БАЛТИН МИР МИРАЖИСТА ЕРЁМИНА
Страницы моей новой книги «ПОЭТУ 80 ЛЕТ»
1.
Источник: эссе Александр Балтин: «ИЛЛЮЗИЯ, ИЛИ ЛЮБОВЬ?
Николай Ерёмин, составитель альманаха,
воспевая роскошь мира,
вплетает и волокна горечи, как в жизни,
в поэтический свой документ:
О, Ялта роз, магнолий и стрекоз,
О, соловьиный хор в морской простор…
Люблю твой кипарисовый наркоз,
В котором пребываю до сих пор…
Массандры бирюзовая волна
Была хмельнее, чем глоток вина…
И к горизонту от меня она
Бежала, холодна и влюблена –
В него…А я стоял на берегу:
– Вернись! – шептал. – Я больше не могу…
Поэзия Ерёмина – жизнелюбива, наполнена соком бытия, и… никакая деталь,
никакой листок не должны пропасть:
всё сойдётся в сияющем, постепенно творимом своде.
2.
Источник эссе Александр Балтин: «ФОНТАН, ПРЕВРАТИВШИЙСЯ В ФАНТОМ»
***
Детский,
великолепный восторг,
расходящийся суммой лучиков-строк,
вспыхивает в стихотворении Николая Ерёмина:
Как хороша, нет, как прекрасна жизнь,
Стремящаяся к речке ручейками…
Звенящими, поющими: – Держись!
И подпевай, и поспевай за нами…-
И я смеюсь… И, глядя вглубь и ввысь,
Держусь за отражения руками…
И – сколь счастлив поэт,
столь, перекипая словно, счастье это вливается
в душу читающего.
…хоть на миг.
3.
Источник эссе про альманах «НАПОРНАСНАПАРНАС»:
https://proza.ru/2023/01/14/624 Александр Балтин: «НАПОР, ТРЕБУЮЩИЙ ВНИМАНИЯ»
Метафизическая ирония, свойственная Николаю Ерёмину, проявляется уже в названии нового альманаха…
Выдержит ли Парнас? «Напорнаснапарнас»…
Ах, его условность в современном мире!
Склонность Николая Ерёмина к краткости стиха свидетельствует о желании вместить в него, как можно больше……кратко, из жизни:
Процвёл кипрей…Отцвёл белоголовник…
Ушёл в отставку мой сосед полковник –
И от него, увы, ушла жена,
Как будто в лейтенанта влюблена…
И мы опять с полковником вдвоём
Жалеем их и самогонку пьём…
Ерёмин сочетает своеобразно условную простоту говоримого с линиями метафизики: то есть осмысления яви,
стремления узнать корни событий и явлений происходящего.
4.
Из эссе Александр Балтин: ОБЛАКО ОЧИЩЕНИЯ, ПЛЫВУЩЕЕ НАД НАМИ – «КАТАРСИС»
Облако очищения пролетает над землёй: вечно погружённой в субстанции, противоречащие очищению…
Неустанный и великолепный доктор поэтических наук Николай Николаевич Ерёмин вливает в бездну мира меру катарсиса:
светозарного очищения: от которого лучи должны пойти ко… всем-всем-всем: но, учитывая кулуарное ныне существование поэзии, ждать сего не приходится…
Однако – есть, что есть…
Клавесинная музыка поэзии Николая Ерёмина, придумавшего странное… где-то от дервиша русской поэзии Хлебникова идущее явление – миражизм – строится на мазках лёгких и полётных нот:
И опять возникает мечта:
Научиться
На скрипке играть:
Тили-тили-тарам…
Трам-та-та…
Небо …Музыка…Благодать!
Разумеется, энергия стиха Н. Ерёмина выше любой конкретики, в которой вынуждены вариться мы все…
О! поэтическое насыщение поэзии автора миражизма берёт и от немецких романтиков, и от русского символизма, и от лучших советских поэтических образцов (от А. Вознесенского, скажем)…
И, суммируя столь многое из облачных областей мирового мига культуры, Николай Ерёмин творит интересно свой… поэтический оргАн, изливающий в мир столь интересно-густые звуки…
…потом возникает сладкий пунктир кратких, мускульно-напряжённых строк:
Липа цветёт…
Пчёлы гудят…
Липовый мёд —
Сот аромат!
Каждый дедок
Любит медок.
Мой туесок –
Сладкий вещдок…
Ерёмин разнообразен: и в ритме, и в мысли, и в размерах…
Тем и интересен его космос, который одновременно – и сад…
…не говорим уже о том, что Канада – вообще одно из лучших мест обитания, не говоря – об Исландии: лучшем месте для жизни…
…между прочим, Исландия, где нет ни одного мирового поэта, но есть, например, Халлгримссон: друг народа, поэт, известный всем; и где есть феномен писания стихов каждым вторым, могла бы вдохновить Николая Ерёмина на издание следующего альманаха…
А сейчас – облако очищения, плывущее над нами, даёт сложные свои, тугие и нежные, образы….
5.
Из эссе Александр Балтин: СПЕКТАКЛЬ «СПЕКТРТАКЛЯ»
Спектакль получит новые варианты движения, и – новое дыхание названия: Спектртакль…
…Все мы внутри спектакля: известное дело, только режиссёр неведом…
Но – «Спектртакль», альманах, запущенный в лабиринты истории Николаем Ерёминым, играет красками глобального театрального действа, которое находит выразительные ходы в поэтической мистерии…
Красиво зазвучит свирель, таинственно разрастаясь до пространства органа в стихотворение Николая Ерёмина:
Бах пишет для свирели и органа
И выжимает из меня слезу…
Которую – не поздно и не рано –
И день, и ночь по жизни я несу…
…В надеждах на сирень и на апрель,
Играй, моя весенняя свирель! –
Покуда нас вмещает в пенье хора
Оргазм органный Домского собора…
Таинственная субстанция поэзии так плотно и полно наполняет поэтическое пространство поэта, что… остаётся только вслушиваться в его напевы, вглядываться в интеллектуальные орнаменты стиха, предлагаемые им…
…сложно устроен «СПЕКТРТАКЛЬ»: требует интеллектуального напряжения, вчитывания…
Но – без оных и жизнь была бы не жизнью, а… мычанием…
6
Из эссе Александр БАЛТИН «ПОЭЗИЯ в альманахе «НАВЗНИЧЬ»
Навзничь…
Сильно звучащее слово,
замкнутое в крепкой капсуле звука;
и альманах «Навзничь»,
наименованный Николаем Ерёминым именно так,
лучится словесной силой…
…число,
лучащееся счастьем,
ловит сачком стихотворения Николай Ерёмин,
и юмор, оттеняющий трагизм содержания,
помогает примириться с пространством бытия:
Как хорошо, что я – живой!
И – слава Богу! – не болею…
И вновь иду гулять с женой
В снег, в тополиную аллею…
А если бы… То, Боже мой,
Без бы – лежал бы под землёй…
А не гулял бы вдоль аллей
Меж нежных снежных тополей…
Культурологический космос прослаивается ироническими прожилками,
и
вспышка стихотворения своеобразно трактует вечные образы:
Я стал похож на Дон Кихота –
Вдруг,
Почему-то, отчего-то…
И стал похож на Росинанта
Пегас
Под крыльями таланта!
А Муза стала –
Смех и грех –
Как Дульсинея, лучше всех!
Поэзия Ерёмина всегда полна жизнерадостным вином…
Что ж…
Навзничь – сильно звучащее слово;
и альманах,
выпущенный Николаем Ерёминым,
начинён сильными словесными изделиями разных поэтов.
7.
Из эссе Александр Балтин: «ВСЁ ТАК… ИЛИ НЕ ТАК…»
Всё так…
Или не так?
Как может быть всё так, если люди не слышат поэтического слова?
Но Николай Ерёмин решил назвать свой новый альманах, выходящий под брендом миражистов, именно так…
То есть – «Всё так»…
…жизни бескрайность и переогромленность даёт интонации грусти, которые – в сочетании с извечным жизнелюбием –своеобычно оттеняют неповторимость поэтических модуляций Николая Ерёмина:
Невольно и необъяснимо
На вдохе и на выдыхании,
Увы, я плачу над стихами
О том, что жизнь проходит мимо…
И словом Божью благодать
Опять пытаюсь удержать…
Благодать…
Нечто неуловимое, таинственное, может быть, вдохновение, известное всем подлинным поэтам и есть оная?
Вариант её…
…вспыхивает мечта, ведёт, обманывает, поэтому:
– На сердце – даль,
И глубина, и высь…
Жизнь прожита…
Мечта, остановись!
А так – жизнелюбие пенношампанскими струями бьёт из поэзии Ерёмина в читательские сердца, согревая их.
А уж так всё, или не так… судить времени.
8.
