ЛОБНОЕ МЕСТО
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
КрасноярсК
2024
ЛОБНОЕ МЕСТО
АЛЬМАНАХ МИРАЖИСТОВ
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
адрес
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
Обложку украсил Пабло Пикассо
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
© Коллектив авторов 2024г
Константин КЕДРОВ
Альманах Миражистов
Светить всегда! Святить везде!
Константин Кедров
Звезда Мафусаил
Бегу из будущего в прошлое
Ведь прошлое отнюдь не пошлое
Я джентльмен я джентльмен
Я не сторонник перемен
Переменилось всё вокруг
Но ты мой друг и я твой друг
Вампир он стал ещё вампирестей
А звери сделались зверей
Шекспир он стал ещё шекспирестей
А Лев Толстой ещё толстей
Стал Хлебников намного хлебнее
Кручёных стал намного круче
Якунин Глеб ещё стал глебнее
Тучнее в небе стали тучи
Стал Сахаров намного сахарней
А Солженицын солжениснее
И даже Бах стал многобахнее
Собранья полные полнее
Уже и Вечность стала вечнее
Уже и Смерть намного смертней
Теплее теплота сердечная
И перевертень перевертней
Стал Маяковский многомаятней
Стал Парщиковым Рейдерман
Стал памятник намного памятней
Стал романистее роман
Заматерело наше прошлое
И материк стал матерей
Всё отпылало отгорело
Но в горле замирает крик
Всё прошлое заматерело
И стал матёрей материк
Молчание озвучил Шнитке
И замирает первый ряд
И заглушает рёв Никитки
Мол из-под палки не творят
Творят поэты из-под палки
Творят! И как ещё творят
О как властей потуги жалки
Выстраивать поэтов в ряд
Шаламовы из Магаданов
Пришли с тюрьмой пришли с сумой
Уже Ерёменко и Жданов
Озвучивают век немой
Мы нарушали все границы
Среди поэтов павших ниц
Мы были вольные как птицы
И не было вольнее птиц
Стоят Елена и Алина
На башне из Троянской глины
Безбашенные мы на башне
Обозреваем день вчерашний
О время опытная сводня
Вчерашний день он здесь сегодня
Сегодня будущее есть
Сегодня будущее здесь
Я слышу вижу понимаю
Всё что люблю и обнимаю
Математик Иван Карамазов
Для чего-то беседовал с чёртом
Тот запутал его во фразах…
Да послал бы он чёрта к чёрту
Перед смертью Блок разбил статую Аполлона
Мотивируя свой поступок вопросом
Интересно на сколько осколков он разлетится?
Помнил ли Блок апостола Павла
Разбившего статую Аполлона
На глазах ошеломлённых эфесцев
Семьдесят с лишним лет
Тренировали нас на безбожие
Теперь тренируют на религиозность
Но я не спортсмен и ни разу не тренировался
Моя последняя встреча с Юрием Любимовым длилась несколько часов в его кабинете. Уходили за полночь, по знаменитому коридору навстречу Чарли Чаплину, который виднелся в дали.
«Вот, – сказал мне Любимов, – вот, специально повесил, чтобы они смотрели и подражали».
«Всё равно лучше меня вас никто не понимает», – сказал я Любимову последнюю фразу в момент прощания
«Я это знаю», – сказал Любимов.
Ныне вхожу в опустивший кабинет и в опустевший театр Любимова. Там много людей. Но без Любимова театр пуст.
Мою мистерию «Посвящение Сократа» в 2001 году репетировали в Афинах и в Дельфах. Сначала в Дельфах, потом в Афинах. Потом премьера у Парфенона в античном театре среди колонн. Вместо хора, заглушая музыку Мартынова, звенели цикады.
По просьбе Саши Ткаченко я вошёл в правление ПЕН-клуба. Это был совсем другой ПЕН-клуб: собирались Булат Окуджава, Белла Ахмадулина, мои ближайшие друзья Игорь Холин, Генрих Сапгир. Разумеется Андрей Вознесенский – самый близкий из всех близких.
Потом постепенно уходили один за другим.
Как из надутого шарика уходит воздух и он уже не летит, а влачится по земле
Мой друг фотограф Евгений Зуев повёз меня и Лену в родовое имение моего прадеда Фёдора Сергеевича Челищева. Там была моя бабушка Софья, там родилась моя мама.
Думали, что ничего не осталось, но всё на месте: два пруда, вырытые прадедом – один для хозяйственных нужд, другой для питьевой воды, берег из лиственницы.
А кругом леса!
Мой прадед Фёдор Сергеевич разводил леса. Сумма его состояния равнялась семи миллионам. Перед революцией моя бабушка уговаривала перевести деньги в швейцарский банк.
«Всё образуется, – говорил Фёдор Сергеевич. – Лес он при любой власти нужен».
Всё-таки приятно, что в родовом имении сохранились аллеи, посаженные моим прадедом Фёдором Сергеевичем. Внутри эти деревья пустые, но пока их ещё сохраняют. Они посажены в 1903 году.
В 1917 году по личному распоряжению Ленина мой прадед, моя бабушка с двухлетней моей мамой на руках, брат младший моей бабушки, великий в будущем художник Павел Челищев, шестеро сестёр – все были посажены на подводу и выдворены из родового имения.
Мне рассказала эти подробности тётушка Мария Фёдоровна, когда вернулась из сталинских концлагерей в 1952 году.
Её выпустили на год раньше срока как сумасшедшую. Она швырнула чернильницей в прокурора и крикнула: «Ненавижу Советскую власть за то, что она преследует Бога!»
Другая тётушка, Варвара Фёдоровна Челищева, была учительницей литературы. Учила дочку Сталина Светлану Аллилуеву, показывала мне её сочинения.
А потом дочку Нины Петровны Хрущёвой.
Та приезжала к Варваре Фёдоровне в комнатушку в 7-м Ростовском переулке и привозила клубнику со сливками.
Варвара Фёдоровна обещала меня угостить клубникой со сливками.
Но когда я пришёл, она сказала: «Мы с Машей клубнику съели». Так я и не отведал кремлёвского лакомства.
Род Челищевых ведёт начало от Михаила Бренко, который погиб на Куликовом поле в доспехах Дмитрия Донского.
Режиссёр Владимир Асмирко, мой друг, привёз меня на Куликово поле, облачил в доспехи со шлемом и с красным плащом. Возможно эти съёмки были не напрасны и сохранятся.
Михаил Бренко был как две капли воды похож на Дмитрия Донского. Это наводит на размышления.
В «Сказании о Мамаевом побоище» сказано: «Князь любил его выше всякой меры». Облачив своего любимца в доспехи княжеские, под княжеским стягом, Дмитрий Донской, естественно, обрекал его на гибель, но не бессмысленную: Бренко навлёк на себя конницу Мамая, которая потом погибла в результате манёвра воеводы Боброка, который скрывался в роще.
«Где Михаил?» – это первые слова Дмитрия Донского, когда его извлекли из груды тел на третий день после битвы. Речь Дмитрия Донского над Михаилом Бренко носит риторический характер, насыщенный цитатами из Библии. Конечно это описано позднее спустя семьдесят лет после Куликовой битвы. Но всё равно это говорит о многом.
Младший брат моей бабушки Софьи Челищевой был мобилизован Деникинской якобы добровольческой армией в 19 лет с узелком красок. Он отбыл на том самом знаменитом пароходе, который чуть не погиб у берегов Стамбула.
Впоследствии Павел Челищев стал художником труппы Дягилева и оформлял балет «Ода», в основе которого лежала духовная ода Михаила Ломоносова.
От русских ждали петушков и курочек в традиционном уже привычном смысле. А тут – Полярная звезда, Мировой шест, вокруг него как созвездия актёры летают на светящихся канатах.
Дягилев спрашивал: «Они не загорятся? Они безопасны в пожарном отношении?»
Лифарь, раскрученный вокруг Мирового шеста, парил высоко над сценой.
«Я открыл дверь, но в неё никто не вошёл», – сказал Павел Челищев после балета.
«Придёт время – все войдут и поймут», – сказала Гертруда Стайн.
В общении с Гертрудой Стайн Павел Челищев познакомился с Джойсом и написал его замечательный портрет.
В 1942 году в Нью-Йорке Павел Челищев написал картину «Прятки» («Каш-каш»), насыщенную дубровскими пейзажами. Они вполне узнаваемы, но выполнены в сюрреалистическом стиле. Сюрреализм Павел Челищев открыл за семь лет до Сальвадора Дали. Они были в нормальных, почти приятельских отношениях. Но Павел Челищев переживал, что многие его приёмы унаследованы Сальвадором Дали, в то время, как о Павле Челищеве узнали намного позже.
Картина «Каш-каш» это изображение Мирового древа, которое одновременно дорога и материнская утроба, из него вылетает младенец, со смещённой перспективой. Это приём Павла Челищева, который потом позднее унаследовал Сальвадор Дали. Младенец летит, расширяясь навстречу зрителю.
Павел Челищев написал: «Этой картиной я вызвал рождение Кости».
Я родился в 1942 году. Как ни странно, но из шести сестёр только моя мама подарила роду Челищевых наследника. Павел Челищев считал, что он вызвал моё рождение этой картиной.
Она была выставлена вместе с «Герникой» Пикассо в 1945 году Был проведён конкурс зрительских симпатий и зрители отдали предпочтение картине Павлика.
Другая громадная картина «Феномена» тоже сюрреалистическая, где Нью-Йорк в виде огромной пирамиды, где Гертруда Стайн ткёт покрывало Изиды, где Стравинский печатает ногами на пишущей машинке
«Феномена» по завещанию Павлика была привезена в Россию вместе с балетом Кирштайна под видом рулона декораций, подарена Третьяковской галерее и пролежала там до 90-х годов. Сейчас она временами выставляется в экспозиции, но хранится в запаснике.
Генрих Сапгир и Игорь Холин походили на Дон Кихота и Санчо Панса: Холин худой, высокий, как Дон Кихот, и Генрих кругленький, коренастый. Они приезжали ко мне на улицу Артековскую. Одно время мы встречались каждую неделю. Оба уже в возрасте. Я в то время не мог оценить этот подвиг. Сейчас понимаю. Им же было обоим за 70 лет. Но приезжали и очень весело проводили время.
