сообщение.
Всем здравствуйте! Я новенькая-старенькая.) Хотела бы спросить у вас: кто сколько может выдержать? Я купаюсь с детства и моя мама тоже! Но ни в какие сообщества я до сих пор не вступала, поскольку не могу быть в них — я живу за городом в коттедже и купаюсь только в своем пруду и нагишом — мокрый купальник так противно липнет к телу! Если выйти из воды, он сразу становится как свинец, который охладили до абсолютного нуля.) А вообще я не воспринимаю холод! Я его презираю! Я хожу круглый год в одном халатике и босиком, так же я работаю во дворе или убираю снег, и мне не холодно! У моего мужа это вызывает ужас, помноженный на зависть.) Но приохотить его к этому я никак не могу. Интернетом в личное время пользуюсь нечасто (много забот по бизнесу), но мои сотрудники от меня в шоке, а мой бухгалтер даже пыталась мне подражать, но в результате слегла в больницу. Так вот, я хочу спросить: это присуще только некоторым людям или каждый может ходить круглый год босиком и валяться в снегу без ущерба для здоровья?

Сначала она описывала ту жизнь, которой ей хотелось бы жить, и те действия, которые она хотела бы совершать в реале, на форумах общего профиля с подтемами.
И делала Марина это так натуралистично, такими яркими мазками всей палитры «великого и могучего», что форумчане не просто верили — они завидовали, что сами не могут делать так.
Убедившись в правоте своих слов и окунувшись (пусть и виртуально) в эту жизнь, Марина смелела и регистрировалась уже на профильных форумах с вопросами или предложениями.
Никаких проблем не было: никто из форумчан не замечал подвоха. С тех же, кто действительно занимался предметом обсуждения, но писал об этом скудным лексиконом и путаными фразами, «старожилы» требовали фото!
С Enigma же фотографий никто не требовал.
Мало того, она быстро становилась любимицей — добрые лучики ее света каким-то немыслимым образом проходили сквозь все каналы связи и светили другим пользователям с экранов их мониторов.
Я открыла для себя новую жизнь — сплавляюсь по сибирским рекам. Это такое чудо, что словами не описать!!! Воздух вкусный и плотный — хоть ножом режь! Легла бы на землю и умерла здесь… И никакого радио — только гитара!!! Сашка Мальцев — мой друг — так играет и поет! Разведем костер, и он начинает свои баллады, а я прижмусь к нему — и меня уже нет, только костер, природа и его песня… В темноте ели и небо сливаются в одно целое, и кажется, что это всё твое — весь мир, вся вселенная! И только река таежная кружит, такая же усталая, как и мы…
Девушки жадно внимали, парни «мотали на ус», а Марина с чувством выполненного долга шла спать.
Ей снились голубые ели, вкусный воздух и что-то теплое и родное, к чему она могла бы прижаться…
Проснувшись, она с интересом смотрела на ноги: не покусали ли комары? И, к своему немалому огорчению, никак не могла вспомнить, к кому (или к чему?) она прижималась, что ей было так хорошо…
Торопливо завтракая, она не смотрела на часы — просто ей как можно скорее хотелось попасть на работу: предчувствие именно в этот день увидеть каких-то новых экзотических зверюшек наполняло ее сердце благоговейным трепетом.
Вечером — всё повторялось.
Марина проживала свои «новые жизни» так вдохновенно и счастливо, так натурально и естественно, что не только другие, но и она сама верила, что еще неделю назад была на Байкале, на днях купалась в проруби, вчера ее порол любовник (по ее просьбе), а сегодня она весь день провела на тренажерах (готовясь к чемпионату по фитнесу).
Она почти физически испытывала те ощущения, которые описывала, и поэтому ее сообщения не были ложными!
Она проходила «огонь и воду» за несколько часов и ложилась спать выжатая как лимон, словно бы действительно босая чистила от снега дорожки своего участка или падала на пол тренажерного зала, залитый ее собственным по́том.
Впрочем, Марина не относилась к этому серьезно: просто ей хотелось «попробовать в жизни всё», но в реале это было почти невозможно, и… она неосознанно придумала такой «заменитель», который на нее действовал безотказно!
И этого ей было вполне достаточно.

