Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Евгений СТЕПАНОВ Анна МАМАЕНКО Наталья ВОЗЖАЕВА
2024
Лестница на небо УБЕШЩУР
Алексей Кручёных: Дыр бул щыл убешщур скум вы со бур л эз
Алексей Кручёных
Алексей Кручёных:
Дыр бул щыл убешщур скум
вы со бу
р л эз
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Евгений СТЕПАНОВ Анна МАМАЕНКО Наталья ВОЗЖАЕВА
2024
Лестница на небо УБЕШЩУР
Альманах Миражистов Красноярск 2024
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Евгений СТЕПАНОВ Анна МАМАЕНКО Наталья ВОЗЖАЕВА
«Лестница на небо УБЕШЩУР»– альманах МИРАЖИСТОВ, Красноярск Автор бренда, составитель и издатель Николай ЕРЁМИН Тираж 1000000000000000+Кошек нарисовала Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС
© Коллектив авторов 2024г
Константин КЕДРОВ
Альманах Миражистов
ЛИТАВР О КРУЧЁНЫХ
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6-все стихи в авторском исполнении
Литавр КруЧЁных. Константин Кедров 25 мая 2008 года, 02:08
оригинал
Шостакович сидел со мною рядом в четвертом ряду
Я сидел рядом с ним
Это было в каком-то году
И Кручёных был рядом
Он что-то ему говорил
Шостакович чесался и нервно без дыма курил
Тюбетейка Кручёных сбивалась немножечко вбок
Шостакович был нервен, трагичен и очень глубок
Я сегодня не помню, о чем говорили они
Я сидел между ними
А рядом сидели они
Шостакович шептал:
— Очень рад. Очень рад. Очень рад
А на сцене творился из нот гармонический ад
А Кручёных спросил:
— Это вы вышли к себе через-навстречу-от?
Я ответил:
— Конечно
Он довольно промолвил:
— Ну вот…
Шостакович склонил свою голову чуточку вбок
А со сцены катился к нам из музыки нервный клубок
Эта встреча с Кручёных продолжается где-нибудь там
Где сидит Шостакович и шепчет свое трам-там-там
Еще помню Кручёных сказал Шостаковичу вдруг:
— Ну и ну!
Шостакович молчал, гром сливался в одну тишину
Шостакович — Кручёных
А там над оркестром витал
Шостакович — Кручёных — солнцелунных тарелок литавр.
; На детском празднике Реабилитация. Хармс ;
© Copyright: Кедров-Челищев, 2009
Свидетельство о публикации №109072404305
круче кручёных
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/428/783.html открытие памятника павичу летом
Песня Есть на свете страна печали
http://blogs.mail.ru/mail/kedrov42/227C1178B3EB46EE.html
Архив
№ 2, 2004
Мемуары
Константин Кедров
Круче Кручёных
В ЦДЛ он входил, как в прокуратуру, далеко выставляя писательское удостоверение на расстояние вытянутой руки. И тем не менее его каждый раз пытались задержать у дверей. Не писательский вид. Он так маскировался под букиниста, что действительно стал похож на букиниста.
Кручёных — импровизатор
Поразительно, что он не гнушался импровизации, как какой-нибудь куплетист.
Чай — ничьяк
чья — ничья
Ййч чйа
чай йя
Не ручаюсь за точность, но примерно так он щебетал, как щегол, над чаем.
Сыр сры и рысь
кофе фкео офек
кефо
кейф
хлеб белх хл лх бх
Сахар
рхс
схр
хрс
а
Сегодня это умеют многие, а тогда анаграмма была привилегией Кручёных. Но в стихах он к ней прибегал не так часто.
Кручёных — чтец
Он всегда делал ударение не на гласных, а на согласных:
Кр-р-у-Ч-ёН-ыХ
Принцип наибольшего сопротивления произношения и слуха. Похоже на музыку Шостаковича.
Часы Кручёных
Кручёных никогда не был героем нашего времени. Вернее, он был героем своего времени. Свое время пряталось глубоко в нем и требовало ежедневного подзавода, как круглые жилетные часы. Не помню, были ли такие часы у Кручёных. Кажется, были.
Граф Монте-Круча
Он так называл себя. Можно ли быть круче Кручёных? Я считал, что можно. Однако с начала кручи.
Имидж
Ничего непридуманного не было в его облике и поведении. Футуризм — это еще и культ разума во всем. Он утверждал, что сахарница должна стоять на минимальном расстоянии от всех чашек, чтобы песок не рассыпался по пути к чашкам.
— Идеальная форма стола не круг, а многоугольник с числом сторон в зависимости от присутствующих. Если трое, то треугольник, желательно равносторонний, каждый угол 60°. Шнурки не должны отнимать много времени. Шнуровать ботинки следует через одну дырку, а расшнуровывать ровно до середины.
Болезнь и смерть
Временные явления. Наука вот-вот разгадает тайну бессмертия. Идёт война между человеком и микробами. На войне как на войне, надо быть всегда начеку. Желательно всю пищу, даже хлеб и сыр, обжигать на огне. Иногда он это делал. Подносил хлеб к спиртовке, к свече, к горелке. В победе человека не сомневался. Что это — наука или религия, судить не берусь.
Не чудак
Он не выглядел маргиналом и не был чудаком. Больше был похож на ученого, совершившего гениальное, но пока не признанное открытие. Поступь времени возвращала к жизни забытых Сельвинского, Кирсанова, Мартынова, Асеева. На Кручёных это не распространялось. Он органически не мог написать ни одного советского по форме стиха. Канатоходец, он не умел ходить просто по тротуару. Вернее, он по тротуару шел как по канату.
Футуристы
Почему Кручёных не вписался в советскую литературную жизнь и не вошёл в обойму, как Шкловский, Асеев, Кирсанов — тоже футуристы? По сути своей он был человеком книги и совершенно чужд светской советской жизни. Там надо как-то одеваться, что-то изображать. Словом, вести себя прилично. Не говоря уже о выходах на собрания. Кручёных изобрёл себе судьбу букиниста-антиквара. Антикваров тоже сажали, и очень даже сажали за «спекуляцию». Он рисковал, но, по крайней мере, был свободен от словесной повинности произнесения обязательных в те времена ритуальных фраз. Слово значило для него слишком много. И даже не слово, а звук в слове. Написал бы он о Сталине:
С-С-С
т-т-т-т
а-а-а
л-л
и-и
н-н-н
Или:
Сталин настал
Иногда мне кажется, что Кручёных эти стихи все-таки написал.
Память
Я пишу, что помню. А помню я намного меньше и намного больше, чем было. Кручёных существовал тогда и существует сегодня в облаке воспоминаний и пересудов о нём. Он должен был быть подтверждением и опровержением мифа. Но вместо этого стал живым мифом футуризма. Настолько живым, что его жизнь неотличима от его смерти. Он сначала умер, а потом жил, как в драме Хлебникова «Мирсконца». Я увидел его сначала. Кручёных — Мирсначала.
Простое как молчание
Да будет мне дозволена легкая футуризация мемуаров (а это все-таки мемуары, никуда не денешься). Мемуары о Кручёных — это уже футуризм. Футуризм в квадрате, а может быть, уже в кубе, и в кубе Малевича, или даже в четырехмерном кубе Успенского. Или в неизображаемом уже не кубе, а в чем-то эшеровском, бесконечно вдаль уходящем и оттуда проецируемом сюда.
«Дыр бул щыл убещур скум» я впервые прочел-услышал у Маяковского, и этот «убещур скум» слился в сознании пятнадцатилетнего школьника с прищуром, ящером, ящуром и каким-то щуром. А тут еще подоспела книга Успенского «Слово о словах» с воспоминанием о лекциях профессора Щербы (тоже щер!), который написал на доске: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка». Будланула — это куда-то к Бодуэну де Куртене, который потомок Бурбонов, а в России породнился еще и с родом моей бабушки (Челищевы — тоже щуры). К тому же в книге Лифшица «Полутораглазый Стрелец», купленной мною у букинистов за 30 копеек (Лифшиц тоже щур), сказано, что Бодуэн де Куртене был приглашен на концерт футуристов, где рассказывал о фонеме.
Немы
фонемы
не мы
Мы немы
Фонему я обожаю за нематериальность и мечтаю пойти дальше футуристов. Не звуками изъясняться — фонемами.
