Ну и жарища сегодня. Градусов тридцать, не меньше. Тут у меня в кабинете и того больше, наверное. Окна открыты, да вот ветра нет! И сторона солнечная! – Николай повесил пиджак на спинку стула и расстегнул ещё одну пуговку на рубашке.
Обстановка в кабинете, можно сказать, лаконичная. Ничего лишнего. Стандартный офисный стол, четыре стула, шкаф, кулер с водой в углу и жужжащий кондиционер над окном. Только вот с такой жарой он явно не справлялся. На окнах жалюзи, а толку-то – одно название. Сквозь щели пробивается полосками ядовитый солнечный свет. Вот, если б я был вампир, – подумал Николай, – был бы весь в полосочку от ожогов. Как зебра! Лучи сквозь щели раскалёнными лезвиями легко погружались в бы в кожу – словно в воду: с шипением, только парок бы от ожогов поднимался… А эта – ещё и во всём чёрном пожаловала, – как ей не жарко?
Напротив него за столом сидела грузная дама. Новая клиентка. Сразу видно: дама статусная. Так и есть: на папке стоял штемпель какого-то там комитета по градостроительству и чего-то там ещё.
– Как вы и просили, Николай Петрович, – двинула она папку к Николаю, – здесь всё, что насобирали. Мне говорили, что вы просто волшебник в таких деликатных вещах, даже экстрасенс! Очень просим! Помогите, пожалуйста, от всего коллектива нашего отдела.
Дама достала из сумочки толстый конверт и положила на стол. Николай взял его в руки, оценивая по весу, и изо всех сил стараясь держаться непринуждённо, но с достоинством, нарочито небрежно, пихнул его в ящик стола. На самом деле таких денег за свои услуги он ещё никогда не получал и был сильно взволнован. Ещё бы: с самого Олимпа к нему спустились, почти небожители. Как-то прознали о нём, что несомненно было весьма лестно. Да, слухами земля полнится. С высокими чиновниками Николаю ещё работать не приходилось. Главное – не ударить в грязь лицом! Выход на новый уровень. Опыт, однако. Эх! Даже голова закружилась…
Это был уже третий офис за полгода. С прежних адресов приходилось съезжать в спешном порядке из-за поступающих угроз в свой адрес – Николай поначалу вёл дела открыто, не шифровался особо. Даже сайт завёл. Но что поделать: не каждому руководителю понравится, что его подчинённые на него же управу ищут. Но это всё мелочи, главное, как он искренне считал, – он помогает людям. Был начальник самодур и тиран, а становился, если и не отцом родным для подчинённых, то по крайней мере, вполне лояльным и отчасти даже вменяемым.
Уже полгода, как Николай этим промышлял. Богатства особого пока не нажил, но концы с концами сводить получалось, и на жизнь хватало. Он почти пятнадцать лет проработал на производстве: от рядового инженера до главного технолога дошёл. Может так и работал бы дальше, пока у него внезапно не проявился этот дар. Или проклятие? Он назвал его Синдромом похмельного ясновидения. Однажды поутру проснулся с бодунища и прозрел! Людей стал насквозь видеть. А пить бросил совсем. Первым подопытным стал его непосредственный начальник, – а сволочью Олег Ефимович был, надо сказать, редкостною. Но, ничего – справился! Все остались довольны результатом. Начальник стал шёлковым, просто душкой стал! Так и пошло. Стали обращаться из соседних подразделений… Но всё тайное рано или поздно становится явным. Высшее руководство холдинга каким-то образом прознало. Естественно, им это пришлось не по вкусу. Как так? – Почему это изменения, пускай и положительные, происходят снизу, без их чуткого руководства? Скорее всего просто стуканул кто-то. Волей – неволей, а пришлось уйти по собственному. Отправился в свободное плавание. А раз дело идёт, то почему бы на нём и не заработать? Несколько названий сменил, телефоны менял… А потом и вовсе убрал себя из всех соцсетей и сделал ставку на рекомендации. Сарафанное радио – оно всё-таки надёжней, чем все эти интернеты. Клиентов меньше не стало, зато работается теперь значительно спокойней.
– Ну, Мария Сергеевна, я не никакой не волшебник, – улыбнулся Николай, – и уж тем более, не экстрасенс. Не люблю это слово. Давайте так. Просто помогаю хорошим людям. Угадайте-ка: кто у нас самый лучший укротитель домомучительниц? – рассмеялся он, тыча большим пальцем через плечо. На стене висела картина маслом: фрекен Бокк с обречённой физиономией и с пылесосом подмышкой стоит в клетке. Она прижимается к решетке, подняв полные раскаяния глаза вверх, видимо надеясь на снисхождение. А над клеткой завис Карлсон с физиономией Николая, назидательно грозя ей пальцем. Яркая картина. Сразу чувствуется кисть большого художника.
– Подарок. Работа кисти Клёпикова, Станислава Сергеевича. Между прочим, мой друг. Рекомендую.
– Как?! Тот самый? Который свои картины на чужие выставки втихаря подвешивает? Оригинал, однако, – заулыбалась Мария Сергеевна.
– Да! Любит он похулиганить. Так что вас привело? Кого будем укрощать?
– Понимаете, мой начальник – он очень хороший человек во всех отношениях… Но, как бы вам сказать, в силу специфики работы ему просто по долгу службы приходится… Ну это самое, – заёрзала Мария Сергеевна, – брать стал много…
– А! Взяточник! Так бы и сказали! Значит, раньше меньше брал что ли?
– Тихо, Николай Петрович, прошу вас говорить потише. Дело не в том, меньше или больше. Просто он раньше поаккуратнее себя вёл. Сора из избы не выносил – все были довольны. У нас нельзя не брать – не поймут! Вот начальник соседнего департамента решил совсем отказаться от взяток, так его сразу проверками стали донимать. Давили-давили, в прессе тралю организовали. Он почти месяц держался. Но вот на прошлой неделе додавили окончательно. В СИЗО повесился. А ведь, как потом оказалось, – ему просто уже некуда складывать было. Не выдержал, бедный, хотел переждать чутка, дом повместительней построить. Не успел.
– Чего же вы от меня-то хотите? Мне что, пойти и воззвать к его совести: вы мол полегче там, не берите уж помногу, не хорошо. Ай-яй-яй! И пальчиком погрозить?
