"СТИГМАТЫ Альманах Миражистов" - Nikolai ERIOMIN - СТИГМАТЫ Альманах Миражистов Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН, Александр БАЛТИН, Осип МАНДЕЛЬШТАМ 2024 СТИГМАТЫ Альманах Миражистов - Современная поэзия, Стихи - Литра.Онлайн - Литературный журнал и сайт авторских произведений. Читать стихи и прозу онлайн современных авторов на нашем литературном портале.

СТИГМАТЫ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,

Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН,

Осип МАНДЕЛЬШТАМ

2024

СТИГМАТЫ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,

Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН,

Осип МАНДЕЛЬШТАМ

Москва -Красноярск 2024

СТИГМАТЫ

Альманах Миражистов

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ,

Николай ЕРЁМИН,

Александр БАЛТИН,

Осип МАНДЕЛЬШТАМ

Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин

адрес

nikolaier@mal.ru

телефон 8 950 401 301 7

Матрёшки Екатерины Калининой

Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус

Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ

Альманах Миражистов

–Утверждение отрицания–
(апофатическая поэма)

Посланный подошел к отринутому
отринутый отвернулся
он сказал
он остановился
он перекрестился
он замер
ему больно
ему не больно
ему все равно
его зовут Марк Тиберий
его зовут Джугашвили
его не зовут
они плачут
они смеются
они уже не плачут
они уже не смеются

Мы любим нашего директора учителя школы
мы не любим нашего директора учителя школы
мы любим не нашего директора не нашей школы

Я думаю что человек произошел от обезьяны
я не думаю что человек произошел от обезьяны
я думаю что человек произошел не от обезьяны
я думаю что человек не произошел от обезьяны

Все люди братья
все люди враги
все враги не люди
все братья не братья
все враги не враги

Я не люблю тебя
я тебя не люблю
я не тебя люблю

Я плачу оттого что мне больно
мне больно оттого что я плачу
я чувствую боль
я чувствую не боль
я не чувствую боли

Вселенная замкнута но бесконечна
вселенная бесконечна но замкнута

Я мыслю следовательно существую
я существую следовательно не мыслю
я мыслю следовательно не существую

Все люди боятся любви
все люди боятся смерти
все люди боятся жизни

“Бог есть субстанция с бесконечным множеством атрибутов”
“Бог есть субстанция с бесконечным множеством…”
“Бог есть субстанция с бесконечным…”
“Бог есть субстанция…”
“Бог есть…”
“…”

“Человек рожден для счастья как птица для полета”
“Человек рожден для счастья как птица…”
“Человек рожден для счастья…”
“Человек рожден…”
“Человек…”

Познайте истину – истина сделает вас свободными
Познайте истину – истина сделает вас

Ты тот которого я ждала
ты не тот которого я ждала
ты тот которого я не ждала
ты тот которого не я ждала

Я знаю то, что ничего не знаю
я знаю то, что ничего
я знаю то
я знаю не то
я не знаю то

Вселенная конечна по бесконечна
вселенная бесконечна но конечна

Многие люди боятся темноты
многие люди боятся света
многие люди боятся тишины
многие люди боятся шума
многие люди боятся

Человек не только человек, но и животное
Человек не только животное, но и человек

В космосе столько же людей сколько космосов во вселенной
во вселенной столько же космосов сколько в космосах людей

Этот мир есть лучший из миров
этот мир есть лучший
этот мир есть этот мир
этот мир есть
этот мир
этот

Все приятно полезно
все приятное вредно
все вредное приятно
все полезное вредно

Лучше быть мертвым чем коммунистом
лучше быть коммунистом чем мертвым
лучше быть или не быть
лучше
или

Бог есть отец
бог есть сын
бог есть дух
дух есть бог
дух есть сын
дух есть отец
отец есть сын
отец есть дух
отец есть бог
сын есть отец
сын есть бог
сын есть дух
отец есть сын
сын есть отец
отец есть Бог
Бог есть отец
отец есть дух
дух есть отец
сын есть дух
дух есть сын

“Мы не можем ждать милости от природы”
мы не можем ждать милости
мы не можем ждать
мы не можем

В Китае есть обычай любоваться цветами
в Китае обычай цветами есть любоваться
в Китае любоваться цветами обычай есть
в Китае цветами обычай есть любоваться

1+2=3
2+1=3
3-2=1
2-2=0

Некоторые птицы летят на восток
некоторые птицы летят на запад
некоторые птицы летят
некоторые – птицы
некоторые

Музыка Моцарта душу облагораживает
Моцарта музыка душу облагораживает
душу облагораживает музыка Моцарта

В этом мире есть любовь
я хочу знать любовь в этом мире
в этом мире знать любовь я хочу
любовь не разражается не ищет своего не ревнует
я раздражаюсь я ревную я ищу своего
Любовь все прощает всему радуется
я ничего не прощаю не радуюсь ничему
но я хочу знать любовь в этом мире
в этом мире знать любовь я хочу
только любовь я хочу знать в этом мире

Горизонтом называется воображаемая линия между землей и небом
между землей и небом воображаемая линия называется
называется линия между
между линия называется
между линия
линия линия линия
между между
все что называется горизонтом
между линией называется
все что между линией называется горизонтом
между горизонтом и линией
между линией и горизонтом
простирается горизонт линии
линия между линией воображаемая
воображение между линией
простирается между линией
линия
горизонт
между

Осторожно – двери закрываются
«Двери двери премудрости вонмем»
осторожно двери закрываются
«Покаяния двери отверзи мне жизнедавче»
Осторожно, двери закрываются
«Радуйся, двери райские нам отверзающая»
Осторожно: двери закрываются
«Двери двери премудрости вонмеи»
Осторожно! Двери закрываются
«Чаю воскресения мертвых»
Осторожно… двери закрываются
«…и жизни будущего века»

Тела при нагревании расширяются
а при расширени сужаются
при сужении расширяются
а при охлаждении сжимаются
тела при охлаждении согреваются
а при согревании охлаждаются
тела при сближении отдаляются
а при отдалении охлаждаются
тела при охлаждении отдаляются
а при отдалении отдаляются
тела согреваются
тела отторгаются
тела застилаются
отдаляются приближаются
тела охлаждаются приближаются согреваются
охлаждаются отдаляются согреваются приближатся
приближаются отдаляются
отдаляются согреваются,
согреваются согреваются
приближаются отдаляются
приближаются отдаляются
приближаются отдаляются

– Чистота залог здоровья
«Блаженны чистые сердцем ибо они и бога узрят»
– от сумы и тюрьмы не зарекайся
«Блаженны нищие духом ибо они обогатятся»
– Правда хорошо, а счастье лучше
«Блаженны изгнанные правды ради яко они сынами божьими нарекутся»
– Не волнуйся и не плачь – говорит больному врач
«Блаженны плачущие ибо они и утешатся»
– Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе…
«Блаженны кроткие ибо они и наследуют землю»
– Крошка сын к отцу пришел…
«Ибо они сынами Божьими нарекутся»
– и спросила кроха
«Блаженны миротворцы ибо их есть царство небесное»
– Что такое хорошо и что такое плохо?
– Пойдешь направо – придешь налево (И. Сталин)
– У меня секретов нет, слушайте детишки
«Если не будете как дети не войдете в царствие небесное»
“Если ударят в правую щеку, подставь левую”
– Этот маленький ответ помещаю в книжку
«Не заботьтесь о том, что есть вам и что пить
Достаточно у каждого дня своей заботы»
– Работа у нас такая, забота наша простая…
«Работайте Господу со страхом и радуйтесь ему с трепетом»
– Радость прет, не для вас у делить ли нам
«Воскресни, Господи, и спаси мя, Боже мой»
– Жизнь прекрасна и удивительна
– Не волнуйся и не плачь – говорит больному врач
«Плачу и рыдаю…»
– Надевает он халат, вынимает шоколад
«…егда помышляю»
– Море, море-
«Житейское море воздвизаемое зря»
– Море, море…
«Напастей бурею к тихому пристанищу твоему поем вопиюще»
– Море, море…
«Возведи от смерти животе мой, Спасе»
– Море, море…
Смеховая культура Древней Руси
«Иже еси на небеси»

Так-так-так – говорит пулеметчик
так-так-так – говорит пулемет
так, так, так пулемет говорит
так, так, так пулеметчик говорит
пулеметчик говорит
пулемет говорит
пулемет говорит
пулеметчик говорит
говорит пулемет
пулемет пулемет
пулеметчик пулемет
пулемет пулеметчик
так-так-так-так-так-так
так-так-так………………….

Нет Бога кроме Аллаха и Магомет пророк его
нет Бога кроме Аллаха
нет бога кроме
нет бога
нет

Человек состоит из водорода и кислорода
кислород состоит из водорода и человека

Wir Laufen Schi
Мальчики катаются на коньках
мальчики катаются на ослах
мальчики катаются на катках
мальчики катаются на котах
мальчики катаются на китах
мальчики катаются на
самолете вертолете
вездеходе самосвале
самокате бульдозере
Мальчики катаются на катере

Надо умываться по утрам и вечерам
“А” не чистым
“Б” нечистым
Марс и
срам
марш и
шрам
шарм и
“Шарп”
2 – любовь = 1
1 + 1 = любовь
2 + 1 = ревность
3 – 1 = смерть

Не трогать – смертельно
смертельно не трогать
Чижик-пыжик,
где ты был?
Чижик-пыжик,
где ты?
– Был.