Потом у Маяковского прочел: «Комната — глава в крученыховском аде». Думал, что его уже нет давно. И вдруг кто-то в вестибюле ЦДЛ крикнул шепотом: «Кру-ч-ч-ч-ч-чёных-х-х-х-х». Не буду врать, что запомнил его тогда. Как раз тогда совсем не запомнил. Он делал все, чтобы не отличаться от остальных. И не отличался. Спрятался в фон.
И вот странный кувырок памяти. Помню, как он читает стихи не то свои, не то чьи-то, но не помню, когда и где. Знаю только, что не у него. Помню, что был Семен Кирсанов и Виктор Шкловский. Шутка сказать, целых три футуриста в одном кубическом кубе. Кто-то осмелился пропищать свои вирши. От него отмахнулись, как от назойливого комарика. А Шкловский сделал излюбленный жест тростью вверх: «Надо опираться стопой стиха не в землю, а в небо!»
Кручёных тотчас прокричал вверх:
Вирваль-ль-ль-лъ-лъ
Вывр рва варвар
Варрава
А-а-а
В-в-в
р!!!
Прокричал вверх, словно Шкловский палкой ему дирижировал. Я улучил момент и прокричал:
Я вышел к себе через-навстречу-от
и ушёл под
воздвигая над!
Все трое развернулись, кто в фас, кто в профиль.
— Вы — футурист? — это Шкловский.
— Вот так и пишите, если сил хватит, — это Кручёных.
Кирсанов промолчал. Он был важный господин, очень важный. А футурист только в стихах, наполовину упрятанных.
Теперь вспомнил.
В Переделкино это было, на даче у Шкловского, а привел меня туда Михаил Светлов, не имеющий никакого отношения к футуризму.
Из Кручёных сделали какого-то чудака. А я в нём ничего чудаческого не увидел. Говорят, что он был маленький и худой. Я запомнил очень интеллигентного, очень тонкого (не внешне, а в глубине) человека. Его тюбетейка смотрелась как академическая шапочка. Читал он не импульсивно, а очень выверенно. Каждый жест отточен. Каждая интонация ввысь. Верхние тона преобладали, но только там, где нужно. Когда я увидел по телевизору в день смерти Ворошилова, как дирижирует Караян, то сразу вспомнил, как читал Кручёных. А по музыке он, конечно же, Шостакович.
Вторая встреча. Я на каком-то концерте, почти рядом с Шостаковичем. Шостакович все время нервно почесывается и затравленно озирается. Вдруг слева другой знакомый профиль в тюбетейке. Кручёных!!! Неуверенно здороваюсь шепотом: «Сссдрасссьте». И вдруг Кручёных через меня Шостаковичу: «Познакомьтесь. Это наш самый-самый футурист до мозга костей и зовут Костей… Я не ошибся?» Последние слова зависали в конце фразы лукавым вопросом, не ошибся ли во мне и моем имени? И я, обнаглев, твердым уверенным голосом: «Не ошиблись». И замолк, и все, и ни слова более. А как хотелось заговорить, познакомиться по-настоящему, сдружиться. Но что-то сковывало. Так и просидел весь концерт, окаменев, между двумя гениями.
В нашей жизни нам сидеть, конечно, рядом. Вы на «к» и я на «к», а ведь действительно рядом сидели, да еще и Шостакович. Ну, его куда-нибудь на «ш». Шучу. Шучу. Шучу. На «г» Шостаковича, он гений. И Кручёных на «г».
Прочитал и понял, что многое сегодня уже непонятно. Ведь присутствие Кручёных в публичном месте, на концерте, в то время страшно компрометировало. С футуризмом боролись всегда, до последнего издыхания. И Шостакович тогда испугался. И Кирсанов чувствовал себя не в своей тарелке. И смотрели-то на меня с подозрением. Кто таков, откуда? А вдруг стукач. Ведь был же где-то рядом и стукач, наверняка был.
Вот почему при третьей встрече в ЦДЛ у стойки буфета я не обрадовался, что рядом стоит Кручёных. Стыдно, но не обрадовался. В буфете сидело пол-литинститута. Мне же хотелось там удержаться и как-то выжить.
Странно, но Кручёных окинул взглядом все эти физиономии и сразу все понял. Шепотом, как бы в сторону, прошептал: «Ну и в компанию мы попали». Взял бутербродик с сыром и уплыл в темный угол. Потом полыхнул оттуда зажигалкой. Ломтик сыра он обжигал огнем, чтобы убить микробов. Зажигалка погасла, и Кручёных погрузился во тьму. Теперь уже навсегда.
И сейчас, когда я пишу 31-го июля 2003 года эти строки, в ночном небе возник серп молодого месяца. Это Кручёных полыхнул зажигалкой, чтобы обжечь в очистительном астральном огне ломтик звездного неба.
Ну, а дыр бул щыл означает на небе неосознанного:
Жил был пращур
Имя пращура — ящер
Убещур скум
пращур кум
пращур ящер хитрый прищур Кручёных
еще называл себя граф Монте-Круча
но Кручёных намного круче
чем Монте-Кристо
в нем еще молчание
простое как рычание
Теперь, когда перспектива в эн-мерном кубе вернула мне Кручёных или меня — Кручёных, я вспомнил вдруг звонок Харджиева. Он прозвучал под первомайский салют 1983 года. Дату помню точно по салюту в окне, а год — по прорвавшейся в печать своей статье в 3-ем номере «Литературной учебы» «Звездная азбука Велимира Хлебникова». За год до публикации, в марте, она получила восемь отрицательных рецензий. И не по указке свыше, а по зову сердца. И все же редактор, человек верующий и совестливый, проректор Литинститута Александр Михайлов взял все на себя и напечатал. Харджиев прочел, узнал телефон у Мая Митурича, который бывал у меня, и позвонил. Мы говорили ровно полтора часа — Лена Кацюба заметила. Харджиев сказал:
— Никто, кроме вас, не разгадал тайны Хлебникова. Как вам удалось это напечатать? Нет, это невозможно, да и видно, что вы — поэт. Постойте, да ведь мне о вас еще Кручёных рассказывал.
— Он меня запомнил?
— Запомнил? Да он мне про вас все уши прожужжал.
— А что он говорил?
— Он сказал, что на концерте Шостакович познакомил его с гениальным поэтом. Что после концерта вы пошли к Шостаковичу, и вы всю ночь читали ни на кого не похожие стихи. Ни на кого, даже на Хлебникова. Он даже сказал, что вы не Кедров, а Ньюхлебников. Что вы пишете не звуками, а фонемами. Прочтите что-нибудь.
Я стал читать:
Всему тихо их постепенно
потому что исповедально хотеть люблю
фиолетовым но напоминанием все же
это как бы овладевать кружащейся навсегда
северит южит нежит
и молнит в над
всемирно ближнее отклоненный
коронарно югенд
— А теперь самое-самое простое, пожалуйста.
Я прочитал:
Так лорд Байрон, покинув Грецию,
плыл в Элладу, как древний грек.
Человек человеку ангел,
ангел ангелу человек.
— Я все понял. А что сказал вам Шостакович?
Тут я в полном смятении вместо того, чтобы рассказать, как было на самом деле, почему-то стал продолжать легенду Кручёных, но хитрейшим образом. Сам ничего не выдумывал, а ответил на вопрос вопросом:
— А что Кручёных вам говорил?
— Он сказал, что Шостакович сел за рояль и в какие-то моменты что-то импровизировал под ваши тексты. И даже задумал ораторию.
Я не сказал в ответ, что этого не было. Мне не хотелось разрушать построение Кручёных. Может, у него что-то на что-то наложилось. Но, скорее всего, он выстроил все так, как должно было быть в идеальном проекте. Ведь он и слышал-то только одну мою поэму «Бесконечная», написанную в 18 лет.
Правда, поэма эта резко отличалась от всего, что тогда печаталось или ходило по рукам в рукописи. Кстати, я посылал ее Кирсанову, и он мне ничего не ответил. Но года два спустя напечатал в журнале «Знамя» свою гениальную поэму «Следы на песке», где я уловил отголоски образов и интонаций «Бесконечной». У меня «Где голубой укрылся папоротник и в пору рек века остановились мы были встречей ящериц на камне». У него «Я бел любимая я мел на мне иных стрекоз и птиц клише». Конечно, это не плагиат, а нормальное взаимодействие живых поэтов. Жаль только, что на даче у Шкловского, когда я читал для Кручёных свой текст, он почему-то промолчал. Это не упрек, а сожаление. Я любил и люблю Кирсанова, да будет ему земля небом. Но Кручёных… Какой же он оказался душевный на этом фоне. Казалось бы, футурист не должен быть чутким или отзывчивым. А он все понял с одного чтения. И еще понял, что нельзя нам сближаться. Что сомнут меня и растопчут соглядатаи, зорко следящие за каждой неправильной рифмой. Ведь в «Правде» топтали орденоносца Кирсанова за рифму «Гиндукуш над Индией / заиндевел». Дискуссию развернули о формализме. Кручёных же был просто изъят из обихода. Его как бы не было. И зорко следили, чтобы не было никого другого.
