Щелкнул замок двери. Протапов нагнулся к глазку и проводил взглядом шагающую по ступенькам фигуру. Он закрыл вторую дверь и вернулся на кухню, к своему какао. Эта удивительная привязанность к утреннему не чаю, не кофе, а именно какао сохранилась с раннего детства.
Протапов отхлебнул и решил подгорячить. Плеснув в остывший напиток кипятка, он разбавил его совсем. Но, как оказалось, в этом и был замысел. В детском саду Протапова поили разбавленным какао – самым вкусным.
Он с удовольствием потягивал любимый напиток и глядел в окно. И расстраивался. Двор выглядел удручающе. Протапов даже не находил точных слов, для определения его состояния. Свинарник, помойка, заброшенный пустырь, побоище или помоище. Одним словом – бесхозная земля. Или бесхозяйная, как вернее?
Как все старые дворы в центре города, двор под окном не был широким. Но он был достаточно просторен, чтобы уместить в себе и гаражи, и волейбольную площадку, огороженную сеткой, и обрешеченный хозяйственный двор какого-то учреждения и даже детскую площадку, естественно со сломанным оборудованием, на которой, как понял Протапов, гуляют детсадовские ребятишки. Каким-то мысом, нарушая строгие прямоугольные очертания, во двор въезжал старый облупившийся трехэтажный флигель.
Много всего было в этом дворе, но все, что было, находилось в каком-то растерзанном, разрушенном и даже, как показалось Протапову, в показательно запущенном виде. Сетка, огораживающая волейбольную площадку, висела клочьями. Стойки, к которым она крепилась, были согнуты, а многие просто выдернуты из земли. Детская площадка почти вся заросла лебедой, крапивой и огромными лопухами. В глубине площадки стояла единственная исправная скамейка, на которой в настоящий момент завтракали три бомжа неопределенного пола. В одном из бомжей Протапов просматривал женщину, но удостовериться в этом издалека было трудно.
Бомжи с утра пили вино, а вся территория вокруг скамейки была замусорена пластиковыми бутылками, обертками, обрывками газет и картона и прочими отходами жизнедеятельности человека. На невысоком ограждении детской площадки висели старые вещи. Какой-то ватник, старое женское пальто, рваные брюки. Это, наверное, их гардероб – догадался Протапов.
Но главным, сразу приковывающим   взгляд объектом во дворе, была не эта скамейка с ее обитателями. Основным акцентом пространства был мусорный контейнер. Несмотря на то, что для него у противоположной глухой стены была создана специальная, огороженная кирпичной полустенкой площадка, контейнер стоял свободно, почти в центре двора. Прямо напротив окна кухни, в которой пил какао Протапов. По всему было видно, что контейнер этот чувствует себя полноправным хозяином всего дворового пространства. И действительно – именно к нему шли люди.

За то время, пока Протапов глядел в окно, три человека бросили в нутро контейнера мусорные пакеты, грузчик ближайшего магазина скинул около него груду пустых картонных коробок, два новых бомжа, проникнув во двор через подворотню, теперь старательно перебирали содержимое контейнера, стараясь найти что-нибудь съестное. И действительно находили. И тут же потребляли найденное.
Протапова передернуло. Возникло желание отрезать по ломтю белой булки, жирно намазать эти ломти сливочным маслом и с термосом какао выйти во двор к потерявшимся людям. Но Протапов остановил себя. Нутром он осознавал, что так ситуацию не исправишь. Придут другие, и все повторится вновь. Этот оплеванный, обожженный, во многих местах проржавевший, со смятыми крышками контейнер все равно будет хозяином положения. Он будет притягивать нуждающихся в его услугах. И взгляды жильцов из окон.
Протапов вымыл посуду, смахнул крошки сто стола, ушел в большую комнату и пикнул телевизионным пультом. Экран замелькал рекламой, но Протапов не сел в кресло. Подошел к окну. Вид на улицу был прямой противоположностью виду на двор. Вполне ухоженные фасады, новомодные стеклопакеты в окнах, стриженые деревья и кусты, не такие уж и навязчивые рекламные щиты.