–Поцелуй

В это время змея сползающая с откоса в мазуте
оставляет кожу на шпалах как шлейф Карениной
В это время в гостиную вваливается Распутин
и оттуда вываливаются фрейлины

Все охвачено единым вселенским засосом
млечный осьминог вошел в осьминога
Двое образующих цифру 8
друг из друга сосут другого

Так взасос
устремляется море к луне
Так взасос
пьет священник из чаши церковной
так младенец причмокивает во сне
жертвой будущей обескровлен

1976

–Мальтийский крест–

Кто ты – свет отраженный ликом
или лик отраженный светом
Гаснет радуга костенея
виснет мост становясь настилом
Конь распался в ХОМУТ и ОМУТ –
лезет в лезвие злая бездна
Ястреб действует как лекало –
он выкраивает все небо
я выкраиваю все время –
как Мальтийский крест
я расчерчен…
Обезьяна поймала бездну
и тогда, истекая светом
плод обрушился на миледи
но миледи милеет мигом.
Дервенеет весь сразу разум
обмороженный мозг мертвеет
сердце сыплется во все звезды
обмирает граница в сердце

1986

–Иероглиф лазури–

Раздвигающий плоскость до горизонта
втиснувший горизонт в плоскость
неподвижных зрачков
устремленных из себя и в себя
пеленающий фараона и крокодила
бережно хранящий сердца в сосудах
восково-медовый
настоянный на всех травах
Пусть твое сердце
крылатое как скарабей
улетит на восток
на запад
останься с пустотой в груди
с пламенной золотой печатью
на устах из спелого воска
Мир переполнен мертвыми птицами
они летят сквозь мел антрацит и песок
прибитые к воздуху невидимыми гвоздями
распластанные на плоскости
они улетают в плоскость в плоскость
в плоскость

О чем щебечут эти люди
с головами ибисов и шакалов
о чем они говорят
– В каталептическом танце
бирюзовых глазниц
лазурная золотая
ты обнажена и я обнажен
теплые крылья бабочек
вылетающих веером из гробов золотых
осыпающих тело бирюзовой пылью
распахнутым веером мы выпали из гробов.
Если и это непонятно, читай другой перевод
– Вейся прах в лазурной выси
виси в сини синей
прозревая розовой пылью
взоры роз разверзая
липни к теплым листам
листая
теплые паруса телесных папирусов
на лазоревых крыльях
прах
улетает

1980

Однажды осенью я вышел в цирк
был впереди своих последних лет
и улетела вдруг гремящим светом
лучеобразная лавина зла
полупрозрачный ангел стал прозрачным
сквозь ангела окно
я увидал тот свет
он был как я
отнюдь не бесконечен
а здание возводилось
из громоздкого вакуума
из заатмосферных сфер
во дни где нас не было
к дням где нас не будет
но я и сам не знаю
где нас не было больше
или где я больше был
Я люблю твою царскую пустоту
состоящую в основном из птиц
корабли
которым имена Грусть и Паноптикум
память – это аптечный склад
где будущее – аптека.

1987

–Трапеция–

Я к трапеции прикоснулся
и она улетела
а потом
я соприкоснулся
с небесным трепетом

так душа летела
и тело пело
и вот трапециевидный Цефей
пронес нас
сквозь низ
и веер вер – вверх

Миг зависания неописуем.
Так игла парит
над хребтами звука
Так плывет корабль
по звуковым волнам
утопая в буре Бетховена

так Шенберг
преображен в зыбь и дрожь

О Господи
пошли мне эту иглу
ныне уплывающую
за горизонт звука земли
плывущего над горами
трапециевидный звук
распростерт над нами

им несомые
и мы невесомые
будем продолжены
иже еси
Дебюсси
Равель
на ухабах
Баха.

1987

–Крест

В окруженье умеренно вянущих роз
обмирает в рыданиях лето
Гаснет радужный крест стрекозы
где Христос
пригвождается бликами света

Поднимается радужный крест из стрекоз
пригвождается к Господу взор
распинается радужно-светлый Христос
на скрещении моря и гор

Крест из моря-горы
Крест из моря-небес
Солнце-лунный мерцающий крест
крест из ночи и дня
сквозь тебя и меня
двух друг в друга врастающих чресл

1979

–Последняя смерть

В мире полуденного солнца идей опадают спелые вишни
там доброта очерствела от воровства
и ворота светлого празднества разверзлись
луна – больная дочка
отхожее место света
нет меня ни в ком и ни в чем
это временно временно безвременно

Зеленый прах смиренно улетает
на сизых крыльях сумрачного дня
сегодня нет меня
нет меня на дереве конном
нет меня в плоскостях в печатях
только пролетающий мимо Бог
уронил ночное крыло.

Как больно ударил гром
как беспозвоночно уползла ночь.

Небеса еще согревают ночь
продрогшую до изморози звезд
только рисунок пустой ладони
говорит о последней смерти

–Посвящение–

Борушка лесная
индивидуального ткачества
благоприобретенность
На снегах наносных
корабли плывут в Лету
им древо заповедное заповедано
им чрево первородное первородно дано
и не невестится Восток
и не невестится Запад
братие и дружина лобзают отроковицу
а полногрудые нетопыри
полногрудились
Брат Зари-заряницы
освоил самолетостроение летное
сын Девы-зари недоброе замышляет
Наш Перемышль наш
Это так ясно
Как кормилица солнца
Навстречу Божию свету
Не будь стозверем рогатым
а будь перекати-поле
На лугах летных
будем морозы хороводить
вихри води
водворять время
правонасущное
Не носит сентябрь правду недобрословия
не громит журавль павлодеяние луготомильца
Мадрас пустил свои корни в сердцевину отроковицы
и мы аки голуби в глубине Мадраса
Междуусобица – это межа иже не прийдеши
возможно размежевание посреди межи
Кто ты пришелец лётный
вопрошание твое
сугубо люто – люто сугубо
в нем твердотаракань ненасытным весом
Будь же отныне несторианцем
Возлагаю на тебя Кампучию
Возлагаю на тебя Вьетнам
Возлагаю на тебя Эфиопию
Возлагаю на тебя Анголу
Возлагаю на тебя Бирму
Возлагаю на тебя Рангун
Сингапур Гонконг
Рязань Хохлому Тибет
тибетскую медицину
конницу Батыя
общественное мнение прелюбодеяние единоначалие
Возлагаю на тебя Чернобыль и Агропром
Все сие приемлю да будет
катапультируюсь на юг в север

АМЕН

* * *

Этот многоугольник сезонных ню
алгоритм боли
состоит из трехчленного ряда
«а, и, с»
в нем несколько прохлад
от станции к станции
вдали белеет Спас Боря
а Спас Сережа летит навстречу Борису Спасу
немецкий Спас Никодим опередил всех на старте
и ему засчитывается время
в счет прошлогоднего будущего снега
выпадающего в осадок
кающимися метелями
нераскаянными туманами
Ланселот храбрый рыцарь
не надеется доскакать до середины
я же поскакал далее
и застопорил этот взвизг
чтобы диагноз был точен как приговор
а приговор расплывчатым как диагноз

1985

–Дизайнер грусти–

Консул любви академик наук
вдаль лицезреет лето
немота дня превышает меня
но открывает торбу
в ней три заповеди «не быть»
доброжелатель мая
нежный голыш надежды
вот сердечная амальгама
иносказание мига
половчане из Негрограда
хозары из хозрасчета
маленькие лилипутики
из-под гомеопатической тары
крупные славяне из консервного мяса
многие как я любят женщин
но я один из немногих
весна несет нам весы
Борисоглебск в Борисоглебске
но я не в я
вселенная расширяется
а я сужаюсь

1984

–Стратокуб–

Пролив и прилив
два бескрайних предела
в одном я купаюсь
другому немногим более
Я хочу воскликнуть – Александрия!
Но невнятно все и безгоризонтно влево
Картография света филигранна
импульсно здесь плавно это
и в будущем может быть отрицание
зависания над секундой секунды
прозрачен миг
сквозь него проступает мгновение
О аттракцион
циферблатных лет
люфт немного
лифт вверх
стратокуб
Эти буквы обозначают АЙН
я не доверяю аккомпанементу
но я доверяю тому движению
где опрокинут
даже не стакан
а скорее всего бинокль
Незаметен свет
в середине дня
незаметна ночь
в отражении
и пробуждении.

–Линия иволги–

Горизонтом называется воображаемая
линия иволги
продолжаемая
линия
где не ты не я
не я не ты
Розовое горло иногда восток
там на чердаке нетесаном
из златоткани
красит солнце любименькой киноварью
в зеркалах лохматых
облачко былого и боль любого.
За этими червями огненными небесными
копошатся руки и ноги
иногда удар иногда никто иногда ничто.
Да распространится взгляд истекая кровью
в некотором царстве.

1983

–Истомина–

Глаза Истоминой еще не воспетые
выше ножек
и ножки хотя и воспетые
но без глазок
Вихрь ножек
закрученных между
лебяжьих ляжек
Я жрец Истоминой
и стан ее
обточенный многостаночный
мне дороже понедельника
отраднее вторника
Полуголодная полуголая
Истомина страдает истомой
и вопрошает ножками:
– Корниловщина, калединщина –
что это значит?
А полуголый Аполлон
давит чугунных девок
на крыше Большого театра
В его колеснице
угадывается мощь чугунки
и поршни паровоза
накачивающие Истомину
для полета в минуту
вот история России Росси
от Кариона Истомина до Истоминой
от Истоминой до истомы

1984

–Лонолет–

Тысячелазутчик из «Мизерере»
навечно вычерчен я – непроходимец болот
теряющий Индию в облаках
во мне грядущее пламенеет как Алкиной
но не в будущем я а во всем что не время
или в громаде этого света
нахлынувшего из-под того
Не лгите ангелам они откровенны и окровавлены
в них любви боль чем невесомости
а ведь невесомость уже летит
Парно вышагивая играя прах парами они летят
как снега Улановых и обладают верхом надежды на навсегда
в них две луны одна радуга четыре зарплаты
и перелет-перелет-перелет пока не перелетел небо
О левкои – как они легки и прохладнонеги
они разрастались до обилия сил в ливонцах
и уменьшались до поля зрения
потому что ливнем капустным копны-гряды
обрушились на Иоанна с лопатой
Эта лопата была пилой и автопилотом
срезающей электроПИЛАТопилой голову Иоанна
Затем нарисовав даль наметил несколько чресл и лон
и погрузился в дальнее лоно
оно
летело

1983

–Четвертьквадрат–

Терпкий запах амурной знающей плоти
сквознячки дыханий
так померкли травы.
Стая семени летела
два дыхания несла
опрометью мимо сада.
Я состраданье вылепил
я перелетел
я устало теплел
в отторгнутом
мимолетном.
Остановился четвертьквадрат
опрокинулся камнем в лоб
дух померк
из лона зрачка просочилась сочная тьма.
Оторвавшись от пустоты
все еще летел зазубренный меч
чья-то голова – мяч
чья-то голова – с плеч.
Но заплесневело лицо
оползающее квадратами звезд
и над прахом звонким все еще кружатся
мертвые ночные лепестки голов.
Танец танец
слагающий бубен углов
ты превопричина а я –
затрапезная бубновая Глова-нога

1983

–Смерч значений–

Не обязательно искать завязь в каждом случае завязи
не обязательно обгладывать облака
не обязательно признаваться-отчаиваться-влюбляться (на ться и тся).
Железнодорожный инсульт-растратчик
соглядатай пустот
отодвинь от меня эту мертвую стрекозу
наполненную соком бездыханности и дрожания
горькую как вторая любовь
небопогаслоненавсегда
или не погасло.
Настигает меня отрицательный смерч
почти настигает
издавно меня кромсая
ярко-красный медведь это дознание.
Кто виноват?
Кто не виноват?
Кто – никто?
Кто – некто?
Так нависай нависай ау
Я и сам готов
Везде одно и то же
Ноги разных размеров
ноги
ноги
ноги
любовь.