А разговор с Харджиевым продолжался. Хриплым, больным и старческим голосом он все говорил. А я вот не все запомнил. А в небе в моем окне полыхал салют, и дребезжали стекла от залпов. Салют Харджиеву, салют Шкловскому, салют Кирсанову, салют Шостаковичу, салют Хлебникову, салют Кручёных.
Если все салюты в один сольются, то получится не салют, а сольют.
С Харджиевым договорились встретиться, но не встретились.
Молод я был и до пятидесяти лет не испытывал ни интереса, ни благоговения к прошлому. Мне тексты подавай, а люди почти не интересовали. Пусть парнисы рыщут в поисках своего куша. Ведь нашел же он меня даже под фамилией Бердичевский. И извлек из Казанского университета мой диплом о Хлебникове, Лобачевском, Эйнштейне. И пришел ко мне, а, уходя, спросил: «Может, и правда Хлебников гений?» В его вопросе не было никакой иронии. Он искренне вопрошал тогда.
И ещё я понял, беседуя по телефону с Харджиевым, что можно, занимаясь авангардом, любить что-то совсем другое. Заметил, что «простое» Харджиеву оказалось ближе. Заметил, что «сложное» слегка шокировало. И был он еще прав, когда сказал: «Большинство текстов Хлебникова к футуризму мало причастны. Подлинные футуристы — Кручёных и Терентьев. Футуристом надо родиться. Вы могли бы быть Хлебниковым и Маяковским, но вы — Кручёных в новом измерении. Вы — футурист в квадрате, или даже в кубе, или даже в эн-мерном кубе».
Вот откуда в памяти у меня еще вначале возник этот эн-мерный куб. Из разговора с Харджиевым под грохот салюта.
Каждая фотовспышка высвечивает событие.
Залп — Кручёных в вестибюле ЦДЛ
Залп — Кручёных на даче у Шкловского
Залп — Кручёных на концентре с Шостаковичем
Залп — Кручёных в буфете ЦДЛ
Залп — ничего нет.
Голос Харджиева в телефоне
и
Литавр КруЧЁных
Шостакович сидел со мною рядом в четвертом ряду
Я сидел рядом с ним
Это было в каком-то году
И Кручёных был рядом
Он что-то ему говорил
Шостакович чесался и нервно без дыма курил
Тюбетейка Кручёных сбивалась немножечко вбок
Шостакович был нервен, трагичен и очень глубок
Я сегодня не помню, о чем говорили они
Я сидел между ними
А рядом сидели они
Шостакович шептал:
— Очень рад. Очень рад. Очень рад
А на сцене творился из нот гармонический ад
А Кручёных спросил:
— Это вы вышли к себе через-навстречу-от?
Я ответил:
— Конечно
Он довольно промолвил:
— Ну вот…
Шостакович склонил свою голову чуточку вбок
А со сцены катился к нам из музыки нервный клубок
Эта встреча с Кручёных продолжается где-нибудь там
Где сидит Шостакович и шепчет свое трам-там-там
Еще помню Кручёных сказал Шостаковичу вдруг:
— Ну и ну!
Шостакович молчал, гром сливался в одну тишину
Шостакович — Кручёных
А там над оркестром витал
Шостакович — Кручёных — солнцелунных тарелок литавр.
© Copyright: Кедров-Челищев, 2009
Свидетельство о публикации №109113001465
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении
Другие произведения автора Кедров-Челищев
1.2. «Верфьлием или Завещание Кручёных 1960-1980»
“Напишите стихотворение из несуществующих слов” (Бурлюк Крученых 1912г Гилея)
“Напишите поэму из нео-существующих слов”(Крученых Кедрову 1960Переделкино)
отцветает от тебя день им постигаемое да говорить нем оттуда
твоему подобием ошибаться влечением в тебя нет не лети полным кругом
пока кольцо округляется в высоту
тот кто табу незапрет а новонамерение поблекну
взвизг оттуда ты да себе потому что исповедально хотеть люблю
пока не сблизится с отражением отражение
постичь это в никогда пламя преломить от себя надежно
всего воздушней памяти приближенье
только запретным выявлено оттуда
фиолетово но напоминания все же
это как овладевать кружащейся навсегда
то называется отсюда владеть и памятно что оттуда
из этой дрожь преодолевая зыбко от непреднамеренно как бы продолжая
тогда однажды всему сияя слабеть башневое спасение чем далее тем слабее
всему тихо их постепенно замирания ловить любо
я можно-нежно продолжая даже из под невозможного цвета все же
ах нет что вы все же леденея наверх
прозрачно отслаивая слово в слово
наставление предпоследнего это почти что я
потому что далее более чем возможно должно отделится продолжению от продолжения
все просияло и отодвинулось позади
Поэма полностью http://lib.userline.ru/samizdat/28283
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
ЖЕЛАННЫЙ ВИД
НЕ-ИЗВЕСТНЫМ ПО-ЧИТАТЕЛЯМ
Я не ведал – что почём…
И не думал ни о чём…
Так откуда ж, чьи грехи –
Эти новые стихи?…
Рассуждая строго:
Все они – от Бога…
ПОЭТ В РОССИИ
ретросонет
– Поэт в России должен долго жить
Среди кентов, ментов и диссидентов,
Чтоб всех в итоге напрочь пережить
Царей, секретарей и президентов…
И никому в итоге не служить,
Мечтая о любви и о свободе…
И даром песню новую сложить,
И спеть её при всём честном народе…
…Увы, навряд ли сбудутся мечты,
Которые так радостно звучали…
Но, Муза-долгожительница, ты
Не покидай меня в моей печали,
Давай с тобой по-прежнему дружить…
Поэт в России должен долго жить!
ЛЁД НА БАЙКАЛЕ
– Лёд на Байкале до того прозрачен,
Что страшно: как по воздуху идёшь-
Поёшь – летишь…Всё дальше – не иначе –
На птицу вдохновенную похож…
Провалишься? Исчезнешь?
Ну, так что ж…-
…Всю ночь я слушал, пригубив бокал,
Восторженные байки про Байкал…
***
В Средиземном море-океане
Проплывает яхта, как в тумане,
Яхта, превращённая в Ковчег…
Ева и Адам – из века в век…
К горизонту…В неизвестность, чтоб
Пережить очередной потоп…
Жаль, что там, увы, нет места нам…
Мы с тобой – не Ева и Адам…
ПАМЯТИ АХМАТОВОЙ
«Прости меня, мальчик весёлый,
Совёнок замученный мой!»
Анна АХМАТОВА
Императивы бродят в небесах,
Где половинка ищет половинку –
И умирают в солнечных часах,
Которым встречи эти не в новинку…
И снова, под луной, как в первый раз,
Здесь, на земле, соединяют нас…
ПАГАНИНИ
– Всё меньше струн
На инструментах…
Всё больше стран
В аплодисментах,
Где я – в концертах, как во сне –
Ах! – На одной играл струне…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ПОЭЗИЯ и ПРОЗА
– Молчите все!
А мне молчать нельзя…
Даниил Хармс
Поэзия – всё то,
Что выше головы!
А то, что ниже –
Проза есть, увы…
***
В полдень – Хармс…Ну, а вечером – Брамс…
В полночь – море…Купания час…
И коньяк под луной, Экстра-класс…
И молчание –только для нас…
***
Ты – на юга?
А я – на севера!
И-то, подруга, нам давно пора…
Пока дорога сердцу дорога…
ПСЕВДОНАРОДНАЯ ЧАСТУШКА
– Сальвадора я Дали
Разглядела издали…
Встречам не было числа –
Еле ноги унесла!
***
Дожить – додумать,
Что со мною было?
