Снегу за ночь намело столько, что идти приходилось медленно, стараясь высоко поднимать ноги. Утопая в сугробах, Надя Громова пробиралась в утренней темноте к трамвайному депо, где через час должна начаться её смена. Преодолев толщу снега, она выбралась к покрытым инеем воротам депо. Надя навалилась на тяжелую железную дверь, та со скрипом отворилась и впустила её в сонное трамвайное царство.
Миниатюрная, но крепко сбитая, смешливая, вся в свою мать и такая непохожая на своего аристократично худого отца двадцативосьмилетняя Надя вот уже шесть лет водит по волгоградским улочкам трамваи. Последние года два – скоростные. Работу свою Громова любит и в другой себя не представляет. Трамвайная романтика ей куда ближе и роднее, чем что-либо другое.
— Доброе утро, Марь Иванна, — поздоровалась Надежда с диспетчером депо и протянула в окошко документы. Права на вождение категории Tm, удостоверение на допуск до 1000 вольт, ещё одна водительская книжка — эту процедуру с проверкой документов проделывают все вагоновожатые каждый день перед рейсом. Казалось бы, не лучше ли отсканировать документы и внести их в электронную базу, избавив тем самым водителей от необходимости таскать каждый день с собой кипу бумаг? Ан нет, в чём-то же должна оставаться архаичность.
— Тааак, — протянула пожилая дама в вязанном голубом свитере, — всё на месте. Бери путевой, — диспетчер вручила Надежде разлинованный лист, — и топай на профосмотр.
Окончательно убедилась Надежда в правильности выбора своей профессии минувшим летом, когда одержала победу во всероссийском конкурсе. Мало кто знал из пассажиров, трясущихся в салоне, что в эту минуту их везет лучший водитель трамвая в стране. Узнав о триумфе Громовой, местные телевизионщики в буквальном смысле выстраивались в очередь, чтобы сделать репортаж о девушке с косой чёлкой огненно-красного цвета, чьи хрупкие руки держат рельсовую машину в семнадцать тонн. А один журнал даже поместил на обложку Надин портрет. С витрин газетных киосков на прохожих смотрели её выразительные глаза цвета осенних листьев.
— Давление идеальное, — отметила инспектор по профосмотру, — хоть сейчас в космос.
— Ну что вы, Ольга Петровна, — отмахнулась Надя, вынимая руку из манжета тонометра, — мне бы свои рейсы за смену откатать, уж не до звёзд.
Несмотря на обрушившуюся славу вирус звёздности Громова не подхватила. Она по-прежнему оставалась простой, жизнерадостной, а самое главное – трудолюбивой.
Впрочем, и к новым вершинам стремилась. Теперь её целью стала победа на конкурсе красоты среди девушек-водителей. Побороться за корону волгоградкам за рулём предложила местная радиостанция. Надя, услышав новость о старте конкура, не раздумывая, решила ввязаться в эту интригу. Первые три тура она преодолела с большим отрывом от соперниц. Оставался последний, решающий. А пройти его предстояло вечером того же дня, когда рано утром Громова, преодолев снежные барханы, появилась в диспетчерской депо и готовилась к двенадцатичасовой смене.
Шлёпнув печать на подписи медика в путевом листе, диспетчер выдала Наде папку с документами на подвижной состав, маршрутные карты и книгу поезда.
– Грооомова! – раздалось из-за спины, — Надька!
В оранжевом жилете поверх зелёного пуховика стояла Наташа Трунова. С ней Громова была связана не только общей любовью к красно-жёлтым вагонам, но ещё и крепкой, как сцепка трамвайной пары, дружбой, зародившейся ещё во время учёбы на курсах вождения. Наташа была наставницей Нади. Несмотря на семилетнюю разницу в возрасте, девушки очень быстро нашли общий язык.
– Ущипните меня, – Наташа взъерошила и без того непослушные вихры каштановых волос, – сто лет тебя не видела.
– Ай, ладно, скажешь тоже; всего лишь пару недель, – возразила Громова. – У нас с тобой смены не совпадали.
– А сегодня чего ж вышла? Поменялась с кем?