Но основным ее коньком являлась религия.
Однако и в этой области ее действия были несколько своеобразны.
Марина не была человеком набожным; отмечала только большие праздники, не постилась и нечасто посещала храм. Количество икон в доме было минимальным, но зато максимальной была ее любовь к Богу!
На просторах Интернета находилось великое множество сайтов любой религиозной тематики и любых религий, но Марину они особо не интересовали.
Ее страстью были сайты атеистов.
Искреннее непонимание сути атеизма служило для нее таким источником энергии, который позволял вести длительные и бурные дискуссии; а удивительно логичная аргументация вкупе с блестящим слогом не давали возможности просто отмахнуться от нее! И горе было тем, кто рискнул связаться с ней: Марина набрасывалась на очередную жертву с такими азартом и энергетикой, что той ничего не оставалось, как либо вступить в жаркий спор, либо с позором ретироваться!
Однажды, мониторя очередной форум, Марина увидела нового пользователя без аватара с ником Hunter.
Небрежно и легко, изящным слогом он рассказал реальную (со слов родни) историю циничного обогащения одного священника. Того взяли с поличным: он присвоил средства на ремонт церкви, не только собранные «с миру по нитке», но и выделенные администрацией в ущерб помощи местной больнице (чиновники посчитали, что в политическом плане это даст больше очков).
Мазнув всех одной грязной тряпкой, он вывел и соответствующую обобщающую формулу.
Вы чашки бейте, а самовар не троньте, — моментально парировала Enigma.
На этом форуме пишут старушки? Или у вас была личная трагедия и вам никто не помог, кроме попов? — поддел Hunter.
Так вы — атеист? Вот удача! Давно хотела познакомиться с настоящим атеистом, да всё не удавалось: везде одни пофигисты. Религия их интересует не более проблем селекции новых пород кошек, — обрадовалась Enigma.
Так, я смотрю, вы безумно верующая? Продайте мне пять граммов опиума для народа, — набил Hunter.
Это скучно. Лучше расскажите, почему вы стали атеистом… ну, убедите меня им стать, слабо́? — распалялась Enigma.
Делать мне больше нечего… Почитайте об атеизме в сети. От себя скажу лишь, что бог(и) — придумка человека; умрут все люди на земле (от какой-либо катастрофы) — умрет и бог. Прилетят на землю инопланетяне и увидят странные сооружения, не пригодные ни для какой разумной деятельности — то-то удивятся! — Hunter уже выполнил свою миссию на данном форуме, и ему совсем не хотелось тратить время на препирательство с какой-то дурочкой.
Стало быть, вы живете как атеист? — не унималась Enigma.
Я живу как нормальный человек, религии для меня не существует, — Hunter уже позевывал.
Я так и знала! Вы такой же пофигист, как и все! — Enigma расстроилась.
Ее шикарно вооруженное и вышколенное войско не собиралось драться с кучкой полуголых оборванцев с копьями и луками.
Человек слаб и глуп; если бы он руководствовался рациональным мышлением, то мог бы значительно продвинуться в своем развитии, но его стезя — вера! Одна Библия чего сто́ит! Книга, полная противоречий обычному здравому смыслу, не говоря уж о науке, стала Великой Книгой человечества и, по-видимому, его «визитной карточкой». Прочтите ее глазами инопланетян — увидите много интересного, — Hunter мысленно выругался: его рациональное мышление требовало прекратить эту бессмысленную дискуссию.
Пока не прилетели инопланетяне и не прочли Библию, я вам сама расскажу, как должен жить правильный атеист, а вы решите, подходите вы под это определение или же нет, ок? — отписалась Enigma.
Ок! — читать Hunter еще был в состоянии, а писать — уже нет. Даже интересно, что может написать верующая о жизни атеиста, кроме того, что он не обращает на религию никакого внимания.
Вот это — другое дело. Марина махнула рукой, и ее войско ринулось в атаку.
Вы думаете, я буду агитировать вас за веру? Или приводить доказательства существования Бога? Вовсе нет! Я просто расскажу, как (по моему мнению) должен жить абсолютный атеист! Допустим, я работаю в офисе. Моя сумка открыта, и там лежит кошелек. Я могу не волноваться, что его украдут… почему? Мой брат поругался с соседом, и теперь они враги! Но — я могу быть уверена, что брат не убьет его и тем более не принесет тело домой, чтобы его… съесть! Почему? Да потому, что наш Бог запрещает нам делать это! Мы живем в христианском социуме и руководствуемся такой вот моралью. Но даже если у нас и происходят кражи и убийства, то лишь потому, что совершающий их считает, что не попадется! Ибо даже он знает, что совершает преступление, понимаете?
А вот представители другого социума воруют легко, потому что не видят в этом преступления! Ибо их Бог не запрещает им воровать! И, будучи пойманными, они не понимают, за что их наказывают!
А в племени Мумбо-Юмбо — свой Бог! Тот не запрещает им есть людей — и они едят, не чувствуя за собой никакой вины.
Познавательно, но у меня другие дела, продолжим как-нибудь потом, — откликнулся Hunter.
Но спустя сутки он снова зашел на этот форум.
«Трудно сказать», — ответил бы Илья на вопрос, зачем он это сделал.
А Марина уже ждала его.
Дело не в вере в Бога, дело в неверии в мораль и душу, ибо эти субстанции также не являются материалистическими! Единственными стопроцентными атеистами являются животные! А человек отличается от них именно наличием веры!
Илья мысленно сплюнул и набил длинное сообщение, суть которого сводилась к отсутствию смысла в вере; нет непознанных явлений — есть лишь та граница, за которой многие явления еще не познаны. Любовь, совесть, мораль, душа — сложнейшие химические и нейрофизические превращения одних веществ в организме в другие, только и всего.
А верить в Бога и не нужно… пока. Если вы хотите остаться материалистом — оставайтесь им! Но разве вам не нравятся иконы? Или зайдите в храм — почувствуете спокойствие и блаженство… А как там поют, разве голоса певчих не прекрасны? Или молитва. Прочтите любую — и вам станет хорошо! Если вы ударили себя молотком по пальцу, то не материтесь, а прочтите «Отче наш» (хотя бы). А есть молитвы от головной и зубной боли — от них вам станет легче! Неужели лучше пить вредные лекарства? Или почитайте на ночь Евангелие; можете считать это «красивой сказкой», какая разница? Но зато уснете сном младенца — разве атеистам не нужно хорошо спать? — откликнулась Enigma.
Я и так хорошо сплю. А на ночь могу посмотреть комедию Гайдая или почитать сказки Андерсена — эффект будет тот же! — ухмылялся Hunter.