– Понимаете, вся эта история с гибелью… в общем-то, ни в чём неповинного коллеги…
– Ни в чём не повинного?! – удивился Николай, – хотел бы я тоже, чтоб мне некуда деньги стало складывать! Ни в чём не повинного. Мне вот почему-то никто ничего не несёт просто так. Хоть я даже с плакатом возле метро буду стоять: типа беру взятки на безвозмездной основе, бесплатно, то есть даром, подносите, граждане, не стесняйтесь – вам ничего за это не будет! У всех возьму, никого не обижу!
– Ну, не утрируйте, пожалуйста, Николай Петрович. Нам ведь не до смеха. Как бы наш Пётр Валентинович палку не перегнул. Пятно же на весь коллектив. Как с цепи сорвался! К нему ведь даже сантехники с конвертами стали приходить. Да! Не смейтесь. И у дворника утром он подношение принял. Скромное, правда. Раньше он себе такого не позволял. Знаете, как алкоголик после длительной завязки… Во все тяжкие. А как руководителю ему ведь цены нет! Все его у нас очень уважают. Не хотелось бы терять такого хорошего человека. Помогите, пожалуйста. Очень переживаем.
– Ну хорошо-хорошо, – успокоил Николай клиентку, – не расстраивайтесь. Охладить пыл, вы говорите? Это мы можем. Как бы мне к нему на приём попасть? Есть какие-то правила?
– Я всё устрою. Просто впишу вас в журнал посещений, а остальных чуть передвину. Это моя работа. Я его делами управляю, планирование и всё такое, плюс деловая переписка. Так как вас представить?
Предвзятое отношение к работникам, скрытые камеры в женских душевых, задержка положенных выплат, незаконные увольнения, зарвавшаяся охрана – со всем этим Николай уже работал. Но вот, чтобы работники сами просили помочь своему начальнику – это что-то новое. Одно дело усмирить деспота с помощью своих необычных способностей, а тут – превышение по лимиту взяток, да ещё и во властных структурах! Как с этим работать? Тут надо присмотреться, навести справки… И почему, если этот Пётр Валентинович, совершенно открыто, презрев все правила приличия, берёт в наглую взятки, его никто не сажает? Вопросов было много. Каста избранных? Нет, ну этого же, из соседнего департамента, всё же посадили! Значит, и на них есть управа? А может и посадили за то, что брать перестал – типа круговая порука, не фиг от коллектива отрываться! Совесть у него, видите ли, проснулась. Хотя какая тут совесть – ему просто уже бабки складывать стало некуда. За это и пострадал. Надо было ему раньше этим вопросом озаботиться! А в СИЗО понял, что спалился из-за своей же глупости и недальновидности. Стыдно стало, наверное. Ничего не поделаешь – пришлось удавиться! Да уж… Слабак!
Николай внимательно изучил заботливо собранное Марией Сергеевной досье. Такое ощущение, что это не досье-компромат, которое он просил, а сборник достижений выдающегося работника номенклатуры. Сплошные трудовые подвиги. Прямо герой труда! Всё для людского блага и во имя процветания городского хозяйства. Были, конечно, кадры с камер наблюдения. Вот к нему несколько типов в кабинет заходят с дипломатами, а выходят – уже без. Такого было много. Но в дипломатах могло быть что угодно. Ах, вот ещё любопытная копия протокола, где Пётр Валентинович признаёт, что брал с потерпевших денежные средства за оказание услуг и общее содействие. Ну хоть что-то! Но причина! В объяснительной указано, что да, мол, брал, но чисто из хулиганских побуждений! Как вам такое? Из хулиганских, значит, побуждений. Просто нрав у него весёлый. Ничего себе! Мне бы так! Итог – за мелкое хулиганство – к дисциплинарному взысканию. Выговор, наверное. Пожурили и отпустили. Это как вообще? То есть, действовал без злого умысла. А, ну раз без злого умысла, тогда ладно – не считается! Просто великолепно!
И внешность у Петра Валентиновича тоже характерная. Большая круглая голова без единого волосика – как бильярдный шар, большой рот с пухлыми губами. Шеи нет совсем. Туловище тоже круглое. Сам по себе маленький. Если сделать пластику ушей – заострить кверху, то вылитый Весельчак У из мультика. А если нарядить во фрак и на голову цилиндр, то получится типичный такой классический «буржуин» с советских карикатур. Такого и ухватить-то не за что. Руки будут соскальзывать. С таких взятки гладки – будто специально про него придумали.
Николай положил фотографию подопытного перед собой, сосредоточился. Потом закрыл глаза и стал сканировать образ. Проделав эту процедуру несколько раз, он открыл глаза и задумался. Странно, очень странно. По всему выходит, что у Петра Валентиновича всё хорошо. Это неприятно удивило Николая: тот оказался совершенно здоровым человеком! Никаких болячек, на которые можно было бы надавить. Все органы в тонусе, психически уравновешен. И главное – никаких угрызений совести не просматривается. Сознание ясное как у младенца! Его что – вообще ничего не гложет? Так не бывает. Он же должен понимать, что делает что-то постыдное? Он же коррупционер, в конце-то концов! Ан нет. Полная уверенность в своей абсолютной правоте, сама естественность и очевидность. Непогрешим – и всё тут! Ну как с таким работать? Он что: таким был изначально? Энергетика мощнейшая, но он её бережёт. Сладострастием от него так и прёт. Легко внушает окружающим любовь к себе. Таким верят безоговорочно. Теперь понятно, почему его все так уважают. Так-так-так…заглянем с другого ракурса. Угу! Кажется, что-то есть. Он чего-то ждёт! И ждёт уже давно. Ну-ка, ну-ка, ещё чуть-чуть. Есть! Образ рыбака вырисовывается. Пётр Валентинович ловит рыбку в мутной воде. Напряжённо следит за неподвижно застывшим на водной глади поплавком. Полный штиль. Кого же он ловит? Тут предательски ворвалась в голову сцена из «Бриллиантовой руки», как Никулин ловит рыбу, а Папанов с аквалангом под водой обеспечивает клёв. А Миронов сзади со своей кочергой пытается его оглушить, но у него ничего не получается. Вот же оно! Нащупал! Петру Валентиновичу нужна помощь из-под воды, то есть снизу. А все эти неуклюжие попытки подобраться нему сзади – просто пшик! Не стоит их даже замечать. Вот бы теперь всё это конкретизировать… Ладно, у нас завтра с ним встреча, там и посмотрим.