–Султаново вече–

Достань мне эту луну,
багровую от любви,
разрубленное солнце,
сторукую деву,
простимся в подлунную
королевскую темноту.
Испепеленные трупным гневом
три дозы любви,
три отгадки
дев светлооких
окон
на гнев приходящих.
Да сбудется султаново вече
отрубленных голов
сторублевых ассигнаций,
множество зазубрин, впадин,
насечек минаретов,
молелен коек.
Ничего нет,
ничего не было,
ничего не будет.

1982

–Кирасир–

Драгунский полк сияя саблями летел
хватая перспективу
Навстречу пер кавалергардский полк
и трубами сиял
Когда слилось сиянье сабли и трубы
все вспыхнуло вокруг
и прежде нежели скрестились сабли
друг с другом встретились лучи

Весь этот узел света
распутать не могли и разрубить
все более запутываясь
сабли

И в час когда душа
безумная
от тела отдалялась
она металась в кутерьме лучей

Вот кирасир
подобен солнцу он
когда рубил на части перспективу
но в теле был он смел
как кокон медный
его душа как бабочка металась
пока не улетел в сиянье он

Никто не знал
сколь сложен сей чертеж
из кальки световой на кальке
когда летит с рейсфедера душа
познавшая премудрость сверхрейсшины.

1988

–Селена–

Отражением дышит луна
вдыхая себя и меня
отвергнутый плачем ненужным
и стоном наружным
он потерял что-то
и
трезво рассуждая
остался ни с чем
в этом промозглом полузавтрашнем
перебранка перебранка любовь
Он дума что еще вчера
не напрасно
был трезв и весел
но перерезанный светом
вывалился на стол
еще не размороженный
еще мертвый
Сквозь прозрачную плоть твоей мысли
можно увидеть мутную глубину медуз
и морского дна
небо
где ничего не видно
кроме вязкого звездного света

–Невеста–

Невеста лохматая светом
невесомые лестницы скачут
она плавную дрожь удочеряет
она петли дверные вяжет
она пальчики человечит
стругает свое отраженье
на червивом батуте пляшет
ширеет ширмой мерцает медом
под бедром топора ночного
рубит скорбную скрипку
тонет в дыре деревянной
голос сорванный с древа
держит горлом вкушает либо
белую плаху глотает
Саркофаг щебечущий вихрем
хор бедреющий саркофагом
что ты дочь обнаженная
или ты ничья
или звеня сосками месит сирень
турбобур непролазного света
дивным ладаном захлебнется
голодающий жернов – 8
перемалывающий храмы
В холеный футляр двоебедрой
секиры можно вкладывать
только себя

1978

–Людмила Русланова–
(Ля-ля-патефон)

Балтимор-сан, балтимор-сан –
стрекочут кузнечики
тара-торки тара-тара-торит
и молчит медоносное семя судьбы
Итак: Кальдерон, Дивногорск, Обноски –
вот три сути, три откровения
камней отложения
Ливорно ливерно в печень
а потом только Пиночет
но ион был давно
да еще Аспазия
кто она не известно
вероятно чь-ято жена
Цезаря-вне-подозрений
А я не Цезарь
ливон-капуст-ауфштейн
Филемон и Бавкида, я вас люблю
Бадмаем-Бадмаев, индиго дорого –
три рубля Сигизмунд-ноль копеек
и парнокопытый икс
как редуцированное лётное
Людмил и Руслана

1984

–Копье Ахиллеса–

Розовая аура со звоном
раскалилась в тигле добела
ночь была бела
и черноуха
На подсаде вылетела смерть
унося иглу Кощея страсть.
Там где розы-розы
и параллелепипед
там где окна-окна
и углы угла
кто-то должен бесконечным быть
Значит буду бесконечным я
Ясноглазая иксометрия
расчлененная на три глаза
образует иглу
на которой стража Господня
день и ночь охраняет вас
На острие летящего копья Ахиллеса
Мир бесконечно плоский близкий
приблизился к лицу
стал небом разросшимся
за горизонт стола короля Артура
а король Артур
переставляя стулья
ладонями полировал стол
Вслед за столом улетают в бесконечность
на острие копья Ахиллеса.

1983

–Казнь–

Казнь и казна это два необъятных царства
это особое свойство времени
именуемое необратимость
Казнь это казнь
Даже если не будет казни
все превращается в казнь
Если казни не будет
Есть дисциплина
Ибо бес дисциплины казнь невозможна
Хотя дисциплина казнь.
Пусть повышает поэт производство грусти
Заповедь стали – крепить дисциплину казни
Так разрастается всемирная казнь
дисциплинированная размеренная
окрашенная как гроб в маренго
и косящая в бок.
Время косит
это незапрограммированное свойство
дает возможность улизнуть
и уже никогда не возвращаться
Так Полежаев и Тарас Шевченко
два товарища два солдата
отслужили службу времени
и улизнули в вечность.
Вечность это
недисциплинированное время

1983

–Дирижёр–

Дирижер бабочки
тянет ввысь нити
Он то отражается то пылает
Бабочка зеркальна
и он зеркален
кто кого поймает
никто не знает
Дирижер бабочки
стал как кокон
в каждой паутинке его сиянье
Бабочка то падает то летает
дирижер то тянется то сияет
Дирижер бабочки стал округлым
он теряет тень
между средней Вегой
он роняет пульт
посредине бездны
он исходит светом, исходит тенью
Будущее будет посередине
в бабочке сияющей среброликой
в падающем дальше
чем можно падать
в ищущем полете
в середине птицы.

–География–

Красифф ливийский изумруд
но еще краше французы из Каргополя
в них есть ум голова стать
городское нетление
и себя собака
Всего этого нет в китайцах
начальниках гнева божьего
Аркан владыки не брамину принадлежит
а бормашине
воровато сверлящей
Страсти твои не по Матфею не по Луке
а по Нередице Спасу
Евроатом не означает еврейский атом
но среди атомов есть евреи
Там на фоне Афона
где Богородица золотится слезами
я раздариваю радары
всекитайского счастья-братства
Где вы лилипуты китайские
знатные бразильцы из братиславы
гондурасские пигмеи
мертвые мексиканцы из пазолини-феличита
Я не Людвиг ван Бетховен
и не Стринберг-Метерлинкен
Я не Мунк не Мунк я Софья-правозащитница
Саранск находится на стыке всех географий
линейный радиус португальца
простирается в никуда

–Тигль пяти солнц–

Лети моя золотая няня
моя серебряная кастрюлька
а я оторву от окна волокна
и воткнусь в розетку
ток-ток
Моя мама выткала потолок
и улетела в приют престарелых
где на витринах висят корабли
и сияет тигль солнца.
Я разбил окна
чтобы больше не высвечивать даль
ведь в конечном итоге
вместилище полета
это совсем не тот угол
иначе зачем мне
эти красномясые кусалища
где нет никому пристанища.

–Семантика сатаны–

Монолит Моны Лизы – база ликбеза
не линяй раньше времени зайка
ты берез заскорузлый друг и образ Бразилии
своеобразно скачущая икона
дающая разгон мирозданию
Вагранка знает сталь
как Сталин знает грань
а гравер аграрного праха
не отличает вихрь праха от вихря духа
дух пахаря – прах
а прах пахаря – вихрь
Равно приятно ощущать материю –
Матрицу мертвеца
Семантику сатаны
Плавно плавно оседает
домкрат примитивного духа
а паровоз луны
давит то сирийца
то ассирийца
Например НИТРОГЛИЦЕРИН
взрывоопасен под рельсами
но не под языком
он растворят суперфосфат в тринитротолуол
и олицетворяет во всем гидролиз
Кто растворяется тот неусвояем
кто не полностью усвояем
тот полностью растворим
1983

Златоуст или автопилот
это златокузнец
он стучит в моем сердце
он выковывает луну
и четыре камеры изнутри
возликовала тонная ночь
от нетерпения
я преображен в падаль-даль
диаметр воздуха параллелен небытию прах
земледелец возделывающий радиус
и землевладелец очерчивающий округу
трансцендентальны
и черепно-обнажены

–Коза–

Станция прямого слежения унавоживания и наваждения
местонахождение неизвестно и впредь не будет
но из дальнего бюро-автомата прилетело знание:
КОЗЫ НЕ БУДЕТ.
Эта весть как громом с ясного неба
поразила всех паразитов
облетела всех негодяев
и завлекла в капусту:
«Граждане, сегодня козы не будет!»
Так нет же нет
Пусть предъявят мне доКАЗАтельства
пусть принесут мне рога и копыта и вымя
тогда это будет подлинно и псевдонаучно.
Прощай коза-дереза
больше мы не увидимся
по небу течет твое млеко
и огненными знаками
начертано в зените полуночи:
«Отныне и сегодня козы не будет!»