И почему
Не будет ничего…
***
Ем хлеб, который превратился в камень…
Пью – в воду превращённое вино…
Стараюсь небо удержать руками,
Чтоб на меня не рухнуло оно…
***
Позади – отведанное,
Видимо-невидимое…
Впереди – неведомое
Или непредвиденное…
***
Сойти с ума…Потом взойти опять…
Вокруг – Эх, ма! – Такая благодать:
Куда ни поглядишь – желанный вид
Среди несокрушимых пирамид…
***
Вблизи, о муза, и вдали…
Мой ангел, боже… Ай, лю-ли…
Ты мне – как море – кораблю
Поёшь – и я тебя люблю…
Март 2024 Красноярск
ПОД ШУМ ДОЖДЯ
***
Он и она –
Влюблённых вроде –
Венчались в Храме на крови…
…И вдруг
Собак себе заводят,
Чтоб жить в согласье и в любви…
Поскольку Бог – не лиходей, –
А всё же
Не дал им детей…
…Не оттого ли
– Ну-и-ну! –
Собаки воют на Луну…
Когда щенков их
Там и тут –
Бездетным в рабство продают…
***
Я счастлив,
Потому что я живой…
Любимая, ещё побудь со мной!
Ведь я теперь совсем-совсем иной,
А не с ума сошедший и больной…
…Хотя мне до сих пор прощенья нет
За то, что я с рождения – поэт –
Цветок на подоконнике зимой –
Спасаемый тобой,
Тобой одной…
***
Где
Мой знакомый букинист? –
Который
Меж случайных дел
Всегда и светел был, и чист,
И освещал,
Когда хотел,
Меня, взволнованно-речист…
Да,
Просвещал средь бела дня
Непросвещённого меня…
…Где –
Тот,
Всю ночь светивший мне,
Бессмертный свет в его окне?
2024
НА БУЛЬВАРЕ ТВЕРСКОМ, 25
Константину Кедрову
О, прекрасные эти года!
Время тайных надежд…Дыр-бул-щыл…
Невозможно вернуться туда,
Где Платонов с метлою дружил…
Впрочем, если чуть-чуть колдунуть,
Можно вывернуть время – и в путь!
И всерьёз оказаться опять
На бульваре Тверском, 25…
***
Я вижу то, что словом хочет стать
И слышу то, что мыслью стать стремится –
И, превращаясь в музыку, опять
На нотный стан значками нот ложится…
И оживает мир во мне и вне, –
Земле подобен, Солнцу и Луне…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ВЕЛИКИЙ ПОСТ
Как быстро, сев на простоквашу,
Мой друг, ты только посмотри, –
Мария превратилась в Машу…
А после – в Маню… И в Мари…
***
«Дыр бул щыл …
Алексей КРУЧЁНЫХ»
Слова, как пули, пробивают сердце
И пропадают меж земных забот…
А сердце – Дыр бул щыл – куда нам деться? –
Болит – но заживает и живёт…
***
ЛИТЕРАТУРНЫЙ БУРЛЕСК памяти Сальвадора Дали
«Воздушные замки имеют ноги,
стоять надоест — и они уходят…
«На месте пуповины кругл зрачок,
и сонным соком из него течёт
Источник Анна Мамаенко
Юность № 11 (814), 2023
– На месте пуповины кругл зрачок,
А из зрачков глядят две пуповины…
О, Сальвадор Дали! Ты – мой внучок.
Сюрреализм и я – две половины…
2024
ЖИЗНЬ МОЯ
О, жизнь моя! – Орёл и решка…
О, интернет! – Модем и флешка…
О, мышка – хвостиком вперёд
Бегущая наоборот…
В ТАЙГЕ
Наяву или во сне
Дятел долбит по сосне…
И кукушка – Аз воздам! –
Продолжает счёт годам…
ПОД ШУМ ДОЖДЯ
Под шум дождя так долго засыпаешь,
Что и не знаешь – пробудишься ль впредь…
Как будто улетаешь, таешь, таешь…
А всё никак не можешь улететь…
Март 2024г КрасноЯрск
БОЖЕСТВЕННЫЙ СМЫСЛ
***
И вдруг – как вопрос без ответа_-
У всех возникает в пути
Божественный смысл интернета,
Который нельзя обойти…
Где лунные тени печали
И солнце – на каждом лице…
И слово – как воля – в начале…
И цифра – как воля – в конце.
ХМУРОЕ УТРО
Утренний мрак…
Мгла между строк…
Я не дурак
И не пророк…
Сколько дорог
Там, за спиной!
А предо мной
Нет ни одной.
***
Творец
Великих биографий,
Отец
И жертв, и палачей…
Бессмертных звёзд
И смертных мафий,
Равно – и чей-то,
И ничей…
В Тебе –
Судьба моя и рок,
О, мой немилосердный Бог…
***
– Всех! – кричал он в гневе, – засужу,
По миру пущу – и засажу! –
Неспроста его опередили
Судьи… За решётку посадили…
А кому он угрожал – пошли
С миром – от него – за край земли…
***
Мы с тобою встретимся на Полюсе,
Южном или Северном – не важно…
Важно то, что встретимся… И в возгласе
Каждом
Вновь звучит, что жить не страшно
Там, где параллели – даль и высь –
Ради нас с тобой пересеклись…
***
Я никогда ни в чём не подражал,
Как школьник, ни Есенину, ни Блоку…
Я им всё время в чём-то возражал
И шёл – не впереди, а где-то сбоку…
И вместе до сих пор ещё иду,
Не обгоняя их, в одном ряду…
А тот, кто подражал, – совсем отстал
И даже подражать им перестал…
Литературная пародия
КАК ДЕЛАТЬ ЛЮБОВЬ, ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
«И, напившись тёплого пива,
делать любовь торопливо,
Как подростки, в подъезде чужом,
Между шестым и седьмым этажом…»
Светлана Лавренкова «Лёд и пламень» №2, 2014 стр.129
С.В:
– Напиться пива!
И – зайти в подъезд!
И к Кама-сутре в гости,
Став бомжами,
Подняться дерзко между этажами
С женатиком –
(Жена, небось, не съест!)
Как это романтично и красиво! –
…………………………………………..
Покуда не подействовало пиво…
2014-2024
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
СЛОВО
После каждой, увы, неудачи,
Я себе повторяю опять:
Если слово моё что-то значит,
Значит, слово я должен сказать!
ПОНТ ЭВКСИНСКИЙ
Хорошо у моря в древнем мире
Было: чайки, шторм, девятый вал…
Здесь я счастлив, словно Гоголь в Риме,
Хоть пока что в Риме не бывал…
РЕКОНСТРУКЦИЯ
Псевдонародная частушка времён соцреализма
***
– Мой милёнок – как телёнок:
На башке – огромный рог!
Сразу видно, что милёнок
Свою честь не уберёг…
ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ
Я жил, не помышляя о награде –
В шампанском – ах! – и в чёрном шоколаде…
И вдруг – сюрприз! Чего бы это ради?
Я весь в снегу, как в белом шоколаде…
ДЕТИ КАПИТАНА ГРАНТА
Все мы – дети капитана Гранта,
Кто – с талантом плыть, кто – без таланта,
В поисках пропавшего Отца,
Курсом – до тернового венца…
***
Жизнь идёт всё лучше, лучше…
Да… И шла бы так бы впредь…
Если б радио не слушать,
Телевизор не смотреть…
январь 2024 Красноярск
Рецензия из Интернета
Цветущий Кактус Николая ЕРЁМИНА
Дорогие друзья-читатели!
Рекомендую вам
книгу стихов и рассказов “Цветущий Кактус” Николая Николаевича Ерёмина
поэта и прозаика, члена Всемирной ассоциации писателей Международный ПЕН-клуб, кавалера Золотой медали Василий ШУКШИН
Книгу стоит иметь в своей домашней библиотеке!
Её изумительная и своеобразная композиция проста и гениальна,
с блёстками
исключительной поэтической силы.
В книге столько чувства
и замысел настолько глубок,
что я,
соприкоснувшийся с ним, стал как бы хозяином и соавтором
этого волшебно-музыкально-изобразительного мира.
Замечательно то,
что в тексте и подтексте звучат ноты юмора, гротеска и сатиры,
которые сгущают краски и доводят их до предельной выразительности.
Грамотно и реалистично изображенная окружающая среда
своей живописностью и многообразием
увлекает
и будоражит моё воображение.
Книга «Цветущий кактус» – отличный образец,
сочетающий в себе пропорцию чувственности,
реалистичности
и сказочности.
По мере продвижения от старта к финалу,
всё более важным становился очаровывающий меня идеал величия, мудрости и красоты человека, потому что внутренний конфликт лирического героя преодолевался по воле автора- и я вместе с ним становился настоящим борцом,
главная победа для которого –
победа над собой.