Поколенья море поколенные
Оседают превращаясь в ил
Но древнее чем сама Вселенная
Светит всем звезда Мафусаил
Средь пирамид петляет Нил
Сияй звезда Мафусаил
Архангел Гавриил лучами говорил
Я право непричастен к оде сей
Мафусаил древней чем Одиссей
Мы все подвластны будущей судьбе
Любимов пляшет в клубе КГБ
Начертано стихотворение
Отсчёт от Мира сотворения
Отнюдь не Дарвин сотворил
Орангутанга и горилл
Дабы познать земные выси
Даны орангутангу мысли
Сгорает нефть а мысли не горят
Поэтому поэты говорят
Мысль бестелесна
это так прелестно
Мыслители союзники поэтов
Есть множество куплетов недопетых
Я не ведаю что творю
Когда думаю и говорю
Нам тайна древняя открылась
Свидетельствует звёздный свет
Что вся Вселенная на вырост
Не сказано на сколько лет
На вырост жизнь и Мир на вырост
От Бога Сына и Отца
Всё это тщательно кроилось
Но скроено не до конца
Всё это шьётся и кроится
К нам с неба звёздный свет струится
Меня Творец развеселил
Он нами Вечность заселил
Рассчитано сие засилие
На древний принцип ненасилия
Об этой истине святой
Поведал миру Лев Толстой
Его прелестное учение
Полно небесного значения
Горит звезда Мафусаил
Но кто же Вечность сотворил
Горит звезда Мафусаил
Но кто нам Вечность сотворил
Струится свет со всех сторон
Мир озарён и сотворён
Струится свет со всех сторон
Мир сотворён и озарён
Погружаясь в пыль планет
Уходя зажгите свет
Чудо жизни меня коснулось
И душа навсегда проснулась
У кого в башке тараканы
Тому высятся истуканы
Таракан ещё таракан
Истукан ещё истукан
Мир огромнее чем я думал
Иногда казалось пройду мол
Циолковский не летал
Он о Космосе мечтал
Ну а мы с тобой живьём
В этом Космосе живём
Я живу в мечте Циолковского
И в поэзии Маяковского
Я старше чем звезда Мафусаил
Я восходил и снова заходил
И может быть когда-нибудь взойду
Взойду взорвусь и светом изойду
У поэзии есть цель
Поточнее в сердце цель
Андрей –
Стих его за нас молился
Он в стихах за всех спалился
Андрей молился, но не без греха
Спалился в пламени стиха
Кант придумал вещь в себе
Эта вещь теперь в тебе
Кант придумал вещь в себе
Эта весь всегда в тебе
Горизонтальное мне вертикально
А вертикальное горизонтально
Данте молвил слово
Снова Vita nova Вита нова
Прости Но я прощаться не умею
И потому навек останусь с нею
Ищу тебя в четырёх измерениях
Ищу во всех своих озарениях
О вечное озарение
Четвёртое измерение
Я много раз над вами восходил
Гори сияй звезда Мафусаил
27 мая 2024 г
Г Москва
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
ПО СЛЕДУ ПУШКИНА
ВЕСНА
Какая славная весна!
Сирень-черёмуха цветёт…
И нам с тобою не до сна…
Люблю тебя, как Идиот
Любил когда-то –
Ну и ну! –
Настасию Филипповну…
Из книги «БЕСЕДЫ С МОНАХОВЫМ»
6 ИЮНЯ
Седыми станут одуванчики –
И разлетятся по двору…
И мальчик прочитает дачникам
Стихи: – Нет, весь я не умру! –
И всем напомнит, очень мил,
Что это Пушкин сочинил.
Пушкин-225: Всем! Всем! Всем! Пушкин наш!
Начало формы
Прочитал, увы и ах,
Со слезами на глазах!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Конец формыvvm1955
А не стоит огорчаться,
Лучше – с Пушкиным встречаться!
К сожаленью — О, мой вид! –
Хоть лечись, хоть не лечись, —
Встреча эта предстоит…
О, космическая высь! –
ДОБАВИТЬ КОММЕНТАРИЙlivejournal
Здравствуйте! Ваша запись попала в топ-25 популярных записей LiveJournal сибирского региона. Подробнее о рейтинге читайте в Справке. Ответить
Здрасте!
- Нравится
***
Куда Литературоведы
По следу Пушкина идут?
И нас свозь радости и беды
Кругами вечности ведут?
Туда, где горе – не беда:
Из ниоткуда в никуда…
ХАБИТУС
Он слышит голоса с других планет…
Всё видит – но идёт на красный свет!
И заявляет мне, что он – поэт,
Которому нигде преграды нет –
С улыбкою, как будто подшофе –
И тут же попадает в ДТП.
СОНЕТ ПРО «ЗАЧЕМ?»
Вокруг – империя распада…
Решать никчёмный спор не надо.
Сомненья эти ни к чему…
Ах, что докажешь? и кому?
Зачем спешить
На эшафот?
Чтоб рассмешить
Тупой народ?
Поэт стоит перед толпой –
Он шёл неведомой тропой…
И вот – молчит и не поёт…
Из века в век, из года в год –
В стране, где лишь толпа орёт,
И где безмолвствует народ…
ВЧЕРА
Я вчера обедал в ресторане
И домой вернулся на такси…
И в подъезде был избит, изранен…
Господи! Помилуй и спаси
Девушку, с которой я гульнул, –
И в бреду случайно помянул…
***
– Она была красива,
Молода…
В стихах – любовь и сила,
Это да!
Скажи, о, Боже,
Где она? Что с ней?
– Да там же… Вот же… –
В памяти твоей…
***
Я вынужден, увы, в конце концов,
Поверить в воскресенье мертвецов…
Нет, – в вескрешенье…Нет, – в реинкарнацию…
Нет! Как профан, поверить в профанацию…
Увы, иначе как на свете жить? –
Любить Любовь… И с Дружбою дружить…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Сперва – инфаркт…Потом – инсульт…
Ах, суета – и там, и тут…
Любовь…Надежда, что спасут…
И вера, вера в высший суд…
СОЛНЦЕ и ЛУНА
У неё в глазах светило солнце…
Видел я, как счастлива она…
А теперь – как будто из колодца
Светит отражённая луна…
***
И как же это получается?
В пределы городской молвы
Слова плохие возвращаются…
А вот хорошие, – увы…
***
Поэт поёт…
Прозаик – почему? –
В сторонке пьёт…
…Завидует ему…
***
Графоман подражал графоману,
Потому что поверил обману
За свой счёт напечатанных строк…
Почему? Не судьба…Видит Бог…
***
Вновь эсэмэс от Музы – мне и маю:
– Ты где? Отлично! Мило…- Обнимаю…-
Связь через Космос – это ль не прогресс?
Божественный, таинственный процесс…
***
Бог никогда не лжёт!
Что скажет – то и правда…
Его ругать не надо…
Для ругани есть чёрт.
ПРОТИВОЯДЬЕ
Константину КЕДРОВУ
В ХХ-м веке я отравлен ядом
Был так серьёзно, что считал: помру…
Но чудо! Вот он – ХХ1-й, рядом,
И я живу в космическом бору…
Дышу под сенью кедров вековых:
Противоядье – каждый вдох и стих…
Июнь 2024 г КрасноЯрск
В ОЖИДАНИИ АНГЕЛА
Обыкновенные истории
***
– Я – жертва самоизоляции,
Увы, ковида, вакцинации,
Фейкпропаганды, профанации,
Увы и ах, спецоперации…
Лежу,
Осколками сражён, –
Под хирургическим ножом…
И жду: когда же?
Вот вопрос!
Хранитель Ангел даст наркоз…
И слышу:
– Вводим антишок!
Я прилетел.
Живи, дружок…
СОНЕТ ПРО КАЛЕНДАРЬ
– Календарь, обрывающий числа…
Постоянные поиски смысла…
А в итоге, – сказал мне поэт, –
Смысла нет, и спасения нет…
Жил ты весело или строго, –
Был случайной игрушкой у Бога…
Отыграл свою песню мотор…
И, – увы, невозможен повтор.
Пушкин, Лермонтов, Тютчев и Блок –
Встали памятниками вдоль дорог…
К Чёрту ль, к Богу? – ты ехать устал…
Где-то сбоку и твой пьедестал.
За пределами бытия
Бесконечна дорога твоя…
2024
***
– Я спал всю зиму непробудным сном…
А что творилось за моим окном –
Мне рассказал весною старый Гном,
Страдающий бессонницей…
……………………………..
– Дурдом, и только…_-
Я сказал ему, –
Все спятили с ума! Но почему? –
И старый Гном, увы, заплакал вдруг
И прошептал:
– Не спрашивай, мой друг…
СКАЗОЧНЫЕ СНЫ
– Южная красавица Даная
Мне была дана судьбой до мая…
А потом – за то, что не верна,
В рабство за бесценок продана…
И Султан, к изменам глух и нем,
Не случайно взял её в гарем…
Где она, хмельная от вина,
До ста лет была ему верна…
Вот какие сны моей жене
Снились на Руси, в карантине…
ЮБИЛЕЙНОЕ
– Играя иностранными словами,
Он звал всех нас:
– Вперёд! Москва за нами! –
И бизнесменом стал. И, полон сил,
Деньгами все державы покорил.
И вот, познавший славу и успех,
Он стал и выше всех, и толще всех…
Но вдруг в стране,
Где «все за одного»,
Здоровье – Ах! – покинуло его.
Случился с ним инсульт, потом инфаркт…
Диагнозы смертельны.
Это – факт.
И он – себе – во сне, нам – наяву –
Сказал, нет, приказал:
– Назад! В Москву! –
И прошептал: – О, Господи, спаси! –
И тут же оказался на Руси.
Где мы недавно –
Все, в одном дому –
Столетие отметили ему…
А он дарил нам деньги и дела
И говорил: – Москва меня спасла!
2024
***
– Сальери, помолчи!
