Попутчики. Новеллы

А ещё вдруг откуда-то появляется тоска, вызванная грустью воспоминаний о том, что ещё буквально вчера тебе было так хорошо купаться в теплом море и нежиться в последних лучах летнего солнышка.
И, может быть, в этой тоске и прошли бы сутки с лишним дороги, если бы не попутчики, которые своими историями и разговорами ставят ту самую недостающую точку в отпуске, превращая его из мимолетной тени ускользающего в прошлое бытия в многоточие предощущения новых приключений…

Из черноморского поселка Лоо наш поезд отходил около 12 часов ночи. Народу на вокзале было немного — человек двадцать максимум. В очередной раз я удивился «прозорливости» составивших расписание специалистов, которые отвели для стоянки состава всего две минуты — по их мнению за это время граждане просто обязаны успеть добежать до вагона, затолкать в него чемоданы и сумки, а также предъявить проводнику документы и посадочный талон.
И ведь успеваем!
Потому как выбор между силовым кроссом и перспективой остаться на перроне явно не в пользу последнего варианта.
Собственно, именно об этом пойдет речь в истории, изложенной ниже. Но немного в другом контексте…

Нам с женой повезло — когда мы-таки зашли в купе, то с радостью обнаружили, что попутчики отсутствуют. Оно и хорошо, ведь в таком случае исключается возня, связанная с застилкой дорожного постельного белья на своих полках в тесном пространстве, сопровождаемая бесконечными «ой, извините» и «пардонте» после столкновений пятыми точками или прогулки по выставленным в проход ногам.
В общем, все было хорошо примерно часов до одиннадцати дня, то есть, до момента, когда в дверь нашего купе постучался проводник.
— Здравствуйте и простите за беспокойство,  — молодой веснушчатый парень в униформе железнодорожника явно смущался. — Здесь дело такое…
Я отложил книгу на столик с белоснежным ромбом скатерки, и с интересом посмотрел на нашего вагоновожатого:
— Да, слушаю.
Супруга дремала и на диалог не реагировала.
Проводник шире приоткрыл дверь на колесиках.
— Здесь дело такое, — ещё раз промямлил, — можно я к вам пассажира с другого поезда подсажу?
И, видя удивление — впрочем, не связанное с отрицанием — в моих глазах, затараторил:
— Вы не переживайте — он всего до следующей крупной станции, там сойдет. Только часа два у вас посидит, и все! А у вас у единственных места есть, другие купе заняты, народу битком.
Посмотрел с надеждой.
— Можно?
— Разумеется, можно! — отвечаю. — Как не помочь человеку, который от поезда отстал…
— Да я не отстал, — раздался голос откуда-то сбоку из коридора вагона. — Наоборот, так сказать, опередил…
Проводник отодвинулся и в проеме двери появился небритый мужичек в трико с оттянутыми коленками и в майке, которую в народе называют «алкашкой». Образ дополняло ожерелье на шее из вяленой воблы.
Мужик прошел в купе и, предварительно спросив разрешения, присел на моей нижней полке.
— Я не отстал, — продолжил разъяснять мужик, — а случайно во время стоянки на станции не в свой поезд запрыгнул…
— Как так? — не понял я.
«Ожерелье» вздохнул:
— Не поверишь, там история такая…
И рассказал всё — до сих пор, когда её перессказываю, до слёз смеюсь…