…Постепенно общение становилось активнее: сообщения — длиннее, а накал страстей — выше! Илья приводил кучу ссылок, но Марина даже не открывала их — ее не интересовали учения Сократа или Омара Хайяма; ей нужно было, чтобы он сам мог аргументировать свои суждения.
Форумчане затаили дыхание и не вмешивались: чувствовали, что насмерть схватились два гиганта, а им остается лишь с интересом ждать исхода поединка.
Илья обзывал себя тупым бараном, идиотом, придурком… С этой «иглы» нужно было немедленно слезть, но… он привык побеждать, а Enigma исполняла роль «башмака» для его поезда, до этого вполне себе спокойно мчавшегося по идеально прямым рельсам.
Абсолютный атеист должен жить только для себя! Брать чужое, врать напропалую и идти по головам для своих целей, убивать своих врагов и затем есть их (зачем же пропадать мясу?!). Считать дни не от «Рождества Христова», а от своего рождения и зваться не христианским именем, а произвольным — Оор или Турнас, например. И завещать похоронить себя не на православном кладбище, а на своей лужайке около дома и возвести над могилой клумбу!
Неполно: зачем же хорониться, можно завещать своим родственникам съесть труп, чтобы мясо не пропадало!) — поддел Hunter.
Вот! Я добилась цели — вы уже дополняете меня! Что, дико звучит?! Но именно так и устроен животный мир! Животный, но не человеческий… Ибо без веры люди превратятся в животных и сожрут друг дуга, — воодушевилась Enigma.
Религии и их священные книги — красивые сказки, чтобы мы окончательно не оскотинились, — старейшее и банальнейшее изречение, ничего нового, — ответил Hunter.
Ха! Вот вы и попались! Значит, без этих «сказок» мы бы давно превратились в стадо! Скажу больше: раньше вера была сильнее, и многие не делали зла — Бога боялись! Ведь он всё видит! Но не всё прощает… А сейчас вместо него что? — наслаждалась Enigma.
Научные знания да интернет, позволяющий любому получить ответы на все вопросы и не мучиться, ища защиты у попов, — Hunter неизменно «оставался на плаву».
Ответ неверный!!! Сейчас вместо глаза Божьего — везде видеокамеры! И теперь боятся только их! Но они не заменят Бога в душе и — через это — благости в делах… Ибо в душу камеру не поставить! — торжествовала Enigma.
Илья начал тихо беситься: эта начитанная дурочка «прикладывала» его перед всем честным народом, а он (о глупец!) позволял проделывать с собой это!
Тогда он расширил тему — перешел на роль государства и семьи в свете «религиозного мракобесия»; ссылался на религиозные войны и инквизицию.
Зачем-то присовокупил народных целителей, колдунов, магов и прочих «шарлатанов», соединив это всё в клубок гремучих змей.
Марина держалась достойно. Мягко и аргументированно она объясняла нужность «нетрадиционной медицины», важность жизни в любви и ценность семьи; особую полезность содержания в чистоте своей души и мыслей.
Терпеливо, неделю за неделей, она внушала, направляла, разъясняла виртуальному миру свой взгляд на мир реальный, щедро отдавая свою энергию, теплоту и даже любовь!
За неимением конкретного реального объекта.

Дискуссия то затихала, то разгоралась с новой силой.
Илью злило, что его блестящий слог и энциклопедические знания разбиваются о гранитную скалу — подобно морским волнам, яростно штурмующим каменный волнорез, но лишь разлетающимся на мелкие бессмысленные брызги!
Он лупил по ней молотом в виде примеров из жизни и откровений известных людей; подкладывал (и взрывал) динамит в виде эксклюзивной информации, сбрасывал бомбы в виде угроз перехода на личность (в личных сообщениях).
Но скала не поддавалась.
Наконец администрации форума это надоело; им завели отдельную подтему.
А Марине только это и нужно было. Получив личную площадку, она сама расширила список тем для дискуссии.
Илья оправдывался перед самим собой, что такая схватка тренирует мозг; однако истинная причина была другой: мегабайты переписки постепенно сближали его с этим виртуальным существом женского рода. Он узнавал много нового для себя о тайных процессах, происходящих в мозге самок человека, а Марина радовалась познаниям об особях мужского пола.
Будет лукавством сказать, что они оба не пытались представить себе друг друга, но… вряд ли те образы могли соответствовать действительности. Виртуальное общение почти ничего не говорило о реальном человеке: его внешности, чертах характера, бытовых привычках, национальности и месте жительства…
В виртуальном мире свои отношения, свои «друзья». И своя «любовь».
И существует всё это лишь до тех пор, пока человечеству интересно играть в эту игру.

Глава 4

Илья вышел на очередную «вынужденную прогулку», пока его «страну» приводили в порядок. Но мысленно он уже стучал по клавишам — в его голове возникла очередная гениальная идея.
Около лифта он увидел соседок: они что-то оживленно обсуждали.
Илья не воспринимал своих соседей никак; но это было вовсе не связано с какой-то неприязнью к ним: он просто «не видел» их — и даже здоровался не всегда. И лиц их (на очной ставке, например) он бы не вспомнил: это были для него всего лишь разноцветные пятна.
Соседи, в свою очередь, не воспринимали Илью.
Лифт прибыл, и две полные женщины зашли в него, не прекращая разговора. Следом зашел Илья.
— Ты не представляешь себе, как я замучилась с этим псевдоатеистом Хантером, — уже два месяца с ним бодаюсь! Он редкостно упрям и не хочет понять очевидного, — распалялась Марина, — но я его одолею, вот увидишь!
— Ну, может, и не надо? — возразила мама. — Ведь еще Пушкин говорил: не оспаривай глупца.
— Не-е-ет, он вовсе не глуп, он просто… (Марина запнулась, подбирая подходящее слово.)
Илья почувствовал слабость в ногах.
— Он просто нигилист; скорее всего, какой-нибудь пиарщик… Или даже журналист? Пишет-то он блестяще, но вот душа его — в темноте и грязи находится… ну как же можно так жить? — злилась Марина.
В голове Ильи за несколько секунд пронеслось несметное количество вариантов ответа, но… они пролетели мимо, не оставив в его мозге-компьютере никакого следа.
Лифт остановился на первом этаже.
— Хантер — это я, — тихо сказал Илья, стоя к соседкам спиной.
И в то же мгновение получил двойной энергетический выстрел в затылок.
Обернулся. И увидел лица. Точнее, одно лицо, из глаз которого он и получил выстрел.
— А я — Энигма, — прошептала Марина.
Ее мама исчезла.
Илья во все глаза смотрел на молодую женщину, сканируя каждый сантиметр ее лица. Лицо, на которое на улице он не обратил бы никакого внимания; оно никоим образом не притягивало взгляды мужчин.
Лифт хлопал дверями, и мама, наконец, решила вмешаться:
— А вы приходите к нам в гости! Марина прекрасно готовит… там и поговорите обо всём! А сейчас нам надо идти, мы опаздываем к врачу!