Из эссе Александр Балтин: НОТЫ «НАВСЕГДА»
Навсегда…
Сказанное – остаётся:
что не зафиксировано в слове – умирает…
«Навсегда» – очередной альманах Николая Ерёмина, запущенный воздушными шарами поэтической реальности – в небеса реальности обыденной…
Культурологическая мера поэзии поэта высока: и, играя огнями ассоциаций, расшифровывая музыкальные коды словаря и мысли, озвучивая оркестровую яму яви, поэт предлагает интересное путешествие в мир мысли и красоты.
Мощный жизнерадостный заряд поэзии самого Николая Ерёмина настраивает на оптимистическую волну, которая, захлёстывая читательское сознание, вполне может осветлить его:
Поэзия
Не умерла!
Она живёт у нас, в Сибири
И пьёт, как прежде, из горла
В любой общаге и квартире,
Во глубине сибирских руд
Поёт и над и под землёю…
А те, что там, в Европах, мрут,
Те – самозванки… Бог с тобою!
Ирония тонкими ниточками метафизического серебра перехватывает смыслово насыщенные стихи Николая Ерёмина, предлагающие свой вариант прочтения бесконечной яви:
Живу, как старый дуб – с дуплом внутри,
Где зиму веселятся снегири…
А летом поселяется кукушка,
Мать-одиночка, всем дубам подружка,
Птенцов выводит, о любви тоскует
И до ста лет себе и мне кукует…
«Навсегда»…
Сказанного не отменить…
Новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, уходит в своеобразное плаванье…
9.
Из эссе Александр Балтин: ВАГОН «VIS-A-VIS»
Альманах «vis-a-vis», запущенный в реальность Николаем Ерёминым, переливается многими смысловыми и эстетическими огнями; и поэзия Ерёмина хорошо иллюстрирует именно возможное эстетическое и философское богатство русского слова.
Вспыхивает нежно пропавшая соломинка, и ирония, непременная участница поэзии Ерёмина, легко оттеняет трагизм внезапного поэтического излома:
Видел я с закрытыми глазами…
Слышал я с зажатыми ушами…
И дышал с соломинкой во рту,
Совмещая память и мечту…
Что мне делать? Ах, где ты? Где я?
Милая соломинка моя…
Невозможно без тебя опять
Видеть, слышать, думать и дышать…
«Vis-a-vis» – лицом к лицу: в вагоне, едущем в вечность, и сам состав… куда он улетает?
И где эта вечность?
Поэзия не даёт ответов,
предлагая метафизически-эстетическое осмысление яви…
10.
Из эссе Александр Балтин: ЭТО «ЭКСКЛЮЗИВ»
Эксклюзив – индивидуальная неповторимость; в принципе – вся поэзия сплошной эксклюзив…
«Эксклюзив» – так наименован очередной альманах,
взращённый,
как драгоценное растение, Николаем Ерёминым.
Компактными сгустками смысла вспыхивают стихи самого Н. Ерёмина:
К Святаму Духу
И Отцу и Сыну
Взываю с кулаками после драки:
– Предотврати в России Хиросиму!
Тем более – не надо Нагасаки!
Прости невиноватых…
Извини
Виновных –
И спаси, и сохрани…
Своеобразие «Молитвы» свидетельствует о том, насколько мощно поэт вторгается в жизнь: и какая жажда гармонии владеет им, – именно гармонию в мир и вводящим.
Быт и бытие переплетаются волокнами, и зажигается: нежно и иронично:
Я, подчинён земным законам,
Вперёд инстинктами влеком,
Люблю под вечер чай с лимоном,
А утром – кофе с коньяком…
А ночью и при свете дня
Люблю всех любящих меня!
11.
Александр БАЛТИН: ИЗ ПОЭТИЧЕСКОГО ОБЗОРА 12 НОМЕРА «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТА» за 2022год
Зима начинается, холод стягивает обручами метафизического металла воздух и землю…
Согреться поэзией?
…
Задорно организованные сонеты Николая Ерёмина вспыхивают огнями жизнерадостности и той поэтической подлинности,
которую невозможно подделать…
Они наполнены плазмой жизни со всем разнообразием оттенков оной, с игрой и серьёзностью, с точно подсмотренной улыбкой ангела, и колыханием своих, сугубо индивидуальных поэтических небес:
Меня, Метаметаморфоза,
Ау! Ты помнишь? О-ля-ля…
Пытались сбросить с паровоза
Поэзии… И с корабля…
И даже – было! – с самолёта…
Ах, почему-то, отчего-то
Браток-пилот был очень крут…
Но я вцепился в парашют…
И до сих пор лечу, лечу,
Рад солнцелунному лучу…
И тех, кто мимо почему-то
Летит, увы, без парашюта,
Пытаясь уберечь, ловлю…
– О, Муза! Я тебя люблю!
…что ж – последний в этом году номер «Литкультпривета» вполне способен согреть: поэтическим разнообразием, богатством словесных кладов, предлагаемых людям.
12.
Из эссе Александр БАЛТИН: – БУДЕТ ЛИ НАЙДЕНА ИСТИНА?
Истина откроется ищущему: да будет так…
В поисках оной стоит двигаться: пусть наощупь, как всегда приходится в жизни, тем не менее…
Альманах «В поисках истины» открывается поэтическими сгустками Константина Кедрова-Челищева:
Не принимайте во внимание
Души из тела вынимание
Такое странное занятия
Слова созвучия понятия
Понятия слова созвучия
И рифмы звонкие поючие
Не принимайте во внимание
Души и сердца обнимание
Музыкально играя, движутся словесные потоки; прихотливые разводы мысли возникают: без орнаментов оной невозможно движение; и вспышки строк-озарений придают стихам дополнительное обаяние.
Звёздное сияние подразумевает запас любви: благотворный, определяющий жизнь: о чём и поёт поэт, красиво и нежно:
Туда где нет любви я не пойду
Пойду туда где милость и любовь
Пойду и обязательно найду
Над головой небесный звездный кров
Что ж – возможно: истина в любви?
Любви много и в поэзии Николая Ерёмина: любви к миру, дарящему разными чудесами, в том числе- графикой снежинок:
Я первый снег ловлю горячими губами…
Снежинки! Ай лав ю! Люблю! – Я вместе с вами
Готов растаять – Ах! – и в каплю воплотиться…
И превратиться в пар, и тут же испариться…
И снег… И пар всё гуще из рта…
О, в память превращённая мечта!
Порою стих Николая Ерёмина пульсирует счастьем, порой – его перехватывает печаль, перевивает тонкими ленточками, но всегда – голос Ерёмина отчётливо узнаваем; это стих – тугой, как гроздь, авторской характеристики…
-
Из эссе Александр Балтин ОТЗЫВ НА «ЮБИЛЕЙ КЕДРОВА»
Альманах, наименованный «Юбилей Кедрова»,
выпущенный Николаем Ерёминым, состоит, однако, из различных поэтических пластов, хоть и логично открывается стихами юбиляра.
Сущность забвенья… равно: сущность его отсутствия исследуются Кедровым-Челищевым с музыкальной тонкостью и той мерой справедливости, которая не обманет:
Кто помнит чудное мгновенье
Тот не забыт тот не забыт
Кто пережил свои забвенья
Тому забвенье не грозит
Я помню как меня забыли
Ещё не раз я с вами вспомню
Мы были значит мы любили
Вы забывайте я восполню
Фейерверком вспыхнет Ерёмин, дарящий миру множество озарений и откровений, облечённых в поэтические формы, представленные лапидарными формулами языка:
Что б делал я,
Увы, поэт –
В мои преклонные года,
Когда б не друг мой интерНет
Или подруга интерДа?
Наверное,
Скорей всего
Совсем не делал ничего
Бы…
Я ж,
Склонив главу,
Шепчу:
– Спасибо, что живу!
Великая благодарность миру с его волшебным светом вложена практически в каждое произведение Николая Ерёмина: что окрашивает их изнутри волшебным сиянием…
Как ещё поздравить поэта?
Только выпустив альманах в его честь; и Николай Ерёмин, совершив оное, разнообразие умножая на яркость, сделал интересный литературно-культурологический жест…
14.
Из эссе Александр Балтин: МЕРА «МАКОВЫХ ЗЁРЕН»
Малы ли маковые зёрна?
О нет, их прорастание просторно.