Дай Моцарта дослушать…
Июнь 2024 г. КрасноАдск-КрасноРайск- КрасноЯрск
ОТЧЕВИДЕЦ
ЧЕРЁМУХА ЦВЕТЁТ
Черёмуха –
Источник наслаждения,
Волшебных слов
И снов,
И пробуждения…
От умиранья и до возрождения,
Двойного, ах, в обнимку
Снохождения:
При свете околдованной Луны
Заснули и проснулись,
Влюблены…
***
Вновь возникли между нами
Звуки,
Ставшие словами…
Лики,
Ставшие тенями…
Блики,
Ставшие огнями…
Неразгаданными снами…
ИНАЯ ТАЙНА
Разгадан Бродский…
И Твардовский…
Тарковский, ах…
И Маяковский…
Есенин…
Пастернак…
И Блок…
Разгадан Запад…
И Восток…
Суровый Север…
Знойный Юг…
Благая Весть – исток наук…
А ты всё пишешь, пишешь, друг…
Идёшь на свет…
Спешишь на звук…
Пытаешься в себе
Опять
Иную тайну разгадать…
ВАВИЛОН
Однажды, помню, полная азарта,
В меня влюбилась юная Астарта…
И пригласила в древний Вавилон,
Поскольку я взаимно был влюблён –
Неповторимо, страстно, без прикрас…
И всё же боги разлучили нас:
Разрушили прекрасный Вавилон…
И где сейчас Богиня тех времён?
Брожу, как тень, среди ночей и дней
Среди развалин памяти моей…
***
Три поколения
Сменилось –
За голосами голоса…
О, Господи, скажи на милость,
Зачем
Зовёшь на небеса?
Всю ночь, до утренней зари…
А впрочем,
Нет,
Не говори!
2024
СОНЕТ ПРО ЗВЁЗДНЫЙ ЧАС
Я сам себя от смерти спас.
Причина стресса позабыта.
Трепещет крыльями Пегас,
Стучат подковами копыта…
Над головою – звёздный час…
О, звёзды, света не жалейте,
Когда я пробую – для вас
Сыграть на лире и на флейте.
Ещё дрожат мои персты.
И звуки музыки чисты,
И Муза вновь глядит влюблённо,
И сыплет на меня цветы
Из покорённой высоты
Приотворённого балкона…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Я видел то, чего никто не видел.
Я слышал то, чего никто не слышал!
И всем на свете эту благодать
Я, как никто, пытаюсь передать…
***
Утром одуванчик раскрывается –
Медленно и солнечно-красиво…
А под вечер быстро закрывается…
Вот она: Божественная сила!
ЧАСЫ
Мир не изменился.
Крут земной маршрут…
Я остановился,
А часы – идут…
ИЮНЬ 2924 г
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов
* * *
В свою бессонницу влюблён,
Снов представляешь легион –
Хороших снов, цветастых слов.
Они занятны? Будь здоров!
Но ты в бессонницу влюблён…
Без сновидений, чёрный сон
Не отодвинет этих чувств…
Так жить – искусство из искусств.
* * *
Гущь какая малахитовая!
Щедро май взошёл, горазд.
Детский я восторг испытываю,
Хоть всё видел тыщу раз,
Прохожу дворами к парку…
Длится в нём – оливкова – река.
Ярко всё. Сияет воздух жарко.
Вижу всё…. Не умер я…пока…
* * *
Есть, что есть – из этого исходя
Слушаешь музыку льющегося дождя.
Мера мира постигнута им
Летним таким, великолепно-живым.
Ты тоже живой, как ни крутила жизнь,
Какие бы ни наворачивала виражи.
Есть, что есть. Довольствуйся малым, друг,
Каждым днём расширяя опыта круг.
* * *
Как мать концерты воробьёв
Любила! И, приветствую мальчишек,
Расплескивала в мир свою любовь,
А оной не представится излишек.
Мать, мама, мамочка… Тяжёлый счёт
Дней без тебя. А воробьи ликуют –
Собранье в тополях у них, их слёт…
Как будто чистым счастьем существуют.
…без мамы я тяну который год.
* * *
Отец касался, проходя,
Стволов деревьев, иль забора.
Свой ритуал вот так вводя
В свою действительность, которая
Не долго длилась… Пятьдесят
Два года… Ритуал твой, папа,
Зачем был? Годы не велят
Узнать, мне в бездну страшно падать.
О, бездна возраста страшит.
А от отца известий нету.
А мир сверкает и летит
В неведомость, не веря свету.
Александр Балтин : – Звукоподражение?
Нет, название нового альманаха Николая Ерёмина,
пролетающего под июньским солнцем,
и Константин Кедров-Челищев, открывающий его,
сочетает фантазию
и предвидение:
Все встретимся в небесном интернете
Всех приютит небесный интернет
Все дети взрослые и взрослые как дети
На все семь бед всегда один ответ…
Взрослые, в сущности, выросшие дети: и насколько интернет может быть небесным,
объяснит… только поэзия, полная парадоксов, игры, юмора –
иначе неинтересно.
Грусть Николая Ерёмина, связанная с логичным прохождением жизни сквозь бездны возраста,
всё равно вспыхивает огнями жизнелюбия: таков парадокс, изначально присущий музе поэта,
тем не менее:
Поэзия кончается в душе…
Икона чудотворная уже
Не помогает верить в чудеса,
Когда глядишь с надеждой в небеса…
А там Бог-дух зовёт
В далёкий путь.
Но не даёт
Ни охнуть, ни вздохнуть.
Путь,
завершающийся
здесь,
возможно, обретает
там
невероятные оттенки новизны
?
По крайней мере, созвучия и глаголы дают своеобразную надежду на это.
Таинственной нежностью,
снежностью,
противореча июню,
вшифрованному в название альманаха,
разойдутся,
звуча компактно и туго, стихи Николая Балышева:
Повалил снегопад, как нарочно,
Всё плохое вдруг стало хорошим
И от белой, от первой снежности
Всем как будто прибавилось нежности.
И как будто свершилось таинство
Проявляясь светло и божественно
Фонари – словно белые аисты
И собаки ходят торжественно…
Странное название альманаха…
Неуёмность поэтического слова…
Разливы его, оттенки, и…
да сопровождает всех
великолепно-детское ощущение летнего счастья!
Александр Балтин, город Москва
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Альманах Миражистов
* * *
ОТ АВТОРА Я работаю над большой сюжетной вещью. Она — об «открытии Америки». В основу ее легли мои американские впечатления. Но в процессе работы воспоминания, жизнь, пей зажи России и Прибалтики врывались в повествование, отвлекали автора от магистрали сюжета. «Открывались» совершенно иные предметы. В герои лез ли березы, закаты, мотоциклы. Поэма тонула как переполненный корабль. Параллельно с ней возник самостоятельный организм — «поэма лирических отступлений». Стихи перетасовались произвольно, вне тематики и географии, как мысли в голове. Их автор и предлагает вниманию читателя. Стихи имеют самостоятельную жизнь, характер. Иногда они помимо воли автора отказываются от грамматики. Иногда этого требует фантастический сюжет. Например, начинает говорить отрубленная голова. Тут уж не до знаков пре пинания! В других случаях мелодия требует раскованности, высоты, она бесконечна, как заключительная нота певца. Тогда ей опять мешают ограды из точек и запятых. В сборник включены отрывки из дневников, газетных репортажей. Без них не представляю ни себя, ни поэзии.Будь лирическим наступлением, преступление отступать! А. Вознвсенсний 1959 годНочной аэропорт в Нью-Йорке Архитектурное Фасад Автопортрет мой, реторта неона, апостол -небесных ворот — Аэропорт! Брезжат дюралевые витражи, Точно рентгеновский снимок души. Как это страшно, когда в тебе небо стоит в тлеющих трассах необыкновенных столиц! Каждые сутки тебя наполняют, как шлюз, звездные судьбы грузчиков, шлюх. В баре, -как ангелы, гаснут твои ‘алкоголики. Ты им глаголишь! 7Ты их, прибитых, возвышаешь. Ты им «П р (и б ы т ь е» возвещаешь! Лётное поле Ждут кавалеров, судеб, чемоданов, чудес… Пять «Каравелл» ослепительно сядут с »небес! Пять полуночниц шасси выпускают устало. Где же шестая? Видно, допрыгалась — Э л ектр оп л итк а ми дрянь, аистенок, звезда!.. пляшут под ней города. Где она реет, И сигареткой стонет, дурит? в тумане горит?.. Она прогноз не понимает. Ее земля не принимает. 8Интерьер Худы прогнозы. И ты в ожидании бури, Как 1в партизаны, уходишь в свои вестибюли. Дрыхнут правительства (в парах беспечных. Тих, как провизор, им трассы пророчит диспетчер. Мощное око взирает в иные мира. Мойщики окон слезят тебя, как мошкара, Звездный десантник, хрустальное чудище, Сладко, досадно Где нет дураков быть сыном будущего, и (вокзалов-тортов — Одни поэты и аэропорты! Стонет «в аквариумном стекле Небо, .приваренное к земле. Аэропорт — озона и солнца Аккредитованное п осольство! Конструкции 9Сто поколений не смели такого коснуться Преодоленья (несущих конструкций. Вместо каменных истуканов Стынет стакан синевы — без стакана. Рядом с кассами-теремами Он, точно газ, антиматериален! Бруклин—дурак, твердокаменный черт Памятник эры — Аэропорт.Открывайся, Америка! Эврика! Вступительное Короную Емельку, открываю, оопя, В Америке — Америку, В себе — с е бя . Р/ву кожуру с планеты, Спускаюсь в глубь сметаю пыль и тлен, предмета, Как в метрополитен. Там груши — треугольные, Я плод трапециевидный ищу в них души голые, беру не чтоб глотать — 11Чтоб отекла сердцевинки Сияли, как алтарь! Исследуйте, орудуйте, не дуйте в ус, Пусть врут, что изумрудный,— Он красный, ваш арбуз! Вгрызаюсь, как легавая, Художник хулиганит? Балуй, Колумб! По «наитию врубаюсь, как колун… дую к берегу… Ищешь Индию — Найдешь Америку!Еще вступительное Обожаю Твой пожар этажей, устремленных к окрестностям рая! Я — борзая, узнавшая гон наконец, я — борзая! Я тебя допоию и породу твою распознаю. По базарному дну ты, как битница, дуешь, босая! Под брандспойтом шоссе мои По безбожной, бейсбольной, Кока-кола. Колокола. Вот нелегкая занесла! по уши кружились, как мельницы, бензоопасной Америке! Ты, чертовски дразня, сквозь чертоги вела и задворки, И >на женщин глаза отлетали, как будто затворы! 