ПУШКИН
ОТДЫХАЕТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН Сусанна МАР
Роман ТЯГУНОВ
2023
ПУШКИН ОТДЫХАЕТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН Сусанна МАР Роман ТЯГУНОВ
2023
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
Рисунок Лады Аюповой к 180-летию приезда А.С.Пушкина в Казань
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
© Коллектив авторов 2023г
……………………………..
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Альманах Миражистов
Konstantin Kedrov
Сегодня, 13:51
Кому:вам
Мне бы в прошлое двери открыть
Там ведь будущее творится
Очень хочется все повторить
К сожалению не повторится
Ты не думай что прошлого нет
Есть оно сотворенное нами
Есть орбиты уже без планет
Мысли созданные умами
Небо мысли оно незримо
И не многими понимаемо
А в душе это все хранимо
Все любимо и обнимаемо
Как корабль на волнах качаемся
Может мы уснем и проснемся
В прошлом мы навсегда встречаемся
И навеки не расстаемся14 сентября2023
—
Отправлено из Mail.ru для Android
К. кедров пушкин-ist. Константин Кедров
(Н.Н.Е. Кон-спект, или Выбранные места для перепостов с друзьями )
К. кедров пушкин-ist
Константин Кедров
http://www.liveinternet.ru/users/2502406/post73802764/
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/307.html
http://video.mail.ru/mail/kedrov42
– Пушкин на полигоне русской словесности –
(10 февраля годовщина дуэли, обессмертившей Пушкина)
Одно из бесчисленных достоинств его поэзии – иллюзия вседоступности. Вот «Евгений Онегин» – так просто и так легко написан.
Тепло пушкинской поэзии отогрело даже русскую зиму. Белла Ахмадулина видит в окне переделкинский зимний пейзаж и пишет: «Стало Пушкина больше вокруг».
Он действительно как-то таинственно связался в нашем подсознании с белым снегом. То ли из-за дуэли Ленского, предвосхитившей дуэль самого Пушкина, тоже зимнюю. То ли из-за фамилии Пушкин, намекающей на белые пуховые сугробы. А, может, виноват сон Татьяны, когда за ней гонится русский медведь, опять же по снегу.
Многие современные поэты клянутся в верности Пушкину. Возможно, именно поэтому русская поэзия осталась верна правилам стихосложения XIX века в отличие от Европы, давно ушедшей в верлибр, белый и свободный стих.
…подражания Пушкину и прямое следование его поэзии обречены на вторичность, несовместимую с поэзией. Вот почему футуристам понадобилось сбрасывать гения с парохода современности, как персидскую княжну в лоно волн.
…страшная тема: Пушкин и Бродский. Там Петербург, тут Ленинград. Там сплин «короче, русская хандра», и тут сплошная ритмизованная печаль и скука. Там гонение и тут гонение. Правда, Бродскому удалось вырваться из России, а Пушкин так и погиб невыездным. Но в деревню обоих гениев русская власть сослала. Не исключено, что в Бродском мир на самом деле почувствовал и полюбил непереводимого Пушкина.
Александр Введенский, гениальный обэриут, все свои поэмы стилизовал, как эхо творений Пушкина. Незадолго до гибели во время эвакуации на этапе он начертал последние строки: «Ах, Пушкин, Пушкин!»
Казалось бы, эпоха расстрелов навсегда распрощалась с эпохой Пушкина еще в первой половине прошлого века. Ничего подобного. Пушкин вдруг оказался постмодернистом. Все постмодернисты пишут простым четырехстопным пушкинским ямбом. Тем самым, о котором поэт сказал: «четырехстопный ямб мне надоел». Ну ладно архаист, антифутурист и пушкинианец Ходасевич. Ему сам Бог велел. Но ведь и футурист Маяковский, возгласивший: «Хореем и ямбом / писать не нам бы», – не выдержал и «ямбом подсюсюкнул». Вообще-то четырехстопный ямб скопировал с немецкого еще Тредиаковский, но Пушкин превратил этот размер в шедевр, сопоставимый с «Троицей» Рублева и фресками Джотто.
Единственное, с чем невозможно согласиться, это с навязчивым утверждением, что Пушкин – наше все. Все – это ничего. Не надо тащить поэта во все эпохи, утверждая, что у него есть ответы на все вопросы. Пушкин не знал Освенцима и ГУЛАГа, не ведал о Хиросиме, и будущее виделось ему светлым и лучезарным. «Ах, Пушкин, Пушкин!», как сказал расстрелянный Введенский.
Да ведь и Пушкина застрелил профессиональный военный. Пусть не на этапе, а на дуэли. Пусть он сам хотел пристрелить обидчика. А все-таки пристрелили его. Сокрушался поэт, что с умом и талантом «угораздило» его родиться в России. Трижды бежать пытался. Один раз через Псков. Донесли. Второй раз через Кавказ. Думал, что уже в Турции, а казак орет: «Ваше благородие! Со вчерашнего дня эта территория уже наша. Третий раз – просился в Китай. Не пустили. Так что вместо утечки мозгов произошло простреливание кишок и предсмертное восклицание: «Боже, какая тоска!» Без этой тоски ни проза, ни поэзия Пушкина не обходится. Есть она и в «Онегине», и в «Станционном смотрителе», и в «Медном всаднике», а потому через века продолжилась в александрийских размерах Иосифа Бродского.
На полигоне российской словесности, где пристрелили Пушкина и Лермонтова и расстреляли Введенского, вскоре полегли миллионы. Страны, убивающие своих поэтов, обречены на гибель.
– Бойтесь пушкинистов –
Главным жизнеописание Пушкина давно уже стала книга Вересаева «Пушкин в жизни». Он первым нашел гениальное решение, как отделить правду от вымысла. Сведения непроверенные пометил одной звездочкой, сведения сомнительные – двумя. А явную фантастику, как коньяк, тремя звездами.
Ещё работая над кандидатской диссертацией о Пушкине, я заметил удивительную симметрию слухов. Дантесу молва приписывала связь с двумя сестрами. А Пушкину молва сосватала другую сестру Натали – Александру. Якобы даже в постели поэта был найден ее золотой крестик. Разумеется, и эти «сведения» Вересаев пометил звездочками.
Поразительно, но о дуэли Пушкина написано на порядок больше, чем о его поэзии. Люди, которые не в состоянии процитировать и двух строк поэта, «знают» во всех подробностях его альковные тайны. Да так, словно рядышком со свечой, пардон, с канделябром стояли.
Однажды Борис Пастернак слушал, слушал гневные филиппики в адрес Гончаровой, а потом не выдержал и сказал: «Все правильно! Надо было Пушкину жениться на пушкинисте. Тот уж точно не изменил бы поэту, и не было бы роковой дуэли».
. Долгие годы «Пушкин в жизни» был неиздаваемым и полузапрещенным. Книгу и сейчас прочли далеко не все. А кто прочел, тот не очень-то обращал внимание на пресловутые звездочки осторожного и добросовестного писателя. Знал бы он, сколько мифов породит его документально-фантастический труд.
Мифологизация Пушкина началась с печально известного некролога: «Закатилось солнце русской поэзии…» Был Людовик Солнце, был Владимир – Красно Солнышко, и вот эстафетная палочка солярного мифологического героя перешла к Александру Сергеевичу.
Как это делалось, блистательно показал Гоголь в «Ревизоре»: с Пушкиным на дружеской ноге и легкость в мыслях необыкновенная. Именно такова методика создания новых и новых мифов вокруг поэта. Абсурдность ситуации лучше всех уловил Хармс в своих анекдотах из жизни Пушкина. Но Хармса расстреляли, а его пушкиниану запретили.