Их сила пространна, коли речь о художественности,
то есть – о выразительности поэтического инструментария, организовавшего новый альманах Николая Ерёмина «Маковые зёрна»…
Озирис или Сет
Сквозь громовой раскат
Закат палит в рассвет
Рассвет палит в закат
Египетских богов
Толпа едва живая
Идет война миров
Конечно мировая
Молитва не вопрос
Я жду я жду я жду
Когда придет Христос
И примирит вражду
Глобальность культурологического космоса Константина Кедрова-Челишева, недавно отметившего серьёзный юбилей, завораживает: поэт легко входит в любые времена, перетолковывая вечные символы и знаки; поэт – современник всем эпохам, и в словесном его оркестре звучат столь многие торжественные инструменты…Здесь мы почувствуем и высокие взмывы органа, и виолончельные, красиво-медовые разливы, и тонкие голоса фигурных флейт…
…страсти, сильно прободающие мир, туго исследуются – с привычным лаконизмом – Николаем Ерёминым, сопоставляющим их различие:
Алкоголики пили лосьон,
Чтобы впасть
В летаргический сон…
И впадали…
Чтоб выпасть, увы,
Где-то в Космосе, вне головы…
Где встречались когда-то
И я,
И влюблённая Муза моя…
…Где один, как во сне, наяву
До сих пор
Я зачем-то живу…
И зачем-то ко мне на Парнас
Каждый час
Прилетает Пегас…
Стих Николая Ерёмина заостряется, играя новыми и новыми оттенками мысли; раскрываются веера ощущений, и сложность их разрешается тонким плетением строк.
И вот – суммарно – мера «Маковых зёрен» – интересно показывает современный срез поэзии: богатые жилы мысли и нежный пламень художественности сочетаются в пышный словесный сад…
15.
Из эссе Александр Балтин: – И ПРАВДА – КРУТО
Метафизические ягоды поэзии вызревают мощно: в виноградниках очередного альманаха, представленного миру Николаем Ерёминым, и наименованным «Это круто»…Что ж, доля современности: в частности, с её жаргоном, необходима.
Как знать? Может быть, из зоны риска способна вывести именно поэзия? …грусть, соответствующая теме, перевивающая стихотворение Ерёмина, начинающее его подборку, не отменяет широты мироприятия, всегда демонстрируемой поэтом:
На красоту земную,
Может статься,
Недолго мне осталось любоваться…
Прости-прощай,
Земная красота!
Душа, увы, небесной занята…
И всё прекрасней,
Что ни говори, –
Молчанье от зари и до зари…
…молчанье таинственной небесной белизны-чистоты, из которой рождаются стихи… Много хорошей звёздности предлагает поэзия Ерёмина, но – увы – вечно вмешиваются струи земные, так что:
Звезда летела вдаль, увы,
Туда, откуда нет возврата…
И вдруг потухла от молвы,
Совсем ни в чём не виновата…
Однако, восторг жизни не отменить!
И – словно расширяются пределы яви, подводя к чему-то невероятному, что просто и сложно – одновременно: возвышенно, и…
такое земное!
«Это круто»…
Что ж, и вправду круто – в лучшем, оттеночном значение жаргонного этого понятия…
Из эссе Александр Балтин: ПРАВО «ПЕРВОИСТОЧНИКА»
К подлинности источника сложна метафизическая дорога, а если речь о «Первоисточнике» – тем более…
Однако, именно так называется новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым – «Первоисточник»…
… Мысль, определяющая комбинацию реальности и фантазий, какой собственно и является жизнь; мысль, наполненная разными оттенками, лежит в основе поэтического делания поэта, щедро дарящего миру свои стихи:
Напрашиваться к Богу в гости
Предельно глупое занятие
Вселенная бросает кости
Чтоб взять тебя в свои объятья
Пусть бесы давятся от злости
Творя бесовские дела
Вселенная бросает кости
Уйду в чем мама родила
Тайны открываются, чтобы вспыхивали, золотясь, линии строчек, вливаясь в читательские души.
…двойственность жизни: её мерцающий, вспыхивающий свет, и чернеющая антрацитово изнанка, – ярко проступает в иных стихотворениях Николая Ерёмина:
– Я жил в коммунистическом раю…
Точней, в аду…Точней, совсем не жил…
Пел в электричках, и сейчас пою –
Охрип от напряженья шейных жил…
Но, проходя с сумою сквозь народ,
Всё чаще слышу шёпот: – Как поёт!
Точные картины рисует поэт, черпая из бытия и быта, совмещая их, используя векторы мысли и право фантазии.
Я снова – нежен и безбрежен –
У моря синего стою…
Мотив, который неизбежен,
Пою у жизни на краю…
А рядом – милая вполне –
Русалка подпевает мне…
И не случайно – в полный рост –
Становится на рыбий хвост…
Дыхание «Первоисточника» показывает право жить творчеством,
растворяясь в нём,
расшифровывая собственное «я» постепенностью жизни;
высокое право – оставив человеку-творцу которое,
мир оставляет за собой право – его, творца, не замечать.
Что не отмечает дерзновения…
16.
Александр БАЛТИН о стихах Николая ЕРЁМИНА
Источник: ОБОЗРЕНИЕ ноябрьского журнала «ЛИТКУЛЬТПРИВЕТ»
(Литкультпривет!!! №11 (121) 2022)
Цитата:
– Николай ЕРЁМИН краток:
уложить нечто наиважнейшее требуется в четыре строки!
в шесть!
в восемь…
Чтобы засверкали грани четырёхгранников,
шестигранников,
или восьмистиший,
облучая читающих мудростью и добротой…
Листопад – пора спасения…
И в душе моей – Эх, ма! –
Счастьем полнятся осенние
Золотые закрома…
Чтобы с горем от ума
Легче справилась зима…
Стихи Ерёмина – поэзия счастливого человека:
не потому, что нет негатива,
его, как всегда, предостаточно;
а потому, что жизнь – сама по себе – столь щедрый дар,
что оправдывает все невзгоды и лишения с лихвою…
…резкий юмористический излом,
бьющий в сознание, как молния,
даёт примирительный вариант с финальной трагедией жизни, которая (как хочется надеяться)
на самом деле открывает воздушные врата в жизнь иную,
где непременно должны быть другие варианты творчества.
17.
Из эссе Александр БАЛТИН: КОСМОС «КОК-ТЕЙЛЯ»
Коктейль подразумевает интересные смеси, обостряя вкус, порой суля новые вкусовые ощущения: тем более интересен литературный коктейль (или – «Кок-тейль»), составленный Николаем Ерёминым и вылитый им в колбы и реторты реальности в виде очередного альманаха. Упругая лёгкость, вектором определяя поэзию Николая Ерёмина, даже примеряя траурные одежды, остаётся – за счёт шампанской иронии – великолепной лёгкостью:
– Я рифмовал: – Мария – Мама мия…
И вот рифмую: бред, шизофрения…
Всяк человек с рожденья одинок,
Увы, им правят век, судьба и рок…
А помнишь, как я счастлив был, мой друг,
Когда Мария рифмой стала вдруг?
Элегические ноты, звучащие по-осеннему в недрах стихотворения, оборачиваются космическим ощущением принятия смерти: так же, как жизни (как знать? может быть, это две стороны одной медали?):
Мечты о жизни в сердце берегу…
А где-то, в виртуальной круговерти,
Вдруг возникают так, что не могу
Молчать – тревога и мечты о смерти…
Смотрю на одинокий листопад…
На снегопад… И воскресает память…
Ты тоже где-то там сейчас, одна ведь…
И я тоскую, сам себе не рад.
Четырёхгранники четверостиший Ерёмина набирают разгон, касаясь всего, кажется, что есть в мире: и распускаясь в него с улыбкой и нежностью.
Оптимизм свойственен Николаю Ерёмину: и как человеку, и – соответственно – как поэту: ибо что бы ни случалось, творчество продолжается: о чём свидетельствует замечательно смешанный «Кок-тейль».
18.
Из эссе Александр БАЛТИН: «ГЛАЗ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЙ ГЛАС»
Глаз да глас: не спутаешь, если на листе бумаги, или полях монитора; а на слух?
Но Николай Ерёмин представляет очередной альманах именно с таким названием: «Глаз да глас», и открывает его традиционно стихами Константина Кедрова-Челищева, вьющимися, вздымающимися, взлетающими…
Рифмую Альфа и Омега
Всегда довольствуясь итогом
Рифмуются Земля и Небо
Рифмую человека с Богом
Рифмую Константин с Еленой
Таков итог таков итог
Итог всей жизни неизменный
Рифмую человек и Бог
Глобальность поэта проявляется именно в этом: в постижении корневых явлений, основополагающих, определяющих реальность.
…на грани быта и небытия рассмотреть реальность, тяготеющую к трагедии, как основному жанру: именно такова цель самого Ерёмина, выводящего точные формулы бытия:
Поэзия устала от инфарктов,
Инсультов…Суицидов и терактов…
…На грани быта и небытия,
Скорей, пока о, Боже, власть твоя, –
Ты ей любовь и молодость верни…
И вырви из объятий Сатаны!
Своеобразие поэтической молитвы…
Своеобычие узнаваемого поэтического голоса…
Глаз-взгляд, дающий интересные ракурсы мировосприятия.
Глаз видит (возможно – мозг, но информацию ему поставляет глаз).