– Да какой там, – вздохнула Громова, – половина водителей на больничных. С этим коронавирусом, – ой. Вот, шеф и дёрнул с выходных. Людей, говорит, не хватает…
– Нааадя! – певучий голос разнёсся по диспетчерской.
Из тёмного коридора возник коренастый мужчина лет пятидесяти в двубортном пальто – начальник трамвайного депо Прутков.
– Василь Степаныч, чего это вы в такую рань тут? – поинтересовалась Громова.
– А чего это мне не быть здесь так рано, когда на улице – стихия. Водителей нет. Линейный диспетчер тоже захворала. Не депо, а полевой госпиталь какой-то. А на улице – вон как намело, – кивнул он в сторону окна.
– Василь Степаныч, – взволновалась Надя, – сегодня я должна уйти вовремя. И никаких задержек.
Она всё распланировала. После смены наведёт марафет в уборной. Платье, туфли и косметику взяла с собой. Затем возьмёт такси и отправиться в клуб на конкурс. Так что, дело оставалось за малым – откатать рейсы.
– Ай, – махнул он рукой в её сторону, – да помню я. Уйдёшь ты сегодня вовремя, не переживай. Но попотеть придётся.
– С чего это? – обрела голос Наташа. – Сто лет о нас никто не вспоминал – трамваи вон полупустыми возим. А тут – на тебе, «попотеть».
– А вот как раз сегодня, Трунова, и жди аншлага, – поднял он палец вверх и заговорил командным голосом. – Распоряжение мэрии: в связи с ухудшением погодных условий перевести работу городского транспорта в полную боевую готовность.
– Хм, – закатила глаза Наташа, – прямо-таки в боевую. Не на войне же, ну.
– Да не придирайся ты к словам, Трунова. Лучше пойди и займись работой.
– Ох, – опомнилась Наташа, – я побежала.
– Хорошей смены, – пожелала Надя напоследок подруге.
Та выскочила на улицу и исчезла во мраке ночной трамвайной стоянки.
– Ну, а ты чего застыла? – обратился Прутков к Наде.
Она встрепенулась и пошла за экипировкой. Аптечка, аварийный знак, диэллектрические перчатки и всякое по мелочи – всё умещалось в тряпичной сумке с поясом, которую Надя лихо перекинула через себя, и та повисла на боку. Теперь можно отправляться в рейс.
Она подошла к входной двери диспетчерской и приготовилась дёрнуть ручку, но сделать этого не успела. Дверь распахнулась и на пороге появился… Олег. Бывший муж Нади. Раскрыв широко глаза от удивления, она замерла.
Полгода назад Олег, собрав свои вещи в спортивную сумку, ушёл от Нади. Шесть лет семейной жизни разбились вдребезги о скалы банального адюльтера, причиной которого стала чрезмерная любвеобильность электромонтёра Громова. Впрочем, ещё до брака Надя была наслышана о многочисленных похождениях первого донжуана трамвайного депо. Высокий, широкоплечий, с решительным лицом, которое украшали морщины в уголках светлых глаз и тёмная щетина – ну как тут устоять? Потеряла голову и молоденькая стажёрка Надя, придя в депо тем летом, когда увидела чинившего пантограф Олега без рубашки. Ловелас Громов тут же бросил взгляд на новенькую. Правда, на сей раз его искушённое сердце отозвалось лихорадочной дробью. Вот так, на раз. Кажется, напарник что-то говорил. А Олег молчал. Молчал и смотрел на Надю, а на него.
Бурный роман, вспыхнувший между молодыми людьми, не давал покоя другим сотрудницам депо. У молоденькой и привлекательной вагоновожатой в одночасье появилось бесчисленное множество злопыхательниц из целой армии несостоявшихся невест Олега. На зависть им Надежда вскоре стала Громовой.
– Надо же, какая встреча, – пробормотал Олег, увидев бывшую супругу. В груди защемило.
Она ничего не сказала в ответ, лишь опустила глаза.
– Как ты? – спросил Олег.
– Лучше всех, – сухо ответила Надя.
– На маршруте сегодня?
– Как видишь, – Надежда продемонстрировала сумку с экипировкой.
– Давай помогу.
– Не нужно.
– Всё такая же гордая, – заметил Олег.
Надежда посмотрела в глаза Олегу: для неё они стали совсем чужими.