После 91-го года из Пушкина стали лепить православного монархиста. О поэте, называвшим себя «афеем» (атеистом), авторе «Гавриилиады», «Тени Баркова» и «Сказки о царе Никите» стали говорить с придыханием, как о монахе-отшельнике. На самом деле в зрелые годы Пушкин отказался от прямого атеизма. Фразу «разумом я атеист, но сердце противится» он переиначил: «Сердцем я атеист, но разум противится». Поэт назвал Новый Завет великой книгой, которую человечество будет читать и перечитывать до конца истории. Но только закоренелый лжец может назвать поэта воцерковленным только потому, что он, уступая просьбам жены, перед смертью причастился.
Умирая, Пушкин просил Жуковского передать Николаю I, что «если бы был жив, был бы весь его». Эти предсмертные слова поэта, конечно, полностью исключают возможность серьезного соперничества из-за Натали между императором и поэтом. Заподозрить религиозного, глубоко верующего Жуковского во лжи было бы глумлением и кощунством над памятью двух поэтов, чья поэзия составляет славу России.
Свой Пушкин есть у Ахматовой, у Цветаевой, у Блока. Но, пожалуй, именно Блок нашел самые верные слова. В своей пушкинской речи он сказал: «Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин… Мы знаем Пушкина – человека, Пушкина – друга монархии, Пушкина – друга декабристов. Все это бледнеет перед одним: Пушкин – поэт».
ТАКАЯ ЧУДНАЯ ИГРА (Пушкин постмодернист)
Каждый год 6 июня мы пытаемся осознать: кто для нас Пушкин?
До конца дней с гордостью носил масонский перстень с черепом и бережно отращиваемый длинный масонский ноготь.
Однажды поэт с гордостью сказал: «Я член Кишиневской ложи. Той самой, из-за которой запретили все масонские ложи». Но ведь появлялся же в свете и с масонским ногтем, и с масонским перстнем. И уже не перед либеральным мечтателем и мистиком Александром I, а перед воинственным и жестким Николаем I, повесившим его друзей и собратьев по той самой Кишиневской ложе.
Что это – отчаянная смелость, поэтическое безрассудство? Ответ прост: это Пушкин. Поэт, который не мыслил себя без противостояния любым запретам.
Абсолютно невозможно представить себе Пушкина послушным исполнителем чьей-то воли. Будь то воля мастера высшего градуса или воля императора, запрещающего масонство. Николай I, не терпящий никакой оппозиции и особенно нарушение формы, преспокойно сглотнул показное пушкинское масонство. Сегодня и перстень с адамовой головой, и длинный ноготь в специальном футляре воспринимаются как блестящий постмодернистский перформанс.
Как правильно заметил Блок, мы знаем разного Пушкина. Пушкин революционер и республиканец, Пушкин монархист и крепостник… Добавим к этому еще одну ипостась – Пушкин постмодернист.
Он обладал удивительной способностью все свои должности и звания превращать в игру. «Саранча летела-летела. Села, все съела. И опять улетела». Это его отчет о деятельности по борьбе с саранчой.
Была еще и должность историографа с солидным окладом, увенчавшаяся «Историей пугачевского бунта». Тут даже Марина Цветаева пришла в тупик. Историк Пушкин правдиво показал пугачевские зверства: содрали с помещика кожу и смазали ружья человеческим салом.
И вдруг добрейший Пугачев в «Капитанской дочке». Это вполне в духе постмодернизма. Две взаимоисключающих версии одного и того же исторического события. Деконструкция. Пугачев, смазывающий ружья человеческим салом, и он же, по-отечески жалующий Гринева, в равной мере ирреальны.
Постмодернисты называют это словом симулякр.
Никакого всамделишного Пугачева нет, как нет настоящего Петра. Один под пером Пушкина борется с варварством варварскими методами и кнутом насаждает цивилизацию. Другой полубог на коне в «Полтаве». Оба симулякры.
Если взглянуть таким образом, то понятнее становится отношение поэта к религии. «Сердцем я афей, но разум противится». Симулякр «афей» пишет «Гавриилиаду», а симулякр уверовавший пишет «Пророка». Все на своих местах. Пушкина нельзя втиснуть в идеологию, он в последнюю минуту, по меткому выражению Андрея Синявского, всегда ускользнет и поминай как звали.
Даже роковая дуэль с Дантесом вписывается в поэтику бесчисленных пушкинских дуэлей, которые были до этого всего лишь перформансами и, слава Богу, заканчивались либо примирением, либо ничем.
И вдруг постмодернистская игра переросла в роковую реальность, предсказанную еще в дуэли Онегина с Ленским. И там, и там на снегу сраженный пулей поэт.
Конечно, для самого поэта последняя дуэль уже не была игрой. Другое дело, что общество вписало ее в жизнь Пушкина как некое завершающее трагическое действо. О дуэли Пушкина написано не меньше, чем о его творчестве. Она разыгрывается на сотни ладов в бесчисленных исследованиях, где в духе чистого постмодерна проигрывается множество версий. Это и дуэль с Николаем из-за Натали, это и месть обманутого мужа за мнимую или подлинную измену. Это и разновидность самоубийства, когда сугубо штатский поэт стреляется с кадровым военным, идя на верную гибель. Сплошные деконструкции.
Кого бы ни играл Пушкин – революционера, масона, республиканца, монархиста, Дон Жуана, ревнивого мужа, государственно мудреца, историка и царедворца, атеиста или глубоко верующего – во всех ролях это был он.
Разыграв десятки дуэлей, которые кончились примирением, Пушкин, может быть, даже неожиданно для себя стал участником настоящей дуэли, о которой можно сказать словами Гейне: «О боже! Я, раненый насмерть, играл, / гладьятора смерть представляя!»
Называют две даты рождения Пушкина в мае и в июне. Указывают два места, где он мог родиться. Не всякому постмодернисту такое везение.
Все деконструкция, все симулякр.
Только одно несомненно – родился гений.
Хотя постмодернисты гениальность не признают. Но это уж их проблемы.
Источник «Известия», 06 июня 2007 г.
Не прощенный властями Пушкин перед смертью простил Николаю все. «Передай государю, жаль, что умираю, а то весь был бы его», – сказал он Жуковскому. Это были абсолютно искренние слова. Пушкин простил.
Пушкин был благодарен императору за освобождение из Михайловской ссылки, за личное покровительство и сватовство к Наталье, за крупную денежную сумму фактически прощеного долга, которая хотя и не помогла поэту выпутаться из финансовых затруднений, но все же даровала ему несколько лет для творчества, не обремененного борьбой за существование.
Недоразумение со званием камер-юнкера, поначалу обидевшее поэта, все же следует приписать его поэтической вспыльчивости и ранимости. Титул камер-юнкера был у Жуковского и у Тютчева – это обеспечивало при дворе достаточно почетное место. Другое дело, что Пушкин знал себе цену, император же этой цены не знал.
Поэт умер, примирившись с властью, но власти так и не примирились с поэтом.
За недолгие 37 лет Пушкин прошел очень сложный путь жизни. От вульгарного атеизма к глубокой и мудрой вере, от призыва к убийству всей царской семьи до убежденности в необходимости для России конституционной монархии. «Не дай Бог увидеть нам русский бунт, бессмысленный и беспощадный» – эти слова Пушкина я бы золотыми буквами начертал на всех площадях вместо благополучно почившего подстрекательского призыва к мировому пожару «Пролетарии всех стран – соединяйтесь».
Пушкин называл себя космополитом – гражданином мира, не ведая, что в грядущем ХХ веке это слово превратят в ругательство новоиспеченные русопяты, облепившие его имя.
