Глава 4
Москва
Плавание стало для него жизненной необходимостью. Сам запах хлорки, который многих раздражал, стал для него приманкой, сигналом, способным передать желание броситься в это жидкое зеркало. Перед тем как нырнуть, он ощутил трепет возбуждения, вызванный тем, что тело вот-вот активизируется, выделяя адреналин и эндорфины. В этом моменте зависания между воздухом и водой было что-то магическое. Это было похоже на наркотик. Или оргазм. Именно поэтому он разработал точный церемониал: оказавшись на батуте, он закрывал глаза и задерживал дыхание, чтобы в полной мере насладиться этим сладострастным ощущением. Благодаря мощному толчку ногами он на несколько секунд замирал, а затем, наконец, оказывался в воде, и его охватывало глубокое благополучие, всеобъемлющее чувство защищенности и покоя, почти как у новорожденного, погруженного в околоплодные воды. Мир и его проблемы исчезали. Мысли стали приглушенными. Остались только сила его мышц, пробивающих бархатистую воду, пена, бурлившая вокруг него, яркие цвета плавающих дорожек, плотные небесно-голубые решетки на дне огромного бассейна и грохот бассейна, который включался и выключался в зависимости от движений его головы.
Окунувшись в это пьянящее ощущение свежести и легкости, протодиакон Андрей Киреев улыбнулся. Это был почти автоматический рефлекс. Удовольствие, которое ему трудно было бы объяснить словами. Время потеряло смысл, когда он погрузился в него. Счет кругов, удары, стук сердца в ушах и дыхание становились для него измерением времени. Именно поэтому он приходил в бассейн на рассвете или поздно вечером, когда в зале были только смотритель и уборщицы, которым он ежемесячно давал щедрые чаевые за снисходительность к утренним или ночным “эскападам”. Он любил одиночество. И он ненавидел делиться с другими людьми тем восторгом, который вызывало у него плавание. Даже несколько кругов заряжали его бодростью на целый день. Вот почему он не отказался бы от этого ни за что на свете. Это был ритуал очищения.
Как обычно, час пролетел слишком быстро.
Мужчина неохотно вышел из бассейна. Широкие плечи. Сто девяносто сантиметров мускулистого тела, подтянутого и хорошо очерченного плаванием, усеянного пульсирующими венами, все еще заметными после физических нагрузок. Очень короткие, вьющиеся темные волосы в густых локонах.
Несколько сантиметров хорошо подстриженной бороды, чуть припорошенной сединой на уровне подбородка. Широкое лицо с правильными чертами. Светлая кожа делала его похожим на древнерусского богатыря.
Он надел махровый халат и, дойдя до раздевалки, открыл свой шкафчик. Когда он потянулся за гелем для душа, его пальцы наткнулись на травматический пистолет, который он держал под замком во время тренировок. В последнее время, после очередной серьезной угрозы со стороны нескольких психопатов, недовольных его публичными выступлениями, он всегда ходил с оружием. Это ледяное прикосновение мгновенно испарило все эндорфины и ощущение благополучия, привитые плаванием, вернув его к суровой реальности. Реальность одиночества, подозрительности и нелюбви.
Пару лет назад Андрей Киреев был запрещён в служении патриархом Кириллом за оскорбление памяти покойного настоятеля протоиерея Александра Агейченко. В том же году Епархиальный церковный суд столицы принял решение признать его подлежащим извержению из священного сана. Через год патриарх Кирилл своей резолюцией подтвердил решение епархиального суда.
Кроме того, Киреев с трудом узнавал и акклиматизировался в окружающем его обществе, где все демонстрировали гранитную уверенность, начиная с коллег и начальства, в то время как он понимал, что с каждым днем знает все меньше и меньше и что со временем его сомнения множатся. Вот почему плавание стало так важно. Физические нагрузки помогали ему снять напряжение. Он понимал, что это лишь паллиатив, временное успокоение. Рано или поздно ему придется принять решение. Окончательное.
Выйдя из бассейна, Киреев зашел в небольшое кафе, чтобы выпить какао, которое согрело его, а затем продолжил путь пешком, направляясь домой. Ему захотелось с кем-нибудь поболтать. Он размышлял, кому бы позвонить, когда понял, что знает многих, но у него не осталось ни одного друга, с которым он был бы достаточно близок, чтобы поделиться своим дискомфортом. Это осознание заставило его улыбнуться. Но это была грустная улыбка, как реклама массажных салонов, которые встречались в этом районе.
Автор публикации