Отныне всецело он принадлежал другой. Высокой молодой шатенке Ларисе с шеей цапли и широкими плечами. Почти двенадцать она сидит в стеклянной будке у перрона на станции «Комсомольская». Иногда приторговывает постельным бельём сестринского пошива. Одинокая, ни разу не бывавшая в свои тридцать пять замужем, она очень стремилась к личному счастью. Да так настойчиво и целенаправленно, что катком своего равнодушия проехалась по чужому.
Унынию и отчаянию из-за предательства супруга Надежда предаваться не стала. А начала новую жизнь. И первым шагом стал тот самый конкурс профмастерства.
– А, ты что, думал у меня будут синяки под глазами и потухший взгляд? – улыбнулась Надя. – Посмотри: перед тобой цветущая молодая красотка.
– Угу, и скромница, – посетовал Олег.
– Королевам скромность ни к чему, – продолжала она играть перед бывшим супругом.
– М-дааа, – протянул он, – не даром все шепчутся вокруг, что ты специально попёрлась на этот дурацкий конкурс трамвайщиков. Хотела привлечь к себе внимание, да? Чтобы я пожалел, увидев кого потерял?
– Идиот, – дружелюбно произнесла Надя, – попёрлась я туда не ради тебя. А ради себя. В первую очередь. И пойду дальше. До конца!
– Опа, глядите! – хлопнул в ладоши Олег. – Наша рельсовая королева делает себе карьеру. Одним местом…
Звонкая оплеуха обрушилась на его щёку. Работники, находившиеся в диспетчерской в тот момент, обернулись к Громовым и раздражённо нахмурили брови.
Надя резким движением дёрнула ручку двери.
– Постой! – сказал Олег. – Прости меня.
Из темноты в мокрое от слёз лицо Нади ударили комья снега. На улице поднималась метель.
– Не знаю, что на меня нашло, – оправдывался Олег. – Веду себя как дурак. Тошно на душе…
– Эх, молодёжь, – вклинился в диалог старый токарь Султанов, пытаясь протиснуться в дверь, – другого места не нашли, да?
Освободив ему проход, Надя вышла на крыльцо на улице.
– Мне нужно тебе кое-что сказать…, – успел крикнуть ей вслед Олег до того, как захлопнулась дверь.
***
В кромешной тьме Надя отыскала свой трамвай. Тридцатиметровый состав 71-154 (ЛВС-2009) выбивался среди чехословацких «Татр» и уральских шаттлов из Усть-Катава. Три красно-белые секции, соединённые гармошками, – дело рук петербургских вагоностроителей, создавших «железного червяка» специально для волгоградских тоннелей. Этого и ещё девять таких же. Две кабины водителя – в голове и хвосте. Двустороннее расположение дверей. Словно уменьшенная копия поезда метро. Только вместо токоприёмной лапы внизу – роговидный пантограф на крыше. Его Надя подняла к проводам. Сверкнула искра. Трамвай ожил. На мониторе бортового компьютера забегали цифры, заколыхались диаграммы, появились картинки с видеокамер из салона. Тёплым воздухом задули конвекторы под пассажирскими креслами.
– Нааадь, – раздался с улицы голос, – подожди меня.
По платформе к распахнутым дверям трамвая бежала Лиза – маленькая, тоненькая, с рыжими косичками и веснушками на щеках. Совсем ещё девчонка. Весной она окончит техникум. А пока на время производственной практики устроилась кондуктором для подработки.
– Где ты ходишь? Давай скорее, – сердито бросила Надя заползающей в салон напарнице. – Не хватало нам ещё выбиться из графика.
– Ну и снежище, – задыхаясь, негодовала Лиза, – ну и холодрыга же сегодня. Замёрзла – жуть.
– Сейчас поедем, – решительно сказала Надя.
Она нажала кнопку – двери закрылись. В жёлтом свете фар плясали снежные хлопья. Надя вжала ходовую педаль – трамвай тронулся и направился к распахнутым воротам приводить город в движение.
***
Маршрут начинался у стен бывшего тракторного завода. Самого предприятия давно уж и в помине нет: цеха разобраны, станки и другое оборудование вывезены, а вот кирпичный забор остался. Как параллель между мирами: прошлым, исчезнувшим почти бесследно, и нынешним – живым и современным.