В приёмной было многолюдно. Дверь в кабинет Петра Валентиновича распахнута настежь. Занавески на окнах позади его рабочего стола вибрируют от сквозняка. Руководитель, которому нет цены, юлой вертится в своём рабочем кресле. Самого его из-за сдвоенного монитора и не видно, но с порога может показаться, что за чёрными плоскими прямоугольниками обитает какое-то страшно многорукое существо. Руки взлетают то с одной стороны, то с другой. То одна рука вдруг вынырнет за трубкой телефона, а другая мгновенно оказывается с противоположной стороны с листом бумаги, то потом обе одновременно высунутся, но уже с новыми документами… Над столом нависает Мария Сергеевна и с такой же бешеной скоростью умудряется ловить выстреливающие из-за мониторов бумаги, ловко ставить печати, сортировать по папкам и подсовывать новые. Просто удивительная слаженность! Воздух был настолько плотно наэлектризован, что если достать из кармана лампочку, то её можно просто оставить висеть в воздухе. – И она не упадёт, а будет висеть без всякой поддержки! Мало того – она ещё и загорится! Потом начнёт мигать и наконец глухо лопнет, не выдержав скачков бешенного напряжения. Вот это люди работают! – подумал Николай.
Перед столом в порядке очереди замерли несколько посетителей. Никто из них даже не пытается прервать работу многорукого шефа и обратить на себя внимание – приучены с младенчества, как как котята к лотку. Просто смиренно ждут и не рыпаются, дышать в присутствии шефа не положено. Мария Сергеевна заметила Николая у порога и едва заметно мотнула головой, что означало буквально следующее: заходите мол, не стесняйтесь, а на этих не обращайте внимания. Тут, к счастью, поток бумаг внезапно иссяк. Николай внаглую подошёл вплотную к столу и с опаской заглянул за мониторы. Осторожно так, будто в паучью нору… Но никакого страшного паука не обнаружил. За мониторами сияла лысая и улыбающаяся во весь рот голова Петра Валентиновича. Тот мгновенно почувствовал вторжение в своё логово и поднял удивлённые глаза на Николая:
– Кто вы такой, простите. У вас назначено? Машенька, этот господин записан?
Мария Сергеевна как можно спокойней и ласковей кивнула в ответ. Она бы ещё погладила шефа по голове, – живо представил себе эту сцену Николай, – и чтоб тот окончательно успокоился, поцеловала бы его в макушку!
– Записан, Пётр Валентинович, я вам говорила…
– Да? Что-то я не припомню, ну да ладно. С чем пожаловали, господин…
– Николай Петрович, – протянул он визитку.
– Так-так-так…та-а-ак. Гм. Господин Стеклов, Николай Петрович, «Агентство Полой луны». Гм… не припомню такого… Так-с, председатель лунного капитализма?! Это, простите, как? Должность у вас какая-то странная, первый раз с такой сталкиваюсь. Как-то витиевато что ли написано, сразу и не поймёшь. Да что вы меня – за идиота что ли держите!!! Держите за идиота?!! – взорвался Пётр Валентинович и, вскочив из-за стола, со всей дури хрястнул ладонью по столу. Мария Сергеевна машинально зажмурилась и сдулась, в двое потеряв в размерах. Остальные посетители, явно наученные горьким опытом, попятились к дверям, вжав головы в плечи. А у кого было чем, те прикрыли лица от греха подальше: вдруг осколками заденет. А Николай же Петрович совершенно невозмутимо, с обезоруживающей улыбкой на лице спокойно, но с расстрельными нотками в голосе отчётливо произнёс:
– Совершенно верно, Пётр Валентинович, держим! Конечно держим! А как иначе? Ну? – обернулся он за моральной поддержкой к просителям, – иначе ведь и быть не может! – ободряюще подмигнул он полумёртвой от страха Марии Сергеевне.
– Это беспредел! В моём собственном кабинете…и меня же ещё держат за!.. Понимаете-ли!
Так… Уловка сработала, – отметил Николай, – вывели из себя, теперь рассмотрим его повнимательнее.
– Не надо нервничать, дорогой вы наш Пётр Валентинович, – ласково так, будто успокаивая капризного малыша, улыбнулся Николай, – пока что держим, но ведь вы сами себя так поставили, не правда ли? Поставил ведь? – оглядел он присутствующих. Те молча прятали лица, не решаясь не возразить, ни согласиться с укротителем.
– А ведь можем больше и не держать вас, идите – где выход, вы знаете. Идите-идите, мы вас больше не удерживаем.
– Что всё это значит? Откуда вас прислали? – понизил голос Пётр Валентинович, – оттуда? – показал он пальцем вверх, – я таких как вы за версту чую, ничего у вас не выйдет, дорогой… А вы чего уставились? Ну-ка марш за работу, – указал он пальцем на дверь посетителям, – завтра приходите, покиньте мой кабинет немедленно!
Когда в кабинете никого не осталось, Пётр Валентинович, совершенно спокойно предложил гостю присаживаться. Будто и не было этой безобразной сцены.
– Я пришёл вам помочь, Пётр Валентинович…
– Знаю! – бросил он Николаю, – не первый год работаю. Это вы из-за висельника? Так мы с ним по работе не пересекались. Нет? Тогда зачем? Кажется догадываюсь… Знаете, приходите лучше завтра во второй половине дня. Тогда и побеседуем. А сейчас извините – мне надо в министерство. Только предупредите Машу заранее о времени завтрашнего визита. Я выделю время. До свидания, Николай Петрович, всего хорошего.
Складывалось такое впечатление, что не сам он вывел начальника из зоны комфорта, а тот как-бы сам позволил ему это сделать. Неприятное ощущение. Что задумал этот взяточник? Какую игру он ведёт? Видно, что калач он – тёртый. Тут важно не выпустить инициативу из рук, а то Пётр Валентинович живо его самого к рукам приберёт. Николай уже довольно чётко видел, что тут замешан какой-то продолговатый предмет. Очень старый. Но что это? Рыбак… удочка, может быть? Нет. Тут что-то равноценное по функционалу. Амулет?
