Мечтатели

Тяжёлые бутоны чертополоха падали в пыль. Стебли возмущённо качали листьями, норовя задеть обидчика колючками.

— Получи! И ты получи! — шипел сквозь зубы Ванька, размахивая направо и налево «саблей», сделанной из доски. Он вымещал на цветах свою обиду за двойку, которую считал несправедливой.

«Это не прямой угол, а тупой, — передразнил Ванька учителя. И тут же мысленно ответил ему. — Сам ты тупой! Все углы — прямые. Ни одного кривого там не было…»

Один из немых противников Ваньки огрызнулся, брызнув на штанину пахучим соком. Мальчик сначала оторопел, — «от мамы достанется», — а потом мстительно растёр пятно. Отругала за двойку — пусть теперь стирает.

Ванька широко замахнулся «саблей», чтоб с одного удара снести непокорную «голову», и тут услышал громкий хлопок. И ещё один. Они раздавались из-за гаражей, с пустыря, давно и прочно заросшего высокой травой. Ваньке стало жутко любопытно, что там происходит. Но и боязно. Поэтому к источнику шума он пробирался так, чтобы макушка поверх зарослей не отсвечивала.

Хлопки стихли, но другие подозрительные звуки вывели Ваньку к полянке. Последние метры он преодолел по-пластунски, как заправский разведчик. Густая трава надёжно скрывала Ванькин любопытный нос.

В центре утоптанного земляного пятачка он увидел девочку. Та сидела на корточках, спиной к нему. Вокруг были разложены непонятные детали и инструменты.

Минут десять Ванька, затаив дыхание, наблюдал из своего убежища. Девочка была явно раздражена — что-то бубнила под нос и нетерпеливо встряхивала копной рыжих волос. Ваньке стало скучно, и он принялся считать «ёжики» репейника, приставшие к просторной кофте девочки.

Внезапно она замерла, потом встала и начала мерить площадку широкими шагами. Пять вправо, пять назад, пять влево, и вот она уже стоит возле Ванькиного укрытия. Он опустил лицо на руки и зажмурился. «Авось не заметит».

Ухо Ваньки что-то сдавило.

— Попался, шпион! — раздался над головой голос.

Ванька смахнул руку девочки и поднялся на ноги.

— Я — не шпион! Кузнечиков ловил… А тут ты — распугала их своими глупостями…

Только сейчас Ванька узнал её. Оксана из параллельного класса и соседнего подъезда. Близко они не были знакомы, так, пересекались иногда. С Оксаной вообще мало кто дружил, странная она была какая-то.

Ванька слышал, что лучшая защита — нападение:

— А ты что тут делаешь? А если взрослым расскажу?

— Так ты у нас не просто шпион? Ещё и ябеда? — усмехнулась Оксана.

Ванька крепче сжал в руке «саблю» и шумно задышал через нос.

Но угроза не подействовала. Оксана лишь хмыкнула в ответ и уставилась серыми глазами на Ваньку в упор. Он не нашёл ничего лучше, чем гордо покинуть поле брани. «Девчонки, что с них возьмёшь».

Уже было углубился в заросли, как сзади окликнули:

— Не обижайся! Идём, покажу кое-что!..

Любопытство пересилило упрямство. Оксана стояла там же, где он её покинул. Только согнала ехидную ухмылку с лица.

— Меня Ксана зовут. В честь расы нашей — ксандерианцев. Слыхал?.. Они меня на Земле оставили. Охранять вас, дураков, — серьёзно сказала она, протягивая руку. И звонко рассмеялась, увидев выражение лица Ваньки.

Тот опять было решил уйти, теперь уже насовсем, но Оксана добродушно хлопнула его по плечу:

— Прости, не удержалась… Тоже считал меня «тю-тю»? Ну, признавайся…

Оказалось, что пустырь для Ксаны не просто пустырь, а целая испытательная площадка. Здесь она сама, без чьей-либо помощи, мастерила ракету. Правда, та явно не спешила покидать Землю, чем порой приводила Ксану в бешенство. Но упорная девочка не сдавалась.