Магазин на первом этаже дома напротив – вот не иссякающий источник упаковочного мусора. У дверей, конечно, окурки, бумажки. Но что удивительно – с урной у магазина возится дворник. Протапов понаблюдал за ним. Молодой парень в оранжевой безрукавке смел весь мусор в совок и вытряхнул его в большой бак на колесиках. Туда же полетело и содержимое урны. После этой уборки улица приняла совсем ухоженный вид.
Насторожило, что дворник потащил свой бак во двор. Ага, значит, здесь он навел порядок, а двор не его территория. Протапов вернулся на кухню и прильнул к окну. Молодой человек вытряхивал мусор в контейнер и действовал не очень аккуратно. После него куча грязи оказалась на земле. Безобразие! Протапов вернулся в комнату, выключил телевизор и теперь сел в кресло. Сидел довольно долго, думал. Неожиданно вскочил, сменил домашние тапочки на кроссовки и спустился в неуютный двор.

– Хозяюшка! – обратился он к бабуле с коляской, что гуляла на детской площадке. – А кто тут, в этом дворе за порядком следит?
– А никто! – бабушка окинула Протапова удивленным взглядом. – Некому следить.
– Как это? За кем-то же эта территория закреплена.
– А вы кто? Проверяющий?
– Да нет. Я просто приезжий. К сыну в гости приехал. Что-то не нравится мне все это.
– А кому это может нравиться?
– Ну, вы же здесь живете! Удивительно, все мимо ходят, – и никому дела нет.
– Да живем. А что делать? Уже писали, куда только можно. Я сама лично три письма составила. Никакого толку.
– Странно. Вот хоть контейнер этот. Ему же место специальное оборудовано. Я правильно понимаю? – Протапов указал на контейнерную площадку. – Вон там!
– Он там и стоял раньше. Но, видите ли, водителю неудобно там разворачиваться, когда он его забирает. Поэтому он  скидывает контейнер прямо посередине. Под окнами. Так если бы только контейнер… Сейчас все богатеют, ремонты делают. Куда старые двери да рамы выкидывать? А некоторые и полы перестилают, как у нас на площадке, например. И куда эту гниль? Рядом с контейнером. Другого места нет. Вот все и бросают. За день целая свалка образуется. Дворничиха наша орет! Но, никого это не волнует. Как было, так и будет! – бабуля махнула рукой.
– Прямо беда!
– И не говорите.
– Так, кто вы сказали, хозяин территории?
– Жэк, наверное. Больше некому.
– А где он располагается? Извините.
– Да, вот так вот. В арку и улицу перейти. А там немножко наискосок, вот так… Да, там табличка есть. Красная.
– Спасибо хозяюшка. Как внучек-то?
– Это внученька. А что ей? Она спит себе, да спит.
– Ну, ладно. Пойду я. – Протапов поклонился и пошел в указанном направлении.

В ЖЭКе было накурено. И не только у таблички «Место для курения». Во многих местах, на подоконниках стояли консервные банки с окурками. Бычки валялись и на полу, под подоконниками. Навстречу шел сантехник. Это было понятно по газовому ключу и мотку пакли, которые тот нес в руках. Протапов спросил:
– Где тут главный-то?
– Там. – Кивнул сантехник недружелюбно.
Протапов прошел в приемную к главному. За обшарпанным столом сидела женщина в серой шерстяной кофте. Курила и разговаривала по телефону.
– Нет у нас людей. Я уже сказала вам. Начальник на территории. И нечего на меня голос повышать. Я тоже оскорбить могу. – Хозяйка приемной вмяла окурок в пепельницу и бросила трубку.
Телефон зазвонил вновь. Женщина сняла трубку и положила ее рядом с аппаратом. И как ни в чем не бывало, не замечая Протапова, даже никак не реагируя на него, как будто вместо человека было пустое место, стала долистывать журнал, лежащий на столе.
– Обратиться-то можно? – Протапов приблизился к столу.
– Попробуй.
– Кто у вас дворами заведует? – Протапов присел на стул с расшатанной спинкой.
– Дворники.
– А во дворе напротив, вот через улицу, кто?
