Уроки русской Поэзии. Урок 22 — СОНЕТ

Урок 22. Сонет

 

Чтобы создать сонет – тем более, венок сонетов – надо знать, как они устроены. Форма сонета – строгая, её часто называют твердой. Прежде всего, формой сонет и отличается от других способов стихосложения. Содержанием отличается тоже. Авторы сонетов чаще всего прибегают к возвышенным образам, применяют «высокий» слог.

Вот пример из Франческо Петрарки, стихи которого считаются вершиной в развитии итальянского сонета.  Стихотворение, посвящено возлюбленной поэта Лауре де Нов, воспетой во множестве сонетов.

CCCXXXV

Средь тысяч женщин лишь одна была,
Мне сердце поразившая незримо.
Лишь с облаком благого серафима
Она сравниться красотой могла.

Ее влекли небесные дела,
Вся суета земли скользила мимо.
Огнем и хладом тягостно палима,
Моя душа простерла к ней крыла.

Но тщетно — плоть меня обременяла;
Навеки Донну небеса призвали,
И ныне холод мне сжимает грудь:

Глаза — ее живой души зерцала, —
О, для чего Владычица Печали
Сквозь вас нашла свой беспощадный путь?

Сонет написан после смерти любимой, но высокие чувства поэта живут и в скорби. Форма, традиционная, итальянская 4-4-3-3. Уильям Шекспир строил сонеты иначе 4-4-4-2. Вершина русского сонета – Онегинская строфа Александра Пушкина.

О сонете я попросил рассказать, поэта, моего друга, поэта Николая Куковерова – автора 12-ти венков сонетов (это титанический труд, удивительный для нашего времени).

Передаю ему слово.

.

Дорогие друзья!

Вы решили приступить к сочинению сонета или венка сонетов, с чего начать? Хотелось бы вооружить вас некоторыми практическими советами.

Сонет – это одно стихотворение усложнённой формы, энциклопедически – сонет – лирическое стихотворение из 14 строк в виде сложной строфы, состоящей из двух катренов (четверостиший) на две рифмы и двух терцетов (трёхстиший) на три,  реже – на две рифмы. Построение сонета может быть разное, но форма практически не изменилась, то есть технически вы можете её выполнить, взяв за основу, к примеру, шекспировский сонет, либо сонет других классиков. Вы попросите назвать имена. Имён много, но назову наиболее характерные.

Первый сонет сочинил  в середине 13 века Сицилийский стихотворец Якопо да Лентини, а прославили сонет знаменитые итальянские поэты Возрождения Данте, Ф. Петрарка, Т. Тассо. Нельзя не отметить сонеты других европейских поэтов, особенно У. Шекспира.

Первый русский сонет был написан  В.К. Тредиаковским в 1735 г. Трижды обращался к форме сонета А.С. Пушкин («Сонет», «Поэту», «Мадонна»). Регулярно сочинял сонеты А. Фет, а в 20 в. – В. Брюсов, К. Бальмонт, А. Блок, И. Бунин.

Теперь поговорим о венке сонетов.

Литературе известны более 2000 венков сонетов, сочинённые в разное время и разными поэтами ( М. Волошин, В. Брюсов и мн. др.). Венок сонетов — наиболее трудная форма. В поэзии и берутся за него далеко не все поэты.

Прежде, чем сочинять венок сонетов, определитесь с его темой. А затем приступайте к сочинению 15 главы – магистрала. Почему так и не иначе? По-другому его просто не выполнить.

В 1999 году, когда я сочинял свой первый венок сонетов «По замкнутому кругу», я начал с 1 главы. В результате получилась так называемая «гирлянда» — венок сонетов в 14 глав без магистрала.  Не повторяйте моих ошибок.

Самое главное, каждый сонет и соответственно магистрал, должен быть наполнен глубоким смыслом — в этом суть — только в этом случае ваш венок сонетов можно считать состоявшимся.

Обратимся к теории классического венка сонетов.

Венок сонетов – лирический цикл, состоящий из 15 сонетов. Последняя строка каждого из 14 сонетов повторяется в начале следующего, таким образом связывая смежные стихотворения-сонеты. Предпоследний сонет (№ 14) завершается строчкой, с которой начинается сонет №1 венка. Заключительный сонет – магистрал последовательно воспроизводит первые строчки всех 14 сонетов и концентрирует в себе смысл всего цикла. Венок сонетов должен быть выполнен безупречно, как технически, так и по смысловой нагрузке.