13Мне на шею с витрин твои вещи дешевками решались. Но я душу искал, я турил их, забывши про вежливость. Я спускался в Бродвей, ¡как идут ¡под ¡водой ¡с аквалангом. Синей лампой в подвале плясала твоя негритянка! Я был рядом почти, но ты зябко ушла от погони. Ты прочти и прости, если что в суматохе не понял… Я на крыше, как гном, над нью-йоркской ¡стою планировкой. На мизинце ¡моем твое солнце — как божья коровка. Стриптиз В ревю танцовщица раздевается, дуря… Реву?.. Или режут мне глаза прожектора? Шарф срывает, шаль срывает, мишуру. Как сдирают с апельсина (кожуру. А в глазах тоска такая, мак у птиц. Этот танец (называется «¡стриптиз». Страшен танец. В баре лысины <и свист, Как пиявки глазки пьяниц налились. Этот рыжий, мак обляпанный желтком, Пневматическим ¡исходит молоткам! Тот, как клоп, — апоплекоичен и страшен. Апокалипсисом (воет ¡саксофон! 15Проклинаю твой, Вселенная, (масштаб, Марсианское сиянье иа мостах, Проклинаю, обожая и .дивясь, Проливная пляшет женщина под джаз!.. «Вы Америка?» — опрошу, как идиот. Она сядет, сигаретку разомнет. «Мальчик,—скажет, — ах, какой у вас акцент! Закаж1ите мне мартини «и абсент».Отступление в 17 век Лобная баллада Их величеством поразвлечься Прет народ от Колами и Клязьм. «Их любовница — кон трраз ве д ч и ца, англо-шведско-немецко-греческая…» Казнь! Царь страшон: точно кляча, тощий, Почерневший, как антрацит. По лицу проносятся очи, Как буксующий мотоцикл. И когда голова с топорика Подкатилась к носкам ботфорт, Он берет ее над толпою, Точно репу с красной ботвой! 17 2 А. Вознесенский Пальцы в щеки -впились, как клещи, Переносицею хрустя, Кровь ‘из горла на брюки хлещет. Он целует ее ‘в усгта. Только Красная (площадь ахнет, Тихим стон ом оглушена: «А-а-анхен!..» Отвечает ему она: «Мальчик мой государь великий не судить мне твоей вины но зачем твои руки липкие солоны баба я вот >и (воя провинность государства мои в устах я дрожу брусничной кровиночкой на державных твоих усах в дни строительства и пожара до малюсенькой ли любви? ты целуешь меня Держава твои губы в моей кровиперегаром борщом горохом пахнет щедрый твой поцелуй как ты любишь меня Эпоха обожаю тебя царуй!..» Царь застыл — смурной, малохольный, Царь взглянул с такой меланхолией, Что присел заграничный гость, Будто вбитый по шляпку гвоздь. 2*Поют негры го ■ К с я 4Е 5,* I- е в с Мы — тамтамы гомеричные с глазами горемычными, клубимся, как дымы, — мы… Вы — белы, .как холодильники, как марля карантинная, безжизненно мертвы… вы… О чем мы поем вам, уважаемые джентльмены? О руках (ваших из воска, как белая известка, о, как они впечатались между плечей печальных, о, наших жен печальных, как их позорно жгло — о-о!«Но-но!» — нас лупят, точно клячу, мы чаевые клянчим, ¡на рингах и на рынках у 1нас ¡в глазах темно, но, когда ночами спим мы, мерцают наши спины, как звездное окно. В нас, боксерах, гладиаторах, как в черных радиаторах, или в пруду карась, созвездья отражаются торжественно и жалостно — Медведица и Марс — Мы —негры, мы — поэты, в нас… в нас плещутся планеты. Так и лежим, как мешки, полные звездами и легендами… Когда нас бьют ногами, Пинают небосвод. У вас под сапогами Вселенная орет!Нью-йоркская птица На окно ко мне садится в лунных вензелях алюминиевая птица — вместо тела фюзеляж 1И ¡над ее шеей гайковой как пламени язык над гигантской зажигалкой полыхает (женский лик! (В простынь капиталистическую Завернувшись, спит мой друг.) кто ты? бред кибернетический? полуробот? полудух? помесь королевы блюза и летающего блюдца? 22может ты душа Америки уставшей от забав? кто ты юная химера с сигареткою ¡в зубах? но взирают не мигая не отерши крем ¡ночной очи как на Мичигане у одной у нее такие газовые под ¡глазами оинячки птица что предсказываешь? птица не солги! что ты знаешь сообщаешь? что-то странное извне как в сосуде сообщающемся подымается во мне век атомный стонет в спальне… (Я ору. И, матерясь, Мой напарник, как ошпаренный, Садится на матрас.)Антимиры Иронико-философО е а о Живет у мае сосед Букашкин, Бухгалтер цвета ¡промокашки, Но, как ¡воздушные шары, Над ним горят Антимиры! И в них, магический как демон, Вселенной правит, возлежит Антибукашкин, академик, И щупает Лоллобриджид. Но грезятся Антибукашкину Виденья цвета промокашки. Да здравствуют Антимиры! Фантасты — посреди муры. Без глупых не было бы умных. Оазисов — без Каракумов.Нет женщин — есть антимужчины. В лесах ревут антимашины. Есть соль земли. Есть сор земли. Но сохнет сокол без змеи. Люблю я (критиков моих. На шее одного из них, Благоуханна и гола, Сияет антиголова! …Я сплю с окошками открытыми. А где-то свищет звездопад. И небоскребы сталактитами На брюхе глобуса висят. И ¡подо мной вниз головой, Вонзившись вилкой в шар земной, Беспечный, милый мотылек, Живешь ты, мой антимирок! Зачем среди ночной поры Встречаются антимиры? 25Зачем они ¡вдвоем ¡сидят И в телевизоры глядят? Им не понять и пары фраз. Их первый раз—последний раз. Сидят, забьивши про бонтон. Ведь будут мучиться потом. И ушки красные горят, Как будто бабочки сидят… …Знакомый лектор мне .вчера Сказал: «Антимиры? — Мура!..» Я сплю, ворочаюсь спросонок. Наверно, прав научный хмырь. Мой кот как радиоприемник Зеленым плазом ловит мир.Я сослан >в себя я — Михайловское горят [мои сосны смыкаются в Л1ице моем мутном как зеркало смеркаются лоси и пергалы Вечернее природа в реке <и во мне и где-то еще — извне три красные солнца горят три рощи как стекла дрожат три женщины брезжут в одной как матрешки — одна в другой одна меня любит смеется другая в (ней птицей бьется 27а третья—та в уголок забилась как уголек она Меня не простит она еще отомстит мне светит ее лицо как со дна колодца — кольцоГ итара Меж перца и малаг под медом модных хижин костлявый как бурлак певец был к>н и хищен и огненной настурцией робея и наглея гитара как натурщица лежала на коленях она была смирней чем в таинстве дикарь и темный город в ней гудел и затихал а то как в реве цирка вся не в своем уме — горящим мотоциклом носилась л о стене! 29мы — дети тех гитар отважных и дрожащих между подруг дражайших неверных как янтарь среди мочных фигур ты губы морщишь едко к ним 1как бикфордов шнур крадется сигареткаБьют женщину Бьют женщину. Блестит белок. В машине темень м жара. И бьются наги в потолок, Как белые прожектора! Бьют женщину. Так бьют рабынь. Она в заплаканной красе Оры-вает ручку, как рубильник, Выбрасываясь (на шоссе! И (взвизгивали тормоза. К ¡ней подбегали, тормоша. И 1ВОЛОЧ1ИЛИ ‘И лупили Лицом по лугу и крапиве… Подонок, как он бил подробно, Стиляга, Чайльд-Гарольд, битюг! 31Вонзался в дышащие ребра Ботинок, узкий, .как утюг. О, упоенье оккупанта, Изыски деревенщины… 0 м1иная лунную купаву, Бьют женщину. Бьют женщину. Веками бьют, Бьют юность. Бьет торжественно Набата свадебного гуд. Бьют женщину. А от жаровен <на щеках Горящие затрещины? Мещанство, быт — да еще как! — Бьют женщину. Но чист ее. высокий свет, Отважный (и божественный. Религий —1нет, Есть знамений — ;нет. Женщин а!.. 32Она как озеро «лежала стояли очи как вода и ¡не ему принадлежала как просека или звезда и звезды по ¡небу стучали как дождь о черное стекло и скатываясь остужали ее горячее чело 3 А. ВознесенскийОсень в Сигуяде Свисаю с вагонной площадки, прощайте, прощай, мое лето, лора мне, на даче стучат топорами, мой дом забивают дощатый, прощайте, леса мои сбросили кроны, пусты они 1И грустны, как ящик с аккордеона, а музыку — унесли, мы— люди, мы тоже порожни, уходим мы, так уж положено, 34«з стен, матерей и из женщин, и этот порядок извечен, прощай, моя мама, у окон ты станешь прозрачно, как кокон, наверно, умаялась за день, присядем, друзья и враги, бывайте, гуд бай, из меня сейчас со СВ1И1СТЮМ вы выбегаете и я ухожу из вас, о родина, попрощаемся, буду звезда, ветла, не плачу, не попрошайка, спасибо, жизнь, что была, на стрельбищах в 10 баллов я пробовал выбить 100, 3* 35спасибо, что ошибался, но трижды спасибо, что в прозрачные <мои лопатки вошла гениальность, как в резиновую перчатку красный мужской кулак, «Андрей Вознесенский» — будет, побыть бы не словам, не бульдиком, еще на щеке твоей душной — «Андрюшкой», спасибо, что в рощах осенних ты встретилась, что-то спросила, и пса волокла за ошейник, а он упирался, спасибо, я ожил, спасибо за осень, что ты мне меня объяснила, хозяйка будила нас в восемь, а в праздники сипло басилапластинка блатного пошиба, спасибо, но вот ты уходишь, уходишь, как поезд отходит, уходишь, из пор моих полых уходишь, мы врозь друг из друга уходим, чем 1нам этот дом ¡неугоден? ты рядом и где-пго далеко, почти что у Владивостока, я энаю, что мы повторимся в друзьях ¡и подругах, в травинках, нас этот заменит *и тот, — природа боится пустот, спасибо за сдутые кроны, на смену придут миллионы, за .