«Предзнаменований не существует. Природа не посылает нам вестников — для этого она слишком мудра или слишком безжалостна»
Оскар Уайльд
Пенным фонтаном изверглось шампанское из тёмно-зелёной бутылки, и подставленные к горлышку хрустальные бокалы наполнились белоснежной шипучей «лавой», которая бурлила и вздымалась вверх, переливаясь через края и стекая по стенкам снаружи. Под громкие возгласы, под смех и мелодичный звон хрусталя мы выпили за «встречу друзей». Можно было считать — начало вечеринке положено. Как и всегда.
Как всегда, мы каждый год с друзьями выбираем свободный уик-энд и собираемся вместе. Встречаемся обычно у меня дома, потому что я единственный, кто не покинул родные края. Остальные разъехались по стране кто куда. А я вот остался в Бей-Сити, штат Мичиган. В этом городе прошло наше детство, школьные годы и ранняя юность. Мы все учились в одной школе, а потом в одном колледже. Теперь, благодаря тому, что встречи проходят в моём доме, у друзей есть возможность лишний раз приехать в родные края, навестить город своего детства, а заодно и своих оставшихся здесь родственников. К тому же, я живу в прекрасном месте, в Аплин Бич, в собственном доме, расположенном на берегу Гурона. Из окон моего коттеджа открывается прекрасный вид на залив Сагино; до его берега рукой подать. Ну чем не романтическое место для встречи с друзьями детства.
В этот год мы собрались в 24 раз. А начало было положено ровно через год после выпускного бала. С того времени собираться всем вместе вошло у нас в традицию. Где бы кто не находился, что бы не делал и чем бы занят не был, на «встречу друзей» каждый приезжает обязательно. Это закон. Тем более, дата всегда оговаривается заранее (иногда даже на самой вечеринке).
Нас, друзей, пятеро. Было шестеро, но, увы, моя Стефани шесть лет назад отошла в мир иной: умерла от какой-то малоизвестной заразы, которой нахлебалась, купаясь в озере. Какая только гадость не сливается в Гурон и Великие Озёра из многочисленных фабрик и заводов.
Меня зовут Стив. Мои друзья, это: Мелани и Ричи, Нона и Ронни — обе семейные пары. Мелани и Ричи сейчас живут в Прайнвилле, штат Орегон; Нона и Ронни в Алегзандрии, штат Луизиана. Мы все знакомы ещё со школы, дружим с детства. Даже три наши свадьбы мы отпраздновали в один день. Для такого торжества пришлось арендовать в Сагино самый просторный ресторан на целые сутки. Громкая свадьба была, весёлая.
Когда мы распили первую бутылку шампанского, Рони откупорил для женщин вторую бутылку игристого, а мы, мужчины, перешли на более серьёзные, ковбойские напитки: на виски, и на грог (тоже с виски). Так вчера начинался наш вечер: весело, с ностальгическими воспоминаниями о прошлом, приятными впечатлениями от настоящего и светлыми мечтами о будущем. Впрочем, как это обычно и происходило в прошлые разы.
В прошлые — да. Но не в этот раз. Вчера всё пошло не так.
Первой почувствовала недомогание Мелани.
Из статьи «Уолл-Стрит Джорнэл», апрель 26, 1970:
«Движение «консервационистов» возникло как движение ещё во второй половине 19 века, когда Соединённые Штаты пребывали в сравнительно лучшем положении в отношении экологической чистоты воздушного и водного пространства, нежели сегодня. Недолго подсчитать, и даже просто представить, насколько в то время меньше находилось в нашей стране фабрик, заводов…»
После душещипательного и как всегда затяжного второго тоста, произнесённого красноречивым Ричи, только мы пригубили бокалы, как вдруг Мелани поперхнулась и закашлялась; потом тяжело задышала, принялась хватать ртом воздух, ощупывая рукой горло и грудь, и, теряя сознание, стала медленно соскальзывать со стула, опускаясь под стол. Ни у кого не вызвало сомнений, что происходит с Мелани.
Мы знали симптомы этой новоявленной болезни, которую медики нарекли как «синдром НЧВ» (синдром Недостаточности Чистого Воздуха); и были хорошо осведомлены, благодаря телевидению, о способах оказания первой помощи при таких ситуациях: пятиминутные ролики прерывают трансляции чуть ли не по два раза в час, в которых заботливое министерство здравоохранения, в лице какой-нибудь разукрашенной медсестры-фотомодели, обучает население правилам первичной помощи при так называемом «отсутствии свежести» и в случае интоксикации в следствие употребления продуктов, поражённых грязной водопроводной водой. Теперь, вставая по утрам, мы не спешим взглянуть на термометр, чтобы узнать температуру на улице, — нынче первым делом смотрят на прибор, установленный в каждом доме, и проверяет показания уровня загрязнения воздуха как внутри помещения, так и снаружи: на электронном табло прибора высвечиваются две цифры, показывающие индекс засорения атмосферы на данную минуту и содержание в его составе в процентном соотношении диоксид азота, фенола, формальдегида и бензапирена.
Из истории мировых экологических катастроф:
«Лондонский смог 1952 года.
5 декабря 1952 года Лондон окутал едкий смог, который развеялся только к 9 декабря. Поначалу людей это не насторожило, так как для этих мест туман не редкость. Но позже медицинские исследования выявили смертоносный характер бедствия. Во время антициклона, принёсшего холодную и безветренную погоду, загрязняющие вещества – в основном уголь – собрались над городом, образовав толстый слой смога.
За это время от острого бронхита скончались 3500–4000 человек, в основном пожилые люди и дети».
Респиратор Мелани не помог — она оставалась без чувств. Рони перенёс её на диван, а Ричи ушёл к своей машине, чтобы забрать из багажника кислородные маски и баллончики с кислородом. Я закрыл все форточки в доме («Действие номер 1»), следуя «Инструкции по оказанию первой помощи при синдроме НСВ», и тоже отправился в кладовую за противогазами. По пути ещё раз проверил показания прибора — всё было в норме: воздух в доме, как и снаружи, был свеж и чист, как никогда, хотя в последние недели формальдегид и диоксид азота часто превышали норму, что заметно ощущалось при дыхании, особенно по вечерам в рабочие дни. Но, несмотря на то, что на данный момент внутри дома присутствовал необычайно чистый воздух, тяжесть при дыхании всё равно ощущалась. Возможно, это какие-то другие опасные примеси находились в атмосфере. Ведь что ни день, то на планете появляются какие-нибудь новые опасные вещества.
Досадно, конечно, что «программа Коллинза-Франка» не до конца доработана, — а ведь какая была величайшая задумка. Похоже, проект по ликвидации экокатастрофы Земли, направленный на полную консервацию отходов, применение пылеосадительных камер и циклонов для защиты атмосферы от аэрозольных и газовых выбросов, по-видимому, дал сбой. А сколько лет ушло на его разработку и внедрение, сколько денег потрачено на осуществление этого проекта! Проку, получается, — никакого. Выходит, напрасно удлиняли все в мире заводские трубы и «надевали» на них громоздкие очистные колпаки-циклоны, если мы по-прежнему дышим чёрт знает, чем. Неужели так и останутся стоять «мёртвым грузом» — вечными памятниками истории, символизирующими последнюю, отчаянную попытку человечества спасти мир от экологической катастрофы — все эти гигантские сооружения промышленных районов городов.
Утром, когда мои друзья приехали, мы все вместе гуляли по пляжу, но никакого удовольствия от прогулки никто из нас не получил: настроение подпортил гнилостный запах, исходящий от множества мёртвой рыбы, которую озеро выбросило на берег. Эта картина поразила моих друзей (я-то к этому уже привык). Вода в озере выглядела кристально чистой, — и сомнений не вызывало то, что «программа», вроде как, работает. К тому же ежедневные результаты анализов санитарно-эпидемиологических служб города убедительно говорили, что состояние как водоёмов, так и воздуха, просто отличные (результаты экспертиз можно легко узнать на сайте). Сейчас, когда программа в действии, когда все в мире заводские и фабричные выбросы в атмосферу проходят тщательную фильтрацию, когда для очистки сточных вод применяются новейшие биофильтры, — такая картина с дохлыми рыбами, увы, выглядит ужасающей и не вселяет никакой надежды на улучшение экологической обстановки.