Илья вышел и зашагал в противоположном направлении, не видя перед собой дороги; он мог бы запросто угодить под машину, но кто-то невидимый бережно направлял его по безопасному пути.
В голове роились мысли: эта дура может рассказать в соцсетях, кто скрывается под ником Хантер… Зачем я раскрылся?.. Идиот! Придется идти к ним — хотя бы затем, чтобы объяснить ей кое-что — что почем в этом мире… А если понадобится — запугать!
Давненько Илья не бывал в подобных ситуациях: малоприятная перспектива реального общения с упрямой дурой приводила его в такое же состояние, в котором он находился, ожидая в очереди забора крови из вены.

— Зачем ты пригласила его к нам?! — зашипела Марина. — Я же не умею готовить… И вообще, о чём я буду с ним говорить?! Он и так меня достал, а тут еще на́ тебе! Мы же можем подраться!
— Да не подеретесь, — улыбнулась мама, — а стол я соберу богатый — там и поговорите. Чем по кнопкам-то стучать…
В регистратуре поликлиники Марина не сразу вспомнила адрес своего проживания.

Длительная прогулка пошла Илье на пользу: он немного успокоился и решил как можно быстрее покончить с этой незапланированной проблемой.
Уже сегодня вечером он собирался решить этот вопрос. Но на лестничной площадке находилось еще три квартиры… Он грязно выругался: обзванивать все было ниже его достоинства — приходилось ждать.
И это было самое отвратительное.