– Дед-пехто! – Женщина снова закурила. – Болеет она. И может вообще уволиться.
– Платят мало?
– Дед, ну ты прямо провидец! Или инспектор из собеса. Все знаешь, все понимаешь. – Серая кофта опустила бесполезно зудящую трубку на аппарат.
– Я не провидец. Я просто помочь хочу.
– Кому? Чем?
– Мне бы инструмент какой-нибудь: метлу, грабли, лопату – желательно еще скребок такой широкий…  Рукавицы бы еще. Косу.
Цветной журнал был интересней непонятных просьб, и женщина не выходила из него.
– Дак, как?
– Косу? Ты что подхалтурить хочешь? Так у нас все лимиты давно выбраны, еще с сосулек.
Телефон зазвонил еще раз.
– Да… Я. Его нет. – Махнула Протапову рукой в сторону двери. – Сейчас подожди. – Прикрыла трубку рукой. – Слышь, мужик, выйди отсюда – дай поговорить.
– Да я без лимитов. Просто у себя под окнами уберу. – Протапов не уходил.
– Ну, какие же вы все душные, просто сил нет… Ну, спустись к дворникам, с лестницы – сразу направо. Если есть там кто – дадут тебе. Может быть. Все иди, иди, не мешай работать. – Приложила трубку к уху и глубоко затянулась.  – Да Любаша…
Протапов встал, развернулся и вышел. С порога бросил.
– Спасибо.
– Не за что.
Он нашел дворницкую, но дверь была закрыта на замок. Потоптавшись с полминуты на первом этаже, он вернулся на второй. Не заходя в приемную, с порога произнес:
– Никого.
– Слушай, мужик, ко мне по два раза в день никто не ходит. Приходи завтра. К семи. Кто-нибудь будет.
– Понятно. – Протапов развернулся еще раз. – Что же сегодня-то целый день терять?
Он вновь спустился к дворникам, и на этот раз удачно. В дворницкой копошился какой-то мужичок. Протапов обрадовался, увидев потребный ему инструмент.
– Добрый день! Меня к вам направили, – обратился он к спине мужика.
Тот, видно, не расслышал. Протапов подошел и дотронулся до его плеча.
– Вы не могли бы мне выдать…
Мужичок бросил через плечо.
– Только быстро. У меня пять минут.
– Что? Можно взять?
– Ну, ты че пришел-то? Брать, так бери.
– Хорошо. – Протапов быстро выбрал и вынес в коридор, то, что ему нужно. Вернулся. – А рукавичек нет?
– Не знаю. Я здесь не хозяин. Выдь-ка. – Мужик выпихнул Протапова из дворницкой, быстро навесил замок и скрылся.

Протапов дотащил инструмент до своего двора и начал с детской площадки. Он выкосил всю крапиву и лопухи, сгреб их стожком, и в несколько приемов перенес в контейнер. Буквально сразу же выбежавшие на площадку ребятишки стали носиться по ней, как угорелые. Одного из них Протапов остановил.
– Детсадовский?
– Во-первых, детский сад летом не работает… Во-вторых, я уже третий класс закончил.
– Ну, извини, ошибся маленько. Но это даже лучше! Ты где живешь?
– Зачем вам?
– Ни зачем. В этом доме?
– Ну, в этом.
– Значит, каждый день во двор смотришь. На-ко вот грабли и собери мне мусор у той скамейки.
– Я не дворник.
– И я не дворник.
– А что же вы тут работаете?
– А что только дворник может порядок навести?
– Зачем его наводить? Завтра все равно чего-нибудь натаскают.
– Ладно, давай вместе. Держи вот лопату, а я на нее нагребу. Пошли.
Бомжей на скамейке не было, и Протапов быстро сгреб мусор в кучу. Когда его помощник подставил лопату, тишина двора была взорвана пронзительным криком.
– Во-о-ва! А ну, отойди оттуда. Не прикасайся там ни чему! Я сейчас выйду – уши надеру. Брысь оттуда!
Пацан бросил лопату и убежал. Понятное дело – от бомжей заразиться боятся. Протапов сам собрал весь мусор. Присел на скамейку.