Пушкин был масоном. Он гордился своей принадлежностью к Кишиневской масонской ложе. Масонство помогло Пушкину перейти от детского атеизма к христианству.
Он по-новому прочитал Евангелие и понял, что это величайшая книга, которую человечество будет читать и перечитывать на протяжении всей истории. Масонство Пушкина всячески замалчивалось и до октябрьского переворота, и после него. Упоминались лишь масонский ноготь, масонский перстень да масонская тетрадь. Как будто Пушкин – малый ребенок, а масонская ложа – всего лишь карнавал.
На самом деле масонское движение было формой обретения веры после временного разрыва мыслящих людей с церковью. Стремление создать религию чистого разума. Моцарт, Гете, Пушкин были не просто членами масонских лож, но и пламенными проповедниками братства людей. Насколько серьезно это было для Пушкина, видно в его поэтическом завещании, где снова провозглашаются масонские идеалы: «милость к падшим», «пробуждение добрых чувств», «свобода».
Не случайно финал пушкинского стиха так перекликается с финалом 9-й симфонии Бетховена, где снова и снова вспоминаются миллионы наших страждущих братьев.
Я понимаю, что сегодня призыв Пушкина к всемирному братству людей может показаться наивным.
Лев Толстой, а за ним и Вересаев не раз упрекали Пушкина за то, что в личной жизни своей он не следовал идеалам, которые проповедовал своей поэзии, и погиб на дуэли, не отказавшись от последнего выстрела в своего врага.
стихи Пушкина последних лет – его завещание, когда каждый стих звучал как молитва: «Веленью Божию, о муза, будь послушна». В то же время поэт провозгласил свою декларацию прав человека. И здесь он опережал не только 19-е, но, пожалуй, и 20-е столетие.
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова,
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Не спешите с проклятием и возмущением на самом деле Пушкин очень даже высоко ценил свободу и доказал это всей своей жизнью. Однако он, пожалуй, первый в России понял, что личность выше общества, народа и государства.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от властей, зависеть от народа –
Не все ли мне равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни шеи;
Вот счастье! Вот права…
Замечательно, что стихи эти написаны в тот же год, что и хрестоматийный «Памятник». Ведь рядом эти тексты читаются совсем по-другому.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Пришел век еще более жестокий, когда «милость к падшим» стала государственным преступлением, а свобода – «осознанной необходимостью». Из Пушкина стала лепить какое-то государственное страшилище. Вот почему книга Андрея Синявского «прогулки с Пушкиным», написанная в брежневской тюрьме, вызвала такую лютую ярость. На обложке Пушкин с тросточкой, а рядом его собеседник – автор книги в зэковской фуфайке, и это передает веселый и свободный дух книги.
74 года назад Александр Блок незадолго до своей кончины написал речь, посвященную дате гибели Пушкина. То была 84-я годовщина, но по-прежнему не устарели слова Александра Блока: «Наша память хранит с малолетства веселое имя: Пушкин. Это имя, этот звук наполняют собою многие дни нашей жизни. Сумрачные имена императоров, полководцев, изобретателей орудий убийства, мучителей и мучеников жизни. И рядом с ними – это легкое имя: Пушкин».
Каждому времени созвучны свои поэтические ритмы, и почему-то сегодня из всех стихов Пушкина ближе всего те, где звучит интонация покаяния.
Г Москва
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
У ВЕЧНОСТИ В ПЛЕНУ Николай ЕРЁМИН
ПОСВЯЩЕНИЕ МЕДИНСКОМУ
Владимиру Ростиславовичу
От Мединского до Боратынского,
От Бродского до Маяковского,
От Флоренского до Кандинского,
От Рахманинова до Чайковского
Шёл я, Боже,
Покорный Тебе,
Интернету, Молве и ТV…
Счастлив тем,
Что и нынче хочу
Вновь прийти к Ростиславовичу…
2023
***
Пера касанье,
Ветра дуновенье,
Стихописанье,
В рифму говоренье…
О, вдохновенье
На одно мгновенье
Любви, молвы
И славы – ну-и-ну! –
И ты,
увы, –
У вечности в плену…
2023
ДРУЗЬЯМ
В плену всевозможных решений,
У жизни, увы, на мели
Не делайте резких движений,
Друзья дорогие мои!
Покуда я,
Медленно-рад,
Встречаю восход и закат…
2023
ОН
Он не считал себя поэтом…
Но все вокруг
Так не считали.
Им восхищались.
И при этом
Его – другим предпочитали…
И говорили:
– Вы – поэт!
И вам альтернативы нет.
2023
***
Вокруг меня – интриги,
Неискренность и зависть…
И я несу вериги,
От тяжести шатаясь…
Куда ведёт тропа?
О чём кричит толпа?
2023
***
В тени Бориса Рыжего
Не слышно было слова
Ни Дозморова
Ближнего,
Ни – рядом – Тягунова…
Но – в солнечной тени
Незримые – они
Мне стали вдруг слышны
Из звёздной тишины…
2023
ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ
Из молодого индивида
Я превратился в инвалида,
Увы, в поэта-старика!
Мозжит душа… Дрожит рука…
Мерцает времени река –
Как бесконечная строка…
2023
***
Опять я Музу – Ловелас –
В который раз –
От смерти спас,
Промолвив, страсти не тая:
– Люблю тебя,
Судьба моя!
Поцеловал – и все дела:
Она взяла
И ожила!
А я – на склоне прошлых лет –
Вдруг понял:
Будущего нет!
А есть –
Ко мне со всех сторон –
Ведущий в небо небосклон…
И на верху –
Конец пути,
Куда придётся мне взойти…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
Я умирал вне времени и места…
Но, Господи, просты твои дела:
Петух вскричал… Душа моя воскресла…
И курочка яичко принесла…
Сентябрь 2023 г Красноярск
……………………………..
ПО ВОДАМ АКИ ПО СУХУ
***
Подгнила стенка – и упала…
И что мне делать?
Не понять…
Обвал –
Не много и не мало…
Смогу ли я её поднять?..
И крыша старая –
Вот чёрт! –
Увы, обрушится вот-вот…
Прости-прощай, мой старый дом…
Я жив…
Спасибо и на том…
2023
«СЛАДКОГОЛОСЫЕ СИРЕНЫ»
художника Владимира Капелько
Сирены поют: – Час не ровен…
Всё может случиться в пути…
Не падайте духом, Ерёмин!
У вас ещё всё впереди…
Приветствуя вашу мечту,
Вас ждёт капитан на борту…
И мы в ожиданье над ним
На мачтах, мечтая, сидим…
Спешите к нам – с Музой вдвоём! –
И мы вам всегда подпоём…
ДВА В ОДНОМ
«Ведь кто-то есть, кто нам дарует жизнь»
Марк ШАГАЛ
Художник пишет дивные стихи…
Поэт рисует дивные картины…
Весь мир дивится! Столько чепухи,
А рядом – лишь кретинки да кретины…
Но посреди – Семь бед, один ответ –
Есть Два в одном – художник и поэт!
***
Плоть всё бездушней…А душа – бесплотней…
Куда ведут меня судьба и рок?
Над головой – гудящий беспилотник,
Где бесу быть пилотом срок истёк…
Который год – зачем? – в каком году? –
По водам аки по суху бреду…
ПАМЯТИ НОСТРАДАМУСА
Поэт, сбежавший от лоботомии,
Провидящий на сотни лет вперёд,
Какие бы кошмары ни томили,
Нигде от ностальгии не умрёт…
А, может быть, и вовсе никогда,
Ведь умереть – не стоило труда…
ПОКАЯНИЕ
О, Муза! Я должен признать:
В тебе лишь – моя благодать…
Грешно без тебя просыпаться…
С тобою грешно засыпать…
И, чтобы покаяться, вновь
Шепчу я тебе про любовь…
ОДА ИНТЕРНЕТУ
Как хорошо, что среди нытиков
И злопыхателей молвы
Я не зависим ни от критиков,
Ни от издателей…Увы!