Марина придерживалась того же мнения.
Но ее мать решила по-другому: пока квартира не вычищена до блеска и не собрано на стол, соседа приглашать не следует. Мало ли что и где он расскажет о них.
Поэтому звонок в квартире Ильи раздался лишь вечером следующего дня.
На пороге в красивом платье-халате стояла полная пожилая ухоженная женщина с добрым лицом, на котором напрочь отсутствовали тайные мысли.
Илья только теперь рассмотрел ее как следует.
— Здравствуйте, Илюша, — произнесла она мягко, — прошу вас, пойдемте к нам.
Илья вздохнул и пошел за ней, в чём был: в безразмерной несвежей рубахе навыпуск, отвисших шароварах и домашних тапочках.
Квартира встретила его чистотой, уютом и запахами чужой жизни.
В большой комнате был накрыт шикарный стол, за которым сидела Энигма.
Илья присел на краешек стула.
— Угощайтесь, пожалуйста, — над ним нависла Антонина Сергеевна.
— Я не голоден, — сухо сообщил он. — Вы?.. — он щелкнул пальцами.
— Марина, — произнесла она тихо, не сводя с него глаз.
— Знаете… Марина, вы… удалите, пожалуйста, всю свою переписку с данного форума, а я удалю свою, — произнес он с нажимом, — и забудем об этом! И еще. Пожалуйста, не сообщайте никому обо мне никаких сведений: это может обернуться для вас большими проблемами…
— Хорошо, — прошептала она.
— Да, а… вы пишете еще на каких-то форумах?
— Конечно! Я много где пишу, но не могу же я удалиться со всех?
— Разумеется, нет! Вы должны уйти лишь с тех, где пишу я, — Илья постукивал по столу пальцами.
— Ну хорошо… а где пишете вы?
— Это неважно, меня больше интересует, где пишете вы! — перед Ильей была очередная жертва; не сумев победить ее в виртуальном поединке, он намеревался сделать это в личной беседе.
И тогда очередная победа была бы им одержана!
А побеждать он привык.
— Я? Я пишу на форумах… только как Энигма, на разных форумах… вот на атеистических, например…
— Это я уже понял, — перебил Илья. — А еще где?
— Да как вам сказать… ну, там, где мне становится интересно и я могу хотя бы ощутить ту жизнь! Мне нравится! Ведь я же не могу попробовать это в реале… вот и пишу, — она смутилась.
— А конкретнее? — Илья втягивал носом вкусные запахи; разговор грозил затянуться.
Антонина Сергеевна взяла его тарелку, быстро наполнила ее разными яствами, молча поставила перед ним и удалилась.
Илья выругался про себя: он потреблял только определенную, полезную для здоровья пищу.
— Ну… на форумах археологов, фитнесистов, барефутеров, экстремальных туристов, садомазо, дельтапланеристов, «моржей»…
— Вы купаетесь в проруби? — быстро спросил он.
— Н-нет… — смутилась Марина
— А зачем пишете туда?! Вы что, археолог?
— Я медсестра. В ветклинике работаю… У вас дома нет животных?
— Только рыбки. Но за ними ухаживает специальный человек.
Илья начинал злиться на себя. Он не привык много говорить, предпочитая переписку. В ней отсутствовал энергетический канал, и не было влияния эмоционального поля собеседника на его организм.
— Чудесно! — оживилась Марина. — А рыбки красивые?
— Красивые… Итак, я не понял, почему вы пишете на чужих для вас форумах?
— Ну… просто я хочу немножко пожить их жизнью… Разве это запрещено?
— И вас не банят за флуд? — брови Ильи поползли вверх.
— А я и не флужу, — насупилась Марина, — я им рассказываю, как… я это делаю, и… мне верят! А еще прошу советов и читаю их впечатления тоже… Очень интересно! Да кушайте уже что-нибудь! А то я не могу есть, а я уже проголодалась, — Марина с жалостью смотрела на блюда.
Илья почувствовал себя странно: эта полная и некрасивая девушка-женщина постепенно выходила из своего тела и, не спросив разрешения, входила в него. Точнее, входили ее поле, ее энергетика, ее взгляд на мир.
— Хм… ну, расскажите мне э-э-э… про садомазо — да так, чтобы я поверил, — Илья, ухмыляясь, решился-таки попробовать салат.
Марина густо покраснела.
— Давайте лучше я… я вам расскажу, м-м-м…как я пою и что чувствую, когда выхожу на сцену!
— Так вы поете? — Илья удивленно поднял глаза от тарелки.
— М-м-м… да! Я уже несколько известна и востребована… А выступаю — в элитных местах… по выходным.
Илья поперхнулся.
— Понимаете… Это… это такое чувство неописуемое! Я когда дома распеваюсь, это одно, а когда я на сцене — совсем другое! Я уже даже когда наряды готовлю, предвкушаю… И волнуюсь всегда — просто жуть! За восемь часов до выступления ничего не ем — только минералку пью. Затем за мной заезжает Витя, и мы несем наряды в машину. Я за вечер меняю их несколько раз!
— Кто такой Витя, продюсер? — Илья смотрел на Марину во все глаза.
— Не-е-ет, это мой… ну, помощник, а продюсер мне не нужен! Продюсер певице для того, чтобы ее «продать», понимаете? Он ломает в ней всё, что только можно, чтобы подстроить ее под требования шоу-бизнеса! Ведь это лишь инструмент в его руках для получения прибыли! Отсюда — бездушные песни и шаблонная внешность… Деньги-то они заработают, и продюсер купит себе очередную дорогую вещь, а у певицы будет изломана психика и изранена душа, которую никакими деньгами не компенсируешь… Я сама себе продюсер — сама придумываю наряды и пишу песни! А еще, — Марина прищурилась, — я выступаю только босиком!
— Зачем? — не понял Илья.
— Ну… просто я люблю ходить босиком, ведь это же очень удобно! Если ходить постоянно и по любым поверхностям, то и снег не покажется холодным! Я босая езжу на машине. Выхожу зимой на заправке, снег жжет ступни, а потом горячий воздух печки их обдувает. Такой кайф, такое счастье!
Илья сидел изумленный. Он уже давно опустошил свою тарелку и не заметил, как она стараниями Антонины Сергеевны наполнилась вновь. Последнюю он не видел. Он вообще ничего не видел, кроме этого сгустка восторженной энергии, который находился перед ним и из которого изливался на него поток благодати.
— Я выступаю в узком кругу, потому что во время выступления я должна видеть глаза зрителей. А они — мои! На большой же сцене я потеряюсь. Кроме того, чтобы собирать залы, сперва нужно раскрутить себя и свои песни на радио и ТВ. А это ж миллионы долларов! Да к тому же, чтобы соответствовать, я должна измениться до неузнаваемости — ну похудеть там, сделать пластику… на что я никогда не соглашусь! Не хочу подтягиваться к стандартам. Ведь главное — это индивидуальность; я нравлюсь себе такая, какая есть… И зрителям тоже. У меня узнаваемый образ! А поскольку я всегда босиком, это тоже меня отличает от других! Я приезжаю и уезжаю босая!
Илья не видел ног Марины; а специально отодвинуться, чтобы посмотреть, он не решился. Но был уверен: они и сейчас босы. А как же иначе?
— Босиком опасно, — только и мог пробормотать он. — Наступите еще на что-нибудь… острое…