— А вчера что произошло, читали? — вспомнил Рони. — На восточное побережье Африки вынесло миллионы мёртвой рыбы. И знаете в основном какой вид преобладал? Не поверите — акулы. А ведь это самые древние морские обитатели, которые сумели сохранить себя на протяжении миллионов лет, несмотря на катаклизмы.
— И это в то время, когда под экоколпаками находятся все самые опасные заводы и предприятия, — добавил Ричи.
Мы разом повернулись и посмотрели на столб дыма, извергающийся на полуторатысячефутовой высоте из горловины заводской трубы на окраине Алпина. Над крышами корпусов предприятий кружили стаи ворон, и до нас доносилось их возмущённое карканье.
Из истории мировых экологических катастроф:
«Канадская экологическая катастрофа.
Это случилось в Канаде, в провинции Онтарио. Это загрязнение окружающей природной среды произошло в 1970 году. Основным загрязняющим веществом была ртуть, которая попадала в природные системы по причине незаконного выброса промышленным объектом Dryden Chemikal Company.
В результате электрохимического производства хлора, которое сопровождалось сбросами химических отходов, содержащих ртуть, пострадали индейцы, проживающие на территории Онтарио. Считается, что неврологическое заболевание, которому подверглись общины индейцев, возникало в результате употребления в пищу рыбы, заражённой ртутью. Данное заболевание называли Минимата, потому что синдром был похож на случившееся ранее отравление в японском городе Минимата…»
Мелани не помогали ни респираторы, ни противогазы («Действие номер 2» подразумевало в случае осложнения применить их). Хотя она и пришла в себя, всё равно продолжала задыхаться. На всякий случай я включил регенератор кислорода на полную мощность, несмотря на то, что прибор показывал состояние атмосферы «В норме».
Вскоре и Нона плохо себя почувствовала. Спустя полчаса, и мы все ощутили кислородное голодание. Воздух стал плотным и тяжёлым; приходилось делать глубокий вдох, чтобы наполнить им лёгкие в достаточным количестве. Ощущение подобное тому, когда находишься в подземном бункере на глубине ста пятидесяти футов.
Итак, «Действие номер 1» и «Действие номер 2» не работали.
Уже темнело. Ни о какой вечеринке, естественно, не могло идти и речи. Мы были удручены происходящим и, естественно, расстроены. Только не понятно было, что же происходит с воздухом? Он стремительно наполняется каким-то удушающим газом.
Конечно же, каждый из нас знал с детства об экологических проблемах — все мы выросли в эпоху экологического кризиса, начало которого датируется 19 веком, временем возникновения промышленного производства. Мы дети того времени, когда в школе одним из основных предметов являлась не только инвайроментальная социология, но и такая дисциплина, как медицина экологических катастроф, на уроках которых мы выполняли практические упражнения, отрабатывая навыки оказания первой помощи при отравлении водой или воздухом. Не нам рассказывать про симптомы «НЧВ», и как с ними бороться, применяя специальные приборы и препараты. В последние годы любой грамотный и уважающий своё здоровье человек может — и должен! иначе в некоторых случаях страховка не будет выплачена — свободно приобрести их в любой аптеке. Если вы загремите с синдромом «НЧВ» на больничную койку, и окажется, что вы не использовали в доме установку для очистки воздуха, «предлагаемую» заботливым государством ради вашего же здоровья (всего-то за пару тысяч зелёных), — вам удвоят стоимость лечения и впихнут аппарат втридорога. Сегодня он как огнетушитель, которой на всякий пожарный случай, как говорится, должен находиться в каждом помещении. Сейчас с этими нанотехнологическими штучками проблем нет — в продаже есть всё. Производство фильтров, спецпротивогазов и респираторов, системных установок регенерации кислорода для малых помещений, — чего только не напридумывали за последние десятилетия, лишь бы не менять саму технологию, не переходить на более экологически чистое и безотходное производство. Конечно же, легче водрузить колпак на заводскую трубу и обязать каждого жителя купить такой же, только мини, и нацепить его на вытяжную трубу собственного дома, чем навсегда закрыть вредное производство или перейти на альтернативное топливо или энергию.
Печально и то, что все эти новшества не приносят ожидаемого положительного результата. С января прошлого года весь мир отказался от двигателей на жидком топливе, — и теперь все автомобильные заводы перешли на выпуск электромобилей (ну, кроме пары заводов, насколько мне известно, которые продолжают выпускать дизельные движки для внутреннего рынка в Китае). Дизельные двигатели применяются только на спец- и сельхозтехнике. Городской воздух стал в два раза чище, по сравнению с прошлым веком. Возродили, наконец-то, полуразрушенный Детройт, вернули в город жизнь: автозаводы заработали вновь, как четыре века назад. Но только теперь все предприятия окружены пылеуловителями и оснащены трубами, высотой в небоскрёб. Смог исчез. Давно уже нет той знаменитой дымки над промышленными районами крупных городов, которая окутывала их ещё недавно. Казалось бы, чистота восстанавливается, но…
Но, однако, рыба по-прежнему дохнет, и…
И почему-то Мелани снова потеряла сознание.
Из газеты «Нью Рипаблик» от 23 августа 1967 года:
«Граждане США!
Присоединяйтесь к молодёжно-студенческому общенациональному движению в защиту окружающей среды. Сегодня нельзя закрывать глаза на то, что уничтожаются леса, истребляются редкие виды животных, загрязняется атмосфера и водные ресурсы…»
Сомнений больше не оставалось — воздух отравлен. На всякий случай мы надели противогазы.
Наша первичная помощь ничем не помогла Мелани, и было решено, что врачи ей помогут существеннее — «Действие номер 3». Я набрал номер окружной больницы в Бей-Сити, но никто не поднял трубку. Оставив телефон на автодозвоне, мы с Ричи перенесли Мелани в джип, на котором они приехали. Когда спустя пять минут из больницы так никто и не ответил, Ричи сам повёз её туда, пообещав нам позвонить сразу, как только Мелани осмотрят доктора.
Они уехали.
Ричи, как обещал, так и не сообщил нам о том, как они доехали. До сих пор о них ничего не известно.
Из истории мировых экологических катастроф:
«3 декабря 1984 года в Индии, в городе Бхопал, произошла техногенная катастрофа. Причины не установлены до сих пор. С одного из заводов было выброшено в атмосферу около 42 тонн ядовитых паров метилизоцианата. Сразу погибли 3 тысячи человек. Ещё 15 тысяч — в последующие годы».
Прошёл час, как Ричи уехал в больницу. Все наши попытки дозвониться ему оказывались тщетны — городская и мобильная телефонные сети были отключены: ни гудков, ни автоответчиков — полная тишина. Телевидение тоже прекратило вещание. Я поспешил в кабинет, чтобы воспользоваться компьютером, надеясь, что в интернете прочитаю последние новости и узнаю, что же происходит в нашей местности (а может и не только в нашей, а и во всём штате). Не дай бог, конечно, но не исключено, что где-то произошла серьёзная авария, допустим на каком-нибудь химическом заводе, а мы и не знаем об этом; или произошла утечка отравляющих веществ на одном из предприятий Детройта.
Компьютер загружался медленно, а когда моё терпение уже иссякло, и я хотел было уйти, на экране монитора появилась надпись «Нет соединения интернета!»
Пришло осознание: в мире произошло что-то плохое…
Из истории мировых экологических катастроф.
«25 марта 1989 года у берегов Аляски произошла авария, нанёсшая наибольший ущерб этому побережью. Танкер «Эксон Вальдез» 24 марта 1989 года налетел на Блайт-риф. В воду вылилось, по официальным данным, около 40 миллионов литров нефти. Защитники природы с этой цифрой не согласны.