За утренними хлопотами прошло почти пол дня. Под ложечкой уже начинало посасывать. Однако часть двора – уже более или менее… Протапов встал, собрал инструмент и хотел уйти на обеденный перерыв, но приехал ЗИЛок за переполненным контейнером. И пустой привез. Протапов решил не упускать голевой момент и подошел к водителю.
– Слышь, друг! Сбрось свой порожняк вон на той площадке.
– Зачем?
– Ну, там же он должен находиться!
– Он будет находиться там, где я решу.
– Почему это?
– По кочану. Отвали, не мешай.
Водитель стал дергать своими рычагами и контейнер зашевелился. Протапов решил не отступать, повторил попытку.
– Слушай, ну что тебе стоит. На площадку скинь, а я здесь уберу после этого.
– Ты кто есть? Глава района? Я сказал, не мешай. Мне его не зацепить там. Неужели не понятно?
– Елочкой поставь – и зацепишь.
– Да какой елочкой, мать твою. Отойди. – Водитель не на шутку рассердился.
– Да вот так, наискосок. – Протапов показал. – Здесь же не место мусору.
– Да отвали ты дед! Достал! Счас в лоб дам.
Контейнер съехал на асфальт. Голевой момент оказался неиспользованным. Протапов побрел на обед: я же все равно его поставлю, как сказал. Он дернул ручку входной двери.

Пообедав, гость стал искать пилу. Перерыл все коробки, ящики и ящички в кладовке, но ничего не нашел. Можно было, конечно, позвонить на работу сыну и спросить, но Протапов выбрал другой путь. Он вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю квартиру. Женский голос спросил:
– Кто там?
– Да, я ваш сосед из тридцать девятой. У вас пилы нет?
– Я знаю соседей из тридцать девятой. А вас не знаю.
– Так я вчера приехал. Здесь мой сын живет.
– Что у него пилы нет?
– Не нахожу. Не могу найти.
– А что так срочно нужно?
– Ну да! Хотелось бы.
Дверь наконец-то открылась:
– Вот посмотрите в этом ящике. – Хозяйка впустила просителя в прихожую.
Пила нашлась, Протапов вернулся во двор.
Старый контейнер был увезен, а вот деревянный и картонный мусор, лежавший рядом, так и остался лежать. Протапов порылся в нем, и отыскал не то стойку, не то подпорку круглого сечения. Разметив карандашом, он распилил ее на шесть одинаковых частей. Получились валки. На них Протапов и рассчитывал сдвинуть, пока еще не заполненный и поэтому относительно легкий новый контейнер на положенное ему место. С помощью длинной палки-рычага и пары кирпичей он поочередно завел валки под полозья контейнера. Толкнул. Ни с места. Уперся в поребрик, навалился плечом. Эффект такой же. Тяжелый, зараза… У, махина! Протапов пнул контейнер ногой, оттер пот со лба и осмотрелся.
На недавно убранной территории, у той самой скамейки, снова замелькали утренние бомжи. «Вот они-то и подсобят», – обрадовался Протапов и пошел за подмогой. – «Только, это не дети. За просто так, работать не будут».
– Здорово, мужики.
– Тебе чего?
– Халтурка есть.
– Мы после обеда не подряжаемся.
– Сто рублей, а делов на десять минут.
– Ладно, что делать? – со скамейки встал самый молодой.
– Контейнер толкнуть.
– Ты че, мужик, с дуба рухнул. На хрен его толкать?
– Ладно… Я в соседнем дворе кого-нибудь найду. – Протапов развернулся и стал удаляться.
– Да постой ты, дед. Эй, мужики, пошли, толканем. – Молодой уже агитировал.
В восемь рук мусорный контейнер был водворен на свое законное место. Протапов расплатился.
– Чтобы чистоту там, – он махнул рукой в сторону скамейки, – до вечера не нарушать. Мэр должен быть. С объездом территории… Вам бы тоже, схорониться где. На всякий пожарный. – Соврал во благо Протапов.
