Подруги

Им было по восемнадцать, когда они познакомились. Заметили друг друга на первой же вводной лекции в университете.

Посчастливилось обеим поступить на филологический факультет. Взаимная приязнь возникла сразу. Так бывает. Звали их Зоя и Тоня.
Учились вместе, гуляли вместе, помогали друг другу. Зоя была местной, жила с мамой. Тоня приехала учиться из маленького города и жила в общежитии.

Им повезло. Уже на последнем курсе университета их взяли на работу в молодую, амбициозную телекомпанию. Начинались девяностые. Работы было невпроворот, событий взахлеб, эмоций в перехлест.

Зоя работала помощником редактора, все время проводила в кабинете. Спокойная работа без потрясений ей нравилась. Тоня устроилась корреспондентом, была в гуще такой непростой в то время, но такой интересной жизни. Моталась с оператором везде, часто попадала и в смешные, и в драматичные ситуации.

Однажды они снимали празднование дня ВДВ. Разгоряченные алкоголем десантники окружили съемочную группу, стали обвинять корреспондента с оператором в том, что телевидение освещает их праздник не правильно, говоря только о пьянстве, а они просто выполняли свой долг и защищали родину. Это и празднуют. Ребята распалялись все больше, телевизионщики слабо оправдывались, пока один из десантников не сказал: “А докажите, что вы с нами”. И налил им по полному пластиковому стаканчику водки.

Пришлось выпить. Потом потащились на кладбище поминать погибших товарищей. Тоня оглядывалась на оператора, он плелся позади, волоча ставшую тяжелой камеру. Зато прощались тепло, да и сюжет получился душевный.

Девушки дружили, дополняя друг друга. Зоя была спокойной и рассудительной, раскладывала каждую жизненную ситуацию по полочкам, находила пути выхода из самых сложных хитросплетений. Тоня же любила рисковать, была более раскрепощенной и отчаянной.

Так и жили девчонки, пока не пришло время создавать семьи, рожать детей.

Зоя вышла замуж удачно. Муж милиционер, высокий, красивый, сделал головокружительную карьеру, занял высокий пост и стал успешно бороться с наркотиками. Настолько успешно, что вскоре у них появилась трехкомнатная квартира в дорогом районе, дорогие машины для него и Зои. Ее сократили, но она и не жалела. Сидела дома, воспитывала дочь Алину.

Минимум два раза в год летали отдыхать за границу. В остальное время отдыхали так – отправляли дочь в выходные к бабушке, покупали много алкоголя, отключали телефоны и пили. Так, постепенно, Зоя сильно пристрастилась к выпивке. Безделье и пьянка обволакивали ее, делали безвольной и зависимой.

Тоня влюбилась в режиссера сразу, как увидела. Стильный, резкий, крутой профессионал, он больше молчал, но уж если говорил, то коротко и емко. Отношения их начались бурно, были сложными, но какими-то мучительно радостными. Для Тони. Известие о беременности он воспринял с нескрываемым раздражением. Но она все равно решила родить.

И странное дело – как только родилась Соня, режиссера как подменили. Он принял и полюбил дочку, полюбил и Тоню. Сняли квартиру, стали жить семьей, растить маленькую, ни в чем не нуждавшуюся Соню. Только вот жили в гражданском браке, и в ЗАГС он ее не приглашал. А она все время мечтала о белом платье и обручальном кольце.

Молодые женщины Зоя и Тоня несмотря на семьи, мужей, дом и работу, все же встречались. Выдохнуть семейные заботы, рассказать о болезнях и проделках дочерей, прополоскать косточки своим мужчинам. Но Зоя пила все чаще и чаще, и встречаться они стали все реже.

Беда пришла неожиданно. Страшная, без сострадания, сокрушительная. Заболела дочка Зои Алина. Положили в больницу, начали лечить, но состояние девочки ухудшалось. Дежурили в палате круглосуточно Зоя с мужем. Часто, давая передышку родителям, дежурила Тоня.

Как-то раз Зоя сидела в больнице возле Алины, смотрела на бледное личико спящей дочери и поймала себя на мысли, что ей просто нестерпимо, до накатившей тошноты хочется выпить. “А что, у меня такой стресс, мне просто нужно это для здоровья”, – слабо шевельнулось оправдание в голове.

Однажды, когда в палате ребенка Тоню сменил муж Зои, Тоня, почувствовала какую – то необъяснимую тревогу и поехала к подруге.
Дверь с трудом открыла совершенно невменяемая Зоя. Бутылки валялись везде. В кухне на столе, среди грязной посуды и остатков засохшей еды гордо возвышалась пепельница, полная окурков.