Глас свидетельствует.
Два фактора, скрещиваясь, определяют силу нового альманаха, представленного Ерёминым миру.
19.
Из эссе Александр Балтин: ЗВУК «КАМЕРТОНА»
Камертон – верный тон:
и литературный дневник Константина Кедрова-Челищева, которым открывается альманах «Камертон», запущенный в реальность Николаем Ерёминым: воздушно-волшебным шаром, –
именно настраивает на возвышенный лад:
мысли, чувств, всего, что сулят, соединяясь, поэтические строки, полные радугой радости и мерцающие безднами, проводящие самыми разными лабиринтами…
Николай Ерёмин предлагает волшебный бальзам поэзии: всем-всем, начиная, разумеется, с себя:
Опять болит на сердце рана:
Израненная – ждёт заря…
К производителям бальзама
Себя причислил я не зря.
Но, прежде чем назначить вам, –
Лечусь от всех болезней сам!
К сему – ваш доктор Сам-с-усам.
Игра созвучий ярко вспыхивает на осеннем солнце мира, словно камертон благосклонно улыбается часам: мистическому времени, идущему всегда…
Поэзия продолжается в пространства, о которых мы не знаем, щедро распускаясь цветами звуков и смыслов, и грядущее, думается, будет не таким, каким его представляют сплошные нынешние, тотальные технологии.
…хотя, путь поэта двойственен:
Я спросил, хмельной:
– Муза, Ангел мой,
Ты пойдёшь со мной
По траве степной,
По тропе лесной,
По золе земной –
В радость, в боль, в беду?
– Да! С тобой – пойду…-
И с тех пор вдвоём –
Есть ли радость, нет –
Мы идём-бредём,
В сердце – боль утрат,
Стихотворный бред…
Впереди – рассвет…
Позади – закат…-
Много лет подряд…
Двойственен, поскольку подразумевает слишком большое количество преград, двойственен, потому что больно смешиваются радость, и боль, двойственен… просто потому, что это путь…
Поэтому необходим верный звук: и «Камертон» сулит его, стоит прислушаться…
20.
Из эссе Александр Балтин: АЛЬФА «АВТОПОРТРЕТА»
Автопортрет, который пишет время… через поэтов, используя словесное масло и такую же акварель, пастельные разводы слова и однозначность темперы…
Сложный автопортрет: как не прост альманах, представленный миру Николаем Ерёминым…
Тонко и гармонично сочетаются слова, давая портрет души поэта: что тоже ложится в глобальный автопортрет времени.
…вьются ленты строк, испещрённые знаковыми письменами, вспыхивают таинственные иероглифы озарений, стоит вчитаться – чтобы обогатить собственную душу…
Ах, как вспыхнет своеобразие былого в кратких и веских строках Николая Ерёмина: вспыхнет, заиграет, заискрится:
Пряча зависть,
Радостные лица
Собирались:
Только бы напиться!
Только бы напеться,
Наплясаться…
И стихов безумных
Начитаться…
Что важнее здесь – начитаться?
Напиться?
Сочетается – и подобное сочетание, отливая постижением миров, колышущихся над нами и живущих в нас, интересно ложится чертами в… автопортрет времени.
А вот – вспыхивает замечательное жизнелюбие поэта: играющее красками, напоминающими цветы, нанесённые сказкой на перья жар-птицы:
У поэта – три женитьбы…
И на сердце – три инфаркта…
– Эх бы, сердце заменить бы! –
Говорит он, – Чтобы завтра
Вспомнить счастья звёздный час –
И жениться ещё раз!
Жизнелюбие и философию мешая, грусть и задор совмещая Ерёмин создаёт интересные панорамы времени, в которое довелось жить.
Игры смыслами даются через сочетание непривычных, казалось бы, созвучий: но огни поэзии загораются ярко, многими цветами:
Финал альманаха предлагает перечитать Андрея Вознесенского: чьи синкопические созвучия размашисто проносятся над любыми временами, завораживая вновь и вновь:
– Автопортрет мой – реторта неона, Апостол небесных ворот
Аэропорт –
В общем – «Автопортрет».
И – автопортрет, что пишет время судьбами поэтов, постоянно уточняя его.
21.
Из эссе Александр БАЛТИН: Альманах Миражистов ЭТО – «ЭХО»
Эхо…
Таинственная и манящая игра звука… эхо, затухающее вдали, эхо, дающее вариант отклика…
Ведь последний необходим: если речь о поэзии, и именно так – «Эхо» – называется новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым.
Звуковые вспышки влекут поэта в запредельность: ту, в которой прояснятся ответы на земные вопросы, где возможны варианты творчества, о которым мы, вращаясь с вечной юлой юдоли, и не подозреваем…
Николай Ерёмин – организатор движения «миражистов», и неустанный создатель новых и новых альманахов, словно организующих хрустальную, мистическую лестницу, уходящую…к источнику подлинной поэзии – обладает узнаваемостью стиля и глобальным восприятием реальности, пронизанной поэзией – пусть даже людское большинство и не замечает оного:
Мы живём в пределах Божьей милости –
Все – одарены и тьмой, и светом…
Кто просил, как милостыни, жимолости, –
Тот взаправду мудрым был поэтом
И среди земных смертельных тягот
Знал секрет целебных слов и ягод.
Ягоды, созревающие в ерёминском саду, наполнены красным соком сути бытия, познанной через опыт и дар: и сок этот питателен: для души:
Кто за меня вырастит эти цветы?
Кто за меня напишет эти стихи?
Кто за меня проживет ради них лет сто?
Если не я, то, сам понимаю, никто.
Есть мера донкихотства – в том, чтобы в современном мире ставить на поэзию: несмотря на змеиное шипение прагматизма, ставшее повсеместным, на эгоизм, возводимый в культ, и Н. Ерёмин демонстрирует оное донкихотство – благородно и стоически.
«Эхо» входит в пространство; «Эхо», представляя разных поэтов, подразумевает неустанность душевной работы: и «Эхо» наполнено светом в той мере, чтобы оным противостоять всевозможным вариантам тьмы.
- Из эссе Александр Балтин: ЯНТАРИ НАД БЕЗДНОЙ
Интересно возрастает через «Янтарный алтарь», красиво предложенный данности Н. Ерёминым, – глобальный алтарь К. Кедрова-Челищева:
Творите мир пока творится
Алтарь пред вами отворится
И если вы в него войдёте
Вовек оттуда не уйдёте
Гласит привратник не вратарь
Войди в Алтарь войди в Алтарь
Янтарь?
Бывает ли он духовный?
Духовные янтари колышутся над бездной потребления, захватившей мир: и новый альманах Николая Ерёмина доказывает это…
Клубятся, устремляясь в звёздность строки Константина Кедрова-Челищева…
Созвездия близки: и легко срывающиеся с них созвучья покажут современность истинно: такой, какая есть…
В этом смысле поэзия самого Ерёмина вбирает столь многое, что литпроцесс не миновал попадания в недра ерёминских созвучий.
Когда мы жили в Литобщаге, —
То — без пера и без бумаги, —
Валяя Ваньку-дурака,
Стихи творили – на века…
И — трали-вали, тили-тили –
Стихи сквозь стены проходили…
Где ждали их не дураки…
Хоть стены были – ох, крепки…
Процессы мира: тугие и сложные, интересно отслеживает Николай Ерёмин, выделяя необходимое – для поэтических взлётов, для сияющих словесных дуг, уводящих в метафизические небеса.
Алтарь…
Таинственное место, сгусток сути, огнь жертвоприношения.
Жертва должна быть бескровной: так полагают поэты, собравшиеся под сводом нового альманаха Николая Ерёмина: над которым играют волшебно небесные янтари.
23.
Из эссе Александр Балтин: САМОСТОЯНЬЕ – «САМ С УСАМ»
Сильное определение таится в устоявшемся словосочетании: Сам с усам…
Мол – и на особицу, и не хуже других, а в чём-то лучше, и вообще: Самостоянье человека…
Творец знаменитых «Атлантов» Александр Городницкий раскрывается поэзией поиска и сущностных высот бытия: столь же музыкальной, сколь и исполненной индивидуальности:
Всю жизнь свою я что-нибудь искал,
В холодной тундре и пустыне жаркой.
Сперва уран среди гиссарских скал,
Позднее — медь в болотах под Игаркой.
Меня качал ночной гиперборей,
У берегов арктических покатых,
В студёных водах шельфовых морей,
Где нефть и газ искали мы когда-то.
Стих Городницкого богат интонационно – в той же мере, в какой плотно и густо, как мёдом жизни, наполнен её событиями: отражающимися в зеркалах вечности – ради свободы поэтического дыхания, и правды, заключённой в словах.
…возникают воспоминания: и конкретика фотографии чудесно сочетается с лёгкой музыкой созвучий.Прошлое, ветвясь, переплетается с будущим, и неизвестно, кто имеет большую силу.