В результате этой катастрофы пострадало около 1700 миль побережья».
В моё сердце закрался страх — точно такой же, какой я испытывал в больничной палате, когда умирала Стефани: страх перед будущим, в котором не будет рядом самого дорогого и близкого человека.
Об отсутствии интернет-связи я сообщил друзьям. Но они уже об этом знали: Ронни хотел позвонить в Луизиану детям, не получилось. Нона надела противогаз и в сопровождении Рони вышла на веранду. Я последовал за ними.
— Досадно-то как, — под маской голос Ноны был приглушённым, — такой вечер испортили. — Она имела в виду правительство и промышленных магнатов.
— Да уж, такого ещё не хватало, — высказал досаду Ронни, — вместо праздника залечь в больницу. И всё из-за этого воздуха. Грёбаные заводы!
Со стороны Бей-Сити слышался вой сирен медицинских и пожарных машин.
— Началось, — сказал я, и подкурил сигарету.
— Стив, а ты ещё и куришь, — сделал мне замечание Ронни — ярый противник курения. — И так дышать нечем, а ты ещё и травишь себя. Пожалей свои лёгкие.
— Да ладно, — отмахнулся я, и отошёл в сторону, чтобы табачный дым не попадал им в лица, — Мы и так дышим непонятно чем. Больше вреда в воздухе, чем в сигаретах.
— Да уж, к сожалению, это так, — согласилась Нона.
Уже стемнело, и с озера повеяло прохладой. Мы вернулись в дом. Я нажал клавишу выключателя, чтобы зажечь люстру, но электричества не было. Некоторое время мы стояли в полутьме в тревожном молчании, глядя на чёрные силуэты друг на друга. Ни у кого не было, по-видимому, ни слов, ни каких-то предположений по поводу происходящего, хотя каждый из нас понимал, учитывая «молчание» Ричи и события, предшествующие этому, что грядёт невидимая — пока ещё невидимая — беда.
Из истории мировых экологических катастроф.
«13 ноября 2002 года произошла крупная морская экологическая катастрофа у берегов Европы, возле Галиссии, Испания. Взорвался «Престиж» — однокорпусный танкер, плавающий под багамским флагом. В течение недели из танкера вытекало около 1000 тонн нефти в сутки. 19 ноября 2002 года «Престиж» раскололся на две части и затонул в 130 милях от Галиссии. В море вылилось более 20 миллионов галлонов нефти».
За час до полуночи Нона внезапно сорвала с головы противогаз, и как пойманная рыба, глотая ртом воздух, закатила глаза и потеряла сознание. Удушливый воздух нагрянул так неожиданно, словно его ветром занесло в дом. Ронни пытался привести жену в чувства, распыляя над её лицом баллон с кислородом, теребил щёки, без конца прощупывая пульс, плакал и начал тоже задыхаться и кашлять. Я испугался, и от паники ничего не соображал. Принялся в темноте метаться по комнатам, пытаясь понять происходящее. Когда почувствовал одышку, выбежал на веранду. Закурил. Уже плевать было на табачный дым — и так всё плохо.
Вдали, со стороны пляжа, слышался звон колокольчика, а в окрестностях — шум автомобильных моторов; отовсюду доносился запах костров; между деревьев мелькали отсветы огней самодельных факелов; люди в панике покидали жилища, плакали дети. Мои соседи, спешно запрыгнув в машины, семьями покинули свои жилища.
И тут я впервые за вечер почувствовал (заметил) кое-какое различие: на улице дышать было чуть легче, чем в помещении. Разницы почти никакой, совсем на чуть-чуть, но на открытом воздухе было значительно легче дышать. Странно: казалось бы, всё должно быть наоборот: ведь это с улицы в помещение поступает загрязнённый воздух, а внутри дома, который к тому же ещё и наглухо закрыт и в котором включён регенератор воздуха, а на лицах надеты респираторы, — должно быть намного свежее, чем снаружи. Я обнаружил ещё одну аномалию: воздух был отравлен не полностью, а местами. В одной зоне тебе нечем дышать, а в другой, переместившись на шаг в сторону, вроде как становится легче.
Со стороны палисадника послышался шорох и сдержанный кашель: кто-то продирался в темноте сквозь кусты шиповника. Через мгновение передо мной появились два испуганных мальчика лет десяти. Они остановились, заметив меня. Страх в их глазах сменился выражением горя. Лица блестели от испарины. Мы некоторое время молча смотрели друг на друга, пока один из мальчиков не спросил меня:
— Вы не видели нашу маму?
Я ничего не ответил, не желая разочаровывать их.
— Она сказала, что пошла на пляж.
Второй парень захныкал, и они убежали в сторону залива, растворившись в темноте. Я ещё некоторое время слышал, как они кашляли, и почему-то вспомнил о том, что кислородное голодание мозга притупляет память (это из «Инструкции по оказанию первой помощи»).
Из истории мировых экологических катастроф:
«18 апреля 2013 года в американском городе Уэст, штат Техас, на заводе удобрений произошёл мощный взрыв. 100 зданий в округе разрушились, в том числе школа и дом престарелых. В результате аварии погибли 15 человек, раненных около 200. Сам городок стал похож на зону военных действий или на съёмочную площадку очередного фильма про Терминатора. Изначально на заводе произошёл пожар, а взрыв случился в тот момент, когда пожарные пытались справиться с огнём. По меньшей мере 11 пожарных погибло. Взрыв был такой силы, что Геологическая служба США зафиксировала колебания почвы магнитудой 2,1. Власти объявили эвакуацию жителей. Над городом была введена бесполётная зона на высоте до 1 мили.»
— Раньше хоть респиратор помогал, — на веранду вышел Рони, — а сейчас от него никакого толку.
— На улице легче, — сказал я ему в ответ и предложил перевести Нону на веранду.
Он отказался: — Не ощущаю разницы. Пусть будет там. Я распылил баллон кислорода в комнате, вроде стало лучше. Её знобит. Пойду к ней, Стив. Если так будет продолжаться, надо что-то предпринимать.
— Рони, я поеду в город, — предупредил я. — Вы оставайтесь, а я за помощью. Постарайтесь продержаться полчаса.
Перед тем как закрыть за собой входную дверь, друг оглянулся на меня, и в его глазах я прочитал безнадёжность — точно такую же, какая была в глазах Стефани за неделю до её смерти.
Я хотел было пойти к машине, но странный звон и неразборчивое бормотание в темноте, заглушаемое шелестом волн, заострили моё внимание: кто-то медленно брёл вдоль берега. Я остался на веранде, чтобы посмотреть, кто это. Человек, который шёл в темноте, явно никуда не спешил и, по-видимому, не испытывал симптомов «НСВ»: он что-то, похожее на молитву, бубнил себе под нос. Сразу две мысли пришли мне в голову: либо этот тип сумасшедший, либо (вспомнились картины средневековья второго тысячелетия) прокажённый. Печальный звук колокольчика, привязанного либо к шее, либо к посоху, обозначал каждый шаг странника. Двоякие чувства овладели мной, и оба противоположные: тревожность и в тоже время умиротворённость; бродяга этот — то ли к добру, то ли к несчастью.
Наконец, появился чёрный силуэт, и я расслышал слова, что он говорил. Человек был похож на монаха. Он медленно шёл по пляжу, одетый в чёрную рясу с широким капюшоном, наполовину скрывающим его верхнюю часть лица, и вторил одно и то же:
— … спасёт этот мир. Только она спасёт, ибо Господь ниспослал нам её, дабы уразумели мы, неразумные, как никчёмны перед силой его, перед добротой его. И да возблагодарим же мы всевышнего милосердного нашего за спасение наше… за чудо им подаренное нам, ради продления жизни человеческой…
Монах, поравнявшись с моим домом, остановился. Чёрная дыра капюшона повернулась в мою сторону — он смотрел на меня. Но мне его лица было не видел. Одной рукой он и в самом деле держал посох, на конце которого болтался колокольчик, а другой придерживал прямоугольный чёрный ящик, висящий на перекинутых через шею ремнях.