В качестве наглядного пособия — из 12-ти моих венков — предлагаю венок сонетов «Сусальный ангел», посвященный А. Блоку.

 

С У С А Л Ь Н Ы Й  А Н Г Е Л

 

Александру Блоку – посвящаю

1

 

Певец Любви – дитя пустынь и дюн,

Слагал стихи, навеянные стужей,

В которых воспевал одну и ту же,

Не Женщину – иллюзию свою.

 

Отвергнув сказку юности сию,

Мудрее стал поэт совы премудрой,

И поклонился Диве златокудрой,

В которой строгий профиль узнаю.

 

Ее смеются дивные уста:

Иди, просить прощения Христа,

Туда, где Рай и розовые сени.

 

Орлом, познавший истину в вине,

Под звуки арф, к любимой Купине,

Явился Миру в будний день осенний.

 

2

 

Явился Миру в будний день осенний,

Король и Шут подмостков и эстрад,

Пронзивший сень Небесных бюлистрад,

Куда не попадет ни раб, ни гений.

 

Уж сколько лет прошло без изменений,

Темнеет под крылом седой Босфор,

А вот и свет – зеленый семафор

Открыт в Юдоль трехмерных измерений.

 

Не развести костер повечеру

Из прошлого, на хладе и ветру,

Вошедшим в Мир на несколько мгновений.

 

Как ратник, постою у трех дорог,

Пришел домой с повинною пророк

Предвестником грядущих потрясений.

 

3

 

Предвестником грядущих потрясений

Открыта дверь для символов и форм,

Которые, как люди у платформ,

Застыли от мистических видений.

 

Уставший от постылых воскресений,

Младым певцом, под игом седины,

Спешу сюда, где были сожжены

Мосты былые взлетов и падений.

 

Пусть эта мысль предстанет людям строгой,

Любой поэт идет своей дорогой,

Чтобы узреть трехглазую змею.

 

Когда-то здесь опричники впервые

Взорвали погреба пороховые,

О коих петь устала Гамаюн.

 

4

 

О коих петь устала Гамаюн,

Рабов, поднявших Старый Мир на вилы,

Не зная о пророчестве Сивиллы,

Запечатлел, сгорая на огню.

 

Не Демона, себя во всем виню,

Булатный меч не я готовил к бою,

Не призывал разбойников к разбою,

Но сам ходил не раз по острию.

 

Когда утихнут бури и погромы,

Сразят меня не молнии и громы,

Ослушников не жалуют в Раю.

 

Презрев Христа Библейские трактовки,

И, вдоволь настрелявшись из винтовки,

Уйду туда, где буду вечно юн.

 

5

 

Уйду туда, где буду вечно юн,

Не в сон, не в явь, сбежав от Мира злого,

Где грешники иконы Богослова

Бросают из придела в полынью.

 

Глаголами отвечу воронью,

Которое воспел при жизни, грешен,

Водил пером, не замечая трещин,

Закованный в картонную броню.

 

Апостолы осудят на Суду,

За то, что я ходил на поводу

У Демона. Вердикт – виновен Блок и

 

Прости Господь, не смог помочь стране,

С отметиной бубновой на спине,

Оставив в книгах символов сполохи.

 

6

 

Оставив в книгах символов сполохи,

Лечу во Мглу, покинув ясный брег,

Туда, где нет багрово-красных рек,

Не ведая ни страсти, ни тревоги.

 

Паря над черной слякотью дороги,

Лазорный за собой оставив шлейф,

Там, где с Фиалкой ночью вдоль аллей,

Блуждал вечор, любви рождая строки.

 

Как блудный сын, войду в Небесный Дом,

Благословенный  Розой и Крестом,

В миру воспевший звездные потоки.

 

Воскрес певец серебряных веков,

Оставив древний Екатерингоф,

Поэтам драматической Эпохи.

 

7

 

Поэтам драматической Эпохи

Оставлю град фрегатов и галер,

Гряду дворцов и скромный «Шантеклер»,

В котором отыграли скоморохи.

 

Ковчег взлетел над шпилем златооким,

Но мне милей клоака у Озер,

Где пребывал педант и фантазер

Наедине с Чудовищем жестоким.

 

Прозрел, орлом ударилась монета,

Наездника воспевший Фальконета,

Обретший одиночества приют.

 

Веселый царь явился птицей вещей,

С улыбкою тревожной и зловещей,

Живущим в заколдованном краю.

 

8

 

Живущим в заколдованном краю

Оставлю, несмотря на все запреты,

Печальный град, златым мечом согретый

Поэта, подчиненного зверью.

