Представляю свой новый рассказ “Мишка для Танечки” (Ю_ШУТОВА).
Новогодние приключения, неожиданная встреча, любовь и плюшевый мишка. События развиваются стремительно. После короткой увертюры нас ждет “пожар на палубе”, потом романтические свидания в самых неромантических местах и в финале дружно вступит сборный “оркестр” деревни Бабеевка.
Вот самое начало:
История эта старая. Не как мир, конечно. Но еще из прошлого века. И удивительная. Хотя и абсолютно правдивая. Я привык, что как только под пиво или шашлычок рот раскрою: «Вот было дело…», — приятели сразу ухмыляются: счас Кирюха заливать начнет. Я складно рассказывать мастер, и приврать могу для украшения и пущей, так сказать, округлости темы. Но к этой истории я ни полслова вымысла не добавил. И когда у вас в черепушке заворочается Станиславский и завопит свое вечное: «Не верю!», я вам представлю такое доказательство, что он сразу заглохнет. Но это потом, в конце. А пока давайте от начала. Спляшем, как говорится, от печки. Тем более, что с нее все и началось.
Гори, гори ясно!
Печка никак не желала растапливаться, она жрала газеты, а дровами манкировала, чадила вонюче — пришлось отрывать дверь, проветривать и без того промороженную домушку. Танечка чуть не плакала. Придумала тоже: встречать Новый год на даче. Была бы Дача, а то деревянный домик с печкой, огород да туалетная будочка за кустами смородины. Обычная шестисотая родительская дачка: три сотки под картошку, да три под все остальное. Но ведь подружки, Машка с Вероничкой, одобрили — прикольно, Новый год по будильнику и танцы под магнитофон, ночь, снег и чемодан портвейна. Про чемодан —шутка, но со здоровенной долей правды: почти полтора литра кофейного ликера «Сэм энд Пол». Не слыхали про такой? Самопал, значит. Девчонки наварили, две бутылки водки на это дело ушло и банка растворимого кофе. Ну понятно, сухаря два пузырика взяли, и парни еще коньяк принесли, через каких-то родственников с завода уворованный, с темным прошлым, но питьевой. А, да, еще шампусик, это по регламенту. Крымский «Новый Свет», по шесть с полтиной за бутылку. Салатов навертели: оливье, селедка под шубой, Таня печеночный тортик смастерила. Еще и настоящий торт, это Машка — спец по бисквиту. Бисквит черный, какао добавлено, а сверху безе и крем из яичных белков —«Негр в пене».
А теперь это все в сумках на полу, а они впятером вокруг печки камлают: разгорайся, милая, будь ты неладна. Что, обратно на электричку бежать? В город возвращаться? Можно, в принципе, в общагу к Вероничке податься, как раз к двенадцати успеют…
Печка, как подслушала Танюшины мысли — смилостивилась: «Ладно, гуляй, нога!» — и разгорелась. Теплей не стало, снимать куртки и пальто они и не думали, но перспективы улучшились, даль просветлела, и можно было вытаскивать снедь на стол, да и пропустить по первой за победу над старорежимным обогревательным агрегатом стоило. Таня утешилась: все-таки идея приехать в новогоднюю ночь на дачу не так уж дурна. Они даже елочку поставили, маленькую, пластиковую, слегонца помятую в сумке с салатами. Всяко лучше, чем дома с родителями под телевизор. Если б она не настояла, Машка со своим Валериком, женатики-первогодки, дома бы сидели. У них любовь, им везде хорошо. А Вероничка в общаге на дискотеке отжигала бы. Она вечно в поиске, шерстит варианты, чтоб после института в городе остаться. Вон, очередной вариант, Олег, кассету с Лед Зеппелингом в Электронику втыкает. В свою Бабеевку Вероничка возвращаться не хочет, говорит: «Бабеевка, она и есть Бабеевка, одни бабы, разной степени толстожопости».