На платформе трамвайного кольца толпились ранние птахи пассажиры. Едва подкатил Надин трамвай, гостеприимно распахнув двери, как они ринулись штурмовать салон.
Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Хлебозавод»…
Вагоновожатая Громова глянула в боковое зеркало – в дверях никого. Она нажала кнопку и те плавно сомкнулись. Раздался предупреждающий сигнал, трамвай тронулся и побежал сквозь снежную пелену, отбивая по рельсам железную дробь. Надя включила дворники – они прогнали с лобового стекла налипшие комья снега, оставив влажные дуги, от которых вниз стекали ручейки.
Впереди – двадцать станций, из которых пятнадцать наземных, одна эстакадная и пять подземных. Одну за одной трамвай преодолевал сначала в южном направлении, а затем – в северном. В окнах рисовались городские пейзажи. Низкое небо из чёрного становилось синим; с каждым разом рассвет его делал светлее, пока оно не стало молочным.
К обеду Надя выполнила по меньшей мере девять рейсов. Метель к тому времени успокоилась. Однако на город продолжал опускаться снег, густой пеленой окутав магистрали и дома. Он был столь плотным, что на расстоянии десяти метров были видны едва различимые силуэты. Росли автомобильные пробки. Они вынудили горожан спуститься в подземку. Среди них оказалась и Лена Никольская.
В ожидании второго малыша, она отправилась на консультацию с врачом. Последние дни то маленькое чудо, что носила Лена у себя под сердцем, стало беспокойным. Младенец словно торопился наружу.
Наступал вечерний час-пик.
Вместе с роем пассажиров Лена стояла на перроне эстакадной станции «Пионерская». В окнах с обеих сторон простиралась пойма реки Царица. С одной – парк с вымощенными пешеходными тротуарами, музейным комплексом, ледовым катком и площадью, над которой возвышалась новогодняя ель. С другой – шелестел камыш с припорошенными слегка мохнатыми метёлками, в котором утопало заброшенное строение.
Народ на перроне засуетился, как только из тоннеля показался трамвай. Им управляла Надя. Она медленно приблизила трёхсекционный состав к платформе. В открытые двери обезумевшая толпа буквально внесла Никольскую в салон.
Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Комсомольская»…
Лена и опомниться не успела, как оказалась буквально сдавленной между телами. Никто даже не обратил внимания на её округлившийся живот, а уж о том, чтобы место ей уступить не шло и речи.
Двери натужно закрылись, придавив втиснувшихся кое-как пассажиров. Трамвай покатился, занырнув в чернеющий портал.
Перегон от «Пионерской» до «Комсомольской» длиной всего в один километр. Чтобы преодолеть такое расстояние обычно требуется не больше двух минут. Но в этот раз путь показался бесконечно длинным. Впереди телепался трамвайный состав, поэтому Наде приходилось ехать на минимально допустимой скорости. Секции на поворотах раскачивались, пассажиров болтало из стороны в сторону. Лене это добавляло ещё больше дискомфорта. Затем машина стала снижать скорость и ехала всё медленнее и медленнее, пока совсем не остановилась. Люди в салоне стали волноваться.
Сквозь плотные кордоны проползала Лиза. В этих стеснённых условиях она ещё умудрялась обилечивать пассажиров. С конца состава она медленно, но уверенно продвигалась к середине – как раз туда, где застряла Лена.
Трамвай внезапно тронулся. Лиза, не устояв на ногах, упала на стоявшего рядом пассажира, он – на следующего и так по цепочке, пока один крупный мужчина, навалившись всем телом, не придавил Лене живот. Острой стрелой пронзила боль её нутро. В глазах потемнело, дыхание перехватило. Она зажмурилась, стиснула зубы и обхватила живот руками. От нестерпимой рези она не могла издать и звука.
Станция «Комсомольская»…
В окнах показались мраморные колонны и островной перрон, усеянный людьми. Трамвай остановился – часть пассажиров вышла. Их место заняли другие. Вместе с ними зашла и Лариса – та самая шатенка из стеклянной будки. В руках она держала комплект постельного белья для очередного покупателя.
Лариса увидела беременную женщину, державшуюся за живот и скатывающуюся на пол.