— Да, бывало, — веско произнесла Марина. — Ну и что? Просто я не акцентируюсь на боли, не пускаю ее дальше раны — в голову и сердце… Ведь если мысленно сосредоточиться на какой-нибудь части тела и вообразить себе, что она болит, то она же начнет болеть! А я поступаю ровно наоборот! Однажды, — улыбаясь, она положила подбородок на скрещенные руки, — я наступила на сцене на винтик. Для меня это вообще ерунда, и я даже не отбросила его ногой. Но, наступив на него в пятый раз, почувствовала, что он проткнул ступню. Я, конечно, запнулась, но лишь на секунду, чтобы мысленно не пустить боль дальше ноги, и продолжила петь. К счастью, песня оказалась последней, и это была баллада, потому я не танцевала, иначе зрители увидели бы кровь на сцене.
Марина остановилась перевести дух и посмотрела на Илью. Перед ней сидел довольно симпатичный мужчина средних лет с бледной кожей, глубокими морщинами и уже немалым количеством седых волос. Его глаза были посыпаны пеплом. Этот мужчина уже принадлежал ей. Точнее — образу, который она себе создала.
После рассказа его можно было брать «голыми руками»!
Но — лишь виртуальными руками своего виртуального образа.
— Где выступаю? Ну… куда позовут, где хотят меня видеть… Меня, понимаете? А не просто певичку для развлечения, чтобы можно было кушать под музыку… Поэтому я не обслуживаю банкеты, свадьбы и прочие такие мероприятия. Хотя… это тонкая грань. Просто… да, я иду к зрителю, а не он на мой концерт, но, придя туда, я должна чувствовать себя главной героиней…
…Правда, однажды, видно, я ошиблась адресом и попала в какой-то ад! Пришлось едва ли не перекрикивать их, давиться дымом, слышать мат и видеть вместо лиц — спины! Затем я пошла к машине с мыслью: вот так — больше никогда! Но, видно, там кто-то сообразил-таки, что певичке надо бы подарить цветы. Я была уже около авто, когда нетрезвый мужчина вынес букет. Скорее всего, это был подаренный кем-то кому-то букет, и я бы не взяла его. Но когда он подошел ближе, то увидел, что я стою босая и в том же наряде, что и на сцене. Он как-то протрезвел, что ли, стал молча открывать и закрывать рот, попытался перехватить букет, но он у него рассыпался, и розы упали мне под ноги. Красные розы на белом — это красиво! Я наступила на них и села в машину. Они потом звонили, извинялись, восхищались и расспрашивали. В общем, расстались друзьями.
— Почему на белом, это же асфальт — или что там было? — Илья застыл с вилкой в руке.
— Да снег это был, зима же, — небрежно махнула рукой Марина.
Илья был поражен. И не только (вернее, не столько) ее внезапным откровением, но и тем, что чувствовал себя необыкновенно! Он хотел есть всякие вкусности (нимало не заботясь об их сочетаемости друг с другом) и слушать это необычное существо, сидевшее напротив.
Хотя бы раз в неделю.
«…Квартира как моя — тысяч на восемьсот. Одна мама?.. Из клиники она может уволиться и готовить мне… а ее выступлениями займусь я! Раз полная — может быть глубокий голос, а босиком — дополнительный шанс выделить ее из толпы певиц. Внешность не ахти, конечно, но с макияжем, в свете софитов… Наверное, ничего, раз ее хотят видеть. Интересно, сколько она берет за выступление? Всех Вить — на хрен… Да, наверное, еще и куча поклонников в забитых соцсетях», — его мозг-компьютер всегда работал в многозадачном режиме.
— У вас, наверное, полно поклонников? — переменил он тему.
— Немного есть, — улыбнулась Марина. — Пятьдесят тысяч подписчиков моих страниц… А еще есть личный сайт и при нём — фанатский форум! Хотя они мне не досаждают, но я их опасаюсь немного… Некоторые фанаты ведут себя неадекватно, и многие артисты их попросту боятся. Но ко мне это не относится… Это у звезд есть такая проблема, а у меня пока нет, слава богу.
— А может, я хочу называть вас звездой! — ухмыльнулся Илья. — Почему нет?
— Это слово мне не по душе, оно ассоциируется у меня с небесными светилами, которые никогда не приблизятся к Земле ближе, чем они есть! Они холодны и недоступны! Я же — обычная земная женщина, — моментально парировала Марина.
— Да уж… — выдохнул Илья. Он набрал воздуха в легкие и продолжил. — Вот видите, Марина, какая у вас насыщенная жизнь, — начал он назидательно, — и я не понимаю, зачем же вам писать еще и на форуме атеистов, а уж тем более — археологов?!
— Да за тем же самым, за чем я пишу на форумы певиц! Я вот вам это рассказала — и будто сама на сцене побывала… Я же не могу быть… сразу всем, а так… — она смутилась, — так я живу этой жизнью… немножко… это глупо, да? — спросила она внезапно.
— Стоп! Я не понял, это что сейчас было? — на лице Ильи отразилась работа мысли.
— Ну… это просто рассказ, понимаете? Я никогда не пела и уже не буду, а так…
— Так что, вы прямо сейчас всё выдумали, что ли?! — Илья был раздавлен.
— Ну да… а вы ведь поверили? Поверили! — воодушевленно воскликнула Марина. — Вот и там — мне все верят…
Илья откинулся на стуле и шумно выпустил воздух через рот.
«Таких ударов Остап Бендер не испытывал давно».
— А хотите — расскажу, как мы сплавлялись на плоту по сибирской реке? — она, улыбаясь, смотрела на него.
…Марина могла праздновать победу: крепость пала, противник был уничтожен.
— Не на-до, — по слогам произнес Илья. Он еще не совсем отошел от такой встряски.
— Жаль, — произнесла Марина с видимой досадой. Ей почему-то безумно захотелось рассказать этому странному парню все свои истории, пока он ест приготовленные мамой блюда. Впрочем, почему мамой? Она сама научится хорошо готовить! Просто сейчас этого не требуется, а вот если они будут жить одни… Марина вздрогнула. О чём она думает, господи?! Ей даже стало немного страшно, будто она замыслила что-то худое.
— Послушайте, Марина, — Илья тер переносицу, — а на кой ляд вам этот виртуал? Ну что-то же вполне можно осуществить и в реале! Вы не пробовали?
— Нет… — удивленно произнесла она, — а что можно? Это же всё так сложно…
— Да что тут может быть сложного, чёрт возьми?! — Илья начинал оживать и по привычке перехватывал инициативу. — Ну, пусть геолог — тьфу, то есть археолог, — из вас не выйдет, но ведь научиться петь вполне можно… ну или купаться в проруби, или… вот! Ходить босиком! Тут-то в чём проблема?
— Не знаю, — Марина смутилась; радость победы быстро улетучивалась: она чувствовала, что еще немного — и злобный Хантер (а не вполне себе приличный Илья) снова перейдет в наступление.
Однако резервных батальонов у нее почти не осталось, все воины полегли на поле брани с атеизмом.
И вдруг буквально с небес спустился могучий воин-защитник (посланный не иначе как самим Господом) и поразил врага копьем в самое сердце!
— Я буду ходить босиком, а вы… вы пойдете со мной в храм!
Это был удар ниже пояса.
— Мне было очень интересно вас послушать, — Илья переменил тон; он вновь стал холодным, колючим и отстраненным, даже тембр голоса стал другим: резковатым и неприятным.
Да и сам он изменился в лице.
— Я думаю, мы с вами обо всём договорились, не так ли? Спасибо, всё было очень вкусно, — произнес он дежурную фразу и, не дожидаясь ответа Марины, встал. — Провожать не надо.
А Марина и не собиралась этого делать: на нее вдруг навалилась такая усталость, словно она только что вернулась домой из фитнес-центра после многочасовой тренировки.

