— Вечер добрый, вы кузнец? —
Голос за спиной раздался.
Василий вздрогнул, вот наглец,
Вошёл и даже не стучался.
К тому же, он и не услышал,
Как в кузню отворилась дверь,
А кто пришёл прям в спину дышит,
Гость разозлил его теперь.
— Стучать не пробовали раньше? —
Он обозлённо огрызнулся,
Готов послать куда подальше
И обомлел как повернулся.
Слова застыли прямо в горле,
По венам кровь, как канонада,
А необычный гость промолвил:
— А что, стучаться было надо?
Не пробовала, уж простите,
Подправить надо б мне косу.
Чего так на меня глядите?
Я ведь попала к кузнецу?
— Так значит всё, такая участь? —
Вздохнул расстроенно кузнец.
— Ещё не всё, но было лучше,
Так вы поможете иль нет?
— Это понятно, что же дале? —
Василий произнёс тоскливо.
— Вы можете косу подправить? —
Смерть терпеливо повторила.
— Ну, а потом, что дальше делать? —
Спросил кузнец так безнадёжно.
— И закрепить чтоб не скрипела,
И наточить, если возможно.
Василий на косу взгляд бросил,
Всё лезвие пошло волной,
Есть выщербы и перекосы…
— Ну, а потом? Что же со мной?
Креститься мне или молиться?
Иль может вещи собирать?
Ну, так сказать, не суетиться,
Мне ж в первый раз-то умирать.
— А, вы про это, — плечи Смерти
В беззвучном смехе заплясали,
— Я не за вами, уж поверьте!
Мне надо бы косу подправить.
— Так я не умер? — незаметно
Кузнец ощупал себя весь.
— Ну, вам виднее, всё ж проверьте,
Где не болит, ни там, ни здесь?
Давленье как? Не максимально?
Иль может рвотные позывы?
— Да, вроде, всё со мной нормально!
— Ну, это значит, что вы живы!
И беспокоится излишне! —
Сказала, протянув косу.
Кузнец промолвил еле слышно:
— Ну, хорошо, её спасу.
А вы присядьте, отдохните
И свои ноги пожалейте.
Миролюбиво Смерть кивнула,
Присела рядом на скамейку.
Опёрлася спиной об стенку,
(Она действительно устала),
Потёрла сбитую коленку
И даже вроде придремала.
Кузнец в работу погрузился,
Там дел на полчаса с лихвой,
Но два часа всё ж провозился
Ведь знал кто(!) за его спиной.
Подправив лезвие, точилом
Он заострил неровный край,
Потом промолвил через силу:
— Уже готово, забирай!
Поверить не могу что только
Держал в руках такой предмет,
Сильней оружия любого
Которому так много лет!
Ничто с ним в мире не сравнится
И сколько натворило бед!
Угроблено так много жизней
И им наверно счёта нет!
Сидела Смерть непринуждённо
И отдыхала в свою сласть,
Но после речи увлечённой,
Заметно сразу напряглась.
— Что вы сказали? — попросила, —
Не трудно будет повторить?
— Я лишь сказал, какая сила
В таком оружии может быть!
— Оружие? — Смерть прошипела
И даже вздулся капюшон,
У кузнеца всё обомлело:
— Не так сказал, — взмолился он.
Схватила Смерть за подбородок:
— А ну-ка, ты, скажи скорей,
Сколько порезала я глоток
И сколько было их(!) смертей!?
— Да я откуда это знаю!
И как бы я их посчитал?
— Ответь мне, сколько! — Я не знаю!
Пусти! — кузнец всё умолял.
Смерть подбородок отпустила,
Тихонько села на скамейку,
Её прям будто затрусило,
Казалось, будто плачет, мЕльком.
— Не знаешь значит, сколько даже? —
Смерть говорила ещё тише:
— Я никого не убивала!
Ни одного! Ты, это(!) слышишь?!
Ну, что на это теперь скажешь?
— Ну как же так? — Ну, а зачем?
Себя вы прокляли однажды.
Придумали так много схем,
Как можно убивать друг друга,
Ведёте вечно столько войн,
Не выйти с этого вам круга
Жестоки очень вы порой.
Ради наживы, денег ради
И просто так, для развлеченья,
Вы забываете о брате,
О чести… всё для насыщенья!
Всегда всего вам было мало,
Вы столько создали смертей,
Что даже ада стало мало,
А вы всё жёстче и жадней!
Зависимы от чужой крови
И что страшней может считаться?
Привыкли к этой своей роли
И не хотите признаваться.
Вам проще обвинить меня,
Мол, Смерть придёт и всё исправит,
Ты знаешь, дыма без огня
Поверь, увы, но не бывает.
Ты знаешь я какой была?
Красивой девушкой ране,
УмЕрших нежно берегла
И провожала в даль с цветами.
Я улыбалась им всегда
Забыть плохое помогала,
Какой красивой я была,
Ты посмотри, какой я стала!
И Смерть вскочила со скамейки,
И сбросила свой капюшон,
Морщины по лицу, как змейки,
Стоял Василий поражен.
Седые волосы, как пакля,
Висели спутанною прядью
И уголочки губ обмякли,
И обнажили междурядье
Кривых, источенных зубов,
Стояла ветхая старуха,
Вся в шрамах, с множеством рубцов.
Худа, бледна и криворука,
Но всё ж страшней её глаза —
Пустые, выцвели от боли…
— Ну как? — она произнесла, —
По чьей такой я стала воле?
— Не знаю, — прошептал Василий.
— Конечно, — ухмыльнулась Смерть, —
Кричала долго я бессильно.
Я просто не могла смотреть,
Когда детей мать убивала,
Когда брат брата погубил,
Ты знаешь, как тогда кричала
Когда сосед семью топил?
Как за один! Всего лишь день,
С улыбкой мерзкой эгоиста,
Мог человек убить людей
Не сто, не двести и не триста!
Я выла от непониманья,
Когда смотрела на всё это,
Тогда сменила одеянье,
Тогда стал белый чёрным цветом.
На нём не видно капель крови,
Глаза я капюшоном скрыла,
Чтобы не видели в них боли,
Все те, кого я проводила.
Я больше не дарю цветы,
Меня вы в монстра превратили!
Грехами сделали мечты,
Меня, как Смерть, вы невзлюбили!
Я провожаю вас всегда,
Указываю вам дорогу,
Хотя для вас я пустота,
И в вас самих так смерти много!
Обижено сказала Смерть:
— Конечно, я же просто мрак…
Но всё ж, словам моим поверь!
Отдай косу мою, дурак!
Не убиваю я людей!
И выхватив косу из рук
Взялась за ручку от дверей,
Раздался сзади слабый звук:
— Можно задать один вопрос?
— Зачем тогда коса мне надо?
Есть путь один и он зарос,
И это не дорога к аду….
Травы косить мне нужно много
Чтоб в рай не заросла дорога…
Автор публикации
Потрясающее произведения. Прочла с большим интересом. Глубокое впечатление производит.
Интересное размышление, я как-то прокосу никогда не задумывалась.