–Яблоко–

Червонный червь заката
путь проточил в воздушном яблоке
и яблоко упало
Тьма путей
прочерченных червем
все поглотила
как яблоко Адам
То яблоко
вкусившее Адама
теперь внутри себя содержит древо
а дерево
вкусившее Адама
горчит плодами –
их вкусил Адам
Но
для червя одно –
Адам и яблоко и древо
На их скрещенье
червь восьмерки пишет
Червь
вывернувшись наизнанку чревом
в себя вмещает яблоко и древо

1978

–Орхидея–

Я презираю тебя, всемирная деточка,
и клянусь тебе в том,
что нет меня и не будет,
пока не откроют дальнюю дверь
в ту мрачную бездну,
где нет никого, кроме «я».
Остекленели глазные ступеньки к дому,
где нет меня никогда.
Сирота имеет три знака,
тризну и распахнутый омут –
ЭЛЬ, АЛЬ, АЙ.
Срастается,
срастается в сердце шов –
это орхидея,
она пожрала свет,
скоро выпадет снег,
и она остановит время.
Свидетельствую:
пыльца мимолетна.

1982

–Знаки–

Я изредка припоминаю жизнь
где не было мен и никогда не будет
там четырехконечное пространство
замкнуто в пространстве пятиконечном
Никейский символ опадает пятиугольно
Он никому не нужен
как Ника Самофракийская
оплодотворенная никейским семенем
Так протягивают руки друг другу
Самара и Вавилон – два города-побратима
Валюта Самары – 2 рубля 64 копейки
валюта Вавилона -–2 рубля 64 копейки + рабыня
обозначаемая символом:
рассеченный треугольник уголком вниз
Для обозначения воды и жизни
китайцы прибегали к волнистой линии

она волнуется и волнует
в сочетании с рабыней
Итак:
рассеченный треугольник уголком вниз
на волнистой линии – это любовь
или флотилия парусных джонок
отплывающих куда-то
Каска это каска
танк это танк
наслаждение это не наслаждение
а нечто совершенно обратное
затерянное в зените лазури
Вопрошая я только попрошайничаю
потому что любая молитва
это лишь мимолетное веяние
парфюмерной волны от Большой Медведицы
Но я чувствую неодолимое влечение к небу
которое есть еще более отдаленная область
чем селезенка.

–Зеркальный паровоз–

Зеркальный паровоз
шел с четырех сторон
из четырех прозрачных перспектив
и преломлялся в пятой перспективе
шел с неба к небу
от земли к земле
шел из себя к себе
из света в свет
по рельсам света
вдоль
по лунным шпалам
вдаль
шел раздвигая даль
прохладного лекала
входя зрачка Ивана Ильича
увидевшего свет в конце начала
Он вез весь свет
и вместе с ним себя
вез паровоз весь воздух
весь вокзал
все небо до последнего луча
он вез
всю высь
из звезд
он огибал край света
краями света
и мерцал
как Гектор перед битвой
доспехами зеркальными сквозь небо.

1986

–Шахматный рояль–

Отлегло уже от зубного
и навалилось глазное
шахматы знают белый ритм клавиш!
Ход конем – ЛЯ
партия ферзя – ДО
белые начинают – СИ
черные заканчивают – РЕ
Можно сыграть шахматную партию на рояле:
«Концерт-турнир
черно-белых рыцарей ладьи и рояля!»
Вливается
вливается рояль
в ладью
и затихает ладья
пролетая по скользким волнам
НЕгр
НЕистовствует в рояле
ОН изгОНяет себя из доски
дабы доска была только
ЧЕРНОЙ
дабы клавиши были
БЕЛЫЕ
лебеди
имени Чайковского
и Вана Клиберна
ОН склОНяется нАД ДОской
как Фишер(-Дискау)
над ребусом из 2-х букв
извлекает некий квадрат Малевича –
черный на белом
белый на черном –
и улетучивается в шахматный ритм доски!

1983

* * *

Влияние света на совесть мысли
влияние мысли на конец света
въехал Енох в сердечную балку
отвалилась ось основного зренья
сразу увидел я
голенькую бабочку
и она
прикрываясь крыльями
отлетела
Две колеи орбит слились и распались
из середины вылетела пролетка
пролетела
завязла в небе
и заколесила
Вынул я зрачок из середины
вложил его в землю
земля прозрела
пока зрело зрение
и обволакивался глаз вышиной
я лилию лелеял
и рекла река
красота шире естества
мир озарен а душа удушена
Поглощая грядущее шел паровоз
он вез разум
но муза розы
не ум за разум
такого единения еще не знала история
стал казах казаком
а казак Казановой
выруливая я едва не опрокинулся
но вовремя предостерегся
Карательное нательное белье
надевая снимаю
обувь вечную ношу на ступнях невечных
подаю нищему три копейки зарплаты
милосердия рыбий жир принимаю
кроме совести
нет мне ни в чем корысти
авиаматка снует по чреву
Даруй мне
Господи
динозавра
даруй мне
горизонт мировых событий.

1986

–Странник–

Опираясь на посох воздушный
странник движется горизонтально
Опираясь на посох горизонтальный
вертикальный странник идет
Так два посоха крест образуют идущий
наполняя пространство
в котором Христос полновесен
Виснет кровь
становясь вертикальной
Из разорванной птицы пространство ее выпадает
из распахнутого чрева вылетает лоно
и чрево становится птицей
над чревом парящей
Это дева беременная распятьем
распласталась крестом
Угловатое чрево разорвало Марию
Она как яйцо раскололась
Из распахнутого чрева вылетает лоно
и чрево становится птицей
над чревом летящей
Крест висит на своей пуповине
Мария и рама –
в том окне только странник
теряющий в посохе посох

Шел плотник неумелый
с прозрачным топором
посреди дороги упал раздвоенный череп
мозг как хлеб преломился
вошла скорлупа в скорлупу
вылетела птица прилетела птица
ты остался собой
как стал как хлеб преломленный
но больше всего как птица
которая улетела
как колокол деревянный
сквозь топор пустоты небесной
летит раздвоенный мозг
пока поводырь не ведает о слепце
пока слепец бредет сквозь поводыря
оставшегося позади
с беременным посохом.

1977

* * *

Медленно летит стрела,
дробя тела,
край лица –
где край стола.
Голубь – это ты,
а я-
город синего лица
за пределами лица.
Несколько дорог,
на дороге бог,
за дорогой песнь,
колесный лай,
окоем,
каскад небесных поцелуев,
лицо,
которое глядит в окно.
За горизонтом только око,
а за окном еще окно,
на нотных знаках
знаки нот.
Они звучат, что
смерти нет,
а смерть ничто.
Я зачеркнул еще одно –
и дно
безмерного окна,
где все воздушные сады
из горизонтов и грозы
сплелись в неистовое пламя,
очерченное знаком нот.

От мании первопрестольной
до ноты «зря»,
глодая веды,
не ведаю.
В моем лице лезгинка тьмы полутоновой.
В росном опустошенье
обнажая трупную деву,
не теряй до неразвитости
пост фактум.
Триумвират
двух градусов града вече,
не мучь меня,
не безмерь
резед бессистемный натиск,
носоглоточный матч
меченосцев личностных,
личин впадин
ворошат и опустошают.
Надо быть вне.
Тонна глаз
и злата тон.

–Пророк–

Рассекая желчь порхающей требухи
громкоговоритель
четырех сторон света
чревовещатель
верха и низа
шестикрылатый шестиконечный
падающий летящий
западно-восточный
маятник
шестиоконный
черно-белый шахматный конник
пастух деревянных коней
грозный возничий
черно-белых плоских обозов
пригоняющих тьму к свету
как табуретку

–Чайный человек–

Когда справляли тризну Святители
каждый освятил свет
я же как жернов хрустальный
размалывал луч в сияние инь-ян сие
тогда воздвигло горизонт из льна
он в росписи не твоей рукой
а как бы перепорхнувший из
из пламя в пламя
златосотенный мед
как бы излиясь из грозы
переполнил горло
и вот нареченный отроком пламени
отстранился от астральной копирки
стал тенью пламени – Чайным человеком
в человеке есть оранжевость
но нету нутра
он летит как колодезный журавль
вокруг тела
и хотя каждый раз возвращается
под углом на круги своя
в нем небесное опережает земное
чем выше взлет –
тем больше глубина
можно пунктиром продолжить путь
за предел предела.

–Мейерхольд–

Государственная пустыня простирается через мрамор
о нем мертвые живы как отраженья
отшлифованные толпой
Кто меня звал?
Неужели уже железо?
Нет еще, слава Господу
звякнуло отлегло или откатило
многостаночная резня из металлорежущих дней
Снова камерный театр открывает заветные камеры
где убит Мейерхольд как холодное море холода
Meer kalt.

–Петушок–

Настил из Насти образован тремя прудами
там петушок на заре прозрел
воспойте нам от песен сионских
и петушок воспел:
«На заре
Назарет любви
назрел».
Услышав такую песнь
пали ниц чиновники и дворяне
принесли золотые дары
в мешках из сукна-рядна
нарядились и грохнулись в ноги
петуховичу-звонкогласу
«Петушок погромче пой
разбуди меня с зарей».
Я отодвинул заветное время – вот
и приблизился новый завет
из колокольного праха
и звона
вырос розоволицый кентавр.
Здравствуй, безумный слуга Китовраса,
выходи навстречу мне,
золотая восьмерица,
нестерка драгая.

–Konstantin Kedroff–

О ноченька, пожалей моих плеч уключинки
о Лермонтов, огради мя от смерти
на что мне эти неуклюжие длани
не умеющие влачить даже плечи.
Как неумело отгородило время:
справа стремя, а слева бремя
позади племя, а впереди знамя
наверху темя, а внизу вымя
на плечах бремя, а в груди пламя.
В неразделенную грусть
отправляется флагман капустный
в нем леса, огороды, дома
степи, линии, псевдоволокно
хруст суставов, треск составов
и кал полковника.
– Аминь, – скажем мы, опережая себя,
– Ам, – скажет гость грусти.
Вселедяная даль левреток нежных
ньюнаступанток на ню света
и некоюея
лю-лю-кларнетка или ни-коль-судьбинушка.
Группа прощающихся товарищей выросла на причале
одного облобызал я в уста златые
другой облобызал меня в уста немые
так мы прощались и лобызались
пока товарищи отплывали
в дальний путь они отправлялись
оставляя на причале мою могилу
Это был корабль, но не бесконечный
было там начертано «Konstantin Kedroff»
это и есть корабль надгробный
это вот и есть для меня могила
значит смерть – корабль, плывущий по суше
значит я себя проводил до смерти
берег мой – вода, а могила – суша
вот какой корабль я – «Konstantin Kedroff»

1984

* * *

Канатоходец нот
находит ногами нить
и нити тень
разрослась в канат –
так входя в теневую даль
он упал в палитру
он лязгнул плацем
хряпнул хрусталь скелетный
и разлетелось тело
затеплилось в воробьях
затрепетала воробьиная пыль
и пыльца небес облетела
стала прозрачна
крылатая эта
бабочка ландшафтная
расчерченная жилками по эллипсу
В бабочке угасая грассирующим полетом
там Фландрия или ландкарта
многократно сгибаемая и расправляемая
над градом и миром
мраморных изгибов
Их запомнил в ласке
миллионнолетний мурлыкий мрамор
из мертвых «вы»
но мертвые не мертвы:
тоньше стало их тело
без пыльцы телесной
прозрачное и нагое
но не меркнущее в мерцании
моргающее крылами
Он давно твой – этот камень
но ты не знал что он твой.