Илья пришел домой, погрузился в Интернет, и… недавние события стали казаться ему далекими и несущественными.
Но перед сном лениво шевелились мысли: всякое видел, но такое… бедная баба, немного не в себе… впрочем, оно и хорошо: вряд ли она в дальнейшем будет служить источником проблем.

…Билеты на приватный концерт ему достали по великому блату — все места были распроданы за полгода до. Илья заплатил неприлично много, зато сидел в первом ряду. Заиграло вступление, и на сцену пополз тяжелый, плотный дым. Он услужливо стелился и напоминал толстый мягкий ковер, чтобы босоногой певице (чье имя среди элиты бизнеса и политики произносилось с придыханием) было комфортно ходить по сцене.
Наконец как бы ниоткуда появилась она.
Она была не просто ослепительно красива — Илья интуитивно почувствовал, что это гостья с другой планеты, жизнь на которой течет абсолютно отличным от Земли образом. Люди там не матерятся, не чавкают, не плюются и даже, наверное, не ходят в туалет.
И уж конечно, не убивают друг друга.
Их тела совершенны, наряды изумительны. А великолепный климат и мягкая почва позволяют всегда ходить в легких одеждах и босиком.
Они живут в спокойствии, счастье и гармонии.
И поэтому певица не выступала — она просто в виде прекрасных песен доносила до слушателей свою радость и счастье от того, что является жительницей такой чудесной планеты.
И приглашала всех желающих посетить ее!
Правда, это было доступно лишь тем, у кого имелись средства на такой дорогостоящий перелет, проживание и экскурсии.

Илья проснулся; обвел мутным взглядом комнату и принялся шевелить руками волосы — первое средство быстро и навсегда забыть сновидение.
Он предпочел бы, чтобы ему приснились его мать или отец.
А лучше — оба, например, во время подготовки к первой поездке на дачу в конце апреля.
…Отец шел в гараж реанимировать дедушкино немыслимое для 1973 года приобретение — серую «Волгу» ГАЗ 24-02. А Илья шел с ним, чтобы залезть в салон и вдохнуть уникальный запах кожзама, бензина и резины — запах, который свойственен только «Волге» (в «жигулях», например, он другой) и который теперь (наряду с запахами новой краски в детском саду, флоксов и маминых духов) вошел в число его самых любимых…
Затем они подъезжали к дому и начинали укладывать вещи, а мама неизменно боялась дождя, вспоминая оптимистичные прогнозы синоптиков. Илья же предвкушал необыкновенное путешествие, и это чувство было таким, какое уже никогда не посетит его…
Даже во время подготовки к туристическому полету на МКС.