Тем временем Пётр Валентинович вызвал начальника охраны и велел тому навести справки об этом странном посетителе. Уже следующим утром тот я вился с докладом.
– Анатолий, что удалось выяснить? Агентство полоумной луны! Предатель капитализма! Что за бред!
– Полой луны, Петр Валентинович, председатель. Значит так, информации не много. Имя-отчество настоящее. А псевдонимы, должности, названия организаций и адреса часто меняются. Как и номера телефонов. Криминала за ним нет. Работал на производстве. Инженер по образованию. Полгода назад уволился. Больше официально нигде не числится. Были какие-то ИП, но это так – для отвода глаз. Я поговорил с работниками завода. Был конфликт с начальником цеха или там производства – не важно. И кстати не только у этого Николая. От этого начальника все натерпелись. И тут резкий поворот! Начальник вдруг успокаивается и перестаёт вести себя как сволочь. Совсем успокаивается. Теперь сидит и носочки вяжет…
– Он что, его посадил? – сглотнул Пётр Валентинович.
– Вы не так поняли. Просто вдруг взял и увлёкся вязанием, тем и успокоился. Предприятие большое: с некоторыми из руководителей произошло тоже нечто подобное. В общем, Николая этого попросили за ворота. Но это уже инициатива высшего руководства холдинга, как я понимаю.
– Робин Гуд, значит. Защитник сирых и убогих. А что ему здесь-то надо? У нас вроде всё хорошо. Толя, тебе что, плохо работается под моим руководством? – искренне посмотрел он на Анатолия.
– Никак нет, Пётр Валентинович! – отрапортовал начальник службы охраны, – работается просто замечательно! Грех жаловаться. Дай бог каждому такого руководителя как вы!
– Ну ладно-ладно… Твои соображения?
– Наши работники вряд ли причастны к его появлению. Тут что-то другое. Плохо то, что не понятно на кого он работает и что ему надо. Вот что у таких на уме?
– Согласен, Николай этот – человек не простой. Не сам же он вдруг озаботился. Может он завербован кем? А что? Какие-то спецслужбы, тайные организации… Да-с! Влип так влип. Что-то он ищет, гадёныш, на чём-то подловить хочет. Что ж, пусть попробует. Я дам ему то, что он хочет. А там посмотрим…
Пётр Валентинович отодвинул ящик стола и достал плотный конверт:
– Это для майора. Там инструкции и всё такое. Жду его в условленном месте. Иди.
– Ясно, – взял конверт Анатолий и вышел.
За полчаса до встречи Пётр Валентинович припарковался на обочине дороги напротив административного здания, места своей работы. Он спокойно сидел за рулём и ждал сигнала. Метров за триста до светофора. Вскоре он услышал гудок сигнала: машина ДПС медленно проехала мимо него и остановилась за светофором. Из неё вылез гаишник и приветливо помахал рукой. Минут через пять позвонил Анатолий и сообщил о приближении объекта.
Николай шёл по придорожной аллее и вертел сигарету в руке. Решил прийти пораньше. Покурить на крыльце и собраться с мыслями. Как только он приблизился к светофору, Пётр Валентинович дал по газам и помчался прямо на красный. Тут же за светофором из-за своей машины вынырнул гаишник и истерично засвистел в свисток, маша своей полосатой палкой. Пётр Валентинович резко дал по тормозам сразу за светофором. Раздался характерный визг. Николай остановился и увидел всю эту сцену. И тут он заметил, что за рулём иномарки сидит его подопечный. Вот так удача! Он тут же спрятался за деревом и стал снимать происходящее на телефон.
Гаишник с майорскими погонами сделал знак нарушителю палкой. Тот послушно прижался к обочине и остановился. Окно его машины открылось. Сам он выходить, видимо, не собирался. Майор медленно подошёл к окошку нарушителя и представился. Что он говорил было не слышно, всё-таки метров пятнадцать до убежища Николая. Зато видно всё было очень хорошо. Они поговорили. Пётр Валентинович полез в бардачок. Достал бумажник и протянул майору в окно. Тот проверил права, посмотрел ещё раз на нарушителя и прошёл чуть вперёд. Повернулся так, чтобы Николаю всё было видно в мельчайших подробностях. Майор полез в карман, извлёк несколько красненьких и сложив их пополам, бережно вложил в бумажник Петра Валентиновича. Затем глубоко вздохнул и направился к его машине. Заискивающе улыбаясь, он протянул в водительское окно бумажник. Пётр Валентинович принял и одобрительно кивнул головой. Майор вежливо попросил больше не нарушать и пожелал счастливого пути. Это Николай уже расслышал, ибо невольно подошёл чуть ближе. Всё-таки любопытство взяло верх. Пётр Валентинович закрыл окошко и уехал.
Это что сейчас было? – пробормотал Николай, пожимая плечами, – полный беспредел. Сам же грубо нарушил, а ему ещё за это и… Нате! Да что он о себе возомнил! Кто оно такое-то? Всё с ног на голову! Николай докурил вошёл в здание.
Мария Сергеевна поздоровалась и попросила чуть обождать в приёмной: шеф должен вернутся с обеда с минуты на минуту. Не успел Николай как следует расположиться в кресле, как появился Пётр Валентинович. Он находу кивнул гостю и пригласил в кабинет. Шеф забрался в свое паучье логово и раздвинул мониторы для лучшего обзора. Николай сел напротив. Оба смотрели друг на друга и молчали. Испытующе. Николай решил не озвучивать, что стал невольным свидетелем дорожного происшествия: лучше пока приберечь в рукаве в качестве козыря. Пётр же Валентинович тоже решил не афишировать, что прекрасно видел, как тот снимает на телефон происходящее. Оба хитро смотрели друг на друга и ждали. Наконец Пётр Валентинович на правах хозяина спросил:
– Так что вы от меня хотите, любезнейший укротитель? Да-да, неужели вы думали, что я не наведу справки о роде вашей деятельности? Ловко это вы с вязанием придумали. Весьма впечатлён. Агентство голой луны… Консультант по безалкогольному праву. Ещё несколько оригинальных должностей… Браво, Николай Петрович! С фантазией у вас всё в порядке. И ничего-то о вас плохого не скажешь. Теперь серьёзно: на кого вы работаете?