Периодически возвращаясь к замыслу книги,
я каждый раз задавал себе насущный,
волнующий вопрос
и незамедлительно получал на него ответ.
Положительные эмоции от прочитанной книги. Николая Ерёмина “Цветущий Кактус” незабываемы и необходимы.
Вот почему я до сих пор обращаюсь к ней с 2018 года, когда она увидела свет.
И если бы меня пригласили в полёт на Луну и разрешили взять только одну книгу,
я взял бы с собою только её!
Специально ничего не цитирую,
чтобы ещё больше заинтриговать вас.
С уважением ко всем, кто последует моему совету – Имярек ИМЯРЕКОВ,
искусственный интеллект Интернета.
ИСЦЕЛЕНИЕ СЛОВОМ
СОНЕТ
Всё дело в том: не знаешь, где взлетишь,
Где упадёшь…Вокруг такая тишь,
Увы, такая Божья благодать,
Что хочется не падать, а взлетать…
Как тот, кто раньше этого хотел,
Но весь давно среди небесных тел…
А я, как всюду грешники, тогда
Жил в ожиданье страшного суда…
Которым в детстве все меня пугали..
Хотя, безгрешный, верил им едва ли…
Как солнца луч, друг лунному лучу,
И до сих пор судиться не хочу…
В душе, увы и ах, мечта одна лишь:
Взлететь – и петь, пока ещё летаешь…
***
За что я не люблю игру в футбол?
Не радуюсь, когда забили гол…
И все кричат, друг друга обнимают…
Болеют – и меня не понимают…
Ну, гол и гол… А я, душою гол,
Ищу в душе Божественный глагол,
В гармонии, которая молчит,
А стадион – как стадо – всё кричит…
0-3
Истеричка разбила бутылку,
Отоварив дружка по затылку…
И пустилась на стёклах плясать…
И в душе, и вовне – благодать…
Но уже, тут как тут, посмотри! –
Санитары бригады «0-3»
ЛИТЕРАТУРНАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ
Ко мне поэты прикасаются
И поэтессы: – Ай, лю-ли! –
Безумствуют, что называется,
В стихах…И просят: – Исцели
Нас, Чудотворец Николай,
Ведь мы хотим не в Ад, а в Рай…
И я реку:
– Чтоб исцелиться,
Вам – нужно замуж…
Вам – жениться!
ЗАГОТОВКА ДЛЯ СОНЕТА
Не для мамы, не для папы –
Для себя собрал намедни
Я лирические штампы,
Поэтические бредни…
И переписал в тетрадь,
Чтобы их не повторять:
«Волны крылья мечты паруса
Печаль сумасшествие май
Ля-ля тополя душа
Шут принцессу не понимай
Ветер бессонница дождь
Ревность ромашка рюмашка
Снег телефон любовь
Навсегда никогда вновь»
У ДОРОГИ
Разбита древняя скрижаль…
И мне себя, конечно, жаль…
Возможно, в ней Благая весть
Была – и воля Бога…
Чтоб смог и я, увы, прочесть,
Куда ведёт дорога…
ВРЕМЯ
Увы, обижен и унижен,
Среди всемирных палачей
Я жертвой был…Но чудом выжил…
И стал свободный и ничей…
А время – смейся или плачь –
Теперь мой милосердный врач
НОВОГОДНИЕ ЧАСТУШКИ
1.
У года на краю
Все пели:– Ай лав ю!
Снегурочка, встречай! –
Но тут подали чай…
2.
С подружкою вчера
Мы съели осетра
И сёмгу невзначай…
Но тут подали чай…
3.
Я, выпить не дурак,
С Магоней пил коньяк:
– Ну, Виктор, выручай! –
Но тут подали чай…
***
Все, кто пели: – Пей до дна! –
Были счастливы сполна…
Золотые времена:
Бездна, полная вина…
МЕТАМОРФОЗЫ
Люди превращаются в волков…
Вот идёт навстречу… Кто таков?
В полушубке, сшитом по фигуре, –
Элегантный волк в овечьей шкуре…
ДИАЛОГ
– Графоманы Бродского не любят,
Будто был он в чём-то виноват…
– Почему?- Завистливые люди…
Потому что он – лауреат!
МАНТРЫ ПОЭТА
Мантры Кручёных мозги прочищают,
К лику учёных меня причащают,
Где «Дыр бул щыл Убешщур скум…» –
С радостью разум заходит за ум!
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов
* * *
Обращаться ли к высоте,
Коли всяк человек – смесь в сосуде?
Если Родина на кресте,
Изменяться должны бы люди.
Ну а им безразлична боль
От гвоздей – из алчности, злобы.
И делами своими любой
Занят зверем из тесной чащобы.
Смесь в сосуде всё больше черна.
Доброта же бела, золотиста,
Мудрость синим была бы дана.
Злоба тускло мерцает и мглисто.
Если Родина на кресте,
Быть не добрым – ужасно опасно.
Обратиться бы к высоте,
Только как обратиться – не ясно.
* * *
Трактат о цепенящем взгляде
Горгоны можно написать?
Вполне – чего, однако, ради?
В чём корни веры мне б понять.
От буквализма отвращаясь,
Метафорический язык
Воспринимаешь будто завязь
Цветения священных книг.
А вдруг впадаешь в глупость? Мощно
Горгона взглядом цепенит.
В безверье обитать столь тошно,
Сколь видеть пласт могильных плит.
ВЕНЕРИНА КОРЗИНКА
Венерина корзинка из тончайших
Иголок, соплетаемых в узор.
Когда впадаешь в мёртвое отчаянье,
Картины мира, что наполнят взор,
Тебя от безысходности страхуют.
Туннели из иголочек белы,
В них сеточки, ячейки торжествуют,
И тонко обозначены углы.
Тут лестницы, тут лабиринты, хитро
Закрученные, Мёбиуса мир.
А вот блеснёт ухмылка или бритва,
Гротеск играется с тобой, пойми.
Вот перекаты вод, и комнат сумма,
Микроны яви так испещрены!
И осознать мы сердце сути
Чудес земных когда-нибудь должны.
* * *
Перекрещены шпаги фонтана,
Кто сразится за водную честь?
Шпаги струй не имеют изъяна,
Вверх взлетают, как светлая весть.
А малыш из коляски взирает
На скрещенье серебряных струй.
И по-своему явь понимает,
Ну а как – объяснить не рискуй.
* * *
Слепая вера бродит по задворкам
Впечатанных в реальность городов.
Питается испорченным, прогорклым –
Из области давно замшелых слов.
А города сияют очень ярко,
Их знание наполнило, как мёд.
А знанье с верой совместить – помарка
В огромной рукописи жизни.
Вот.
Слепая вера вовсе не святая.
Прозреть могла б от знания вполне.
Но дни уйдут, её не изменяя,
Понятно мне.
* * *
Магазин назывался «Рената»,
Был армянский потом магазин.
Посмотри-ка на жизнь – всё когда-то,
И для грусти немало причин.
Сквером старым уютным проходишь,
Школы серые стены видны.
И себя постоянно изводишь
Чувством не проходящей вины.
* * *
Есть патриотизм простой души…
Мокрый куст на берегу Оки –
Замирает сердце, и в тиши
Зреет радость – гроздья велики.
Есть патриотизм ума и сил –
Поделиться я богатством рад.
Всё берите – что я накопил,
Ибо вовсе не боюсь утрат.
Есть патриотизм похуже зла –
Косный, и кондовый, и кривой.
И… пока молчат колокола
Родины святой.
И – не святой.
* * *
Индо вспаханное поле
Всё, как есть, стремится к небу.
Крест понять небесной воли
Очень маленькому – мне бы.
Настоящее союзно
С переходом в мир безвестный.
Поле… а над оным грузно
Небеса нависли бездной.
* * *
Всё стало на свои мечта,
Жизнь больше вовсе не загадка.
И эволюции тщета
Подсовывает пищу сладкую.
* * *
Не обижай единорога,
Обидишь – от тебя
Уйдёт – тогда твоя дорога
В обрыв утянет – и труба.
У каждого единорог есть –
Надежда, тайный уголок,
Иль ждать, когда благие вести
Твой старый перейдут порог.
Поэтому не обижай,
Не то умчится в тайный рай,
А ты останешься в аду
Лелеять вязкую беду.
* * *
Во мне нет веры – надпись в лифте
Он с удивленьем прочитал.
В крови плеснуло нечто, в лимфе,
Подобной надписи не ждал.
Она вообще возможна – вера?
Маяк? Блистающий огонь,
Неведомости полной сфера,
Где золотой мерцает трон.