ваши ¡законы — спасибо, но женщина мчится но склонам, как огненный лист за вагоном… Спасите!битников к а о о 5 и ?! о £ н 2 е Е Первый монолог Лежу, бухой и эпохалыный. Постигаю Мичиган. Как в губке, время набухает В моих веснушчатых щеках. В лице, лох1матом как берлога, Перебираю, как брелоки, Прохожих, огоньки. Ракетодромами гремя, лежат озябшие зрачки. дождями атомными рея, Плевало (время на меня. Плюю на время! Политика? К чему валандаться! Вхожу как в воду >с аквалангом В тебя, зеленая душа… Цивилизация душна.Мы — битники. Среди хулы мы — как звереныши, волчата, Скандалы точно кандалы За нами с лязгом волочатся. Когда мои джазисты ржут, Вы думали — я шут? с опухшей рожей скомороха, Я —суд! Я—Страшный суд. Молись, эпоха! Мой демонизм — как (Динамит, Созрев, тебя (иопепелит. Второй монолог. Бунт машин Э. Неизвестному Бегите — в себя, на Гаити, в костелы, в клозеты, Бегите! Нас темные, как (Батый, Машины поработили. в Епипты — 39В судах их клевреты наглые, Из рюмок дуя бензин, Вычисляют: кто это в Англии Вел бунт против машин? Бежим!.. А в ночь, поборовши робость, Создателю своему Кибернетический робот: «Отдай, — говорит, — же^у! Имею слабость к брюнеткам, — говорит. — Люблю на тридцати оборотах. Лучше по-хорошему уступите!..» О хищные вещи века! На душу наложено вето. Мы в горы уходим и в бороды, Ныряем голыми в воду, Но реки мелеют, либо В морях умирают рыбы… От женщин рольс-ройсы родятся… . Радиация!.. 40…Душа моя, мой звереныш, Меж городских кулис Щенком с обрывком веревки Ты носишься и скулишь! А время свистит красиво Над огненным Теннеосй, Загадочное, как сирин С дюралевыми шаоси.и вот три вечера подряд не вылезаю из Гринвич Вилидж, живописного, сумбурного квартала нью-йоркской богемы. Бородатый сфинкс битничества бросает загадку за загадкой. Над пестрым кафе надпись: «Уа?» Что такое «Уа?»? «О, «Уа» — это вопль современного нутра», — отвечают нам. Что ж, послушаем. В подвальчике темно и загадочно. С потолка свисают водо проводные трубы. Читается ритмическая проза под джаз. Не- проспавшийся дикобраз в прорванном хитоне, как в маскха лате, встречает посетителей у двери. Из прорех хитона ды мится его волосатое нутро. «Уа?»… Эпатаж буржуазии? Или модная экзотика?.. Мои наброски не могут дать полной картины Америки. Они похожи на съемки из кабины лифта, мчащегося между освещенными этажами. Архитектура? Мне понравился музей Гуггенхайма — лебединая песнь гениального Ллойда Райта. Представьте себе ослепительную, упругую спираль, уносящуюся в небо! Спускаясь по виткам этой спирали, по наклонному полу, пандусу, вы осматриваете картинную галерею. Движение вниз не утомляет. Таланты рождаются парами. Искусства — сообщающиеся сосуды. В них существуют двойники. Это легче понять в живописи. Так, например, наив и чистота Заболоцкого аукаются с примитивами Анри Руссо, буйные поливные блюда Пикас со говорят о Лорке больше, чем тысячи переводов, а опти мистический напев А. А. Прокофьева ассоциируется с Шиш киным и резьбой на коньке колхозного клуба. Что-то боль шее, чем интерес, часами пригвождает меня к гипнотической живописи Жана Миро. Я чувствую странную близость его тревожных фантазий. Музей сам — произведение искусства. Фруктовые пятна Матисса, миражи Клее нашли наконец для себя подходящую раму. Стены музея слегка вогнуты, так что картины висят, не касаясь стены, как бы парят в воздухе. Спираль — символ движения, и если хотите — жизни. Интересно, что когда американский музей был еще в по стройке, я — студент Московского Архитектурного — рисовал на своих подрамниках какие-то немыслимые спирали. Мой выставочный павильон был задуман по тому же принципу. И сейчас, вглядываясь в ввинчивающуюся в небо кривую, — пусть не мою, а райтовскую, — я с восторгом думаю об общ ности человеческой фантазии. Оглушают, ослепляют американские эстакады, рынки, за валенные омарами, грейпфрутами, эти дороги как магнито фонные ленты, наполненные криком, ревом, музыкой. Но иногда среди этой пестроты что-то вдруг тревожно хваталоВ эмигрантском ресторане Сволочь? дымен, ¡точно войлок. Сволочь? бел, как альбинос. Мою водку дует сволочь. Сволочь? ‘чавкает блином. (Ресторанник «Русский мишенька» Говорили: не ходи. В кадушке, будто ¡нищенка, Березка в бигуди… А за ‘стойкой, как ¡на ветке, Угощают парочек. В них вонзились табуретки, Как булавки в бабочек!) Враг мой? сволочь? отщепенец? Ненавидя, (Пивом пенясь, Что ты пялишься в упор?! Сволочь? я не прокурор! 44Двадцать лет сидят (напротив, Как экран, лицом горят. Отступающие бродят. И конвои в лагерях — «немецких, английских, северно-, потом южноамериканских, вы понимаете, Вознесенский?!..» Посреди Вселенных -сшибленных, На маховиках судьбы Блещут лунными подшипниками Эти лагерные лбы. «Нас крутили, молотили Джазы, ливни, этажи… Миллионы холодильников — Ни души!..» Ужас (водкой дышит около: «Вознесенский, вы откель?» Он окает, О’кей! как охает. За окошком марсианочки, Так их мать… 45А Окою ооиян-ною Ходит окунь —не поймать, И торжественная тишь. Тсс!.. И серебряно-черны От ночной травы штаны… «Роса там у 1нас, трава там у вас по колено. Вознесенский, вы понимаете?!» Из щетин его испитых, Из тряоины страшных век, Как пытаемый 1из пыток, •Вырывался синий свет — продирался человек! По лицу леса шумели, Шли дожди, пасли телят, Вырывалось из туннеля, Что он страшно потерял. И отвеано над щекою Плыли отсветы берез, Плыли страшно и щекотно. И не слизывал он слез. 46И раздвинув рестораны, Возле грязного стола, Словно Суд, светло и прямо, М ачм а! — Стала строгая страна, Брови светлые свела. Шляпки дам как (накомарники, Наркоманки кофий жрут… «Майкл Орлов, лабай Камаринского !»- Жуть… «М а-м а!» — стон над ¡рестораном под гармошки и тамтамы — «М а-а…» Были Миши, Маши, Мани — стали Майклы, Марианны. «М а-а…» Они где-то в Алабаме •наземь надают ночами, прогрызаются зубами — к маме. 47Рты измаранных, измаянных сквозь неоны и вольфрамы — «М а-а…» А один из Бирмингема, как теленок из тумана: «Ма-а-а…» …Гасят. Мы одни остались, Лишь в углу мерцает старец, Как отшельник Аввакум. Он сосет рахат-лукум. Сволочь очи ¡подымает. Человек -к дверям шагает. Встал. Идет. Он вернется? Не обернется.В Америке, пропахшей мраком, В отелях лунных, как олени, камелией и аммиаком, по алюминиевым аллеям, Пыхтя 1как ‘будто тягачи, о 8 X О X Е н За мною ходят ютукачи — 17 лбов из ФБР, Брр!.. Один — мордастый, как томат, А их главарь — горбат и хвор. Кровавый глаз—как семафор. Гостиницы имеют уши. другой — галантно-нагловат, Как микрофон головка душа, о И писсуар глядит на ¡вас, Как гипсовой богини глаз. 4917 объективов щелкали. 17 раз в дверную щелку Я вылетал, как домовой, Сквозь линзу — книзу головой! Живу. В гостиных речь веду. Смеюсь остротам возле секса. Лежат 17 Вознесенских В кассетах, сейфах, как в аду. Они с разинутыми ртами, как лес с затекшими руками, Как пленники -в игре «замри!», Застыли двойники мои. Один застыл в зубах е лангустой. Другой — в прыжке повис, как люстра. А у того в руках вода. Он «не напьется никогда! 17 Вознесенских стонут, они без голоса. Мой крик Накручен на магнитофоны, Как красный вырванный язык! 50Я разворован, я разбросан, Давно я дома. Жив вполне. Во как-то !нет меня во мне. меня таскают на допросы… А там, в заморских казематах, шпионы в курточках шпинатных, Как рентгенологи и филины, Меня просматривают в фильме. Один надулся, как москит. Другой хрипит: «Дошел, москвич?!..» Горбун мрачнеет. Он молчит. Багровый глаз его горит. Невыносимо быть распятым, до каждой родинки сквозя, Когда в тебя от губ до пяток, Как пули, -всажены глаза! И пальцы в ржавых заусенцах по сердцу шаркают почти. «Вам больно, мистер Вознесенский?» Пусти, чудовище! Пусти. 4* 51Пусти, красавчик Квазимодо! Душа горит, -кровоточа От пристальных очей «Свободы» И нежных взоров стукача.Отступление в виде мотогонок по вертикальной стене Н. Андросовой Завораживая, манежа, Свищет женщина по манежу! Краги — красные, как клешни. Губы крашеные — грешны. Мчит торпедой горизонтальною, Хризантему заткнув за талию! Ангел атомный, амазонка! Щеки вдавлены, как воронка. Мотоцикл над головой Электрическою пилой. Надоело жить вертикально. Ах, дикарочка, дочь Икара… Обыватели и весталки Вертикальны, как «.ваньки-встаньки В этой взвившейся над. зонтами, Меж оваций, афиш, обид 53Сущность женщины горизонтальная Мне мерещится и летит! Ах, как кружит ее орбита. Ах, как слезы к белкам прибиты. И тиранит ее Чингисхан — Тренирующей Сингичан… СИНГИЧАН: «Ну, а с ¡ней, не мука? Тоже трюк — ,по стене, как муха… А вчера камеру проколола… Интриги… Пойду напишу по инстанции.. И царапается, как конокрадка». Я к ней вламываюсь в антракте. «Научи, — говорю, — горизонту…» А она молчит, амазонка. А она «головой качает. А ее еще трек качает. А .