Крайний

 

 

Николай опаздывал уже на сорок минут. Красный с мороза, он вбежал по ступенькам на крыльцо, дёрнул дверь, залетел в фойе и сдал в гардероб пальто. Администратор поздоровался, сказал, что все его коллеги уже за столом.

Николай раздвинул тяжёлые бордовые портьеры и зашёл в банкетный зал. Он на ходу кивком поприветствовал своих сослуживцев и занял пустующее место. Взял рюмку и налил себе водки. Как раз уже кто-то стоял и произносил тост:

– Господа! Агонизировать надо весело! Ярко и со вспышкой, если повезёт, конечно. А по мне, – лучше, – как можно медленнее. Чтобы как следует всё прочувствовать и насладиться последними моментами угасания. Но это непременно должно быть весело, азартно и со вкусом. С любопытством наблюдать за окружающими и чувствовать их потаённую зависть… Им-то ещё всё это расхлёбывать придётся, а ты, можно сказать, уже всё сделал и совершенно свободен. Знакомое с детства, но уже основательно забытое ими чувство кануна. Забытое в силу очерствения. Отвратительные коросты абсолютно бесполезного сейчас жизненного опыта не дадут им прочувствовать всю торжественность момента умирания! За всё новое, товарищи! С новым годом! – Оратор торжественно обвёл присутствующих взглядом и залпом опустошил бокал шампанского. Это был низенький полноватый человечек неопределённого, как и большинство плешивых мужчин, возраста. Чем-то отдалённо напоминающий актёра Александра Калягина в фильме «Здравствуйте, я ваша тётя».

Присутствующие удивлённо переглянулись. Кто-то даже потянулся, чтобы чокнуться, но порыв под недоумевающими взглядами коллег заглох ещё в самом начале. Гости натянуто улыбнулись, отпили из своих бокалов и приступили к закускам.

– Аминь, – сказал в полголоса Николай, но так, чтобы его услышали соседи, – а кто этот тип? Что-то я его раньше у нас не замечал.

– Понятия не имею: я когда пришёл, он уже тут сидел. Может он с кем-то?

– А я вот слышала, что он недавно у нас работает. Только устроился и сразу на корпоратив попал. Повезло ему.

– Кадровички говорили, что он как-то с медициной связан.

Очередь произносить тост перешла к заму по развитию. Он встал и начал было говорить про то, какой трудный, но, несмотря ни на что, результативный год они пережили. Как ему интересно работалось с таким слаженным коллективом. И что он всем безумно благодарен за поддержку и понимание ситуации, но поймав на себе умоляющие взгляды коллег, осёкся и коротко отрапортовал:

– С Новым годом, коллеги!

А праздник, тем временем, всё более набирал обороты. Шампанское уже пить перестали и перешли на традиционные винно-водочные изделия. Плешивый встал, поднял вверх указательный палец, как бы прося слово. Он таинственно подмигнул заму по развитию и долив в ещё не допитый бокал с шампанским водки, важно продекламировал:

– Присокупляюсь к вышесказанному! Коллектив должен быть цельным как козье молоко! Мы все должны работать над репродуктивностью своего поведения!

Под дружный хохот все потянулись чокаться. Этот тост, в отличии от предыдущего, всем пришёлся по вкусу.

– А он – оригинал! – Сказал Николай своей соседке, – хороший, видать, мужик, – надо бы познакомиться с ним поближе.

После перекура Николай подсел к плешивому и легонько подтолкнув его плечом, спросил:

– А Вы, простите, я слышал, кажется, – доктор?

– Кто? Я? – чуть не поперхнувшись, оратор повернул к любопытствующему товарищу пухлое круглое личико, наводя резкость, – Угу! – закивал он, торопливо работая челюстями. И когда с усилием проглотил пережёванное, ответил:

– Не совсем так. Врач, но не человеческий: веретинар… Ветеринар я. Собачий доктор, если хотите. Но ничто человеческое мне не чуждо! Леонид Маркович, но ещё немного – и просто Лёня, очень приятно-с…

– Николай, можно просто Коля. И как вам у нас тут?