1988

–Конь окон–

Распрями свой мозг в извилистом пространстве –
распрямись на мозговом коне!
Хрустнули суставы, потекли –
выкатилась громкосуставная песнь,
заполняя вселенную звездными костями,
пирамиды хрустального света
низвергая в низины.
В расколотом солнце
голубой молот дробит хрусталь.
Громыхнул сиянием,
проскакал над полем
всадник серебряной колесницы,
раздробился в костях –
весь из летящего тела, наполненного теплом.
На окне иконном,
на коне оконном,
закусив удила горизонта,
скачи, конь
золотых окон.
Там тело твое стало звонким стеклом,
сияющим телом.
Чтобы тело твое добыть,
надо окно разбить,
но в окне все сияет,
ты весь оконный,
конь голубого света,
ты окна разверз за карниз,
ты – звон, вонзающий ввысь
оскал голубой.
Твое тело –
рама другого
небесного окна голубого.

1982

–Сад–

Мягкий тормоз грузного мозга
вдалеке полет и полет
а за полетом где поле голо
черепаха першит глазами
Рубят сердце в корыте
Червь выпадает из флейты
как яблоки из коня
Гость прогнившего сада
ты вырван из дерева с корнем
Ларинголог заглядывает в глаза
Сад ослеп
обнаженные ребра
белым плугом врезаются в почву
Сад проросший плугами
мертвящая пустошь ребенка
Стрекоза осыпалась
в ее пустоте
плоским молотом ветра
прибивали пустыми гвоздями
опоясанный тернием мозг
колосился зрачками
розы зрели в ладонях
в лозе опустелой
пел еще виноградный Христос

–Позади зодиака–

Тебя долбят изнутри
и вот ты – челн из зыби
в глазной изнанке нет горизонта
угольный зрачок стекает с резьбы винта
небо – гаечный ключ луны –
медленно поверни
из резьбы вывернется лицо
хлынет свет обратный
на путях луны в пурпурных провалах
друг в друге алея.
Марс – Марс
каменное болото
костяное сердце
отзовись на зов.
Кто поймет эту клинопись
провалов носов и глаз?
Черепа – черепки известковой книги
в мерцающей извести зияющие провалы
твоя звенящая бороздка
долгоиграющий диск черепной
повторяющий вибрацию звонких гор.
В том извиве прочтешь
ослепительный звук тошнотворный
и затухающий взвизг
при скольжении с горы вниз
в костенеющую черепную изнанку.
В том надтреснутом мах и пристанище
ночная грызня светил.
За этой свободой ничем
не очерченный
не ограненный
за этими пьянящими контурами
проявляющейся фотобумаги
не ищи заветных признаков
не обременяй громоздким
твое грядущее шествие в неограненность
и когда эти камни
эти щемящие камни
отпадая от тела
упадут в пустоту
ты пойдешь по полю
наполненному прохладой
отрывая от земли букет своих тел.

1982

–Комментарий к отсутствующему тексту–

Этот текст является комментарием к отсутствующему тексту. Хотя отсутствующий текст является комментарием к этому тексту.
В отсутствующем тексте множество гипербол, метафор, синекдох, метафизических аллюзий, но все они могут быть истолкованы и в обычном смысле. Обычный смысл второстепенен но в то же время именно он – главный.
Но нет обратного хода от второстепенно-главного к главно-второстепенному
Речь изобилует намеками на обстоятельства, известные и понятные только узкому кругу лиц или даже одному лишь автору. Но и сам автор не знает, о чем он пишет, хотя отсутствие текста спасает дело и несколько сужает искомую многозначность смысла
Текст иронизирует над этим комментарием, пародирует его, и в то же время он ироничен, не пародиен и скорее исповедально-лиричен, но лирика здесь не в общепринятом и общедоступном смысле, а в каком-то другом, не общедоступном значении.
Здесь наиболее тонкий ход, поскольку слово отсутствует даже в отсутствующем тексте и произвол комментатора очевиден.
Однако у комментатора нет другой возможности обозначить отсутствие означаемого в том что является главным стимулом всей игры, отнюдь не игрового субстанционального свойства. Перегруженность философской терминологией еще более увеличивает расстояние между интерпретируемым и интерпретатором. Здесь легко впасть в самоиронию, чего не следует делать, или поддаться метафизической эйфории, что еще более пагубно для изначального смысла, как он есть.
Текст построен таким образом, что искажения, вносимые самим высказыванием, составляют как бы ядро и первооснову. В этом видна особая тонкость. Само отсутствие текста делает искажения минимальными.
Семантическая вибрация похожа на инстантонные колебания физического вакуума, порождающего виртуальные смыслы. Религиозная, культурная и физическая символика все время отвлекает от основного значения, и только отсутствие культуры, неортодоксальность веры и ненаучность физической парадигмы отчасти спасает дело.
Теперь нужно сосредоточиться. Именно в этом месте давление отсутствующего текста достигает максимальной тонкости снаружи (раздувание мыльного пузыря или модель «раздувающейся вселенной»), идеально отражает возникшую семиотическую коллизию.
Аналогия цыпленка, проклевывающего прозрачную прокладку внутри яйца, или матери, чувствующей из чрева толчки младенца, как некое щекотание вплоть до опасности прободения – вот что ожидает неосторожного читателя в этом месте.
Ему уже кажется, что он все понял, что отсутствующий текст вырывается наружу, что лопнули обручи комментария, что отсутствующий автор отсутствующего текста имеет в виду мировое ничто, нирвану, нечто, дзэн, мировой звук, инь-ян, апофатическое богословие, нигилизм, прозрение, вдохновение, любовь к ближнему как самого себя,, любовь в общепринятом (каком?) смысле, просто поэзию или, на худой конец, теорему Гёделя о неполноте (если высказывание верно, оно не полно или «в языке содержатся недоказуемые высказывания») – все это было бы верно, если бы отсутствующий текст был; но его нет или как бы нет, и в этом главная закавыка.
Не надо думать, что комментатор знает о тексте больше читателя. Он (комментатор) в положении буриданова осла: справа сено, слева вода. Сено – смысл, вода – абсурд, но в отличие от осла автор не погибает от голода или жажды из-за невозможности выбора, и есть, и пьет, не задумываясь о закономерности чередований.
Тут спасительный структуральный или диалектический цинизм только усугубляет дело, поскольку и автору и комментатору цинизм и структурализм противны до тошноты. Поэтические симпатии автора несомненны. Хлебников, Хармс или на крайний случай Элиот могли бы многое прояснить в данной каблограмме, если бы опять же она была. Кабалистика Нагаруджаны и дзэн Кузанского мало что выявляет в амбивалентности текста и описания.
На помощь приходит Борхес или спасительная «Игра в бисер», но все мы понимаем, что это путь наименьшего сопротивления, уводящий в смысловой ад.
Вычурность и занудность этого комментария слегка уже отдает концептуальной тягомотиной, а этого я хочу избежать, если можно.
Вот здесь-то и возникает проблема финала. Отсутствующий текст двусмыслен при чтении – это полбеды, но он еще и бесконечно длинен, хотя и краток.
Вульгарные антитезы не спасают от поражения в духе кантовских антиномий или блудливых диалектик, поэтому я как комментатор полностью признаю свое поражение и возлагаю все надежды на дальнейшее отсутствие текста…

–Д О О С–

Есть возможность лечь навзничь
сказал мне врач
есть возможность быть или не быть
о, какой восхитительный выбор:
от Христа до Христа – верста
далее – по требованию – везде.
Мне – вечному мученику бечевы и вервия
пламенному заступнику всех народов
пулеметному настройщику всех пулеметов
одновременному негодяю всех стран
любимчику ненасытных вдовых –
приостановится высь и осатанеет закат
знание это не знание
а простуда – вездемигрень
это гарнир из не одной доли
гарантия катарсиса от любви.
Квитанция, которую я получил,
полыхает закатом-
там солнечная печать
надо доверять только вечности – по субботам
все остальное время лучше не доверять.
Неостановленная кровь обратно не принимается!
Окна настежь и все напрасно
две дани времен – две отгадки:
одна направо – одна налево
ДООС
Добровольное Общество Охраны Стрекоз.

