Вода близ берега была теплой и грязной, точно лужа после проливного дождя. Невыносимо несло тухлой рыбой и гнилыми водорослями. Благо, что свежий воздух наступающей ночи разбавлял эту вонь. Загребая крепкими руками мутную воду, Нунга тихо, не создавая лишнего шума, приближался к пристани. Туда, откуда лилась тихая, грустная песня. И хоть в небе стояла полная луна, благодаря которой он видел каждую лодку, баркас или шлюпку, перевозящих людей и грузы со стоящих на якорях кораблей, только этот нежный голос был для него маяком. До пристани уже было совсем недалеко. Но Нунга на мгновение замер, прислушиваясь к говору моряков и рыбаков, чьи тихие голоса, отражаясь от морской глади, были слышны на мили вокруг. Кто-то подсчитывал выручку, что-то бурчал на своего хозяина, кто-то насвистывал лихую песню. И только голос девушки, которой Нунга не видел, был неизменно прекрасен и печален. Песня манила к берегу, обещая покой и конец страданиям. Именно так все казалось. Но Нунга тихо, без единого всплеска, ушёл под воду. Прошла минута, две… и вот, где-то вдали от пристани близ скал, на каменистый берег выбрался беглый раб, которому удалось незаметно сбежать с английского корабля, стоявшего на якоре и сонно качавшегося на ночных волнах Адриатического моря.
Автор публикации
