«О пользе наставничества».

Добавлено в закладки: 0

«О пользе наставничества»

рассказ

 

Начать рассказ стоит с того, что казачок Санька очень любил лошадей.    Он знал о них все от рождения до смерти, но самое главное то, что он знал все лошадиные секреты.

 

У пегой кобылы Галки был свой секрет — она не любила запах чужой конской мочи и стоило Галке учуять его, она начинала прядать, задирать хвост, взбрыкивать, дёргать губами так, словно её нашатырём опоили, при этом оголялись все Галкины зубы и это было похоже на «идиотскую» лошадиную улыбку.

Санька очень не любил Галку в такие минуты, стыдился ее поведения, на что Галка виновато покусывала Саньку за плечо, норовя откусить погон нового кителя.

В обычное  же время, Галка вела себя очень даже по лошадиному — то аллюром по двору промчится и всех кур перепугает; то на рысь перейдёт, и тут все посторонись — с намеченного пути не свернёт; то к корыту со смесью подойдет, копытом  о землю побивает и эдак утробно говорит — «У — гугу, у — гугу», словно велит — «Разойдись гусиный люд!»; гуси расступятся, Галка понюхает содержимое, гыкнет и пошла себе, как будто разрешение на кормёжку дала!

А когда Галка хотела привлечь внимание Санька, она шла к старой грушине, становилась на дыбки и чесала шею о дальнюю ветку, при этом вся вытягивалась как томная баба, мышцы играют, стать на виду — легконогая, точёная, с лоснящейся переливами бархатной кожей…

Хозяин млел от такого зрелища и не мог глаз от своей кобылки отвести. Галка знала об этой Санькиной любви, косила глазом на него и тихонько поугукивала, а он уже доставал из кармана кусок сахара для своей любимицы, которая лишь взяв угощение, снова неслась по двору.

 

Однажды дед Федька сказал:

— Ты глянь кась, ана ж табой манипулираваить!  Повадки у ней, как у Миколкинай зовутки — стала на утрях дыбком, потянулася, висками матнула, сахарок слизнула и бувай, толькя ты иё и видал! А я табе вот чаво ба саветавал — ты енту пракуду в цирку сдай, народ  дивить! Хочь копейку какую поимеешь с ниё, а так за красоту толькя и кормишь!                             От сколькя ана у тибе пашаницы жрёть, а?

— Овёс она жрёт, а не пшеницу! – сдвинув сердито брови отзывался Санёк и поглаживает шелковистый Галкин  загривок!

— Вот за няво ана работать абязана, прибыль давать хочь мала — мальскаю! А так чаво ш дяржать та иё затак!

 

О том, чтобы Галку сбыть, Санька и мыслить не мог! Он когда её впервые увидел, покой напрочь потерял. К жене пришёл, говорит — давай лошадь купим! Жена ни в какую! А тут мать его помирает и остаётся от неё хатёнка. Санька то хату и продал, Галку купил, привёл домой! Жена не долго думая, Саньку с вещами за порог! Пришёл казак к атаману, в ноги упал – «Возьми куда — нибудь с кобылой!» — атаман и поселил его на летних базах, там неплохая изба стояла, скотники да доярки рядом с базами жили, а помещение пустовало.

Но это так, в пояснение…

 

После дедовых слов, задумался Санёк, глаза заблестели, лукавинка под усами заиграла — слова деда видать проняли его. К слову сказать, нрав у Санька был весёлый, сам ко всему с юмором отнесётся и других повеселит! Так вот, посидел он у прясла, деда подозвал, о чём то тихо на пару погутарили, чуток хохотнули и вдарив по рукам разошлись.

 

А к вечеру на большом казачьем кругу собралась вся станица — верховный атаман пожаловал, с ним окружной.  Вопрос надо было серьёзный решать — казачество возрождать!

Долго совещались казаки, судили — рядили так и сяк, но планы составили, приоритеты определили, ответственных назначили, а по завершении  договор решили «сбрызнуть».

 

Куренной пару «Столичных» на стол выставил, сальцо ломтиками настругал, лук начетверо порезал  да «мундиры» из макитры прямо на зависку жены  высыпал, что б скорее остывали; «Отче наш» почитали, по стопке выпили, закурили.  Разговор, о лошадях зашел.

 

Степаныч заметил:

— «Видали, как Петров Воронок,  Галку обхаживает?»

— Ды куды яму, ана маштаков дюжа любить! — тут же ринулся в словесный спор дед Федька.

— Ему бы к ней с прянцами, как к бабе! — прозвучал совет от Иван Иваныча.

— Ага, да с букетом овса! Сразу бы покладистой стала!  — рассмеялся куренной.

— Плохо вы Галку знаете — отзывается Санька — Она как женщина,  ушами любит.

— Да что ей, сонеты о любви читать что ли? — вставил кто то.

— Ну, что ж сразу — сонеты! Галка, дюже уж анекдоты уважает, ржёт с них, вот прям как ты, Петро! — добавляет Санька, на деда Федора со значением поглядывает.

— Да брешешь ты, Санек! — отмахивается казак.

— А чаво, я за Санька ручаюсь! — отзывается дед Федька и потихоньку к коновязи отходит.