–Бесконечная–
(поэма)

Ежедневно слышу тебя
как-то странно звучат слова
закрываю глаза
и всюду передо мной
эти крики рожденные тишиной
эти краски рожденные темнотой
вот сижу оставленный всеми
в глубине понятий и слов
исчезает видимый мир
но я могу говорить
и мир рождается снова

на обнаженный нерв нанизывая звуки
все глубже чувствую великий диссонанс
и радость возвышения над миром –
поэзия – вершина бытия

и вагоны, стиснутые в железном рукопожатье
и деревья и станция и тишина
и ты в тишине уходящей ночи
и все что связывает с тобой
и миллионы которые спят рабами
ничего не понимая в такой любви

нуль миров вращается в небе звезд
это взгляд возвращается к своему истоку

Листопад ягуаров
полусолнечный бред весны
И синий день
и красная волна
зеленый луч упал на попугая
и попугай заговорил стихами
и синий день
и красная волна
и я бегу бросаясь под трамваи
и синий день и красная волна

где голубой укрылся папоротник
и в пору рек века остановились
мы были встречей ящериц на камне

около окон пролет полета
и этот стон
среди серых стен
какой-то прохожий
шагнул в пространство
и рухнул замертво
сквозь столетья
вода текла
сквозь бетон и вечность
а дворник сметал с тротуара звезды
и в мокром асфальте ломались люди
я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел под
воздвигая над

двое нас – это очень много
это больше чем можно
больше чем я могу
никогда не приближусь к тебе
ближе чем цветок приближается к солнцу
никогда не назову тебя именем
которым хочу назвать
всюду где чувствуется несовершенство
ты возникаешь как тоска по стройному миру

на черном озере белый лебедь
на белом озере черный лебедь
белый лебедь плывет
и черный лебедь плывет
но если взглянуть в отраженье
все будет наоборот –
на белом озере черный лебедь
на черном белый плывет

Человек оглянулся
и увидел себя в себе
это было давно
в очень прошлом
было давно
человек был другой
и другой был тоже другой
так они оглянулись спрашивая друг друга
и никто не мог понять
кто прошлый кто настоящий
кто-то спрашивал
но ему отвечал другой
и слушал уже другой
потому в голове был хаос
прошлое перепуталось с настоящим
Человек оглянулся
и увидел себя в себе

Одногорбый верблюд и двугорбый верблюд и двуногий
идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы
идет одноногий верблюд все в память и в сон превращая
а в городе пляшет луна над городом плачет луна
слезами домов и людей очень маленьких и нереальных
но гордых собой до конца
И молча идем мы сквозь песчаную бурю дождя
немного аисты немного верблюды
и тоскливо бредут мне навстречу
одногорбый верблюд одноногий верблюд и двуногий
идет одногорбый верблюд глотая пески и туманы
идет одноногий верблюд все в память и в сон превращая

1960

Г Москва

Николай ЕРЁМИН

Альманах Миражистов

КРЫЛЬЯ ПЕГАСА

СОНЕТ ПРО СИБИРСКИЕ МЕСТА

Речной вокзал. Причал. Тюрьма.

И Енисей – за ней, чуть ниже…

Здесь я почти сошёл с ума,

Как только к Енисею вышел…

Где на приколе – Ай-я-яй! –

Стоит «Святитель Николай»

До горизонта – красота! –

Сибирь. Прикольные места…

В душе тревожный женский образ…

Я слышу музыку, и возглас…

Хотя не вижу никого,

Кто мог бы воплотить его…

И вновь – один, увы и ах…

Лишь чей-то профиль в облаках…

2024

***

Доктор в белом халате.

Я – в халате на вате,

Как Ходжа Насретдин,

Ах, – в больничной палате,

Бесконечно один…

– Доктор, я ж – не больной!

Что случилось со мной?

***

Друзья мои – покойники,

Забытые поэты, –

Сидят на подоконнике,

Поют мои куплеты,

Которые когда-то,

Весенних полон сил,

Я им невиновато

Однажды огласил…

И позабыл… Они же

Их помнят – и поют

Всё громче – т а м… Всё ближе

И всё слышнее – тут,

Где светит из окна

Весенняя луна,

А я – им друг, ей – брат,

Бессильно виноват…

2024

НЕ ПОРА

«Любимых имён позабытая слава,

Любимых друзей промелькнувшие дни.

Валерий ВАСИЛЕВСКИЙ»

«- Половина четвёртого. Не пора ли в небытие?
Максим БУРДИН»

– Нет, по максимуму, Максим,
Мне ещё туда не пора… Бог с ним…
И по минимуму – не пора…

Потому что я слышу песню,
Которую поёт мне по телефону
Волшебница Сим-Сим:

– Завтра будет лучше, чем вчера! –

И припевает:
– Выбери меня, веря и любя…
А я завтра выберу тебя…

ПЕСЕНКА О ЛЮБВИ

Люблю, моя смородинка!

Люблю, моя ранетка!

Люблю, моя молоденькая

Тоненькая ветка…

Люблю, когда весною

Безудержно цветёшь…

Люблю, когда со мною

Ты разговор ведёшь…

Я от тебя не скрою

Привязанность свою –

И летом, и зимою,

И осенью – люблю!

Не прячь напрасно личико

За дальние моря, –

Рябинка, ежевичка,

Черёмушка моя!

***

Были мне все моря по колена…

Имена вспоминаются вновь…

Маргарита, Мария, Елена,

Анна, Вера, Надежда, Любовь…

Не заметил – волна за волной –

Как сомкнулись они надо мной…

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

***

– Прошла пора стыда и срама, –

Сказала Школьная программа, –

Поэты Пушкинской поры

Достойны нашей детворы!

***

Ах, во сне ли, наяву,

Я не знаю, где живу…

Потому что все мечты –

Недоступной красоты…

КРЫЛЬЯ

– Скажи, Пегас, ты должен быть крылатым,

Так где же крылья лёгкие твои?

Чего молчишь? Под взором виноватым,

Мой друг, своих секретов не таи!

И вдруг заржал взволнованный Пегас:

– Садись! Летим! И ты поймёшь сейчас,

Что крылья, вдохновение ценя,

В полёте отрастают у меня…

КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск

Март 2024 г

СТИХИ НА РЕЦЕПТАХ

***

Я заблудился меж людьми.

Судьба, ты в этом виновата:

Не слышно песен о любви,

Молчание – всему награда,

Всему, что б ни произошло

Всем заблудившимся назло…

СОНЕТ ПРО ЛЮБОВНЫЙ БРЕД

Помню, было увлечение,

Ах, любовное влечение,

Вплоть до умопомрачения…

И врачебное лечение…

А потом, увы и ах, –

Сублимация в стихах…

И приём в Литинститут…

И учения шесть лет…

И диплом, что я – поэт,

Покоривший Высший Свет.

Где, у жизни на краю

Всем влюблённым я пою…

Ты – читатель? Спору нет.

По-читателям привет!

ГОРОСКОП

Владимиру МОНАХОВУ

Санкций не будет.

Акций не будет.

Фракций не будет.

Наций не будет.

Под Зодиаком

Звёздных квартир

Будет, однако,

Пир на весь мир!

СОНЕТ ПРО ХОЧУ

Поющий комар, без кошмариков,

Без зависти и без укоров,

Хочу быть высоким, как Маликов.

Большим – как поющий Киркоров!

Душевным – как бард Окуджава,

И смелым – как Цой и Тальков…

Чтоб знала меня вся держава –

От умных и до дураков,

Снимающих кепи и шляпы

Пред сценою, как на духу…

Хочу быть, как Фёдор Шаляпин,

Поющий: – Ха-Ха! – про блоху…

Да так, чтоб восторженный зал

Приплясывал и подпевал…

ШЕКСПИР

Вопросом «Быть или не быть?»

Мне мир хотелось изменить.

Но, обещая благодать,

Мир не хотел меня понять…

Недаром я среди дорог

Так изменился, видит Бог,

Что, отрицая благодать,

Сам не могу ни дать, ни взять…

АЛКОГОЛЬНЫЙ СОНЕТ

Увы, в конфликте с графоманством,
Чтоб развязать себе язык,
Поэты занимались пьянством –
И в этом был особый шик…

Потом – буянили, спивались,
Кодировались, зашивались…
Срывались в алкоголь опять –
И прекращали сочинять…

И доживал любой поэт
В завязке до скончанья лет…
И с графоманами дружил,
И очень дружбой дорожил…

Чтобы, когда прервётся нить,
Они пришли – похоронить…

***
Член-корр Всемирной Академии,
Мой друг, ведь ты же не дурак? –
Не называй врага по имени,
Пока тебя не вспомнил враг…

Живи, как истинный мудрец,
В объятьях дружеских сердец!

ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ

ГОГОЛЬ ПОЁТ

Псевдонародную частушку:

– Дума перестала думать…

Власть не перестала красть…

Эх, кому бы взятку сунуть?

Или – взять, чтоб не пропасть…

ЧТО ТАКОЕ НОСТАЛЬГИЯ

Ностальгия – стремление к прошлому…

От возможного – к невозможному…

Продолженье любви и тоски –

В вечность, против теченья реки…

***
Всё было! Было, было…
Всё будет! Будет, будет…
Жаль, что при свете дня
Не будет там меня…

РОК и СУДЬБА
Всюду «бы» мне жить мешает:
Суть судьбы перемежает
Словом «если»…О, судьбы
Роковое «Если бы!»

***

– Душевное здоровье, с кем ты? Где ты? –

Недаром вдруг в сердцах сказал поэт:

– Мои стихи похожи на рецепты

Лекарств, которых не было, и нет…

***
Пульс падает…Давление растёт…
Я с Космосом соединюсь вот-вот…
И стану – Неужели? Бог ты мой! –
Светящейся обычною звездой…

40 ГРАДУСОВ НА СОЛНЦЕ

СОНЕТ ПРО ПАТРОНАЖНУЮ МЕДСЕСТРУ

Константину КЕДРОВУ

У патронажной медсестры

Полно патронов в патронташе…

О, как глаза её остры!

И нет бровей смелей и краше.

Она, поэзию любя,

С восторгом смотрит на тебя:

Из всех поэтов царь и бог –

Ты! А не Пушкин, и не Блок.

И вновь – судьба не виновата,

Что ты ей стал милее брата…

Увы, по воле докторов

Придёт, кольнёт – и ты здоров!

И вновь везёт её домой

Таксист – любовник молодой…

СТИХОВ СТИГМАТЫ

«что бы там ни было – я не забуду

эту твою скоротечную нежность…

«Что здесь – Распятье, там – Объятье.

И всё – Бессмертье»

Полина-Ольга-Иванова

Дочь Солнца – в вешних облаках,

Ах, со стихами на устах…

Полина-Ольга-Иванова

Возникла…Нет, воскресла снова…

В толпе гостиного двора

Среди молящихся людей

Её заметили вчера:

В глазах – сверкание идей

И чувств, увы…Et Cetera…

В ладонях – дырки от гвоздей…

Или от Вечного пера…

ОКТАВА У РЕКИ

В деревне – 40 градусов на солнце…

Но мужики тусуются в тени…

Пока сорокоградусная льётся

В стаканы, видно: счастливы они…

Ах, ящик водки в лодке есть пока…

Дымит костёр…Течёт себе река…

В кастрюльке тихо варится уха

Из пойманного, к счастью, петуха…

ПРИТЧА

« Чем Чёрт не шутит?»