Короче, в этот раз мы с моей Любкой решили на хурорт ее мать с отцом взять. Ну а чё, люди старые и последний раз тама токо при сэсэсере были. Думаем, пущай поедут — кости свои старые погреют, нам не жалко. Так-то неплохо отдохнули. И всё бы ни чё, тока вот вместо обещанного бронью Адлера нас в каком-то «курортном городке» поселили, где делать, кроме как бухать и загорать, больше нечего.
А, думаю, один хрен где пиво пить. А почему нет-то? Любка мне, правда, всю плешь проела, как моль, мы, мол, сюда отдыхать приехали, в море купаться, а не зенки твои заливать. А как же, говорю, тесть? Ему, значится, можно, а мне, получается, нет? В общем, договорился я с ним, что пока наши женушки по пляжам ходят, мы типа на экскурсии ездим. А сами куда? Конечно, в кафе! Там рядом с нами одно уж больно хорошее местечко было, напитки там вкусные продавались. Но речь не об этом. Дело в том, что к пиву кругом, куда не сунься, тока местная, черноморская рыба продавалась. А ведь родной воблочки-то жуть как хочется! Вот я попьяни и пообещал тестю ее раздобыть.
Короче, отпуск быстро пролетел, глазом моргнуть не успели, но вот воблы этой так и не попалось ни разу. А женин отец косится, мол, болтун ты, Вова — это он мне — наобещал с три короба, и не выполнил! Обидно, в общем. И тут мне на выручку наш сосед — рядом в номере жил — пришел, спасибо ему, прямо в пояс кланяюсь! Говорит, что по пути на поезде нам станция одна попадется, на которой этой рыбы — ешь хоть ж… Извиняюсь, много ее там одним словом. Ну я тут же к тестю побежал, обрадовал. На том и сошлись: мол, пива-то с собой в дорогу возьмем, а воблочку попозжа купим.
Само собой, к той станции я загодя приготовился — тыщу у Любки взял, майку вот надел, в тамбур заранее вышел. Стоянка-то всего семь минут, но, думаю, успею.
Успел, ексель-моксель…
Короче, как поезд остановился, я бегом к ларьку с рыбой. Деньги протягиваю, вот, кричу, воблы мне, на все! Продавщица шары вылупила, может, отвечает, всю связку возьмешь? Давай, говорю, всю, можа налопается. А она мне: тогда, мол, еще сто рублей гони. А где я ей их возьму-то?! Вон, видишь, в одних трико вышел! Нету у меня больше, отцепляй одну рыбешку, говорю. Продавщица, видать, жадоба та ещё — и правда, смотрю, узелок на веревке развязывает. Ах ты ж, думаю, торгашка вокзальная!
И вдруг слышу: ту-ту…
Оглядываюсь, а там мой поезд мимо меня едет, последний вагон проплывает. Компот мне в рот! Я веревку-то с воблой хвать, и на шею её, ну, чтобы бежать сподручнее было. А ведь в резиновых сланцах бегун из меня хреновый. Бегу, ору незнамо кому: стой, блюхер-шухер, стоп-кран дергайте! Как я успел за поручень зацепиться, х… Извиняюсь, не знаю, в общем. А дверь-то закрыта уже, снаружи я, на подножке еду. Со стороны, оно, конечно, страх божий — люди, крестились, наверное. Сам представь: последний вагон, на перроне толпа целая и мужик с воблой к торцу поезда — как муха к лобовому стеклу — всем телом прилип. Вдобавок ору во всё горло, мол, пустите, отстал я.
-Проводника ведь видел? — спрашивает.
Я в это время смех сдерживал, поэтому только кивнуть смог.
— Так вот, это он еще заикаться перестал. Именно он меня первый заметил и внутрь пустил. Вы, спрашивает, откуда здесь? Оттуда, откуда, отвечаю, все люди на свет появляются. А так, мол, в седьмом вагоне еду. Нету, говорит, не можешь ты там ехать, потому что в нем вагон-ресторан располагается. Не звизди, думаю. А потом пригляделся — батюшки мои! И правда, поезд не мой! А ну, опять кричу, жми стоп-кран! Не на тот я, мол, поезд запрыгнул! Хрена с два, говорит, тебе, еще не хватало, чтобы из-за тебя с твоей воблой все пассажиры задерживались, тем более, что твой поезд следом за нашим через пять минут тронется. Так что езжай-ка ты до следующей остановки…
— Вот, в общем, так вышло, что не отстал я, а опередил поезд свой, — мужик вздохнул. — Представляю, что там теперь мои думают. Переживают поди…
И сам себе ответил:
— Конечно, переживают! Как иначе…