– Эй, девушка, – схватила её под руку Лариса. – Вам плохо?
Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Площадь Ленина»…
– Что с вами? – спросила снова Лариса.
– Мне очень больно, – тихо, почти шёпотом произнесла Лена.
– С ребёночком что–то?
Лена издала протяжный стон. Из глаз брызнули слёзы.
– Врача! – закричала на весь салон Лариса.
Пассажиры обернулись и осуждающе посмотрели в её сторону. На крики примчалась Лиза.
– Что случилось?
– Да вот, мамаша у нас тут, – Лариса держала Лену под руку, – больно ей, говорит.
Пожилая дама освободила кресло, в него усадили Лену.
Трамвай продолжал свой путь.
***
Вдалеке по наземному участку маршрута двигалась пара усть-катавских трамваев. Ими управляла Наташа Трунова.
Станция «Центральный парк культуры и отдыха»…
Полные людей вагоны медленно подъезжали к заснеженной платформе, на которой топтались заиндевевшие горожане. Состав пересекал автодорожный переезд, когда внезапно возник гигантский самосвал. Чтобы уйти от столкновения, водитель резко вывернул руль влево. Снежные накаты нечищеной проезжей части сыграли злую шутку. Махина вылетела на обочину и угодила прямо в столб, державший на себе копну электропроводов. Железобетонная слега от сильного удара вздрогнула, качнулась и устремилась вниз. Аккурат на вагон трамвайной пары. Заметив опасность, Наташа среагировала молниеносно. Она до упора вдавила ходовую педаль. Рывком состав двинулся с места, проехав несколько метров. От резкого толчка в обоих вагонах попадали люди. С грохотом столб рухнул на рельсы – в том самом месте, где ещё полсекунды назад полз один из двух вагонов.
– Уф, – выдохнула Наташа, остановив разогнавшийся состав.
В трамваях потух свет. На земле вместе с упавшим столбом лежал и оборванный контактный провод.
На улице вновь нарастала метель.
***
В тоннелях вагоны хоть и медленно, но двигались. Туда электричество ещё поступало от вспомогательной подстанции. Плёлся и состав Громовой.
Однако в тоннеле ей пришлось остановиться. Впереди затормозил состав, позади – ещё одна трамвайная пара.
Лене Никольской тем временем становилось хуже. Начинались схватки. Всё это время возле неё суетились Лариса с Лизой. Остальные пассажиры нервничали.
Лиза метнулась к водительской кабине.
– Надя, открой! У нас женщина рожает, – кричала она, тарабанив в закрытую дверь.
Громова вышла из кабины. Она удивленно посмотрел на Лизу, а затем решительно направилась к беременной пассажирке. Приблизившись, он остолбенела – рядом крутилась разлучница Лариса. Их взгляды пересеклись. Повисла немая пауза. Однако продлилась она недолго – протяжный стон Лены прервал нелепое молчание.
– Сейчас, моя хорошая! Потерпи, – успокаивала её Лариса.
Она снова посмотрела на Громову.
– Ну, чего встала как вкопанная? Может, будем уже что-то делать?
– А ты не командуй здесь, – сказала Надя. – Тут я водитель. И я буду решать, что делать.
– Ну, так решай! – заорала Лариса.
Надя сначала посмотрела в один конец трамвая, затем – в другой. Он оказался зажат между составами. Ни сдать назад, ни проехать вперёд. Она добежала до кабины, схватила смартфон и набрала Пруткова.
– Василь Степаныч! – в панике закричала она в трубку. – Алло! Василь Степаныч!
– Даааа, – лениво ответил тот.
– Я в тоннеле! Трамваи стоят! Что-то случилось…
– Контактный провод оборвался на ЦПКО. Электромонтёры уже едут на место ЧП…
– Василь Степаныч, у меня женщина в салоне рожает!
В трубке раздалось шипение. Затем стало тихо.
– Алло! Василь Степаныч! Вы слышите меня?!
– Над… слы…
Снова шипение.
– Я говорю, трамвай полный весь! У меня пассажирка вот-вот родит! Мы в тоннеле застряли между «Комсомольской» и «Площадью Ленина»!
Опять шипение.
– Василь Степаныч, пропадаете!
– От …ня то ты что х…шь?