Монах направился в мою сторону.
— … ибо коптилка спасёт мир, и жизнь на земле продолжится… только она, о, чудо господне, вернёт нашему разуму прежнюю трезвость…
Из новостей BBC, Mashable, 22 апреля 2017 года.
«Марш учёных» — первый в истории, который совпал с Днём Земли. Его цель — обратить внимание общественности на состояние окружающей среды.
Учёные проводили акцию протеста в сотнях городов мира. Главная акция намечена на субботу. Как заявили организаторы протеста, она не будет направлена против президента Трампа, хотя само движение возникло как реакция на действия его администрации. Трамп неоднократно заявлял, что не верит в глобальное потепление и считает его обманом.
Его взгляды вызвали тревогу в научном сообществе в связи с тем, что сомнению подвергаются обоснованные научные данные».
— …коптилка, мир спасёт коптилка… Кому коптилку? — продолжал изливаться незнакомец.
Всё происходящее мне казалось мистикой, а скиталец в рясе с капюшоном — символом Смерти, только с посохом вместо косы.
— Хорошая, новая коптилка… кому коптилку? Ибо нет иного спасения, кроме священного дыма господня…
Я решил, что он сумасшедший. Из короткой трубы, торчащей из крышки ящика, который висел у него на животе, небольшой струйкой выходил дым. По-видимому, это и была та самая коптилка, о которой он говорит, как о спасительной. Я пришёл в ярость: эту коптящую штуковину он, умалишённый, тащит прямо к моему дому!?
— Послушай, дружище, — крикнул я ему, — не стоит подходить ко мне со своей коптильней! Дышать и так нечем, а ты ещё со своим дымом…
— Возьмите коптилку, избавьте себя от погибели, — Он будто не слышал меня, продолжал приближаться к террасе, — ибо спасение ваше в руках ваших, в которые Господь наш всемилостивый вложил чудо чудное, от беды исцеляющее…
— Не приближайся, слышишь! — Я не на шутку разозлился, мне не нравился этот монах, или кто он там на самом деле.
Может он и впрямь прокажённый какой, сбежавший из лепрозория?
— Убирайся отсюда! — приказал я ему. — Иди куда шёл. Ты что, совсем спятил? Убирайся со своей коптилкой!
Монах остановился, и теперь я мог видеть большую часть его лица под капюшоном. Это был старик с седой бородой — старец. Он завёл руку за спину и извлёк из рюкзака, висящего на спине, пригоршню чего-то, что затем высыпал внутрь ящика, открыв сбоку створку. Коптилка запыхтела, изрыгая клубы грязно-серого дыма, затрещала; из трубы полетели оранжевые искры. Запах угольной гари, подхваченный порывами ветра, достиг моего носа. Тут моему терпению наступил предел. Ронни, видимо услышав наши голоса и вышел из дома.
— Коптилка спасёт мир, только коптилка, ибо священный дым господень избавит мир от погибели… Купите…
— Пошёл вон, мать твою! — крикнул Ронни, спустился с веранды и быстрым шагом направился к старику. — Ты что, совсем с катушек съехал! Тут дышать нечем… А ну, давай, туши свою коробку… — Рон толкнул кулаком старца в грудь — тот начал заваливаться назад. Но друг остановил падение, удерживая старика за ремни от коптильни. — Дай свою коробку!
Он скинул с его шеи ремень и отбросил коптилку в сторону: та заискрилась, зачихала клубами дыма, дверца зольника открылась, и раскалённые угли выкатились на песок. Рони хотел было ещё раз ударить старика, но ограничился толчком в грудь, от которого ряженый монах попятился назад и упал.
— Проваливай, старче, прошу тебя по-хорошему, иначе ей-богу поколочу. — Затем Ронни поднял коптилку и, отворачивая лицо от чёрного дыма, отнёс её к берегу и закинул как можно дальше в воду. Та наполовину затонула и зашипела, выпуская пар, как паровоз.
Из истории мировых экологических катастроф:
«Норвежское море, 9 октября 2043 года. Неполадки с электричеством на плавучей нефтяной платформе обесточили внешнее освещение. Сухогруз, следовавший в российский порт Мурманск из Канады, столкнулся с платформой. В результате аварии произошёл разрыв нефтепровода, возгорание и взрыв. Корабль от полученных пробоин спустя сутки затонул. Два члена экипажа сухогруза пропали без вести. Нефть в открытое море вытекала из скважины в течении двух суток, пока пожар не был потушен. Всего погибло 58 человек.
Нефтяное пятно имело размер, равный территории Португалии. Десятки миллионов различных видов рыб погибли, сотни китов были выброшены на берега Шпицбергена, Гренландии и Норвегии».
Старик поднялся, опираясь на посох, отряхнулся и направился к заливу; вошёл по колено в воду, поднял затопленную коптилку и слил воду из корпуса. Вернувшись на берег, он повесил её обратно на шею и побрёл, как ни в чём не бывало, вдоль берега на север, в сторону устья реки Кавколин, продолжая свои причитания: — Неразумие наше прости нам, Господи, прости нам грехи наши…
Мы молча смотрели ему вслед. Вскоре старец растворился в темноте, и только тревожный звон колокольчика ещё долго слышался в ночи, пока не утонул в тоскливой музыке приливных волн Гурона.
— Стив, посмотри туда. — Рони повернулся и указал на юг: там, за соседним домом, над горизонтом пылало оранжевое небо. — Никак полыхает Детройт, мать его.
Похоже, он был прав, такое зарево мог вызвать только крупный пожар в Детройте. А город в ста милях от нас! Что могло вызвать такой пожарище? Не оттуда ли ветер принёс к нам отраву?
Рони вернулся к Ноне, а я пошёл в гараж, завёл машину и поехал в Бей Сити. То, что происходило в Аплин Бич, было больше похоже на сюжет из фантастического фильма про апокалипсис. Паника от удушья вывела людей на улицу. Кто-то сидел, задыхаясь, кто-то лежал на земле и бился в конвульсиях; некоторые люди хаотично бегали по улицам вслепую, как будто искали участок пространства с чистым воздухом. Несчастные натыкались то на друг друга, то на фонарные столбы, на ограды, автомобили; большинство из них падали в изнеможении и умирали. По мере продвижения, свет фар моего пикапа выхватывал из темноты лежащих на дороге мёртвых животных: собак, кошек и грызунов. Я как мог старался объезжать трупы. Гибель настигала всех: и птиц, и даже живучих крыс, которые зигзагами бегали в агонии, с визгом натыкаясь друг на друга.
Я почувствовал удушье. Противогаз, который был на лице, только затруднял дыхание. Пришлось снять его и закинуть на заднее сиденье. Чем дальше я ехал, тем меньше попадались люди — я имею в виду, живые люди. Дороги были загромождены машинами с умершими людьми внутри.
В какой-то момент я задумался над тем, куда я еду? Что хочу узнать? А главное, — у кого узнавать? Кого мне просить помощи, если все сами ищут её.
За сто ярдов до перекрёстка Паттерсон-роуд и Уайлдер-роуд, напротив стоянки для автодомов, я остановился — закружилась голова. Дальний свет встречной машины, появившейся впереди, ослепил меня, и я даже не успел не то что среагировать, а даже понять, что происходит, как почувствовал сильный удар — в мой пикап врезался джип. Не пристёгнутый ремнями безопасности я по инерции подался сначала назад, а потом вперёд, ударившись головой о лобовое стекло.