Николай, признаться, никак не ожидал, что о нём уже всё известно. Но кто нанял – укрощаемый не знает! Надо бы этим воспользоваться. Пусть сам дофантазирует.
– Вам лучше не знать, целее будете, Пётр Валентинович. Это всё ширма, прикрытие, легенда, если хотите.
– Неужели, – улыбка спала с лица Петра Валентиновича, он нахмурил лоб и застучал пальцами по столешнице.
«Похоже, он действительно – важная птица. Что ж: и на старуху бывает проруха… – вздохнул Пётр Валентинович, – колдуна, значит, подослали. Надо бы поосторожней с ним. Мало ли чего».
– Как я уже и говорил, я пришёл помочь вам справиться с одной весьма деликатной проблемой, – заметил Николай перемену в испытуемом. Тот как-то сразу весь осунулся и погрустнел.
– От вас, я вижу, ничего не скроешь. Понимаете, как-то меня вся эта история с коллегой выбила из колеи. Не могу выбраться из всего этого. Гложет – и всё тут.
– У вас должна быть какая-то штуковина продолговатая. В ней всё дело. Вам через неё навредить хотят, – всё больше обретал уверенность Николай, – есть у вас такая, вспомните? Это в ваших же интересах.
– Штуковина? Продолговатая? Кажется, понимаю! Это же так называемая «палка-копалка»! Древний артефакт. Мне она в наследство досталась. Музейщики обследовали-обследовали – ничего сказать толком не смогли. Сказали, что она очень старая…
Пётр Валентинович подошёл к большому старому сейфу и отпер. Из подставки, сделанной под гранит, поднимались две позолоченные ладони, на которых покоилась та самая палка-копалка. На вид – обычная сухая ветка в палец толщиной. Сучковатая, с одного конца раздваивается рогатиной. Сантиметров сорок в длину. Она совершенно не выглядела древним артефактом.
– Вот она, – осторожно перенёс он постамент из сейфа на стол, – легендарная вещь! А с виду как простая палка. Вот где волшебство! Время над ней не властно. Ей больше миллиона лет, между прочим. Да-с! А всё как новая.
– Пётр Валентинович, вы серьёзно? И что же в ней легендарного, позвольте спросить, – скептически ухмыльнулся Николай, – палка – как палка…
– Это есть первое орудие труда только что появившегося человечества! Именно её первочеловек впервые взял в руки в качестве инструмента, для добывания пищи! Вы только представьте, какая в ней заключена сила. С помощью неё он стал выкапывать корешки, червяков и личинок. Да вся эволюция началась с неё!
– Как-то мне не верится. И что же: о ней никто не знает?
– Кому надо, тот в курсе. Эта штука выполняет желания! Самые глубинные. Палочка-выручалочка. Но может и навредить нехило, если кто-нибудь с нечистыми помыслами… Поэтому я держу её под замком. Возможно, кто-то через неё пытается на меня воздействовать…
– Да ладно! – махнул рукой Николай, – зачем?
– А зачем дьявол пакостит? Потому что он – плохой? Нет! Это его природа! А что такое «хорошо и что такое плохо» – мы по своему усмотрению сами решаем. Вот что, Николай Петрович! Я вам её дам на временное хранение! Никто не будет знать, что артефакт у вас, а значит и воздействовать на меня не сможет. А так, может, недоброжелатели через меня воздействуют на палку-копалку, а она как зеркало отражает их злобную волю снова на меня… Многократно усилив…
– Как это?
– Вы в этом разбираетесь куда лучше меня! Я только могу предположить. Идёт? Как вам такой эксперимент? Разберётесь? – и не дожидаясь ответа, Пётр Валентинович, быстро снял с постамента ценный артефакт и стал заворачивать в газету.
Николай опомнился уже на улице, шагая по аллее с завёрнутой в газету первопричиной эволюции в руке. Надо же, как это он меня ловко обработал, я даже ничего и возразить не успел, – сетовал он, качая головой, – вот ловкач!
С этого момента жизнь Николая Петровича превратилась в настоящий ад! Как только этот сомнительный артефакт оказался у него дома, его тут же начали преследовать навязчивые образы. Например, сцена из мультфильма «Трое из Простоквашино». Когда дядю Фёдора совершенно естественным образом вдруг осеняет, где взять денег. Ну конечно – это же очевидно до безобразия! Надо просто пойти и найти клад. Убийственно просто! Стоит включить телевизор, так там непременно или ищут клады с затонувших кораблей, или проклятое пиратское золото откапывают, алчные чёрные копатели рыщут по болотам, расследования экономических преступлений… А переключишь на «Культуру» – пожалуйста! Готово дело – там самозабвенно и с придыханием рассказывают о сокровищах Эрмитажа. Чертовщина какая-то! Будто других тем нет! Это всё явно неспроста. Николай даже спать нормально перестал. Только прикроет глаза – сразу сундуки с сокровищами летать начинают, Скрудж купается в золоте, таинственные старые карты с непонятными пометками… Трое суток без сна – это уже не шутки!
Это всё палка-копалка! Я же её даже в туалет с собой беру, – заметил он. – Мало того, что не сплю, так ещё и кусок в горло не лезет! Может взять водки и выпить? Хоть заснуть получиться, а то уже вспышки света мерещатся… Но нет! Мы пойдём другим путём. Мы немедленно впадём в транс, – решил Николай, – никаких водок!
И он – впал! А вышел оттуда уже отдохнувшим и с чётким подробным планом в голове. Николай взял кусок стальной проволоки и намотал одним концом на палку-ковырялку, рядом с местом, где она раздваивалась. Другой конец проволоки должен служить рукояткой. В руке вертится легко. Магическая рамка готова. В три часа ночи, завернув в тряпки садовую лопатку, совок для грядки и тяпку, и сунув всё это в рюкзак, он вышел из дома. Примерное место раскопок он увидел, пребывая в трансе. Это было совсем рядом, в ближайшем парке. Николай много раз проходил мимо этого места раньше. Ночи стояли ещё светлые. Хорошо, что место раскопок находилось чуть в стороне от пешеходной дорожки – за зарослями кустарника, а то вдруг ещё увидят и подумают, что он тут труп пришёл закапывать. Милицию вызовут. Объясняй им потом, что мол, клад пришёл копать, а вовсе не труп прятать. Хотя «клад» – как-то тоже не убедительно звучит. Одним словом, надо тихо, чтоб ни одна сволочь не увидела.
