Осип Мандельштам (1891 – 1938)

Тоска. Бессонница. И снова Мандельштам.
Его читать я мог бы бесконечно.
И радость, и печаль, и стон сердечный
живут в его стихах. Всё можно встретить там.

Что есть стихи? Всего забава для умов,
на гребне волн водовороты пены,
успех, признание, подмостки сцены,
потом упрёки, зависть, рой обидных слов?

Всё в мире этом движется любовью,
но движется с трудом – так тяжелы грехи.
Что остаётся делать? Жить, читать стихи –
я их всегда держу у изголовья.

Влад Снегирёв

Не в ногу со всеми

«Мандельштам» – как торжественно звучит орган в величественных нефах собора. «Мандельштам? Ах, не смешите меня», и ручейками бегут весёлые рассказы. Не то герой Рабле, не то современный бурсак, не то Франсуа Вильон, не то анекдот в вагоне. «Вы о ком?» «Конечно, о поэте “Камня”» – «А вы?» – «Я об Осипе Эмилиевиче». Некоторое недоразумение. Но разве обязательно сходство художника с его картинами? Разве не был Тютчев, «певец хаоса», аккуратным дипломатом, и разве стыдливый Батюшков не превзошёл в фривольности Парни? Что если никак, даже с натяжкой, нельзя доказать общность носа поэта и его пэонов.

Мандельштам очаровательно легкомыслен, так что не он отступает от мысли, но мысль бежит от него. А ведь «Камень» грешит многодумностью, давит грузом, я сказал бы, германского ума. Мандельштам суетлив, он не может говорить о чем-либо более трёх минут, он сидит на кончике стула, всё время готовый убежать куда-то паровоз под парами. Но стихи его незыблемы, в них та красота, которой, по словам Бодлера, претит малейшее движение.

Вы помните «пока не требует поэта»?.. Мандельштам бродит по свету, ходит по редакциям, изучает кафе и рестораны. Если верить Пушкину, его душа «вкушает хладный сон». Потом – это бывает очень редко, а посему и торжественно, – разрешается новым стихотворением. Взволнованный, как будто сам удивлённый совершившимся, он читает его всем и всякому. Потом снова бегает и суетится.

Щуплый, маленький, с закинутой назад головкой, на которой волосы встают хохолком, он важно запевает баском свои торжественные оды, похожий на молоденького петушка, но, безусловно, того, что пел не на птичьем дворе, а у стен Акрополя. Легко понять то, чего, собственно говоря, и понимать не требуется, портрет, в котором всё цельно и гармонично. Но теперь попытайтесь разгадать язык контрастов.

Мы презираем, привыкли с детства презирать поэзию дифирамбов. Слава Богу, Пушкин раз навсегда покончил с ложноклассическим стилем. Так нас учили в гимназии, а кто потом пересматривал каноны учителя словесности? Нас соблазняет уличная ругань или будуарный шёпот, Маяковский и Ахматова. Но мне кажется, что явились бы величайшей революционной вентиляцией постановка трагедии Расина в зале парижской биржи или декламация перед поклонницей Игоря Северянина, нюхающей кокаин, «Размышлений» Ломоносова. Девятнадцатый век – позёр и болтун – смертельно боялся показаться смешным, тщась быть героем. Он создал актёров без шпаги, без румян, даже без огней рампы. Ирония убивала пафос. Но у нас уже, как-никак, двадцатые годы двадцатого века, и, возможно, что патетичность Мандельштама гораздо современнее остроумного снобизма Бурлюка. Великолепен жест, которым он переносит в приёмные редакций далеко не портативную бутафорию героических времён. Прекрасен в жужжании каблограмм, в треске патетических сокращений державный язык оды.

Мандельштам слишком будничен, чтобы позволять себе говорить в поэзии обыкновенным языком. Он с нами живёт понятный и доступный, но, как беременная женщина, смотрит не на мир, а в себя. Там, в поэтовой утробе, месяцами зреет благолепное и насыщенное слово, которое отделит его от прочих смертных и позволит с ним снова быть до конца. Этот инстинкт самосохранения породил самое изумительное, противоречивое, прекрасное зрелище. Поэты встретили русскую революцию буйными вскриками, кликушескими слезами, плачем, восторженным беснованием, проклятьями. Но Мандельштам – бедный Мандельштам, который никогда не пьёт сырой воды, и, проходя мимо участка комиссариата, переходит на другую сторону, – один понял пафос событий. Мужи голосили, а маленький хлопотун петербургских и других кофеен, постигнув масштаб происходящего, величие истории, творимой после Баха и готики, прославил безумие современности: «ну что ж, попробуем огромный, неуклюжий, скрипучий поворот руля».