глаза полны такой — горизонтальною тоской!Автоотступление Ж.-П. Сартру Я — семья во мне как в спектре живут семь «я» невыносимых как семь зверей а самый синий свистит в свирель! а весной мне »снится что я — восьмой 55Противостояние очей Третий месяц ее хохот нарочит. Третий месяц по ночам она кричи г. А над »нею, как сиянье, голося, вечерами разражаются Глаза! По л-лица ошеломленное стекло вертикальными озерами зажгло. …Ты худеешь. Ты не ходишь на завод, ты их слушаешь, как лунный садовод, жизнь ‘и боль твоя, как влага к облакам, поднимается к 1наполненным зрачкам. Говоришь: «Невыносима синева! И разламывается голова! Кто-то хищный и торжественно-чужой свет зажег и поселился на постой…» 56Ты ¡грустишь — хохочут очи, как маньяк. Говоришь — они к аварии манят. Вместо слез — иллюминированный взгляд. «Симулирует», — ¡соседи говорят. Ходят люди, как глухие этажи. Над одной горят глаза как витражи. Сотни женщин их ¡носили до тебя. Сколько муки ¡накопили для тебя! Раз в столетие касается людей это Противостояние Очей!.. …Возле моря отрешенно и отчаянно бродит женщина, беременна очами. Я под ними не бродил — за них жизнью заплатил.Левый крайний! Самый тощий в душевой, Самый страшный на штрафной, Футбольное Бито стекол — боже мой! И гераней… Нынче пулей меж тузов, Блещет попкой из трусов Левый крайний. Левый шпарит, левый лупит. Стадион нагнулся лупой, Прожигательным стеклом Над дымящимся мячом. Правый край спешит заслоном, Он сипит, как сто сифонов, Ста медалями увенчан, Стольким ноги поувечил.Левый крайний, милый мой, Ты (играешь головой! О, атака до угара! Одурение удара. Только мяч, мяч, мяч, Только — вмажь, вмажь, вмажь! «Наши — ваши» — к богу >в рай. Ай! Что (наделал левый край!.. Мяч лежит в своих воротах. Солнце* черной сковородкой. Ты уходишь, как горбун, Под молчание трибун. Левый крайний! Не сбываются мечты, С мог срезаются мячи.И под краном Ты повинный чубчик мочишь, Ты горюешь и бормочешь: «А ударник — самый сок, Прямо в верхний уголок!»Елена Сергеевна Борька — Любку, Чубук — двух Мил, а он учителку .полюбил! Елена Сергеевна, ах, она… (Ленка по уши влюблена!) Школьное Елена Сергеевна входит в класс. («Милый!» — Ленка кричит из глаз.) Елена Сергеевна ведет урок. (Ленка, вспыхнув, крошит мелок.) Понимая, не понимая, точно в церкви или в кино, мы взирали* как над пеналами шло таинственное о н о… 61И стоит она ¡возле окон — чернокосая, синеокая, закусивши свой красный рот, белый табель его берет! Что им делать, таким двоим? Мы не ведаем, что творим. Педсоветы сидят: «Учтите, Вы советский никак учитель! На Смоленской вас (Вместе видели…» Как еозмездье, грядут родители. Ленка-хищница, Ленка-мразь, Ты ребенка втоптала в грязь! «О спасибо моя учительница за твою высоту лучистую как (Сквозь первый ночной снежок я затверживал твой урок и сейчас как звон выручалочки из жемчужных уплывших странокликает меня англичаночка — «проспишь алгебру Ленка, милая, Ленка — где? Ленка где-то в Алма-Ате. Ленку сшибли, как птицу влет… мальчуган..■ Отступление, в кото рыбак Боков варит суп Богу — Богов о, А Бокову — Боков о… Он хохочет оглушительно. На снегу горят ножи. И мак два огнетушителя Наши красные носы! В полушубке, как бульдозер, Боков в бурную струю Валит дьявольскими дозами Рыбин, судьбы, чешую. Е о а Церкви, луковки, картошка, Ух — в уху! Головешками галоши Расплясались на снегу.Пляшет чан по-половецки. Солнце красной половешкой. Боков бешен как шаман. И бормочет: «Ах, шарман…» (Он кого-то укокошил. Говорят, он давит кошек. Ловит женщин до утра, Нижет их на вертела.) Но я трощу все сплетни, байки, Когда, взявши балалайку, Синеок, как образа, Заглядится в облака и частушка улетая точно тучка золотая унесет меня как дым к алым туфелькам твоим как консерваторской палочкой ты грозишься резвым пальчиком «Милый — скажешь — прилечу…» Чу!.. 65■ хо 90 о 5 X X X Б I? О О Болен я. Живу у моря. Нет «Америки». Умора! Я живу, счастливый пленный Обнаглевших отступлений. X Б X X Б Муза мне чаек мешает, Помогает и мешает. Ждет редактор Косолапов… Берег кляксами заляпав, Мое море отступает, Точно сцену обнажает — Душу, ‘водоросли, песок, А потом на берег шпарит, Как асфальтовый каток!Рублевское шоссе М’И1МО ‘Санатория Реют мотороллеры. За рулем влюбленные — Как ангелы рублевские. Фреской Благовещенья, Резкой белизной За ними блещут, женщины Как крылья за спиной! Их одежда плещет, Рвется от руля, Вонзайтесь в мои плечи, Белые крыла. Улечу ли? б* Кану ль? 67Соколом ли? Камнем? Осень. Небеса. Красные леса.Студенческое, озор Пожар в архитектурном институте Пожар в Архитектурном! По залам, чертежам, Амнистией по тюрьмам — Пожар! Пожар! По сонному фасаду Бесстыже, озорно, Гориллой краонозадою Взвивается окно! А мы уже дипломники, Нам защищать пора. Трещат в шкафу под пломбами О о X Мои /выговора! Ватман — как подраненный Красный листопад. 69Горят мои подрамники, Города (горят. Бутылью керосиновой Взвилось пять лет (И зим… Кариночка Красильникова, Ой, горим! Прощай, архитектура! Пылайте широко, Коровники в амурах, Райклубы в рококо! О юность, феникс, дурочка, Весь <в пламени диплом! Ты машешь красной юбочкой И дразнишь язычком. Прощай, пора окраин! Жизнь — смена пепелищ. Мы все перегораем. Живешь — горишь. А завтра, в палец чиркнувши, Вонзится злей пчелыИголочка от циркуля Из горсточки золы… …Все выгорело начисто. Вздыхающих полно. Все — кончено? Все — начато! Айда в кино!Архитектура — разговор с потомками. Поражает новый Кремлевский дворец. Он породнился с башнями своей юно стью, контрастом, этим отвесным ливнем стекла и пилонов. Он символичен. Лучшие традиции — новаторство. Маяковский и наши но вые ближе к Пушкину, чем сотни сюсюкающих ямбами. Пи кассо продолжает Тициана и Рублева. Мне кажется, каждого художника, как рентгеновским ап паратом, нужно проверять этим пронизанным светом соору жением. Картины? Сюда не вывесишь Лактионова и купеческих багетов. Стихи? Но всякие ли стихи зазвучат в этих беспощадно алюминиевых интерьерах? Из самолета Сверху облачко похоже на парашютный купол. Из не го идет дождь. По закону перспективы дождевые линии сужаются книзу, как ослепительные стропы парашюта. Эту иллюзию под ним. подчеркивает деревенька, болтающаяся Что мне важно в поэзии? Взгляд в душу человека, в себя, в интерьер сознания. Не в форме дело. Форма должна быть ясной, бездонно тревожной, полной высшего смысла, как небо, в котором только радиолокатор может определить присутствие самолета. На Енисее В. Сякину Летом он плотогон, зимой погонщик собак. Дон-Жуан не вероятный. Сейчас он чистит матросскую бляху и рассказывает, как вез на север молоденькую учительницу. «И застает нас буран. Так? А буран — значит, лезь в спаль ный мешок, зарывайся и пережидай. А мешок у нас на двоих один. Так? Вот трое суток и пережидали…» Хохот заглушает его слова. Мы — ой как понимаем, что значит это «пережидали»… Он очумело озиоается: «Да вы что? С киля сорвались? Не трогал я ее. Ведь в беду попали». И еще долго ошеломленно бранится. Потом выбегает на крыльцо. Слушает луну. Это уже стихи.Шаман стал директором сельпо. Я застал его приколачи вающим вывеску: «Советское — значит отличное». Поселок на Братской Поселок строителей из типовых шлакозасыпных доми ков. Они строятся так: слева — стенка кирпичей, справа — листовая штукатурка, а пустота между ними заполняется шлаком, строймусором… Некоторые строят свои стихи так: слева — стенка заглав ных букв, справа— рифм, а между ними — бог знает что за сыпается! При этом забывают, что прекрасные для архитек туры качества — дешево, стандартно — никак не плюс для поэзии. Эдуардо де Филиппо Его лицо похоже на суровые выветрившиеся построй ки раннего Ренессанса. Говорим о театре «Современник», о Хемингуэе и Пазолини. И вдруг улыбка, странно-застенчивая, скользит по этим грубо высеченным туфовым губам. — Я должен был ехать обратно. У меня гастроли. Но 1 Мая я хочу встретить в Москве. Я улыбнулся ему. Улыбки непереводимы. Мы были в мастерской одного московского художника. Со стен на нас глядели лики новгородского письма XI века, они странно гармонировали и с современным убранством комнаты, и с шорохом шин за окном. Я вышел на балкон. Город спал. В доме напротив были погашены окна. Сильный свет юпитера из раскрытой бал конной двери бил мне в спину. Огромная тень моя, гиперболически увеличенная, легла, как на полотно экрана, на стену дома напротив. Она накры вала, объединяла собой десятки окон. В них за перегородка ми и проемами вершились судьбы, люди жили, спали, цело вались запрокинув голову, думали о чем-то своем. У некоторых окна были открыты. Тень вползала в них, как ночной запах Табаков и сирени. Их всех объединяла тень. Я с интересом и тревогой наблюдал за этим, отдельным от меня громадным туманным существом. Под его лохматым владычеством оказались сотни судеб. «Не тако во ли искусство? — думалось мне. — Оно объединяет лю дей». Внизу плыла Москва. Она дышала, растворялась в туманеКонфедераток тузы бесшабашные Кривы. Звезды вонзались, точно собашник, В гривы! Польское Польша — шампанское, танки палящая Польша! Ах, как банально — «Андрей и полячка», Пошло… Выросла девочка. Годы горят. Партизаны. Проволоки гетто, как тернии, лоб ей терзали… Как я люблю ее еле смеженные веки, Жарко и снежно, как оны — на мгновенье, навеки…Во поле русском, аэродромном, Вскинула рученьки во поле-полюшке к крыльям огромным— Польша! Сон? Богоматерь?.. Буфетчицы прыщут, зардев, — Весь я в «помаде, Как будто абстрактный шедевр.