– Да как-то, знаете, как-то не в своей тарелке пока. Не притёрся ещё, но уже на подходе. Давайте-ка, Николай, простите – Коля, жахнем ещё. А?

– За знакомство. Я тоже в продажах недавно. Жизнь заставила. А по образования я педагог-историк. Вот так.

– Ба! Историк! История – продажная девка империализма! Ой, кажется, я перепутал, простите.  А! Это же гинекология – продажная девка, кажется… Но да это не важно. Знаете, у меня тут родился замечательный тост на эту тему, – сказал Леонид Маркович. Он налил себе полный бокал водки, встал со стула и громко постучал вилкой по бокалу, прося внимания:

– Господа! Вот тут Николай навёл меня на мысль. Когда Ева откусила с венерологического древа опознания кусок адамова яблока, мир стал другим! Научный факт! Вечность пахнет сеном! И геополитикой пахнет – как в женской консультации! Уж поверьте моему опыту! Карма – неизбежна! Ну, с наступающим! – подытожил Леонид Маркович, залпом осушил бокал водки и тихо опустился на стул.

Народ с опаской покосился в сторону дислокации начальства. Все замерли, выжидая реакции генерального директора. Тот, пригубил вина, вытер губы салфеткой, попытался улыбнуться и напряжённо исподлобья посмотрел сначала на Леонида Марковича, а потом перевёл свой тяжёлый многообещающий взгляд на Николая. Коллектив покорно последовал примеру начальника: все посмотрели сначала на Леонида Марковича, потом уставились на Николая – «мол, мало ли от кого, но от вас, Николай, этого уж мы ну никак не ожидали».

Николай заёрзал на стуле. «Чёрт, угораздило меня подсесть к нему, – досадовал он, – подумают ещё, что я его знаю, или того хуже – что я его с собой привёл». Он сделал брови ёлочкой и развёл руками, дескать – «а я что? Я тут не причём, я тут просто салатик кушал». А Леонид же Маркович изволили в это время самозабвенно уплетать за обе щёки куриную ножку, совершенно не обращая ни на что внимание, как будто ничего и не было.

Николай пересел на своё прежнее место и попытался вести себя непринуждённо. Он заговорил с коллегами о какой-то рабочей ерунде, но почувствовал, что явно переигрывает, это выглядело слишком фальшиво. Тогда он вышел из-за стола и отправился освежиться на улицу.

На обратном пути Николай завернул к туалету и застал возле двери Леонида Марковича. Тот усиленно дёргал ручку и стучал в дверь:

– Период полураспада остроконечного круга! Не стоит пугаться белого друга! Вы, дамочка, что-то звучать перестали. Проканифольте язык, чтобы опять зазвучали! – громко напевал Леонид Маркович, постукивая костяшками пальцев по двери туалета. Заметив Николая, он подмигнул ему сразу обоими глазами и заговорщическим тоном сообщил:

– Похоже занято. Зайду в другой раз. Оставляю вас наедине с вашими мыслями, не буду мешать – сказал Леонид Маркович и поспешил обратно в зал.

Как только он исчез за портьерой, дверь туалета открылась, и на свет божий вынырнула сильно сконфуженная Анна Михайловна, главный бухгалтер. Налетела на стоящего Николая, отпрянула назад и презрительно оглядев его с головы до ног, фыркнула что-то типа «Ну это уже переходит, знаете ли…» – и тоже скрылась за портьерой.

Сделав все свои дела, Николай задержался у зеркала.

– Ну, вот – раньше меня просто игнорировали, а теперь ещё и презирать начнут, – произнёс он, глядя на своё отражение, – надо бы всё-таки выяснить, кто этот тип на самом деле.

У администратора он узнал, что Леонид Маркович зашёл в кафе вместе со всеми: в назначенное время официант просто вышел на крыльцо и пригласил собравшихся внутрь. Этот господин тоже там стоял у крылечка и курил. Все и зашли. Никто не возражал. Документов никто не у кого не спрашивал. На улице-то холодно – чего гостей морозить.

– Ясно! Затесался, значит. – обрадовался Николай и поспешил в зал, полный решимости разоблачить самозванца и реабилитироваться в глазах коллег.