…и логично выглядит посвящение барду и поэту, исполненное Ерёминым: посвящение, которым открывается подборка составителя альманаха:
Городницкий –
Больше, чем поэт,
Бард и менестрель…
Сомнений нет.
Он – маяк!
И от его награды
Свет – вдоль всей России –
До Канады…
Он –
Неповторимый музыкант
И атлант…
Люблю его талант!
Стиль Николая Ерёмина отчётливо-узнаваем, и то, сколь многое вбирает его поэзия, организует своеобразную энциклопедию наших дней: в том числе – литературной жизни.
…вьются и ткутся четверостишия Ерёмина, охватывая постепенно всю действительность, пронизывая её лучами строчек – в той мере, в какой четверостишие можно посчитать единицей измерения поэзии:
***
Стать известным – что может быть проще?
Дайте мне Триумфальную площадь,
Микрофон и обычный салют!
Опасаются… Не дают.
***
– Было счастье – хлопнуть дверью,
Засмеявшись на бегу…-
Солгала, а я не верю…
Я – жалею…Я не лгу…
… В общем альманах «Сам с усам» – соответствует названию: каждый из участников предлагает собственный мир, и они, сочетаясь, дают картину неповторимости современной поэзии.
24.
Вышел в свет «Литкультпривет» №10 (120) 2022
Меж других – и мой портрет, который представил в виде эссе
Александр БАЛТИН:
***
…сыплет драгоценными листьями осень, вздымают византийские стяги древеса, ветер закручивает турбулентные потоки…
…виртуозно меняя ритмику в пределах одного стихотворения, Николай Ерёмин создаёт как будто мистическую картину обыденности, – на самом деле отражающую подлинность бытия:
Мы шли во тьме –
Туда, где свет,
Из В – во Вне…
А света нет!
Мы шли сквозь мрак,
Тоннель – вокруг…
Не различить, кто – враг,
Кто – друг…
Все – правдорубы,
Мёртвые души,
Живые трупы –
В объятиях стужи…
И стужа тут – скорее онтологическая, экзистенциальная, пронизывающая до сердца души.
Впрочем, жизнелюбие присуще Н. Ерёмину в большей степени, нежели тона, присыпанные пеплом, не говоря – отмеченные углем…
Жизнь состоит из мелочей:
Из лунно-солнечных лучей…
Я был ничей…
А ты – ничья…
И вот я твой, а ты моя…
И в этом тайна бытия…
И тайна бытия оная распускается чудесным световым цветком.
…есть особая интонация замирающего звука, работающего, как правило, в финале стихотворения Ерёмина: и – подобное туше интересно действует на читательское сознание:
Ты помнишь ли, как мы смеялись…
Вечерним солнцем любовались…
И плыли, помахав земле,
На тихоходном корабле…
Как город исчезал вдали…
Я – помню всё…
Ты – помнишь ли?
25.
Их эссе Александр Балтин: ПРОСТО «ТАЛАНТ ВАМ»
(ВАМ – Виртуальный Альманах Миражистов)
Светлая новость (скорее – весть) – талант: не ветшающая весть, позволяющая оставить после себя значительно больше, нежели черта между двумя датами на могильной плите; жаль, современный мир не особенно реагирует на литературный талант; тем не менее, Николай Ерёмин дарит его вам: новым альманахом, наименованным «Талант вам»…
Вам – всем, кто слышит, и кто не слышит: что уж тут делать…
…достучаться до сердец людских…
Поэт – отчасти шаман (отчасти и волхв), очень хорошо чувствуя это, Николай Ерёмин, раскрывает суть поэтического действа:
Я про шаманов очень много знаю,
Поскольку сам шаман, и сам камлаю…
И понапрасну слова не скажу,
Поскольку верю слову-миражу,
И вижу вдруг – как вспыхивает свет –
В любых глазах, камланию в ответ…
В определённом смысле: реальность есть мираж, в то время, как мираж, цветасто и фантасмагорийно определяющий другую реальность, вызывая свет в глазах, становится действительностью куда более прочной.
Легко и весело – трагично и невероятно:
И кому какое дело,
Что, лелея благодать,
Душу не хочу от тела
Я, представьте, отделять…
Но она, опять – Эх, ма! –
Отделяется сама…
И в космический зенит
Снова рифмами звенит…
Двойственная ирония прослаивает стихи Ерёмина: нельзя впасть в отчаяние, нельзя жить без поэзии – но… впадают многие, и мир обходится без неё…
И снова и снова вскипают стихи Ерёмина, играя шампанским мысли, взлетая таинственными птицами, распускаясь фантастическими цветами.
26.
Из эссе Александр Балтин: ЗВЕНЬЯ «ЗОЛОТОГО ПЕСКА»
«Золотой песок» мерцает таинственно на солнце духа…
Метафизическое золото в виду имея, а вовсе не то, что характеризует человеческую алчность, служа однако собственной природной редкостью; но – метафизическое золото вернее: оно – воплощённый благородный баланс меры и глубины, познаваемых посредством поэзии…
Константин Кедров, открывающий новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, исследует феномен души: а поэзия собственно и является её квинтэссенцией:
Душа Душа куда летишь
Душе летать не запретишь
Не запретишь не запретишь
Поэтому всегда летишь
Душе неведом Рай и ад
Душа не ведает преград
Она как облако летит
Никто летать не запретит
Я знаю высшая свобода
Во мне в любое время года
Лёгкость полёта нежно моделируется стихотворение, точно повторяющего его: полёт души, знающей правила свободы: в отличие от человеческого бытования в теле, где она, свобода, одна из иллюзий…
Тугая гроздь сомнений, налитых различным соком (в том числе – отчаяния), переливается сложными оттенками:
О Господи что мы за звери
Не ведает мудрость моя
Смотрю на себя и не верю
Что это действительно я
Не ангел не зверь и не птица
Не птица не ангел не зверь
Однажды хотел застрелиться
Но жив до сих пор и теперь
Посланец из мира иного
Который маячит вдали
Как много во мне неземного
Но все таки я из земли
Так, изучая себя, собственную душу, поэт открывает миру через лучи строк тайны, недоступные – вне зон поэзии: обширных и высоких…
…стих Николая Ерёмина лёгок и упруг: он пружинит прошлым, отбрасывая из него в настоящее, он восстанавливает историю, чтобы…прояснилось грядущее:
Я помню, как под Охи, Ахи… и
Под песни на костях Рентгена
Вне социальной иерархии
Царила Гениев богема…
И я там был, мёд-пиво пил,
Пока в душе хватало сил…
И муза мне, что гений я
Шептала в недрах бытия…
Они ж стремились там и тут
В Литературный институт…
И – поступив! – по одному
Вдруг понимали, что к чему…
Стихотворение завершается… открыто: ибо понимание то было чревато, сложно, но – и таинственно, возможно, перевито элементами благородства.
Символично: тайна жизни, особенно связанной с творчеством, передаётся Ерёминым через иронию: лёгкую, пенящуюся шампанским: чтобы не так страшно было жить:
Слабеют ноги у поэта…
Он говорит: – С чего бы это?
Ведь в юности из дальних мест
Я восходил на Эверест!
Да и сейчас – рекорд по мне:
Я восхожу… Хоть и во сне…
И ставлю Персональный знак!
А вот сойти – уже никак…
Характерно сверкают стихи поэта: характерно: ни с кем не спутаешь.
Итак, «Золотой песок», собранный Николаем Ерёминым, раскрывает свой драгоценный блеск людям…
Остаётся надеяться на сохранившуюся ещё способность многих отличать золото от… других субстанций.
27.
Из эссе Александр Балтин: МЁД МУДРОСТИ И АЛЬФА АПОФЕОЗА
Мудрость растворена в пространстве, и сокрыта в механизме часов, переливается говором хрустального ручейка, и таится в сотах, скрывающих меру мёда…
О, помимо сладости земного – есть метафизический, добывая который поэт глаголит:
Чем больше мёда
В моей душе,
Тем меньше яда
В душе твоей…
О, Муза- Пасека! –
Среди полей
Ты сердцу классика
Всего милей…
…Здесь
Вновь ужаленным
Мне быть не жаль…
Жизнь – Поэтическая скрижаль!