Новогоднее письмо в Варшаву Когда под утро, точно магний, Бледнеют лица в зеркалах И туалетною бумагой Прозрачна пудра на щеках, Как эти рожи постарели! Как хищно на салфетке в ряд, Как будто раки «а тарелке, Их руки красные лежат! А. Л. Ты бродишь среди этих блюдищ, Ты лоб свой о фужеры студишь. Ты шаль срываешь. Ты горишь. «В Варшаве душно», — говоришь. А у меня окно распахнуто в высотный город словно в сад и снег антоновкою пахнет и хлопья в воздухе висят 78они не движутся не падают ждут не шелохнутся легки внимательные как лампады или как летом табаки они немножечко качнутся когда их ¡ноженькой коснутся одетой в польский сапожок… Пахнет яблоком снежок.Сирень „Москва—Варшава“ Р Гамзатову 10.Ш-61 Сирень прощается, сирень — как лыжница, Сирень <как пудель мне <в щеки лижется! Сирень зарёвана, сирень — царевна, Сирень пылает ацетиленом! Расул Гамзатов хмур как бизон. Расул Гамзатов оказал: «свезем». Расул упарился. Расул не спит, В купе купальщицей сирень дрожит. О как ей боязно! Под низом 80 11.111-61Колеса поезда — не чернозем. Наверно, в мае цвесть «красивей»… Двойник мой, магия, сирень, сирень, Сирень — как гений. Из всех одна На третьей скорости цветет она! Есть сто косулей — одна газель. Есть сто свистулек — одна свирель. Несовременно цвести в саду. Есть сто сиреней. Люблю одну! Ночные грозди гудят махрово, Как микрофоны из мельхиора. У, дьявол—дерево… У всех мигрень. Как сто салютов стоит сирень. 12.111-6 Таможник (вздрогнул: «живьем? в кустах?!» Таможник, ахнув, забыл устав. Ах чувство чуда, седьмое чувство!.. 81Вокруг планеты зеленой люстрой Промеж созвездий и деревень Свистит трассирующая сирень! Смешны ей — почва, трава, права.. Р. Б. Читаю почту: «Сирень мертва».Стога Менестрель атомный, Г алетучек-шнурок… Палечка — мадонной? Как Нью-Йорк? Что &к, автолюбитель, Ты рулишь к стогам, Точно их обидел Или болен сам? Как стада лосиные, Спят стога. Полыхает Россия, Голуба и строга. И чего-то не ‘выразив, Ты стоишь, человек, Посреди телевизоров, Небосклонов, телег. 83Там — аж волосы дыбом! — Разожгли мастера Исступленные нимбы Будто рефлектора. Там виденьем над сопками Солнцу круглому »вслед Бабка в валенках стоптанных Крутит велосипед… Я стою за стогами. Белый прутик стругаю. «Ах, оставьте, — смеюсь, — Я без вас разберусь!» Как бы нас ни корили, Ты, Россия, одна, Как подводные крылья, Направляешь меня.Лешенька Таежное Здесь Чайльд-Гарольды огородные На страх воронам и -ворам. Здесь вместо радио — юродивый Дает прогнозы по утрам. Пока мы бегали <в столовку, Туманный, как Палеолит, Юродивый с татуировкой Чуть не упёр теодолит. Он весь дрожал от изумления, Познав чужое божество. Он трепетал нак заземление От бьющей молнии в него! Кругом бульдозеры былинные. Но будущее чуял он, Дурак, болотная былиночка, Антенка сдвинутых времен. 85собственно Г о* н о е х Отзовись! Что с тобою? примчись, припади, расскажи! Атавизм?.. Или может быть — рак души?.. К лучшей женщине мира, к самой юной беда добралась. А была она милая, С фаюмским сиянием глаз. Мотоциклы вела, в них вонзалась и гнулась она, Как стрела В разъяренном, ревущем боку кабана! Начинается с дач, с лимузинов, >с небритых мужей, Начинается сдача Самых чистые ее рубежей.Раздавило машиной, под глазами, как нимбы, мешки Чьи-то лапки мышиные, Как клеенка, липкй. Осень сад осыпает Человек засылает. на толченый кирпич. И ночами — кричит! Что-то давит ей плечики… Дача пляшет на пленнице, Как татарский помост! И всю ночь—не помочь!Грузинские березы У речки-игруньи у гарной глазури — березы в Ингури березы в Ингури как портики храма колонками в ряд прозрачно и прямо березы стоят как после разлуки я в рощу вхожу раскидываю руки И ДО (НОЧИ лежу 88сумерки сгущаются надо мной белы качаются смещаются прозрачные стволы вот так светло и прямо по трассе круговой стоят прожекторами салюты над Москвой люблю их невесомость их высочайший строй проверяю совесть белой чистотойОтступление в ритме рок-н-ролла Андрею Тарковскому Партия трубы РокРом нролл —© рот — об стену сандалии! лица как неон. Ревет Труба музыка скандальная, пляшет, как питон! В тупик Двух ©режутся машины. всмятку—«Хау ду ю ду?»Туз пик — Дуй, ДУЙ негритос в манишке, в страшную трубу! В ту трубу Лица, мчатся, как в воронку, рубища, вопли какаду, Две мадонны «а 1а подонок» — В мясорубочную трубу! Негр рыж — Он жуток, как запгменье солнца. сумасшедший шут. Над миром, точно рыба с зонтиком, Пляшет С бомбою парашют! 91Рок^н-ролл. Факелы бород. Шарики за ролики! Все — наоборот. Рок-н-ролл — в юбочках юнцы, А у женщин пробкой выжжены усы. (Время, остановись! Ты отвратительно…) Рок-н-ролл. Об стену часы! «Я носила часики—вдребезги, хреновые! Босиком по стеклышкам — ой, лады…» Рок-н-ролл. По белому линолеуму… (Гы!.. Вы обрежетесь временем, мисс! Осторожнее!..) …по белому линолеуму Кровь, кровь — червонные следы! Мешайте красные коктейли! Даешь ерша! Хор мальчиков Под бельем дымится, как котельная, Доисторическая душа! 92Мы — продукты атомных распадов. За отцов продувшихся — расплата. Вместо телевизоров иам — камины. В реве мотороллеров и коров Наши вакханалии страшны, как поминки… Рок, рок — танец роковой! Над страной хрустальной и красивой Подхихикивая, как каннибал, Мисоисипокий мессия Мистер Рок правит карнавал! Шерсть скрипит в манжете целлулойдовой. Мистер Рок бледен, как юродивый. Мистер Рок — с рожей эскалопа. Мистер Рок—министр, пророк, маньяк; По ¡прохожим пляшут (небоскребы — Башмаками по муравьям! Все 93Скрипка И к нему от Андов до Атлантики, Вся (неоновая от слез, Наша юность… («о, только не ее, Рок, Рок, ей нет еще семнадцати!..») Наша юность тянется лунатиком… Рок! Рок! SOS! SOS!Секвойя Ленина Калифорнийское В автомобильной Калифорнии, Где солнце пахнет канифолью, Есть парк секвой. Из них одна Ульянову посвящена. «Секвойя Ленина?!» Ату! Столлоггворенье, как в аду. «Секвойя Ленина?!» Как взрыв! Шериф, ширинку не прикрыв, Как пудель с красным языком, Ввалился к мэру на прием. «Мой мэр, крамола наяву. Корнями тянется в Москву… У!..» 95Мэр съел сигару. Караул! В Миссисипи сиганул! По всей Америке сирены. В ¡подвалах ¡воет ¡населенье. Несутся танки черепахами. Орудует землечерпалка. Зияет яма ¡в центре парка. Кто посадил тебя, секвойя? Кто слушал древо вековое? Табличка в тигле сожжена. Секвойи нет. Но есть она! В двенадцать ровно ежесуточно над небоскребами светла сияя кроной парашютовой светя прожектором ствола торжественно-озаренасеквойи (нет и есть она вот так салюты над Москвою листвой таинственной (ВИСЯТ у каждого своя Секвойя мы Садим Совесть Словно Сад секвойя свет мой и товарищ в (какой бы я ни жил стране среди авралов и аварий среди оваций карнавальных когда невыносимо <мне я опускаюсь как (В бассейн © ее серебряную сень ее бесед — не (перевесть… Секвойи — нет? Секвойя — есть! 97Люблю Лорку Люблю Лорку. Люблю его имя — легкое, летящее как лодка, как галерка — гудящее, чуткое как лунная фольга радиолокатора, пах нущее горько и пронзительно как кожура апельсина… Лорка!.. Он был бродягой, актером, фантазером и живописцем. Де Фалла говорил, что дар му зыканта в нем—не менее поэтического. Я никогда не видел Лорки. Я опоздал ро диться. Я (встречаюсь с ним ежедневно. Когда я вижу две начищенные до блеска луны — одну в реке, а другую на небе, мне хочется ¡крикнуть, как лорковскому мальчуга ну: «Полночь, ударь ¡в тарелки!» Когда мне го ворят «Кордова», я уже знаю ее — эти две туманные Кордовы, «Кордову архитектуры и Кордову кувшинок», перемешанные в вечерней воде. Я знаю его ‘сердце, ранимое, про зрачное, «мак шелк, колышимое от луча све та и легкого звучания колокольчиков». И не знаю вещи, равной по психологической точ ности его «Неверной жене». Какая чистота, жемчужность чувства! Люблю слушать, как в его