С помощью своей рамки он довольно скоро нашёл нужное дерево и принялся копать под ним. Шло тяжело. Земля плотная, трава почти по колено. Тут явно очень давно никто не копал. А может и вообще никогда не копали. С самого момента посадки. А дереву лет сорок или того больше, судя по толщине. Что-то есть! Это же чемодан! Старый…или нет. Обит кожзамом, в клеточку. Когда же его сюда закопали? Странно: выглядит, будто его только вчера похоронили. Но земляной-то покров не нарушен! Что за фигня!
Николай освободил чемодан от земли, протёр тряпками и попытался открыть. Замок не поддавался. Решил сделать это дома. В рюкзак чемодан не поместился. Пришлось нести в руках. К счастью, по дороге домой ему никто не попался.
– Матерь божья! – вскричал Николай, открыв наконец замки, – ебипетская сила! Сколько же здесь? Миллиона полтора-два, не меньше! В банковских упаковках. Деньги-то почти новые… Как такое может быть? Кто их туда закопал, чьи они? – задавался он вопросами.
Достал пачку пятитысячных. Пролистал. Не кукла. Может фальшивые? Скорее всего… Потом ликование сменилось страхом и паникой: а вдруг за ними придут? Что если он откопал чей-то общаг? Его же всё равно вычислят. Рано или поздно найдут, и свидетели отыщутся. Кто-нибудь да видел, как он с чемоданом ночью тащился! Нельзя это здесь оставлять! Во что же я влез? Вот так палка-ковырялка, мать её! Нет, надо всё-таки убедиться, – Николай вытащил пятитысячную и сунул в карман.
Он сбегал в ближайший ночник и попытался купить блок сигарет на сомнительную купюру у знакомого продавца. Прокатило. Тот заверил, что деньга не фальшивая. Час от часу не легче! Нет, надо всё это скинуть, а то, если сегодня не убьют, то завтра точно крыша поедет!
В приёмной послышались звуки быстро приближающихся шагов, громкое сбивчивое дыхание, сдавленное шипение Марии Сергеевны, затем какая-то возня… – Видимо, она встала грудью перед дверью, пытаясь преградить путь незваному посетителю, но силы были явно не равны. Дверь кабинета задёргалась и наконец выяснив, в какую же сторону она всё-таки открывается, посетитель с силой толкнул её и влетел в кабинет. Дверь с грохотом ударилась ручкой о стену. Мужчина остановился как вкопанный перед столом Петра Валентиновича. Громко и сбивчиво дыша, он демонстративно поднял в вытянутой руке кожаный чемоданчик и потряс им в воздухе. Пётр Валентинович сперва вжался было в кресло, но через мгновение, как следует рассмотрев внезапного посетителя, оттаял. Он облегчённо выдохнул и вальяжно раскинулся в кресле, сделав ручкой жест испуганно выглядывавшей из-за двери Марии Сергеевне, типа «всё в порядке, не мешайте нам». Та успокоилась и прикрыла дверь в кабинет. Посетитель опустил чемоданчик на пол и, не в силах выдавить из себя ничего членораздельного, только сжимал и разжимал пальцы рук и подносил попеременно ко рту.
– А! Вы пить хотите? – догадался Пётр Валентинович. Налил из графина стакан воды и толкнул в сторону вошедшего. Тот ловко поймал скользивший по столешнице стакан и залпом осушил оный. После второго стакана он наконец отдышался и сдавленно произнёс:
– Вот…палка-копалка…
– Да вы присаживайтесь, Николай Петрович, отдышитесь. Вижу, не удержались всё же – воспользовались моим артефактом? Наковыряли всё-таки! Ха-ха-ха! – рассмеялся Пётр Валентинович, – это нормально, Николай, не корите себя. Почти ни у кого не получается удержаться. Ну что, дорогой укротитель, как вам моя палочка-ковырялочка? Много наковыряли-то? Вижу, что прилично. Не вы первый, не вы последний. Это у нас в крови. Очень глубоко сидит. Против природы не попрёшь. А где же ваши штанишки с пропеллером, дорогой укротитель домомучительниц? Дома на балконе, небось, сушатся? На верёвочке, хе-хе-хе…
– Я…я не знаю, что с этим теперь делать! – вытер Николай пот со лба, – никогда столько в руках не держал. Заберите…
– Я? А это не моё, любезнейший! Вы врываетесь в мой кабинет посреди рабочего дня с чемоданом денег, компрометируете… В приёмной камеры, между прочим. Что мои подчинённые-то подумают?
– Но ведь я же…вы же сами мне эту чёртову ковырялку всучили, – испуганно сглотнул Николай.
– Я? Ничего я вам такого противозаконного не всучивал. Просто дал вам обычную сухую веточку. Таких на улице полно валяется. И всё! А что вы там такого себе нафантазировали, я уж не знаю… Это же смешно ей-богу! Вы сами-то себя слышите? Значит так, любезный укротитель. Либо я сейчас вызываю полицию, и мы всё это фиксируем в присутствии понятых, с протоколом, и всё такое. Подтверждаем сам факт попытки дачи взятки должностному лицу. В особо крупном размере, заметьте. Либо…
– Либо что? – побледнел Николай.
– Либо вызываю санитаров.
– Зачем санитаров?
– Ну как зачем? Вы несёте какой-то бред про волшебную палочку. Пытаетесь всучить мне чемодан игрушечных денег… На лицо – помешательство…
– Почему это игрушечных? Я же проверял…- Николай осторожно положил чемодан на колени и раскрыл. На всех упаковках пачек с деньгами было написано красным шрифтом «Магазин банка приколов». Он невольно сглотнул. – но как же так? Ведь я же проверял и пересчитывал… Вы меня развели! Этого не может быть! Они были настоящими! Не реально всё…
– Может и были, кто знает… А теперь – вот. Когда ко мне бежали, небось по сторонам озирались? Как-бы не ограбили и не прибили! Ещё бы. Это тяжкое бремя… Так как же мне поступить?