Илья Эренбург «Портреты современных поэтов»

 

Кем был «мученик» русской поэзии Осип Мандельштам

15 января 1891 года родился русский поэт Осип Мандельштам, в стихах которого отразилась целая эпоха: гибель старой России, революция, сталинское время. Его знают, прежде всего, как писателя, гонимого по политическим мотивам и заплатившего жизнью за свои стихи — они уцелели чудом, их запоминала наизусть и прятала у немногих единомышленников его жена Надежда Мандельштам.

Славу писателя окончательно упрочила его смерть в унизительных условиях: он погиб в 1938 году в лагере под Владивостоком. Нередко в России и во всём мире образ Мандельштама сравнивают с образом мученика, он как никто другой подходит для легенды: нищета, преследования, мученичество и запоздалая посмертная слава. Но каким на самом деле человеком был автор разоблачительного стихотворения о Сталине?

«Остановите мемуары»

Нет, никогда ничей я не был современник,
Мне не с руки почёт такой.
О, как противен мне какой-то соименник,
То был не я, то был другой.

Писал Мандельштам, не желая, чтобы о нём судили по воспоминаниям людей, взгляды которых он никогда не разделял. Легенды начали сочинять, когда поэт ещё был жив, и это, конечно, его возмущало. «Остановите „мемуары”», — периодически упрашивал современников писатель. Его жена Надежда Мандельштам однажды дала жёсткую оценку большинству воспоминаний о муже: «О. М. был не по плечу современникам: свободный человек свободной мысли в наш трудный век. Они и старались подвести его под свои заранее готовые понятия о «поэте». Нельзя забывать, кто были его современники и что они наделали».

А Анна Ахматова, которая была близка с поэтом, после его смерти призывала друзей написать о Мандельштаме правду, чтобы развеять лживые легенды: «Теперь мы все должны написать о нём свои воспоминания. А то знаете, какие польются рассказы: “хохолок… маленького роста… суетливый… скандалист…“».

«Чтобы не было слишком страшно жить»

О его смешливости и суетливости действительно ходили легенды, но, как считали близкие, эта весёлость была напускной: «Мандельштам только притворялся и под легкомыслием старался скрыть от всех — а главное, от себя — своё глубоко трагическое мироощущение, отгораживаясь от него смехом и весёлостью. Чтобы не было слишком страшно жить».

Мандельштам был неординарной фигурой даже в обществе писателей: «Встречи с М. были всегда не похожи на встречи с другими поэтами. И сам он ни на кого не походил. Он был не лучше и не хуже, а совсем другой. Это чувствовали многие, даже, пожалуй, все. Человек из другого мира, из мира поэзии». Особенно бросалась в глаза его чудаковатость, о которой говорили многие и которую Надежда Мандельштам долгие годы считала клеветой (ведь образ поэта-чудака не к лицу поэту-мученику): «Вбегал Мандельштам и, не здороваясь, искал «мецената», который бы заплатил за его извозчика. Потом бросался в кресло, требовал коньяку в свой чай, чтобы согреться, и тут же опрокидывал чашку на ковёр или письменный стол»; «Рассеянный и бессонный стихотворец Осип Мандельштам будил знакомых и после трёх ночи. Это было очень мило и оригинально, и его поклонники, проснувшись, вставали, будили служанку и приказывали ставить самовар»; «Мандельштам истерически любил сладкое. Живя в очень трудных условиях, без сапог, в холоде, он умудрялся оставаться избалованным. Его какая-то женская распущенность и птичье легкомыслие были не лишены системы».

