1
Родители подарили Мишке на день рождения новенький футбольный мяч. Настоящий, кожаный, с классическими чёрно-белыми вставками, накрепко стянутыми между собой аккуратными стежками. Мяч пах так маняще, что нам не терпелось его опробовать прямо в квартире. Лёгкий и упругий, он высоко подпрыгивал до потолка от удара о пол, и мы наперегонки пытались его поймать.
Вдруг мяч, высоко взлетев, приземлился на антресоли высоченной стенки-гарнитура в гостиной и застрял там. Некоторое время мы с Мишкой стояли, задрав головы, в надежде, что мяч, передохнув, спрыгнет к нам вниз. Однако он вовсе не торопился спускаться.
— Вот и поиграли, — посетовал Мишка.
— Нам теперь его не достать, — огорчился я, наверное, даже сильнее, чем Мишка.
Он несколько раз подпрыгнул, пытаясь высмотреть, где же прячется мяч? Но смог лишь уловить взглядом его круглый бок, видневшийся вдали от края антресоли.
— Эх, была не была, — вздохнул Мишка и начал вскарабкиваться по выступам гарнитура вверх.
— Стой! Ты же разобьёшься, дуралей! — испугался я за друга.
— Спокойно! — говорил Мишка, поднимаясь. — Сто раз по этой стенке лазил.
Встав босой ступнёй на полку в нише, он схватился за край антресоли. Как только его светлая макушка достигла верха гарнитура, Мишка свободной рукой принялся отыскивать притаившийся в глубине мяч. Ладонью он нащупал его округлый бок и попытался за него ухватиться. Но упрямый мяч выскользнул из Мишкиных пальцев и откатился чуть дальше. Тогда Мишка чуть подтянулся и с размаху шлёпнул по мячу. Тот от удара отлетел к краю и спрыгнул вниз, попав мне прямо в руки. Мишка на миг задержал дыхание. А потом чихнул так, что рука, которой он держался за край, предательски соскользнула, и мой друг-скалолаз полетел вниз. Приземлившись, как кошка, он вскочил, шмыгая носом, и обтряхнул ладони.
— Пыли там скопилось изрядно, — ещё раз чихнул Мишка.
На шум прибежала его мама в цветастом халате. Она распахнула дверь в гостиную, и с дальнего угла трёхкомнатной квартиры послышались знакомые звуки мелодии из программы «Моя семья».
— Что тут происходит? — тревожно посмотрела на нас тётя Света.
Её голову облепляли бигуди. Недавно она решила сменить имидж: перекраситься из блондинки в шатенку. Правда, эксперимент оказался неудачным: волосы получились огненно-рыжими, как у клоуна. Отец Мишки ещё шутил, что ей для полного образа не хватает красного носа и колпака сверху. А тётя Света гордо оправдывала неудавшуюся попытку пресловутой фразой: «Сейчас так модно».
— Ничего, мам, — бодро ответил Мишка. — Просто мяч улетел на антресоль, и пришлось его доставать.
— Что?! — встревожилась она. — Ты снова залезал на гарнитур? Сколько раз мы с отцом тебе говорили, чтобы ты не делал этого. А ты опять за своё…
— Ну я аккуратно, — промямлил Мишка. — Никита меня подстраховывал.
Тётя Света зыркнула на меня, и взгляд её карих глаз был недоверчивым.
— А меня позвать не догадались? — продолжала она сердиться.
— Да мы хотели, тёть Свет, — вмешался я, — но подумали, чего вас от готовки отвлекать.
— Ой, — она театрально всплеснула руками и покачала головой, — ну какие заботливые дети. Самостоятельные!
Пожурив Мишку, она в очередной раз настрого запретила ему залезать на гарнитур. А заодно и играть с мячом в квартире: «Для этого есть площадка во дворе».
2
Стоял июль, его первая половина. На бравой груди бирюзового неба медальоном висело солнце. Торжествуя, оно во все стороны распускало длинные лучи, окутывая томным зноем улочки Волгограда.