– Лучше в тюрьму, чем в психушку. Ловко же вы меня облапошили. Не ожидал. Я вас недооценивал…
– На счёт того, что лучше, что хуже – вопрос спорный. Но вы мне понравились. Я вас даже зауважал за рвение. А как вам такое: вы напишете, что из чисто хулиганских побуждений приволокли ко мне в кабинет чемодан с деньгами банка приколов, как? Может, я вам просто не нравлюсь как чиновник? А вы – активист, так сказать, за чистоту рядов боретесь. По-моему, так лучше будет. А я, в свою очередь, напишу отказ от претензий. И дело закрыто.
– Пётр Валентинович, а может не стоит фиксировать?
– Стоит, Коля, стоит! Таковы правила. Не я их придумал, не мне их и отменять. Вас камеры зафиксировали. Осторожней надо быть! Полицию я всё-таки вызову. А вы не бойтесь – не посадят, хе-хе-хе! – торжествовал Пётр Валентинович, – проведут профилактическую беседу и отпустят. Я договорюсь.
– Так вот вы как, значит, всё время сухим из воды выходите. А я-то недоумевал: как так? Все знают, что берёте, а вас всё не сажают!
– Брать – беру. Отрицать не стану. Но! Заметьте, чисто из хулиганский побуждений, – лукаво улыбнулся Пётр Валентинович, – так устроена система, дорогой друг. Без взяток – никуда. Для вас мы все бюрократы и гнусные взяточники, а по сути, мы – смазка. Какая бы ни была система – плохая ли, хорошая, а без смазки не обойтись. Заскрипит механизм, заржавеют петли, шестерёнки не будут вращаться. Мы живём не в безвоздушном пространстве, детали даже самых лучших машин рано или поздно коррозируют. Да-да, дорогой укротитель, мы живём в этом вынужденном и трудном мире и должны соблюдать правила. Не подмажешь – не поедешь. Но и смазочные масла иногда прогоркают. И когда вонь становится слишком заметной, приходится устраивать чистки, показательные порки и посадки. Ну ты сам знаешь, новости смотришь. А бывает, что у человека просто сносит башню от изобилия. Помнишь, у кого-то там нашли целую квартиру, набитую деньгами? От таких мы избавляемся. Мы с вами в одной лодке, коллега.
– Коллега? Это мы-то коллеги?..
– Мы с вами в одной лодке, дорогой укротитель домомучительниц. Санитары леса, можно сказать. Только я действую в интересах системы – чтобы всё работало как часы. Я тоже, как и вы, занимаюсь чисткой рядов. Но со своей колокольни. А ваш удел – мелкопоместные самопровозглашённые князьки-самодуры! Не надо через голову прыгать, так и расшибиться не долго! Высшие эшелоны вам не по зубам! Пока не по зубам. Да, вы научились работать на тонком уровне – это похвально. Вселяет надежду. Но вы не въезжаете в суть системы, ваших экстрасенсорных способностей здесь недостаточно. Тут надо мыслить стратегически. Просчитывать на десять шагов вперёд. Как в шахматах. Магия тут только в помощь, а уж никак не панацея!
– Тут это…из полиции пришли, – заглянула Мария Сергеевна.
– Спасибо. Скажите, чтоб чуть обождали, я к ним сейчас выйду. Принесите-ка пока нашему гостю чаю, Машенька, с печенюшками. Ну-с, Николай, тут по вашу душу пожаловали. Быстро они сработали. Подождите пока здесь, я сейчас. – Пётр Валентинович встал с кресла и вышел из кабинета.
Ну надо же… Вот это я вляпался, – открыл Николай снова свой чемоданчик, – Чёрт! Чёрт! Чёрт! Банк приколов. А я-то уж губу раскатал… Может, гипноз? Нет, ну я бы сразу почувствовал. И потом одну пятитысячную я в магазине разменял – продавец через аппарат проверял. Гм. Дела…
Николай допил чай и тоскливо покосился на окно. Вскоре появился Пётр Валентинович. Весь такой довольный, аж противно на душе стало. Засовывая на ходу конверт во внутренний карман пиджака, он удовлетворённо крякнул и уселся за стол:
– Ну вот, дело сделано. Сотрудниками отдела по борьбе с коррупцией с вами только что была проведена профилактическая беседа. Вы друг друга поняли, надеюсь? На этот раз всё обошлось, впредь так опрометчиво больше не поступайте…
– Они что – вам ещё и в конвертике поднесли? – вытянулся в лице Николай, показывая пальцем на оттопыренный карман, куда тот засунул конверт.
– А как же! Конечно же, дорогой Николай Петрович. Да вы поймите наконец: в нашем деле без этого нельзя. Категорически! Виртуозное владение приёмами взяточничества и казнокрадства – есть непременное условие нашего выживания в этом несправедливом и грубом мире. Это сродни поэзии! Изящество, помноженное на точную механику и железный расчёт. Искусство, если хотите! – всхлипнул Пётр Валентинович и достал носовой платок. Глазки взяточника налились влагой и слёзы умиления закапали крупными каплями на платок. Он вытер глаза и закатил их к потолку. Затем смачно высморкался и уже серьёзно продолжил:
– В нашем деле ведь что самое главное?
– Не попасться? – робко предположил Николай.
– Не навреди! Как у врачей. А ежели кто по дурости спалится, то туда ему и дорога. Наберут, понимаешь, по объявлению… А они потом пачками до суда не доживают. То сердечко в СИЗО у кого прихватит, то ещё что. Тут за здоровьем следить надо, а не излишествами нехорошими похваляться. Нет, нам с такими не по пути! Мы их выявляем и изымаем из обращения. Ну нет в таких тюфяках патриотизма, лишь – пустота и безыдейность. Мне за державу обидно, чёрт возьми! Деньги должны циркулировать, а не оседать. Если их много в одном месте скапливается, они начинают гнить. Смазка прогоркает, помните? Таких правдорубов как вы мало, слишком мало. Единицы! А нас тысячи, сотни тысяч! Так что на тебя ложится колоссальная нагрузка. Надо сдюжить, Николай Петрович, ты уж постарайся, родной. А рекламу я тебе уже обеспечил – эти, по борьбе с коррупцией которые, они как старухи – сор из любой избы быстро разносят. Вот увидишь: завтра к тебе очередь из клиентов выстроится.
– Не понимаю. Зачем вам это? – пожал плечами Николай.
– А что бы ты рос! Над собой. Опыту набирался. А то тебя быстро раскусят – мы люди ушлые. От тебя за версту идеализмом несёт.
