Шел девятнадцатый год. И некая разруха невольно наблюдалась по ту сторону границы . Иные языки утверждали, что многие посёлки и местечки этой прибалтийской земли превратились в призраки. Управа, полицейский участок, почта и магазин – вот, что еще теплилось среди потухших окон домов. Вся молодежь подалась на заработки в Европу: глупо бы теперь было такой данный Евросоюзом шанс упускать!
И Оглоблин опять не успел запечатлеть толком церковь, вид на которую открывался почти сразу после пересечения границы. Старую, не обветшалую, конечно, но нуждающуюся в каком-никаком косметическом ремонте. Какие-то считанные мгновения открывался вид на неё между домами, и пока незадачливый вздёрнул телефон, да нашел на нём режим фотосъёмки… Проехали! В очередной раз.
Однако, в этот рассветный час июньского, воскресного утра – аккурат около четырёх часов утра ( хоть двадцать второе число минуло вчера), окрестности с лихвой восполнили Оглоблину тот пробел.
Через каких-то сто метров пытливому взору путника ( что прильнул к окну автобуса, вёзшего судовой экипаж), открылась залихватская картина!
Драка, «махняк» у самой обочины дороги. В кювете, на просторной лужайке, тянувшегося во всю длину трактира, что своими размерами и безоконной глухостью напоминал скорее конюшню. Здесь и завершался теперь, в наступающее воскресное утро, тот по-европейски цивилизованный дискусс, что начался, конечно, субботним вечером под вкуснейшее литовское пиво.
Собственно, схватка ристалища произошла чуть раньше – группа друзей и недругов висла на руках возбуждённого победителя, увещевая, верно, и к разуму, и к добродетели, к пощаде…
А поверженный лежал в траве ( вот и оставь их без творчества Виктора Цоя! ). Впрочем, совсем не факт, что удары неприятеля его окончательно свалили – конечно, и без того уже на ногах бедолага держался некрепко. К тому же, он честно барахтался, словно опрокинутый на спину жук, пытаясь подняться и продолжить рыцарский турнир. В ясном намерении биться насмерть – всё в традициях ливонских рыцарей!
И самое главное – махняк этот гармоничнейшим образом вписывался в картину рассветного утра, не будоража ни оставшихся местных жителей, ни полицейской управы, ни самОго блеклого неба над головами. Более того – где-то и завершал пейзаж! Венчал достойно: жизнь продолжается!
– Блин, такие же раздолбаи, как и мы! – толкнул плечом Оглоблин задремавшего было, и потому прозевавшего дорожный эпизод товарища. – Бухнули, по выходному – как парни, посидели, поговорили душевно, от души морды друг другу побили – всё по-нашему!
Непонятливый товарищ, встрепенувшись от дрёмы, лишь какие-то мгновения пялил глаза в окно автобуса с мелькающими прибалтийскими пейзажами, и тотчас равнодушно отвалился на откинутое для сна сидение.
Автор публикации