Спустя час, за который мы угостили случайного попутчика Вову чаем, он сошел на первой же крупной станции. Почему-то думается, что все хорошо у него будет, встретит он своих родных, а тесть обязательно-таки выпьет пиво с обещанной воблой, ведь такое по нынешним меркам ценное качество «мужик сказал — мужик сделал» свойственно только сильным и очень настойчивым людям. Даже если идут они к своей цели не совсем прямыми путями…

МОХИТО
Между тем, я почему думаю, что дорога домой, так сказать, продолжением отпуска является? Потому что и в поезде и на перроне цены курортные. Судите сами: стаканчик мороженого по 150 рублей или бутылку обычной воды за двести в повседневной жизни вы вряд ли найдете — такое ценообразование свойственно только для тех локаций, где граждане свой отпуск проводят.
Ну а уж если потратил свои кровные на излишества, вроде бы имеющие суть и внешние признаки необходимости, то, конечно же, использовать их надо бы по полной! Без остатка!
Вспомнил я об этом потому, что во время одной из остановок, когда курил на перроне, вдруг увидел ту самую семью, путешествующую в соседнем вагоне, с которой мы косвенно познакомились на набережной…

Честно говоря, по ресторанам в отпуске мы с женой ходили мало — цены там действительно очень кусаются. Если и забредали, то так, по мелочи — молочный коктейль выпить и морским закатом понаслаждаться.
Вот в одно из таких редких посещений точек общепита мы и стали свидетелями веселого случая, о котором сейчас я вспоминаю с улыбкой.