— Спор, спор! — кричат казаки.

— Что за спор? — спрашивает подошедший окружной.

— А вот говорю я, моя Галка анекдоты любит, смеется с них — не смутившись, разъясняет Сашка.

— Ну, эт ты брат, загнул! — говорит атаман — Ну, слухать она их, допустим, могёть, а вот что б зубоскалить — это уж шиш!

— Спорим, атаман? — протягивает руку Санька.

— Спорим! — вторит тот.

— На что спор то? — интересуется куренной.

— На цибарку дымки! — подначили казаки.

— Цибарка — много! Санёк же не мерин, что бы столько выпить! Давай на бутыль! По рукам?

— По рукам!

— Сбрызнуть  бы спор! — предлагают казаки.

Сбрызнули…

 

А пока круг почин сбрызгивал, дед Фёдор все подле лошадей отирался и с Санькой перемигивался, а когда Чубатая «струю» пустила, радостно подбежал к Саньке и как пароль прошептал — «Можно»!

Санька постучал ножом по бутылке, призывая общественность к вниманию:

— Ну, станишники, вспомнили анекдоты? Веди дед Федор Галку, спор решать будем!

Дед засеменил к коновязи и вернулся с Галкой, а Санька меж тем, зажал в руке кусок тряпки, смоченной дедом в моче Чубатой, руку в карман опустил.

 

Ну, а дальше…

Дальше подвыпившие казаки, окружив Галку, травили анекдоты, ржали, что лошади и победно на Саньку поглядывали — Галка стояла, что вкопанная!

Не выдержал атаман:

— Ну, Санек, мой анекдот на посошок и беги за дымкой. Так вот… рожает на улице женщина. Мимо идет Федюха» — начал окружной — Женщина, что вы делаете? — спрашивает Федюха.

Та отвечает:

— Видите, рожаю! Помогите!

— Дык, чё мне делать то? — недоумевает Федюха.

Роженица:

— Тяни ребенка за голову!

— Оба-на! Вытянул! — кричит Федюха.

Санька поднимает руку с тряпкой, зажатой в кулаке и проводит ею возле Галкиной морды. Кобылка часто задышала, оскалилась, присела на задние ноги, завертела мордой, желая увернуться от руки хозяина.

Казаки глядят в сторону деда Федора, похохатывают:

— А не ты ли, дед Федор, этот Федюха?

— Уж, не у Васькиной ли Марии роды принимал? То-то, гляжу, ты под утро от нее садами уходишь…

 

Дед Федор почесывая затылок, сдерживает смех, пряча его в седой бороде. Галка ведет себя вольнее деда — прядает, поджимает уши, гремит удилами, вертя при этом мордой во все стороны, а Санька знай себе Галку по морде норовит  погладить…

 

— Ишь, лошадка — то и правда с юмором — говорит Степан, а атаман продолжает:

Федек спрашивает женщину:

— Ну, чё делать — то с младенцем?

Женщина:

— Хлопай его по попке, пока не закричит.

Федек густо барабанит ладонью по попке младенца и приговаривает:

— И чтоб не лазил больше туда!

 

Казачий смех раскатисто разнёсся над уже спящей станицей.  Галка заржала громче казаков, её ноздри раздулись, рот весь искривился, губы ходили туда — сюда, а потом вырвавшись из Санькиных рук, взбрыкивая и поставив хвост антенной, понеслась в степь, откуда ещё долго слышалось её лошадиное  — «Иго — го!», а её хозяин тем временем,  с удовлетворенной ухмылкой и потаясь, закинул за изгородь тряпку, смоченную в моче Чубатой.

 

Что ж, пришлось атаману послать Степана к Матрёне за дымкой и торжественно вручить бутыль Саньку.

 

Потом ещё долго под общий  смех, сбрызгивали казаки теперь уже атаманский проигрыш, да мало кто видел, как уносил дед Федор на гумно свой трофей — бутыль дымки, а поутру, когда он возвертался домой с больной головой и весь в мякине, обхаживала его супружница по сутулой спине скрученной в жгут завиской, а дед Федька юрко уворачивался, да удовлетворенно приговаривал:

— Бей сатана, бей! В выигрыше всё одно я остался! Санька — то не пьет, вот дымка вся мне и досталась!  А чаво, добру прападать, чё ли! А кто ему велел, прибыль с кобылы поиметь? Я вялел! Вот что значит — молодежь вовремя наставить.

 

 

Чудить — смешить.

Дымка — самогонка.

Маштак — лошадь донской породы.

Зависка — фартук.

Мундиры — отварной картофель в кожуре.

Зубоскалить — смеяться, шутить.

Коновязь — приспособление для привязывания лошадей на открытом     воздухе.

Шиш — кукишь.

Прянцы — пряники.

Прокуда- проказница.

Засеменил — пошёл, быстро перебирая ногами, делая мелкие шаги.

Отпечаловали – приводили в сознание.

Цибарка – железное ведро.

Висками матнула – волосами тряхнула.

Грушиня – груша.

Стать на дыбки – встать на дыбы (лошадь).

Сызмальства – с детства.

Зовутка – зазноба, возлюбленная, званая женщина.