Но в лифте надпись – как нелепость,
И о себе подумал он,
Что жизнь его – совсем не крепость,
А страшный полумёртвый сон.
* * *
Тучи двигаются через –
Кораблём в обилье вод –
Майскую жару – и череп
Дня расколот. Льёт и льёт.
Закипает и струится
Драгоценная листва.
Всё попрятаться стремится
В мире, ясном нам едва.
Что за диво за жарою
Ливень развернул шатром!
Не снесло меня волною.
Добежал. И принял дом.
* * *
Иногда он пишет не понятные
И тревожные весьма стихи.
В них мелькают золотые пятна, и
Башни вырастают – велики.
Он их сам не очень понимает,
Но муаровые вечера
Строчки, будто лодочки пускают
В зыбкое, как бабочка, вчера…
БОЛЬНОЕ ЧУДИЩЕ
Вдоль хребта верёвкой вьётся боль,
Чудище несчастное страдает.
Ясною весьма была юдоль,
А теперь нарывом донимает.
Если бы святой какой вошёл
В смрадною пещеру! – силой слова
Исцелил бы чудище…
Тяжёл
Взгляд, налитый мутью.
И сурова
Боль – верёвкой вьётся по хребту.
Скольких разных чудище пожрало!
И в мозгу струною – я умру –
Так ни разу и не задрожало.
Жди святого, чудище…
Я жду
Сам подобен бедному душою.
А святой не обещал – приду,
Боль осилив световой волною.
ВЕКТОР «ВОЛШЕБНОЙ ШКАТУЛКИ»
«Волшебная шкатулка» – откроешь её, а оттуда в качестве метафизических драгоценностей выпорхнут стихи: разойдутся волнами по миру…
Так задумал Николай Ерёмин, превратив такое устройство в новый альманах, открываемый по традиции стихами Константина Кедрова-Челищева:
Всё что я сказал и говорю
Я с любовью каждому дарю
Знаю я что вечное не вечно
Это ощущенье бесконечно
Все что я сказал и говорю
Доверяю только словарю
Я в словарь привнес три новых слова
Каждое из них свежо и новой…
Трагично и высоко звучит глагол:
ну да, какое вечное, если о поэзии, скажем, Атлантиды,
мы не имеем никакого представления:
как и о том, была ли она…
Однако, стихи дарят иллюзию вечности, словно представляя из себя своеобразные победные инструменты-документы.
Культурологические эссе поэта развернутся, скрещивая научную мысль и литературное дерзание.
Тайны пути своеобразно трактует Николай Ерёмин:
Да здравствует свобода!
Свободный – сам-с-усам –
Христос ходил по водам…
Как я – по небесам –
Во сне и наяву приветствуя молву…
И тех, кто средь дорог
Ходил лишь так, как мог…
Юмор соединяя с метафизикой,
поэт словно ищет коды подлинности бытия:
тогда как во внешнем, предложенном ныне,
столько искусственного, наносного, грязнопенного…
***
Звучат, играя грустно детскими приметами, школьными метами стихи Светланы Михеевой:
В вотчине мелка и тряпочки, выгорая на свету,
Ветер бродит белой бабочкой по тетрадному листу,
Что исписан неразборчиво тыщу лет тому назад.
Может, тихие влюбленные здесь, на дне его, лежат.
Взлетает бабочка: человеку предстоит повзрослеть, утратив нежность и чистоту восприятия; поэты не утрачивают часто, оставаясь детьми, играющими в слова.
Впрочем – играя совершенно всерьёз, порою и – смертельно всерьёз.
***
…поэзия Леонида Аронзона некогда гулко звучала в подполье, в советском мире:
Всё стоять на пути одиноко, как столб,
только видеть одно – голубиный костёл,
в полинялых садах, в узких щелях лощин
голубые расправив, как крылья, плащи,
промелькнут стаи рыб в новолуние бед,
осветив облака, словно мысль о тебе.
Необычно вИденье поэта, столь своеобычно толкующего реальность, которая закручивается, как будто, вокруг стержня осмысления феномена жизни…
Так, распахнувшись, «Волшебная шкатулка» и представит свои зыбкие недра…
Зыбкие – и: как знать? – может быть,
окажутся надёжнее самых прочных материалов.
Александр Балтин город Москва
ПРИНЦИП БОГА
Отовсюду пахнет шашлыками
В лесопарке – золотой апрель.
Жизнь без выходных – потёмки в яме,
Часто мнится – выходные: цель.
Крик ребёнка, погремушек звоны.
Принцип жизни нам всего важней.
Грай роняют чёрные вороны,
Что не знают никаких идей.
Богословы-болтуны словами
Словно погремушками – дзинь-дзинь.
Что до них? Без выходных – как в яме.
Принцип жизни. Прочее отринь.
Хлеб и кетчуп, зелень, помидоры.
К дыму шашлыка – табачный дым.
Маслятся от выпитого взоры.
Водку пьём, и пиво, и едим.
Принцип Бога? Может – принцип силы?
Мы за всю историю лет 100
Или 200 не воюя жили.
Как сегодня пожуём зато!
А из миллиардов живших – сколько
Смерть насильно приняли? Ответь…
– Соль забыли! Сын, сгоняй за солью.
Из кустов на всех взирает смерть –
Тыщелика и разнообразна.
Принцип Бога – принципом любви
Посчитать хотел бы я…
И праздно
Я бреду по лесопарку – вы,
Пьющие сейчас, и я – идущий,
Мрачный – все едины, все в любви
Бога – непостижной, вечно сущей…
– Мам, готово. Вовку позови.
* * *
Трубач на Первой мировой
Солдат из раковины страха
Тянул к победе шаровой,
Не веря в перспективы краха.
Взрывает воздух, как снаряд,
Труба – неистова звучаньем.
Что – на земле познавшим ад –
Ад со смолистым клокотаньем?
Был сам неистовым трубач,
И не жалел густого звука.
Коль ранят, друже, не заплачь –
Терпение – войны наука.
Трубач был пулею убит,
Звук оборвавшийся заплакал…
А как сражение бурлит
Скорбя, взирает белый ангел.
* * *
Когда небесным карагодом
Проходит Ангел, величав,
Произойдёт ли что с народом?
Изменится ль его состав?
Свет Ангела падёт на души,
Пускай запутан карагод.
Такие радостные думы,
Такой рассерженный народ.
* * *
От снотворного во рту горчило,
И никак не засыпал…И вот,
Как болото, нечто поглотило,
Ком кошмара – тяжкий, будто плот.
И куда на нём доплыть возможно?
Вздёрнулся. Семь на часах. Ещё
Полчаса дремать совсем не сложно.
Бодрым встал – вполне готов её,
Жизнь – принять, тем паче золотился
Май…Ну, а кошмар уже забылся.
* * *
Маленькие человечки поют и пляшут,
Такие ж, как мы, всё у них, в сущности , наше,
Ручки и ножки – малюсенькие вот только,
И счастья крохотная дана им долька.
Никто их не слышит, никто не видит,
Как пляшут они. Попробуй! Не выйдет –
Рассмотреть человечков этих,
Таких одиноких на свете.
Или пляшут они у меня на столе,
Коли места им не нашлось на земле?
* * *
На волос не хватило человеку –
Свершение, как рыба, сорвалось.
Протянет ангел солнечную ветку,
И вновь работы очевидна ось.
НОЧНОЙ РАЗГОВОР
Ночного разговора сила…
-Бог только – наша перспектива!
-Устройства, мозга, друже, ты не знаешь,
И, вероятно, православием страдаешь.
-Я не о православии, о Боге.
-А всё равно получим культ в итоге,
Поскольку лишь научный метод может
Жизнь объяснить. – Сие меня тревожит.
-И знанье эволюции ответы
Даёт, и нет вмешательства при этом
В неё таинственной сверх-силы.
-Ну да. Она процесс и запустила!
-А докажи! – Докажет это совесть!
-Что совесть? Трёх веков последних повесть.
А пальчиком война судеб коснётся,
От совести что, друг мой, остаётся?
И где любовь, скажи, ты видишь Бога?
Банально всё. Мучительно. Итога
Не будет разговора. Будет утро,
И с привкусом тяжёлого абсурда.
Александр Балтин: ГРАНИ ГЕФСИМАНСКОГО САДА
Гефсиманский сад, калимый и палимый огнём христовых молитв, раскрывается поэтическими гранями в современность.