Народ уже к тому времени разбился на кружки по интересам. Тостов никто не говорил. А самозванец со скучающим видом начинал клевать носом над тарелкой винегрета.

Николай, сел на своё место и обратился к соседу:

– Этот тип вообще, оказывается, у нас не работает. Он тут случайно затесался, я выяснил, что…

– Коля, кажется, ваш друг подустал. Мы теряем его! –  перебил сосед. Он явно не слышал или не просто не желал его слушать.

Николай попробовал объясниться с Анной Михайловной, но это, как оказалось, была плохая идея. Она просто брезгливо отмахнулась от него:

– Да отстаньте вы уже от меня, и без вас тошно. Вызовите лучше своему товарищу такси, а то он у вас со стула сползает.

– Да никакой он не мой товарищ! Я вообще его в первый раз вижу! – вспылил Николай, – пусть начальство думает, что с ним делать!

Тут Леонид Маркович, видимо уловив шум, пришёл в движение. Он открыл глаза, попытался встать, но тут же сел на место. Он медленно обвёл взглядом присутствующих. В его масляных красных глазках была видна титаническая работа мозга – он силился понять, где он находится и что тут, собственно, происходит. И вот наконец до него дошло. Он просиял.

Леонид Маркович взял высокий стакан для сока, медленно наполнил его почти до краёв водкой (это минимум полбутылки), порылся в карманах пиджака и достал прозрачную пластиковую коробочку. Как по команде разговоры вдруг прекратились, и все разом уставились на Леонида Марковича. Он открыл коробочку и достал из неё… два глаза. Поднял их за нервные окончания на вытянутой руке, демонстрируя застывшему в ужасе коллективу:

– Вот, полюбуйтесь. Бедная собачка.  Пришлось усыпить. Хозяева тело забирать отказались, а я вот на память себе взял, – сказал с грустью в голосе Леонид Маркович и опустил собачьи глаза в стакан с водкой. Он опускал их водку и вновь поднимал за жгутики на всеобщее обозрение несколько раз. Затем поднёс их к своим глазам и задумчиво произнёс в полной тишине:

– «Детства моего чистые глазёнки съели вместо устриц алчные бабищи».

Леонид Маркович обвёл присутствующих наполненным светлой грустью взглядом, и убрал собачьи глаза обратно в коробочку. Затем он взял стакан с водкой и, медленно выпил всё содержимое. Из его глаз потекли слёзы. Леонид Маркович убрал коробочку обратно в карман и тяжело опустился на стул. Солнце несчастного Леонида Марковича стремительно клонилось к закату.

Когда Леонид Маркович затих, все разом пришли в движение. Начальник схватился за телефон и начал что-то кричать в трубку. Дамы резко засобирались домой. Официанты забегали взад-вперёд, убирая посуду.

Но скоро Леонид Маркович зашевелился и открыл глаза. Обвёл окружающих мутным взором и ударив по столу кулаком, вскочил со стула и заорал:

– Что!? Доморощенные геопаралитики! Свадьбы – не будет! – Грозил он пальцем в пустоту, – Я её украл, мне её и… – он замер, просиял и продолжил, – тот её и танцует! Да отпустите вы!..

Его тут же подхватили за руки и поволокли к выходу. Уже в дверях диссиденствующему ветеринару всё же удалось на мгновение вырваться. Он рванул назад, раздвинул портьеры, и погрозил на прощание:

– Какая-такая собака!? Распустились тут без меня, понимаешь!.. Не позволю! Про царя…

Его опять скрутили и уже окончательно вывели за портьеры. Послышался шум, возня. Потом всё стихло.

 

Николай уже стоял у зеркала и натягивал пальто, когда к нему подошли генеральный с Анной Михайловной:

– Ну, Николай, удружили! Спасибо! За вашего собачьего гинеколога! Всех распугали!

– Да я-то тут причём? Надо было смотреть кого приглашали!

– Потом… В офисе поговорим! – Буркнул начальник и вышел на улицу.

Николай остался стоять в фойе. Он обернулся к администратору. Тот был рядом и всё видел.

– Ну, блин, нашли крайнего! – пожаловался Николай.

– Бывает… – развёл тот руками, – с наступающим вас. До свидания.

 

29 февраля 2020 г.