Хорошо, что не ехал, а стоял на месте, потому удар оказался не такой сильный: слегка поранилась голова и болела ушибленная о рулевое колесо грудь. Я выбрался из машины, подошёл к джипу и заглянул внутрь. Водитель, судя по всему, ещё до столкновения потерял сознание: никаких видимых повреждений вследствие аварии я на нём не заметил, к тому же он был пристёгнут ремнями. Из-под капота моего седана валил пар, и дальнейшее движение на нём не представлялось возможным. Всё острее я чувствовал тяжесть в лёгких и повышенное давление. Окружающий мир, как карусель, кружился перед глазами. Но даже сквозь помутнённое сознание я пытался найти спасение и определить, осматривая близлежащие дома, есть ли в них кто живой. Но в каждом доме, в каждом окне ощущалась холодность и пустынность. Где-то в центре города, стороны центральных улиц, доносился вой сирен, вдали, между деревьями, мелькал свет фар. Но в зоне видимости людей не было.
Я пошёл по дороге вдоль забора, ограждающего территорию выставленных на продажу автодомов. В окошке офиса горел свет. Возможно, там кто-то находится. С надеждой на то, что охранник или продавец живой, я поспешил на этот свет, как ночной мотылёк на фонарную лампу.
Из истории мировых экологических катастроф:
«2119 год, май 22. В Бразилии, в предместье города Ресифи, на недавно построенном химическом заводе произошла авария. Диоксином была заражена территория в 45 кв. миль. Пострадали более 2500 человек. Произошла массовая гибель животных и растений. Большая часть лесных массивов к северо-западу от города была навсегда уничтожена. Более пяти лет продолжалась ликвидация последствий техногенной катастрофы».
Хотелось курить, несмотря на затруднённое дыхание, но пачка сигарет осталась в машине. В какой-то момент я потерял контроль над сознанием и, как при сильном алкогольном опьянении, упал. Только что видел перед собой улицу и прицепы автодомов, и — р-раз, передо мной уже звёздное небо. Я лежал и смотрел на космос, не хотелось ни шевелиться, ни подниматься. Сонливость указывала на то, что силы постепенно покидают меня. Приятно было осознавать, что последнее, что я увижу перед уходом в мир иной — это звёзды.
Но картину звёздного неба вдруг заслонил силуэт человека — мужчины пожилого возраста, который склонился надо мной. И первое, что я ощутил, это запах табачного дыма, который успокоительно подействовал на меня — он держал во рту сигарету, разговаривая сквозь зубы.
— Поднимайся, парень, — скомандовал он и приподнял меня за плечи. — Скорее пойдём в помещение. Держись.
Он помог мне подняться. Придерживаясь за его плечо, я пошёл вместе с ним к одноэтажному строению — к тому домику, в окошке которого увидел свет. Весь путь мужчина докуривал сигарету. Я поразился его выносливости: в то время, когда мир задыхается от нехватки свежего воздуха, он преспокойно курит табак. Но тут же вспомнил, что и сам был готов закурить пять минут назад.
Мы вошли в небольшое строение, оборудованное для охраны. Перешагнув через порог, я сначала отпрянул назад, потому что внутри было так накурено, что дым стоял «столбом». Казалось, что тут не рабочее место, а курительная комната. У стены стоял кожаный старый диван, возле окна стол, на котором стоял монитор: на экране отображались несколько картинок с наружных камер видеонаблюдения; в углу дребезжал маленький холодильник, возле которого располагался столик с посудой и электрочайником. Но больше всего меня поразило наличие электрического света!
— Это генератор, — угадывая мои мысли, пояснил мой спаситель, наблюдающий, с каким удивлением я смотрю на лампочку. — Закрывай дверь. — И, заметив моё недоумение, поспешил успокоить. — Заходи-заходи, не бойся, не отравишься. Это всего лишь табачный дым. Закрывай, не выпускай дым.
Всё ещё опасаясь задохнуться, я вошёл, и, к моему удивлению, не почувствовал себя хуже, а даже попросил сигарету. Может у него имеются какие-то особенные сигареты, целебный дым которых подавляет удушье.
— Я охраняю эту стоянку по ночам уже одиннадцать лет. –— Он протянул мне пачку «Лаки Страйк» и зажигалку. — Зовут меня Эд. Я из Сагино.
— Стив, — представился я, подкуривая. — В предместье живу, в Аплин Бич.
— Понятно. — Он включил чайник, предложил: — Кофе или чай?
— Мои друзья в беде… Они остались у меня дома. Я уехал за помощью, но…
— Но она понадобилась самому, — за меня ответил Эд. — Я всё видел. — Он показал на монитор. — Как в тебя въехал пикап… Ну так что, чай или кофе?
— Эд, мне надо обратно, спасибо, — ответил я, присаживаясь на диван. Дыхание начинало восстанавливаться, сердце успокаиваться.
— Да, понимаю. — Эд открыл дверь подсобного помещения, вытянул большую сумку и достал оттуда блок «Уинстона». — Вот, возьмёшь с собой. На первое время тебе хватит. Дальше сам раздобудешь. Думаю, скоро этого добра можно будет набрать бесплатно в любом магазине… — Он сел напротив меня и с печалью в голосе добавил: — Плохи дела, парень, ох уж как плохи.
Я молча смотрел на него и курил. Он тоже закурил. Теперь мы сидели, окутанные плотной завесой синеватого тумана, которой слоями висел в воздухе и кружился, завихряясь от дуновений наших движений и дыхания. Бредовая картина, согласитесь: в то время как снаружи весь город (или штат, или страна, а может весь мир!) гибнет от грязного, отравленного или не достаточно насыщенного кислородом воздуха, мы, как ни в чём не бывало, сидим здесь, в запертом помещении, и преспокойно курим.
Из истории мировых экологических катастроф:
«30 июня 2272 года в Ливии произошёл взрыв двух реакторов атомной электростанции недалеко от Триполи. Уровень радиации в прибрежных районах превышал норму в 9000 раз. В зону радиоактивного заражения попали соседние с Ливией государства: Египет, Тунис и Алжир; радиация также достигла Марокко, Испанию и Португалию. Количество пострадавших человек не установлено, но по оценкам независимых экспертов – до 15000; из них около 1000 погибли в первые трое суток. Значительный ущерб нанесён флоре и фауне северной Африки. Город Триполи «законсервирован», все столичные жители эвакуированы. Сама столица перенесена в Себху».
— Как же не вовремя прекратили производство автомобилей на бензиновом двигателе. Сейчас бы они как никогда пригодились, – с досадой произнёс Эд.
— Может я чего не понимаю, вы мне, сэр, подскажите: эти сигареты, этот дым, машины на бензине — к чему вы клоните, что знаете? В чём секрет, не пойму. За весь вечер вы первый, кого я встретил в твёрдом здравии. Вы не мучаетесь от удушья, выглядите вполне здоровым, при этом ещё дышите этим… — Я обвёл вокруг себя рукой, разгоняя облако дыма.
— Всё до невозможности просто, приятель. — Он улыбнулся, хотя эта улыбка не была той, которая указывает на счастливое состояние её обладателя. — Сейчас нет времени рассуждать — ваши друзья нуждаются в помощи. Чем смогу, тем помогу. Даст бог, выживем, и тогда встретимся и обсудим всё то, что произошло с… — Эд замолчал, подбирая слова. — Со всеми нами.
— Секрет в дыме? В особом сорте табака? — Я торопился узнать рецепт волшебного способа, потому что боялся: если сейчас уеду, то больше могу не встретиться с Эдом; и тогда потеряю рецепт «лекарства» против НСВ. — Вы знаете причину происходящего? Погодите-погодите… — вдруг я вспомнил некоторые детали.
Вспомнил тот факт, что я единственный среди друзей, кто был курильщиком. Но даже не это меня удивило: весь вечер, пока мои друзья задыхались и мучились, я более-менее сносно переносил недомогание, связанное с нехваткой кислорода, при этом ещё и курил, что, казалось бы, противоречило логике и здравому смыслу.
— Точно, — догадался я, — секрет в дыме. Только не понимаю тогда вообще ничего в происходящем. Как такое может быть?..
Эд выдвинул ящик стола, достал связку ключей от автомобильных замков зажигания. Выбрал один из них и протянул мне.