И не хочу другим под стать
Зависимым поэтом стать…
Как славно, что на склоне лет
Меня спасает Интернет…
То говорящий, то немой,
Он – Ангел и Спаситель мой!
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
МУЗА и ПЕРЕВОДЧИК
– Прочь от подстрочника! – Муза сказала, –
В первоисточнике суть идеала…-
И переводчик – Балбес, Старый плут,
Ей улыбнулся: – О, yes. Very good!
УЧИТЕЛЬ
Ученики
Покинули учителя –
И он
Непоправимо постарел…
***
Сумасшедшие
Хотят покончить с жизнью…
А покончившие с ней –
Хотят воскреснуть!
***
Всё хорошо, что гениально,
В чём остроумие и прыть…
А слабоумие – банально…
И что об этом говорить?
***
Остаться здесь! Остаться навсегда!
И – никуда из времени-пространства…
И жизнь прожить в пределах постоянства,
Где, в самом деле, горе – не беда…
***
Не кричи! Не время кричать…
Не молчи… Не время молчать…
Время – плачем вопросы встречать…
И молитвой себе отвечать…
Сентябрь 2023 г Красноярск
НА ХХ-м ЭТАЖЕ
***
Я сегодня – Ай-лю-ли! –
Заглянул за край земли…
Были там – добро и зло,
Оборзевшие зело…
Никому и никогда
Не советую туда!
***
Если сам не выпрыгнешь в окно –
Подтолкнут
И скинут всё равно…
Не случайно ты живёшь уже,
Друг мой,
На ХХ-м этаже,
Ах, откуда в окна
Без вины
Вечность с бесконечностью видны…
Так что свой двадцатый,
Извиняй
За совет, – на первый обменяй!
2023
ИЗ КНИГИ «ДИАЛОГИ С МОНАХОВЫМ»
Вл. Монаховvvm1955
– Лайнер Airbus A320 совершил аварийную посадку в поле Новосибирской области 12 сентября. Экипаж принял решение об экстренной смене курса из-за отказа гидросистемы
Начало формы
Николай Ерёмин 13 сентября 2023, 15:54:22
ЭКСПРОМТ ПРО ЖЁСТКУЮ ПОСАДКУ
– После взлёта с Аэровокзала
Мне Гидросистема отказала…
…Долеталась, Старая карга!
Видно, жизнь тебе не дорога?
Не пойду на Аэровокзал! –
На Ж-Д билет я заказал.
КрасноАдск-КрасноРайск-КрасноЯрск
Вл. Монаховvvm1955 13 сентября 2023, 16:14:38
– До чего прекрасно в этом мире
Спрятаться с утра в своей квартире!
Никуда не ездить, не летать,
А спокойно на кровати спать!!!
– Да, Владимир, признаЮсь, что мне
По душе полёты — лишь во сне…
Ну, а если пригласят в Москву, –
По Ж-Д поеду, наяву…
***
– Крысота!- Кричали черти, –
Будем жить при коммунизме! –
– Чёрт возьми! – Пищали крысы, –
Будем жить, уж вы поверьте! –
Немота – синоним смерти
И, увы, антоним жизни…
ПЕСЕНКА ДЛЯ ОЛИГАРХА
Не забывай, что видел,
Что слышал… Не старей!
Как ближнего обидел,
Зажилив 100 рублей…
Не забывай Свободу,
Европу и Сибирь…
Как ты в толпе народа
Был первый богатырь…
Трудился понемногу –
И стал, увы и ах,
И Дьяволу, и Богу
Известный олигарх…
Как выжил вне законов…
Как для детей и жён
100 баксов-миллионов
Скопил за рубежом…
Не забывай, что слышал,
Что видел… Не жалей,
Всем, кто с тобой под крышей,
Раздай по сто рублей!
ВСЕ АКТРИСЫ
Все актрисы, пылавшие красотой,
Превратились в потухших старух…
Слушай, время, не гасни! Постой…
Темнота? – но ведь я не потух!
И стихи сочиняю «на бис»,
Превращая старух в молодух…
В незабвенных красавиц-актрис,
Выбегающих из-за кулис…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ЗАПИСКА
«Милая, взаимностью влеком,
Был ведь я хорошим казаком…
Хочешь, я приду к тебе опять?
Будем мы всю ночь казаковать!»
***
Милая, что было между нами,
Вспомнила с закрытыми глазами…
А как только-только их открыла,
Всё, что было, тут же позабыла…
***
Я всю жизнь рифмовал ерунду –
Всем на радость, себе на беду…
Для чего? Мой читатель, прости:
Чтоб всех нас от забвенья спасти…
***
Кто за кем? Что за чем?
И зачем? Почему? –
Свет, сменяющий тьму? –
До сих пор не пойму…
***
В раздумьях о добре и зле
Прощаюсь раз и навсегда
Со Всем и Всеми на Земле…
Снимите шляпы, господа!
Сентябрь 2023 г Красноярск
Александр БАЛТИН
Альманах Миражистов
* * *
Подлинность настоящего,
В будущее летящего –
Острой стрелой – опять
Хочется осознать…
Миг ты едва ли поймаешь,
Хвостик его ускользнёт.
Многое ль обретаешь,
Данник разных забот?
Выдумки постепенно
Надоедают свои:
В жизни – окрест – несомненно
Слишком мало любви.
Нет на неё воздействия
Мысли, и жизнь весьма
Материальна… Детство ли
Вспомнится? Или весна
Юности… Где же это?
Продолжаешь идти.
Очередное лето
Ждёт на пути.
* * *
– Мир менять! – Ответил на вопрос
Первозванного: – Что будем делать? –
Неизвестный. Так улов возрос,
Что не верить – глупость или дерзость.
Впрочем, нам едва ли ощутить,
Что на деле было, что – фантазии…
По-другому мы не стали жить
После Иисуса разве?
Большая – из сказанного часть
Им, – нам неизвестна…
Власть физиологии, и власть
Денег – наша бездна.
* * *
Золотом залитая трава,
Одуванчики пока махровы.
Тополям слышны иль нет – слова,
Если жив поэт дыханьем слова?
Сплесть из одуванчиков венок?
Вычертить действительности вектор?
Жизни я почти допил вино,
Смертная меня коснулась ветка.
ДВОРЕЦ ТИРАНА
Из гроссбухов проросли грибы…
Потому, упитанно-здоровы,
Скатерти сжевавшие коровы
Знать не знают о витках судьбы,
Документы власти на полу,
Рубчатые отпечатки – через…
Тени с бледной плесенью в углу.
И проломленный белеет череп.
Жил тиран когда-то. Жил тиран.
Повилика ткётся по паркету.
Времени разносит всё таран,
И спасенья нет.
Спасенья нету.
АНТОЛОГИЯ РЕАЛЬНОСТИ
Антология реальности включает
Города, и парки, и мосты.
Вечеринки с коньяком иль чаем,
Детские забавы и мечты.
Каждый антологию листает
Собственною жизнью, а она –
Жизнь – как слово, или запятая
В оную томину включена.
Слово, запятая, знак вопроса –
От тебя зависит, какова
Жизнь. Но тут философ смотрит косо:
Сила обстоятельств – не слова.
Случай, как закономерность, кою
Не понять. Всего велик объём.
Книжные шкафы… Любой на Трою
Так похож. Не забывай о том.
Лабиринты мысли, где Астерий
Заблуждений угрожает вам.
Будет ли искателю по вере?