Так в первом стихотворении новой книги «Апофеоз мудрости» Николай Ерёмин высказывает своё кредо: и тонкость его соответствует тонкости плетения словес, виртуозно исполняемой поэтом…
«Жизнь – Поэтическая скрижаль!»…
Мы рождаемся в речь, в не меньшей мере, чем в физиологию, и поэзия, будучи квинтэссенцией души, является же и высшей формой оной речи; а поэт – своеобразный сейсмограф бытия, улавливает тончайшие веяния – времени и пространства, флюиды, исходящие от современников, и ветер вечности…
Ерёмин, неустанно созидая свой поэтический свод и разбивая щедрый свой на различные растения словесный сад, охватывает, кажется, все стороны жизни: лабиринты льющихся лет, и дебри современного литпроцесса, хворост возраста, сгорающий так быстро, что не успеешь опомниться, и альфу любви: чувства, определяющего бытие; бездны самого бытия, и сумасшедшую конкретику яви; острые иглы разочарований и чары восторга: почти детского, кипенно-нежного; параметры пейзажей, и космические мерцания…
Всё-всё включает постоянно растущий свод поэта: пронизанный благородной иронией, согретый теплом юмора.
Вечность – день… А бессмертие – ночь…
С этим я согласиться не прочь…
Как ещё разгадать мне суметь
Две загадки – про жизнь и про смерть?
Вспыхивающие ярко на солнце духа четверостишия Ерёмина словно перекликаются с перлами Хайяма, хотя здесь, в современности вовсе не рубайаты определяют меру говоримого.
Четверостишие – во многом единица поэзии: уметь вложить в него золото, – свидетельство большого дара.
Опять мороз дерёт по коже
От слёз, возникших между нами…
Мы все травмированы, Боже,
Твоими грешными словами…
Богоискательство щедро раскрывает свои каналы всем, но только поэт способен дерзать мыслью, расходясь с официальной, косной и тяжёлой, догматикой.
…таинственные огни мерцают в стихах Ерёмина, словно – входя один в другой, увеличивают смысловую нагрузку стиха, внешне данного легко, прозрачно:
Массандра под луною –
В огнях морское дно –
Наивно пьёт со мною
Невинное вино… ……………………………….. …
Корабль отплывает…
И я плыву – один –
Туда, где не бывает,
Увы, невинных вин…
Прозрачности много в поэзии поэта: той: идущей от высоты высот, от пульсаций таинственного сердца мироздания, чьи лучи и дают стихи.
Сонеты вспыхивают, включая новые темы и их истолкования в круг бытия ерёминской поэзии; рассказы – славной подборкой – венчают книгу.
Они исполнены легко, и перевиты юмором: сей угол зрения близок поэту, поскольку в наибольшей мере связан с метафизикой: тотальным осмыслением всего, предложенного в мире.
В том числе самого себя.
Рассказы поэта – очень живые, и в них многое рифмуется с его поэтическим действом: в сущности, разворачивающимся мистерией…
Апофеоз…
Симфония словесных сияний…
…остаётся сожалеть, что такая книга выпущена тиражом… 100 экземпляров.
Впрочем, чего ещё ждать от современности, круто заверченной вокруг ржавых стержней прагматики и эгоизма?
28.
из эссе Александр Балтин: ДАТА НН
Игра созвучий превращается в метафизическую игру:
предельно всерьёз:
новый альманах Николая Ерёмина называется «Дата Невозврата Неразврата»…
Отрицание последнего подразумевает чистоту:
которая – в свою очередь – достигается только с использованием внутренней высоты…
Вот такая дата…
Через иронию открывает глубинные тайны поэзии и Николай Ерёмин:
У всех поэтов с некоторых пор –
Стремленье, поводив друг друга за нос,
Увы, или назначить приговор…
Или смертельный выставить диагноз…
Которые, среди людской молвы,
Как ни крути, сбываются, увы…
Но скорби нет: стих Ерёмина: пружиняще-упругий, наполнен соком жизнерадостности: и играет множественными оттенками бытия…
Свободное дыхание…
Красивая выделка.
И – хорошая резкость и точность глазомера, позволяющая вобрать столько всего разного в поэтический миф, творимый поэтом.
…попытка понять себя мучительна, как взгляд в бездну, но без оной попытки не выстроить свой поэтический мир:«Кем станем мы?»
Кем станем – узнаем.
…а кем – прочитав новый альманах Николая Ерёмина?
Хочется думать – сделаемся чуть лучше…
29.
Из эссе Александр Балтин: ОТ ФУТУРИСТОВ К МИРАЖИСТАМ
«Дыр, бул, щыл»
Язык, разорванный Алексеем Кручёных до беспредметности абстракции: язык, загорающийся дырами щылов: мистических существ: хрюкочущих, как зелюки, в мове…
Юрий Беликов увидел беспредметность Кручёных так:
«Дыр, бул, щыл» – совсем не заумь,
а гармонь блажная та
в дырах, бульках, щелях – раны таковы.
Можно сжать её без звука
до Уральского хребта
и разжать её без звука – до Москвы.
…поэты видят цвет букв, и оттенки, прорывающиеся язычками огней из щелей слов.
А вот звучит песенка Владимира Монахова: тоже связанная с лентой зауми:
Круто пишет Евгений Степанов –
литпрогрессу командир.
Зачитался мемуаром
аж до бул, до щыл, до дыр!
Новый альманах Николая Ерёмина наименован: «Dinastia дыр бул щыл» – и связан с путешествием в загадочное зазеркалье.
Или – закулисье жизни, где декорации былого падают плашмя, если будешь неосторожен.
Взрывается краткой истиной (и болью – от стремительно уходящего поезда возраста) молитва Николая Ерёмина:
Господи, прости!
Помоги в пути
Память и мечты
От беды спасти…
Но поэтический кинематограф Ерёмина как правило жизнерадостен: он искрится часто молодой упругостью задора: мол, всё не беда…
Волокна иронии тонко соплетаются с нитями метафизики, золотящимися на солнце духа.
Учился я сто лет подряд –
Так, чтоб в стихах талант лучился…
И различать, где – мёд, где – яд,
Я, слава Богу, научился,
Ах, с полуслова, с полувзгляда…
Обманывать меня не надо!
Я сам в охотку, ну-и-ну,
Кого угодно обману…
И снова разворачивается своеобразное представление вокруг самой известной строки Кручёных: и тут богатство культурологических ассоциаций блещет разнообразно…
Новый альманах, составленный Николаем Ерёминым, вплывает в реальность, неся на бортах своих и храня в трюмах прелесть словесной игры: исполняемой всерьёз: поскольку жизнь одна.
И смерть одна.
Поскольку поэзия противостоит последней, запуская круговые диски строк: звенящих в грядущем воздухе культуры.
30.
Из эссе Александр Балтин: ОНТОЛОГИЯ «ОСЕННЕГО СВЕТА»
Осенний свет,
муаровою таинственностью огней манящий,
складывается в словесные орнаменты нового альманаха Николая Ерёмина Жизнелюбие поэзии Н. Ерёмина расходится многими световыми линиями:
Над рекою – облака
Сквозь века
Под солнцем мчатся…
Хорошо им –
Жизнь легка –
В вечных волнах отражаться…
И – который год подряд –
Отражать
Мой грустный взгляд…
Грустный взгляд, когда столько пережито, передумано,
перечувствовано, логичен – но он вовсе не отменяет молодого
сияния, исходящего от созвучий Ерёмина.
Ведь облака, река, солнце остаются вечной красотой –
что бы ни случалось в жизни с нами.
Опыт скручивается в смысловые гнёзда созвучий, мудрость
которых опровергает тьму:
– В перспективе ждёт, – сказал поэт, –
Всех! – в конце тоннеля яркий свет
С верой в счастье жизни после жизни:
Просто, как в научном коммунизме…
Но, чтобы проверить, мой совет,-
Нужно Ветхий прочитать завет…
Онтология «Осеннего света» отливает вечными мотивами,
и поэты, собранные в альманахе, представляют современную
поэзию, как наиважнейшее дело:
к которому, к сожалению – для себя,
равнодушен современный социум.
31
Из эссе Александр БАЛТИН: ШАРОВОЕ ГУДЕНИЕ «ВЕЧЕ»
Вече – мощное слово:
гудящий колокол правды, соль шаровой силы слова…
Соберутся на «Вече» миражисты, предлагая лабиринты свои, коленчатые и изломистые, и зеркала, отражающие слои вечности, узнанные через правду стиха…
Организатор альманаха «Вече» Николай Ерёмин легко вводит в поэзию…поэтический же, литературный сиречь, мир, его участников, всё и всех делая персонажами своей разнообразной и многонасыщенной поэзии:
Кто в Боровске король и королева?
Адам-Владимир
И Эльвира-Ева!
Недаром здесь –
У века на виду –
Поэзия и живопись в ладу…
И дорог мне,
Как дом в краю любом, –
Овчинниковым присланный альбом…
… Не каждый может чудо совершить
О! кистью, и пером, –
Чтоб жить да жить…
Узнаваемо, как закручивается ерёминский стих, выступают и названные поэты…
«Философема любви» вспыхнет грустной интонацией: тут же перехваченной лёгким юмористическим выводом: ибо без иронии существование сделается пресным, как трава:
– Помню, как в объятиях молодки,
Разделившей – Ах! – со мной участие,
Голова кружилась не от водки,
А от неожиданного счастия…
Боже, где мои 17 лет?