Новый альманах, наименованный «ООО в Гефсиманском саду», выпущенный Николаем Ерёминым,
открывается эссе Константина Кедрова-Челищева,
посвящённым главному классику русской поэзии,
где ступени мысли и ощущений поднимают читателя выше и выше: к небесности,
столь отчётливо наполняющей каждое созвучие…
Далее следуют прозаические и поэтические материалы, отмечающие память Елены Кацюбы: поэта столь же оригинального –сколь и метафизически глубокого. предлагающего звук насыщенный и необыкновенный…
…каверзы и парадоксы жизни хорошо отливаются в созвучия Николая Ерёмина:
Тверской бульвар… Литинститут…
Как хорошо мечталось тут
И пелось мне – о чём хотелось …
Ау! Лирическая смелость –
Петь обо всём и ни о чём,
Прекрасно зная, что почём…
За всё про всё платить опять –
И ничего не покупать…
Опыт бытия: при всей его неповторимости, однозначно чреват: платить, ничего не покупая, горько.
Впрочем, метафизическое жизнелюбие не изменяет Николаю Ерёмину, даже, если речь идёт о смерти, тайне тайн:
О, жизнь! Когда-то был я рад,
Что между нами нет преград…
О, смерть! Я рад на склоне лет,
Что ничего меж нами нет…
Таинственно мерцают строки Эльвиры Частиковой: трактуя поэтическую тайну, как меру мер, организуя строки по принципу своеобразной поэтической переклички:
Быть поэтом? Не пытайте, что – такое,
Хоть аналогов до неба, да и выше.
Скажешь – Бродский, тень его побеспокоя,
А откликнется Рембо в тени Парижа.
Искусство изящества –
так можно определить поэзию Эльвиры Частиковой, включающую в себя, впрочем, и метафизические мотивы,
и множество ощущений- ассоциаций…
Валерий Прокошин,
рано ушедший поэт, высказался полно и мощно,
оставив яркий поэтический свод,
где игра жизненного огня оттеняется глубоким философским осмыслением,
а картины, выписанные точной гранью строк и строф,
весомы и выпуклы:
Я родился в фабричном бараке и жил в нем, как свечка сгорая,
Освещая собою подвалы, углы, чердаки, пустыри.
И кого-то любил, не боясь, ничего еще не понимая,
Только чувствуя, как теплый пепел любви оседает внутри.
Таковы грани альманаха,
и если разрежут читательское сознание:
что ж –
выступит духовная кровь,
мешая душевному окостенению.
Александр Балтин, город Москва
Евгений СТЕПАНОВ
Альманах Миражистов
ПОЛЕЗНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Читайте!Завидуйте!Увиделасветкнигастихотворений МЛАДШИЙБРАТТРАВЫ
Книгу можно расккрыть в Читальном зале Союза писателей ХХ! века
https://reading-hall.ru/book.php?id=3500
Над этой книгой я работал очень долго.
Здесь собраны стихи разных лет — в той редакции,
которая меня на сегодняшний день устраивает.
Так получилось, что мне оказались близки и традиционное силлабо-тоническое письмо, и верлибр.
Всё это здесь — в этой книге.
Это мой отчёт о проделанной работе перед моими родителями, учителями, прекрасной Наташей Лихтенфельд —
всеми родными и близкими,
всеми, кто з д е с ь и кто т а м.
Особую роль в появлении этой книги сыграла поэт и главный редактор журнала «Нева» Наталья Гранцева —
я всегда прислушивался и прислушиваюсь к ее точным критическим замечаниям.
Не знаю, получилось ли мне сказать своё слово.
Судить не мне.
Но я старался.
Евгений СТЕПАНОВ
Анна МАМАЕНКО
Альманах Миражистов
АННА МАМАЕНКО родилась и живет в Краснодаре. В 2005 году окончила Литературный институт. Член редколлегии молодежного литературного журнала “Южный маяк”.Гран-призер и победитель в номинации “Поэзия” Всероссийского литературного фестиваля-конкурса молодых авторов имени А. Чижевского (Калуга, 2021) и других конкурсов. Автор поэтических сборников “Некрополь еретиков” (2011) и “Рыбовладелец” (2022).
* * *
В краю полуночных стрекоз,
среди прекрасных суеверий,
брести неведомо куда,
покуда посох не расцвёл.
Пока не кончился песок,
что был судьбой тебе отмерен.
Пока Серебряный Стрелок
через ручей не перешёл.
В краю разрушенных преград,
поросших музыкой древесной,
птенец реликтовых кровей
покинет лунное гнездо.
И, устремившись за тобой,
неважно — пулей или песней,
в твоей доверчивой руке
найдет сомнительный постой.
Нести живое серебро
сквозь толщу вызревшего мрака,
чтоб тихо торкалось в ладонь,
сжигая пальцы до костей.
Чтоб нежность с болью пополам,
до восклицательного знака,
до многоточия следов
в квадрате канувших вестей…
Косноязыкий треск ветвей
за космоликим полубогом.
Лишь окна высохших стрекоз
на вдавленном речном песке.
Смотри — Серебряный Стрелок,
сутулясь, вышел на дорогу.
Покойно лунному птенцу
в твоей разжавшейся руке.
* * *
Воздушные замки имеют ноги,
стоять надоест — и они уходят,
на песке выдавливая узоры —
формочки пряников печатных —
это всё, что от них остаётся…
Воздушный замок, пугливый страус,
перья твои постоянно в моде.
Пустыни жёлтого одеяла
тебе не хватит, чтобы укрыться…
Просто зажмурься… Идет сафари.
Воздушные замки верят в преданье:
последний романтик умрёт в пустыне.
Но перед тем, как его не станет,
в песок успеет голову спрятать…
Гладкий яйцеобразный череп.
КОЛОБОК ИЗ РОДА КОЛОБКОВ
Рассохшейся дверью, вином в погребах — я вернусь.
Как волны и звёзды. Как ветер, по-южному буйный.
Как вопль петушиный, ударивший в спину.
Как грусть, когда загремят жестяные листья июля…
Написанный начерно. Собранный из лоскутков.
Когда-то поверивший в то, что живой, чародею.
Сметён по окрестным амбарам. Продолживший род Колобков.
Пытающий взглядом: “Ну, кто меня съест поскорее?..”
Да только не взяли – ни волк, ни медведь, ни лиса…
Ни прочая банда млекопитающих тварей.
Катись, Колобок. Сколько влезет, меняй адреса.
Ты накрепко влип в похмельную хронь Краснодара.
Ты стал элементом фольклора реки Кара-Су,
смиренной и брошенной в трубы, другим для примера.
Бегут Колобки… Колобокие мысли несут.
И от наряда полиции тошнит не одних модельеров.
Прокуренный Город, блюющий от бульдозеров.
От чёрных риелторов, белых и красных бандитов.
Где на трамвайных колёсах всегда выпадает зеро,
и даже медкарта твоя неминуемо бита.
Уходишь от дедки, от бабки, налогов и проч. —
сферический воин из древнего рода героев —
в наследную, круглую, колобродящую ночь.
И только амбары горят за твоею спиною…
источникЮность № 11 (814), 2023
Я И МОЙ АНГЕЛ
– Мой ангел сидит на яйцах на раскаленной крыше.
На душе барахлятся кошки, в подполье танцуют мыши.
Сижу я на подоконнике, в Луну окунувши пятки,
кручу Ангелу кукиши и загадываю загадки.
Он терпит все мои выходки, он вообще – тихоня.
Не то, что не даст по морде – крылом никогда не тронет.
А я – испытатель терпения и игрец на ангельских нервах –
брожу по злачным окраинам и нападаю первым.
Ангел печально смотрит на мою пьяную рожу.
Он искренне огорчается, но ничего не может.
И хотя я – большая сволочь, – если честно признаться,
иногда я сменяю Ангела и сажусь высиживать яйца.
Вот так мы и дежурим – по очереди – на остывающей крыше.
Ангел во сне бормочет и тихонечко дышит.
А когда разгадает последнюю из моих дурацких загадок,
мы с ним по-братски обнимемся над выводком ангеляток…
© Copyright: Мамаенко Анна, 2010
Свидетельство о публикации №110072307394
ВОРОНИЙ ТУМАН
Пристальный взгляд из-за белого веретена.
Деревья ткут наступающий новый год.
На трамвайных внутренностях гадает моя страна.
Полынью полнолуния затягивает тонкий лёд.
Все вороны в тумане белые, словно мел —
в космосе чёрном скрипят прописную весть —
Волга впадает в Каспийское море тел,
ходивших по разным путям, но осевших здесь.