Вечером раздался звонок. Его звук Илья особенно не любил: он всегда возникал внезапно, даже если приход кого-либо и ожидался. Правда, это бывало нечасто.
Но сейчас Илья не ждал никого.
Выругавшись, он пошел по длинному коридору, шаркая тапочками.
На пороге, в красивом и просторном длинном платье, стояла Марина.
Качественный макияж, другая прическа и наряд делали ее малоузнаваемой.
— Добрый вечер! Я не знаю вашего телефона, поэтому пришла… вот. Пойдемте в воскресенье в храм! Тут недалеко. Просто постоите, посмо́трите службу!
Илья как-то резко обмяк:
— Вы с ума сошли?! Простудитесь же!
Марина была босая.
— Не май же месяц на улице! — он взял ее за руку и резко втащил в прихожую.
А Марина спокойно, с достоинством пошла по коридору, с интересом заглядывая в комнаты. Впавший в прострацию Илья пошел за ней.
— Можно я буду говорить «ты»? — внезапно спросила Марина.
Илья молчал.
— Ты знаешь, сколько времен года? А есть еще день и ночь, — она не давала ему вставить слово. — А еще запахи. Летом днем запах один, а ночью — совсем другой. Весной — свой запах, осенью — свой. Только вот зима почти ничем не пахнет, разве что печным дымком… Нужно просто полюбить себя, ни на кого не обижаться, ни с кем не спорить. Вот ты, — она повернула к нему голову, — любишь свое тело?
Илья молчал.
— Ты любишь только свою голову: в ней у тебя полно всяких мыслей. А руки, ноги и туловище служат лишь для того, чтоб нести твою драгоценную голову. И тебе наплевать, как они выглядят, — ты их не любишь. Свое тело надо любить, любоваться им, разговаривать с ним, и тогда оно никогда не подведет тебя. Я тебя научу… если захочешь. Ты будешь такой красивый и не будешь ничем болеть! Я люблю всяких прелестных зверюшек, но человек — самый интересный зверь! Он так сложно устроен! И надо радоваться каждому дню, когда у него правильно работают все органы… Ты не слушаешь? — спохватилась Марина.
— Что ты, прелесть моя, как можно… — Илья начал говорить с ней аккуратно, как с умалишенной.
— Ты ведь любишь машины, да?
Илья ненавидел авто, но счел за благо не перечить.
— Так вот. Если ты купишь красивую машину, то ты будешь доволен и счастлив, да? Ты будешь натирать ее тряпочкой и с удовольствием ездить. Твои руки будут нужны тебе лишь для того, чтобы крутить руль, а ноги — чтобы нажимать на педали. Ты будешь любить машину, а не себя. Ты будешь заливать в нее лучший бензин, а в себя — пихать всякий фастфуд. И если ее у тебя… украдут, к примеру, то ты будешь считать себя самым несчастным человеком на свете, так? Но ведь ты сам остался жив, ты здоров, так в чём же дело? Пойми, я испытываю такое же счастье, выливая на себя ведро воды с утра. Я буду истязать себя на тренажерах, и мое тело станет идеальным. Я буду содержать себя в строгости до самой смерти. Я буду тебе всегда нравиться, ты будешь восхищаться мной, и это счастье не сравнимо ни с какой машиной!
— Спасибо! — ласково произнес Илья. — Очень впечатляет! Я тоже содержу себя в строгости: не курю, не ем и не пью что попало. А теперь еще буду обливаться ледяной водой и ходить босиком. Но сейчас — вот тапочки дойти до квартиры, и… пожалуйста, э-э-э… у меня много работы, в том числе и в выходные.
— Служба в храме начнется в десять, храм тот, что напротив метро, не заблудишься. Тапочки не нужны. Спокойной ночи!
— Вот же ж дерьмо, дурдом! — Илья выругался, едва закрыв дверь. — Таким Интернет надо отключать! Принудительно!!!

Он прошел на свое рабочее место, но дела не шли: в голове отсутствовали нужные мысли. Кроме одной. Сто́ит ли идти в церковь?
«Да бред собачий… Всё! Забыли… Впрочем… — Илья массировал лоб. — Нужно же как-то раз и навсегда покончить с этим!»
Перспектива жить на этаже, одна из квартир которого превратилась в «палату номер шесть», его совершенно не прельщала.
«А мать вроде нормальная, хотя э-э-э… яблоко от яблони… Придется уже сходить туда, мать твою… В церкви постою малость — для расширения кругозора, но главное — я навсегда поставлю барьер. Больше эта сумасшедшая в моей жизни не появится! Стоп… А как это сделать?! Куплю ей мороженое, сядем на лавочку… э-э-э… не пойдет!»
Он набрал в поисковике «общение с душевнобольными» и погрузился в исследование.

В начале одиннадцатого Илья, позевывая, стоял рядом со старушками и рассматривал иконы. Появление Марины он почувствовал спинным мозгом.
Обернулся.
И увидел привлекательную, фигуристую, загорелую женщину с добрым, светлым лицом в длинном черном платье. Темно-красные бусы покоились на большой груди, а такого же цвета поясок подчеркивал талию, довольно стройную для таких форм. Платье каскадами спускалось почти до самого пола, однако не скрывало ее запыленных и покрасневших от холода босых ног.
Она настолько отличалась от паствы всем, чем только возможно, что, казалось, и появилась в храме не как все, а каким-то необычным способом.
Прихожане оборачивались и с интересом смотрели на нее. А ей приятно было такое внимание, хотя она старалась не подавать виду.
У Ильи в организме резко нарушился весь ход обменных процессов.
А слова «беседы с душевнобольной» выпорхнули из головы, подобно птице из открытой клетки.
На ватных ногах он отошел в угол и стал неотрывно смотреть на икону.
И чем дольше он смотрел на нее, тем меньше ему хотелось покидать храм: он ощутил радость спокойствия и умиротворения; а его мозг, не спросив разрешения, приготовился получать информацию, принципиально отличную от получаемой им ранее.
Служба закончилась, и прихожане начали расходиться.
Илья повернулся, но Марины в храме не было — она исчезла так же внезапно и загадочно, как и появилась.
Он глубоко вздохнул с облегчением и вышел, но… на пороге его ладонь оказалась в теплой и мягкой ладони.
— Тебе понравилось? — промолвила Марина.
От нее исходила благодать; она постепенно окутывала Илью, подобно пологу, отчего его мысли путались, пальцы рук и ног приятно покалывало, а в животе становилось прохладно.
Илья молчал; не разжимая рук, они вышли к метро.
— Разуйся, — мягко произнесла Марина, — ты не заболеешь.
Илья послушно сел на скамейку и снял обувь; он не принадлежал себе: непонятное желание подчиняться ей было выше страха смерти от воспаления легких.
Они взялись за руки и пошли в парк, вдыхая аромат сухих листьев и терпкого воздуха конца октября.

* * *

Илья бросил работу — он занялся обустройством купленного в Подмосковье коттеджа. С непривычки это давалось нелегко, но если он попадал молотком по пальцу, то читал «Отче наш», и боль отступала. Впрочем, он и не пускал ее дальше пальца — в голову, в сердце. В единственном компьютере остались только поисковые машины: они использовались в том числе и для подбора экологически чистых материалов для детской в квартире и коттедже. Илья старался, чтобы их будущему малышу было комфортно и он вспоминал родителей только как полог и гору…