– Так вы изначально знали о цели моего появления?
– Ну я не сразу тебя раскусил… Напрягся сначала, а потом, когда ты мне в голову попытался залезть, я уже въехал с кем дело имею. Подыграл чутка. Весело же получилось.
– И с гаишниками тоже?
– Нет. С ними всё взаправду было. Я лишь поспособствовал их появлению в нужном месте. А так – это обычная практика. Закон – что дышло. Чуть повернул, и вот гаишники сами тебе взятку предлагают, хе-хе-хе, за то, что ты нарушаешь! Умора просто! Да ведь?! Я ведь мог и не взять у них, а в службу внутренней безопасности звякнуть. Но я сжалился по доброте душевной. Не стал людям жизнь портить. И они это запомнят. Отблагодарят потом. А деньги эти – к ним же и вернутся. Система работает исправно. Все довольны. А чемоданчик с бабками можешь себе на память оставить.
– Что мне ими стены что ли в туалете оклеивать?
– Зачем стены? Можно коллаж над кроватью повесить на листе ватмана – сейчас это модно. Тачки там шикарные, тёлки, деньги, море… Говорят, у некоторых сбывается. Ну, мне пора на совещание. Заходи как-нибудь. Где меня найти – знаешь. Давай, удачи, уважаемый укротитель домомучительниц, хе-хе-хе! Деньги всё-таки оставь, пригодятся. Попомни моё слово.
– А палка-копалка?
– Можешь повесить её на стену у себя в офисе. В качестве трофея. Она – суть метафора. Мне она без надобности. Я для тебя её специально подобрал в парке, тут поблизости…
– То есть она тоже – обман? Но ведь я же ей выкопал…
– Хотел выкопать – и выкопал. Я тут ни причём. Всего хорошего.
На обратном пути никакого страха за свою жизнь и за внезапное богатство Николай уже не испытывал. Прямо как гора с плеч! И чемодан был вовсе не такой тяжёлый как утром. И погода просто чудесная. Ни ветерка, ни спешащих по делам людей, того и гляди норовящих задеть тебя. И солнышко не жжёт, а лишь ласково пригревает. Всегда бы так! Он шёл и улыбался, насвистывая под нос какой-то лёгкий мотивчик. И встречные, будто улавливая его игривое настроение, тоже невольно улыбались в ответ….
Он решил срезать путь через парк: во-первых, так короче, во-вторых – там скамейки. Ему просто хотелось присесть на лавочку и расслаблено закурить. Николай нашёл свободную скамейку, закурил и машинально приоткрыл чемоданчик на коленях. Чёрт! – чуть не заорал он от неожиданности. Нет, деньги-то были на месте, но вот на банковских упаковках никакого банка приколов уже не было! Красные буквы исчезли! Да и пачек вроде как больше стало! Что за чертовщина? Не может быть! Он даже выронил сигарету. Быстро огляделся по сторонам и тут же с грохотом захлопнул крышку. Поздняк метаться, они всё видели! Проходившие мимо дамочки даже подпрыгнули от резкого хлопка, на мгновение замерли и многозначительно посмотрели сначала на застуканного на месте преступления Николая, а потом медленно, как ему показалось, перевели взгляд на чемодан. Николай тут же уловил холодную вспышку напротив солнечного сплетения одной из них. Так выглядит алчность в тонком мире. А потом и вторая вспыхнула. И нехороший холодок стал подниматься к его горлу. Надо бежать! – сообразил он. Быстро вскочил со скамейки и юркнул в кусты. Бежал минут пятнадцать по узким тропинкам парка, не оглядываясь. Даже двух велосипедистов обогнал. К их великому удивлению. Потом остановился и отдышался. Никого поблизости не было. Снова закурил и спокойно, не спеша, подчёркнуто прогулочным шагом побрёл к дому.
А чего мне, собственно, бояться-то? – успокаивал он себя, – я ничего украл, никого не ограбил. Просто иду себе с чемоданом домой. Может, я с электрички иду… Да. Кому какое дело. Я, может, с дачи возвращаюсь. С вещами. Что тут такого? И вовсе у меня никаких денег нет… Чёрт! Опять про деньги. А я вот что! Зайду-ка в магазин. И куплю бритву. Да, могу я в магазине себе бритву купить? Могу. Почему нет? И проверю заодно.
Николай остановился на крыльце магазина, чуть приоткрыл крышку чемодана, выудил из открытой утренней пачки пару купюр и вошёл. Выбрал бутылку дорогого шампанского, ананас, ещё набрал по мелочам, чтоб заполнить корзину, и встал в кассу. И – прокатило! Кассирша просветила купюру, ничего не сказала, отсчитала сдачу – всё! Как-будто так и должно быть! Ха! А про бритву забыл. Ну и чёрт с ней. В конце-то концов – не бритвой же единой! Надо и о душе подумать.
А денег действительно стало больше. В полтора раза, как он насчитал. Да больше бы и не влезло. Надо было побольше чемодан откапывать… Или вообще – сундук! Ну да ладно: чем богаты, тому и рады, как говорится. Не будем совсем-то уж наглеть. Николай закрыл чемодан и бережно сунул его под кровать. И на душе сразу стало так спокойно и легко… Даже петь захотелось. Он открыл шампанское и налил в бокал:
– Ну, за искусство! – вспомнился тост генерала из «Особенностей национальной охоты», – как там Пётр Валентинович говорил? «Это сродни поэзии», кажется. Тонко подметил, шельма. Эту песню не задушишь, не убьёшь!
Если всё будет так, как обещал Валентинович, насчёт наплыва клиентуры, то офис придётся расширять, и штат набирать. И шифроваться, стало быть, более тщательнее. Создам новую легенду, новую ширму, чтоб придраться было не к чему. Чтобы комар носу… Да, работы впереди будет много: Валентинович, значит, будет работать сверху, а я снизу. Нет, как-то это двусмысленно звучит… А! Одновременно, навстречу друг другу движутся два человека и парохода. Спрашивается: в какой точке они встретятся? Гм? Ясно, что где-то посередине! Как там в песне поётся:
– …и хочется двигаться с каждой секундой быстрей,
Делая, делая, делая новых людей…
31 июля 2024 г.
Автор публикации