 

Раздувшие кровавую зарю,

Собратьев без креста, распяли гунны –

Небесной обитатели Лагуны,

Где хризантем созвездия крою.

 

Не зацветет на крутизне, миндаль,

Зовущая в заоблачную даль,

Ушедшему не нужен трепет черни.

 

Но, может быть, нахоженной тропой

Потянутся к заутрене толпой

Холопы из двенадцати губерний?

 

9

 

Холопы из двенадцати губерний

Стреляли из винтовок в русский стан,

Обещанной свободой без креста,

Под колокольный благовест вечерний.

 

Покой лишь сниться нам, умри неверный,

В страданий окунувшийся купель,

Пройду сквозь морок Адов и метель,

Где огонек чуть теплится наддверный.

 

Отравой начиненная стрела,

Не долетит туда, где мрак и мгла,

И грешники избавлены от скверны.

 

Когда вопьется тысячей заноз

Свидетельство печали – Алконост,

Накинут на чело венец из терний…

 

10

 

Накинут на чело венец из терний

Свидетелю кровавых двух Эпох,

Виновен, заблуждался, видит Бог,

Но труд не пропадет в летах, всемерный.

 

Христос простит, хотя мой грех безмерный,

Познавшего и славу и почет,

И сколько ж звезд на небе, Звездочет,

Где твой аллюр закончился карьерный?

 

Помог своими догмами Конфуций

Любителям кровавых революций,

Их розгами бы надо, да плетьми.

 

Мечтал о том, что Пес исчезнет в вихре,

Но, очевидно, закружил Антихрист,

Поэта, заплутавшего в пути.

 

11

 

Поэта, заплутавшего в пути,

Лети, мой друг, уже завечерело,

Светило верноподданных согрело,

Не возвратив для нас былые дни.

 

Слабо стреляться, драка не в чести,

Когда поэт в твоей душе проснулся,

Но тем, кто Мефистофеля коснулся,

Не вырваться из дьявольской сети.

 

Одну Любовь носили на руках,

Да вот теперь летаем в облаках,

Где звезды и созвездия алеют.

 

Мечтать не вредно, разрешили б нам,

К прошедшим возвратиться временам –

Желание наивное лелею.

 

12

 

Желание наивное лелею,

Достаточно похожее на миф,

Как херувимов бдение сломив,

В запретную проникнуть галерею.

 

Не плачу, не зову, не сожалею,

Юродивых оставив и старух,

Ворвался, протаранив Дантов круг,

Наездником в тенистую аллею.

 

Остались позади сполохи круч,

Но камень на душе висит горюч,

Блаженной, прикоснувшейся к елею.

 

Позвольте не с нагайкой, со стихом,

Не ангелом, хотя бы пастухом,

В провинцию вернуться Галилею.

 

13

 

В провинцию вернуться Галилею –

Узреть обетованные места

И тихо помолиться за Христа,

Где люди в добром здравии болеют.

 

К родителям – Фетиде и Пелею

Вернулся воскрешенный Ахиллес,

Войдя туда, где зеленеет лес

И люди посещают бакалею.

 

Вселенский рай, ласкает ветер южный,

Но ангелу не нужен хлеб насущный,

И сколько ж  лет томился взаперти?

 

Ушел давно в лета вагон зеленый,

Явился в Мир, Христом благословленный,

Что б ангелом остаться во плоти.

 

14

 

Что б ангелом остаться во плоти,

Стоять под сенью в одеяньи белом,

Где все спешат и каждый занят делом,

И на часах 12 без 5.

 

Небесный засвистит Локомотив,

Стоянка у которого – минуты,

Войдешь в вагон и попадаешь в путы,

Лети, дитя наивное, лети!

 

Разложены билеты по шкатулкам,

Певцу гулять по Райским переулкам,

Земному подражая соловью.

 

Вслед забулдыга скажет привокзальный:

Не захотел стать ангелом сусальным

Певец Любви, дитя пустынь и дюн.

 

М А Г И С Т Р А Л

 

Певец Любви, дитя пустынь и дюн,

Явился Миру в будний день осенний,

Предвестником грядущих потрясений,

О коих петь устала Гамаюн.

 

Уйду туда, где буду вечно юн,

Оставив в книгах символов сполохи,

Поэтам драматической Эпохи,

Живущим в заколдованном краю.

 

Холопы из двенадцати губерний

Накинут на чело венец из терний

Поэта, заплутавшего в пути.

 

Желание наивное лелею –

В провинцию вернуться Галилею,

Что б ангелом остаться во плоти.