— Когда я вырасту, — призналась она Ваньке, показывая, из чего состоит ракета, — обязательно полечу в космос, к далёким планетам. Ну, или на Луну хотя бы…

— На чём, на этом? — хмыкнул Ванька. — На ней даже мышь никуда не улетит, ха…

— Ой, балбес! Это ж модель. Она — беспилотная. А я полечу на настоящей, на «Союзе».

Ванька опять хотел обидеться, но сдержался. Уж больно интересно Ксана рассказывала.

***

После того случая Ванька не появлялся на пустыре дня три. Ведь странности — штука заразная. Стоит сблизиться с человеком, не похожим на других, и всё — пиши пропало. Друзья начнут избегать Ваньку, смеяться, тыкать пальцами.

Но в итоге не совладал с собой. Ноги сами принесли на полянку.

— Чего пришёл? — стоя спиной к нему, спросила Ксана.

— Да я это… Может, помочь чем? — промямлил Ванька.

И девочка помощь приняла.

Оказалось, Ксана не только разведчик ксандерианцев, но и ходячая «Википедия». Ванька молча выполнял «мужскую» часть обязанностей на импровизированной стартовой площадке. А Ксана в это время успевала выдавать ему столько знаний об устройстве Вселенной и полётах в космос, сколько Ванька за всю свою жизнь не услышал бы.

— А ты знаешь, что кроме Белки и Стрелки были запасные собаки-космонавты? — ошарашивала Ксана очередным вопросом, на который сама же и отвечала. — Да, так же как и у людей. Звали их Звёздочка и Чернушка…

— Тёткам, которые похудеть хотят, знаешь, куда надо?.. На Марс! Там гравитация почти в три раза меньше земной. И если тёть Оля из пятого подъезда (знаешь тёть Олю?) весит здесь сто двадцать кило, то там будет сорок пять. Моментально! А я вообще как кошка буду… Здорово же?

— Ты же слышал, что у нас космонавтов называют космонавтами, а в Америке астронавтами? А вот в Китае есть своё название — тайконавты. В Индии — виоманавты. Смешно звучит на казахском — гарышкер… Ну что, побежали обедать? Кто последний, тот — гарышкер!

— В космосе есть планета, которая состоит из алмазов, прикинь? Учёные оценили их примерную цену в двадцать семь но-ни-ллионов! Слышал о таких числах? Нет, конечно! Это единица с тридцатью нулями!.. Вот бы хоть кусочек от неё отколупать — всю жизнь можно жить припеваючи…

Ванька ловил каждое слово Ксаны. И честно силился понять, чем жидкостный двигатель отличается от твердотопливного. Многого не понимал, но не признавал этого. Только качал головой с умным видом. И любил украдкой следить за тем, как розовый кончик языка Ксаны время от времени выглядывал наружу, пробегал по трещинкам на губах и скрывался во рту как в норке.

***

Иногда на Ксану нападала хандра. В такие дни она становилась молчаливой и грустной. Даже на любимые темы говорила нехотя, пропускала мимо ушей вопросы и неумелые шутки Ваньки. Он, конечно, попробовал выяснить причину таких смен настроения.

— Не лезь, — зло бросала Ксана. — А то поссоримся.

И Ванька оставил попытки. Он слишком дорожил их встречами. Но никто же не запрещал вызнать всё, что надо, окольными путями…

У Ваньки был близкий друг — Колька. Росли вместе в одном дворе, и в школу ходили одну. Колька страшно гордился своим оригинальным прозвищем — Шпатель. Ванька хорошо знал, откуда оно.