Елена Яковлева

 

Осип Эмильевич Мандельштам. Жертва преследования

Очень трагична судьба поэта Осипа Мандельштама. Большую часть жизни пытавшийся противостоять новой «неправильной» власти, он не смог выдержать её жестокого удара…

Родился Осип Эмильевич Мандельштам в Варшаве 15 декабря 1881 года в еврейской семье мелких купцов. Детство и юность он провёл в Павловске и Петербурге. Позже поступил в Тенишевское училище, где проучился до 1907 года.

В юности Осип Мандельштам был увлечён эсеровским движением (воспоминания «Шум времени»). В 1907 году он отправился в Париж, где прослушал курс лекций. В Париже Осип Мандельштам провёл два года. Вообще всю свою юность Мандельштам посвятил образованию, в 1909–1910 годах он был в Гейдельберге, в 1911–1917 годах в Петербургском университете изучал романскую филологию.

Осип Мандельштам впервые начал писать стихотворения в 1906 году, писал он в основном в народном стиле, с 1908 года он вплотную занялся творчеством, в это время им было написано много стихотворений. Своё первое произведение Осип Мандельштам опубликовал в 1910 году.

В этом же году Мандельштам начал интересоваться символизмом, он познакомился с В. И. Ивановым, отправлял ему свои стихи.

В это время он пытался сочетать «суровость Тютчева с ребячеством Верлена», возвышенность с детской непосредственностью. Стихотворения Осипа Мандельштама полны размышлений о хрупкости окружающего мира и самого человека, о неразгаданной вечности судьбы. В одном из стихотворений, написанных в юности, Осип Мандельштам написал:

Неужели я настоящий
И действительно смерть придёт?

После этого Ирина Одоевцева задала ему вопрос: «Осип Эмильевич, неужели вы правда не верите, что умрёте?». На это О. Мандельштам ответил: «Не то, что не верю. Просто я не уверен в том, что умру. Я сомневаюсь в своей смерти. Не могу себе представить. Фантазии не хватает».

Строчки его стихотворений неожиданно просты и полны конкретных образов – описание природы, стихотворные натюрморты и т. д.

В своих произведениях после 1910 года автор ищет смысл жизни и спасение в религии, в это время его часто можно было встретить на заседаниях Религиозно-философского общества, но, несмотря на это, в его стихах религиозная тема в целом целомудренно-сдержанна. В 1911 году Осип Мандельштам решил принять крещение, проведённое по методистскому обряду. Из стихотворений, написанных в эти годы, было опубликовано не более трети.

В 1911 году О. Мандельштам очень много времени проводил с Николаем Гумилёвым и Анной Ахматовой, а также в обществе акмеистов.

В 1913 году в программной подборке акмеистов были опубликованы его стихи «Notre Dame» и «Айя-София».

Смысл программы акмеистов для Осипа Мандельштама заключается в своего рода конкретности, «посюсторонности», «сообщничестве сущих в заговоре против пустоты и небытия». По его мнению, человек должен через творчество преодолеть свою хрупкость и сформировать собственное мироздание («…Из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам»).

В этот период своей жизни Осип Мандельштам уподобляется зодчему – свою первую книгу поэт назвал «Камень». Точно так же, по его мнению, «зодчески» должны складываться общественные отношения, да и само общество в целом. На эту тему он написал статьи «Пётр Чаадаев», «Скрябин и христианство», а также стихотворения о всеединящем Риме.

Стихи этого времени Осип Мандельштам наполняет восторженной торжественностью и возвышенными интонациями. Это «Петербургские строфы», «Бах», «Я не увижу знаменитой “Федры”». Но в то же время большое количество стихотворений он писал на бытовые и обыденные темы – «Кинематограф», «Домби и сын». Всё это создавало довольно причудливую картину, характеризующую душевное состояние поэта в этот период его жизни.

К этому времени Осип Мандельштам уже стал довольно известной фигурой в различных литературных кружках, его принимали в петербургской богеме. Высший свет восторгался стихами поэта и, конечно же, им самим, во время чтения своих стихотворений автор приобретал ребячливый, задорный и одновременно торжественный вид.

В 1914 году началась Первая мировая война. Сначала Осип Мандельштам выступал за её необходимость, но потом резко развенчал её, выражая своё отношение к ней в стихотворении под названием «Зверинец».