Народная поговорка

Он всю жизнь считал себя поэтом.

А его считали все «С приветом!»

Но издал поэту за свой счёт

Книгу, ради шутки, спонсор-Чёрт…

Все прочли взволнованно и строго

И сказали, что поэт – от Бога!

СИМФОНИЯ №5

Бетховен был греховен…

И Гретхен была греховна…

Точней – был Бетховен гретховен…

А Гретхен была бетховна…

Он – одухотворённо-духовно,

Она – духовно-одухотворённо…

Об этом я вспоминаю опять,

Когда слушаю Симфонию №5…

А когда симфония прекращается,

Всё это сразу же забывается…

И я вынужден соглашаться с вами,

Что музыку нельзя передать словами…

СОНЕТ ПРО САМОЦВЕТЫ

Я в объятьях Марии
Песню спел – и пропал…
Вот они – не мои ли? –
Сердолик и опал…

Море долго хранило
Самоцветы на дне…
…И Мари подарила
Оба камушка Мне…

Неспроста дни и ночи,
Вот уже сколько лет! –
Их за пазухой носит
Разнесчастный поэт…

То есть, я. А она –

Не в меня – влюблена…

***
Повсюду – голь, и боль, и нищета…
Убожество на фоне мерседесов…
Шаманы, изгоняющие бесов…
Толпа, в которой жизни суть проста…

И ангелы, парящие над ней…
И бесы, превращённые в свиней…

В САДУ

Она и я – мы оба обалдели

От запаха черёмухи в саду…

И вознеслись на небо, в самом деле,

Сперва – на радость, после – на беду…

О, как я пел!

Как страстно целовал!

Как сад был бел!

Каким он чёрным стал!

***
Бред ущерба, обнищания –
В сердце каждого из нас!
Русь бледна от возмущения…
Но –прекрасна без прикрас…

Вся – в молитвах о прощении,
Каждый день и каждый час…

Май КрасноЯрск

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

ЭПИТАФИЯ

Полусонет на Этот свет

– Были мы оболганы,

Вороньём обглоданы…

Под Крестом оплаканы…

А потом оправданы…

Понимаем Вас.

Поминая нас,

Понимайте нас…

2024

СОНЕТ ПРО ЗВЁЗДНЫЙ СВЕТ

Ты студент? Тебе из года в год

Интеллект покоя не даёт?

Стань скорее, всем студентам друг,

Доктором космических наук!

Ах, да поскорей… Шепчи! Кричи!

Публикуйся, только не молчи…

Кандидатом стал? Других учи.

Видишь, сколько звёзд горит в ночи?

Вот и ты – гори! Да не сгорай –

Оптимистом – по дороге в Рай

Из земного Ада… Глянь вокруг:

Сколько покорителей наук…

Пусть студенты – все – при свете дня

Просят: – Доктор, излечи меня!

СОНЕТ ПРО ФЕТИ-МЕТИ

Хорошо жил на свете

Друг друзьям, враг врагам,

Ты, пока фети-мети

Были, деньги к деньгам…

А у всех тут и там –

Ни гроша, стыд и срам –

В ожидании тьмы

От сумы до тюрьмы…

– Слушай, кто ты таков?

Ни друзей, ни врагов…

Отвечай! – (Вот те на)-

Вдруг спросила жена…

А в глазах – Ё, моё –

Пустота у неё…

СОНЕТ ПРО ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ПУТИ

Ты глянь: вокруг – политика, мой друг,

Стремление к безверию и власти,

К наживе, к разделению на части…

Когда в глазах у недруга – испуг…

А значит, неоправданные страсти

И – беспредел, на фоне общих мук…

Ты посмотри: вокруг такой раздрай:

Пересеклись дороги в Ад и в Рай…

А были параллельными, однако?

Ни одного спасительного знака!

Маршрутизатор явно барахлит…

А у тебя такой счастливый вид,

Как будто всё – О,кей… И нет проблем…

Неужто ты и вправду глух и нем?

ДНЮ КОСМОНАВТИКИ

Псевдонародные частушки

***

Слышу радио спросонок:

– Мне уж в замуж невтерпёж.

Будет! Будет мой ребёнок

На Гагарина похож!

***

Мой милёнок, старый Дрон,

В Нату очень был влюблён –

И мечтает с ней опять

Он Россию возрождать!

***

Не хочу ходить к врачу,

Алкогольному рвачу!

Я, как только заторчу,

Сам до Марса долечу…

Николай ЕРЁМИН Май КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск

Александр БАЛТИН

Альманах Миражистов

НЕБЕСНОСТЬ

Небесность осознать, когда

Из праха взят – во прах уходишь.

Искать Чеширского кота,

Когда себя едва находишь.

Вечерний май. Смешки слышны

Из бездны – темноты дворовой.

А небеса и не видны,

Лишь чуешь – массою суровой.

Какая жизнь там? Берега?

Планет паренье, плотный космос…

А в матерьяльной жизни косной

Лишь матерьяльность дорога.

Небесность лоскутками в нас –

Не велики, что так печально.

Прожить коль сможешь не банально –

Поинтересней твой рассказ.

ВДНХ

История ВДНХ

С историей страны союзна.

Из невеликого леска

Взрастают павильоны.

Музыка

Ещё покуда не слышна.

Потом всё больше павильонов

Помпезных – как жила страна.

Узнаешь сумму тех законов.

Модели я ходил смотреть,

И корабли чудесны были.

Распад Союза точно смерть,

За смертью – рокот новой были.

И торжище кругом – что хошь!

Утихомирилось и это.

Пейзаж ВДНХ хорош

Любой – особо, если лето.

Плоть солнца, подарившего жару,

Видна над выставкой вполне роскошно.

Я забываю то, что я умру,

Хоть знаю мир предложенный дотошно.

А выставку зовут ВДНХ,

По воскресеньям тут народа много.

В сознании ветвление стиха

Моём…

К фонтанам тянется дорога.

А у фонтанов здорово сидеть.

Лица коснутся брызги, шум играет.

И голуби воркуют… Где же смерть?

Стоит себе в сторонке – отдыхает.

Сине-бело-серые цвета

Выставки зимой. Массивно небо.

Старых павильонов красота,

Повествует о прошедшем немо.

Всё равно – громады хороши.

А весна апрельская оденет

В зелень – май добавит от души –

Острова лесные, что так ценит
человек, привыкший здесь гулять.

Бронзовый Мичурин, сад корявых

Яблонь… И в часовне постоять

Можно, хоть и сам ты – не из правых.

А потом – над выставкою – блюз,

С пеною повенчаны фонтаны.

Вот страна ВДНХ, не тщусь

И вообразить другие страны.

Что ветшают павильоны – что ж?

Будет у строителей работа.

А, гуляя, чудно проведёшь

Часть вполне обыденной субботы.

* * *

Плачь, святая Оптина,

Духом света плачь!

Коли дышит Родина,

Тьмою неудач.

Много скорби видела

Оптина густой.

На молитву выйдем мы –

Грешный и святой.

Плачь, святая Оптина,

Прозревая крест…

Ах, сладка смородина

Из небесных мест.

Плачь, вздыхай о будущем,

Солнце меркнет днесь.

Искаженье в сущностном

Допустила персть.

Человече маленький

Хочет быть большим.

Хочет быть начальником,

Свой ввести режим.

Где ж она смородина

Из духовных мест?

Плачь, святая Оптина,

И неси свой крест.

* * *

Вызрела смородина –

Невозможен плачь.

Родина-уродина

Наших неудач!

Родина-красавица

Тихих дачных мест.

Каждому ли нравится

Жизнью данный крест?

Никому не нравится.

Родина цветёт.

Солнцем снова плавится

Веский небосвод.

Ах, ну что смородина?..

Только бы цвести

Делом духа Родине,

А не крест нести.

* * *

Ржавеют с возрастом мозги,

Скрип шестерёнок, мысля, слышишь.

Небесные сколь манят крыши?

Иль славных облаков круги?

Слабеет память, из её

Ячеек многое пропало.

Не нужно было… И ещё

Устало сердце.

Так устало…

СТИХИ О КРЕСТЕ

Облака расходятся, белея,

И лучами между ними – крест.

Он живой – не символ, не идея,

Льётся светом из небесных мест.

Я Христа оплакал человеком?

Или зверем чёрным позабыл?

В человеке зверь поверил веткам

Зла, и эти ветки полюбил.

Золотой – плывёт меж облаками,

Будто парусом любви влеком

Крест – он против обитанья в яме,

Где забот придавливает ком.

…под крестом Христос идёт, сгибаем,

И потеет толстая толпа.

Воздух раздран криками и лаем.

За Христом – открытая тропа.

Кто пойдёт? Любой – с крестом поменьше.

Облака плывут. Просвет исчез.

Темновато… О Христе мы реже

Вспоминаем, чем премудрый бес.

Деньги в сердце бьют, как в старый бубен.

Ветхость яви изучив, вотще

Действовать мы – умные – не будем,

Нам сметана надобна в борще.

Лей сарказма йод на раны, стоит,

Раны не затянутся, нет-нет.

Жизнь замшела пустяками – то и

Застит – данный откровеньем – свет.

НАТАША РАВВИКОВИЧ

Кричала – Я твоя весна! –

И листьев пригоршни кидала –

Что осень, пёстрая весьма.

Не беспокоило нимало.

Да: Я твоя весна! – она:

Наташа Раввичкович – было

Кричала… Девочка одна.

Соседка. Память сохранила.

-И я пришла к тебе, пришла! –

Кричит Наташа Раввикович.

Сквер, небеса-колокола.

Ребёнком много ли усвоишь?

Гуляем с мамами. Шурша,

В меня летят, пестрея, листья.

И – не замрёт пока душа,

Поняв, что всё проходит быстро.

Александр Балтин ЖИЗНЬ С НЕОБЫЧНОГО РАКУРСА

Формула Рублёва…

Можно ли вывесть?