Дело в том, что Колька любил приделывать ноги всему, что плохо лежало. Однажды бригада строителей подправляла фасад их дома. Один из рабочих штукатурил кусок стены. В какой-то момент отвлёкся на пару секунд, воткнув шпатель в ведёрко со смесью. А когда хотел продолжить, рука схватила пустоту — инструмент таинственным образом испарился.
Творцом сего чуда как раз и был Колька. Пока строители рыскали в кустах в поисках шпателя, он приладил его в качестве катапульты и запускал куски грязи в соседские окна.

Именно благодаря вездесущему Шпателю, Ванька выведал всё, что хотел. Только знания эти не пришлись ему по нраву.

Отец Ксаны — бывший военный на пенсии — воспитывал её в одиночестве. Жена то ли бросила его, то ли умерла — никто не знал. Но отставной вояка, когда-то храбрый и честный, медленно, но верно скатывался на самое дно. Пил, дебоширил, говорят, и на дочку руку поднимал. Ванька вспомнил, как частенько по дороге в школу видел дядю Игоря, бредущего неверной походкой из магазина. И каждый раз в пакете в его руках бутылки выстукивали причудливые мелодии.

Только теперь Ванька понял, почему Ксана часто, даже в страшную жару, носила майки с длинными рукавами. Да и солнцезащитные очки могли служить лишь прикрытием для опухших глаз…

***

Как-то раз Ксана попросила Ваньку прийти на их секретное место вечером, как начнёт темнеть. Родители редко выпускали гулять так поздно. Пришлось пожертвовать карманными деньгами. Шпатель согласился прикрыть Ваньку — мол, вместе у него домашнюю работу делают.

На «стартовой площадке» царил непривычный порядок. Посерёдке лежал плед. Рядом приткнулись ведёрко попкорна и бутылка Колы.

Ксана сидела по-турецки на пледе. Заметив Ваньку, похлопала ладошкой по земле, предлагая присесть. Он несмело опустился рядом.

Небо быстро потемнело. На его чёрном платье чья-то щедрая рука густо рассыпала блёстки. Ванька не помнил, когда смотрел на звёзды в последний раз.

— Вон, гляди туда, — ткнула Ксана в одну из точек пальцем. — Видишь вон ту — самую яркую? — Ванька не видел, но согласно угукнул. — Это Сириус. Он светит как двадцать два Солнца сразу.

— Так почему днём его не видать? — усомнился Ванька.

— Вот, балда! Так он намного дальше от нас, чем Солнце. Такие расстояния человек даже вообразить не может. И если, к примеру, Сириус прямо сейчас взорвётся, он будет гореть на нашем небе ещё много лет. Даже когда нас с тобой на Земле уже не будет…

Голос Ксаны и непонятные факты как нельзя лучше убаюкивали Ваньку. Через какое-то время звёзды перед его глазами поплыли, затем пустились в пляс. Они становились то больше, то меньше, светили ярко или вообще пропадали. Голос Ксаны становился всё тише, будто доносился из далёкой-далёкой галактики…

Но вдруг голова девочки уткнулась Ваньке в плечо, и сон как рукой сняло. Он вытаращил глаза, словно призывая звёзды в свидетели — «я тут не при чём, она сама». Сердце гулко забилось, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки. Ваньке стало страшно, а потом — так хорошо, как никогда в жизни!..

***

Всю последнюю неделю лил дождь — и с неба, и из Ванькиного носа. Пришлось безвылазно сидеть дома. Ваньку уже тошнило от лекарств и однообразных мультфильмов. Хотелось на волю, на пустырь, к Оксане.

Они созванивались время от времени. Но разве родители дадут поговорить. Тем более мама была не в восторге от того, что Ванька завёл дружбу со странной девочкой из «крайне неблагополучной» семьи.

Когда Ванька наконец смог вырваться на свободу, первым делом поспешил на пустырь, надеясь застать там Ксану. Его встретила хмурая картина. Дожди прибили траву к земле. Всюду темнели грязные лужи в ожидании неосторожных ботинок. Ванькины джинсы намокли до коленей, пока он пробирался к заветному «пятачку».