Впоследствии он выразил своё отношение к Октябрю 1917 года, называя революцию катастрофой для страны («Кассандре», «Когда октябрьский нам готовил временщик…»). Но в то же время он выразил надежду, что новое «жестоковыйное» общество может быть подкреплено основателями старой веры и культуры, которые придадут ему что-то домашнее, «эллинское» (но не римское). На эту тему он написал свои статьи «О природе слова», «Слово и культура», «Гуманизм и современность», «Пшеница человеческая» и др.

В 1919–1920 годах Осип Мандельштам принял решение уехать из Петербурга, где тогда начался голод, на юг. Он побывал в Крыму, на Украине, на Кавказе, об этом путешествии поэт вспоминает в своём произведении «Феодосия».

Через некоторое время поэт вместе со своей женой, Н. Я. Хазиной, вернулся обратно в Россию. В 1922 году они поселились в Москве.

Жена Мандельштама, Надежда, была довольно экстравагантной женщиной. Ирина Одоевцева в своей книге «На берегах Невы» так описала своё первое впечатление от знакомства с ней: «Дверь открывается. Но в комнату входит не жена Мандельштама, а молодой человек в коричневом костюме. Коротко постриженный. С папироской в зубах». Так выглядела жена поэта. Это сегодня подобный вид никого не шокировал бы, но тогда…

Женитьба изменила поэта. Творчество Осипа Мандельштама приобрело новое направление – смысл его стихов теперь всё чаще становится неуловимым, более расплывчатым, особенно это заметно по сборникам «Tristia», «Вторая книга». По мнению поэта, «живое слово не обозначает предметы, а свободно выбирает, как бы для жилья, …милое тело».

Слова в его стихотворениях объединяются только благодаря звукам и семантической эмоции («Россия, Лета, Лорелея»), иногда даже теряется связь между ними. Основными темами творчества поэта в это время стали смерть, «черное солнце» любви, круговорот времён, историческая катастрофа, «ночное солнце» возрождающейся культуры, а в центре его творчества – «святые острова» Эллады («Золотистого мёда струя…», «На розвальнях…», «В Петербурге мы сойдёмся снова…», «Сестры тяжесть и нежность…» и др.).

После 1923 года Осип Мандельштам разочаровывается в новом обществе. Всё громче и громче он заявляет, что ему более близок старый век, а бурная современность его совершенно не привлекает («Нашедший подкову», «1 января 1924»).

Наконец, исчерпав темы, интересовавшие его ранее, или лишившись вдохновения, Мандельштам вообще перестал браться за перо. С 1925 года в течение пяти лет он не написал ни одного стихотворения и только в 1928 году опубликовал свой итоговый сборник «Стихотворения», а также прозаическую повесть «Египетская марка», главная тема которой – человек на распутье эпох.

С 1928 года в творчестве Осипа Мандельштама наблюдается застой: «…чувствую себя должником революции, но приношу ей дары, в которых она не нуждается». Он выступает за необходимость революции, но совершенно не принимает новую власть.

В 1930 году он опубликовал «Четвертую прозу», резко обличающую существующий режим, а в 1933 году инвективу в стихах (эпиграмму), направленную против Сталина («Мы живём, под собою не чуя страны…»).

Этот бунт против новой власти придал силы Осипу Мандельштаму, и он вновь вернулся к творчеству. В этот период он написал множество стихотворений о чести и совести, к которым призывали революционные «разночинцы», о новой культуре человека («Армения», «За гремучую доблесть грядущих веков…», «Сохрани мою речь…», очерки «Путешествие в Армению»).

Характер произведений поэта с каждым разом становился всё более резким. Он написал эссе «Разговор о Данте», и это не могло остаться незамеченным, особенно со стороны правительства. Действительно, на поэта вскоре обратили пристальное внимание, и, наконец, в мае 1934 года он был арестован за эпиграмму и другие «антисоветские» стихи и сослан на Северный Урал, в Чердынь. Однако ссылка сама по себе ни для кого не была неожиданностью в то тяжёлое время. С точки зрения исторической правды интерес вызывает не то, за что поэт был сослан, а то, кем был выдан ордер на его арест. Под ордером «на производство ареста-обыска гражданина Мандельштама» стояла подпись зампреда ОГПУ Агранова.