По реакции уличных жителей невозможно было определить, поверили они этой нехитрой лжи или нет, но минут через тридцать все исчезли. К тому времени, оставшийся на старом месте крупногабаритный мусор Протапов уже перетащил на площадку. После обеда работалось не так резво, но двор уже значительно преобразился. Сейчас его портила изломанная загородка спортивной площадки. Однако здесь, похоже, без сварочного аппарата не обойтись. Уголок – пятерка, стойки – сотка.

Протапов поднялся наверх, отдал соседке пилу, попил дома водички и вернулся к делу дня. К его удивлению и на счастье, рамы из уголка с остатками металлической сетки были не приварены к стойкам – крепились на болтах. А стойки – ну, халтура! – были просто вбиты в землю без всяких бетонных оснований и пригрузов. Обрадованный работник еще раз поднялся домой за ключами и машинным маслом.
В свое время, Протапов научился ловко свинчивать с резьбы проржавевшие гайки. Сейчас на эту операцию он истратил около трех часов и не в одном месте рассадил руки. Ничего, до свадьбы заживет. Он слизывал кровь, таская металл по спортивной площадке. Прятал его за контейнер.
Во двор просочилась стайка подростков. Они устроились на остатках ограждения, чтобы попить пиво. Быстро разозлясь на мелькавшего туда-сюда человека, стали задираться.
– Слышь, мужик! Ты что нанятой, что ли? Передохни – а! Слышь, тебе говорят. Ну, ты чо, не понял? – Юноша с банкой пива встал на пути Протапова. – Папаша угомонись. Видишь, народ отдыхает. Протапов, молча, обошел молодого человека, схватил очередную секцию и потащил ее с площадки.
– Витек, да пошел он на …
– Я не люблю, когда меня не замечают и игнорируют. – Витек догнал Протапова и прыгнул в центр секции, на сетку. Под его весом металл, конечно, выскользнул из рук и ударил по сухожилию ноги. Протапов присел и сжал руками ушибленное место.
– Ты что, дед, из деревни, такой упертый?
– С чего это? – сквозь боль ответил Протапов.
– С такими руками в городе не живут.
– Руки, как руки. Дай доделать, сойди.
– Пальцы узловые, загорелые. Пацаны, в нашем дворе гость с села.
– Тогда уж не узловые, а узловатые. – Протапов выпрямился и усмехнулся. – Помогли бы лучше. И так целый день парюсь.
– О! Дед, запарился. – Молодые люди обрадовались знакомому слову. – И нас готов попарить! – Подошли, обступили. – Ты умом-то шевелил, когда делал. Дать бы тебе по голове. На хрена ты все это разобрал? Без спросу. Это наша территория.
Протапов не отвечал.
– А, может, заставить его все обратно… Но поруганного уже не восстановишь…
– Народ!
Нападавшие обернулись на крик из подворотни.
– Кифирчику не желаете? Нет потребности? – В ногах у кричавшего стоял целый лоток просроченного, предназначенного на выброс кефира.
– О, кайф. – Молодежь сорвалась с места и бросилась к новому развлечению.
Скоро пустыми развороченными пакетами и огромными белыми кляксами был украшен весь асфальт двора.
– Батя, это тебе в нагрузку. За труды. – Крикнул кто-то, когда группа покидала свою территорию.
– Спасибо. – Протапов закончил с металлом и сел отдышаться. Посмотрел на часы. Последнее, что он успевал сделать до прихода с работы сына – это подмести мелкий мусор.
Он постучал черенком метлы в землю, поплевал на ладони и пошел махать, обходя белые кляксы. Колеса проезжающих машин разносили кефир по всему внутридворовому поезду.

Есть все-таки правда в этой жизни. Когда Протапов закончил, ливанул хороший дождик, который и смыл кефирные следы с мостовой. Протапов отнес инвентарь в ЖЭК и незаметно юркнул в свой подъезд.
Напрасно, он торопился. Сын пришел с работы очень поздно, когда совсем стемнело, и, конечно же, ничего не заметил. Лишь только утром, за горячим какао, он обрадовал отца возгласом.
– Па, ты посмотри, что у нас во дворе-то сделалось! Не иначе, губернатора с объездом ждут!
– Что сделалось-то? – прихрамывая, подошел к окну Протапов.