Показательным для меня является обстоятельство, что на курортах всё больше и больше отдыхают не только пожилые люди, размер пенсий которых, надо думать, позволяет им ездить на море, но и семьи с детьми. Дело в том, что в данном случае я по себе сужу. Если до перестройки, будучи ребенком и подростком, на черноморское побережье родители возили меня каждый год, то в ельциновские времена об этом удовольствии можно было только мечтать, не больше. Вполне очевидно, что если у людей сейчас есть на это желание, то и возможности найдутся. Однозначно жизнь наладилась и жаловаться на нее может только очень ленивый человек.
Тем не менее, деньгам, исходя из опыта прошлого, мы цену знаем, кидаться ими на ветер охотников мало. Если уж и позволяем себе нечто этакое, то только попробовать и со вкусом познакомиться, чтобы дома было о чем рассказать и чем похвастаться перед соседями и коллегами на работе.
И мы с супругой из этой же категории — прежде, чем тот же инжир купить, поторгуемся и цены у продавцов сравним. Поэтому в кафе на набережной шашлык не из осетра, а из уставшей курочки покупаем. Да и то один разочек за весь отпуск.
Но в этот раз мы обошлись, как я уже сказал выше, всего лишь молочными кокткйлями с клубничным вкусом.
За соседним столиком семья — мама, папа (обоим тридцати ещё нет) и их дочка лет пяти — изучали и обсуждали меню.
— Может, бутылочку винца купим? — канючил молодой мужчина, весом примерно вдвое устапающий своей жене. — Вот, Маня, смотри, шестьсот рублей всего.
Его спутница с несоответствующим внешнему виду именем в ответ хмыкнула:
— Ага, винца для рывца. Обрыбишься! Вон, смотри, — и в нашу сторону головой мотнула, — чего все люди пьют. Молочные коктейли! Мы же сюда культурно отдыхать приехали, а не винцо твое пить.
Глаза прищурила.
— Глянь-ка, и цены вроде бы ничего, жить можно, — что-то в уме прикинула. — Вот, Гена, сто рублей за бокал. Самое то!
Гена скуксился и, показалось, что вот прямо сейчас заплачет в голос.
— Ну всегда так! Я, значит, вкалываю весь год, как папа Карло, а что в ответ?
— Что? — Маня с интересом наблюдала за реакцией мужа — даже подбородок ладонью подперла.
— Ни-че-го! — по слогам выговорил Гена. — Это нельзя, то нельзя, и даже оно самое только разок за неделю было…
— Хм.
— А чего мне стесняться-то? — дальше распалялся Гена. — Пусть все знают — как меня жена любит! Вот, говорит, молочка попей и капустки вместо мясца погрызи, козленочек ты мой! Так что ли?
Лицо Мани немного смягчилось.
— Ну, ладно-ладно, — мужу волосы на голове потянулась поправить, но тот из под руки вывернулся. — Ладно, не гунди. Завелся он! Сказано же: на курорте мы, поэтому надо соответствовать, коктейли пить, а не бутылками глохтать. Поэтому, так и быть, можешь взять себе коктейль алкогольный, а молочные — нам с Танюшей. Да, дочь? Будешь коктейльчик пить?
— Угу. — пухленькая в маму дочка в это время была чем-то занята в телефоне и на спор родителей внимания не обращала.
Гена взял меню и погрузился в чтение. Через минуту воскликнул:
— Вот! — пальцем жене на что-то в тексте показывает. — Мохито!
Маня снова прищурилась:
— Сколько стоит-то махита твоя? — наконец, цифры разглялела. — Чегоо? Пятьсот? За один бокальчик? Ты сдурел что ли?
У Гены, смотрю, самые настоящие слезы навернулись и подбородок задрожал:
— Ну вот всегда ты так, Манечка, — пообещаешь, надежду дашь, а потом — хрен тебе с маслом…
И в сторону отвернулся, совсем расстроился.
Жена таки до его головы ладонью дотянулась, погладила.
— Ладно уж, Генусик, бери свою махиту, ведь и правда — отпуск же, раз в год можно себе позволить…
У Гены, показалось, улыбка прямо до ушей растянулась.
— Спасибо, любимая! — и к стойке бара умчался.
Через несколько минут вернулся с тремя бокалами, в двух из которых, судя по цвету, был молочный коктейль, а в третьем — изумрудный мохито, на дне которого желтыми отблесками закатного солнца переливались кубики льда.
Прежде чем попробовать напиток, Гена коротко выдохнул и произнес:
— Ну, вздрогнем…
И присосался к трубочке.
Жена его легонько по затылку шлепнула.
— Маленькими глотками пей, растягивай удовольствие.
Гена глаза закатил:
— Ммм, Манечка, вкуснятина-то какая! Хочешь попробовать? Немножко только, а?
Маня вздохнула:
— Ну давай, попробую, хоть знать буду…
Тоже глоток сделала. Поморщилась.
— Брр, фигня какая-то. И ведь стоит-то сколько! Ну вот за что спрашивается, а? За мяту что ли, которая на нашем огороде бесплатно охапками растет?
Пальцами подхватила зеленый пожухлый листочек, плавающий на поверхности Гениного мохито, и тут же проглотила его, как заправская лягушка комара на болоте. Еще раз сморщилась и сама себе подтвердила:
— Да, фигня самая настоящая.
Однако Гена, в эту секунду похожий на колибри, вместо хоботка у которого была коктейльная трубочка, с женой был явно не согласен и продолжал с блаженством потягивать, судя по всему, самый настоящий райский нектар.
Развязка наступила примерно через минуту.
«Колибри» с шумом закончил пить мохито, смачно рыгнул, прикрыв рот ладонью, и с удовлетворением откинулся на спинку пластмассового кресла.
— Ты чего это? — Маня с удивлением посмотрела на мужа.
— Чего? — не понял Гена.
— Не допиваешь чего, спрашиваю! — Маня повысила голос.
Ее супруг опустил голову, чтобы глаза оказались на уровне стола, в бокал повнимательнее всмотрелся:
— Да там вроде нет больше ничего… — говорит жене.
— Как нет?! — Маня пальцем показала на несколько кубиков льда. — А это что?!
Гена даже растерялся немного:
— Лёд. Чего же ещё?
Маня на ноги встала для убедительности и как гаркнет:
— Жри давай! Уплочено!!!
Тут уже не только я не выдержал, но и другие посетители этого кафе, ставшие невольными свидетелями разыгравшегося действа, буквально прокатились со смеху!
Да, такое забыть действительно трудно…

Увидев эту семейку на перроне мы в очередной раз улыбнулись своим воспоминаниям и между собой порадовались тому, насколько же разными в этот раз стали наши попутчики при всей, конечно, нашей общей схожести…