Наташа жила, как и все, в многоквартирном доме. Жила и страдала. Социум не нравился, примиряться и молчать — была не её жизненная позиция. Наташу раздражало всё и все. В ее понимании правильного существования должно быть так: всем плохо, Наташеньке хорошо. А если наоборот, то Наташенька зря прожила этот день или месяц. Спасибо стечениям обстоятельств, соседям и коллегам жилось не очень хорошо. Каждый день слушая чужие рассказы, питаясь энергетикой и радуясь от того, что другие страдают, Наташенька проживала свою кособокую жизнь.
Талантов у Наташеньки была масса: она вязала, шила, писала стихи и рассказы. Выкладывала их на литературные сайты. Любила вступать в полемику с незнакомыми людьми. Доказывать свою точку зрения. Считала себя чуть ли не проповедником. Всегда знала правильную точку своего зрения. Или убедила себя в том, что знала. Или приснилось Наташеньке, что она самая-самая. Это уже история умалчивает. Но, найдя вокруг себя таких же единомышленников, создала банду по заклевыванию не понравившихся начинающих авторов. Делала это с упоением, с точкой и расстановкой. Элегантно и утонченно. Постоянно и монотонно.
На улице была сама доброта. Со всеми здоровалась, улыбалась во все зубы, которые ещё пока были в наличии. Учила детей искусству, прививала доброту. На своем сайте выкладывала только позитив, свои стихи и прозу. Гордилась своими достижениями. Была сама душевная красота. Сияла умом и юмором. Имела большое количество наград и грамот. Имела пару-тройку близких подруг, с кем обсуждала плохих авторов. Умничала перед другими и пародировала неугодных. Такая умная светская дама. На семейном фронте не сложилось, но дочь была. Дочь была, но не очень нужная. Мама была занята созданием своего имиджа. Имиджа, который был необходим для чего-то такого, такого важного, что знала только сама Наташенька.
Старость нагрянула как-то неожиданно, из-за угла. Сначала лицо стало выглядеть не отдохнувшим с утра, потом болеть колени стали нестерпимо. Седые волосы стали появляться очагово. На руках появились пигментные пятна. Хотелось отдалить или отсрочить приближение старости. Но это было непросто. Волосы можно было покрасить, пигментные пятна свести. Но лицо с брылями невозможно было исправить. Фотографии выходили непривлекательно. Пришлось покопаться и найти старые, десятилетней давности, и использовать их в социальных сетях.
Каждый день приходилось наблюдать изменения в собственном теле. Но Наташенька решила не расстраиваться и всю себя употребить на воспитание других. В учебном заведении, в котором она работала, разгуляться сильно не получалось, дети могли пожаловаться родителям. Но если это делать в чате и со взрослыми, лично не знакомыми людьми, и сильно черту не переходить, то душа находит успокоение. Построчив на ночь несколько десятков коротких, скверных сообщений, Наташенька чувствовала себя лучше и засыпала под музыку своей души. Утром, написав короткий стишок, бежала на работу, вполне довольная жизнью. Часто ей снилось, что председатель в союзе писателей и у неё в руках автомат, как у Антонины-пулеметчицы, и она косит своими пулями-словами начинающих авторов и стихоплетов. Получая от этого истинное удовольствие. В этот день Наташенька мурлычет под нос какую-нибудь мелодию Моцарта, а вечером печет пирог. Обязательно выкладывает его в социальную сеть. Давая понять всем, что, кроме всех прочих достижений, Наташенька ещё и удивительная домохозяйка. Дочь тоже радуется в такие дни, думает, что мама у неё просто удивительная.
Но это обман, обман временный. И уже вечером этого же дня Наташенька не видит ничего вокруг, она строчит пасквили, строчит и улыбается, довольная и счастливая.
Автор публикации