Зоя посмотрела на Тоню мутным взглядом, пробормотала что-то, упала на стол в гостиной и затихла, как будто уснула на лету. Тоня вздохнула и начала убираться. Ей было жалко Зою. Она понимала, что Зоя сильно страдает. Закончив уборку, Тоня принялась за подругу. Растормошила ее, с большим трудом довела до ванной, вымыла, сполоснула прохладной водой. Привела в чувство, напоила крепким чаем. Говорила много, успокаивала, убеждала. Ушла, когда Зоя заснула.

Прошло почти три месяца. Алина перенесла несколько курсов химиотерапии, но чувствовала себя нехорошо. Начались осложнения.

Родителям сказали, что есть лекарство, которое должно ослабить последствия химии и полностью купировать осложнения. Но если стоять в очереди на бесплатное получение, можно и не дождаться. А платно – самое малое – нужно было продать машину.

Зоя не хотела ходить пешком, да и вообще не готова была расстаться ни с машиной, ни с квартирой. Все было так приятно и комфортно. Зоя понимала, придется чем-то жертвовать, но тянула с решением, как – будто чего ждала. Прикидывала, считала, пыталась занять. И это не означало, что она не любит дочь. Просто досадно было расстаться хоть с каким-нибудь приобретенным благом. Нужная сумма совместными стараниями родителей Алины была уже почти собрана, и тут вмешалась Тоня. Она уже работала директором новостей в телекомпании, у нее было много знакомых чиновников и депутатов. К одному из них, курирующему местное здравоохранение, она и обратилась.

Вопрос решился быстро. Лекарство стали привозить домой один раз в две недели. И так полтора года.

Алина подросла, окрепла, похорошела. Первое время у Зои трепетало сердце, когда она получала результаты анализов дочери, но болезнь отступила. И радовалась Зоя вместе с Тоней.

Но про алкоголь не забыла. Когда подруга начинала выговаривать ей, отбивалась отчаянно, кричала, что много пережила и вообще – остановиться сможет в любой момент. Тоня видела, что теряет подругу, но помочь ей не могла.

Но это было еще не все. Выждав несколько месяцев после выписки из больницы дочери, от Зои ушел муж. Ушел к женщине, которая была моложе, и у которой только что родился ребенок. Это окончательно скосило Зою. Она начала пить каждый день и только чудом помнила дни сдачи крови дочерью и получения результатов.

Тоня наблюдала за подругой, иногда заезжала, уговаривала, внушала, но бесполезно. Ведь чтобы помочь человеку, нужно чтобы человек сам хотел этого, а Зоя не хотела. Ей было лучше так.

И скоро Тоне стало не до Зои вообще. Мужу ее поставили диагноз, который звучит как приговор. Почти всегда. Год она воевала с его болезнью, доставала лекарства, возила сначала к светилам, потом к колдунам. Но все было напрасно. Он умирал. И так захотелось Тоне пожаловаться подруге, просто поплакать. Чтобы Зоя, кроткая, добрая девушка Зоя, ближе которой у Тони не было подруг, пожалела бы ее и просто поддержала.

Зое уже давно никто не звонил. Муж ее с новым семейством уехал жить в Доминикану, а дочь старалась находится в квартире с постоянно пьяной матерью как можно меньше времени. А когда Алина увидела пьяную мать на улице, стоящую на коленях и просящую милостыню, она собрала вещи и ушла жить к бабушке. Долго после этого, закрывая глаза, она видела грязную, нечесаную маму с протянутой рукой. В другой руке та держала пузырек с боярышником и иногда отхлебывала из него.

В то утро выпить было нечего, купить не на что. Зоя злая слонялась по грязным комнатам, соображая, где бы раздобыть денег. Зазвонил телефон. Зоя, раздражаясь, взяла трубку. Звонила Тоня. Глухим, отстраненным голосом спросила как дела, как себя чувствует Алина. И тут же, разрыдавшись, стала рассказывать, что произошло в ее семье, и надежды нет. Что она не хочет и не может потерять родного человека, что ей очень страшно и никто не может помочь.

Зоя выслушала ее сквозь пелену своего вечно полупьяного состояния и почему-то разозлилась. Ведь хорошо отгородиться от всего, и пить, и спать, и ни о чем не думать. А тут надо было сострадать, еще хуже – помогать. Она не хотела. И разъярившись вдруг, ни с того ни с сего, она закричала в трубку Тоне: “Да пусть он сдохнет, лишь бы Алина жила!”

Муж Тони умер. Дочь Зои здорова, живет с отцом в Доминикане, изредка приезжая проведать мать. Тоня с дочерью поменяли квартиру, живут, работают. Зоя живет одна, часто уходит в долгие запои.

И больше Зоя с Тоней не подруги.