Счастье – есть…
А водки нет, как нет!
Пресным?
У Ерёмина всё должно быть ярко, задорно, весело, а если обозначится трагизм, то он тут же войдёт во взаимодействие с иронией…
Плазма жизни закипает в поэзии… она закипает, чтобы проявились те коды ощущений, которые помогут расшифровать предложенную реальность…
Возможна она – не более, чем отражение ощущений наших?
Иллюзия?
Гудит «Вече»: новый альманах, собранный Николаем Ерёминым.
Гудит, завершится повествованием о «Судьбе семи колоколов», погружая в пласты истории, которая, давая миражи свои многослойно, обеспечивает, как ни крути, движение современности: в том числе – поэзии современной.
32.
Из эссе Александр Балтин: ВЕЧНЫЙ ВОСТОРГ
Восторг – должен быть одной из констант жизни:
что этого не происходит,
говорит о мере проблематичности, какой является жизнь – для человека.
Тем не менее, «Восторг первоначальный» –
таково наименование нового альманаха:
кораблём отправленного в метафизическое плавание Николаем Ерёминым.
Развернутся каскады шекспировских мистерий:
перетолкованных поэтов,
рассмотренных через призмы вечно ускользающей современности.
…абсурдный элемент своеобразным изломом придаёт особое очарование отдельным стихотворениям Николая Ерёмина:
Снова бабочка вылетает как бы из правого уха…
А муха – из левого уха…
А искры – из глаз…
А молнии и гром
Вдалеке полыхают
И громыхают…
Специально для нас!
А я и Муза в восторге
От сказочной жизни…
Восторг!
Ключевое слово, определившее название альманаха, давшее ему смысловой и звуковой настрой…
Поэзия способна поднимать к высотам восторга: и того, кто творит её, и того, кто читает, соприкасаясь с безднами, предложенными поэтами.
Используя ироническую метафизику, исследует Ерёмин потоки возраста, захлёстывающего человека избыточно быстро:
Возраст старения постепенно обрывает связи
С внешним миром:
Ты хуже слышишь и хуже видишь,
Что происходит вокруг…
Это замечают подруга твоя и друг…
И ты погружаешься в пучину внутреннего брожения –
От слов Бражка и Бродить –
До слов – Самость и Самовыражение…
Что ж – поэтическое самовыражение, связанное с тайной тайн,
раскрывается превосходными цветами в мире, построенном Николаем Ерёминым.
…
Мир, который будит восторг,
не давая ему затухать:
и сколь прекрасно это ощущение
показывает новый альманах «Восторг первоначальный» – Николая Ерёмина.
33.
Из эссе Александр Балтин: КОСМИЧЕСКИЙ «ПОЛЁТ»
Космос «Полёта» определяет бытование поэзии; «Полёт», предложенный в качестве альманаха Николаем Ерёминым, едва ли уместить в пространстве сиюминутности и банальности, к которой склоняет избыточная материальность нашенских времён: тут полёт подразумевает ширь космоса, начинающегося в наших душах.
…свет, устраняющий страх: свет, умножаемый на колокольный звон наполняет стихотворение Ерёмина, открывающее его подборку:
Светает…
Колокольня в облаках.
Звонарь играет на ко-ло-ко-лах…
Он – в центре мира,
На семи ветрах –
Увы и ах, развеивает страх…
Интересно – метафизически сильно – толкуется поэтом двойственность, амбивалентность всего: происходящего в мире, в центре ли его, в центре ли себя: ведь и «я» является центром определённого мира:
Не лги себе – скрывая правду,
Рифмуя радость и отраду…
Не лги! Ведь ты ж не идиот?
Ложь до добра не доведёт…
Хотя и правда, вот беда,
Ведёт куда-то не туда…
Современный мир, очевидно бредущий слишком не туда, предлагает и такую же непонятную правду…
Однако, и полёт трактуется Ерёминым нежно: с иронией:
обязательной в арсенале выразительных средств поэта:
Над речкой – бабочек кружение…
Любовь…Полёт – и рраз!–множение…
Поэт, ты только посмотри:
Опять и – раз… и – два…и – три…
Недаром – Что за времена! –
Тебе мелодия слышна…
Точнее – музыка без слов…
Ещё точнее – «Вальс цветов»
И, им завидуя опять, ты тоже
Хочешь полетать…
34.
Из эссе Александр Балтин: ЛИТПОРТРЕТ СОВРЕМЕННОСТИ
«Литкультпривет!» – замечательно и бодро называется журнал, созданный Сергеем Прохоровым в недрах Сибири: и, точно перекликаясь с ним, Николай Ерёмин выпускает новый альманах, наименованный «Литкультпортрет»…
Литературный портрет эпохи.
Или – поэтическая мозаика, представляющая современность…портретом…
…золотятся иронические вспышки Ерёмина:
От рюмашки к рюмашке –
От строки до строки –
Я гадал на ромашке,
Обрывал лепестки…
— Любит?
Не любит?
К сердцу прижмёт?
К чёрту пошлёт?
Жили мы на «Авось» —
Но гаданье
Сбылось!
Никто не знает правил жизни, но…может быть, прав поэт, предлагая «авось» – то есть импровизацию и интуицию в качестве основ бытования на земле?
Вдруг возникающая мрачность: мол, ни входа, ни выхода – компенсируется лёгкостью стиха, ажурностью словесного плетения:
Душа моя, в душу чужую
Ошую смотреть, одесную –
Не надо, сомненьем дыша…
Потёмки — чужая душа.
Чуть брезжит космический свет:
Ни входа, ни выхода нет.
Лёгкости много в поэзии Николая Ерёмина: той замечательной, что окрыляет, поднимая над безднами быта.
В общем, портрет получается пёстрый: и хорошая эта пестрота подразумевает радужные тона: надежда всегда присутствует в спектре оных, и значит – не всё так безнадёжно, как может показаться, когда глядишь вокруг, анализируя современность…
35.
Из эссе Александр Балтин: МЕРА «МАТЕРИНСКОГО КАНЬОНА»
«Материнский каньон» вспыхивает суммами таинственных мерцаний, которые, будучи своеобразно пропущены через фильтры и особенности поэтических дарований, становятся словесными воплощениями душ, стремящихся вверх: по световой вертикали.
Николай Ерёмин – помимо всего прочего – своеобразно включает в пантеон собственного поэто-творчества и историю литературы, творящуюся на глазах…
Много молодости и метафизическим золотом поблескивающей весёлости в поэзии Ерёмина; много горького баланса – между счастьем-несчастьем; и, постигая действительность, поэт словно даёт новые имена многим явлениям жизни.
Неожиданно – снова через оптику юмора – возникает грандиозная тема всеобщности:
Как так? И глух и нем,
Вдруг
До того я дожил,
Что всюду
Должен всем –
А мне никто не должен!
И снова слышу смех
И вижу благодать…
Ну, нет –
За всех
Про всех
Позвольте мне сказать!
Словно трепещут листья – мирового древа: и сколько их, сколько; и голос поэта стремится объять всех, без исключения.
… Итак – «Материнский каньон»…
…насыщенный, окрашенный многими интеллектуальными, метафизическими красками, предлагающий щедрость поэтического слова апоэтичной яви.
36.
***
Из Александр Балтин: ПОЭТИЧЕСКИЕ РУБЕЖИ
СЛОВО ОБ АЛЬМАНАХЕ «НИГДЕ КРОМЕ НИКТО КРОМЕ»
«Нигде кроме Никто кроме» называется новый альманах, снаряжённый, как корабль, в плаванье Н. Ерёминым; где в пёстрой действительности Кедрова-Челищева происходят странные метаморфозы, таинственные превращения:
Птица исчезла
А крылья её летят
Верблюд двугорбый пролез в ушко
Там за холмами горбы остались
Солнце взошло над собой
И умерло за горизонтом
Ничего от нас не останется
Но ничто это тоже мы
Человек сошёл с ума и стал Ангелом
Будто запредельный опыт выплёскивается в поэзию, насыщенную мыслью и метафизикой.
…в пределы запределья встраиваются и стихи Николя Ерёмина, играя классическими аллюзиями, и предлагая проверить реальность на…реальность:
Рукопись Божественного дара
Чудом уцелела от пожара.
Дом сгорел…
А рукопись цела.
Господи, благи твои дела!
Покидая жертвенный пожар,
Уношу
Твой вечный экземпляр…
Может, имеется в виду не зримый вселенский пожар, который, бушуя, сжигает считавшееся лучшим в человеке: поэтический талант, например: меняет отношение к ценностной шкале?