— За помещением офиса стоит трактор. Я покажу. На нём вернёшься домой. — Он улыбнулся, заметив моё недоумение: почему же трактор, если любой брошенный на дороге автомобиль куда быстрее доставил бы меня обратно в Аплин Бич, и пояснил: — Сельхозтехника работает на дизельном топливе, а тебе понадобится именно солярка. Трактор заправлен. Напротив, через дорогу, мастерская. Там открыто. Зайдёшь в ворота, слева висят длинные гофрированные шланги, увидишь. Возьмёшь один с собой… можешь сразу два, на всякий случай.
Я пока ничего не понимал, но молчаливо следовал указаниям Эда.
— Я пока не уверен, Стив, прошло мало времени, но такое впечатление, что природа переворачивает всё с ног на голову. Может я и ошибаюсь, и на кого-то этот метод подействует прямо противоположно, но для себя я сделал некоторое открытие: я нашёл способ продлить жизнь в создавшихся неблагоприятных условиях. Повторю: пока не уверен в его эффективности, и всё возможно, что таким образом протянуть можно будет лишь несколько недель. Но согласись, пусть это будет малость, зато она вселяет надежду. Даст Господь, и ситуация с воздухом через пару недель прояснится. — Он направился к выходу.
— Вы про сигареты? — гадал я.
Из истории мировых экологических катастроф:
«30 мая 2305 года в Канаде произошёл необъяснимый катаклизм, причины которого так и не установлены. В центральной и юго-западной части на территории Юкон, на площади свыше 600 тысяч кв. миль произошла гибель таёжных лесов и другой растительности. Кажущееся «подсыхание» деревьев началось ещё в конце августа прошлого года, и считалось следствием засушливого лета. Но уже зимой стало понятно, что леса чем-то заражены. Печальная картина открылась весной, в мае, когда растаял снег: на огромной площади не проросло ни одной травинки, а пожелтевшие, будто выжженные пожаром деревья так и не отпочковались.
Зафиксирована гибель некоторых животных, в основном насекомых и птиц».
Как только мы вышли на улицу, я неожиданно наткнулся на невидимую преграду — будто врезался в прозрачную стену. И столкнулся с этой преградой ни телом, ни головой, а носом, точнее, — лёгкими, при попытке вдохнуть. Меня обуял ужас — снаружи не было воздуха. Вообще. Дышать было трудно, будто твоё лицо накрыли подушкой. Я точно оказался в безвоздушном пространстве космоса, или под водой без скафандра: хочу сделать вдох, но лёгкие наполняются пустотой, в которой один процент кислорода.
Эд оказался предусмотрительнее — он закурил, перед тем, как выходить на улицу. И сразу кивнул на пачку, подсказывая мне выход из ситуации. Я спешно раскрыл упаковку и воткнул сигарету в рот, подкурил и… и постепенно начал появляться чистый… Господи, что за абсурд — чистый воздух. Разве может дым быть чистым? Но как бы это не звучало странно, когда я закурил, вокруг меня появился настоящий, чистый воздух! Это было настолько неестественно и дико, что стало несколько страшновато от перспективы, которая ожидала меня (и всех нас) в будущем.
— И про сигареты тоже, — продолжал Эд. — Пока что знаю одно: мне, да и тебе тоже, как я вижу, это идёт во благо. Это, конечно, не лучшее лекарство, и Министерство здравоохранения не одобрило бы его применение. Но как есть, и ничего не поделаешь. Помни, Стив: если табак помогает, то кури, кури, пока можешь. Не злоупотребляй, конечно, потому что неизвестно, насколько этот способ безопасен. Кури по мере необходимости. А для чего я предлагаю тебе трактор, ты сейчас поймёшь. Это будет второй способ не умереть даже когда закончатся сигареты.
На заднем дворе стоял новенький «Джон Дир». Эд завёл его и пригласил меня сесть в кабину. Рассказал, как управлять техникой и показал схему переключения передач. Мы попрощались, и я медленно, привыкая к управлению, на пониженной передаче выехал на дорогу.
Брезжил рассвет. В городе полыхали пожары. На улицах работали брошенные машины с мёртвыми людьми в салонах. Всюду лежали трупы животных; птицы замертво дождём падали с деревьев.
Из истории мировых экологических катастроф:
«12 февраля 2380 год, Новая Земля, Россия.
Во время испытания подводного термоядерного взрыва образовалось радиоактивное облако, шириной в 60 миль, распространившееся по продольной оси на 500 миль и накрыло собой архипелаг Шпицберген и прибрежную зону на севере Норвегии. Радиоактивная пыль со временем достигла северо-восточного берега Гренландии. Около 100 человек погибли, до 10 тысяч подверглись облучению от 250 до 350 рентген в час и умерли в последующие годы от лучевой болезни и онкологических заболеваний. Нанесёт колоссальный ущерб животному миру. На берега Норвегии и Фарерских островов в течение нескольких лет выбрасывались киты, моржи, тюлени, белые медведи и миллионы тонн трески и сельди».
Я ехал и думал о словах Эда про дым, и молился, чтобы Рони с Ноной дождались меня: я вёз им спасительное «лекарство». Когда снова почувствовал вакуум — нехватку кислорода, — закурил. И ужасная мысль пронзила меня: неужели теперь придётся курить через каждые десять минут?
Лучи восходящего солнца осветили находящиеся справа от меня высокие заводские трубы, и картина, которая представилась моему взору, заставила меня остановиться.
Огромные стаи птиц чёрным облаком кружили над пылеуловителями заводских труб. Птицы — их там было несколько десятков тысяч — тёмным пятном висли в клубах дыма, и до меня доносился их тысячеголосый жалобный гомон. Они как будто наслаждались, купаясь в дыму, намеренно окунаясь в гаревый столб, как в реку. Природа точно свихнулась, или это пернатые с ума посходили. А может таким образом они злятся на источник, который губит их?
Я поехал дальше, напуганный поведением птиц. Мне стало неловко и стыдно перед ними за то, что я — человек, и допустил это.
Статья из «Санди Таймс»:
«15 марта 2458 года — начало создания и разработки проекта планетарного масштаба по сохранению экосистемы Земли. «Программа Коллинза-Франка» (названная в честь разработавших её учёных: экосоциолога Питера Коллинза и экоинженера Гарольда Франка) претворялась в жизнь одиннадцать лет, десять из которых были потрачены на предварительную подготовку и производство технических средств. Только первые четыре года ушли на надстройку всех в мире производственных дымовых труб на высоту более 900 футов. Остальные детали впервые были разработаны и произведены по ходу выполнения проекта, в котором участвовали буквально все государства, так как, если бороться за чистоту точечно, положительного результата никогда не достичь.
Последний экологический колпак был надет на нефтеперерабатывающий завод в Филадельфии в апреле 2468 года, чем было ознаменовано успешное начало претворения программы Коллинза-Франклина в жизнь».
Нона скончалась. Рони я нашёл на пляже, он лежал на животе и учащённо дышал. Я перенёс его на веранду. Он пытался открыть веки, но даже на это у него уже не хватало сил. Надеюсь, он слышал меня и узнал. Не теряя времени, я закурил и стал дымить ему на лицо. Спустя пару минут он пошевелил губами, закашлял и, приподняв голову, принялся водить носом в поисках табачного дыма.
Оставив его, я вернулся к трактору, подогнал его к кухонному окну. Раскрутил гофрированный шланг, один конец надел на выхлопную трубу, расположенную над капотом, другой завёл в открытую форточку, — и запустил двигатель. Возвратился на веранду и перенёс Рони в дом, в столовую комнату, к тому времени наполненную выхлопными газами. Туда же перенёс и Нону из холла, в надежде, что она очнётся.
Уже полностью рассвело. Часы показывали 06.05. Я сидел и смотрел в окно на пустынный пляж. Из трубы, зажатой створкой форточки, мерно струился угарный газ. От серого тумана в комнате было сумрачно. Но то, что дышать было легко, обнадёживало. Правда немного першило в горле и резало глаза, но в целом — жить можно. Как же поразительно устроен мир: ещё недавно можно было угореть от выхлопных газов, уснуть и не проснуться, а сейчас он действовал, как эликсир. Но злоупотреблять им не стоило: кто знает, какие побочные эффекты могут проявиться.