балладах Цыгане и серафимы Играют на аккордеонах… Его убили франкисты 18 августа 1936 года. Преступники пытаются объяснить это слу чайностью. Ах, эти «ошибки»! …Пушкин — не доразумение? Лермонтов — случайность?! * * * Поэзия — всепда революция. Революцией были для ханжества неоинквизиторских тю рем песни Лорки, который весь — внутренняя свобода, раскованность, темперамент. Тюль- пан на фоне бетонного каземата кажется кра молой, восстанием. Маркс писал, что поэты нуждаются в боль шой ласке. О какой ласке может идти речь, 99когда обнаженное сердце поэта обдирается о колючую проволоку? Когда я думаю о тра гическом, гибельном пути поэта, я вспоминаю Элюара, отравленного газом во время первой мировой 1ВОЙНЫ. Фигура задыхающегося поэ та символична, Как тут петь, когда дышать не чем! Хрипло, гневно звучал голос Лорки: Это не ад, это улица. Это не смерть, это фруктовая лавка. Я вижу необозримые миры в сломанной лапе котенка, раздавленного вашим блестящим авто. * * * Буен, метафоричен был Лорка! Как мерный звон колоколов Шаги тяжелые волов… С рожденья их душа дряхла, Полна презрения к ярмам, 100И вспоминает два крыла, Что прежде били по бокам. Метафора — мотор формы. XX век — век превращений, метаморфоз. Что такое сего дняшняя сосна? Перлон? Плексиглас ракеты? Мой мохнатый ОИЛО1Н01ВЫЙ джемпер (по ¡ночам бредит пихтами. Ему снится хвойное шурша ние его мохнатых (предков. Лорка — это ассоциации. В его стихах ноч ное небо «сияет, как круп кобылицы черной». Ветер срезает голову, высунувшуюся ¡из окна, как нож гильотины. Предметы роднятся, аукаются. Это — как у Пикассо. Хотя бы в его рисунках к Элюару, например. Абрис женского лика переходит в овал голубки. Брови расцветают (пальмовой ветвью. А это что? Волосы? Или голубиные крылья? Мне пришлось видеть и живопись Лорки. В ней, как и в его балладах, сквозит цыгано- испанская грация и изысканность. В поэзии его ¡живопись бьет через край. Лорка любит локальный цвет. Как пронзителен его зеленый /в «Сомнамбулическом ро мансе». Люблю тебя в зелень одетой. И ветер зелен. И листья. Корабль на зеленом море. И конь на горе лесистой. И зелены волосы, тело, Глаза серебра прохладней… О дайте, дайте подняться К зеленой лунной ограде! Как тонко Iи точно написан лунный свет зе леным, ну «изумрудкой», окажем! А в «Убийстве Антоньито эль Камборьо» доминирует красный. Тяжелым золотом нали ты «Четыре желтые баллады». Но наиболее страшна и сильна гамма лорковского черного в «Романсе об испанской жандармерии». Черные кони жандармов железом подкованы черным. На черных плащах сияют чернильные пятна воска. 102«Черный, черный»,—навязчиво повторяет поэт. «Черный!» В глазах черно от этих жандар мов. Ц©ет становится (символом. Жандармерия черная скачет, усеяв свой путь кострами, на которых поэзия гибнет, стройная и нагая. Роза из рода Камборьо стонет, упав у порога, отрезанные груди пред ней лежат на подносе. Другие девушки мчатся, и плещут их черные косы в воздухе, где расцветают выстрелы — черные розы. * * * Поэзия — прежде всего чудо, чудо чувст ва, чудо звука и чудо того «чуть-чуть», без ко торого искусство немыслимо. Оно (необъяс нимо. Люди, лишенные этого внутреннего му103зыкалыного слуха, не понимали Лорки. О, эти унылые уши окололитературных евнухов… В стихах есть та особенность, что они, как уве личительное стекло, усиливают чувства слуша теля. Если нечего усиливать, поэзия бессильна! Как прозой объяснить колдовство этих строк: Пускай узнают сеньоры о том, что я умер, мама, пусть с Юга летят на Север синие телеграммы! Тоскую по Лорке. Тоскую по (музыке его, пропахшей лимоном и чуть горчащей. * * * И еще об одной встрече с Лоркой мне хо чется рассказать. В Чикаго полтора миллиона поляков. Случилось, что я читал там свою «Си рень» — балладу о неприкаянной, влюблен ной, оставившей родину, отправившейся путе шествовать сирени. 104Комнатку освещает лунный экран телеви зора. Звук выключен. Он вместо лампы, этот лиловатый экран с немыми плавающими те нями. Свет озаряет женскую фигурку на тахте. Она — полыка. Она сидит, поджав ноги. Ее ро дители эмигрировали перед войной в Арген тину. Она тревожна и смятена. Освещенная со спины лиловым сиянием, она (кажется сама си ренью с поникшими трепетными плечами, ли ловыми локонами, серыми (Туманными зрач ками, сама кажется сиренью — потерянной, мерцающей. Я, сам того не понимая, читаю и про нее, про ее судьбу. Чем живет она? Что творится у нее на ду ше? Где соломинка, за которую она хватается в этой пустоте, в этом чужом мире? Вместо ответа она закидывает голову. Она читает, вернее, не читает, а полупоет какие- то стихи. Она преображается. Голосок ее про зрачен— он утренний и (радостный какой-то. «Это — Лорка», — отвечает она на мой не доуменный взгляд. 105«Ларк?» — переспрашиваю я, не разобрав. («Ларк» — жаворонок по-английски.) «Да, да! Ларк! — хохочет она. — Это моя единственная радость. Не знаю, как бы я бы ла без (него… Ларк… Лорка…» …Его убили 18 августа 1936 года. * * * Уроки Лорки — не только в его песнях и жизни. Гибель его—тоже урок. Убийство искусства продолжается. Только ли в Испании? Когда я пишу эти заметки, может быть, тюрем щики ‘выводят «на прогулку Сикейроса. Двадцать пять лет назад они убили Лорку.СОДЕРЖАНИЕ 7 АРХИТЕКТУРНОЕ Ночной аэропорт в Нью-Йорке П ВСТУПИТЕЛЬНОЕ 13 ЕЩЕ ВСТУПИТЕЛЬНОЕ 15 17 20 22 24 Стриптиз ОТСТУПЛЕНИЕ В 17 ВЕК Лобная баллада ОТСТУПЛЕНИЕ ДЛЯ ГОЛОСА И ТАМТАМА Поют негры Нью-йоркская птица ИРОНИКО-ФИЛОСОФСКОЕ Антимиры27 29 31 34 38 44 49 53 55 56 58 61 64 66 67 69 76 78 80 83 ВЕЧЕРНЕЕ Г итара Бьют женщину Осень в Сигулде ОТСТУПЛЕНИЯ В ВИДЕ МОНОЛОГОВ БИТНИКОВ в эмигрантском ресторане ВЫНУЖДЕННОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ ОТСТУПЛЕНИЕ В ВИДЕ мотогонок по вертикальной стене АВТООТСТУПЛЕНИЕ Противостояние очей ФУТБОЛЬНОЕ ШКОЛЬНОЕ Елена Сергеевна ОТСТУПЛЕНИЕ, В КОТОРОМ рыбак Боков варит суп ОТСТУПЛЕНИЕ ОБ ОТСТУПЛЕНИЯХ Рублевское шоссе СТУДЕНЧЕСКОЕ, ОЗОРНОЕ Пожар в Архитектурном институте ПОЛЬСКОЕ Новогоднее письмо в Варшаву Сирень «Москва — Варшава» Стога 10885 86 88 90 95 98 ТАЕЖНОЕ Лешенька ОТСТУПЛЕНИЕ О ЧАСТНОЙ СОБСТВЕН НОСТИ Грузинские березы ОТСТУПЛЕНИЕ В РИТМЕ РОК-Н-РОЛЛА КАЛИФОРНИЙСКОЕ Секвойя Ленина ЛЮБЛЮ ЛОРКУВознесенский Андрей Андреевич Редактор Э. Межелайтис Художник В л. Медведев Худож. редактор К. Буров Техн. редактор Р. Соколова Корректор Л. Морозова40 ЛИРИЧЕСКИХ ОТСТУПЛЕНИЙ ИЗ ПОЭМЫ ТРЕУГОЛЬНАЯ ГРУША Сдано в набор 28/У1 1962 г. Подписано в печать 20/У111 1962 г. А07550. Формат 70ХМ87з2. Печ. л. 3Уъ (4,79). Уч.-изд. л. 2,37. Заказ 888. Тираж 50 000 экз. Цена 12 коп. Издательство «Советский писатель» Москва К-9. Б. Гнездниковский пер., 10. Тип. Москва, ул. Фр. Энгельса, 46.Издательство просит читателя дать отзы как о содержании книги, так и об оформлении ее. указав свой точный адрес, профессию и возраст. Издательство просит библиотечных работников организовать учет спроса на книгу и сбор читательских отзывов. Все материалы направлять по адресу: Москва К-9, Б. Гнездниковский пер., 10, издательство „Советский писатель
……………………………..
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ! по адресу http://old.litsovet.ru/
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГ ИЗОБИЛИЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
| БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372 |
| ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135 |
| КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480 |
| КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005 |
| ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424 |
| ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798 |
| СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612 |
| СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121 |
| АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444 |
| 5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564 |
| Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996 ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов! 06.09.15 07:07 |
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ
Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
2024
Альманах будет отпечатан в типографии «Литера-принт»,
Красноярск, ул. Гладкова, 6, оф. 030
Телефон 8(391) 2 950 340, если появится
желающий
прославиться
своей материальной поддержкой.
Пишите! Звоните!
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
адрес
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
ЛОБНОЕ МЕСТО
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
КрасноярсК
2024
Красноярск 2024
………. ……….
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
адрес
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
КрасноярсК
2024
ЛОБНОЕ МЕСТО
Автор публикации