Там никого не оказалось. Только почти законченный остов ракеты сиротой торчал в середине «стартовой площадки». На нём Ванька заметил клочок бумаги, приклеенный скотчем. Внутри сложенного квадрата было несколько слов. Он узнал почерк Ксаны.

«Встретимся там, на пыльных тропинках далёких планет…»

Ванька посмотрел на серое небо, словно ожидая увидеть там Ксану, идущую по невидимой дорожке. «Глупая шутка», — поначалу решил он. А потом нехорошая мысль червяком проникла в мозг, неприятно засвербела там.

Ванька поспешил обратно. На выезде из двора он разминулся с каретой Скорой помощи. «Опять кого-то с короной забрали».

У одного из подъездов толпилась кучка оживлённо галдящих соседей. Вездесущий Шпатель тоже был там. Едва завидев Ваньку, побежал навстречу:

— Слушай, тут такое было!.. Ты же Оксану знаешь? Ну ту, странную, из третьего подъезда… Она того — таблеток наелась… Отец ейный вернулся, сволочь, а она лежит, пузыри пускает…

— Где она? — еле выдохнул Ванька.

— Опоздал ты, всё, конец!.. Увезли её… Туда, в районную…

Ванька бежал изо всех сил. Даже, когда горло начало страшно саднить, а лёгкие будто схлопнуло в лепёшки. Даже когда ноги налились свинцовой тяжестью. Он мог, конечно, сесть на автобус, но чувствовал, что не может так поступить в память о Ксане. Он должен бежать, чего бы это ему не стоило.

Девушка в регистратуре отказалась его пускать. Не помогли ни уговоры, ни угрозы. Да и кто будет серьёзно воспринимать мелкого пацана в грязной промокшей одежде. Ванька решил пробиться силой, но попытка не удалась.

Шум привлёк одного из врачей со строгим, недовольным лицом. Узнав, куда рвётся мальчик, он спросил:

— И кем ты приходишься Оксане Егоровой?

— Братом! — вызывающе бросил Ванька.

— Ну что ж… брат… пошли со мной. Только сначала бахилы надень.

Шествуя по коридору следом за врачом, Ванька представил, как нелепо он выглядит в медицинском халате, полы которого подметали землю. Но ему было всё равно.

Они подошли к одной из палат со стеклянными стенами. Врач вошёл внутрь, строго наказав Ваньке ждать в коридоре.

Спустя минуту, что показалась Ваньке вечностью, жалюзи с внутренней стороны слегка приоткрылись. И он, прильнув к стеклу, разглядел внутри Ксану.

Та лежала с закрытыми глазами на кушетке. Бледное лицо сливалось с подушкой. И только ярко-рыжие волосы боролись со стерильной белизной.

У ног Ксаны сидел мужчина и кончиками пальцев бережно поглаживал кисть девочки. Ванька узнал дядю Игоря. Бросились в глаза затрапезные домашние тапочки на его ногах. Плечи мужчины дрожали.

Жалюзи снова закрылись, скрывая содержимое палаты. Вышедший врач развернул замершего Ваньку лицом к себе:

— Иди домой, брат. С ней всё будет в порядке. Завтра придёшь, скажешь — я разрешил свидание. Только короткое, учти! Не надо пока свою… сестру беспокоить.

На обратном пути Ванька отчётливо понял, кем хочет стать, когда вырастет. Нет, не космонавтом. Полицейским.

Потому что в мире должны быть мечтатели. А кто-то должен мечтателей защищать. От тех, кто эти мечты хочет уничтожить.

Ванька брёл домой, задумчиво глядя под ноги и расшвыривая носком ботинка камешки. А высоко-высоко над ним взрезала небесные просторы ракета-носитель «Союз», оставляя Земле лишь дымный след…