Вероничка, кстати, пообещала за Олега своего, что тот приятеля захватит. Для ровного счета. Но видать, не срослось. Спросить неудобно как-то, будет похоже, что Танюше мужика не подогнали. Фу, пошлость какая. Это не про нее. Не то, чтоб она такая уж недотрога, но как-то выходит, что те, кто ей нравится, Таню не замечают, а те что замечают… Они не рассматриваются. А может, все дело в близорукости: очки носить стесняется, и чтоб не озираться, щурясь: «Кто тут?» движется вдоль коридора пединститута с замкнутым, а по мнению окружающих, высокомерным видом.
Короче, праздник начал набирать обороты.
Старый год проводили, под музычку у печки потоптались. Стрелки на стареньком будильнике все ближе к двенадцати.
— Шампанское где? Открывайте!
— Куда к торту руки тянешь? Это на следующий год! Шубу бери.
— Я вам счас про шубу расскажу…
— Анекдоты погодь. Надо сосредоточиться.
— Да разливайте уже, Новый год пропустим.
Галдеж, смех, звон простых граненых стаканов. Будильник, поставленный в пустую кастрюлю, оглушительно зазвонил-загрохотал, подпрыгивая. Пробка из шампанского выскочила. Всё! Новый год наступил! Ура, товарищи!
Через часок-полтора, когда уже и наелись, и пару пустых пузырей под стол убрали, и наплясались, стало скучновато. Валерик на диван прилег.
— А давайте гулять пойдем.
— А давайте. Танюха, где у вас тут гуляют?
Таня плечами пожала. Где тут зимой болтаться? Летом на карьер купаться ходят. А сейчас?
— Ну у ворот снег в кучу собран. Видели? Там раскатано, малышня на санках отрывается.
— О, с горки кататься! Пошли, — подхватила Вероничка, видимо, вспомнив деревенское детство.
— А санки есть?
— Есть.
Через пять минут компания вывалилась на улицу. Улицы дачного кооператива, хоть и носили красивые названия: Березовая, Кленовая, Сосновая, никакими березами-кленами украшены не были, их формировали лишь разномастные заборы да редкие, обозначавшие перекрестки, фонари. Тонкий серпик месяца даже не заморачивался что-то освещать на земле — едва серебрил облачную кучу, может, тоже собирался лихо скатиться с нее, улегшись на покатую спинку.
Два шага от калитки прошли, за угол свернули, и на тебе!
— Эй, смотрите-ка! Что это там? — кто-то из парней указывал в темноту, где заборный ряд обрывался.
Там явно была только что выстроенная дача, еще не обжитая: вокруг дома с «ломанной» финской крышей из-под снежных шапок выглядывали штабеля деревянных поддонов, кирпича и еще чего-то неопознаваемого, может, просто строительного мусора.
— Костерок кто-то развел?
Они подошли ближе. Теперь было видно, что огонь горел прямо под самым домом — пламя пока еще несмело лизало деревянную стену. Припахивало бензином.
— Это не костерок, — жестко сказал Олег, — это поджог. Что делать будем?
— Может пойдем отсюда? — Машка потянула своего Валерика за рукав, — чего-то гулять расхотелось.
Валерик, отцепляя руки жены, как-то неуверенно сказал:
— В милицию бы позвонить. И пожарным.
— Ты что? До станции три кэмэ. Забыл, как мы сюда перли? — Машка вцепилась в мужнино пальтишко.
— Пока до станции доберемся, тут все сгорит, — это опять Олег.
— И ветер еще. Раздует огонь, половина дач займется, — закивала Вероничка, — у нас как-то был пожар, вся деревня сбежалась, прям как были, в труселях, ватниках и валенках, не до нарядов.
Таня представила, как пылает их дачка. И хоть она совсем ни при чем, но как говорит отец: «На тебе сломалось — твоя вина. Обратного не докажешь». Тушить надо.
— Тушить надо, — озвучил ее мысль Олег, и подхватив какую-то палку, кинулся раскидывать костерок.
Рассказ “Мишка для Танечки” написан для новогоднего мэтча Литрес, и уже превращен в аудиокнигу.
Ищите на Литрес.
Страницы моих книг
Автор публикации
