Зурико приехал!..

Это случалось раз в год. И обязательно летом, чтобы жарить во дворе шашлыки.
– Генацвале, – кричал он мне в трубку сквозь вой сирен, – я уже в машине! И угадай с трех раз, к тебе ли я еду? Или все-таки к тебе? А может быть, к тебе? На ответ тебе, кацо, дается сорок четыре с половиной минут! Время, между прочим, уже идет, бежит уже вприпрыжку!
Я понял, что пропал! (Я знал, что говорю). Зурико приехал, а это означало, что я выпадал из жизни на три дня. И хорошо, если на три. Когда Зурико Думбадзе заглянул ко мне в гости «буквально на двадцать минут» в прошлый раз, я очнулся только к одному из четвергов августа. И до утра субботы вспоминал – мне помогала Настя – про то, как меня зовут, что происходит и, главное, что уже произошло? И это при том, что я, строго говоря, непьющий человек.

Зурико Думбадзе – таинственный политический и государственный деятель, зная всё о нём с нашего совместного детства, я совершенно не знал его с этой стороны…
«Надо, – подумал я, – все свои дела привести в порядок. Сейчас начнется!»
Столы, заваленные едой, он во двор вынесет – и мой кухонный, и соседский, конечно. Шашлыки эти бесконечные. Полицейские патрули, которые будут пить из литровых рогов, отделанных серебром молодое – вах! – вино. Потом они будут обниматься, плакать, целовать друг друга и петь в ночи и хором «Сулико» и «Подмосковные вечера».
Потом появятся эти его «подруги московские». Якобы для того, чтобы приготовить нам «настоящее сациви». Знаю я этих его подруг московских! А между тем, у меня Настя. И еще Вика. И еще… Хотя я, строго говоря, не женат…
В общем, я успел всем своим сообщить про то, что уезжаю в командировку. На три дня.
– Или на пять, – добавил я на всякий случай.
«Съемки, мол, в Саратове».

Но кое-кто из своих понял меня совершенно неправильно. Это я уже потом осознал…
И вот он приехал. На трех джипах. Но без вертолета. Вертолета в небе не было, точно. Было только три джипа, и это был прогресс, в прошлый раз было всего два авто.
И все это мы начали вытаскивать из багажников и салонов его машин и тащить ко мне, на шестой этаж. «Помощники-референты» его помогали, одинаковые молодые люди в лаковых туфлях, черных «концертных» костюмах, в белых рубашках и при черных галстуках. С кобурами под пиджаками…

Случившиеся по дороге соседи тоже приняли «посильное участие», и опять всё это:
– Вах! Кацо! Батоно! Генацвале!
И поцелуи, и объятия, и похлопывания по спине и по плечам на весь подъезд. Соседи уже давно знали Зурико, а потому действовали слажено и энергично.
– Брось, – сказал он мне после того, как мы с ним обнялись и поцеловались, – всего-то!
Словом, Зурико привез мне «пустяки какие-то».
– Трех барашков, немного кур…
«Живых!» – ужаснулся я.
– Сыра чуть-чуть…
Сыра было пятнадцать головок…
– Пару охапок кинзы и укропа и…
– Что?!
– От папы немного вина молодого!..
Литров было не просто много, а очень много! И привет, конечно, от Луарсаба Давидовича. И от Натэллы Георгиевны.
– Пить будем, гулять будем!
– Зурико…
– Ты, – перебил меня Зурико, – ещё, вах, не женился?
– Зураб!
– Все понял, батоно, не продолжай и не нервничай! Тинатин, она, знаешь, тоже привет тебе передает, когда ты был у нас в Тбилиси в прошлый раз, то ты и она… она и ты… и…
«Началось!» – подумал я.
И оно началось…

К концу первого дня я ещё что-то понимал. И даже кого-то узнавал. Кажется, я узнал Сашку Наказыкина. Я, кажется, даже представил его Зурико. Но Зурико мне сказал, что он знает Наказыкина, «уже, буквально, как родного».
– Ты, – сказал Зурико, – представлял мне его уже раз пятнадцать. И это только, заметь, в прошлый мой приезд!
Наказыкин, обгладывая куриную ногу – это была именно нога, не ножка – и обнимая за талию одну из «московских подруг» Думбадзе, подтвердил мне тот факт, что, «да, мол, все верно. Он, Наказыкин, очень хорошо знаком с Зурабом, мол, Луарсабо-ви-чем, о-чем… просто очем и очем хорошим человеком!»

А ночью, когда Зурико наливал мне над-цатый стакан «молодого папиного вина», я стал вспоминать, какую именно ночь… день?.. проводит у меня в гостях Зурико?
С ужасом мне думалось, что заканчиваются только первые его сутки. И я прямо спросил об этом самого Думбадзе, но он, одетый почему-то в полицейскую форму генерала, не смог мне точно ответить, он сказал только вот это:
– Пятое июня.
При чем тут 5 июня – июля?! – я не понял. Да и некогда было…

Мы уже находились с ним на Красной площади. И это была уже следующая ночь… или нет? И, кажется, опять жарились шашлыки! Думбадзе вместе с режиссером Немых стреляли в ночное майское небо… или это был уже июнь?.. какими-то петардами, «в ознаменовании нерушимой дружбы двух народов: русских и грузин». Потом Зурико налил из огромной бутыли… откуда бутыль?.. каким-то генералам вина.
«Откуда генералы, – подумал я, – да еще при лампасах и в шашлыках… или наоборот?»
Но времени подумать про шашлыки и лампасы опять не хватило, все эти генералы и мы с Зурико и Немых пели хором «Подмосковные вечера» и «Сулико». Все плакали и обнимались. И пили вино, конечно.