Интеллектуальная и поэтическая эквилибристика Константина Кедрова-Челищева позволяет создать оную, запечатлеть, играя огнями аллюзий, выстраивая сложные панорамы космоса знаменитого иконописца, пророка – в сущности:

Звучат мне глуше и глуше

Живые и мёртвые души

Когда-то придумали числа

Фанатики здравого смысла

Подозреваю что не скоро

Мой голос вырвется из хора

Побежим мы оба вслед за собой

Наперегонки со своей судьбой…

…весёлое название – «Ноги вверх»:

именно так означил новый альманах, выпущенный под брендом миражистов Николай Ерёмин:

сам – весёлый жизнелюб,

поэт-раблезианец,

даже грусть своеобразно одевающий аурой всеприемства жизни:

Не говори о людях плохо.

Не думай плохо ни о ком…

Такая на дворе эпоха:

Не будь средь умных дураком…

Будь чист и телом, и душой…

И всё-таки не будь лапшой!

Своеобразно звучащий, острый совет-завет.

О, жизнелюбие не изменяет Николаю Ерёмину

даже в размышлениях о смерти:

Я чувствую: мне вовсе не пора

Спешить туда, откуда нет возврата…

Ещё не все стихи из-под пера

Возникли…И молчание чревато

Забвением, пока ещё живёшь

И чувствуешь – где правда,

А где ложь…

Стихи, соединяя с космосом, сильно держат… и на земле.

***

Интервью с писателем Эргали Гером

развернётся лентами осмысления жизненной

и писательской судьбы.

А его рассказ «Электрическаяая Лиза»

засквозит суммами ощущений и ассоциаций,

предлагая текст плотный и лёгкий одновременно.

***

Своеобычной поэтической зыбкостью переливаются созвучия Вессы Блюменбаум:

Душа твоя – ртуть –

Слезой по щеке.

О прошлом забудь,

Оставь вдалеке.

То белая дрожь,

То чёрная боль –

Вот так, ни за грош –

Играют тобой.

Играют тобой…

впрочем, совершенно всерьёз,

и хотя игровой элемент в альманахе, составленным Николаем Ерёминым, достаточен,

главное проходит по духовным полям,

тесно пересекающимися с полями поэтическими.

Александр Балтин город Москва

Осип МАНДЕЛЬШТАМ

Альманах Миражистов

Осип Мандельштам
Камень

Стихотворения
1928 г.

«Звук осторожный и глухой…»

Звук осторожный и глухой
Плода, сорвавшегося с древа,
Среди немолчного напева
Глубокой тишины лесной…
1908

«Сусальным золотом горят…»

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.

О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
1908

«Только детские книги читать…»

Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Всё большое далёко развеять,
Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю,
Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду,
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.
1908

Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И вcе твое —
От неизбежного.

От неизбежного
Твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих
Речей,
И даль
Твоих очей.
1909

На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Березы ветви поднимали
И незаметно вечерели.

Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, —

Когда его художник милый
Выводит на стеклянной тверди,
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
1909

«Есть целомудренные чары…»

Есть целомудренные чары —
Высокий лад, глубокий мир,
Далёко от эфирных лир
Мной установленные лары.

У тщательно обмытых ниш
В часы внимательных закатов
Я слушаю моих пенатов
Всегда восторженную тишь.

Какой игрушечный удел,
Какие робкие законы
Приказывает торс точеный
И холод этих хрупких тел!

Иных богов не надо славить:
Они как равные с тобой!
И, осторожною рукой,
Позволено их переставить.
1909

«Дано мне тело – что мне делать с ним…»

Дано мне тело – что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть —
Узора милого не зачеркнуть.
1909

«Невыразимая печаль…»

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена
Истомой – сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.

Немного красного вина,
Немного солнечного мая —
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
<1909>

«На перламутровый челнок…»

На перламутровый челнок
Натягивая шелка нити,
О, пальцы гибкие, начните
Очаровательный урок!

Приливы и отливы рук —
Однообразные движенья,
Ты заклинаешь, без сомненья,
Какой-то солнечный испуг, —

Когда широкая ладонь,
Как раковина, пламенея,
То гаснет, к теням тяготея,
То в розовый уйдет огонь!
<1911>

«Ни о чем не нужно говорить…»

Ни о чем не нужно говорить,
Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша
Темная звериная душа:

Ничему не хочет научить,
Не умеет вовсе говорить
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
1909

«Когда удар с ударами встречается…»

Когда удар с ударами встречается,
И надо мною роковой,
Неутомимый маятник качается
И хочет быть моей судьбой,

Торопится, и грубо остановится,
И упадет веретено;
И невозможно встретиться, условиться,
И уклониться не дано.

Узоры острые переплетаются,
И всё быстрее и быстрей
Отравленные дротики взвиваются
В руках отважных дикарей…
1910

«Медлительнее снежный улей…»

Медлительнее снежный улей,
Прозрачнее окна хрусталь,
И бирюзовая вуаль
Небрежно брошена на стуле.

Ткань, опьяненная собой,
Изнеженная лаской света,
Она испытывает лето,
Как бы не тронута зимой;

И если в ледяных алмазах
Струится вечности мороз,
Здесь – трепетание стрекоз
Быстроживущих, синеглазых.

1910

Silentium^[1]

Она еще не родилась,
Она и музыка, и слово,
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди —
Но, как безумный, светел день,
И пены бледная сирень —
В мутно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста
Первоначальную немоту,
Как кристаллическую ноту,
Что от рождения чиста!
Останься пеной, Афродита,
И, слово, в музыку вернись!
И, сердце, сердца устыдись,
С первоосновой жизни слито!
1910

Слух чуткий парус напрягает,
Расширенный пустеет взор,
И тишину переплывает
Полночных птиц незвучный хор.

Я так же беден, как природа,
И так же прост, как небеса,
И призрачна моя свобода,
Как птиц полночных голоса.

Я вижу месяц бездыханный
И небо мертвенней холста;
Твой мир болезненный и странный
Я принимаю, пустота!

1910

«Как тень внезапных облаков…»

Как тень внезапных облаков
Морская гостья налетела
И, проскользнув, прошелестела —
Смущенных мимо берегов.

Огромный парус строго реет;
Смертельно бледная волна
Отпрянула – и вновь она
Коснуться берега не смеет;

И лодка, волнами шурша,
Как листьями…
1910

«Из омута злого и вязкого…»

Из омута злого и вязкого
Я вырос, тростинкой шурша,
И страстно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.

И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Коротких осенних минут.

Я счастлив жестокой обидою
И в жизни, похожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен.
1910

«В огромном омуте прозрачно и темно…»

В огромном омуте прозрачно и темно,
И томное окно белеет;
А сердце, отчего так медленно оно
И так упорно тяжелеет?

То всею тяжестью оно идет ко дну,
Соскучившись по милом иле,
То, как соломинка, минуя глубину,
Наверх всплывает, без усилий…

С притворной нежностью у изголовья стой
И сам себя всю жизнь баюкай,
Как небылицею, своей томись тоской
И ласков будь с надменной скукой.
1910

«Как кони медленно ступают…»

Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня!
Чужие люди, верно, знают,
Куда везут они меня.

А я вверяюсь их заботе,
Мне холодно, я спать хочу;
Подбросило на повороте
Навстречу звездному лучу.

Горячей головы качанье
И нежный лед руки чужой,
И темных елей очертанья,
Еще не виданные мной.
1911

«Скудный луч, холодной мерою…»

Скудный луч, холодной мерою,
Сеет свет в сыром лесу.
Я печаль, как птицу серую,
В сердце медленно несу.

Что мне делать с птицей раненой?
Твердь умолкла, умерла.
С колокольни отуманенной
Кто-то снял колокола.

И стоит осиротелая
И немая вышина —
Как пустая башня белая,
Где туман и тишина.

Утро, нежностью бездонное, —
Полу-явь и полу-сон,
Забытье неутоленное —
Дум туманный перезвон…
1911

«Воздух пасмурный влажен и гулок…»

Воздух пасмурный влажен и гулок;
Хорошо и не страшно в лесу.
Легкий крест одиноких прогулок
Я покорно опять понесу.

И опять к равнодушной отчизне
Дикой уткой взовьется упрек:
Я участвую в сумрачной жизни
И невинен, что я одинок!

Выстрел грянул. Над озером сонным
Крылья уток теперь тяжелы,
И двойным бытием отраженным
Одурманены сосен стволы.

Небо тусклое с отсветом странным —
Мировая туманная боль —
О, позволь мне быть также туманным
И тебя не любить мне позволь.
1911

«Сегодня дурной день…»

Сегодня дурной день,
Кузнечиков хор спит,
И сумрачных скал сень —
Мрачней гробовых плит.

Мелькающих стрел звон
И вещих ворон крик…
Я вижу дурной сон,
За мигом летит миг.

Явлений раздвинь грань,
Земную разрушь клеть,
И яростный гимн грянь,
Бунтующих тайн медь!

О, маятник душ строг —
Качается глух, прям,
И страстно стучит рок
В запретную дверь к нам…
1911

«Смутно-дышащими листьями…»

Смутно-дышащими листьями
Черный ветер шелестит,
И трепещущая ласточка
В темном небе круг чертит.

Тихо спорят в сердце ласковом
Умирающем моем
Наступающие сумерки
С догорающим лучом.

И над лесом вечереющим
Встала медная луна;
Отчего так мало музыки
И такая тишина?
1911

«Отчего душа так певуча…»

Отчего душа так певуча,
И так мало милых имен,
И мгновенный ритм – только случай,
Неожиданный Аквилон?

Он подымет облако пыли,
Зашумит бумажной листвой,
И совсем не вернется – или
Он вернется совсем другой…

О, широкий ветер Орфея,
Ты уйдешь в морские края —
И, несозданный мир лелея,
Я забыл ненужное «я».

Я блуждал в игрушечной чаще
И открыл лазоревый грот…
Неужели я настоящий,
И действительно смерть придет?
1911

Раковина

Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишь
И несговорчиво поешь;
Но ты полюбишь, ты оценишь
Ненужной раковины ложь.

Ты на песок с ней рядом ляжешь,
Оденешь ризою своей,
Ты неразрывно с нею свяжешь
Огромный колокол зыбей;

И хрупкой раковины стены, —
Как нежилого сердца дом, —
Наполнишь шепотами пены,
Туманом, ветром и дождем…

1911

ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ

Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ!

Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996

ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!

06.09.15 07:07

45-тка ВАМ new

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:

КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520

http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/

СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833

РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083

КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921

Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474

Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148