Этого, увы, не знает сам.
Антология всегда и всюду
Массою страниц растворена.
Уподобить сумму оных чуду
Заставляет явь, себе верна.
* * *
Рассматривает многоножку
Малыш – асфальт, она бежит,
Как будто ведая дорожку.
Смеётся малышок, шалит,
Стремясь прижать её к асфальту.
-Не трогай! – папа говорит.
И, вверен чистому азарту,
Малыш, не трогая, глядит.
Потом: Пока! – он говорит ей,
И машет лапкою при том.
Так детство счастья дарит ритмы,
Как май дарован всем теплом.
* * *
Ты можешь умереть в любой момент –
Порвёшься, как струна, иль в бездну канешь.
Кем жизнь настроена, как инструмент?
Плюс невозможен философский камень.
Коль ставится вопрос, ответ играть
Роль должен хоть какую. То есть можешь
В любой момент уйти. И чёрный грай
Звучит с небес совсем не так, как Моцарт.
Уйти в любой момент… А ты готов?
Из гущи жизни что припоминаешь
Ловец и собиратель пёстрых слов?
И снова ловишь, снова собираешь…
* * *
Где святые держат на руках
Образы – моделями – соборов.
Богословских не бывает споров,
Сад сплошной простёрся в небесах.
Вдруг спросонья видится сие,
Утро мая зелено лучится.
Листья многочисленны, как лица
Тех, кто канул в инобытие.
Во дворе – дорожек сумма, кот
Рыжий на одной мелькнёт…
Обычный
День слоеньем дел весьма привычный
Утром, набирая плоть, грядёт.
…где святые держат на руках
Образы – моделями – соборов –
Как там жизнь устроена: в которой
Не пугают темнота и прах?..
ДВОЕ В КАФЕ
Во двор войдя привычный, ты
Готические шпили видишь.
Кусты – как надписи на идиш
Невероятной красоты.
И Гаусс с Гофманом в кафе
Сидят, листая повесть знанья.
Конечно, Гофман подшофе,
Сему не надо оправданья
Ему искать… Но Гаусс так
В математическое чудо
Пристрастно верит, что и мрак
Вдруг станет цвета изумруда:
Последнее придумал Эрнст:
Ещё покуда нету мрака.
А Гофман одинок, что перст,
Фантазия грызёт, собака
Его сознанье… Гаусс не
Поддастся этакой собаке.
А диалоги их по мне,
Хотя все тезисы двояки.
Обычный двор, московский двор.
Смеркается. Муар мерцает.
И ты представил разговор
Из тех, которых не бывает.
ДА И НЕТ
Увеличение таинственности жизни,
как необыкновенность врастания в возраст,
прохождения этапами бытия,
каждый из которых несопоставим с предыдущим:
Я стремился к любви и к истине
И уже звучит как пословица
Жизнь становится все таинственней
Все таинственней жизнь становится…
Так открывает новый альманах Миражистов «Буд-да+Интер-нет» Константин Кедров-Челищев,
совершенно всерьёз играя различными смыслами бытия.
***
Многоцветно переливаясь, стихи Николая Ерёмина,
сочетая россыпи драгоценных камней,
поют необыкновенное счастье жизни:
и то,
что мы живы –
несмотря на все каверзы и вызовы времени, –
счастьем отливает в сердце читателя:
О, Муза, радуйся: мы – живы!
Увы, правдивы или лживы,
Уродливы или прекрасны, –
Мы – живы!
Наши взоры ясны…
И всем глядят – глаза в глаза –
Лазурь, агат и бирюза…
***
Двойственность жизни,
амбивалентность каждого поворота и всякой сущности, предлагаемой бытием,
ярко вспыхивает снежными строчками Ирины Богушевской:
Как невесомый снег отягощает Землю!
Мельканье стало – плоть,
мерцанье стало – ткань.
Древесные стада в немом покое дремлют.
Славянская зима, серебряная скань.
…слова состоят из букв,
чьи звуки,
подвергнутые своеобразной игре,
интересно организованы автором-составителем Николаем Ерёминым в оригинальное название альманаха, в котором столь же оригинально раскрывают участники свои миры,
наполнившие издание под брендом МИРАЖИСТЫ.
Александр Балтин, город Москва
Сусанна МАР
Альманах Миражистов
МАР (Сусанна Георгиевна Чалхушьян)
Источник: сборник «АБЕМ».
Орфография и пунктуация автора
* * *
Эту память скопила под старость,
Словно деньги про черный день.
Ничего от тебя не осталось,
Только остов стихов один.
Уронил-ли вечер вчерашний
Месяца пристальный лук,
Только пить до дна возлюбленную чашу
Узких, словно шлифованных рук.
Парусами плывут ладони
За окно, за Москву, за моря,
Буду помнить, так родину помнил
Из-за моря приплывший варяг.
Путь твой схвачен железными рельсами
Словно платье обнял кушак,
Так звенят березы апрельские
Сквозь метель, сквозь декабрь в ушах.
И за то, что цилиндр высокий
И прильнул пробор к волосам
Клонит купол Собор Исаакия,
Словно шапку к твоим ногам.
О, какая черная птица
Вылетела от любезного Делёза,
Твоих глаз студенных напиться
И глаза твои тоже на звездах.
Млечный путь твои встречи выстелил,
Об иных дорогах не спросишь
И не воском, – янтарными листьями
Каплет желтая осень.
Ну, а мне только ровный холод,
Только хлопоты снежных битв.
В пальцах боль, как будто от уколов,
Боль в глазах, как будто от любви.
Эта мука встанет последнею,
В самом последнем дне.
Смерть пахнет, как будто из ледника,
И смерти некуда деть.
Жизнь пройдет, словно корь не за то ли,
Чтоб за Тайной Вечерей, там,
Услыхать «Беседы Застольные»
На холодных губах Христа.
(октябрь, 1921)
* * *
Причаститься бы губ твоих Анатолий,
Тяжко умирать грешницей.
Со Святыми Дарами «Бесед Застольных»,
Соборуешь-ли дни кромешные.
К распятью рук кипарисному
Приложиться в последний раз,
Даже у Елены не видел Парис
Таких голубых глаз.
Янтарём пронизаны ладони
С кончиков пальцев сочится сказ.
В этой жизни, сошедшей со сцены Гольдони,
Рисовал тебя какой Богомаз?
Лёгким облаком дня не поднять.
Не вспугнуть ночь совиными криками.
Ну, кто-же сумеет забыть меня,
Любившую тебя, Великого?
Только бы губ твоих причаститься, Анатолий,
Страшно умереть грешнице
Со святыми дарами «Бесед Застольных»
Соборуешь-ли дни кромешные.
(февраль, 1921)
* * *
Ах, черноземом влажным-ли
В глазах моих темно,
Иль это ты заважничал
И кинул в стекла ночь?
Не так звенело золото
Волос и ни о том,
Как проиграла молодость
В лукавое лото.
Не с детства ли, лохматою
И милой, как пчела,
Я с «Четками» Ахматовой
Считала вечера.
Осталось весен сколько нам?
Зима возьмет, за что?
Вся жизнь в ладонях скомкана,
Как шелковый платок.
Туман пролит чернилами,
В него-ль макать перо.
Стихи-ль твои немилые,
Как дождик у ворот.
Нет сил: от солнца к месяцу,
За пустенькой весной
Весь мир в зрачки поместится,
Заблудится слезой.
Весь мир иль просто под ноги,
Как снег, как троттуар,
Как молятся Угоднику,
От томной ночи ларв.
За солнце и за тросточку,
Тягчайшая из плат
За тоненькую тросточку,
Что в пальцах запеклась.