Агранов известен не одним подобным делом, на его совести аресты Н. Гумилёва, Н. Клюева и т. д. Незадолго до своего собственного ареста Агранов сфабриковал дело о «заговоре врагов народа» – хотел отличиться и этим себя спасти. Но это не помогло – он был расстрелян в 1938 году.

В ссылке О. Мандельштам пытался покончить с жизнью. Попытка не удалась, но поэт был отправлен на медицинское освидетельствование, результатом которого стал перевод его в Воронеж.

В Воронеже Осип Мандельштам пробыл до мая 1937 года, ведя полунищенское существование. В этот период поэт жил только благодаря помощи своих друзей и жены. О своей жене он говорил: «Тем, что моя “вторая жизнь” еще длится, я всецело обязан моему единственному и неоценимому другу – моей жене».

Сначала Осип Мандельштам ждал расстрела. Но неожиданно ему смягчили приговор, что привело поэта в еще большее душевное смятение. В результате он написал целый ряд стихотворений, в которых открыто принимал советскую власть и выражал готовность даже пойти на жертвенную смерть («Стансы», так называемая ода Сталину). Многие исследователи его жизни и творчества впоследствии видели в этом самопринуждение или эзопов язык.

«Стихи о неизвестном солдате» – самое необычное и «тёмное» стихотворение Осипа Мандельштама тех лет, в нем поэт раскрывает картину революционной войны, показывает истинный смысл выживания человечества и всего мирового разума.

О. Мандельштам был уверен, что «ода» поможет ему спастись, утверждал, что «это была болезнь», и стремился её преодолеть. Его ссылка закончилась, и, возвратившись из Воронежа, поэт около года жил в Подмосковье. Но это не принесло ему ни счастья, ни душевного покоя: он продолжал ожидать репрессий, его жизнь, по собственным словам, проходила «как в страшном сне». Наконец его ожидания оправдались: в мае 1938 года его повторно арестовали «за контрреволюционную деятельность» и сослали на Колыму.

По официальной версии, он умер в сталинском пересыльном лагере от паралича сердца. По свидетельствам очевидцев, в то время он был в состоянии, близком к сумасшествию. Однако точная дата и подробности гибели Осипа Мандельштама долгое время не были известны. Но сегодня, когда многие сведения, ранее скрытые, становятся достоянием общественности, стало известно об обстоятельствах гибели поэта.

Так, некоторое время его гибель замалчивалась. Даже свидетельство о смерти было выдано через несколько лет. Вот как об этом вспоминала Надежда Мандельштам: «В июне сорокового года брата Осипа Мандельштама, Шуру, вызвали в загс Бауманского района [г. Москвы] и вручили ему для меня свидетельство о смерти О. М. „Возраст – 47 лет, дата смерти – 27 декабря 1938 года. Причина смерти – паралич сердца“. Это можно перефразировать: он умер, потому что умер. Ведь паралич сердца это и есть смерть… и еще прибавлено: артериосклероз… По сведениям Хазина, Мандельштам умер во время сыпного тифа».

Кто же такой Хазин, о котором упоминала Надежда? Это доктор, который хорошо знал Мандельштама, так как лечил его в лагере. Он сообщал, что в тюрьме у поэта окончательно помутился рассудок. Его пришлось положить в больницу для душевнобольных, но и там его болезнь прогрессировала. Он всего опасался, отказывался от еды, подозревая, что в ней яд, и очень сильно похудел. Отказываясь от полноценного питания, он собирал объедки на помойке, где и заразился тифом. В то время в лагере не было лекарств от этой болезни, и его не смогли спасти.

Вскрытие произведено не было, и точную причину смерти поэта сегодня, вероятно, определить не удастся. Однако его сильное истощение, а также тот факт, что на улице стоял сильный мороз, а у поэта наверняка не было тёплой одежды, дают основание полагать, что смерть наступила от естественных причин.

Осипа Мандельштама похоронили в начале 1939 года как простого лагерника, в общей могиле. Место его погребения было обнаружено почти полвека спустя, в конце 1990 года, искусствоведом Валерием Марковым.

Марина Куропаткина «Тайны смертей русских поэтов»