– Дайте отмашку, чтобы трамваи передо мной проехали чуть вперёд!
– Зачем?
– Мне бы до перрона добраться! Хотя бы часть трамвая к нему подкатить, чтобы я могла открыть передние двери!..
Раздались короткие гудки.
– Вот чёрт! – разозлилась Надя.
– Надь, ну что? – прибежала Лиза.
– Не знаю, – уныло произнесла Надя.
Она понимала, что оперативно согласовать вопрос трамвайной операции с начальством не получится. Надо было действовать решительно.
– Так, – сказала она Лизе, – будь здесь, а мне надо отлучиться.
Громова нажала на кнопку – открылись передние двери. Она выскочила в туннель.
– Ты куда?! – крикнула ей вслед ошарашенная Лиза.
***
Надежда Громова впервые оказалась в открытой волгоградской подземке. До этого она лишь только возила здесь трамваи, находясь в уютной кабине штурмана. Теперь – она один на один с пугающим пространством. Со всех сторон её окружали чугунные тюбинги. Слева и справа на кронштейнах вермишелью висели электрокабели. А сверху колыхались контактные провода. Она брела вдоль рельсов по шпалам к впереди стоявшему составу и думала лишь об одном: только бы он не тронулся, только бы он не тронулся…
Громова нащупала в темноте выступ, взобралась на него и осторожно пошла по нему. Расстояние между стоящими трамваями и тюбингами было настолько узким, что идти приходилось боком. Вагоны то и дело издавали пугающие звуки. Надя с замиранием сердца останавливалась, затем снова шла в сторону водительской кабины.
– Эээй! – заорала она, добравшись до цели.
Её звонкий голос отозвался эхом в тоннеле.
Створка окошка отодвинулась – показалось удивленное лицо вагоновожатого Кравцова.
– Мать честная, – вытаращил он глаза, – ты как тут очутилась?
– Серёг, ты когда-нибудь роды принимал? – неожиданно спросила Надя.
– Неа…
– Вот и я никогда. А у меня в салоне беременная барышня. Готова вот-вот родить.
– И чего?
– Проедь чуть дальше.
– Ну, ты же видишь, – кивнул он в сторону, откуда бил свет со станции, – трамвай стоит у перрона.
Поразмыслив немного, Надя сосредоточенно заговорила:
– Смотри: ты аккуратно подъезжаешь к станции и тормозишь перед трамваем. Потом выходишь, просишь того водителя чуть проехать вперёд. Затем возвращаешься в свой и освобождаешь место, чтобы я смогла подобраться к перрону.
– А не разогналась ли ты, подруга? Я как там тебе встану?
– Встанешь. Спокойно. Платформы строили таким образом, что там как минимум четыре вагона нормально встанут.
– Ишь ты, деловая, – усмехнулся Кравцов, – хочешь, чтобы я нарушил технику безопасности?
– Да не время сейчас об этом думать, – разозлилась Надя, – пойми ты – форс-мажор.
Кравцов посмотрел на Надю – лицо её было мрачным. Затем перевёл взгляд в сторону станции.
– Ну, Серёж, – взмолилась Громова, – пожааалуйста. Под мою ответственность.
– Эээх, – махнул он рукой.
Кравцов задвинул створку окошка, запустил двигатель – трамвай загудел. Надя прижалась что есть силы к ледяным тюбингам. Вагоны один за другим проехали мимо неё. Затем она соскочила с выступа и побежала к своему трамваю.
***
Передняя секция питерского шаттла высунулась из тоннеля. Это позволило Наде открыть передние двери и выпустить на перрон часть пассажиров.
– «Скорую» можем не дождаться, – запаниковала Лариса, – самим придётся…
Лена часто дышала, иногда прерываясь на стоны.
– Ты с ума сошла! – возмутилась Надежда. – Какой сами? Я роды никогда не принимала.
– Ничего, – произнесла Лариса, – у меня был опыт: сестре помогала. Вместе справимся.
Надя замерла. Она не знала, что делать, хотя мыслила вроде бы вполне ясно и не была уж очень сильно напугана. Но вдруг осознала, что беременная пассажирка стала беспокоить её больше, чем отсутствие опыта оказания первой доврачебной помощи, принятие родов и даже заведомо понесённое поражение на конкурсе, о котором она подумала в самую последнюю очередь.