(апрель, 1922)
* * *
Для Тебя и Петровка спотыкается,
О Тебе сломалось перо.
Осень желтые руки китайцев
Листьями всплеснула у ворот.
На Восток-ли, в Москву, в Египет,
Не уйти от луны и звезд,
И от рук неживых и гипсовых,
И от слишком ровных волос.
И качаясь, как парус по ветру,
Кто меня однажды любил,
Будет помнить из снежной повести
В глазах синеватый ил.
О руках слишком долгих и белых,
И рассказанных до ногтей,
О руках, что солнцем звенели
В самую злую мятель.
И в какие спрятаться ночи,
Если небо – его глаза,
Если дни бегут, словно гончие,
Даже рифмы о нем глодать.
Не деревья-ль в догонку кинулись,
Только голым ветвям не поймать,
Ни сверкнувшего солнцем имени,
Ни заката рыжую прядь.
Тем ночам, что так бились о стены,
Твое имя тем снам загадывать,
Что мелькнут золотою осенью
И рассыпятся в небе радугой.
И еще пить луну и холод
Кувшином неосиленных глаз,
Пить пока не осилит молодость
Листопадом снежная мгла.
(февраль, 1922)
* * *
Доброй нянькой баюкает маятник
Времени вкрадчивый бег,
Расплескала ковшом из памяти
Последнюю ночь о тебе.
И уже не видеть, не слышать
Белых рук и серебряных строк,
Только рифмы взовьются выше,
Словно птицы за душный порог.
За любовь, за ласки, за улыбки
В переплете радостном греха,
Расплачусь за все свои ошибки
Звонкою монетою стиха.
(август, 1920)
Художник Г.Якулов
ПОЭМА.
I.
Мудро, словно затаила книга
Бережно засушенный цветок,
Я несу твоих рук вериги
С запада на ласковый Восток.
Звонкий ветер холщевым парусом
Накреняет мои стихи,
Чту прилежно упрямое правило:
По теченью корабль пустить.
Черным мылом волосы пенятся,
Белой пеной гребень волны.
И рассыпала ночь весенняя
Пригоршни золотом полные.
Откупить ими звездное имя,
Тяжким якорем кинуть на дно
Все дни и весна твоими
Ресницами бьются в окно.
II.
Но паруса белей твоих ладоней,
Мне плещут волнами прозрачных облаков
И дни беспутные в вине не тонут,
Пьют загорелые под солнцем молоко.
Роняю тень на плиты троттуаров,
Подошвами ее не истоптать
И душат воздух гулкие удары
Ужаливших забвеньем дат.
Никто не любил хмельнее,
Крепче олова обруч рук,
На том свете искать Бердслею
Тоньше очерченный рот.
Твое лицо, что легкие стихи повторят
Упорно повторяется во сне,
Так вспоминают окна, из которых
Глядели в детстве на лохматый снег.
III.
Словно осень тяжелыми листьями
Осыпаюсь строками стихов,
Золотом ветер вытеснил
Воды голубое стекло.
Даже месяц вскочил на ципочки
Заглядеться в твои глаза,
Только звездной, тонкой цепочкою
Синюю явь не связать.
Как свистят по рельсам минуты,
Это версты жует твой вагон,
Вижу день пополз виноватый
Сукровицей на горизонт.
Полыхают оды Державина,
Велеречивым закатом,
Но давно мне часы каторжанами
Приковал ты на круг цыферблата.
Для тебя все зимы, все ночи,
Весны и звездное жито.
Это ты мои строчки отточишь,
Как тяжелый, солдатский штык.
Пусть сомкнется спокойное озеро,
Над легко пошатнувшейся палубой,
Не глаза Твои – вольные голуби,
Расклевали дни, словно зерна.
(август, 1921)
* * *
Осени рассыпающей золото,
Так, чтоб присниться полям,
Или о моей опрометчивой молодости
Съежились тополя.
Землю так не измучить пшеницею,
Землю так не измять бороздой,
Как настигнут ресницы пушистые,
Словно стрелы в безлюбом раздольи.
Что-б потом из багряных посевов
Проросли словно тихие злаки
Не глаза, но сияние Северное
И почти астральные руки.
(март, 1922)
* * *
М.М.Л.
Затейливая молодость
Запуталась не так,
Как ласковые волосы
В лукавых завитках.
И устоит-ли девушка
Против таких ресниц?
Смеятся только, где уж
Как не расплескать весны?
Тебе навстречу, солнцу-ли,
В обугленный закат
Метать литыми кольцами
Червонные глаза.
Ночь принесет-ли сон в мешках?
И сну не рассказать,
Как ты пушистым солнышком
Замешкался в глазах.
Как в небесах не спрячешся
Голубеньких рубах,
Как сам ты бьешься мячиком
Резиновым в руках.
(апрель, 1922)
* * *
Как дрожит деревянная горница
Ветра и льдяных ласк,
По Арбату безсонница гонится
Синей полымем ваших глаз.
Осыпались скудно листья осенью,
Или скупо листала дни,
Только биться ветру, словно о стены
Над припадком романтичной седины.
Только больше не плавать парусной
Лодкой в Балтийских плечах,
Облака – словно белым гарусом
В синих складках вышита печаль.
Столько закатов, столько вкрадчивых весен
Розоватым ладоням не много-ли?
И так просто слезами повиснуть
На соленых ресницах Гоголя.
И так просто тяжелые горы,
Или тяжесть персидских век,
По румяным, бульварным зорям,
Под трамвай, под безудержный снег.
Ночами-б молилась Каину,
Убил Авеля, убей и меня,
Грешник так вспоминал и каялся
В убиенных, разнузданных днях.
Из-за глаз моих злоба чернее,
Из-за губ закаты красней
Верный холод собакой немеет,
Прижимаясь к жестокой сосне.
И так жадно из лука целится,
Не стрелою, каленым перстом,
Что удавами гнутся рельсы
Изгибаясь стальным хребтом.
И закинуты руки радугой
Ни на шею твою, в небеса,
Только снег, да Тверскую радовать
Звездным и точным весам.
О задуй-же, как папиросу
Ветер мои глаза,
Все прощу, так прощает осени
Лысый лес за червонный азарт.
(ноябрь 1921)
* * *
Выкину
Белый флаг рук:
Улыбаются твердые викинги
Самой жестокой муке.
Закат, оранжевым заревом
Памяти следы изгладь.
Не приснятся больше глаза его,
Захлестнет их верстами мгла.
Весны, какими травами
Прорастете в моих стихах?
Закутать бы дни траурные
В ласки пушистые меха.
Вот он, сквозь сумрак строчек
Душный разбег бровей.
В такие же душные ночи
Пер-Гюнта ждала Сольвейг.
Помню: обещала не думать
О чужих, стеклянных ладонях,
Просто ветер памятью дунул
Горстью снега задул огонь.
Когда-то до боли синие
Глаза твои, или небо.
И месяц перо гусиное
Окунул в прозрачную небыль.
Понедельники, вторники, среды
До слез выкипающих из глаз.
Я не знаю, кто унаследует
Кольцо обручальное ласк.
Тому серебро и золото,
Тебе и другим медь,
Ну, что же, выливай оловом
Фальшивые полтинники встреч.
А, мне только звонкие звезды,
Только синий воздух глотать.
Губ любезных улыбка морозная,
Ложно-классическая страсть.
Легко выкину
Белый флаг рук:
Улыбаются твердые викинги,
Самой жестокой муке.
(май 1921)
* * *
Звенит воздух твоими зрачками,
Словно стаи серебряных стрел.
Как легко мне разлуку камнем,
Под ноги бросить встреч.
Как лукавит последняя воля
Дни ползут, словно в гору возы,
Легким именем – Анатолий, –
Смуглую ночь называть.