Не должно быть так, чтобы поэзия уходила в никуда: чтобы не слышали её, лишь сами поэты читали друг друга…
Четверостишия Ерёмина густо концентрируют растворы жизни и смерти:
будто проживаемая вечность уже открывается – через поэтические коды:
И, починяясь биоритму,
Я вновь по Солнцу: – день + ночь –
Живу опять – за рифмой рифму
Ищу, чтоб вечность превозмочь…
… «Нигде кроме Никто кроме» – название, звучащее таинственно, и собранные под обложкой альманаха стихи лучатся высокой тайной бытия и искусства.
37
Из эссе Александр Балтин: СЛОВЕСНАЯ ПОЛИФОНИЯ
«Стихостолпотворения» загудят, завибрируют ассоциациями, распространяя поэтические кольца всё глубже и глубже – в пространство яви: явленные альманахом, составленным Н. Ерёминым.
Соты должны быть наполнены мёдом: духовно-словесный мёд, предлагаемый Н. Ерёминым, отражается в зеркалах реальности своеобразно: и тени, вдруг возникающие, созвучны полутонам, на которых часто поэт строит свои повествования:
Всё забывается…
И
Отдаляясь,
Ты забываешься…
Я забываюсь…
И удивляемся
Мы
Сквозь года,
Что забывается
Всё,
Навсегда…
Незабвенное забвенье: всё остаётся в ячейках глобальной памяти: которую, впрочем, тоже не представить, но коли все – листки единого мирового древа, ведь должна быть такая.
Весёлость Ерёмина – чуть с горчинкой-грустинкой: а самоирония поэта невольно заставляет равняться на оную: стоическую, помогающую жить:
— Мне сейчас исполнилось 100 лет
Бы… Когда бы раньше я родился…
Был бы я классический поэт
И ребятам в школе пригодился
Бы… Как хорошо, что мне не 100!
И могу принять ещё грамм сто…
В общем «Стихостолпотворения» разнообразно устроены
и многое могут предложить вдумчивому читателю,
верящему, что поэзия – не забава,
и уж тем более –
не пустяк.
Из эссе Александр БАЛТИН «АУРА ПОЭЗИИ»Аура, незримо окружающая предметы и людей;
волны цвета и света, входящие друг в друга;
поэтическая аура, испускаемая в пространство суммами стихов…
Мысль, проходящая лабиринтами мозга,
мысль, ветвящаяся сложно,
дающая причудливый орнамент поэтического произведения…
«На флейте Гамлета» исполнит партию Николай Ерёмин, составитель и издатель альманаха «Аура»: и исполнение это будет отличаться своеобразием мелодии:
Покупал я в винотеках
Коньяки, с хмельным дружком…
А теперь стихи в аптеках
Покупаю – с коньяком,
По рецептам докторов…
Начитался – и здоров!
Весёлость разлетается шампанскими брызгами;
ирония Ерёмина, тонко переплетающаяся с метафизикой;
поэзия, врывающаяся в пространство задорно,
и – входящая в него осмыслением оного.
Под рубрикой «Навстречу юбилею»
О том, что было-будет, не жалею…
Как надо, сплю, что надо, ем и пью…
И – грустно или весело – пою,
Сопоставляя Тот и Этот свет,
Один, поскольку рядом хора нет…
Хор и не нужен:
сольная партия интересней…
«Аура» переливается цветами индивидуальностей:
и словно отражается в массивных зеркалах вечности:
на которую и рассчитано подлинное поэтическое слово.
39.
Из эссе Александр Балтин: ЗВУК И МЫСЛЬ «БЕЗДНЫ ЗВЕЗДНЫ»
Звучит державинский звук, разлетается шаровой мощью: «Бездна звездна»…
Новый альманах, выпущенный Николаем Ерёминым, традиционно открывается подборкой Когмтантина Кедрова-Челищева, чей космос всегда связан со слоением интеллектуальных лабиринтов, турбулентно закручивающихся, выводящих к таинственным духовным океанам, прошитых суммами словесных лучений:
…насколько всё амбивалентно, двойственно (если не тройственно) демонстрирует поэзия Николая Ерёмина: всегда закрученная своеобразно, играющая – смертельно всерьёз – мыслью, со всевозможными оттенками оной:
О, мир – на фоне санкций, акций,
Иллюзий и галлюцинаций! –
Божественный безумный мир…
Где вновь стрелки заходят в тир –
И метятся в мишень опять,
И учатся стрелять, стрелять…
Опять… Не в шутку, а всерьёз…
Зачем?
Хорошенький вопрос!
Много «хорошеньких вопросов»,
и поэт подчас даёт на них ответы: вспышками словесных озарений,
ветвистыми созвучиями правды,
внутри которой невозможны тяжёлые вымыслы…
Ибо всё, что происходит с нами – реально, каким бы фантастическим оно ни казалось.
…культурологическую функцию выполняют громокипящие, мощью разлетающиеся, вечные созвучия М. Ломоносова, включённые составителем в альманах, дабы напомнить о вечном зерне поэзии, должном прорастать в душах – для осветления последних.
Что ж…
Пусть вечной медью звенит «Бездна звездна» –
ведь недаром звёзды:
эти великолепные и таинственные цветы ночи –
так манят поэтов.
-
Из эссе Александр Балтин: ПОЭТИЧЕСКАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Эволюция поэтическая – своеобразный момент развития:
она может уходить в небесные пространства, пока человек остаётся в земном, она позволяет совмещать пласты бытования мёртвых и живых…
Каковой бы ни была, какие бы ни открывались моменты яви: а смерть – один из них.
Николай Ерёмин, составитель альманаха «Эволюция», трактует поэзию очень своеобразно:
Поэзия – тайный закат
+ исповедальный рассвет…
incognita Terra, Тер-акт
На фоне летящих комет,
Стремящихся в тартарары,
В неведомые миры…
Стихи Ерёмина часто легки, их звук, несущий на своих крыльях мысль, оригинален и своеобразен:
– Не мечтай о принце,
Милая моя!
Не иди на принцип
В дальние края…
Не зовёт никто?
Я – твой принц!
А что?
Ерёмин исследует самые разные стороны действительности, совмещая метафизику и иронию, добиваясь интересных эффектов…
«Эволюция»
проходит разными отрезками времени и пространства,
само это глобальное понятие, многое подразумевающее и открывающее, интересно уточняется новым альманахом, выпущенным Ерёминым, представляющим огни яркой поэтической индивидуальности поэтов,
видящих жизнь очень по-своему.
Из Эссе ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО «ПРИ СВЕТЕ ЛАНДЫША»
При свете ландыша становятся яснее поэтическое пространство…
Волшебный небесный ландыш: необыкновенный цветок поэтической силы и высоты: не такие ли ассоциации подвигли Николая Ерёмина именно так назвать очередной альманах?Сильная краткость Ерёмина связана с напряжением и предельным натяжением поэтической мысли, раскрываемой компактно, афористично, с отточенными гранями строк:
Зеленеет весенняя нива…
По деревне кричат петухи…И подружка моя всем на диво
Эйфоричные пишет стихи…И поёт, и танцует она…
Вот что значит – любовь и весна!Близость смерти – вечная тема: ведь вечная смерть постоянно меж нами, поэтому:
Жизнь всё дороже, –
Чем ближе к смерти…Расчёты строже
От сметы – к смете…И всё же… Всё же,
Прости нас, Боже,Мы жить всё дольше,
Увы, желаем…И выживаем…
И выживаем…Страх?
Нет! Ирония – блестящая ирония Ерёмина ведёт стихи метафизическими тропами, оставив как будто земные – что в них?
«При свете ландыша» всё должно быть всерьёз, что не исключает иронии, блистающей лепестками: причём блеск их ничуть не уступает метафизическим линиям света.42.
Из обзора Альманаха Миражистов ИМЯ – «И+ЮНЬ» Александр Балтин:
…итак, Николай Ерёмин выпустил очередной альманах «И+Юнь»…
Слышится – Юн, или Инь: символы мешаются, слово распадается на сегменты, пока метафизическое золото солнца заливает мощную зелёную пену счастья.
Июнь.
Будьте счастливы.
В характерной своей манере Николай Ерёмин живописует изменения, которые производит в сознании возраст:
Теперь признАюсь без лукавства:
Был впрок мне
Сказочный урок:
Я не хотел принять Пол-царства…
Хотел – и пол,
И потолок…
А нынче – вовсе не хочу!
А почему?
…По калачу!
Усекновение желаний – вполне обычно,
и что в юности представляется столь важным –
отходит даже не на второй, а на неизвестно какой план…
Творчество не отходит:
жизнь ради него демонстрирует,
причём многообразно, Николай Ерёмин.
Стоит вчитаться: дабы расширить взгляд на окружающую реальность…
«И+Юнь» полон сил: разные, плещут они лирической энергией и философской живой водой: подтверждая могущество лета: как зрелости года: утверждая зрелость творчества, как норму поэтического (и не только) бытия.
город Москва
Автор публикации