Только-только отгремел чемпионат мира по футболу 2002 года, который шёл весь предыдущий месяц на стадионах Японии и Северной Кореи. По телевизору велись трансляции. Заворожённо мы следили за каждым матчем, а после живо обсуждали во дворе, обмениваясь впечатлениями. Не было предела нашей радости, когда сборная России «всухую» обыграла тунисцев со счётом 2:0. И с безграничным огорчением мы восприняли поражение наших сначала японцами, а затем и бельгийцами. Но, вдохновившись триумфом бразильцев, мы уже не представляли себе летние дни во дворе без футбола.
Давно привыкшие к волгоградскому климату местные жители жаркими днями спасались от полуденного зноя, выгоняющего прохладу из каждого уголка. Кто сидел в душных кабинетах учреждений под вентиляторами, кто распахнул двери квартир в прохладные коридоры многоэтажек. Люди посостоятельнее могли себе позволить громоздкие кондиционеры-коробки, врезанные в окна. Все ждали, когда спадёт жара и наступит спасительный вечер. В нашем дворе частенько бывало, что пустынные обычно площадки наполнялись детскими голосами задолго до его наступления.
Несмотря на уговоры тёти Светы дождаться, когда «на улице закончится пекло», мы с Мишкой, одержимые мячом, побежали во двор. Перед тем заглянули ко мне. Отца, как всегда, не было дома. Его в очередной раз вызвали на завод, где он работал старшим мастером цеха. И это несмотря на субботу. А мама на кухне, завалив обеденный стол бумагами, сидела, склонив голову с убранными в пучок светлыми волосами, считала на электронном калькуляторе, подключённом к розетке, и что-то бубнила себе под нос. Из угла на неё дул вентилятор.
— Ма-ам! — робко протянул я.
Она так была увлечена работой, что не взглянула на меня.
— Ма-а-ам! — повторил я чуть увереннее и громче.
Мой голос заставил её вздрогнуть и посмотреть в мою сторону. Она хмурила тонкие брови, взгляд её был сосредоточенным.
— Чего тебе?
— Я пойду с Мишкой, мячик попинаю?
— Угу, — кивнула она и снова уткнулась в таблицы.
— Ему на день рождения подарили новый мяч. Такой классный! — Мне очень хотелось поделиться этой новостью, будто бы счастливым обладателем этого мяча стал вовсе не Мишка, а я.
— Здорово, — равнодушно произнесла мать, не отрываясь от машинки.
С полминуты я смотрел на свою занятую родительницу, выжидая момент, чтобы замолвить словечко о таком же подарке для себя. Но, видимо, сейчас было совсем не подходящее для этого время.
— Можно, я возьму?..
— Бери, что хочешь, только не мешай мне работать! — резко оборвав меня, выпалила она автоматной очередью. — Если я допущу хоть одну ошибку, будет катастрофа!
Меня даже в жар бросило от такого ответа, лоб покрылся испариной. Я выскочил из кухни, оставив мать наедине с бухгалтерскими отчётами.
Скинув с себя надоевшие за пол-лета красные кеды, я нацепил отцовские футбольные бутсы, в которых он играл, когда был подростком. И хотя они были далеко не новыми, потёртыми, на три размера больше, зато настоящими, с металлической подошвой и шипами.
— Ты зачем их напялил? — рассмеялся Мишка. — Они ведь тяжёлые и дико неудобные.
— Для такого профессионального мяча и обувь должна быть подходящая, — объяснил я.
А чтобы хоть как-то увеличить размер ступни, я надел красные гетры. К тому же они отлично подходили к красным шортам и футболке, которые были на мне. Затянул шнурки потуже, но всё равно ноги в бутсах «гуляли».
***
Раскалённый воздух тяжёлой саблей обрушился на голову. Честное слово, в такие моменты начинаешь мечтать о приносящем благословенную прохладу дожде.