Ах, как душат лебяжьи шубы
Изумительно белой зимы,
Желтый месяц скользит на убыль
Легкому пути и мне не изменить.
Сладок день последняго прощанья,
Слаще меда дарственная ночь
И железом млечный путь протянут
Для твоих неколебимых ног.
(сентябрь 1921)
* * *
Благослови меня, Анатолий,
Отречения душен путь,
Словно стихи, зачитанные в «Стойле»
Знаю руки твои наизусть.
Всё забыла и лето, и осень,
Твои губы отрадней весны.
Лёгкий ветер далеко уносит,
Пыль золотую ресниц.
Так томилась зелёными иглами
Звон сосновый шумел в ушах,
Но твоими глазами выглянул
Молчаливый, серебряный шар.
Так прижался ветер к полям,
Так волнует старческой проседью,
Только губы твои опалят,
Словно солнце, леса и площади.
(сентябрь 1921)
* * *
В тот год гудело трубами
Все небо, не завод,
Не отрывали губы мы
Согласные в тот год.
От дней, что без ножа велят
И льнущих как лоза,
От этих дней заржавели
Червонные глаза.
По стаканам, словно по вехам
Он отмечен выпитый путь
О том, который уехал,
Которого не вернуть.
Только память к нему пристала,
Словно к пальцам загар, или клей,
Словно рельсы сгустками стали
Запеклись на черной земле.
Но перилами вниз покатилась
И ниже нельзя упасть
Его королевская милость,
Его высочайшая власть.
И звенеть только стеклам в рамах
О ладонях, любви и о том
Как сжимались плечи упрямо
Под лохматым, черным пальто.
(май 1922)
* * *
Прорежет месяца кривая сабля
Готическую мудрость сосен
И облако, как парусный корабль,
Отчалит в голубую гавань, легким гостем.
Прияли постриг кроткие березы
И золотом волос рассыпались листы,
Река, похожая на жидкое железо,
Утерянной подковою блестит.
Легко и радостно в блаженной лени
Лирические дни пасти в лесу.
Вдыхать смолу и воздух пить соленый
И ночь расплескивать взволнованным веслом.
(апрель 1921)
* * *
Смело, так суслики в поле
Перекусывают колосья,
Или месяц упрямый волен
Повторить свой профиль в колодце.
Или, ты повторился, как в зеркале,
В точных, шлифованных руках,
Мне ли имя твое, до ресниц раскаленное,
В именах посторонних искать.
Закат, словно кровь из горла
Хлынул потоком и вот
Твои волосы застят вороном
Мягкий снег и прищуренный свод.
И вторично, уже все-равно, чьи,
И жестоко, так бьются солдаты,
Те же черные сбились ночи
Над подушкой моей горбатой.
Или руки послал мне, Господи
Каленым испытанием земли?
Так упорно о них спотыкается
Целый мир что разумен и велик.
(февраль 1922)
* * *
Вспылит-ли суровая дорога,
Или дождь зацелует пыль,
О, как сильно может растрогать
Золотыми кудрями ковыль.
Серебреные пригоршни тяжелых звезд
Не рассыпаются фонтаном листопада,
Прибоем волн волнуется овес
И пагубна луны торжественная радость.
На завтра день, синее глаз твоих,
Сплоченых облаков лукавые аллеи,
Но и во сне не снились руки ласковей
И тоньше профиля не вычертил Бердслей.
(июль 1921)
* * *
Болят плечи,
Хорошо, что не голова
И болит голова,
Хорошо, что не плечи
И так радостно целовать
Помутившийся в разуме вечер.
Эту радугу быстрых встреч
На плечах несла коромыслом
И березовым зорям не счесть,
Заплатившего золота листьев.
О дороге выпившей небо,
О дороге прильнувшей к глазам,
Ни слезами, ни кровью – небылью
О руках твоих рассказать.
И так яростно вьюга взмолится
В ночь, синей чем эпитет синий,
Что забьются снежные волосы
Жестокой эпилепсией.
Что-б с последним, не карточным азартом
Вспомнить только твои глаза,
Как велик он, праздничный дар твой,
Задохнуться в тугих волосах.
И о том, что смуглые ночи
Сушат загостившийся вагон,
И что самая осень короче
Твоих безразличных шагов.
(январь 1922)
* * *
Осушить-бы всю жизнь, Анатолий,
За здоровье твое, как бокал.
Помню душные дни не за то ли,
Что взлетели они, словно сокол.
Так звенели Москва, Богословский
Обугленный вечер, вчера еще…
Сегодня перила скользкие –
Последняя соломинка утопающего.
Ветер закружившийся на воле,
Натянул как струны провода.
Вспоминать ли ласковую наволоку
В деревянных, душных поездах?
Только дни навсегда потеряны,
Словно скошены травы ресниц,
Наверное так дерево
Роняет последний лист.
(август 1921)
* * *
Ф.Л.
Что мы помним о правильном Риме.
О распущенной пляске менад.
О менадах не помним. О Риме
Только смертные имена.
Видимо только теплое небо,
Весну, твои волоса
Даже дни проплывают лебедем
Слишком белым, чтобы ласкать.
И ресниц не чернее ночи,
Не длиннее твоих ресниц.
Тех, что вскинулись словно гончие
На охоту этой весны.
Ничего не узнали о Риме
И о самой строптивой весне
Вспомним только по имени,
Когда выпадет первый снег.
(май 1922)
***
Памятью стонут голуби,
Солнцем насыщен воздух,
Белая книга – «Голубень».
Брошенный вызов звёздам.
Даль, как старушка сгорбилась,
Гаснут заката линии.
Маленький, чёрный гробик,
Золотой мавзолей Магдалине.
Уехали. Белые афиши
Блёкнут, как старые женщины,
Сумрак, истерзанный нищий,
Ползёт из телесной трещины.
Дата рождения: 26.02.1900
Место рождения: Нахичевань-на-Дону, Россия
Дата смерти: 27.10.1965 Место смерти:Москва, Россия
Роман ТЯГУНОВ
1962-2000
Альманах Миражистов
СТИХИ ВЫХОДЯТ ИЗ ПОДПОЛЬЯ
Стихи выходят из подполья,
Им больше нечего терять.
Стихи выводят в чисто поле,
Чтоб в чистом поле расстрелять.
Стихи выходят из подполья,
Из-под пера и топора…
Пришла пора ломать дреколье
И грянуть громкое «ура!» –
На радость тихому тирану.
Он не прикажет долго жить.
Он вынет фигу из кармана:
Тираны поздно или рано
Меняют фиги на ножи.
…………………………………………………..
Жить не по лжи.
Жить в чистом поле,
Где маршируют под ружьём
Друзья, которые запомнят
Стихи, которые мы ждём.
НЕ ВЕРЬ. НЕ БОЙСЯ. НЕ ПРОСИ
Не верь. Не бойся. Не проси.
Паси овец, волков паси,
Пренебрегая пастухами…
Живи стихами в небеси.
Кто на Руси живёт стихами?
Всех ноги кормят. С петухами
Встают Овца, Волк и Пастух…
Ложатся с мыслью «мы пахали».
Плоха не мысль, но русский дух;
Встать-лечь, день-ночь: одно из двух
Движений мысли, погружений
В поверхность, вязкую на слух.
Петух кричит от униженья.
Уже нет сил, лишь притяженье
Двух тел и плоскость из трёх букв:
Вход-выход слов из положенья.
Ужели «клОбук» – не «клобУк»?
Букварь горит звездой во лбу.
Монах, опущенный монахом,
Благодарит свою судьбу.
Забудь букварь, пошли всех на три.