– На станции есть, где разместиться?
– Есть… должно быть, – ответила Лариса. – Позови дежурного, пусть нам поможет, – сказала она Лизе.
Девчонка прошмыгнула через толпу пассажиров и выбежала из вагона.
– А я пока займусь сцепкой, – оживилась Надя, – движение на линии восстановили, трамваям ехать надо. Нельзя задерживать.
Громова вновь подбежала к кабине впереди стоящего состава, которым управлял вагоновожатый Кравцов.
– Серёж! – крикнула она, вбежав в первый вагон. Дверь кабины распахнулась – на неё, буравя, смотрел Кравцов. – Серёжа, миленький, помоги, а! Забери мой вагон с людьми.
Кравцов хмыкнул.
– Ну, да чего же ты неугомонная, Громова. На второе нарушение меня подписываешь.
Он почесал в затылке, вздохнул, встал с водительского сидения, взял сумку с экипировкой, в которой лежали инструменты, и вышел на перрон. Надя выскочила в распахнутые двери вслед за ним. К ней подошли Лиза с женщиной в красном жилете, на котором со спины белыми трафаретными буквами было написано «дежурный по станции».
– Где тут кто рожает? – спросила та.
– Вон там, – кивнула Громова в сторону своего трамвая.
– Дадим вам нашу диспетчерскую, там вас никто не побеспокоит.
– А «скорую» вызвали то?
– Уже едет, – сказала Лиза.
– Да пока доедет по этим пробкам, родить успеете, – расхохоталась женщина.
– Ясно, – выдохнула Надя, – сейчас только трамвай сцепим, чтобы дальше могли ехать, и потом к вам.
– Зачем? – удивилась Лиза.
– Неужели я брошу вас, Лиза…
– Наадь, но время уже – ты на конкурс опоздаешь.
– Да какой к чёрту конкурс, когда тут такое. Люди ждут. И так весь город встал в пробках. Только на наши трамваи и надежда сейчас.
Трамваи соединили – теперь они работали как единая сцепка. Сергей Кравцов вернулся в кабину и посмотрел в боковое зеркало: из Надиного трамвая осторожно выводили Лену на перрон. Дверь закрылась и поезд побежал по рельсам в туннель.
Уже в диспетчерской подземной станции Лариса распаковала постельное бельё, которое везла покупателю. Тот, к слову, так и не появился. Достав простынь, Лариса разорвала её на части. Пододеяльник накинула на кресла. В получившемся ложе разместили Лену.
– Тащите спирт, аптечку – скомандовала Лариса дежурной по станции.
Та кивнула и метнулась к шкафу.
***
Сквозь толщу снежных вихрей к небу взмыл квадрокоптер. Его запустили местные блогеры. Беспилотник нёсся вдоль магистрали, утопавшей в заторах. Даже на высоте полтысячи метров слышались звуки нервно гудящих клаксонов, сливавшиеся в унылую песнь разыгравшейся стихии. Она тянулась над проспектами, запорошенными крышами домов и монументами – с севера на юг, всё больше погружая город во мрак безысходности. Выпуклая как рыбий глаз камера парящего над городом квадрокоптера фиксировала дорожные пробки. И лишь рядом по рельсам выделенной линии, словно по дороге жизни, бежали трёхвагонные трамвайные сцепки, то и дело ныряя в подземку и выныривая из неё обратно.
Увеличить составы вдвое распорядился Прутков. Внезапная авария на контактной сети едва совсем не обездвижила город. Случится этому не дали электромонтёры, быстро починившие оборванный провод. Но тем не менее людей на остановках за это время прибавилось изрядно. Сократить интервалы между составами при малом количестве водителей, как ни крути, трудно. Тогда Прутков принял решение – увеличить составы до трёх вагонов. Пассажиропоток вырос в несколько раз. Только с платформы «Площадь Ленина» такой поезд забрал почти три десятка людей и умчал сквозь чёрный портал на юг.
А по гранитным ступеням станции бежали медики. Они спешили к диспетчерской, из которой доносился плачь младенца.
Волгоград, январь, 2022
«Почти метро» или подземный скоростной трамвай Волгограда
Автор публикации