Рассвет выползает из-под закрытой двери,
словно конверт, в котором повестка в суд.
«Вам надлежит явиться…» Иди и твори
круги по воде, которые не спасут…
Туман сгущается. Падает веретено.
Нить обрывается и ускользает прочь.
Отражение Автора камнем идёт на дно.
Аплодисменты. Вороньи крылья. Ночь.
2012
* * *
Джинн, кувшинный невольник, соломонову точит печать.
Он в кувшин протащил напильник и трудится тридцать веков.
На него атмосферы давят, и рыбы над ним молчат.
Водоросли времён оплетают крепче любых оков.
В камере одиночной он равен себе самому.
Воздух — его ровесник. Звуки прошедших битв
Джинн прихватил с собою. Бутылка скребёт по дну.
Обняв руками колени, он слушает и молчит.
Затерянный в океане, не понят и не прощён,
он тает за горизонтом памяти и вины.
Вино из кувшина выветрилось. Опять никто не пришёл.
Лишь пернатый огненный змей кольца вьёт перед ним.
По-прежнему царский гнев давит его чело.
Буря играет «в бутылочку» и засасывает суда.
Узник во тьме оттачивает напильником ремесло.
Вязью арабской пишет по круглым стенам вода:
Обретший в себе покой ничего не ждёт.
Младенец в утробе матери благословляет тюрьму,
Если какой-нибудь смертный однажды его не спасёт,
выпустив на свободу, которая ни к чему.
2015
ВОЛЧЬИ ЯМЫ ВЕСНЫ
1.
Запах сирени
спеленает дождливый день,
невысохшую росу
отряхнёт на твои колени,
когда из цветущих ветвей
проступят рога оленьи.
Сколько их, краснокнижных,
заблудилось в твоём лесу…
Вознеслось пчелою по солнечному лучу,
прильнуло к глазку
одиночной камеры,
притаилось на острие иголки.
За ними идёт гроза
или грохочут волки
лестницей Иакова, приставленной к чердаку.
Рельсами, что никогда не кончатся тупиком.
Разве только неслышным взрывом
кистей сирени.
Аметистовым льдом
или тропой оленьей.
Разбрызганным над влажными крышами молоком.
2.
Навстречу — то ли весна, то ли станция «Волчьи ямы».
Параллельное солнце плавит рельсы и растекается колеёй.
Деревья, все как одно, стать мечтают проводниками,
разносить чай в подстаканниках и раздавать бельё.
Не имея ни корня, ни якоря, плыть по мерцающим рельсам.
Не знать, где сухое отечество семенем проросло.
Вглядываться в туман. Ждать окончания рейса,
зелёные влажные нюхалки распластывая о стекло.
На станции «Волчьи ямы» к поезду выйдет старуха.
Понесёт в плетёной корзине продавать нерождённых волчат.
Сирень запахнет озоном. И только зелёное ухо
имеющий да услышит, о чём волчата молчат.
Что благую весть чернозёма так легко пропускать сквозь пальцы,
на станции «Волчьи ямы» ложась в направленье весны.
Серым семенем восходить. Бежать от станции к станции…
И верить, что все добежавшие
заранее прощены.
2023
КАРАНДАШНАЯ ЧАЩА
Выходи на дорогу прогульщиком, учеником.
Вон — к древесным урокам теснятся звонки трамваев.
Взрослей, с безмятежной жестокостью крылышки дням обрывая,
делая вид, что с собою самим незнаком.
Не махровою зрелостью — пахнет липою аттестат.
Дворик больничный пахнет примерно так же,
где дрожишь в ожидании, что догонят… накажут… свяжут…
Но никто не гонится. Ты свободен и не виноват.
Поднимай «на удачу» потерянные карандаши. Выводи: жи-ши…
Но ча-ща, как обычно, наступит гораздо раньше,
чем успеешь её посадить. Шелестнёт бумажно.
Потемнеет чернильно. И обнимет. И устрашит.
Но тебе ли бояться драконов и гопарей,
контролёров трамвайных и подкроватных чудищ?
Ты и сам себе пострашнее всех страхов будешь.
А чем дальше в чащу, тем лики зверей — добрей.
Обернутся личинки не личинами — мотыльками.
Не позорно быть ни волком, ни дятлом, ни петухом.
Отбрасывай тени подальше, не думая о плохом.
Карандашная чаща да пребудет со всеми нами.
2023
. В «Новом мире» публикуется впервые.
Опубликовано в Журнале №11
Наталья ВОЗЖАЕВА
Альманах Миражистов
АТЛАНТИДА.ПОЧТИ
У нас не дождь. Мы просто тихо тонем.
Идём на дно. Уже почти на дне.
Я пью вино, ты в джин вливаешь тоник
И что-то булькаешь чуть обалделой мне.
Недвижимы, сидим с тобой – два сидня –
Над нами небо, нам, сквозь толщу вод,
Уже не ясно, но немного видно
Подъюбочник его, его испод.
Бесшумно выдаёшь об Атлантиде –
Цепочки пузырьков, почти стихи.
Бесшумно открываю рот – иди ты,
Верней, плыви на кухню за сухим.
Ты льнёшь ко мне так ласково и жадно,
Амфибия нетрезвая моя,
И, словно крылья, расправляют жабры
Пластинчатые, острые края.
Да, пропадём – невелика потеря.
Ещё один мирок бесследно смыт,
Но может быть найдётся, кто поверит,
Что где-то и когда-то были мы.
© Copyright: Наталья Возжаева, 2023
Свидетельство о публикации №123113007613
КРУПА
Снег выродился весь в позорную крупу,
Озлобился, сечёт невыносимо-колкий.
А я иду на мол, что выпятил губу,-
Надменно-терпелив, невозмутим, и только.
Волна сошла с ума, но тёплая свеча
Большого маяка призывно-молчалива.
Учусь и я молчать, учусь не измельчать
И речь беречь в себе от не – и норматива.
Вибрируя слегка, мерцая маяком,
Немногословно мол не говорит, но молвит.
И мне уютно тут, и тает в горле ком
От страха, что несут неистовые волны.
Снег выродился весь и суть его мелка,
Раздробленной крупой отвесно трусит сверху,
Но ветреный порыв стряхнёт с воротника
Неряшливую сыпь, брезгливо, словно перхоть…
© Copyright: Наталья Возжаева, 2024
Свидетельство о публикации №124021908643
ЭТО ЖУК ЖУЖЖИТ
колыбельная
Спи, моя золотая, тише,
Не осколки, то град по крыше
Ледяным барабанит пальцем.
Сон –спасение, просыпаться
Не спеши. Слышишь стук-постук
По расшатанному мосту?
То, качаясь, бредёт бычок,
Словно дуло его зрачок.
По Донцу проплывает мяч,
Над Днепром пролетает грач.
Ахнет– стены вокруг падут,
И окажемся мы в саду,
Где висит над цветком пчела,
И трава от дождя легла.
Баю-бай, засыпай, дитя,
Гуси-лебеди прилетят–
Ни под яблоньку нам, ни в печь,
Под кисельный берег не лечь,
Но накроет масксетью сон–
Тот кто спит, тот почти спасён.
Мне же петь, шептать, бормотать–
Страх до сердца дополз, до рта.
Спи, пожалуйста, крепко-крепко,
Мишка плюшевый хрустнет веткой,
От лисы убежит колобок…
Близко-близко хлопок! Хлопок!
Не развалится теремок?
Не развалится теремок?
Не развалится теремок…
Это жук жужжит, а не дрон,
И не взрыв бабахнул, а гром.
А на жимолости пауки
Вяжут лёгкие гамаки
И ловушки для снов плетут.
Спи, малышка, я тут, я тут…
© Copyright: Наталья Возжаева, 2023
Свидетельство о публикации №123080506797
Возжаева Наталья Родилась в городе Грозном. Закончила в 1993 году Ростовский государственный университет по специальности «филолог, преподаватель русского языка и литературы». Стихи пишет с 2018 года. Живет Новороссийске.
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГ ИЗОБИЛИЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
| БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372 |
| ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135 |
| КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480 |
| КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005 |
| ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424 |
| ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798 |
| СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612 |
| СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121 |
| АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444 |
| 5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564
|
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ Николай ЕРЁМИН Александр БАЛТИН Евгений СТЕПАНОВ Анна МАМАЕНКО Наталья ВОЗЖАЕВА
Подписано в печать 2024г Формат 60х84 Лестница на небо УБЕШЩУР
Автор публикации