Рони неподвижно лежал на полу. Судя по вздымающейся груди, он был жив. Но это не успокаивало меня, так как клетки мозга могли быть нарушены из-за кислородного голодания.
Нона так и не ожила. Стало грустно от мысли, что ещё двенадцать часов назад она с Мелани готовила индейку, сервировала стол, а мы с друзьями готовили барбекю, предвкушая прекрасный вечер «Встречи друзей».
До чего же обидно: ведь всё, вроде, было сделано для того, чтобы вернуть прежнюю, хорошую экологическую обстановку на планете, привести в порядок атмосферу, улучшить состав воды. «Программа Коллинза-Франклина» долгие годы разрабатывалась, и наконец-то, в том году завершилась и вступила в полную силу. Она осуществлялась одновременно во всём мире: все заводские трубы были увеличены на огромную высоту и прикрыты фильтрами, сточные воды проходят очистку с помощью многоуровневой системы фильтрации; вместо бензиновых наладили выпуск электромобилей. Нет больше атомных электростанций; химические и вредные отходы производства тщательно перерабатываются и консервируются. В том же Гуроне, два месяца назад, брали пробы воды, и результат оказался превосходный: она теперь кристально чистая, без посторонних примесей. Показатели уровня бактериологического загрязнения в мировом океане тоже в норме. Что же тогда пошло не так? Какого дьявола мы все гибнем?!
Вдруг я спохватился — меня пронзила ужасная мысль: что я буду делать,
/чем буду дышать/
когда закончится солярка, и трактор заглохнет?! Начал вспоминать, у кого есть собственная сельскохозяйственная техника. У Фредди Ньюмена на соседней улице был, кажется, минитрактор. И у лодочника Барни есть топливо для катера. Я хотел было поехать к ним, но… Что толку от того, что я привезу даже бочку солярки? Да пусть хоть цистерну. Когда-то же и оно закончится. Когда-то закончатся и сигареты… Гибель неизбежна. Невозможно же жить, будучи привязанным к источнику дыма. Неужели придётся постоянно находиться в закрытом помещении, всегда поддерживая огонь, и курить по пять, десять пачек сигарет в день, травить себя смолами, и в результате всё равно умереть от интоксикации. Никакой организм не выдержит такой колоссальной нагрузки. Стать вечным пленником, жизнь которого будет зависеть от грязного воздуха — неужели такая участь ждёт нас, людей, в будущем. Кто родится у таких людей? Какие будут дети?
Срочное сообщение ведущих СМИ США:
«24 мая 2469 года, в 19.30. по местному времени (округ Колумбия), со всех ведущих телерадиоканалов страны в прямом эфире транслировалось срочное обращение президента США Донавана Морта к нации и всему человечеству.
«Граждане, вопреки прогнозам, результат, на который полагались участники экодвижений, члены правительства государств и учёные, воплощая в жизнь «программу Коллинза-Франклина», предусматривающую спасение Земли от глобальной экологической катастрофы, к сожалению, оказался плачевным. Можно даже считать прямо противоположный. Получился «эффект бумеранга».
Несмотря на то, что состояние гидро- и атмосферы приведены в норму, и отрицательные показатели загрязнения экосферы планеты продолжают снижаться, что должно, казалось бы, радовать нас, с природой продолжает происходить пока что ничем не объяснимая аномалия. В последние месяцы участились случаи так называемого «синдрома нехватки кислорода», хотя состав воздуха находится в таком хорошем состоянии, как если бы мы дышали им, оказавшись на пять тысяч лет в прошлом, когда природа была девственной. Люди умирают от удушья и интоксикации. Источник происхождения отравляющего состава, газа или вируса, присутствующего в воде и атмосфере, к сожалению, пока не известен. Животный и растительный мир тоже гибнет. И всё это происходит на фоне «улучшения» — в кавычках — экологической обстановки…
… до выяснения причин и обстоятельств происходящего, просьба набраться мужества и терпения, и не поддаваться панике. И да благословит нас Господь! Аминь».
Меня стошнило. Я никогда так много не курил. Ещё и выхлопных газов надышался. Выбежал наружу освежиться, но «безвоздушное пространство» закупорило мои дыхательные пути: кислород на улице отсутствовал полностью. Пришлось закурить, восстановить дыхание, чтобы подбежать к трактору и выключить двигатель. Когда вернулся в дом, меня посетила мысль, возникшая, наверное, от моего отчаянного положения и общей усталости. Я посмотрел на бездыханные тела друзей и подумал: а не лечь ли мне рядом с ними и… уснуть? Тогда бы прекратился этот страшный сон.
Но хотелось жить. Несмотря на мрачное будущее, нужно было попробовать выжить. Хоть ещё немного пожить. Продержаться хоть несколько дней. Вдруг на днях придёт спасение, и кто-то где-то исправит ситуацию, ликвидирует аварию, если всё это происходит из-за техногенной катастрофы. И тут ко мне пришло озарение: кажется, я стал понимать всё происходящее вокруг. Понимать точно так же, как Эд. А ведь он верно рассуждал и сразу догадался, что, чёрт подери, происходит вокруг…
Мир можно ещё успеть спасти. Вот что меня озарило! Да-да, может я и обкурился, может и надышался выхлопными газами, но я понял — как можно спасти Природу от гибели.
Прихватив с собой блок сигарет, на машине Рони я помчался в город, чтобы найти людей. Хотя бы одного здравомыслящего человека. Желательно, должностное лицо. Мне нужно рассказать всё, что знаю, и предложить этот способ, чтобы исправить положение.
Рони не приходил в себя. Ему было и не лучше, и не хуже. Видимо, моя помощь пришла поздно, спасительный дым не помог ему. Он умирал, когда я покидал дом. Помочь ему я ничем уже не мог. А сидеть над полумёртвым другом, бездействуя, я не имел права. Мне надо было помочь миру.
Пока ехал, заметил вот что: если покурить в замкнутом пространстве, — в данном случае в салоне авто, — можно благодаря дыму, который остаётся от выкуренной сигареты, протянуть около часа. На улице, к сожалению, придётся дымить почти одну за другой; но в помещении достаточно одной-двух сигарет в час. Такое открытие меня несколько обнадёжило, хотя сильной радости не вызвало — я имею в виду «вечный плен».
В мэрии никого живого не оказалось, как и в ратуше. Церковь тоже было пуста. Но пока плутал по улицам, заметил несколько домов, из окон и труб которых шёл дым. Значит, мы не одни с Эдом, кто знает такой способ выживания. Вот только некоторые люди, по-видимому, переусердствовали, разжигая костры, и дотла сожгли свои жилища. Пожары всё чаще попадались на моём пути.
Я продолжил поиски, рассчитывая найти более компетентных людей, способных принимать адекватные решения.
И вот, казалось, радость ожидала меня в офисе окружного шерифа, где я обнаружил двух полицейских, которые сидели, закрывшись в кабинете. И знаете, что они там делали? Верно — они курили. Они сидели, испуганные и одурманенные, в плотной завесе дыма. Я им вкратце описал свои планы.
Экологические аномалии и катаклизмы 24, 25 веков:
«В озёрах, расположенных на Северо-западных территориях Канады, полностью погиб подводный и околоводный растительный мир. В результате катаклизма непонятного происхождения на поверхности тысячи озёр, где до этого была кристально чистая вода, образовалась плёнка из слоя омертвевших подводных растений, в которой содержаться неизвестные науке плесневые бактерии».
«В Казахстане Аральское море за два года превратилось из озера в пруд, не превышающий размеры бейсбольного стадиона».
«Среди белых медведей, моржей и морских котиков, обитающих в Арктике, участились случаи внезапной гибели детёнышей в возрасте двух-трёх месяцев. Причины пока не установлены».
