Первая любовь

 

В начале второго класса, неизвестно, по каким причинам, я заявил родителям убежденно, что никогда не влюблюсь, и не женюсь. В то время девчонки для меня вообще не существовали. Как таковые.

— Не зарекайся, мой сероглазый, — мама погладила меня по голове.

Через неделю она пришла с работы и нашла меня сидящим около дивана на полу. Я помню, как она нагнулась к моему лицу и как в это время я горько плакал. Мама утерла слезы, поставила меня на ноги и спросила, в чем дело.

Я вырвался, упал лицом в диванную подушку и опять зарыдал. Мама не на шутку встревожилась. Давая мне наплакаться вдоволь, она не отходила далеко. Когда мои глаза немного просохли, я повернул лицо к маме и доверительно, но как-то по-взрослому сообщил:

— Я люблю одну девочку!

— И всего-то? — мама сыграла невозмутимость.

— Да-а, всего, — я зашмыгал носом, — а она меня — нет! Даже не смотрит… Почему?

— А кто, она-то? — мама заинтересовалась всерьез.

— Ее зовут Ира, она учится в нашем классе… Я ее очень сильно полюбил!

— А ты напиши ей письмо и объяснись, — мама засмеялась.

— Ты думаешь? — я стал серьезным, ушел к себе в комнату и долго не выходил.

На следующий день, на перемене я остановил за рыжую косу конопатую Светку и попросил независимо:

— Свет, передай письмо, — и показал сложенную пополам красивую закладку, на которой письмо было написано.

Светка заговорщицки зашептала: А, кому это? И от кого?

— Ире, — я показал которой, — от меня.

— Сам и отдай.

— Не могу сам… Мог бы, не просил, — я умоляюще смотрел на Светку.

— А что я с этого буду иметь? – Это был уже деловой подход.

— Хочешь такую же закладку, как эта? — я развернул письмо и повертел им, показывая со всех сторон. Светка, видимо, умудрилась прочитать короткий текст и согласилась без условий.

— Давай, передам просто так.

— Только — никому, обещаешь?

— Заметано, — она засунула письмо в карман белого передника.

 

Когда перемена закончилась, и ребята вернулись в класс, некоторые искоса на меня посматривали. Кто-то улыбался.

Я понял, что ошибся с почтальоном.

На следующей перемене меня окружили и стали дразнить: Жених… Жених и невеста… Влюбленный страдалец… Ромео — и так далее. Я, конечно, поймал Светку и отодрал ее за косу, но изменить ничего было нельзя.

В начале следующего урока сидящая у окна Ира скатала полученное письмо в бумажный комок и запустила им прямо в мою голову. Вошедшая учительница заметила это:

— В чем дело, почему мусоришь, ну-ка встань и подбери, — бросила она Ире.

— Это его, — Ира встала, но подбирать не пошла, — пусть сам и подбирает!

— Я сказала: подбери.

— Не буду! – моя первая возлюбленная насупилась и покраснела.

— В чем дело? — спросила учительница у всех.

— А у них любовь, — после паузы и смешков класса громко крикнула Светка.

— Любовь? — Валентина Прокофьевна осеклась на минуту, но продолжила в том же тоне: — Иди-ка сюда и возьми это, — позвала она меня. — Что там у вас?

 

Я встал, подобрал свое послание, укоризненно глянул на Светку и тихо побрел между партами. Рядом с учительским столом остановился и протянул Валентине Прокофьевне бумажный комок. Пока она распрямляла его, я стоял, потупив голову, и разглядывал рисунок на линолеумном полу.

Опытная учительница, прочитав текст, подошла, развернула меня лицом к классу и, поглаживая по голове, сказала всем громко и внятно:

— Что же вы смеетесь? Вам завидовать ему надо. Он уже знает то, о чем вы и не догадываетесь!

Я, совсем было оробевший, вскинул голову и победно посмотрел в сторону моей Иры. Та, подперев щеку рукой, продолжала меня не замечать.

Смотрела в окно…