— Эй, — послышалось за спиной, — пацаны!
Мы обернулись: навстречу нам шли Генка, Серёга, Славик и Лёшка. Все четверо жили в разных подъездах нашего длиннющего дома, которого взрослые называли «китайской стеной». Он начинался с севера от бульвара Энгельса и тянулся тринадцатью подъездными блоками в девять этажей вдоль проспекта Героев Сталинграда, а заканчивался у площади Свободы на юге несколькими пристройками на два и четыре этажа меньше, чем основная часть дома. Мы с Мишкой жили в подъезде, который был ближе всего к южной части дома и напротив дворового стадиончика. Именно к нему и направлялись наши друзья.
— Здорóво! — поочерёдно отозвались мы с Мишкой.
Приветствие скрепили рукопожатиями.
— У меня новый мяч, — объявил Мишка, демонстрируя родительский подарок.
Глаза мальчишек блеснули ликованием.
— Классный, — оценил Генка. — Очень похож на те, что гоняют футболисты по полю в телевизоре.
— Видно, что фирмóвый, — провёл пальцем по стыку между прошитыми вставками Лёшка.
Одной рукой он прижимал к боку видавший виды старый мяч. В один из вечеров кто-то пульнул его в отколотый уголок старых ворот, и тут же появились шишка и общая глубокая грусть. Все дружно оплакали мяч, потому что были уверены: второй жизни у него не будет. Спас нас Лёшкин папа, который магически залатал мяч, аккуратно спрятав шов внутрь. Брутальности мячу (а заодно и Лёшке с его чрезвычайно крупной для двенадцатилетнего комплекцией) добавлял небольшой след от огня: кончики толстой нитки нужно было опалить. Тёмная метка стала напоминанием, что этот мяч пережил. Как же мы обрадовались, когда Лёшка снова пришёл во двор с этим мячом! И как же он гордился, что именно его папа сумел спасти наш дворовый футбол.
— Твоему «старичку» пора на пенсию, — с улыбкой кивнул Мишка на мяч Лёши.
— Ты что, — нахмурился Славик, — это победный мяч: я с ним прошлым летом забил тридцать три гола, больше вас всех, между прочим. Это рекорд!
— Мне до твоего рекорда одного гола не хватает, — добавил Серёга. — И этим летом я намерен его побить.
— Этим летом нам всем нужно выйти на рекорд, — напомнил Мишка. — Теперь нам всем по двенадцать — пора выходить на новый уровень. И новый мяч нам в помощь.
По лицу Лёшки проскользнула грусть. Он старался не выдавать обиду за мяч, который сейчас переживал закат своей карьеры. Не желая с ним расставаться, Лёшка сильнее прижал его к полосатой футболке.
— Ну, что же, — заблестели мои глаза, — погнали играть. — И я громко застучал по асфальту тяжёлыми отцовскими бутсами.
Генка рассмеялся:
— Похоже, что из раритета тут не только Лёшкин мяч.
Ребята подхватили его шутку, но их подколов я уже не слышал — со всех ног нёсся за Мишкой к стадиону.
***
Следующие полтора часа мы гоняли от ворот до ворот Мишкин мяч (свой Лёшка оставил под скамьёй рядом с полем).
Ещё недавно наш стадион был большим, почти как у школы, и простирался на несколько сотен метров вдоль, занимая одну треть от общей площади огромного двора. Как же мы гордились нашим футбольным полем! Ни у кого такого не было. К нам приходили играть даже из соседних кварталов, устраивались междворовые матчи. Зимой стадиончик превращался в ледовый каток, посреди которого стояла высоченная сосна, обвешанная гирляндами: в темноте она переливалась разноцветными огоньками, притягивая любителей покататься на коньках со всей округи.