«На территории Австралии повсеместно обнаруживаются мёртвые кенгуру. По неофициальному заключению государственных ветеринарных экспертов страны, смерть животных наступает от асфиксии. Чем она вызвана, пока определить не удаётся».
«Вчера, 28 февраля 2469 года, в Антарктиде по непонятным причинам погибло всё живое. Не выжили ни растения, ни животные. Также не избежали смерти участники экспедиций и сотрудники, в данный момент находящиеся на континенте. Учёными-биологами также сообщается печальная новость: с сегодняшнего дня на Земле больше не существует ни одного пингвина».
«Территория радиусом 300 миль в центральной Африке уже неделю подвергается непрерывному воздействию рентгеновского излучения от Солнца. Установлено, что так называемые «озоновые дыры», расположенные над этой областью материка, расширились и слились, образовав «воздушный тоннель, насквозь пронизывающий земную атмосферу. Электромагнитное излучение теперь свободно проникает по этому «коридору» прямиком на поверхность земли. «Озоновый тоннель», как его нарекли учёные, неустойчив, и возможна его миграция вдоль экватора в остальные части света.
Сейчас производится полная эвакуация оставшихся в живых жителей центральноафриканских государств, попавших в зону воздействия ионизирующих частиц — так называемого «солнечного ветра». Погибшие и раненые исчисляются десятками тысяч. Точное количество будет обнародовано после завершения эвакуации».
— Парень, если мы прокляты господом, — ответил один из офицеров, — то уже никакие расконсервации защитных устройств не помогут.
— Но можно же хотя бы попробовать, — я пытался их уговорить.
— Ну не полезу же я туда, — возмутился один из них.
Я был потрясён их пессимизму и, махнув рукой, вернулся к автомобилю. Решил сам поехать на завод, где мог остаться кто-то живой, хоть один инженер или рабочий, который помог бы и мне, и себе, и миру.
Автоматические ворота проходной были закрыты. В помещении охраны никого не оказалось. Пульт обесточен, и открыть ворота вручную мне не удалось. Здание управления предприятием находилось в полумили от пропускного пункта. Прихватив с собой несколько пачек сигарет, я пошёл пешком. Завод продолжал работать, точнее, дорабатывать — из труб струился дым. Стаи птиц кружили вокруг столбов дыма то зависая над ними, то ныряя в него.
На половине пути я почувствовал недомогание и жжение в груди. Сказывалась не только навалившаяся усталость, — я же ни разу не сомкнул глаз за последние двадцать часов, — но и обильное курение вместе с выхлопными газами, которыми надышался чересчур много. Теперь тяжело было дышать не столько от удушья или нехватки кислорода, или того же дыма, сколько от всего того обилия яда, которым я напичкал свой организм за последние часы. В таком состоянии не стоило рисковать и продолжать путь, и я вернулся к машине. Сел на пассажирское сиденье, закурил. Но курил не взатяжку, а просто ради того, чтобы наполнить салон дымом.
Появилась сонливость. Я опустил спинку сиденья и решил вздремнуть. Ненадолго. Мне необходимы силы. Взгляд упал на колпаки-пылеуловители на верхушках заводских труб. Как добраться до них? Я понимал: то, что я задумал, почти не повлияет на ситуацию и не даст возможности избежать глобальной экологической катастрофы, но…
Но надо же с чего-то начинать. В ушах появился свист, сердце стало биться медленнее, и каждый его удар отдавался у меня в висках и барабанных перепонках. В глазах зарябило, голова закружилась. Передо мной замелькали картины будущего, в котором люди искусственно создают загрязнённый воздух: жгут покрышки, дрова, дышат гарью. А потом, когда нечего будет сжигать, они примутся за мебель и собственные дома, пока не сожгут свои города. Затем придёт черёд деревьев. А когда сгорят все в мире леса, люди зажгут нефтехранилища и газовые магистрали. А потом… Что потом? Потом всё…
Ха! Хотя, что я несу, глупый. Я, наверное, просто перекурил! Нет же, нет, всё будет не так. Ну конечно же, всё будет по-другому. Экологическая программа больше не работает, хотя, несомненно, она была в самом начале успешной. Но сегодня она потеряла свою актуальность. Никакая защита от загрязнения уже не нужна. Не-нуж-на! Поздно, братья, поздно спасать природу. Что же получается? Нам, в конце концов, удалось привести атмосферу в порядок и возвратить её в первозданный вид, очистить от гадостей и понизить превышающие недопустимые нормы концентрации сероводорода, железа, азота нитритного и тому подобных примесей. Рекам и озёрам мы вернули голубой цвет и очистили от тяжёлых металлов и кишечных палочек; оградили водоёмы от сброса нечистот из рекреационных зон. Да, мы, в итоге, добились этого. Но, к сожалению, матушка Природа уже не нуждается в нашей заботе и помощи. Мы уже давно наказали сами себя. Отныне проблема в нас самих: не экологическая, а физиологическая. Это прозвучит ужасно, но у нас, братья и сёстры, происходит мутация на генном уровне.
Я проваливаюсь в небытие, но не чувствую себя погибающим, нет. Мне просто немного надо отдохнуть. Я знаю, что вскоре проснусь, так как в салоне накурено.
Улетая, продолжаю думать об адаптации. Мы привыкли жить в мусоре, дышать копотью, пить некачественную воду, есть морепродукты, отравленные сбросами промышленных предприятий. За последние несколько веков даже рыбы адаптировались к такой жизни. Животные, растения и люди настолько привыкли к химикатам и выхлопным газам, что, лишившись таковых, мы все теперь будем остро ощущать их нехватку. Мы больше не сможем жить без грязи и ядов, как жизненно важных компонентов своего существования. Нам больше нет надобности в чистой атмосфере, и не стоит себя утруждать заменой водопроводных фильтров для очистки питьевой воды. Сегодня, наоборот, нам срочно надо разбирать защитные системы, снимать фильтры и колпаки с труб, начинать снова сливать отходы в реки и моря. Необходимо как можно скорее свернуть и законсервировать все программы по защите окружающей среды!
И дымить, дымить, дымить…
А через тысячу лет, когда привыкший к грязнённым условиям наш организм, насытившись отравой, вновь восстанет и начнёт бунтовать, мы обратимся к архивам, достанем с пыльных полок технологические схемы конструкций и сооружений, некогда созданные людьми прошлого, для того, чтобы спасти себя от удушливого воздуха и зловонного моря. Но уже на самом деле мешающему нам жить. И опять восстановим защитные системы, чтобы вернуть первородную атмосферу. Но пока мы додумаемся, что происходит и в чём причина собственной гибели, пройдут годы, и добрая часть человечества умрёт. Но я уверен, что всегда и во все времена найдётся умный и догадливый человек, такой, как Эд, который первым сообразит, в чём дело, и успеет спасти оставшихся, водрузив обратно на заводскую трубу пылесборник…
Я потушил двадцатую подряд выкуренную сигарету (а может тридцатую… или сто первую, или — двухсотую!), чтобы уснуть в задымлённом салоне. Уже с закрытыми веками расслышал отдалённый успокаивающий звон медного колокольчика…
И уголки моих губ приподнялись.
Мне так не хватало дыма. Как птицам. Дыма, — как воздуха.
Свежего дыма.
П О С Л Е С Л О В И Е
Период разложения материалов:
— Пищевые отходы — от 10 дней до 1 месяца;
— Картонные коробки — до 1 года;
— Железная арматура, банки — 10 лет;
— Аккумуляторы, фольга — до 100 лет;
— Полиэтиленовая плёнка — 200 лет;
— Алюминиевые банки — 500 лет;
— Стекло — 1000 лет.
Период полураспада радиоактивных элементов:
— Плутоний 238 — 86,4 лет,
239 — 24 360 лет,
242 — 370 000 лет.
— Уран 234 — 247 тыс. лет,
235 — 710 000 млн. лет,
238 — 4.51 млрд. лет.
КОНЕЦ
Автор публикации