Инакомыслие монарха
Во сне звучит как приговор:
Ковёр на двор, а двор на плаху.
В ломбарде ахи на весь двор –
Вор стихоплёт или не вор?
А если – вор, то вор – в законе?
Когда бы знать, что в рост, что в сор.
В растворе близких и знакомых
Один кристалл из ста искомых,
Слепой магический кристалл
По кличке Анатолий Кони.
Речь Кони – шанс один из ста.
Суд – комикс снятия с креста.
Не сон оправдывает Фрейда –
Эдипов комплекс у Христа.
Кто суперстар, кто лишь ефрейтор,
Но он лишает сна еврея,
Не фильтровавшего базар:
«Россия. Лета. Лотерея».
Как Сади некогда сказал:
«Мой кайф» – хоть умный, но вокзал.
Слеза Виталия Кальпиди
В России больше, чем в глазах.
Аллах акбар! Велик любитель,
Назвавший время и обитель
Кристаллизации основ
Из снов, попавших в вытрезвитель.
Случаен зритель Тягунов.
Случайна вытяжка из снов.
Случайность как закономерность
Определяется вне слов.
Узлом завязанные – верность,
Размерность, камерность и ревность –
Идут на дно… Из двух одно
Число всплывает на поверхность.
Второе там давным-давно:
Окрестность слова «полотно»:
Нож, скатерть, яблоко, дорога.
Мужчина, женщина, оно.
Он, -о, о-, но – четыре слога.
Три буквы – много. Две – так много,
Что растворят любой букварь
Во искупленье диалога.
В СМОЛЕ И СЕВЕРНОМ ПУХУ
Наташе Ашатаян
В смоле и северном пуху
Валяя ваньку, феньку, дыню –
Я предан русскому стиху,
Огню и дыму.
На азиатский мой разрез
Слетелись вОроны, ворОны,
А ванька слушает да ест
В лучах авроры.
Ушли под воду поезда,
На льдинах – золотые шкурки…
«Гори, гори твоя звезда!» –
Поют мне чурки.
На языке глухонемых
Превосходящего потока
Читаю «Друг степей калмык…»
И он с Востока!
Арап, кацап, кухаркин сын
Рвут золотую треуголку –
Швы красной взлётной полосы
Свистят вдогонку:
Махнёшь напра – посеешь зло,
Махнёшь нале – утратишь веру…
Я треугольное крыло
Подставил ветру.
Гори, столыпинский вагон!
На север лётчиков вербуют.
Сначала дым, потом огонь
Меня обует.
ПОЭМА
Вступление к поэме
Даруя честь –
Бог называет племя:
не перечесть
ВСТУПЛЕНИЕ К ПОЭМЕ.
Пришла пора составить список добрых дел.
Читаю вслух забытую страницу:
Бывал в столицах, знал, чего хотел…
Когда не знал – хотел уединиться,
Сродниться с тем, кто по Небу летел.
От чёрных дел спасает школьный мел.
Опишем мелом цыфру единица –
Возглавим список злых и добрых дел,
Зарифмовав секретную таблицу.
Число и зло. У цыфры есть предел.
Перед тобой открыты все границы.
Опишем круг, чтоб вспоминались лица
Всех тех, кто за Отечество радел.
Учитель благодарен Ученице:
Она ему листает Книгу Светлых Дел,
Перекрестив все тёмные страницы.
Обоих их сомнение берёт:
Спасение – молитва – перевод…
Любое слово – непереводимо.
Лишь в русской книге все язычники едины.
НАМ БОГ ОБМАН – читай наоборот.
Пути Господни неисповедимы.
Глава первая. Созвездие Гончих Псов
мы родились
на берегах кисельных
да подались
из ясель в карусели
где верх где низ
где церковь где мечети
где коммунизм
где тайная вечеря
кому Исеть
кому на воду дуться
была бы сеть
охотники найдутся
венок сплела
на сердце полегчало
белым-бела
река от молочая
Кому висеть –
Тому и Карты в руки.
Исеть, ответь:
Что знать нам друг о друге?
жызнь это смерть
на первом круге
Глава вторая. Созвездие Единорога
свой эпилог
не принимай на веру
Единорог
вращает эту сферу
ты невредим
невидим до порога
дух триедин
и вне Единорога
Луна полна –
останови мгновенье:
тень и Луна,
отброшенная тенью.
три буквы три
не всё что уже хуже
смотри внутри
богаче чем снаружи
всё не объять
всё тернием увито
как букву ять
изъять из алфавита
как знать как знать
свою орбиту
Глава третья. Большая Медведица
Знак на Руси
В Огне, Воде и Меди.
Ханты-Мансийск –
След белого медведя.
ЕАК* А Б А К**
кто видел не в обиде
я добрый знак
виталия кальпиди
SANYO ТВОЁ***
HITACHI КРУГ УДАЧИ****
всё ё моё
не может быть иначе
Звезда – Маяк
восток источник света
я добрый знак
ерёменко поэта
Знак на Руси –
Удел вперёдсмотрящих.
Ой, гой еси!
Дай Бог тебе, Дрожащих.
прощай проси
за всех пропащих
* «ЕАК – добрый знак»
** «А Б А К – добрый знак»
*** «SANYO – это твоё»
**** «HITACHI – круг твоей удачи»
– рекламные слоганы Романа Тягунова
Глава четвёртая. Созвездие Дракона
Москва – квартал
возвышенный и плоский.
Звезда – кристалл
рубиновый, кремлёвский.
Звезда, сиречь
источник снегопада,
заводит речь
туда, куда не надо.
Внутри Кремля –
две Статуи Свободы.
Одна земля
не знает перевода.
Бог говорит на русском и санскрите,
Им задан ритм
воздушных перекрытий:
Звездою став –
узором лечь морозным,
в чужой устав
войти Иваном Грозным…
Квартал картав,
Еврений Гойзман.
Глава пятая. Созвездие Скорпиона
Вода огнём играет, словно медью.
Всяк о своём сегодня и намедни.
В одном котле варились звёзды наши,
Родной земле – нет краше Уралмаша.
Седой Урал – опорный край державы.
Снег – минерал без боли и оправы.
Безумный Лир определяет рамки.
Мир-ювелир не избежал огранки.
Вода и медь
над пламенем расстались,
сложив в уме
все буквы слова «старость».
Во внешней тьме –
Звезда Антарес.
Эпилог
Молитва, Слава Богу, это стих,
Цель коего – спасение во ИМЯ.
Я говорю молитвами твоими…
Что ведать мне, что отвечать за них?
Кто был, кто не был в Иерусалиме.
Источник: http://www.stihi.ru/2017/10/08/5011
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=488479
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=496996
ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580691:
КАЙФ new
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=580520
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
СОЛО НА РОЯЛЕhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=576833
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=575083
КОЛОБОК-ВАМ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573921
Внуки Ра
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=573474
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=572148
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=571826
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=570593
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=569224
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=567900 http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=565809
ЗЕЛО БОРЗОhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=564307
РОГ ИЗОБИЛИЯ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=561103
| БОМОНД
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=553372 |
| ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=549135 |
| КаТаВаСиЯ
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=536480 |
| КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=534005 |
| ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=531424 |
| ФОРС-МАЖОРhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=527798 |
| СИБИРСКАЯ ССЫЛКАhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520612 |
| СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=520121 |
| АЛЬМАНАХ ЕБЖ “Если Буду Жив”
http://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=510444 |
| 5-й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯhttp://www.litsovet.ru/index.php/material.read?material_id=507564 |
. 2023
ПУШКИН ОТДЫХАЕТ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Николай ЕРЁМИН
Александр БАЛТИН Сусанна МАР Роман ТЯГУНОВ
КрасноярсК
2023
Автор публикации