Двумя неделями ранее тут вырос бетонный забор. Откуда и зачем его тут возвели, мы не знали, но в итоге он оттяпал половину священной для нас футбольной земли. В итоге огромный некогда дворовый стадион превратился в небольшую площадку для игры три на три с кочками и какой-то травой. Уцелели только одни из железных ворот с сеткой-рабицей. Вместо других, исчезнувших с появлением забора, появилась вычерченная красной краской на бетонной стене рама. Возле неё встал Генка, а на воротах противника — Лёшка. Против меня и Мишки играли Славик и Серёга.
Игра складывалась не в их пользу. Мощным ударом Мишка перевёл мяч точно на меня, я нырнул под него рыбкой и пробил головой. Мяч влетел в сетку за спиной Лёшки, у дальней штанги. Я и Мишка стали кричать, хлопать друг друга по спине и обниматься: мы вели со счётом 3:2.
Когда Серёга получил мяч, он, как супергерой в кино, бросился в атаку. Ветер ерошил его короткие светлые волосы. Тут я увидел, что к нему подбежал Мишка и зарядил мне передачу. Мяч взмыл высоко в воздух и приземлился у меня на груди. Я ловко обработал его, не снижая скорости, добежал до края штрафной, ударил низом, но мяч прошёл мимо ворот.
В небе над двором стали потихоньку сгущаться принесённые ветром облака. Солнце то и дело пряталось за ними, затем появлялось, бросая золотые лучи на землю, потом вновь исчезало.
Арбитра у нас на матче не было, но всем было очевидно, что из-за того, что мяч оказался на линии штрафной, нам с Мишкой и Генкой назначено пенальти.
— Ну вот, — сказал Мишка, — доигрался.
— Но мы же победим, — успокаивал я друга.
— Да? А если сейчас они забьют? Поздно определяться. С тебя бутылка «Дюшеса».
— Мы не спорили.
— Так давай поспорим.
— Что не забьют? Да, давай! Я говорю, так и останется три – два.
— Ладно. Считаю, будет четыре – два, и в нашу пользу, — отмахнулся Мишка.
Так как поле было небольшим, мы встали с ним в трёх метрах от ворот. К этому времени я изрядно натёр ноги в разношенных, не по размеру больших бутсах. Не спасли даже гетры. Мяч лежал посередине, и по нему уже готовился ударить Серёга. Он согнулся, уперевшись руками о колени, и тяжело дышал, сердце его билось, как сумасшедшее, словно тотчас выпрыгнет из груди. Серёга посмотрел на Славика и крикнул:
— Если сейчас забью мяч, то побью твой рекорд!
— Да бей уже, Роналдо, — Славик в шутку назвал его бомбардиром сборной Бразилии, — только не промажь.
Серёга глубоко вздохнул, выпрямился. Короткий разгон, удар. Азарт игры послал мяч к нарисованной красной раме, но… спортивная злость закрутила его метров на шесть в высоту и увела за бетонное ограждение.
— Пш-ш-ш! — за забором раздался глухой звук, похожий на сдувающийся воздушный шарик.
3
Густые белые облака превратились в тёмно-синие тучи, окончательно скрыв за собой палящее солнце. С земли кверху поднимались столбы пыли, вдалеке громыхала железная пластина крыши старого киоска — разбойник-ветер трепал её, как осиновый лист.
Славик медленно начал хлопать в ладоши.
Хлоп.
Пауза.
Хлоп.
Пауза.
Хлоп.
Такие саркастические аплодисменты.
— Ну что, забил, рекордсмен? — улыбнулся Славик. — Иди теперь доставай.
Пару мгновений Серёга ошалело взирал на хозяина мяча. Я рассмеялся, потому что Мишка, поджав губы, застыл с руками на бёдрах и смотрел на Серёгу, который только что подписал себе приговор.
— Лезь за мячом, — грозно приказал ему Мишка.
— Там забор — метров пять, не меньше, — промямлил Серёга. — Я не залезу на него.
=конец ознакомительного фрагмента=
Автор публикации
