Понауехавшие.

(Тitanic, доплывший до Америки)

Всё было серое, сумеречное, наверное, часа четыре утра – нереальное время…

Я лежал, слушал, как рядом дышит Светлана, и думал о том, что скоро они улетят. Светлана и Катька-Лялька. И заикающийся толстый кот с полным именем По Фамилии Штанишкин. А с ними и наш новый муж, конечно…

Я лег щекой на ладошку Светланы. От ладошки пахло детским мылом. Или мне так показалось… Светлана, полусонная, повернулась ко мне, улыбнулась и улыбающимися своими губами поцеловала меня. Веснушки на носу, припухлые губы, бесконечные ресницы… У меня перехватило дыхание – мгновенная вечная нежность…

– Пора?

Я вздохнул. Потягиваясь, она медленно встала. Крохотные трусики её в ромашках…

– Кофе сваришь?

– Конечно, – я подумал, что жизнь бессмысленна, но все отчего-то живут.

– Я в душ.

Светлана на цыпочках, почти по-балетному упорхнула в ванную. Я пошел в кухню, поставил кофе на огонь. В ванной зашелестела вода. Я достал две чашки. Хлеб. Вынул масло из холодильника. Сливки. Что ещё? Джем…

– …Полное имя нашего кота выглядит так: «По Фамилии Штанишкин», – знакомила Лялька своего Штанишкина с незнакомыми, – и на уме у него один только вопрос: «Когда ж-ж-жрать будем?..» Не хотите, кстати?

Мне показалось, Светлана плачет. Я замер. Этого, думаю, мне только и не хватало… Сделал пару бутербродов. Кофе стал подходить, я снял его с огня. Звук воды оборвался. Светлана вышла из ванной. Сухие губы, сосредоточенный отстраненный взгляд, в лице ни кровинки.

– Завтрак?

– Что-то вроде…

Рассматривая бутерброды с джемом, Светлана пригубила кофе…

– Значит, все-таки Мальта? – я слышал себя только отчасти.

– Там дом. И квартира в Мадриде. Наш новый муж расстарался…

– Догадываюсь, – я думал о том, что любовь, конечно же, не продается, но легко покупается. Уставшая с утра, Светлана закурила сигарету.

– Как Лялька?

– Нормально, – Светка поморщилась, – Ляльке лучше расти там, не здесь.

– Я не представляю…

– И не надо. Справимся как-нибудь. И не с таким мы с ней справлялись, – с замедленным спокойствием Светлана затянулась пару раз, раздавила сигарету в кофейном блюдце, – а у тебя какие планы на жизнь?

– Жить, – сказал я, вслед подумалось: «Ещё бы знать, как? И, главное, на что?»

– Ты пропадешь без меня, – сказала Светлана страдальчески, – без нас.

– Ничего, и не с таким справлялся.

– Тебе не десять лет, точно, тебе шесть! До твоих десяти тебе ещё дожить надо. Уезжай отсюда!

– Там я никому не нужен.

– Ты и здесь никому не нужен.

– Здесь я никому не нужен по-русски, – я вздохнул, – ты хотела мне что-то сказать…

– Да… Вот что я поняла, – Светлана, приходя в себя, на секунду закрыла глаза, – твоя история с Дарьей просто была не закончена. Всё было хорошо и вот на самой звонкой ноте – катастрофа. И твои поиски новых девиц, это – чушь. То, что ты делал, это было самое просто и самое безответственное. Как мне плохо, а не пойти ли мне по бабам? Это кратко.

– Перестань!

– Ты же знаешь, что это правда.

– Наверное… Не уверен… Не знаю.

– Я знаю. Выход у тебя один, – сказала Светлана, – призрачный, правда…

– Какой?

– Ты же как бы сочинитель. Почти драматург. Нечто, напоминающее писателя…

– Хватит!

– Опиши вашу историю с Дарьей. И, главное, поставь точку в финале. Сообразил?

– Да, кажется…

– Что не записано, того не было. Возможно, после ты почувствуешь себя другим, и тебе, вероятно, станет легче. Отметишь свое семилетие.

Это были не те слова. Ничего, выпью две таблетки снотворного и отключусь от этого мира часов на десять. А завтра будет время всё решить. Пустая отсрочка, когда твёрдо знаешь, что не знаешь, как и на что жить?

– Я попробую.

Потом Светлана стала неторопливо одеваться. Затем нарисовала сегодняшнее своё лицо: губы, глаза, брови… Сумку она собрала ещё с вечера. Вчера было так много времени: вечер, ночь, и это казалось вечностью. Ночью мы почти не разговаривали, все было ясно, они уедут, я останусь. Потом время стало уменьшаться: часы, затем минуты… И вот позвонили – такси ждет.

Светлана стояла в дверях.

– Я пошла, – чёлка упала ей на глаза. – Не провожай…

– Увидимся, – сказал я и подумал: «Где-нибудь в районе звезд Кассиопеи».

– Как же это ужасно, – сказала тихо.

Но я услышал.

Она вышла за дверь. Заработал лифт.

Не бросай меня, я люблю тебя…

Хаос разоренной постели, одинокая пара тапочек, мятая салфетка со следами алой помады – распавшаяся жизнь. Затем возникло спасительное: «Пройдет, проверено».

Я повлекся в кухню, налил себе остывший кофе и вышел на балкон. Увидел такси, которое заворачивало за угол. Всё. Светлана уехала.

Вспомнилось, как однажды я рассказал Ляльке историю «Титаника», самого гордого и самого несчастливого корабля в мире.

«А они поженились?» – «Кто?!» – «Кто-кто?! Принц и принцесса!» – «Лялька, не про это история!» – «Если принц не женился на принцессе, то история плохая! И кстати! Корабль надо было выкрасить в белый цвет, тогда бы он доплыл до Америки!» – «Как это?! При чем тут цвет, Лялька?!» – «При том! Если бы корабль был белый, то айсберги приняли бы его за своего, за айсберг, они же белые, и не стали бы его топить!»

В самом деле, всё так просто…

Я допил холодный кофе,

и вернулся в дом,

на балконе уже была осень.

(Какой-то месяц осени, какой-то год)