Ну, а потом, что же, он решил поехать в Лаврушинский. По-княжески поехали – ехали к Багратиону, князю – на трех такси. Ещё были джипы – три?! – с бесшумными проблесковыми маяками и с надписями на борту: FBI. И, кажется, над нами барражировал огромный транспортный вертолет c буквами: U.S.Air.Force.
«Америка, – подумалось, – это что же, он и с ними дружит? А зачем мы в Америку-то приехали? Я же на съемках, вроде, в Муроме… Или это я в Саратове?!»
– Нет, – сказал мне энергично Зурико, – это Москва, Лаврушинский, как ты (я?!) и хотел! Ты хотел посмотреть на князя Багратиона.
В Третьяковке… дело было почему-то опять ночью… нас встречали как родных и почему-то – почему?! – при свечах. И Думбадзе, держа в одной руке канделябр с оплавленными свечами, а в другой рог с вином, плакал рядом с портретом князя.
Затем мы выпили за Багратиона, в частности, и за победу 1812 года, в общем. Потом с офицерами FBI, которые переворачивали на мангале шашлыки – откуда в Третьяковке мангал?! – мы выпили за мир во всем мире.

После этого Зурико закончил разговор по спецсвязи с Белым Домом. Я разобрал только непонятное, какое-то загадочное слово: «Токио». И мы поехали домой.
«Токио, – мучительно думал-вспоминал я всю дорогу, – что-то знакомое…»
А дома я увидел Настю. И я сразу же… кажется… пришел в себя.
– Я помню, – азартно закричал Думбадзе, – это твоя Вика! Выпьем за Вику, самую красивую из всех девушек моего московского друга!
Я испугался. Это, в общем, была катастрофа. Настя била тарелки, бросая их отчего-то в потолок. И потолки были высокие…
«Кремль?» – подумал я.
Настя побелела лицом.
– Зурико! – закричал я.

Но было уже поздно. Часов двенадцать ночи. «Опять ночь, – подумал я с тоской, – что же это делается?! И есть ли он вообще, день?!»
– Есть, – сказал мне энергично Зурико, – есть ещё день, и есть ещё вино в пороховницах!
Потом он мне радостно сказал – по секрету – что мы не выпили и трети!
– Ты только представь, сколько счастья впереди!
И тут мне сделалось плохо.
– Зурико, – простонал я, хватаясь за голову, – я столько не проживу. Вернее, не выживу. Короче, не переживу.
– Ничего, брат, – сказал он мне, – большую часть я возьму на себя! Да и твой подъезд немного помог! Не говоря уже про Арбатско-Покровские участки полиции номер шестьдесят девять и девяносто шесть. Эти ещё на ногах, – уточнил Зурико.

Затем эхом возникли чьи-то сосредоточенные слова: «Три вещи не дадут тебе состариться и умереть: черная икра, рассказы Владимира Набокова и девичья грудь!»
– Запомни!
– Запомню!

Когда я очнулся в очередной раз, я увидел Вику. Вернее, сначала я увидел роскошное её декольте, и только потом я увидел прекрасное лицо моей Виктории.
Я спросил только одно, жизненно важное:
– Зурико… – спросил я, – он уехал?
Я ждал ответа Вики, как приговора. Но она сказала мне нежно:
– Да!..
И поцеловала меня своими вишневыми лакомыми губами.
«Когда, – подумал я, – когда я успел сделать ей предложение? И согласилась ли она? И что означает это её трепетное “да”? И, главное, где Зурико?»
– Он в Токио, – сказала мне Вика, – там, в Жёлтом море, Седьмой флот ВМС США, операция «Вальтасар», совместные учения. Поспи немного, ангел мой, мой самый лучший…
Именно в сознании того, что я «самый лучший» из ангелов, я и уснул.

Во сне я думал: «Боже мой, для чего и при каких обстоятельствах Зурико сдался этот Седьмой флот ВМС США? Такая обуза…»
Мне снились мои дорогие, улыбающиеся Луарсаб Давидович и Натэлла Георгиевна. И выглядывающий из-за плеча Натэллы Георгиевны хитрый Зурико. В руках у Зурико была огромная полная бутыль, которую он призывно приподнимал. Это было не вино. Это была чача. Я понял это мгновенно и решил не рисковать…

Я проснулся.
(Арбат, 30 мая – какие-то числа июня, 2013 г.)

Автор публикации

Андрей Ладога5 606

Какой статус?

Комментарии: 622Публикации: 68Регистрация: 03-09-2021

1

1

1

2

1